Наемник «S» ранга. Том 4

Глава 26

Сидя на крыше, под открытым небом, я наблюдал за далёкими огнями города. Воротник моего чёрного плаща слегка колыхался от прохладного ветра, приносившего с собой звуки подъезжающих машин. Из-под крыши доносились мягкие звуки скрипки и звон стаканов. Голоса, то смеющиеся, то ведущие серьёзные разговоры. Настоящая атмосфера роскоши и праздности.

Я особо не вслушивался, а думал о своём. Быть вампиром, быть существом, плавающим между жизнью и смертью. Живой, но никогда не умирающий. Вечная жизнь. Но в чем её смысл, если даже за тысячи лет некоторые так и не находят то, что ищут? Бессмертие… звучит как благословение для смертных, но для меня — это нечто иное. Вечное существование без явного смысла. Смотря на звёзды, я ухмыльнулся: Сколько из них уже умерло, но их свет всё ещё достигает нашей планеты? Находятся ли они в таком же промежуточном состоянии, как я? Это состояние неопределённости, вечной погони за чем-то неосязаемым. Почему я чувствую, что замкнут в своём собственном времени, пленённый вечностью, которая беспокойно тянется передо мной. Быть обречённым на бесконечные поиски, бесконечные вопросы и размышления — это ведь не то, что представляют себе люди, думая о бессмертии.

Многие стремятся к вечной жизни, не понимая, что именно смерть усиливает остроту каждого прожитого момента, делая каждую ошибку, каждый выбор значимыми. Наполняет их смыслом. Когда у тебя нет конца жизни, то и нет смысла во всех решениях и прожитых годах. Всё это становится бессмысленным. Так может быть смерть — это истинное благословение? Дар?

Опираясь на каменные ограждения купола, я глубоко вздохнул. Согласно моей гипотезе о линии времени, рассказанной Джоном, мои дни скоро будут сочтены. Моё существование, как Райана Купера, подойдёт к концу. Странно, что это осознание не принесло мне страха. Возможно, потому что я прожил две жизни, видел множество вещей, испытал многие страсти и боли?

Как, интересно, я умру? От руки врага? От собственных ошибок? Или, возможно, судьба уже приготовила для меня какой-то другой путь? Может быть, это произойдет сегодня, здесь?

Девичья рука мягко легла мне на плечо, и я почувствовал её тепло. Нежный голос Артурии прервал мои размышления:

— Райан, что бы ни беспокоило тебя, расскажи мне. Я чувствую из тебя исходящую тоску. Это пугает меня.

Я медленно повернулся к ней и встретился с её взглядом.

— Просто задумался о будущем, — мягко ответил ей, утонув в её глубоких, заботливых глазах.

Неожиданно, она приблизилась и слегка прикоснулась губами к моим. Это было нечто большее, чем просто поцелуй.

Чувствуя тепло её губ, я ответил, мягко проведя рукой по её золотистым волосам. Артурия расстегнула свой чёрный плащ, не разрывая поцелуй. Моё дыхание участилось, когда она медленно освобождала меня от моих брюк. Её руки были тёплыми, и создавали ток желания там, куда они касались. Я не мог сдержаться и хмыкнул:

— Ты думаешь, это подходящий момент?

Она посмотрела на меня с блеском в глазах и улыбнулась своей скромной, но завораживающей улыбкой.

— Это наша последняя ночь в Орлеонтане, Райан, — прошептала она. — В самом сердце столицы. Под нашими ногами сейчас весь высший свет империи. Нет лучшего момента…

Её слова заставили меня улыбнуться. Она была права. Этот момент был нашим. Она приблизилась и поцеловала меня, и я ответил на её страсть с такой же силой. Артурия села на меня сверху, целуя с жадностью мою шею. Я провёл пальцами по её белоснежным ягодицам, задирая юбку. Тогда Артурия опустила руку вниз и, обхватив мой готовый, прошептала:

— Можно…? Господин…

— Да, — тихо ответил я.

Сидя на мне, она приподнялась, оттянула чёрные трусики в сторону и направила рукой мой член к своему взмокшему девственному цветку, а затем плавно и медленно присела. Она закусила нежно губы, пытаясь сдержать стон. В глазах проступили слёзы от чувств. А затем обняла меня и накрыла своими губами мои…

Великолепный зал дворца императора Орлеонтана был местом, где величие, власть и роскошь соединялись в одно целое. Массивные колонны, высеченные из кремового мрамора, поддерживали многогранные своды, усыпанные золотыми узорами и инкрустированными драгоценными камнями. Шикарные объёмные люстры из золота и кристалла свисали со свода, искрясь тысячами огоньков, освещая зал мягким светом.

Полы, выложенные из чёрного и белого мрамора, были вычищены до зеркального блеска и отражали сейчас изысканные туфли и ботинки приглашённых гостей. Звуки оркестра медленно распространялись по залу, создавая атмосферу праздника.

Высший свет Орлеонтана пришёл в полном блеске. Дамы в изысканных платьях, обвешанные бриллиантами и жемчугом, а как вели себя… породисто, с аристократичной грацией. Их наряды, мастерски сшитые, создавали иллюзию облаков, окутывающих их фигуры. Мужчины во фраках и блистательных мундирах, со знаками своего достоинства и величия, обменивались последними новостями, вежливыми усмешками и деликатными шутками.

В воздухе стоял аромат дорогих духов, смешанный с нотками свежести из цветов, размещённых в вазах по всему периметру зала. Разговоры, смех, лёгкая игра струн и деликатное клокотание вина в бокалах создавали атмосферу мероприятия высшего света.

— Мадам Делакруа, ваше платье просто великолепно. Это новый кутюрье?

— А вы слышали, граф Арикейн привёз новое вино из своих виноградников? Оно, как говорят, превосходит даже лучшие сорта из Шидара.

— Милорд Гаррисон, неужели ваша новая лошадь быстрейшая во всем Орлеонтане? Планируете участвовать в гонках этой осенью?

— Вы только посмотрите на леди Вивьен! Её тиара просто завораживает! Говорят, она приобрела её на последнем аукционе в столице.

— Мне так нравится сегодняшний состав оркестра. Их последняя композиция была просто божественной. Вы знаете, кто её написал?

Император Орлеонтана — Карл XVII, несмотря на свой высокий статус, выделялся среди гостей современным стилем. Белоснежный мундир с аксельбантами и гербом на груди, строгие чёрные брюки с идеальными стрелками. Классические туфли, отполированные до блеска. Его прямые тёмные волосы, слегка подстриженные с боков, ниспадали на лоб, создавая небрежный, но в то же время стильный образ. Кожа лица была гладкой и безупречной, на нём не было и следа старения, хотя его возраст оставался загадкой для многих. Глаза насыщенного зелёного цвета постоянно сканировали зал, словно искали что-то или кого-то особенного среди гостей.

Смотря на празднество, лицо императора оставалось невозмутимым.

Советник — высокий седовласый мужчина по имени Лорелай, немного наклонился к императору, сказав:

— Ваше Величество, граф Вальдемар из Восточных земель прибыл на праздник. Его присутствие не было ожидаемым. А мотивы остаются неясными.

Карл слегка приподнял бровь в знак внимания, но не уделил этому известию особого значения.

Его сын — принц Эдриан, который стоял рядом, слыша разговор, обратился к нему:

— Отец, позвольте отойти, я увидел нескольких старых знакомых, с которыми хотел бы побеседовать.

Император кивнул и взглянул на графа Вальдемара, пытаясь разгадать, что привело того на бал.

Мадам Антуанетта Брукс, любящая строгость, сегодня также была в праздничном одеянии. Узорчатое чёрное платье и изысканные украшения. С грацией она двигалась через зал, словно корабль в океане празднества. Её жемчужное колье великолепно оттеняло её бледную кожу. Пара пожилых мужчин с интересом скользнули по её полноватой фигуре. Для своего возраста старуха Антуанетта выглядела свежо и даже привлекательно. Дойдя до одинокого мужчины, стоявшим в отдалении с бокалом вина в руке, она остановилась рядом и обыденно произнесла:

— Саймон, — поднесла свой бокал с блистающим шампанским ко рту. — Почему такое угрюмое лицо? Мы же на балу. Пора бы уже оставить заботы за порогом этого великолепного зала.

Саймон Беркли, не меняя хмурого выражения лица, посмотрел ей прямо в глаза.

— Антуанетта, — сделал он глоток красного сухого. — Не каждый может так легко забывать о бурях внешнего мира, находясь в этом, — чуть не выплюнул он слова, — вихре праздности. Но пусть будет по-твоему, постараюсь не омрачнять атмосферу.

Антуанетта улыбнулась в ответ, а затем приблизилась к уху Беркли и прошептала:

— Что с мальчишкой? Нашли его?

Старик Беркли вздохнул, отведя взгляд от танцующих пар.

— Как будто в воду канул. В том особняке нет ни единой улики, как и следов его ухода.

Старуха, задумавшись, предположила:

— Может быть, он решил затаиться на месяц-другой? Чтобы притупить всеобщее внимание. А затем нанести удар?

Беркли нахмурился.

— Если это так, то вряд ли мы успеем организовать наш план к зимней церемонии. Этот мальчишка может подпортить все наши дела.

— Кстати, не видел Родгарда и Урлиха? — смотрела Антуанетта по сторонам, вглядываясь в лица присутствующих аристократов.

— Может, опаздывают?

— На званный бал императора? — приподняла с иронией бровь старуха.

Их разговор прервал Лорд Филипп — ведущий сегодняшнего мероприятия, что подошёл к микрофону и произнес:

— Дамы и господа! Пришло время для первого танца нашего бала. Прошу тех из вас, кто желает принять участие, выбрать себе пару и остаться на танцполе. Остальные же, милости просим отойти за черту и насладиться зрелищем в качестве зрителей. Ждем вашего изысканного исполнения на этой великолепной площадке!

Часть аристократов отошла за обозначенные линии, образовав вокруг танцпола квадрат наблюдателей. Оставшиеся пары стояли в ожидании.

Музыканты, расположившиеся на высокой сценической площадке, начали настраивать свои инструменты, создавая всеобщее предвкушение. И вот. Первые ноты зазвучали мягко и взлетели в воздух, словно нежные бабочки. С ними, пары начали движение, плавно и грациозно вливаясь в ритм вальса. Танцующие закружились, их движения стали частью музыкальной композиции. Юбки дам изысканно развевались, ловя свет люстр, партнёры вели их с уверенностью и лёгкостью. Весь зал погрузился в атмосферу гармонии, уносящую всех присутствующих в другой мир — мир элегантности, страсти, искусства.

Беркли и Антуанетта стояли рядом, их старческие глаза были прикованы к кружившим парам на танцполе. Среди всего этого великолепия и красоты, ощущение времени для стариков будто остановилось, словно весь мир замер, а они остались наедине друг с другом.

Саймон с некоторым трудом сглотнул и повернулся к Антуанетте. Взгляд его старых чёрствых глаз стал мягче, он явно любовался ей.

— Антуанетта, — произнёс он с некоторой неуверенностью, — Я никогда не говорил тебе… но. Я всегда чувствовал к тебе особенное притяжение, больше, чем просто дружба или уважение.

Старуха медленно посмотрела на него, её глаза блеснули удивлением и грустью.

— Саймон, — ответила она тихо, — Никогда бы не подумала, что услышу это от тебя. Но могу сказать, что всегда чувствовала то же самое.

В воздухе зала, насыщенном ароматами дорогих духов и звуками вальса, витала осязаемая напряжённость между Беркли и Антуанеттой. Глаза старика, мудрые от прожитых лет и видевшие не одну войну и подковёрную интригу, были полны грусти и раздумий. Сглотнув от волнения, он мягко произнес:

— Какие же мы, оказывается, старые глупцы.

Антуанетта смотрела на него, не моргая, затем ответила с сожалением в голосе:

— Согласна. Но, кажется, наше время ушло, Саймон. Ты ведь и сам это понимаешь.

Слегка кивнув, Беркли с тяжестью в голосе признался:

— Каждую ночь я сожалел об этом. И буду сожалеть до конца своих дней.

Старуха смотрела на него с глубокой теплотой и пониманием и грустно ответила:

— Как и я, Саймон… как и я.

Старики направили взгляд к центру зала, не находя больше слов. Там, в самом сердце танцпола, среди пар, молодой мужчина и женщина двигались в такт вальсу. Их глаза сияли от некого, только им ведомого, предвкушения. С каждым шагом, с каждым вращением, казалось, что между ними протекает невидимая энергия. Всё вокруг было лишь размытым фоном для этой пары. Они чего-то ждали. Будто всё происходящее вокруг для них было лишь фарсом. И вот, композиция вальса достигла пика исполнения. Тогда эта танцующая пара услышала шёпот. Долгожданный. Приказной. Такой желанный. Голос Райана, прозвучавший где-то высоко, на крыше дворца, заполнил их разум, а сказанное затмило рассудок. Всего три слова, но сколько в них было власти…

— Обратитесь, мои слуги.

Сказочный мир празднества аристократов, казалось, замер. Время словно замедлило свой ход. Женщина прервала танец, её глаза застыли в восторге, глубоко в них мелькнула искра безумия. Мужчина уткнулся лицом в её плечо. И началось. Треснул костюм, сорвалось платье. Спины и грудные клетки пары затрещали, вызвав всеобщее волнение среди гостей.

— Что с ними⁈

— Остановите музыку!

Тела пары начали деформироваться, переходя из человеческой формы в нечто другое, нечто ужасное. Дикое.

Зал, только что поглощённый музыкой и танцами, теперь охватило напряжение. Тут и там среди толпы падали на пол аристократы, обращаясь в ужасных серокожих существ. Животный рёв раздавался по всему залу.

Те, кто остались людьми, инстинктивно отступили, прячась за столами и статуями. Зал, что ещё секунду назад был окутан праздностью, теперь наполнился хаосом и ужасом.

— Боги, что это за чудовища⁈

— Господи…

— Защищайте императора! Все к трону!

— Держитесь вместе! Не подпускайте их близко!

Вспыхнула истерика. Монстры с огромными крыльями и острыми клыками набросились на людей. Началась жатва. Сбор душ и жизней. Прозвучали крики. Прозвучала боль. Неистовая, переполненная страхом и безумием. Казалось, Некурат разрывают плоть каждого, кого достигли. Однако они уничтожали определённые цели, ровно по списку Райана.

Шум платьев, стук обуви, звон разбитой посуды, крики ужаса смешивались с рёвом чудовищ. Люди, недавно грациозно кружившиеся в вальсе, теперь утопали в крови. Многие бросались к выходу, но громадные двери оказались закрытыми. Лязг замка отголоском прошёлся по всему залу, усиливая чувство отчаяния. Однако не только внутри дворца шла бойня — за стенами замка тоже происходило нечто неведомое: взрывы, звуки стрельбы и рокот донеслись до гостей, запертых в зале.

Глаза старухи Антуанетты были большими, перепуганными, она посмотрела на старика Саймона и трепещущим голосом прошептала:

— Это его рук дело… Он здесь…

В глазах Беркли мелькнуло нечто странное.

— Прости, Антуанетта, — сказал он, внезапно вонзив столовый нож ей в грудь. Затем медленно наклонился к её уху, и с дрожью в голосе прошептал: — Он нашёл меня… Поверь, это лучшее, что я могу сделать для тебя… Видела бы ты что стало с Родгардом и Улрихом…

Глаза старухи, полные непонимания и обиды, встретились с его.

— Будь ты проклят… Саймон…

Падение Антуанетты на пол резануло сердце старика, но он не мог позволить себе сдаться эмоциям. Один из Некурат стоял прямо перед ним, как надзиратель. Не дрогнув, Беркли встретил этот взгляд, жаждающий плоти, и, с силой, исходящей из глубины души, сказал:

— Я выполнил первую часть приказа, господин. Теперь позвольте завершить начатое.

Некурат медленно отошёл в сторону, предоставляя старику дорогу. И тот, расстегнув пиджак, направился по центральному коридору зала дворца, мимо происходящей бойни. Беркли шёл через весь этот хаос с уверенностью человека, который наперёд знает свою судьбу. Все чудовища, встречаясь с ним на пути, отступали, уступая ему дорогу. Он был словно неприкасаемый и неуязвимый. Его же взгляд, полный решимости, был направлен на императора Карла, у трона которого оборонялись гвардейцы.

— За императора!

— Не позволим этим тварям пройти!

— Удерживайте линию! Не отступать! Защитите его величество!

Советник пытался убедить Карла бежать:

— Ваше величество, нам нужно уйти отсюда! Здесь слишком опасно!

Император, сидящий на своём величественном троне, посмотрел на советника, понимая, что выбраться живым из этого хаоса и безумия уже не удастся. А потому он тихо сказал:

— Лорелай, спаси жизнь моего сына.

— Отец… — Эдриан не желал мириться с такой судьбой.

— Выполняй, — сухо произнёс император и с отцовской любовью произнёс. — Принц Орлеонтана должен жить.

Советник кивнул и, с силой схватив за плечо наследника, скрылся из зала. Карл же взглянул на старика, что явно выделялся среди толпы и направлялся к нему по длинной ковровой дорожке, словно пришедший без приглашения Ангел Смерти. Саймон Беркли. Естественно, он знал, кто это такой. Выходит, это его рук дело?

Один из гвардейцев решительно преградил путь старику Беркли, собираясь остановить его. Но тот, без малейшего сомнения, оголил свои острые клыки и, словно дикий зверь, укусил гвардейца за шею, откусив кусок плоти. С фонтаном крови из шеи гвардеец упал, а старик, вытерев рот, продолжил идти к трону. Тройка гвардейцев собирались броситься ему навстречу, однако Карл всё понимал. Понимал, что происходящее не остановить. По этой причине отдал приказ:

— Пропустите его.

— Ваше величество…

И вот, когда ужас и расправа царили вокруг, казалось, что время замедлило свой бег для двух фигур. Император и Беркли, стоявший перед троном. Они вглядывались друг в друга, на миг забыв о кровопролитии.

— Это конец, ваше величество, все ваши приближённые, целая фракция — уничтожены, — торжественно заявил Беркли, указав на зал, где Некурат расправлялись с лояльными императору аристократами.

Император поднял бровь:

— Если бы я только мог предположить, что твоё мелкое змеиное гнездо… Совет Кланов… будет способно на такое, — он с отвращением выплюнул эти слова, — Растоптал бы вас давным-давно.

Беркли нахмурился:

— Так ты знал о нас?

Усмехнувшись, император ответил:

— Естественно. Ты настолько наивен, Беркли, раз думал, что все члены совета преданы только тебе. Старый маразматик.

Злобный блеск появился в глазах старика.

— Тогда позволь уточнить, кто же тогда был предателем?

Император рассмеялся, его смех звучал, как гром среди криков и стонов.

— Все, Беркли, — сказал он с ухмылкой. — Трое членов совета водили тебя за нос, как последнего простака. Все твои потуги лишь забавляли меня.

Беркли ухмыльнулся, теперь открыто:

— Поэтому я и убил их, Карл.

Император нахмурился, не ожидав такого ответа.

— Видишь ли, кое-кто открыл мне глаза. А теперь… Пора закончить этот бал.

Беркли резко двинулся вперёд. Почти мгновенно гвардейцы, верные своему государю, преградили ему путь. Но даже в численном превосходстве, они не были готовы к жестокости и мощи старика. Оголив острые клыки, он быстро приблизился к первому из них, вонзив их в его шею. Кровь брызнула на пол. Раздался вопль. Затем умер следующий. Не помогали ни способности S-ранга, ни Покров, ни сверх крепкая броня. Один за другим, гвардейцы становились жертвами жаждущего крови старика.

Император, смеясь от истерики сквозь зубы, больше не в силах сохранять спокойствие, прокричал:

— Значит, ты перешёл на сторону аркадийцев⁈ Ничтожество! Ты — позор своего рода, Беркли!

Старик ответил, и его голос звучал уверенно и грозно:

— Видимо, ты не знаешь настоящую историю совета кланов. Род Беркли из южного королевства Асилара, колонии Орлеонтана. Мои предки поклялись отомстить вам. И эта месть наконец свершится!

С мощным рывком он сбросил монарха с трона, прижав его лицом к холодному мраморному полу, и прорычал:

— Не рыпайся.

В этот момент хаос и агония в зале на миг остановились, пока не наступила тишина. Все Некурат, как по команде, прекратили нападения и замерли в мёртвой стойке.

— Что происходит⁈

— Они остановились⁈

— Спасите! Моя рука!

Плач, крики, мольбы о помощи раздавались по всему залу, тогда пронзительный крик Беркли разразился, как гром:

— Кто хочет жить — закройте рты! Кто посмеет сказать хоть слово — умрёт!

Зал замер. Его слова слышал каждый, даже кто был в агонии. Однако, послушали не все. Одна из дрожащих аристократок, с ужасом в глазах, тихо прошептала:

— Помогите…

В следующий миг один из Некурат в ярости отрубил ей голову. Люди инстинктивно завизжали, но не открывая ртов. Страх сковал их, и дворец опять погрузился в молчание.

Стояла гнетущая атмосфера. Воздух был насыщен тяжёлым запахом крови, внутренностей и страха. Люди стояли, не двигаясь, словно статуи. Их лица были покрыты слоем бледности, глаза расширились от ужаса. Некоторые из них беззвучно плакали, слёзы струились по щекам, смешиваясь с каплями пота. Дыхание многих было тяжёлым и рваным, они пытались подавить страх, животный инстинкт бежать.

Так прошло десять минут. Долгие, бесконечные десять минут.

Всеобщая тишина была нарушена резким скрипом огромных дверей дворца. Они открывались медленно, нарочито затянуто, и каждый сантиметр расширяющегося прохода держал в напряжении сотни аристократов. Все устремили свой взор на вход, не понимая, кто войдёт во дворец. Двери широко распахнулись, и в мраке коридора показался стройный силуэт.

Темноволосый юноша в чёрных одеждах ступил через порог уверенной походкой. Каждый его шаг был взвешенным, уверенным, и отдавался эхом в бесконечной тишине, превращаясь в громоподобную поступь. Этот юноша, казалось, был воплощением чего-то ужасного и одновременно прекрасного. Он был красив, но какой же опасностью от него веяло. Медленно и уверенно он приблизился к трону.

Старик Беркли, стоя на колене и не поднимая головы, чувствовал его приближение и, когда темноволосый остановился рядом, тот произнёс с глубоким почтением в голосе:

— Ваш приказ выполнен, мой господин.

Старик теперь имел право называть его господином, так как исполнил задачу.

Император Орлеонтана, прижатый к холодному каменному полу и почти задыхаясь от тяжести руки Беркли на своей шее, едва мог разглядеть лицо Райана. Тот был спокойным и безразличным, словно был свидетелем не кровавой драмы, а простого повседневного зрелища.

Райан посмотрел на Карла у своих ног. Его глаза сверкнули кровавым светом.

— Ты допустил ошибку, напав на моих близких и мой дом, — прозвучали его слова, словно грозовое эхо, разрывающее тишину.

Все аристократы в зале не могли отвести взгляд от этой сцены.

Император с трудом поднял голову, и слабым голосом прошептал:

— Всё на благо империи…

Райан раздавил его голову ботинком.

Раздался всеобщий вздох. Императора Орлеонтана убили… так просто. Что за ужасная смерть.

Беркли, словно тень, мгновенно поднял корону и вручил её Райану.

— Господин, прошу. Уверен, она будет вам в пору.

Зал был окутан молчанием. Сотни аристократов, с притаённым дыханием, следили за каждым движением Райана. Он же держал в руке корону империи Орлеонтана. Сверкающую драгоценными камнями. Символ власти и могущества. Но внезапно для всех, юноша бросил корону на пол, словно выкинув ненужную игрушку, и произнёс:

— Тот, кто завладеет ей, станет новым императором.

После чего, с искренним равнодушием, уселся на трон, словно этот жест был ему совершенно безразличен.

Корона на полу мерцала, как сокровище, отражая весь блеск и величие. Аристократы ненароком обратили на неё свои взгляды. И, как ни странно, у многих в глазах отразилась голодная жажда власти. Внезапно один из них, преодолевая свои опасения, рванулся к короне, но другой аристократ, что оказался быстрее и решительнее, оттолкнул его, пытаясь сам завладеть желанным атрибутом власти.

— Корона моя!

— Как ты смеешь⁈

— Кто и достоин стать императором, так это я!

В следующую секунду зал заполнился шумом и криками. А затем… разразилась совсем иная битва. Некурат стояли в стороне, не вмешиваясь. Старик Беркли улыбался. Беррада же, сидя на троне и наблюдая за разразившейся в зале бойней, произнёс с презрением в голосе:

— Насколько жалкое зрелище. Но разве можно винить в этом людей? Может быть, это просто их сущность, внутренняя слабость. Мир, в котором мы живем, формирует нас. Он награждает агрессию, жажду власти, эгоизм. Люди лишь отражают те страхи и желания, которые мир в них внушил. Они таковы, потому что живут в мире несовершенства и конфликтов. Как думаешь, Беркли?

— Власть — лишь иллюзия, мимолётная и обманчивая, мой господин. Я полностью согласен с вами. Поступки людей исходят от мира, что поощряет ложь, предательства и убийства. Хорошим людям в нашем мире место лишь на дне социальной иерархии. Но мразь взберётся на самую вершину.

— Похоже на истину. — Райан поднялся с трона, понимая, что битва аристократов затянется, а наблюдать подобное скучно, как битву жуков. — Идём, пора забрать то, что важнее этого… Ничтожного представления.

Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/281991