Наемник «S» ранга. Том 3

Глава 21

— Ваш заказ, — поставила официантка тарелки с едой и улыбнулась: — Напитки сразу подать, или позже?

— Позже, — кивнул я и притянул к себе пасту карбонара, посмотрев на Пудинга.

Парень метал взгляд, оценивая внутреннее убранство кафешки, в которую мы зашли перекусить с утра. Не то, чтобы мне нужна была еда, но после хорошего дела так хотелось отведать достойной кухни.

Тех доказательств, что мы достали для Брэдли, вполне хватало для того, чтобы взять Черновых за зад. Главное тут, как раз-таки, слово — "вполне". Проблема в том, что все эти доказательства… Как бы это сказать… Помогут не во всю силу. По-хорошему мне нужен язык. Живой, болтающий, и, что более важно, готовый делиться информацией. Нужен человек, способный указать пальцем на Ивана и прокричать: вот эта паскуда во всём виновата! Доказательства подкрепят его слова, а дальше юридическая машина империи сделает своё дело.

Вот только языка у меня нет. Но это пока.

Нужно лишь немного подождать. А ещё попробовать местной стряпни, пока время на телевизоре продолжало тикать. Сейчас девять утра, и люди уже вовсю щеголяли на улице, где светили последние тёплые дни осени. Скоро начнётся зима и похолодает.

— Мне не нравится эта идея, господин, — прошептал Пудинг, уплетая куриный суп с лапшой. — Слишком большие риски.

— Я вот всё понять пытаюсь, — накрутил я спагетти на вилку. — Ты — отменный киллер, шпион, разведчик и тот ещё фрукт, но от тебя веет страхом. Я ощущаю его в тебе настолько отчётливо, что это заставляет морщиться, — слизнявый сбледнул. — Почему ты боишься?

— Это естественно, господин, — медленно, словно выверяя слова, отвечал он. — Инстинкт самосохранения. Каждый из моих коллег испытывает трепет перед императором и советником. Нас учили именно этому. Растили с этим страхом.

— То есть, — поднял я вилку и посмотрел на спагетти, после чего взглянул в глаза парню. — Банальный страх за свою жизнь? Если это так, то в этом мы с тобой сильно отличаемся, Пудинг. Жизнь, как её обожествляют люди, ничто. Мимолётное существование, где ты сам себе сценарист и режиссер. Да, ваша жизнь записана на бумаге, как было и со мной, — закинул я еду рот и попробовал вкус.

Мм… Неплохо-неплохо.

— Так, о чём это я, — кивнул. — В отличие от вас — тех, кем правит страх, я не цепляюсь за жизнь.

— Вы не боитесь умереть? — пожевал он губами.

— Странный вопрос от агента империи, которых, по сути, должны учить не бояться смерти, — хмыкнул я. — Но да. Я не боюсь смерти, — ведь мне уже приходилось умирать. — Для меня смерть — промежуточное состояние. Оно либо наступит, либо не наступит. Ожидать, бояться и убегать от неё не вижу смысла. Ты пытаешься обрести свободу, Пудинг. Ведь ты пришёл ко мне именно за этим. Стать свободным от страха перед советником. Избавиться от одного ошейника, сменив его на другой, более угодный тебе.

— И не жалею о своём выборе, — серьезно кивнул он. — Вы не знаете, что происходило с моей жизнью, господин…

— Ты прав, — перебил я его. — Не знаю. Да мне и неинтересно особо. Для меня важны твои навыки, таланты и верность. Но будь я на твоём месте, то ни за что не позволил надеть на себя ошейник.

— И тем не менее, вы носите родовую печать, — разумно поддел он, указав на мою руку. — Это тоже ошейник.

— От которого я скоро избавлюсь, — хмыкнул я. — Я мог это сделать давно, просто свернув шею своему отцу. Однако Брэдли хоть и полный идиот, но не заслуживает смерти. Да и убивать родню не в моих правилах.

— Зачем вы всё это говорите мне, господин?

— Затем, Пудинг, — доел я карбонару и принялся за салат, сделав глоток колы. — Что твой страх за свою жизнь однажды сыграет свою роль. И сделает это тогда, когда будет переломный момент. Момент, где нельзя будет отступить. Из-за этого страха, что ты пытаешься зарыть в себе, ты в конечном итоге проявишь малодушие. Отступишь там, где нужно идти до конца.

Я оторвал взгляд от тарелки и посмотрел Пудингу прямо в глаза, вспомнив науку, которую мне всеми силами вбивал граф Бертольд. Подавлять можно не только убийственной аурой жажды крови. Истинное подавление проявляется незримо. Неощутимо. Именно этим пользуются императоры и короли. Чистая, незамутнённая сила воли. Истинное проявление власти.

— Я скажу это лишь раз, Тринадцатый, — назвал я имя, смотря в глаза бледного, как сама смерть парня. — Служи мне так, как никому и никогда не служил. Сделай тот самый шаг решимости, как тот, что свёл наши пути. Отбрось страх за свою жизнь и доверь его мне. Сделай это, и поверь, — я вспоминал обрывки из своей прошлую жизни в Брилии и мощь, которой обладал, добавляя в слова решимость и силу. — Смерть более не будет властна над тобой. Служи мне и обретёшь не только силу с бессмертием, но и власть с уважением. Твоё имя будет греметь в империи и за её пределами, внушая ужас каждому, кто его услышит. Таково моё слово, — моё лицо на короткий миг приняло личину вампира, отчего парень вздрогнул. — Таково слово… Райна Купера.

Мне хотелось сказать: Первородного Беррады, но вовремя отдёрнул себя. В любом случае, эффекта я добился.

Пудинг вскочил с места, удивив тех немногих посетителей кафе, что здесь были, и преклонил колено.

— Я уже сделал свой выбор, господин! Поставил всё на возможность обрести свободу!

— Хорошо. А теперь встань, — махнул я рукой. — И садись на место.

Он послушно выполнил приказ.

Этот разговор и весь пафос я затеял не просто так. Ещё в порту заметил, как Пудинг смотрел на меня и мои решения. Он понимал, что вся та инфа, которая ему была известна о Райне Купере — полная туфта. Ничего не стоящая хрень. Манера общения, действий, сила. Всё это повлияло на рекрутинг и, грубо говоря, некую промывку мозгов. Он увидел, что за мной не просто слова, коими я крою советника, но ещё и сила, с которой приходится считаться.

М-да, стоит признать, что с обретением новой ступени силы, я действительно становлюсь больше похожим на себя прежнего. Ранее такие слова и мысли не пришли бы мне в голову.

Да и как таковой я не врал Пудингу. Его страх за свою жизнь — нормальное явление. Все люди боятся. Всем живым существам знаком страх. Но вампир… Вампир это нечто иное. Существо, находящееся в том самом состоянии между жизнью и смертью. Мы не нежить, как считали герои и другие святоши. Но мы и не живые, как полноценные люди. Да, наша кровь горяча, а сердца бьются, но только и всего. Такова цена бессмертия, которую принимали все те, кто отведал нашей крови. Отдать жизнь, но не принять смерть. Отринуть её. Сделать частью себя.

Забавно, но именно из-за этого мы не можем иметь потомство от людей. Только вампир может породить другого вампира. Только не жизнь, может дать другую не жизнь. Азалия Купер стала первой на моей памяти, кто не являлся вампиром и вышел за это правило. Но и опять же, я сужу по логике своего прошлого мира, а не нынешнего.

С Пудингом, кстати, тоже нужно будет подумать. Если я, и правда, решу его обратить, то каков будет результат — неизвестно. Опять же, реалии нового мира. Его организм изменён учёными Уробороса, и как он отреагирует на дар бессмертия, оставалось загадкой. В Брилии такое было невозможно. Я помню, как Валекор рассказывал мне, что обратить можно только обычного смертного. Эдакий чистый лист. Что ж, мне предстоит выяснить, так ли это и здесь. Всё же Артурию обратить удалось. Пусть она и человек, но назвать её обычной никак нельзя. А значит сделать из Пудинга вампира, наверняка, можно.

Но да ладно. Что-то я увлёкся, отчего Пудинг занервничал, но не тревожил меня. Да и гости, которых я ждал, уже явились.

Официанты и администратор вежливо просили посетителей покинуть кафе, с ужасом смотря на двери заведения, где припарковались два чёрных седана с императорскими номерами.

Раздался звон колокольчиков и стук каблуков ботинок по плиточному полу.

Медленно и со вкусом я налегал на овощной салат, внимательно смотрел на лицо Пудинга, оценивая его реакцию. И, судя по тому, что я видел, он принял мои слова. Страха в парне практически не осталось. Так, малые отголоски.

Вскоре на стол легли чёрные кожаные перчатки и рядом с Пудингом присел одетый в тёмное пальто советник.

— Ничего не нужно, — сухо произнёс он бледной официантке, подошедшей к нам.

— П-поняла… Прошу п-прощения! — пискнула она и убежала.

Андерсон положил руки на стол, сжал их в замок и всмотрелся в моё лицо. Сама физиономия советника была из разряда: дай мне только повод и отправлю тебя в ссылку на рудники.

Плотно поджатые губы, нахмуренные брови, пронзительный стальной взгляд. Сейчас он являл собой ту самую фигуру, которую в империи боялись до усрачки все аристократы и другие граждане.

— Здравствуй, Райан.

— Здравствуйте, советник, — кивнул я, спокойно протыкая вилкой помидор черри. — Советую попробовать салат. Он здесь отличный.

— Я пришёл не завтракать, — отрезал Андерсон и бросил взгляд на Пудинга.

Стоит признать, мой слуга выдержал его. Парень не вздрогнул и не опустил глаза.

— Очень интересно, — холодно хмыкнул советник, вновь повернувшись ко мне. — Знаешь, о чём сейчас думает Тринадцатый?

Глаза Пудинга слегка расширились, но он старался этого не показывать.

— О погоде? — пожал я плечами, предположив.

— О верности, — дал ответ Андерсон и махнул головой в сторону парня. — Тринадцатый — самый проблемный из проекта. Своевольный и вечно ставящий под сомнение решения командования. Верность империи была для него не на первом месте, а потому в модели его поведения использовался страх. Запрограммированное сознание, слышал о таком?

Забавно, что Андерсон всё это говорит в присутствии самого Тринадцатого. Неужели ему настолько насрать? Или это опять какой-то умный ход?

— Что-то слышал, — вновь пожал плечами.

— Учёные убеждали меня, что перебороть установленную программу невозможно, — обозначил советник улыбку. — А теперь, я вижу, что это не так. Лучший по результатам выполненных заданий и худший в субординации боец, думает о верности Райану Куперу. Да не просто думает, а искренне верит в неё. Как ты это сделал, Райан?

— Ну, что сказать, — я ухмыльнулся и взялся за колу. — Девятнадцатилетние студенты порой творят чудеса.

Конечно же, Андерсону мои слова ничего не дали. Но и залезть в мою голову, вспоминая прошлый опыт, он не решался. Да и я бы не позволил. Пусть только попробует, бахну по его черепушке так, что месяц будет от мигрени страдать.

— В любом случае, это не так важно, — пожал плечами Андерсон и взглянул на Пудинга. — Тринадцатый, на улице тебя ждёт машина. Ты отправляешься на базу.

Вот теперь парень вздрогнул и в надежде взглянул на меня. Я же молчал, спокойно пил колу и смотрел ему в глаза.

Решай, Пудинг. Сделаешь ли ты шаг в бездну и обретёшь то, чего так желал, либо же вновь опустишь голову. Пойдёшь со мной и отбросишь свой страх, отдав его мне. Или опять дашь ему себя поглотить?

— Нет, — спустя несколько секунд молчания, дал он ответ, стараясь держать голос ровнее.

— Что ты сказал? — в голосе советника прорезалась сталь, а взгляд потяжелел.

— Я сказал: нет, — более твёрдо ответил парень и сжал кулаки.

Ай, молодец, Пудинг. Аж гордость берёт. Ещё чуть-чуть поработать над тобой и можно будет пускать в бой против таких мастодонтов, как Андерсон. В любом случае, ты меня не разочаровал.

— Это измена, Тринадцатый. Ты знаешь, как в империи карают за измену. Тебя ждёт…

— Кхм… Кхм… — деликатно прокашлялся я, перебивая Андерсона. Он сразу же обратил на меня внимание. — Если память меня не подводит, то между нами, советник, есть кое-какие долги.

А что такое? Почему ты скривился, Андерсон? Не понравилось, куда я разговор веду?

Впрочем, стоит отдать должное советнику. Он сразу понял всю подоплёку.

— Райан, ты уверен, что хочешь разменять этот долг именно так? — будто для проформы спросил он.

И вот тут я задумался. Нет, назад сдавать не собирался, ведь уже взял ответственность за Пудинга, сказав ранние слова. Но что-то опять дерьмецом завоняло. Тем самым, которое под ковром лежит…

Если так подумать… Андерсону не то, чтобы выгодно отдавать мне подобного бойца, но и… А что он теряет? Ну серьезно. У него ещё двенадцать таких ребят, не считая готовящихся на базе. А тут Пудинг. Боец, что хорошо выполняет задания, но на плохом счету у начальства. Эдакая белая ворона, которую и убивать жалко и использовать та ещё морока. И тут появляюсь я, готовый забрать забракованный товар себе, да ещё и долг на это разменять.

Глаза Андерсона блеснули, рот расплылся в улыбке. Вот же ж… Сучара. Реально змея. Так и хочется придушить его прямо здесь и сейчас. У меня ведь теперь и выбора нет. Кем я буду, если откажусь сейчас от Пудинга? Да грош цена тебе, Беррада, если ты так сделаешь.

— Уверен, — кивнул я, принимая решение, а улыбка советника стала шире. — Но есть ещё кое-что.

— Не перебарщивай, парень, — ответил на это Андерсон.

— Его сестра, — не обратил внимание на его слова и ткнул пальцем в Пудинга. — Она тоже мне нужна.

Советник задумчиво постучал пальцами по столу и через пару секунд кивнул:

— Это приемлемо, — махнул он рукой, и к столу подошла девушка в чёрной облегающей униформе, стоявшая всё это время у входа в кафе.

Она передала Андерсону папку, которую тот пододвинул ко мне:

— Девочка сейчас находится в отеле «Бирюза». В папке указан номер комнаты, этаж, а также в ней лежит ключ-карта. Помимо этого, там имеются все документы новой личности, которой она должна следовать. Все её данные удалены с базы проекта. Она теперь чиста. Что касается Тринадцатого, — он взглянул на нахмуренного парня. — Агент Тринадцатый погиб на задании в империи Шидар. Добавлен в список погибших агентов проекта.

Советник встал из-за стола, поправил пальто, взял перчатки и посмотрел мне в глаза.

— Теперь между нами нет долгов, Райан. И да, раз сегодня такая прекрасная погода, то тебе стоит заглянуть в казино «Эль-Грасиас». Говорят, этим вечером там будет играть человек, что любит называть своих людей перстами. На этом всё.

Все слова Андерсона я встречал с улыбкой, качая бокал в руке. И только он прошёл мимо меня, как я произнёс:

— Знаете, советник, — он остановился, но не повернулся, судя по моему слуху. — Мне нравится жить в империи. Это мой дом. Да, здесь хватает тараканов и змей, — мне отчётливо послышался его хмык. — Но это не отменяет того факта, что здесь мой дом. И если какой-нибудь человек из Орлеонтана или любого другого государства решит разрушить его, ему не поздоровится.

— Не проще убрать этого человека заранее, чтобы предотвратить разрушение? — послышался вопрос и Андесон развернулся, а я ощутил внимание на своём затылке.

— Может и проще,— хмыкнул я и сделал глоток. — Но это не мой путь.