На золотом крыльце — 3

Глава 18 Пришествие Орды

Дул порывистый ветер, облака на небе метались, как полоумные. Темные воды Невы покрыла крупная рябь. Мы встретились на Биржевом мосту, шли друг к другу навстречу, как будто находились внутри эпичного батального живописного полотна. Четверо их, трое — нас.

— О! — сказал большой синий тролль, улыбаясь. — А я тебя знаю! Ты — Миха! Так-то круто, что ты ещё не сдох. Мужики, это, однако, Миха, тот парень из Пеллы, я вам про него говорил.

Я тоже его знал. Это был тот самый ценный специалист по работе с духами, который выловил зловредного парикмахера в кампусе. Горного тролля звали Хурджин, и он работал ордынским шаманом или типа того. И умел классно танцевать!

— Здрасте, — сказал я как можно более дружелюбно, протянул руку, и тролль осторожно её пожал. — Это — Авигдор Беземюллер, это — Руари Тинголов, мои друзья. Мы тут разведку проводим и эту… Рекогносцировку местности. В интересах сил самообороны Васильевского острова и отдельного отряда спортивных болельщиков, который на «Цесаревич-Арене» базируется. А вы — Орда?

— Ага! Орда, однако! — закивал тролль. — Знакомьтесь скорее, тут дует так-то!

Трое уруков выглядели весьма колоритно, и в каждом из них имелась своя изюминка, это точно. Ордынские урук-хай сильно отличались от ребят из Гренадерского Корпуса, с которыми я имел дело. Не было в них той явной воинской свирепости, гораздо больше — лихости и элемента вольности. Они представились по очереди:

— Лурц Жёлтая Майка, — протянул руку молодой жилистый орк с выбритыми висками и длинной толстой черной косой на затылке. Его рожа вся была покрыта шрамами, а в глазах плясали бесенята. Из-под кожаной косухи и вправду выглядывала кислотного цвета майка-борцовка.

— Бахар Двухголовый! — этот орк казался по цвету кожи гораздо чернее, чем наши русские уруки, и волосы у него были заплетены в дрэды. — В народе — Швабр.

— Бабай, — сказал самый человечный урук из всех, что я видел.

Нет, комплекцией этот мужчина не уступал Бахару, литые бицепсы и мощные грудные мышцы распирали черную футболку с ордынским символом — Белой Дланью, орочьи бельмища горели адским огнем. Но в целом — мимика, жесты, черты лица — все это казалось гораздо менее чуждым, чем у любого другого знакомого мне представителя народа урук-хай.

Не считая Хорсы, конечно.

— Да че ты стесняешься? — удивился Хурджин и ткнул пальцем в грудь человечного орка. — Это — пан-атаман Бабай Сархан, князь Хтонический! Великий и Ужасный, Тот Самый и Легендарный!

— Ваша… Э-э-э-э-э… Светлость? — я понятия не имел, что говорить в таком случае. — Превосходительство?

Назвать черного урука светлостью — полная дичь. Как походный атаман он имел право именоваться «превосходительством», но, с другой стороны, хулиганские тяжёлые ботинки со стальными носами, рваные джинсы, чёрная футболка и кожаная жилетка на превосходительстве смотрелись очень провокационно.

А вот урукхаевский меч, лихо закинутый на плечо, выглядел вполне органично и подходил что сиятельству, что дикому варвару.

— Падажжи, — сказало клыкастое превосходительство и сделало отсекающий жест рукой. — Титулы — побоку. Миха тебя зовут, да? Маухур говорил, что ты — ровный пацан. Знаешь Маухура? Во-о-от. Давай по толку: у меня пятьдесят фудтраков с ордынцами и что-то около десяти тысяч местных орков. А ещё — мобильное оборудование для переработки ингредиентов. Я рассчитывал на знатный кипиш и пригласил кучу местных добровольцев из пригородов для грязной, но очень прибыльной работенки… Ну, ты понимаешь: кишки, костная мука, шкуры, зубы, глазные яблоки. Кровища и говнище — это наш ордынский профиль. А точнее — промышленная переработка вот этого вот всего. А тут такая вот хрень: на Димитровоградской стороне мы всех монстров уже выловили и замочили, и приблудные снага облизываются на городские кварталы. Мы же не можем этого допустить, так? Если орки пойдут мародерить — это будет капитальный косяк, верно?

— Ну… Да? — мы с Ави и Руа переглядывались, пытаясь понять, чего от нас хочет этот странный орк.

— Так вот и скажите мне, разведка, где тут у вас этих хвостатых тварей больше всего кучкуется, чтобы мы их порубать могли и ОЧЕНЬ ЦЕННОЕ ИМУЩЕСТВО из них выковыряли? Добыча нужна, смекаешь? — он подмигнул.

Я посмотрел на Тинголова, потом — посмотрел на Авигдора и понял, что мы думаем об одном и том же. И озвучил это вслух:

— Если я все правильно понял — вы обратились по адресу. Хотите найти как можно больше хтонических тварей и порубать их? Прям много-много монстров вам нужно?

— Именно! — щелкнул пальцами Бабай. — Какой сообразительный парень! Прав был Маухур — с тобой можно работать. Если приведешь меня и моих пацанов туда, где тусуется капитальнейшее сборище жирненьких мясистых ящериц — я буду тебе должен. Не прям как земля колхозу, но кое-что ты поиметь сможешь, я гарантирую.

Я понятия не имел, что такое «колхоз», и почему ему должна земля, но спросил:

— А если наоборот? — у меня внутри всё аж подпрыгивало от предвкушения.

— Что — наоборот? — орки повернулись ко мне синхронно.

— Ну, если… — я снова глянул на Тинголова, и он кивнул. Мы уже все проверили, пока добирались к Бирже. Все работало. — Если приведем всех чудищ к вам?

— О-о-о-о-о! — уруки и троль переглянулись и энергично закивали. Князь Хтонический в манере, чем-то напоминающей поручика Голицына, протянул: — Это будет прэле-е-е-е-стно!

— Но есть нюанс! — поднял руку Руа. В ладони его была зажата серебряная гамельнская флейта. — Мне нужно средство передвижения, которое может нести меня, двигаться быстрее недокодзю и при этом — не обращать внимания на посторонние звуки.

Синий тролль шагнул вперед, ухватил эльфа лапами за туловище, примеряясь, усадил его себе плечи и кивнул:

— Так-то мне сильно любопытно, как ты это провернуть собрался. Я, пожалуй, в деле. Есть теперь у тебя средство передвижения! Быстрое, мощное и очень симпатичное, однако.

План мы обсуждали минут пять, не больше. Наша идея была тупой и простой, однако в изложении знаменитого оркского князя выглядела вполне прилично: ордынцы переходят через мост на Васильевский остров, занимают позиции вокруг Биржевой площади, в зданиях и на Стрелке, готовят свои инструменты, оборудуют позиции, и ждут пришествия стада. Руари на плечах Хурджина объезжает места скопления тварей на нашей стороне и, возможно, на острове Эльфийских Добровольцев тоже, собирает как можно больше чудищ, играет на дудочке «Милого Августина», «На сопках Маньчжурии» и «Песню эльфийских полонянок», ведёт стадо сюда. Монстры изначально — водоплавающие, и если станут отступать — то в воду, а там, у самой кромки, их и будут ждать орки с… С чем-то, что они собираются использовать для разделки и свежевания туш, в общем.

Спустя какой-то час я наблюдал огромную толпу клыкастых соотечественников, которые перли по Биржевому мосту. Над этой толпой реяли странного вида штандарты, похожие по форме на церковные хоругви. Черного цвета, с белыми ладонями — вот о чем был сон, оказывается! А еще стылый и сырой невский ветер доносил слова песни:

— … Вихри враждебные веют над нами

Темные силы нас злобно гнетут!

В бой роковой мы вступили с врагами,

Нас ещё судьбы безвестные ждут!

Голос орочьего моря был мощный, хриплый, грубый и фальшивый. Уж не знаю, какой точно должен был быть мотив этого пугающего гимна, но пели они — кто в лес, кто по дрова, это точно.

Ордынцев тут было сотни три или четыре, не больше, остальные — набредни. Более-менее единый хор составляли тоже в основном орки с белыми дланями на мордах, одежде, доспехах и шлемах. Вооружение у них было странным, комбинирующим как элементы современные, так и явную архаику. Над головами уруков, снага и гоблинов качался целый лес пик, алебард с крючьями, полэксов, люцернских молотов и прочего средневекового колюще-режущего инструментария. Это выглядело максимально странно здесь, в культурной столице. С другой стороны, насколько я знал, ЧВК «Орда» — вооруженное крыло этой не то секты, не то — корпорации специализировалось именно на работе в Хтони и охоте на тварей, так что такая экипировка, в принципе, могла считаться рациональной.

Напрашивалась очевидная параллель с фанатским сектором и «кузьмой»: ордынцев тут было не так много, бойцы с белыми дланями представляли собой костяк бескрайнего моря ингерманландских орков. Соратники и единомышленники Бабая Сархана — чёрные уруки, зелёные снага, несколько троллей, а ещё — люди, кхазады, даже пара лаэгрим и несколько гоблинов — все они были хорошо вооружены и выделялись неким особым, бесшабашным видом. Они нифига не боялись, вот что!

Вообще Орда сильно отличалась от международных объединений типа Формации, Зоотерики и Скоморохов. Как минимум, потому, что у неё была своя территория — Паннония, и очевидный лидер — Бабай Сархан. И лидер этот не скрывался, напротив — лично участвовал практически во всех крупных авантюрах, куда влезали ордынцы… Вот и теперь он вышагивал впереди своего воинства, в одной руке сжимая меч, похожий на кочергу, а во второй — раскручивая в руках странную конструкцию.

Болас — вот как это оружие называлось. Только в ордынской доработке болас выглядел примерно, как два пушечных ядра не слишком большого калибра, скованные меж собой цепью — совсем как книппель для старинных флотских орудий. И на цепи этой можно было увидеть крупные крюки наподобие рыболовных. На акул, не меньше!

Пока Орда готовилась, мы с Авигдором залезли на ростральную колонну: я телекинезом сорвал замок, обеспечив доступ к винтовой лестнице внутри огромного столба из пудостского известняка. Эти столбы и носы кораблей на них установили здесь в честь побед над эскадрами Скандинавской Унии в начале восемнадцатого века, когда только-только создавался российский Балтийский флот. Который, кстати, фиг знает, где сейчас находится и даже не думает прийти на помощь страдающему от Инцидента городу!

Словно в ответ на мои мысли, вдалеке, со стороны Маркизовой лужи что-то ухнуло, и ветер донёс отзвуки чудовищной силы взрыва. Кажется, вздрогнул весь залив. Что это⁈

— Химмельхерготт! — выдохнул Авигдор, глядя на столб воды и огня, который поднялся на горизонте.

А дальше думать стало некогда: по Университетской набережной бежал Хурджин в стрелковых наушниках от адмирала Рождественского, а на плечах его сидел Руари Тинголов и выводил на своей флейте «Августина». Я не волновался за Орду — Бабай уверял, что орки в большинстве своём срать хотели на музыку, поскольку слуха у них ни у кого не было. Может быть, кроме троллей. Ну, а тролли, в случае чего, пальцами уши позатыкают. И вообще, есть такая страшная штука, как Бабайская Яса, что бы это ни значило. Мол, ордынцы скорее на говно изойдут, чем с позиций уйдут. А остальных они тупо заставят, и пофиг, что соотношение один к двадцати.

Затряслась земля — и следом за троллем, на плечах у которого наяривал на флейте эльф, показались эти самые недокодзю. Водоплавающие ящеры всех форм и размеров торопились на бойню. Шлепали ласты, вытягивались шеи, клацали чудовищный пасти.

— Лежбище морских котиков, — сказал Авигдор и постучал по барабану револьверного гранатомета.

— Это почему? — удивился я, пытаясь уловить суть ассоциации.

— Передачу видел, про животных. Они там тоже лежали вот так и ластами хлопали: «Ып-ып!» — изобразил что-то странное гном.

— Э-э-э-э… Ну, ладно! Пусть будут морские котики. Сейчас им тут Фарерские острова устраивать будут! — я тоже могу играть в ассоциации, если что.

— А причём тут Фарерские острова? — удивился Ави, чем вверг меня в секундное уныние.

— Забей, — сказал я. — Давай лучше смотреть.

Музыка Тинголова приближалась, и мне, если честно, захотелось спрыгнуть вниз и побежать вместе с ним рядом, хохоча и радуясь жизни, но я вовремя спохватился и надел наушники, которые до этого болтались у меня на шее, и помог справиться с ними Беземюллеру.

Тварей было много, но не прям чтобы дофига. Их поток иссяк, завязнув в улицах Василеостровского сервитута, и теперь навстречу своей незавидной судьбе двигались не тысячи, но — сотни монстров. Сотни кровожадных ящеров — это страшно. Но эти сотни — ничто по сравнению с тем ужасом, который могла бы принести в Ингрию настоящая… Или настоящий? В общем — Годзира не пришла, и я думал, что это — заслуга дракона.

А потом одновременно с пришествием большой приливной волны, которая солидным таким горбом прошлась по всем рекам и каналам столицы, на Стрелке начала работать скотобойня.

То, что мы считали эпическим подвигом, для войска (или рабочей артели?) Бабая Сархана казалось чем-то вроде тяжкого, но вполне обыденного труда. Выглядело это примерно так: пара уруков или тролль раскручивали над головой боласы и швыряли их — один, второй, третий, обматывая цепи с грузилами и крючьями вокруг пастей, плавников, хвостов, шей, максимально затрудняя движения чудищу. Если чудище было слишком большим — вместо груза на эти самые книппели цеплялись гранаты, которые, взрываясь, оставляли страшные раны. Потом наваливались снага с сетями, веревками, крюками-кошками, алебардами, топорами и другим инструментом и, несмотря на сопротивление тварей, начинали разделку туш прямо наживо. Их было много, очень много, этих деловитых орков, они копошились и суетились, как муравьи, которые атаковали жуков, забредших в муравейник.

В этом их якобы хаотичном движении присутствовала своя логика, была видна отработанная схема, организация и методика, непохожая на гномский орднунг или эльфийскую гармонию.

— Линкс, цвай, драй, фир, линкс! — проговорил я на шпракхе, сам не зная почему. Наверное, снова прорывалась остаточная память Руслана Королева, но откуда в его мире шпракх — вот это я и предположить затруднялся.

— Ва-а-ас? — удивился Авигдор. — Ты чего?

— Ничего, ничего. Работают, как настоящие мясники, любо-дорого смотреть! — кивнул я в сторону стрелки и массы орков и хтонических тварей, которые сошлись тут в дикой свистопляске.

Тинголова я не видел: кажется, Хурджин утащил его в здание Биржи, но это уже ни на что не влияло, мясорубка крутилась и без дудочки. Монстры перли вперед, одурев от запаха крови, их тупые хтонические мозги и представить себе не могли, с чем придется столкнуться. Десять тысяч орков, подумать только!

— А меня жаба душит, — признался Беземюллер. — Ты глянь, как у них на поток все поставлено! Сколько Орда заработает на этом, представь!

Я пропустил его слова мимо ушей, прислушиваясь к своим ощущениям. Ощущения — пугали.

Запах каленого железа и общее чувство некоторого нездоровья по всему организму, что постоянно преследовало меня в Хтони, после взрыва в Маркизовой луже, кажется, отпустило — и это было хорошо. Потому что в среднем обычный человек под хтоническим воздействием может без последствий прожить что-то около суток, а сутки с самого открытия Прорыва уже почти миновали… Этот отрезок времени так и называли — «золотой день». Если успеть перебить тварей и, в идеале, закрыть Прорыв — Хтонь не превратится в Аномалию и не останется незаживающей раной на теле Тверди на долгие и долгие годы… Не заведутся здесь Хозяева-Хранители, не будет регулярных Инцидентов. Не сойдут с ума и не мутируют те, кто не успел или не захотел бежать и сражался за свои дома.

Надежда была: тот самый взрыв! Мне представлялась баллистическая ракета с какой-нибудь офигительной боеголовкой или атомная подводная лодка со специальными торпедами, или ультимативное заклинание дикой мощности — как раз против Хтони: они в арсенале Министерства Магии имелись, это точно.

Но было и еще кое-что: отступивший после приливной волны и взрыва явственный хтонический привкус сейчас начал возвращаться. И ноток рыбьего жира в нем больше не было. Теперь он скрипел на зубах, подобно гранитной крошке, и отдавал медью.

Я завертел головой, пытаясь понять, откуда грозит опасность.

— Вер-р-р-рдамте шайзе! — выдохнул гном тыкая пальцем через Неву. — Смотри, Миха! Смотри!!!

На той стороне лопнул защитный магический купол над Адмиралтейством, который сиял до этого всеми цветами радуги. Раздался грохот и гром, подобный стону, и знаменитый золотой шпиль рухнул, а потом — осело и все величественное здание.

— … здец, — сказал кхазад, и я был с ним полностью согласен.

Но на этом этот самый «здец» не закончился.

Отсюда, с вершины ростральной колонны, было видно, как строится каменное войско на другом берегу Невы, на Дворцовой набережной! Вздымают мраморные мушкеты солдаты, салютуют шпагами бронзовые брабанты, приветствуя своего вождя. Горгульи, чтоб меня, крыльями аплодируют, и гул и адский шум стоят над рекой. На бронзовом коне вдоль рядов своей армии мчится Всадник в лавровом венке, с воздетым над головой мечом. Хозяин Ингрийской Хтони решил взять свое и ударить в тот момент, когда стало казаться, что опасность миновала, и город над Невой может уже начать зализывать раны.

Властный жест правой руки Всадника простер меч вперед, и острие оружия, кажется, смотрело прямо мне в душу. Хотя кого я обманываю? Плевать Хозяину было на меня прямо из бронзового седла. Он намеревался ударить в тыл Орде, направив свою армию по Дворцовому мосту, и взять город тепленьким, на самой границе возможного, до истечения этого самого «золотого дня!» Его все эти жалкие временные рамки не касались — он уже был здесь, двести или триста лет, не меньше!

Я стоял, продуваемый всеми ветрами на ростральной колонне, ни жив, ни мертв, и не знал, что делать.

— Беги к Бабаю, Ави! Найди его, покажи, что происходит! И хватай амулет, расскажи Розену, пусть готовятся! — наконец начал соображать я.

Орки совсем головы потеряли от крови и добычи, они, кажется, вообще не смотрели через Неву, им даже на рухнувший шпиль самого узнаваемого здания Ингрии было плевать. Что такое для орков Адмиралтейство, в конце концов, ведь сусальное золото со сломанной крыши все равно никто ободрать не разрешит!

— А ты, Миха? Ты — чего? — заволновался кхазад.

— Я… Я что-нибудь придумаю, — меня крупная дрожь колотила, если честно, казалось — вот-вот, и вывернет меня наизнанку или разорвет на куски. Я четко понимал: не могу я допустить такого! Не может вот так вот пойти все прахом!

Как тогда, на крыше интерната.

Кхазад только рукой махнул, перехватил гранатомет поудобнее и кинулся вниз по винтовой лестнице. Я вцепился в перила и вглядывался, вглядывался сквозь эфир туда, на ту сторону Невы, где уже маршировало к мосту каменное войско. Странное виделось в эфире на месте сонма хтонических статуй… И вдруг я разглядел гигантский сгусток черноты, в котором просматривались и эти неуместные кошачьи усики, и кудрявые волосы с лавровым венком на них, и круглые щеки, и жесткое, царственное выражение больших, чуть навыкате глаз. Это был он — Хозяин!

Внезапно его глубокий, потусторонний голос, подобный иерихонской трубе, стал декламировать:

— И он по площади пустой

Бежит и слышит за собой —

Как будто грома грохотанье —

Тяжело-звонкое скаканье

По потрясенной мостовой

И, озарен луною бледной,

Простерши руку в вышине,

За ним несется Всадник Медный

На звонко-скачущем коне!

Его голос услышали все. Кажется — весь город. И больше всего на свете мне в этот момент хотелось провалиться сквозь землю, телепортироваться, использовать значок с гербом Пеллы или просто побежать прочь сломя голову, потому что тут я уже сомневаться не мог: скачущий по мосту бронзовый исполин говорил именно со мной!

И меня, если честно, заело. Волна самого глупого мальчишеского упрямства прокатилась по всему моему существу, с головы до ног. В конце концов — да пошел он нафиг! Никуда я не пойду! Почему все должно вот так закончиться? Очень ведь обидно, понимаете? Это ведь такой чертовски красивый город, здесь так много замечательных людей, и квартирка на мансарде, и книжный мой магазин — они будут здесь, здесь — и нигде больше!

Так что я усилием воли разжал побелевшие пальцы, убрал руки от перил, сунул их в карманы, глянул на свои ботинки и проговорил едва слышно, одними губами:

— Нет, — а потом повторил уже громче: — Не-а!

Армия изваяний уже прошла четверть Дворцового моста, и вдруг Всадник, скачущий во главе, остановился, глядя на меня.

— НЕТ! — закричал я ему так, что у меня легкие загорелись огнем, и вынул руки из карманов и поднял их над головой, раскрыв ладони.

С необыкновенной ясностью я увидел каждую опору, каждую стальную балку, каждое перекрытие и каждый винтик огромного механизма, который представлял собой Дворцовый мост. И бесконечным рефреном в моей голове звучало предсказание Асты Одноглазого, которого я снял с дерева в Черной Угре. Мосты — двигаются! Мосты можно двигать!

Что есть целое, как не совокупность деталей? Что есть телекинез, как не умение двигать то, что недвижимо? А уж то, что потенциально МОЖЕТ и ДОЛЖНО двигаться — это и вовсе сам Бог велел пошевелить!

Эфирные струны в моих руках звенели, как будто весь мир на секунду стал одним гигантским роялем. И всем своим нутром я чуял, что именно нужно сделать. Не двигать грандиозную громадину моста, нет! Запустить механизм, дать первый импульс! Шкивы, тросы, противовесы, подклинивающие устройства и гидроцилиндры — все пришло в движение, и все было мне подвластно.

Пролеты моста медленно, но верно расходились в стороны, и я видел, как Всадник яростно скалится и топорщит усы в бессильной злобе, а потом делает новый взмах мечом — и направляет свою армию к другому мосту — Благовещенскому.

Уже гаснущим сознанием я как-то отстраненно отметил: битву я не выиграл, но вот время… Еще немного времени защитникам города я подарил! А что вообще в мире — ценнее времени?