Мятежный рейд

Глава 13 То ли маневры, то ли война

Усадьба местного заводчика по имени Абгилерм занимала внушительную площадь неподалеку от Роканы. Обнесённый высоким забором из деревянных плах двор стоял чуть ли не на окраине слободки, и между ним и рекой простиралась луговина с зарослями ивняка и акации. Здесь никто больше не строился, видимо, из-за близкого соседства с опасными волкодавами.

Встречал нас сам хозяин. Огромного роста, с волосатой грудью, видневшейся из-под перепревшей от пота рубахи, он долго изучал нас из-под насупленных бровей и всё время шевелил носом, как будто пытался по запаху определить, с чем мы к нему пришли.

— Вы не из Ромси, — открыл он, наконец, свой рот.

— Вы невероятно догадливы, сударь, — язвительно произнёс я в ответ. — Если видели, то на фарватере стоит караван из четырёх кораблей.

— А чего хотите? — почесал грудь Абгилерм, не пуская нас во двор. Оттуда доносится приглушённое собачье бухтение, звон цепей, чей-то скулёж.

— Щенков хотим купить, — отвечаю я.

— Так нет щенков, всех продал, — простодушно ответил хозяин. — Приходите, господа, осенью. Приплод как раз появится.

Я испытываю разочарование. Неизвестно, удастся ли побывать в Ромси в ближайшее время, а заниматься поиском охранных собак просто некогда.

— Ну, раз не хочешь заработать, бывай, — я разворачиваюсь и иду к карете, где меня ждут Пенберти и Рич.

— Э… Подожди, сударь, а зачем тебе щенки?

Я останавливаюсь и делаю несколько шагов в обратном направлении.

— Неужели не понятно? Мне сказали, что ты натаскиваешь щенков на охрану поместья. Хотел у тебя прикупить пяток зверят.

Абгилерм неожиданно оскалился. Видимо, это у него такая улыбка. Зубы редкие, крупные, видны нижние клыки, как у лохматых питомцев.

— А не получится просто так купить, — он делает шаг в сторону, приглашая меня войти, после чего захлопывает ворота перед носом возмущённого Рича. И поясняет причину оного: — Не любят собачки чужаков, особенно когда их много.

Большой двор разделён наполовину таким же деревянным забором, за которым слышится оживлённый рык. Хозяин открывает небольшую калитку, входит внутрь и машет рукой, подзывая меня.

В загоне есть на что посмотреть. Огромные вольеры, штук десять, все затянуты прочной железной сетью, за которые выложены, наверное, большие деньги. В каждом вольере сидят, бегают или просто лежат огромные волкодавы разной масти. Увидев нас, все оживились и как один приткнули свои носы к ограждению.

— Хороши? — спрашивает Абгилерм, с гордостью посматривая на своих питомцев.

— Хороши, — соглашаюсь я. — Только мне щенков надо, а не этих зверюг. Их же ещё натаскивать надо.

— В этом и проблема, сударь, — чешет волосатую грудь заводчик. — Не сможешь ты их натаскать так, как умеем мы.

— Мы — это кто?

— Я, жена, сыновья, дочки. Каждый из нас умеет пестовать охранников.

— И что делать? Мне нужны вот такие зверюги, которые бы подчинялись только мне, моей невесте и паре надёжных людей.

— Ну… это нетрудно устроить. У нас свои секреты, правда. Дорого стоят.

— Сколько? — устало спрашиваю его.

— Смотри, сударь. Щенков сейчас нет, ожидаю приплод осенью. Ещё два-три месяца сосункам нужно мамкино молоко. Обучать начинаю рано, к году они уже знают своих хозяев в лицо. Чужаков будут рвать молча и быстро. Годится?

— Годится. Но как всё это совместить? Я ведь живу в Скайдре, а ты, как мне стало понятно, не доверяешь обучение чужим людям?

— Правильно, мил сударь. Поэтому один из моих сыновей привезёт тебе зимой щенков и станет их натаскивать самолично. Через год уедет. Всё это время ты будешь обеспечивать его едой, одеждой, постелью, ну и денежкой, сколь не жалко. Окончательный расчёт перед отъездом. Десять золотых крон за услуги. Ну и за каждого щенка по пять королевских «корон».

— Однако! — вырывается у меня. — Золотые волкодавы получаются!

— А ты как думал? — усмехается паразит. — Зато потом никто в твой дом нос не сунет. Собачки очень умные, выбраковку не держу. Идём со мной.

Абгилерм первым зашагал куда-то в дальний угол вольера, где отдельно ото всех в большущей клетке на свежем сене развалился пёс серо-палевого цвета с чёрным подшерстком. Он лишь приподнял голову, когда мы остановились перед ним, повёл носом и снова уронил свою кудлатую башку на мощные лапы.

— Нравится? — хозяин-заводчик с любовью смотрел на лежащего пса.

— Хорош, — признаюсь я снова. Действительно, у Абгилерма товар качественный, по крайней мере, внешне. — А как у него с потомством?

— От Вихря получаются самые лучшие щенки, — горделиво выпятил волосатую грудь Абгилерм. — Сколько тебе надо, говоришь?

— Шесть.

— Чара обычно приносит пять, — почесал затылок заводчик. — Одного самого лучшего я оставляю себе. Ну ничего, придумаем что-нибудь. Она же не одна щениться будет. Выберу из другого помёта, если недобор получится. Не переживай, мил сударь, те нисколько не хуже будут. Так мы договорились?

— Договорились. Шесть щенков твой сын в первый зимний месяц привозит в Скайдру. Пусть найдёт особняк леди Толессо, спросит её или Игната Сироту. Это я. Своих людей предупрежу.

— Тогда по рукам! — Абгилерм протягивает мне заскорузлую мозолистую ладонь. Не удивительно, столько всего понастроил, да и дом неплох, не развалюха какая.

Не задумываясь, ударяю по его ладони, и мы пару минут испытываем прочность рук друг друга. Заводчик сдался первым, и ухмыляясь, повёл меня к воротам.

— Расчёт по окончании договора, — напомнил он и бесцеремонно захлопнул перед моим носом калитку.

Рич и Пенберти оживились.

— Я думал, тебя уже скормили собачкам, — пошутил бывший пластун.

— Я невкусный, даже на мослах мяса мало, — парирую в ответ и забираюсь в карету. Следом устраиваются мои спутники. — Дело сделано. Зимой привезут щенков. Будем из них сторожевых псов воспитывать.

— И эта заросшая обезьяна даже денег у тебя не взяла? — удивился Рич.

— Расчёт позже, — не стал я вдаваться в подробности.

— Хм, значит, человек серьёзный. А то переживал, что сунет тебе выбраковку и денег слупит немеряно.

Обратно ехали не торопясь. Извозчик берёг свою развалюху, нещадно скрипевшую на каждом повороте и заваливаясь на один бок так, что мы едва не падали друг на друга. Наконец, мы доехали до Речного квартала, где и сошли, заплатив оговоренную сумму. Рич обругал бородатого извозчика и посоветовал ему на эти деньги найти краснодеревщика и починить свою колымагу.

Все прилегающие к порту улицы были уже забиты горожанами, которые тянулись к реке полюбопытствовать на прибывшую флотилию. Попав в водоворот людского потока, мы покорно шагали вместе с наряженной публикой к причалам. И как только вышли к складским сараям и миновали их, замерли, разглядывая величественную для города картину.

Два корвета встали на якорь друг за другом чуть выше по течению, а вот мощный фрегат подобно кашалоту развалился прямо на фарватере и делал маневры, чтобы подойти поближе к причалам и не раздавить их как ореховую скорлупу. Я сначала не понял, зачем капитану понадобилось рисковать. Ведь можно провести высадку десанта на шлюпках, до вечера управятся без особого напряжения. А потом сообразил. Если армейское подразделение решили оставить в Ромси, значит, к нему обязательно в придачу дали артиллерию. А выгрузка пушек та еще головная боль. Но ведь есть же специальные баржи, которые можно подогнать к фрегату! Или их здесь нет?

Между тем зычные команды на борту «Ворчливого» — так гласила витиеватая надпись на борту, покрытая позолотой — позволили приблизиться фрегату еще на несколько футов к берегу, после чего он прочно встал на якорь.

— Дерьмо Кракена! — выругался Рич.

Я тоже хотел произнести с десяток морских словечек. Массивная туша фрегата полностью перекрыла нам фарватер, и чтобы выйти на открытую воду без риска влететь в борт «Ворчливого», надо провести очень опасный манёвр, обходя его справа с применением гравитона. Левый берег более пологий, а значит, есть риск налететь на мель.

— Они заняли половину фарватера! — возмущённо воскликнул Пенберти, немного разбиравшийся в речных реалиях. — Как мы будем выходить?

— Надеюсь, до завтрашнего утра фрегат разгрузится и уйдёт, — задумчиво произнес я, разглядывая суету на причале, где бегали солдаты в мундирах, пытаясь оттеснить толпу горожан за невидимую черту.

А с фрегата стали спускать шлюпки, одну за другой. Учитывая, что в одной из них можно перевезти за один раз пятьдесят человек, не считая гребцов, до вечера управятся. Но как быть с пушками? Или пехота прибыла сюда лишь для усиления гарнизона?

Рич стал махать шляпой, давая сигнал наблюдателю с «Эпинали», как и было условлено заранее. Надеюсь, скоро заметят, иначе будем до вечера куковать. Повезло, заметили, пусть и не сразу. От флагмана оторвалась лодка и резво помчалась к берегу.

Шкипер Хубальд рвал и метал, тыча подзорной трубой в сторону фрегата:

— Эти летуны ведут себя как дома! Догадались же перекрыть фарватер! Как нам завтра выходить на чистую воду?

— Не переживайте, Оскар, — я аккуратно забрал у него трубу, чтобы ненароком не разбил дорогую вещь, и облокотившись на перила капитанского мостика, направил её на застывшие корветы. — К завтрашнему утру фрегат покинет Ромси. Видите, ему нужно высадить пехоту, оружие, продовольствие, а это займет очень много времени. До самой темноты будут копошиться… Хм, да это же старые знакомые!

— Кто? — перестав фыркать и брызгать слюной, заинтересовался Хубальд.

— Корветы «Дева ветров» и «Фортуна». Я с ними встречался в Шелкопадах. Надо же, как мир тесен, — пробормотал я, разглядывая неподвижно стоящих на капитанском мостике «Девы ветров» трёх офицеров в повседневных мундирах. Они тоже с помощью линз изучали портовую зону, и нет-нет, да и скользили взглядом по застывшему ниже каравану.

— Для нас это что-то значит? — напряженно спросил Оскар.

— Нет, все в порядке. Они выполняют приказ, не более. Скорее всего, сопровождали фрегат, и завтра вместе с ним уйдут. Давайте лучше подумаем над тем, как действовать в случае непредвиденных ситуаций. Достаточно ли будет глубины для наших кораблей, чтобы слегка сместиться по фарватеру вправо?

— Вы что-то подозреваете, Игнат? — нахмурился шкипер, почесывая вылезшую щетину на щеках.

— Я всегда стараюсь просчитать ситуацию, которая мне не нравится, — честно признался я. — А она мне не нравится. Очень уж вкусные цели появились. Смотрите: вверху стоят корветы, внизу наши корабли. У фрегата не остается времени для маневра, если с берега или реки пойдет атака. Ему нужен будет разгон, пока гравитоны наполняются энергией. В таком случае он обрубит якорный канат и пойдет вниз по течению. Догадайтесь, что будет дальше?

— «Эпиналь» первая на его пути, — мрачно произнес Оскар. — И нас просто раздавит этой громадой. Но о каком нападении идет речь? Разве у мятежников есть корабли с пушками?

— Я всего лишь пытаюсь поставить себя на место противника, будь он мятежником или сиверийским десантом, — сложив с щелчком трубу, протянул её шкиперу. — Поэтому нужно незаметно дать команду всем экипажам быть наготове и не спать как сурки. Созовите совещание на «Эпинали», я своих десятников тоже оповещу.

Ночь была настолько душной, что весь экипаж и мои штурмовики выползли на палубу, чтобы хоть как-то охладиться. Воды Роканы умиротворенно журчали вдоль бортов, прохлада постепенно вытесняла жару, остужая нагретые за день палубы. Бархатистое небо украсилось россыпью звёзд, и даже намёка не было на изменение погоды, что очень радовало. Туман или дождевая завеса существенно снижают видимость, и вахтенные могут упустить любое изменение на реке.

С берега уже не доносилась разноголосица песен, только мелькали фонари стражников, обходящих порт. Разгрузка фрегата еще не закончилась, поэтому большие ящики с боеприпасами к пехотным пушкам перевозили на баркасах с корабля на сушу до самой темноты. И сейчас возле складов стоял усиленный караул. Вояк разместили в казармах гарнизона, а вот артиллерию решено было пока оставить на борту «Ворчливого». Значит, завтра нам придется остаться на якоре. Вечером на «Эпиналь» заявился корвет-капитан «Девы ветров» Эррин Декрейн в сопровождении охраны и надменно заявил, что до отхода корветов и фрегата никто не покинет порт. Любая попытка самостоятельных действий будет расцениваться как враждебное действие. На вопрос шкипера Хубальда, что вообще происходит, он только процедил: «манёвры».

После шестой склянки я без чьей-либо помощи проснулся, ополоснул помятое от духоты лицо водой из кувшина, и вышел на палубу, сопровождаемый сонным Тью. Паршивец каким-то образом чувствовал надвигающиеся события и не хотел отставать от меня.

— Тихо? — спросил я дона Ансело, стоявшего на носу корабля. Закутавшись в плащ, Михель неотрывно смотрел в черную даль, откуда текла Рокана. В паре лиг отсюда она делала небольшой изгиб, что могло стать нашей проблемой. Если что-то готовится, мы не сможем сразу отреагировать.

— С берега иногда песни орут, на реке спокойно, — Михель уже привык к моим неожиданным вводным насчет усиленной вахты, поэтому и не задавал лишних вопросов. На совещании я подробно изложил свое видение ситуации, со мной согласились. — Опять Кракен подсказывает?

Спросил с шуткой, но чувствуется, как он надеется на мою мифическую удачу. Скажи кому, что эта удача — всего лишь прихоть всемогущих кураторов, следящих за каждым моим движением, и почему-то считающих, что толику удачи и смелости мне не помешает дать — сразу покрутят пальцем у виска.

— Кракен так далеко по реке не заплывает, — отшутился я и бросил взгляд чуть левее, где находилась излучина Роканы. Глаз уловил странный отсвет, как будто за холмами разожгли гигантский костер. Горизонт посерел, с юга налетел тёплый ветер, басовито загудели леера и натянутые канаты.

— Что-то не по себе, — поежился Михель. — Действительно, такое ощущение появилось, лучше не ложиться спать. А то всё интересное мимо нас пройдёт.

— Ты хотел сказать — проплывёт, — опять пошутил я и вытянул руку. — Погляди туда. Что скажешь?

— Лес горит? — неуверенно спросил дон Ансело.

— А вот сейчас и узнаем, — я, к удивлению друга, стал считать: — Раз. Два… Пять… Девять, десять. А! Видишь?

— Акулье дерьмо! — вытянулся в струнку мой помощник. — Да это же… Игнат, это брандер?

— Самый настоящий! — прорычал я, глядя во все глаза на выплывающее из-за излучины гигантское пламя.

Оно на мгновение застыло, и увлекаемое течением, двинулось к нам, грозя через четверть часа, а то и меньше, влететь во фрегат и спалить его к чертям собачьим. Корветы, благодаря своей осадке, могли жаться к берегу, а вот большой морской корабль никуда не мог деться, оставаясь главной жертвой брандера. Кто его запустил — дело второе. Нужно спасть караван. Иначе и нам достанется.

— Тью! — я схватил парнишку, застывшего у борта, за плечо. — Бегом к капитану Хубальду, поднимай его по тревоге. Скажешь, брандер по курсу, скорость два узла. Выполнять!

— Есть! — Тью рванул со скоростью падающей звезды, грохоча башмаками по палубе и топча вповалку спящих людей. Вслед ему посыпались проклятья.

— Вахтенный! — рявкнул я, оборачиваясь. — Сигнал тревоги! Михель, найди сигнальщика, пусть дает фонарём приказ по каравану: с якоря сниматься, стоять на боевых постах, активировать гравитоны!

Тревожно зазвучала рында, всполошенным звоном подбрасывая спящих на ноги. Через минуту зазвучала боцманская дудка. Адский шум, наверняка, был услышан на берегу и фрегате. Надеюсь, там сообразят, что делать.

На капитанском мостике уже раздавался рёв Оскара, фактически дублировавшего мой приказ. Свистки, крики, заломивший зубы магический фон обрушили и растоптали негу бархатной ночи. Ярко пылающий брандер неумолимо накатывался на порт. С надсадным стоном заскрипела обшивка корветов, пытающихся изо всех сил подняться на воздух, но времени для этого совсем не оставалось. Как я и предполагал, более легкие патрульные корабли счастливо избежали гибели. Заполненная бочками со смолой огромная баржа медленно проплыла мимо них, облизав кончиками пламени борта, и устремилась к фрегату.

Теперь и там заиграли тревогу. Воздух стал наполняться гулом гравитонов. Я с напряжением смотрел на приближающийся брандер и понимал, что «Ворчливый» сильно рискует, собираясь взмыть вверх по вертикальному лучу. Даже если ему удастся подняться хотя бы на несколько футов, чтобы избежать столкновения и пламени, кристаллы могут не выдержать экстренного активирования, и корабль просто рухнет вниз. Если на фрегате есть левитатор высочайшего уровня — то шансы избежать гибели остаются.

В какой-то момент мне показалось: «Ворчливый» выскочит из капкана, обойдясь малыми жертвами. Неповоротливая туша фрегата, по какому-то недоразумению попавшему с морских просторов в реку, стала со скрипом подниматься вверх, обрушивая вниз каскады воды (значит, якорный канат обрубили), и вдруг ни с того ни с сего стал поворачиваться боком. На «Эпинале» раздались возгласы ужаса и проклятий. Мы-то стояли в двухстах футах от фрегата, и понимали, что в любой ситуации нашему кораблю достанется на орехи. Если морякам удастся увернуться — следующей целью станет «Эпиналь». Если нет — теперь уже горящий фрегат раздавит не только нас, но и весь рейд.

Брандер на всем ходу влетел в бок «Ворчливого» и пламя с рёвом перекинулось на просмолённую обшивку корабля. Наткнувшаяся на преграду баржа словно обрадовалась и загорелась еще ярче, словно подкидывала топливо в гигантскую топку.

— Два румба вправо! — надрывался Оскар. — Экипажу приготовить багры, стоять лево борт! Молитесь, несчастные, на нашего чародея!

Приказ капитана дублировался голосом и световыми сигналами. Рейд ожил, и в загудевшем магическом поле сдвинулся с места, потянувшись за флагманом как утята за мамой-уткой.

На фрегате ещё пытались бороться с огнем, но было видно, что битву моряки проигрывают. В воду уже прыгали те, кто горел или оказался слабый духом.

— Господи! — прошептал дон Ансело, появившись возле меня. Его перекошенное от увиденного лицо освещалось горящим фрегатом. — Там же запасы пороха, гравитоны, ядра… Нам конец!

— Как бы не так! — яростно ответил я, сжимая зубы от невыносимой вибрации в деснах. Судовой чародей разогнал гравитон до критических пределов, но это было необходимо, иначе не успеем уйти и погубим караван. Мы уже поравнялись с фрегатом, продолжая отклоняться к левому берегу. — Крюйт-камера надёжно ограждена от огня железными пластинами. Понадобится время, чтобы они прогорели. Полчаса нам хватит, чтобы удалиться на безопасное расстояние! А гравитоны не могут пострадать в пожаре, исключено!

В это время вспыхнула палуба фрегата. Сигающих за борт фигур стало гораздо больше, но не настолько, чтобы предположить, что экипаж проспал появление брандера. Скорее всего, большая часть матросов ранее сошла на берег, остались одни вахтенные. Вот и зевнули, расслабившись вдали от своего главного врага — сиверийцев.

Палуба вздыбилась от огня, выбившего деревянные плахи из пазов, и полыхнула ещё ярче. Я чувствовал, как потрескивают от жара мои волосы. Мы в этот момент уже стали удаляться от «Ворчливого». Как только раскроются пазы бортовой обшивки, ему конец.

— Шевелите ластами, моллюски! — восторженно-тревожно заорал Тью, перевесившись через фальшборт. В его глазах плясали отсветы гигантского пожара. Гибель фрегата, уже предрешенная, была настолько эпичной, что парнишка забыл обо всём на свете.

— Не упади в воду, паршивец! — рявкнул я и дернул за шиворот денщика.

— Румб влево! — заорал шкипер Хубальд. — Так держать, каракатицы!

Караван уходил, клянусь Кракеном, уходил от умирающего фрегата! Мы смогли выйти из огненного капкана! «Ворчливый», лишенный якоря и управления, медленно дрейфовал вниз подобно живому факелу, осветившему весь берег и часть городских построек Ромси. На причале уже метались люди, донёсся заполошный звон колокола.

И тут рвануло! Взрыв был такой силы, что ударная волна дала мощного пинка каждому из наших кораблей. На причале людей сдуло в воду невидимой рукой великана. Загорелись крайние деревянные сараи.

— Держать курс! — завопил Калифер, стоя рядом с рулевым.

«Эпиналь» вздрогнула, мачта колыхнулась со страшным треском, экипаж попадал вниз, справедливо опасаясь разлета деревянных обломков. Рядом с нами с сочным звуком в фальшборт ударился большой кусок горящей обшивки. Тью вытаращил глаза и медленно опустился вниз, закрыв голову руками.

— Румб вправо, держать фарватер! — окрепшим голосом скомандовал Оскар. — Чародею передать: снизить напряжение гравитона, но пока не гасить.

Я глядел на разгорающийся пожар на берегу. В Ромси сегодня будет весело. Теперь, когда мы разминулись со смертью, в голове сразу зашевелились вопросы. Кто организовал столь чудовищную и лихую по своему размаху акцию? Неужели у мятежников появились союзники из южных провинций? Тогда это не просто мятеж, а настоящая война. Гибели фрегата в Адмиралтействе не простят и надавят на короля, чтобы он поднял все войска в центре и раздавил мятеж с крайней жестокостью. С другой стороны, какой идиот решил использовать боевой корабль для перевозки личного состава? С этой целью легко справились бы корветы Патрульной Службы.

Да плевать, в общем-то. Мы идем по ночной Рокане, оставив позади полыхающий берег и корветы, которые сейчас подбирают в воде спасшихся матросов. Не до нас им.

— Снизить скорость до двух узлов! — снова командует шкипер. — Гравитоны гаси!

— Кажется, вырвались, — лицо дона Ансело снова превратилось в серую маску. Он снял шляпу и дрожащей рукой провёл по лбу, вытирая испарину и жирную копоть. — Я бы сейчас с удовольствием хлебнул даже аксумского пойла. У тебя, командор, ещё остались его запасы?

— Остались, — усмехнулся я, силой воли унимая дрожь в пальцах, чтобы вытащить из кисета пахитосу. Тью увидел моё состояние и чиркнул спичкой, чтобы зажечь её. — Хорошая идея. Пошли, дружище. Давненько мы в такие переделки не попадали, а?