Мой невыносимый сводный дракон

Эпилог

– Линхольд, семнадцать лет спустя –

На трибунах рассаживались дамы в причудливых шляпках и джентльмены в пиджаках самых разных цветов – от кислотно-зелёного до огненно-оранжевого. Отовсюду раздавался шум, гомон и смех тысячи голосов. Фоном играла жизнеутверждающая музыка. В нашей ложе, пожалуй, было многолюднее и громче, чем в остальных, вместе взятых, но всеобщее внимание мы привлекали вовсе не поэтому.

– Почему до сих пор не придумали мороженого со вкусом ежевики?! – возмущалась вечно беременная Рут. – Сколько мне ещё детей родить, чтобы его, наконец, выпустили в продажу? Безобразие! Принесите хоть что-нибудь с ежевикой!

– А я хочу с голубикой! – подключилась её пятилетняя дочурка Мелисса.

– Агу-гу! – вторила ей шестимесячная Молли.

– Я уже заказал, родные мои, – отозвался Шейн, – официанты сейчас всё принесут.

– Уже придумали имя? – обратилась к Рут тётушка Инельда с тюрбаном цвета лаванды на голове. Её сестрица Имельда предпочла тюрбан цвета пожухлой травы. И как я раньше могла их путать? Они же совершенно разные!

– На «М» ещё целая страница имён, так что нам ещё рожать и рожать, – в своей обычной манере отшутилась Рут, – но я склоняюсь к Мелани, если родится девочка, и к Марку, если это будет мальчик.

– Оба красивые, – одобрила Виви, поглаживая свой симпатичный кругленький животик.

– А вы? – повернулась к ней Имельда.

– А мы сперва дождёмся появления малыша, – заулыбалась Виви, – да, дорогой?

– Или малышки, – ответил Эйдан.

На плечах у него сидел их с Ви младший сын – крепыш Тео. У ограждения вместе с двоюродными братьями стоял старший – Тирнан. А помнится, Эйдан утверждал, будто детопроизводство – это отвратительно. Шутник. Эйдан Уэстмит – лучший отец в мире, не считая, конечно, моего Эла.

Наши друзья и родные подхватили добрую старую традицию называть всех детей на одну букву алфавита. Так, Рут и Шейн предпочли букву «М», Виви с Эйданом – «Т», Брен с Беллой продолжили популяризацию имён на литеру «Б», Эймар с Орлой выбрали первую букву алфавита, Эйб со своей молодой женой только-только присматривались к справочнику имён, ну а мы с Эллиотом, по понятной причине обойдя буквы «Л» и «Г» стороной, прочно утвердились на «К».

У Эла на руках, крепко обнимая того за шею, сидела малышка Келли и удивлёнными глазёнками наблюдала за выстраивающимися на старте драконами. Я тихонько покачивала уснувшего в «кенгурёнке» малютку Кейдана. В первом ряду, расправив все до единой складочки на пышной юбке, чинно, как и полагается настоящей леди, сидела одиннадцатилетняя Кристалл и осуждающим взглядом глядела на братьев. Погодки Конан и Киллиан, стоя у ограждения, неистово орали кричалки. Эти совершенно неугомонные хулиганы переплюнули по темпераменту всех братьев Эллиота и его самого. Тирнан совсем немного им уступал, и это «бешеное трио», как мы все их называли, твёрдо намеревалось принять участие в Малых драконьих гонках в будущем году (держись, бедный Линхольд!). А в этом от нашей семьи участвовала старшенькая – красавица Киара. Вон она, изящная драконица с крапинками золота на иссиня-чёрных чешуйках, с блестящими на солнце позолоченными рожками и шипами вдоль позвоночника. Наша гордость, наша умница, наша мисс Уэстмит, в один прекрасный день сделавшая нас с Элом любящими родителями, наполнившая безграничным счастьем и придавшая нашей жизни особый сакральный смысл.

Почувствовав, что на неё смотрят, Киара повернулась и помахала крылом, чем вызвала в нашей ложе настоящий ажиотаж. Дети принялись кричать с утроенной силой, а тётушки опрокинули корзинки и конфеты вперемешку с орехами в золотистых обёртках посыпались в нижние ряды, где их тут же расхватали маленькие зрители.

По обе стороны от Киары разместились её подружки Дейдра и Сибилл. Но вот Сибилл совершенно наглым образом потеснил крупный чёрный дракон с серебристыми полосами по бокам – Мэддокс Доэрти.

Когда-то Рут мечтала, чтобы наши первенцы стали лучшими друзьями. К нашему глубокому сожалению, с первой встречи они как будто невзлюбили друг друга – малютка Киара расплакалась при звуках голоса Мэддокса, а тот расколотил погремушку о её колыбельку. И чем старше они становились, тем сильнее между ними проявлялся дух соперничества. Поскольку Мэддокс был старше на целый год, поначалу у него получалось это без труда, но крошка Киара старалась не отставать и во многом ей удавалось даже опередить своего соперника. Так, она раньше научилась летать, играть в крокет, читать, решать сложные примеры в уме и кататься на роликах. Брен говорил, что из них выйдет идеальная пара, но до поры до времени никто не принимал его слова всерьёз. Сейчас уже никто не сомневается, что всё к тому и идёт.

– Мэддокс хороший надёжный парень, – заметил Эл, – Киара всегда тянулась к нему. Пройдёт лет пять-шесть и он расправит крылья на полную мощь, унаследуя лучшие качества своих родителей.

– Нам рано думать о зятьях, – проворчала я.

– А ты не думай, пусть мысли о возможных зятьях будут моей обязанностью, – засмеялся Эл.

– Как тут не думать, когда у нас если не хулиганы, то красавицы! – ответила я и покосилась на тринадцатилетнего Брейдана Телфорда, подсевшего к нашей Кристалл.

Брейдан отчебучил какую-то шутку, на что наша гордая леди сперва покраснела, а затем, резко нахмурившись, ответила колкостью.

– Уэстмиты других не производят, – с трудом сдерживая улыбку, сказал Эллиот, – либо хулиганы, либо красавицы. Третьего не дано.

– Какой же ты… невыносимый, лорд Уэстмит! – не выдержала я.

– А ты моя любимая леди Уэстмит, – с этими словами Эл наклонился ко мне и потёрся щекой о щёку, нежно коснувшись губами у самого уха. Это самое большее, что мы могли себе позволить в людном месте и с детьми на руках, и Келли тут же отреагировала:

– Папа любит маму!

– Очень любит, – подтвердил Эл. – И тебя тоже, родная, как и всех твоих братьев и сестёр.

Зазвучали фанфары. Заблестели вспышки фотоаппаратов. Раздался резкий свисток арбитра, затем последовала команда:

– На старт! Внимание! Полёт!

Стая драконов, взмахнув крыльями, сорвалась с места и под дружные кричалки зрителей вскоре скрылась за парящим островом, где когда-то жили Ханниганы. Много лет назад наш бывший соперник по гонкам Гриан, из-за серьёзных проблем со здоровьем получив условный срок, продал остров бизнесмену из Даллингара и уехал в Килкейт. С новыми соседями мы подружились, а наши дети стали учиться в одной гимназии.

Я успела заметить, что на старте Киара и Мэддокс опередили остальных на полкорпуса. Когда-то и мы были на их месте. Соперничали, неистово боролись со своими чувствами, вспыхнувшими вопреки воле и желанию, но нашли в себе силы принять их и пронести свою любовь сквозь препятствия и годы. Было трудно, но было и радостно, было безумно больно, но эта боль всегда сменялась блаженством и счастьем. Были минуты, когда одолевал жуткий страх, но нам всегда хватало сил перебороть страхи и сомнения, потому что рядом всегда был человек, готовый поддержать и разделить трудности. Потому что долгожданной наградой за все страдания явилась безграничная, яркая и всепоглощающая любовь.

Я верю, что наши дети вырастут здоровыми и счастливыми людьми, ведь мы вкладываем всё самое лучшее в их воспитание. Когда-нибудь наши хулиганы остепенятся и повернут буйную энергию в нужное русло, обретут вес в обществе и станут такими же чудесными отцами, как Эл, Эйдан и Эймар. А наши гордые красавицы в свою очередь будут не только вдохновлять бывших хулиганов на новые свершения, но и сами станут той преобразующей силой, что изменит мир к лучшему.

– Номер двадцать два – первый круг! – закричал арбитр, когда Мэддокс первым проскользнул в финишные ворота. – Время – две минуты сорок восемь секунд!

– Номер восемнадцать, – в то же время кричал второй арбитр, фиксируя время Киары, – две минуты пятьдесят секунд!

– Разница в две секунды, – посчитала малышка Мелисса. – Давай, Мэддокс! Ты лучший!

– Ты, Киара, лучше всех, ждёт тебя тройной успех! – надрывали глотки Киллиан и Конан, подпрыгивая на месте.

– Господин мэр, – осмелился обратиться к Элу парень в синей форме, которую носили почтальоны, – прошу прощения, вам срочная телеграмма.

– Благодарю, – ответил тот и, бегло просмотрев текст телеграммы, вновь переключил внимание на Келли, объясняя той правила гонок.

Бедняга паренёк покраснел как вареный рак, прокашлялся и спросил:

– Простите, сэр, ответа не будет?

– Нет, не будет, – спокойно ответил Эл, – можете быть свободны.

– Спасибо, господин мэр.

Эл всегда придерживался правила: работа, даже самая срочная, на втором месте после семьи. Если во время совещания или командировки кто-то из детей пришлёт ему на коммуникатор сообщение вроде: «Я волнуюсь перед экзаменом, пап» или «Мы с мамой ужасно соскучились. Когда ты вернёшься домой?» – он всегда выкроит пару минут, чтобы ответить без промедления. А уж если кто-то заболеет, бросит все дела и тут же примчится, чтобы поставить холодный компресс и спеть колыбельную. Раньше я думала, что мой отец был идеальным. Но Эллиот превзошёл даже его.

Не только он, все Уэстмиты ориентированы в первую очередь на семью. Кто бы мог подумать, что из несносных сводных братьев вырастут совершенно потрясающие мужчины? Вот и Эйб перенёс открытие выставки своих картин на неделю и примчался из столицы вместе с женой, чтобы поддержать Киару на первых в её жизни драконьих гонках. Помню, как в двенадцать он мечтал стать дядей. Теперь у него десятеро обожаемых племянников и на подходе ещё один. И это, я уверена, далеко не предел.

– Что-то серьёзное? – спросила я. – Уверен, что ответ подождёт?

– Конечно, – улыбнулся муж, – вот, прочти.

«Желаю вашей дочери победы уважением Гленнартон», – гласила телеграмма.

– Мэр Глейнсборо желает Киаре победы, – пробормотала я, – а я-то напридумывала себе невесть что!..

– Всё хорошо, родная. Всё под контролем, тебе беспокоиться не о чем, – уверил меня Эл, глядя при этом так, словно целует меня взглядом. Когда он так делает, я буквально таю и жалею, что на букву «К» не так уж много имён. Хотя, если не хватит, будем придумывать новые.

– Номер восемнадцать – второй круг! – объявил арбитр. – Время – пять минут двадцать девять секунд!

– Дети выдают лучшие показатели, чем мы в своё время, – с гордостью за свою племянницу заметил Эйдан.

– Разрыв с Мэддоксом в четыре секунды, правильно, мам? – посчитала Мелисса.

– Правильно, дочь, – похвалила дочурку Рут.

– Ты, Киара, лучше всех, ждёт тебя тройной успех! – увлеченно скандировал седовласый сэр Рональд, а бабушка Элен махала флажком с изображением герба Уэстмитов.

– Не желаешь ли тряхнуть стариной, господин мэр, и принять участие в Больших гонках? – поинтересовался Брен. В одной руке у него была бутылочка с молочной смесью, под мышкой – плюшевый тигр, а другой он поддерживал учившегося ходить младшенького, который, почувствовав свободу, ни минуты не желал оставаться на руках.

– В этом году обязательно, – ответил Эл, – линхольдцы должны видеть, что их мэр ещё не рассыпается от старости.

С тех пор как Бреннан возглавил местный департамент спорта, второй тур Больших гонок проложили по новому безопасному маршруту в сторону Суинфорда с остановками в Балбригане, Стейнхилле и Делгари. Мы с Элом не летали по новому маршруту, да и в принципе не принимали участие в гонках, полностью переключившись на другие обязанности, связанные с родительством, учёбой и работой. Год назад Эллиота большинством голосов избрали на пост мэра, а я в коротких перерывах между декретами читала лекции по экономическому анализу в Линхольдском университете.

– Какая старость, о чём ты! – не удержалась я и поправила мужу галстук. – Такого молодого, энергичного и красивого мэра нет нигде, кроме Линхольда!

– Мама любит папу, – констатировала Келли.

– Очень любит, как и всех вас, мои хорошие, – подтвердила я и свободной рукой обняла и дочурку, и мужа, а тот, пользуясь случаем, поцеловал меня в уголок губ. Краем глаза я уловила вспышку фотоаппарата вездесущего папарацци. Держу пари, в вечернем выпуске какого-нибудь «Вестника» или «Сплетника» обнаружится наше семейное фото крупным планом. Не беда. Нет ничего плохого в том, что горожане в очередной раз увидят своего мэра в кругу семьи. Брен уверяет, что такие фото только повышают его рейтинг, но мы-то знаем, что делаем это не на показ. Наоборот. Будь наша воля, мы бы вообще не отрывались друг от друга.

– Только ты поосторожнее там, ладно? – шепнула я. – Буду безумно за тебя переживать.

– Я бы предложил тебе лететь со мной, но…

– Я подумаю над вашим заманчивым предложением, господин мэр.

– Простите за беспокойство, леди Уэстмит, – послышался знакомый голос, – позвольте пару снимков для журнала «Благородство и стиль».

Я оглянулась. Ну конечно, это Лея Торнтон – главный редактор модного журнала, который читают во всём Королевстве. С её подачи лет пятнадцать назад меня окрестили иконой стиля – меня, которая долгое время прятала свои шрамы под монашескими платьями и накидками! Я давно этим не страдаю, но и не выпячиваю свои особенности. Если небольшая часть шрама виднеется в вырезе платья, я не делаю из этого трагедию. И да, я не считаю шрамы своим недостатком. Они – моя особенность, моя история, они – неотъемлемая часть меня так же, как отметины на теле Эла – важная часть нашей общей истории.

Я охотно позирую с детьми и мужем, пока Лея делает фото и нахваливает мою шляпку, туфли и платье. Обменявшись комплиментами и пожеланиями всего самого наилучшего, расстаёмся на позитивной ноте, когда арбитры возвещают о том, что Мэддокс и Киара прошли четвёртый круг.

И тут произошло то, чего всё это время я подспудно ждала. Наше «бешеное трио» сцепилось с братьями Доэрти.

– Уэстмиты, чему я вас учил? – тут же отреагировал Эл. – Свою силу нужно доказывать как?

Драка, так толком и не начавшись, постепенно утихла. Мальчишки продолжали пыхтеть и глядеть друг на друга исподлобья.

– В честном поединке? – предположил Тирнан.

– Поступками, – выдвинул свою версию Киллиан.

– Какими? – продолжал «допрос» Эл.

– Хорошими, добрыми, честными, справедливыми, – наперебой отвечали ребята.

– Правильно, – похвалил Эл. – Сейчас соревнуются Киара и Мэддокс, а вы их поддерживаете. Вы никак на их результат не повлияете, если устроите мордобой.

– Понял, – неохотно согласился Конан.

А Киллиан протянул Маллоуну руку со словами:

– Мир?

– Мир, – согласился тот.

Мы с Рут понимающе переглянулись. «Как же я была права, когда окрестила вас идеальной парой», – читалось в её взгляде. «Не устаю благодарить высшие силы за свою семью и своих друзей», – транслировала я.

– Номер двадцать два – пятый круг! – усиленный аппаратурой, прозвенел голос арбитра. – Время – двенадцать минут тридцать две секунды! Номер восемнадцать, двенадцать минут тридцать девять секунд!

– Остался последний круг, – объяснил Эл маленькой Келли.

– Киара! Киара! Поднажми! – кричали сыновья.

К ним, отложив на пару минут свои строгие принципы, присоединилась и Кристалл.

– Мэддокс – чемпион! Победит только он! – изо всех сил старались Миллан и Маллоун.

Две хорошенькие дочери Эймара держали собственноручно нарисованный плакат с изображением золотисто-чёрного дракона и кривоватой надписью: «Киара Уэстмит – лучший пример для подражания!»

Я с замиранием сердца вглядывалась в ту точку на горизонте, где должны показаться наши победители, опередившие всех остальных участников на целый круг, а то и на два. Наверное, это карма всех родителей в мире – воспринимать поражения и неудачи своих детей острее, чем свои собственные. При том каждая их победа и каждое достижение становятся весомее и важнее чуть ли не всех собственных достижений, вместе взятых. Даже «корочку» об успешной защите магистерской диссертации я не восприняла так радостно, как тот факт, что Киара научилась ходить самостоятельно. А Эллиот радовался новости о моей беременности Кейданом больше, чем назначением на должность главы Линхольда.

Каюсь, зная гордую натуру старшей дочери, я уже мысленно придумала утешительную речь, мол, проиграть достойному сопернику не стыдно и что второе место такое же почетное, как и первое, но в те минуты, когда участники находились вне поля нашего зрения, что-то произошло. Что-то, заставившее Мэддокса сбавить скорость и лететь с Киарой наравне. И это «что-то» так напомнило мне поединок Эйдана и Виви!..

– Номер двадцать два! Номер восемнадцать! Шестой круг! Победа! Время – четырнадцать минут пятьдесят одна секунда, и это – абсолютный рекорд Малых линхольдских гонок за всё время их существования! – торжественно объявил арбитр.

Последняя часть фразы утонула в зрительских овациях. И громче всех, по-моему, кричали вовсе не дети и не счастливый дядюшка Эйб, а дедушка Рональд и бабушка Элен. Глядя на них, я даже готова поверить, будто победами внуков пожилые люди гордятся больше, чем некогда гордились победами родных детей. Поживём – увидим. А пока от радости за старшую дочь в груди настоящие фейерверки взрывались, на глаза наворачивались слёзы радости, а руки обнимали того, кто подарил мне счастье быть матерью таких замечательных детей. Знаю, что и Эл чувствует то же самое.

– Спасибо тебе, моя леди Уэстмит, – шепчет на ухо он, – люблю тебя безмерно.

– Взаимно, мой дорогой лорд Уэстмит.