Мой невыносимый сводный дракон

Глава 12. До этого момента я держалась молодцом

– Лавиния, дорогая, познакомьтесь с нашей племянницей Викторией Грант, – пропела одна из тётушек, которых я встретила в холле вместе с долговязой сухонькой старушкой, похожей на мумию, облаченную в костюм от известного кутюрье.

Мумия поглядела на пакеты в моих руках бесцветными, абсолютно ничего не выражающими глазами, и произнесла дребезжащим голосом:

– Милая девочка. Грант, говорите? Из даллингарских?

– С кем имею честь говорить? – строго спросила я. Мне жарко, тяжелые пакеты оттягивают руки, а меня ещё и разглядывают, словно товар на прилавке!

Тётушка цокнула языком, пытаясь меня пристыдить. А вот мумия и бровью не повела.

– Мисс Лавиния Ханниган, рада знакомству, милочка, – продребезжала она.

– Меня зовут Виктория, а не милочка, – поправила я. – Всего хорошего, я очень спешу.

И, удачно обогнув появившуюся на моём пути вторую тётушку, прошмыгнула во внутренние покои.

Эйб ждал в спортивном зале, развалившись на мате и насвистывая популярную песенку.

– Тори! Ну наконец-то! – протянул он. – Я уж думал, ты забила на танцы.

– Не дождёшься, дорогой мой братец, – улыбнулась я и сгрузила пакеты на подоконник.

– Что это? – поинтересовался мелкий, подходя ближе и втягивая носом воздух. – Еда? Готовая?

– Купила в кафе, – ответила я, умолчав о том, что потратила на деликатесы большую часть оставшихся денег. – Предлагаю позаниматься – совсем чуть-чуть – и прикончить всё это добро. Что скажешь?

– Звучит заманчиво.

Эйб включил музыку, но не успели мы как следует разогреться, как, делая очередной поворот корпусом, я неожиданно заметила прислонившегося к двери Эллиота. Как это он так тихо вошёл?!

Мелкий тоже его заметил и стушевался.

– Продолжайте, – велел Эл.

– Только если ты закроешь дверь с другой стороны, – заявила я.

Он не сдвинулся с места.

– Тогда присоединяйся.

– К чему? – ухмыльнулся он. – Вы это называете танцами?

– Покажи мастер-класс, – запальчиво выкрикнул Эйб.

– Легко.

Эл отлепился от двери и размашистым шагом направился в мою сторону. Протянул руку, приглашая на танец.

Ну вот кто меня за язык тянул? Я ещё от прошлых танцев не отошла!

Но Эйбу не мешало бы наглядно продемонстрировать обе партии одновременно.

Первое касание рук – и меня бросило в жар, окружающее пространство поплыло, перед глазами заплясали яркие пятна. В зале высокие потолки, большие, почти в пол, стрельчатые окна и в целом довольно просторно, но меня резко накрыло неведанным до сих пор приступом клаустрофобии. Сердце стучало за двоих, к горлу подкатил противный ком, кислорода катастрофически не хватало. Хотелось сию же секунду выпрыгнуть в окно и улететь как можно дальше из ловушки под названием «замок Хансард», однако тело подводит, обмякает в сильных руках и кружится, кружится, кружится…

– Слышал, ты подала заявку на участие в гонках? – сказал «братец», замедляясь после череды стремительных поворотов.

У меня же перед глазами всё продолжало вращаться, и я не могла придумать, что же такого колкого ответить на простой на первый взгляд вопрос. С Элом я чувствую себя новичком, что сдуру забрался в кабинку самого опасного аттракциона и сразу же пожалел об этом, но упорно делал вид, будто ему всё нипочём.

– Ты ворвался в зал посреди занятия, чтобы выяснить этот вопрос? – проговорила я.

– Хотел посмотреть, как Эйб справляется с танцами.

– Неплохо справляется, учитывая то, что раньше никто не занимался с ним хореографией.

– Раньше с ним занималась мама. Ему было семь, когда её не стало.

– Мне очень жаль.

– Спасибо.

Пара поворотов, плавный наклон с поддержкой (это так непохоже на Эла!..) и я продолжаю:

– Я так понимаю, Эйб на домашнем обучении?

– Три раза в неделю к нему прилетает гувернёр.

– Ему здесь очень одиноко. И это мягко сказано. Я бы на его месте давно с ума сошла!

– Он должен жить с отцом.

– У Виви та же проблема.

– Да, но ей не двенадцать.

– И она умеет летать. Прости, если лезу не в своё дело, но Эйбу нужно общаться со сверстниками. Вы не думали определить его в закрытую школу?

– А ты хорошо подумала перед тем, как отправиться в департамент спорта? – резко сменил тему Эл.

– Бойся, братец, у тебя появился серьёзный конкурент в моём лице.

– Уже трепещу от страха.

– Я чувствую.

Эл вдруг резко потянул меня на себя и я врезалась ему в грудь. Из лёгких выбило воздух, по телу пробежал ток, колени подкосились и я практически повисла на своём партнёре.

– По-моему, трепещешь здесь только ты, – прошептал он, опаляя своим дыханием ушную раковину. – Интересно, отчего?

– Честно? Меня от тебя воротит.

– А мне кажется, наоборот.

– Тебе кажется.

Тут он в очередной раз раскрутил меня до «вертолётов» в голове и затем подхватил на руки, опустив верхнюю часть корпуса вниз. Мир перевернулся, перед глазами поплыл потолок с лепниной и хрустальными люстрами. Не ожидая ничего подобного, я ахнула и уцепилась за братца и ногой, и свободной рукой.

– Можно изобразить что-нибудь попроще? – заныл Эйб. – Мне в жизни такого не повторить!

Боги, а я и забыла о том, что он на нас смотрит!..

– Конечно, брат, смотри, в танцах нет ничего сложного, – стал объяснять Эллиот, вернув меня в нормальное положение и переходя на простые движения. – Просто ведёшь партнёршу в такт музыке и стараешься не наступить ей на ногу. Вот и вся премудрость.

– Понял.

Я была рада сменить партнёра на более вменяемого. Попыталась сосредоточиться на танце с Эйбом, но продолжала чувствовать на себе взгляд его старшего брата, физически ощущая, как тот перетекает с затылка на спину, оттуда на задницу и ниже на ноги, и от каждого такого невесомого прикосновения кожу осыпало мурашками, а в груди разгорался пожар.

«Перестань, Тори, – приказывала себе я, – представь, что его здесь нет. Не отвлекайся по пустякам».

Да только этот «пустяк» сидел на подоконнике и продолжал клеймить меня взглядом, и казалось, мой уродливый шрам расползается на остальные участки тела, не оставляя на нём живого места. Но, что самое страшное, взгляд этот проникал сквозь кожу в самое сердце и поджигал там те самые струны, которых я вовсе не желала касаться.

Когда пластинка закончилась, я смогла, наконец, спокойно выдохнуть.

– Ты отлично потрудился, Эйб, – похвалила я мелкого.

– Спасибо за танец, Тори, – не остался в долгу тот. – Предлагаю устроить пикник в саду. Могу я пригласить Эла присоединиться к нам?

У мальчика так горели глазёнки, что отказать ему я попросту не смогла.

Разместились на лугу среди душистых цветов. С пологого берега открывался вид на озеро с плавающими лебедями, с запада на север протянулась дубовая роща, а на востоке над зарослями рододендронов возвышался замок. Остров находился вдали от основной воздушной трассы и драконов мы не видели, как и они нас. Погода была чудесной, закуски – выше всяких похвал и всё шло вполне неплохо, пока Эйбу не пришло в голову спросить меня о прошлом.

– Тётушки говорили, что тебе пришлось пережить что-то очень страшное. Я люблю страшные истории. Расскажешь?

Первой мыслью было умудриться не подавиться брускеттой с лососем. А второй: как бы мальчишке повежливее объяснить, что нельзя врываться в чужое личное пространство без спроса – ни ему, ни тётушкам, ни кому бы то ни было ещё?

– Они имели в виду потерю одного из родителей, всем нам пришлось пережить то же самое, – ответил вместо меня Эллиот. Он развалился на другом конце пледа и лениво потягивал через трубочку апельсиновый сок. – И ещё. По-моему, тебе говорили о правилах поведения, и не раз. В чём проблема запомнить?

– Говорили, и что? – пожал плечом мелкий. – Я же не спрашиваю о чём-то непристойном. Мы теперь одна семья и было бы странно не поинтересоваться у сестры, как она жила и чем занималась до встречи со мной.

– В чём-то ты, безусловно, прав, но мысли следует облекать в более вежливую форму.

А мой «братец» бывает не только опасным и невыносимым, но и нудным!

«Если бы ты сам облекал свои мысли в удобоваримую форму», – послала ему телепатический сигнал. А вслух сказала:

– Может быть, кое-что и расскажу, если ты, Эйб, начнёшь первым.

– Я не знаю, что рассказывать о себе, – после небольшой паузы ответил мальчик. – Моя жизнь не очень-то насыщена событиями.

– Как окончил учебный год?

– Ну… нормально.

– Какие предметы нравятся? Какие не очень?

– Точные науки – не мой конёк.

– Значит, ты – гуманитарий?

– Чего-чего? – насупился Эйб.

– Гуманитарий – это не ругательство, – объяснила я, – так называют человека с наглядно-образным типом мышления. Его стихия – это история, литература, философия, социология, психология, культура и искусство. Тебе ведь эти предметы больше нравятся, чем, скажем, математика и химия?

– Не люблю математику.

– Ну а я просто люблю порядок во всём и в цифрах в том числе.

Вообще-то, точные науки – не совсем моя стихия, я поступила на экономический исключительно потому, чтобы работать в компании отца и со временем возглавить её на пару со своим будущим мужем, но жизнь имеет обыкновение ставить людей в дурацкое положение.

– Ты математик? – продолжал допрос Эйб.

– Я учусь на экономиста. А ты кем хочешь стать, когда вырастешь?

– Не знаю. Не думал пока.

Его быстрый и категоричный ответ наводил на мысль, будто он не хочет делиться личным и афишировать своё хобби. Я не стала настаивать и немного рассказала о своей студенческой жизни: о предметах, которые нам преподают, о профессорах, друзьях и дополнительных занятиях по интересам.

Тогда-то Эйб и прокололся.

– Отец говорит, что художник – это не профессия. Поэтому Эл и поступил на юриста.

– Спасибо, Эйб, ты только что выдал мой самый постыдный секрет, – с серьёзной миной проговорил Эллиот и потянулся за клубничным десертом.

– Упс. Прости, я случайно, – пробормотал мелкий.

Боюсь, что улыбку мне сдержать не удалось. До этого момента я держалась молодцом. Сердце билось относительно ровно, кожа не дымилась, выдерживая взгляд старшего «братца», а тут что-то накатило такое непонятно щемящее, в груди потеплело, словно там загорелась маленькая звёздочка. На секунду мне показалось, что брешь пробита и мы подружимся, станем нормальной семьёй, но затем память подкинула все его скабрёзные намёки и мою на них реакцию. Нет, не подружимся. Просто каких-то шесть месяцев, пока Виви не исполнится восемнадцать и я не заберу её с собой в столицу, нам придётся друг друга терпеть.

– Ты тоже любишь рисовать? – поинтересовалась я у Эйба.

– Балуюсь иногда, – ответил тот. – Мистер Блейз говорит, у меня талант.

– Покажешь как-нибудь свои работы?

– Может быть. Но у Эллиота получается намного лучше. Ты бы видела, какие шедевры выходят из-под его кисти!

– Какая муха тебя укусила сегодня? – Эл бросил на брата такой взгляд, что я всерьёз заволновалась, как бы не случилось чего.

– С удовольствием посмотрю, если Эллиот захочет мне показать, – поспешила сгладить ситуацию я. – А если ты всё ещё готов слушать, могу рассказать что-то на самом деле страшное.

– Я всегда готов слушать страшилки! – потёр руки Эйб и уселся поудобнее.

– Мне было двенадцать, когда родители в первый раз разрешили мне остаться у подруги в гостях с ночевкой, – вспоминала я, – и, конечно же, мы смотрели до поздней ночи ужастики. Улеглись спать в мансарде, но сон не шёл. Нам всё слышался какой-то шелест и хруст. Поначалу я списывала всё на шум ветра за окном, но потом отчетливо послышалось фырканье и частые шлепки маленьких босых ног по полу.

– Круто! – не удержался Эйб. – И кто же это был?

Эллиот молча глядел на озеро, но по выражению его лица я поняла, что он тоже внимательно слушает.

– Мы побоялись встать и зажечь свет, – продолжала я. – Ладно, я больше скажу. От страха я превратилась и дохнула огнём. Прямо в заставленной мебелью комнате. Загорелись шторы и постельное бельё, огонь быстро перекинулся на мебель и ковры. Родители Мэдди вызвали пожарных. Люди не пострадали, огонь быстро потушили, но верхний этаж требовал серьёзного ремонта. А виновником этого происшествия стал самый обыкновенный ёж, который жил в клетке. У Мэдди был младший брат и тот нарочно его выпустил, чтобы нас напугать.

Последние слова утонули во взрыве дружного смеха, смеялся даже Эллиот. Так заразительно, что я тоже не удержалась. Хохотала так, что на глазах выступили слёзы. Сковывающее тело напряжение ушло, звёздочка в груди увеличивалась в размерах и дарила приятное тепло.

– А ёж? – отсмеявшись, спросил Эйб. – Ёж не пострадал?

– Нет, нисколько, – ответила я, – по-моему, он до сих пор живёт в поместье у Вулриджей и ведёт исключительно ночной образ жизни. А я после того случая поняла, что со своими страхами непременно нужно работать. Иногда наша реакция оказывается необоснованно гипертрофированной, хотя сама ситуация и яйца выеденного не стоит.

Из-за кустов, потревожив семейство белокрылых бабочек, появился Эйдан.

– Что тут у вас происходит? Чего ржёте как кони?

Со стороны рощи показалась запыхавшаяся Виви.

– Еле сбежала от тётушек, – отчиталась сестра и направила на Эйдана указательный палец, – ты – следующий на очереди, я с ними в крокет больше играть не собираюсь.

– Ещё расписание составь, ненормальная! – вспылил Эйдан.

– У нас здесь мирная территория, – подал голос Эллиот, – или соглашаетесь на наши условия, или идёте развлекать тётушек.

– Осталось что-нибудь пожевать? – деловито осведомился паренёк и потеснил нас у корзин с едой.

Виви упала рядом. Дети быстро прикончили остатки пиршества и растянулись на пледе так, что мне пришлось придвинуться ближе к «братцу» в надежде на то, что он уступит мне место и пересядет на траву, но он этого не сделал. Лёжа на спине и глядя на плывущие по небу облака, мы вспоминали разные забавные истории из прошлого, смеялись до колик в животе, касаясь при этом друг друга плечами, и возникло стойкое ощущение, будто все недоразумения и стычки, что случились между нами, навеки останутся в прошлом. Наверное, в воздухе кружила какая-то особая магия. Она проникала в лёгкие и вызывала приступ умиротворения и безмятежности. Задумываться о будущем не хотелось, и я на время абстрагировалась от проблем и позволила себе насладиться моментом. Никто никого особо не задирал и даже Виви с Эйданом подшучивали друг над другом как-то по-семейному тепло, без яда и желчи. Меня переполняло счастье и звёзды в груди множились, образуя свою особенную вселенную.