Мой невыносимый сводный дракон

Глава 16. Я принимаю условия игры

«Я волнуюсь, пап. Что, если у меня не получится?»

«Волноваться – это нормально, Тори, – слышу голос отца. – Но что значит «не получится»? От наших мыслей многое зависит. Ты много тренировалась, прежде чем решиться на участие в гонках, и достигла определённых успехов. Не стоит настраиваться на то, будто что-то может пойти не так. Думай о конечном результате, о той работе, которую ты проделала, о нашей с мамой любви к тебе. Мы гордимся тобой, дочь. Мы верим в тебя. Ты – наша маленькая победа, помни об этом».

– Мама… Она зовёт меня, – в наш с папой диалог вклинился кто-то третий.

Боже мой, Эймар!..

Сон отступил. Я открыла глаза и подскочила в кресле.

В комнате густой полумрак. Из освещения только приглушенный свет стоявшей на тумбочке лампы. В приоткрытое окно врывается свежий ветерок. У постели Эйма кто-то стоит.

Не «кто-то». Конечно же, я тотчас поняла, кто это, несмотря на темноту и до конца не отпустивший морок. За пару секунд, пока поднималась на одеревеневшие ото сна ноги, обострившимся драконьим зрением успела выхватить из темноты тёмные брюки, белую рубашку поло, напряженные мышцы плеч, идеальный профиль, плотно сомкнутые губы, копну светлых волос.

– Тише, Эйм. Я понимаю, ты скучаешь. Но мама бы не хотела отрывать тебя от семьи. Не сейчас. Ещё слишком рано. Ты нужен нам здесь, слышишь?

С первыми же звуками его голоса по всему телу прошла огненная дрожь и будто бы затрещала сковывающая душу броня, потрескалась и с грохотом разбилась. Эллиот повернул голову. Наши взгляды пересеклись всего лишь на миг, но за этот миг меня трижды окатило бурным потоком эмоций. Ликующая радость, жалящая злость, острая обида – самые сильные из них, которые я успела идентифицировать. За первой волной нахлынула вторая, опаляя разочарованием и стыдом за свои неуместные чувства. Третья воскресила беспокойство о здоровье мальчика и вопреки всему принесла тихую надежду и долгожданное чувство защищенности.

Уже не глядя на Эллиота, я приложила ладонь ко лбу Эйма. Пылает.

– Нужна холодная вода, – распорядилась я, – а лучше со льдом. Скорее.

– Минуту, – только и ответил Эл.

Пока я пыталась накормить Эйма жаропонижающим, Эл принёс кувшин с водой.

– Я совсем ненадолго уснула, – начала оправдываться я, чувствуя вину за то, что не углядела за младшим братом, и одновременно смачивая в ледяной воде полотенце.

– У него слабое здоровье, виноват, не предупредил, – отозвался Эллиот и принялся смачивать второе.

– Отпусти, не мешай, мне нужно к маме, – хрипел Эйм, отпихивая брата, обтиравшего влажным полотенцем его шею и руки.

Он попытался избавиться и от компресса на лбу, и мне пришлось удерживать его силой.

– Будешь брыкаться, я тебя привяжу, – спокойно сказал Эл, продолжая процедуру.

– Чего прицепился? Отстань, я к маме хочу! Она ждёт!..

– А как же драконьи гонки, Эйм? Мама всегда хотела посмотреть, как ты летаешь вокруг Линхольда с номером участника на спине. Какой у тебя, напомни? Восемьдесят восьмой? Это счастливый номер, с ним тридцать лет назад мама взяла серебряный кубок на Малых линхольдских гонках.

Это подействовало. Эйм потихоньку успокоился. Взгляд его приобрёл осмысленность.

– А ты, Эл? – прошептал он. – Снова победил, да? Оставил Ханнигана с носом?

– Взрослые гонки на следующий день после твоих, брат. Ни те, ни другие ещё даже не начинались. И без тебя не начнутся.

– Ври дальше! – Мальчик повёл головой и увидел меня. – О, Тори, и ты здесь!.. Я болен? Снова? Простите.

– Ничего страшного, – выдавила я. – Только в следующий раз, когда почувствуешь себя плохо, пожалуйста, говори сразу.

– М-м… Ладно.

– Давай-ка я помогу тебе переодеться в сухую пижаму, – не терпящим возражений тоном произнёс Эл.

– А я пока наберу воды. – Я схватила кувшин, подрываясь на ноги. – На всякий случай.

– Можно мне чаю? С мятой. Пожалуйста, – попросил Эйм.

– Конечно! Я мигом! – и, перескакивая через две ступеньки, спустилась в кухню.

Я ошеломлена. В хорошем смысле. Разумеется, я предполагала, что братья друг над другом не только подшучивать умеют, временами они демонстрируют солидарность и способность к взаимовыручке, но сегодня двое из них неожиданно показали мне такие стороны характера, о которых я и не подозревала. Мелкий худощавый Эйб встал стеной между моей сестрой и разъярённым Эйданом, а Эллиот возится с больным Эймаром не хуже профессиональной сиделки.

А ведь я даже не предложила Элу чаю!..

Я разливала по чашкам кипяток, когда в кухню неожиданно вошла миссис Хьюз.

– Ох, мисс Грант!.. – вырвалось у неё. – Простите, не ожидала вас увидеть. Смотрю, свет горит, думала, позабыл кто… Уже час ночи.

– Я в курсе, миссис Хьюз, – резковато ответила я.

– Вам помочь? Куда отнести? – услужливо засуетилась кухарка.

– Я сама, благодарю.

Но она всё же сунула на поднос тарелку с сухарями и имбирным печеньем, о которое я за ужином чуть зуб не сломала.

– Три чашки? – полюбопытствовала она. – С мятой?

– Составлю тётушкам компанию, – осклабилась я. – Им не спится.

Не знаю, с чего мне вздумалось врать, но эта женщина чересчур любопытна для прислуги.

– Приятного чаепития! – послышалось вдогонку.

Эймар обрадовался мне, будто сто лет не видел. Поблагодарил за чай и, восседая в высоких подушках, точно восточный правитель, принялся прихлёбывать кипяток.

Эллиот тоже взялся за чашку. У меня же от накатившего вдруг волнения задрожали руки. Сердце билось часто-часто, а лёгкие будто свернулись, отказываясь нормально вентилировать воздух.

«Дышите, мисс, дышите», – настойчиво велел мне доктор год тому назад, когда я, изнемогая от боли, болталась на границе между жизнью и смертью.

Сейчас почти то же самое.

Я честно боролась с собой и проиграла. Влюбилась, точно впервые в жизни. Только вот плевал он на мои чувства. «Надеюсь, мы сможем общаться, как будто ничего не произошло». А как, чёрт возьми? Как раньше? Сжигать друг друга взглядами, не имея возможности прикоснуться? Ждать редкого случая потанцевать, распалить дикие желания, чтобы затем просто разойтись по сторонам? Спорить по мелочам и не находить компромисса? Нет уж, увольте.

Я старалась дышать, как велел доктор, но дыхание сбивалось. Сердце тарахтело так, что его, верно, и в саду было слышно. Но так уж с нашей самой первой встречи повелось – меня лихорадит и штормит по поводу и без, стоит только в поле зрения появиться сводному братцу. А ведь казалось, что штормит не только меня. Если с его стороны это была всего лишь игра, то игра очень жестокая.

Я места себе не находила, пока его не было. Извелась вся. Похудела. В голове крутилось множество самых разных вопросов. А теперь, будто не было этой недели разлуки, мы сидим в комнате у Эймара посреди ночи и пьём чай. Мне точно это не снится?

Ещё несколько часов тому мне хотелось его растерзать, уничтожить словами, выцарапать в его душе такой же шрам, который уродует мою кожу.

Что греха таить, хочется и сейчас. Но я потерплю. Приму условия игры и нападу тогда, когда он потеряет бдительность.

И я спросила вполне ровным тоном:

– Давно вернулся?

– С час назад, – ответили мне. – Эйб писал, что Эйму нездоровится, и с дороги я сразу сюда.

– Нормально долетел?

На какую-то долю секунды опускающаяся с чашкой рука застыла, а в глазах напротив мелькнул знакомый блеск, но в следующее мгновение Эл кривовато улыбнулся и произнёс одно-единственное слово:

– Вполне.

– Мы волновались, – сказал Эймар и выдал меня с потрохами: – Особенно Тори.

Я чуть под землю не провалилась вместе со своим креслом, но Эл мастер выкручиваться из неловких ситуаций.

– Это потому, что Тори пока мало известны особенности моего характера, – проговорил он. – Иногда я пропадаю без предупреждения. Все давно привыкли.

– Мне часто кажется, – подхватил тему Эймар, – что в Эле уживаются две совершенно противоположные личности: одна злая, демоническая, другая – ангельская. Иногда какая-то одна доминирует, но чаще всего они вполне мирно уживаются и дополняют друг друга.

– А в тебе проснулся философ, – улыбнулся «братец». – На самом деле такие две кардинально противоположные личности живут в каждом из нас. Правда, Тори?

Я не ожидала вопроса и тем более взгляда, которым меня окатили, и чуть чаем не поперхнулась.

– Напился? – Эл снова повернулся к брату. – Давай сюда чашку и постарайся уснуть. Ты должен выздороветь к началу гонок.

– Я постараюсь, – пообещал Эймар, укладываясь поудобнее.

– Я буду наведываться к тебе каждые полчаса.

– Вообще-то, я собиралась дежурить здесь до утра, – напомнила о себе я. – А Эллиот пусть отдыхает с дороги.

– Я нисколько не устал, – настаивал «братец». – А тебе пора отдохнуть.

– Я не против, если вы вместе побудете у меня, – подал голос Эймар. – С вами не скучно, да и места валом. Располагайтесь, где хотите.

– Держи градусник, Эйм, – резковато сказала я, чувствуя себя в высшей степени неловко.

С минуту или две мальчик молча держал термометр, но потом ему, видно, надоело носить «ангельскую» маску.

– Тори, мне послышалось или ты пела перед тем, как я уснул? Мама всегда мне пела, когда я болел. Можешь спеть мне ещё разок?

Я с трудом проглотила застрявший в горле комок и пробормотала:

– Если это поможет тебе уснуть, я спою, но должна предупредить: у меня нет ни слуха, ни голоса. А ещё я слова забываю на ровном месте.

Зря я надеялась, что Эллиот проявит тактичность и оставит нас одних. Наоборот, он развалился в кресле, закинув ногу на ногу, и приготовился слушать. Ничего, я тебе ещё выскажу, «братец». Всё-всё. Так и знай.

Я прокашлялась и затянула колыбельную, которую когда-то пел мне папа:

– Серебряная луна

Нас узнала,

Нависла над городом низко.

Если мы захотим,

На луну улетим,

Она почти так же, как ты, близко.

То ли я напрочь забыла текст, то ли взгляд Эллиота перепутал все мысли, но я повторяла и повторяла один и тот же припев, пока Эймар не уснул. А «братец» всё это время прожигал меня взглядом. Не моргал даже. Только раз отвёл глаза, забирая у Эйма градусник, и показал мне на пальцах, мол, температурные показатели вполне терпимые. «Надеюсь, мы сможем общаться, как будто ничего не произошло», – крутилось в голове. Почему тогда смотрит так же, как раньше, ощупывая взглядом, точно ладонями? Так, будто повторить хочет? Снова играет?

Неясный шум за окном, будто далёкий шелест крыльев, заставил меня замолчать и прислушаться.

«А ты, Ви, будешь завтракать у себя. И запрись на замок», – прозвучали в голове мои же слова. И ответ Виви:

«Я всегда запираю дверь! Но есть и окна».

О нет!.. Она же не намекала на то, будто улетает куда-то по ночам? Или кто-то… прилетает к ней?

Со скоростью разящей молнии я выскочила в окно, превращаясь в прыжке, и, скорее, почувствовала, чем услышала, как Эллиот ринулся за мной.