Мой Неидеальный прынц

Глава 17

С тех пор как я стала «старшей в замке», моя жизнь превратилась в странный гибрид административного кошмара и реалити-шоу под названием «Поместье на переделке». Каждый день приносил новые вызовы, обычно в виде каких-нибудь абсурдных проблем, о которых нормальные люди даже не задумываются.

Вот, например, Великий Кризис Мышей в Кладовой номер три. Ко мне ворвалась повариха, толстая, краснолицая тетка по имени Бронислава, с таким отчаянием в глазах, будто мышей было не три, а три полка северных варваров.

— Льера! Они всё жрут! Сало! Муку! Мою нервную систему!

— У нас есть кошки? — спросила я, пытаясь сохранить деловой вид.

— Так мы их же на зиму съели! — простодушно ответила Бронислава.

Я села. Просто села на ближайшую табуретку. Потом поднялась и издала свой первый указ:

— Отныне и впредь кошки имеют иммунитет от попадания в суп. Найдите других кошек. Объявите мышиную чрезвычайную ситуацию. Награда — лишняя порция похлебки тому, кто приведет самого упитанного котофея.

Мышей победили. Но ненадолго.

Потом был Бунт Прачек. Оказалось, что новое мыло, которое я заказала (ароматное и, между прочим, менее вредное для кожи), они «не признают». Потому что оно «не так пенится» и «пахнет подозрительно».

— Пахнет чем? — поинтересовалась я, стараясь не вдыхать запах старого мыла, от которого слезились глаза.

— Не знаем! Цветами какими-то! — хором ответили мне прачки, сложив руки на груди, как древнегреческие хористки, исполняющие трагедию о утраченной пене.

Мне пришлось устроить показательную стирку. Лично. Под их укоризненными взглядами я натерла этим «подозрительным» мылом воротник одной из своих черных хламид (все равно уже не ношу) и принялась усердно тереть.

— Видите? — торжествующе воскликнула я, показывая им чистый, пахнущий лавандой воротник. — Чисто! И пахнет лучше, чем ваша квашеная капуста!

Одна из прачек, самая юная, робко понюхала.

— И правда, льера, приятно…

Ее тут же заткнули остальные. Но семя сомнения было посеяно. Через неделю они уже вовсю пользовались новым мылом, делая вид, что так и было.

Старик Орик был моим главным союзником и источником бесконечного сарказма. Он являлся с отчетами и наблюдал за моими административными муками с видом человека, наблюдающего за тем, как котенок пытается драть когтями дубовый пень.

— Льера, кузнец жалуется, что вы потребовали сделать… «полку для книг с закругленными углами, чтобы не пылилось». Он говорит, он подковы делает, а не мебель для будуаров.

— Скажите кузнецу, — не отрываясь от изучения счета за овес, ответила я, — что будуар — это там, где он со своей женой проводит время. А я просто хочу, чтобы мои книги не покрывались слоем грязи. И чтобы углы не ранили невинных служанок. Это гуманно. И практично.

Орик хмыкнул, делая пометку в своем блокноте. Я подозревала, что он специально приносил мне самые дурацкие жалобы, чтобы позабавиться.

Капитан Марк продолжал относиться ко мне как к досадной помехе. Его отчеты были шедеврами лаконичности и саботажа.

— Все спокойно, льера.

— Капитан, мне доложили, что двое из ваших солдат вчера подрались в таверне и разнесли полкабака.

— Улажено, льера.

— Как именно «улажено»? Они возместят ущерб?

— Они уже возместили. Физически. Владелец кабака теперь их боится. Спокойствие восстановлено.

Я смотрела на его каменное лицо и понимала, что имею дело с высшим пилотажем армейской логики, где насилие — универсальный растворитель всех проблем.

— Отлично, — сказала я сладким голоском. — Тогда вычтите стоимость разбитой мебели и выпитого вина из их жалования. И передайте владельцу таверны, что в следующий раз, когда его будут «улаживать», пусть придет ко мне. Я улажу его проблемы с помощью денег, а ваших солдат — с помощью гауптвахты. Понятно?

Марк покраснел, пробормотал «понятно» и удалился, впервые за все время выглядев не уверенным в себе.

Мой главный триумф случился на кухне. Бронислава, наша повариха, свято верила, что любое блюдо можно улучшить, добавив туда еще сала, лука и туманных угроз в адрес того, кто останется недоволен.

Как-то раз я зашла на кухню и застала ее за приготовлением некоего варева, от запаха которого у меня слезились глаза.

— Это что? — спросила я, стараясь дышать ртом.

— Суп! — с гордостью ответила Бронислава, помешивая котел, в котором что-то булькало и пузырилось угрожающего болотного цвета.

— Из… чего?

— Из всего! — был исчерпывающий ответ.

Я не выдержала. Учительский инстинкт взял верх.

— Бронислава, — сказала я, снимая с гвоздя запасной фартук. — Сегодня я проведу мастер-класс. Называется «Как приготовить съедобную пищу, не вызывая массовых отравлений».

Повариха смотрела на меня, как на одержимую, пока я резала лук ровными ломтиками, а не рубила в кашу, и жарила его до золотистого, а не до угольно-черного цвета. Пока я объясняла, что такое «пряности» и что они предназначены для улучшения вкуса, а не для маскировки запаха протухшего мяса.

К концу дня на кухне стоял божественный аромат настоящего, наваристого бульона с травами. Слуги, столпившиеся у дверей, смотрели на меня с благоговением, как на шамана, вызвавшего духа вкусной еды.

Бронислава, попробовав ложку моего супа, расплакалась.

— Да я всю жизнь готовила помои! — рыдала она. — Льера, научите!

Так я стала неофициальным шеф-поваром замка. По вечерам, закончив с отчетами, я спускалась на кухню и учила Брониславу азам кулинарии. Мы ввели новое меню. Появились тушеные овощи, запеченное мясо под соусом, и даже некое подобие десерта — творожные лепешки с медом.

Однажды ко мне зашел Орик, привлеченный новыми запахами.

— Льера, — сказал он, с наслаждением вдыхая аромат жареного с луком мяса. — Вы совершили чудо. Я не помню, чтобы в этом замке так пахло… жизнью. И голодные бунты, кажется, отменяются.

Я улыбнулась, помешивая соус.

— Это не чудо, Орик. Это просто здравый смысл и немного заботы. Люди должны есть вкусную еду. Это повышает… лояльность.

— И понижает боеспособность гарнизона, — мрачно заметил капитан Марк, появившийся в дверях как зловещее приведение. — Мои солдаты теперь только и говорят о «том самом соусе». Они размякли.

— Капитан, — не оборачиваясь, сказала я. — Если ваши солдаты такие нежные, что их боевой дух ломает один лишь луковый соус, то нам всем крышка. Может, лучше их просто накормить? Сытый солдат, как говорится, и врагам по зубам даст, и таверну разносит с большим энтузиазмом.

Орик фыркнул. Марк что-то пробормотал и ретировался. Я поймала на себе восхищенный взгляд Кристины, которая тайком подъедала остатки соуса с ложки.

Вечером я сидела в своей комнате, пахнущая луком и розмарином, и чувствовала себя странно счастливой. Да, я была в ловушке в чужом теле, в чужом мире, замужем за человеком, который был помесью греческого бога и эгоцентричного дикобраза. Но я навела порядок в прачечной. Победила мышей. И научила тетку Брониславу готовить съедобный суп.

Это были маленькие победы. Но они были моими. И ради них, пожалуй, стоило задержаться в этом сумасшедшем месте чуть дольше.

Главное, чтобы муж не вернулся слишком скоро. А то он может потребовать отчет о расходе лука. И я не уверена, что смогу объяснить ему, что лук — это стратегический запас для поднятия боевого духа и борьбы с угрозой с кухни.