Мост

Глава 44 Смотровая башня

Они шли всего несколько минут.

Нервы и адреналин уже так скрутили внутренности Джона, что он как-то странно шагал и даже дышал.

За эти несколько минут в коридоре стало темнее, тени удлинились.

Джон знал, что они уже близко.

К чему именно, он не знал. Однако он ощущал эту близость, словно чьё-то присутствие притаилось где-то вне пределов досягаемости его взгляда.

Он воображал, что чувствует в этом Касс, но, честно говоря, не был в этом уверен.

Он также воображал, что чувствует Териана.

Не Фиграна — мужчину, с которым он проводил так много дней в непальской камере, или в подземном комплексе Резервуара, или на верхних этажах отеля «Дом на Холме» — он чувствовал Териана, видящего, пытавшего его в тюрьме в Кавказских горах.

Чем дольше Джон шёл, тем больше его поражало, как легко он позволил себе забыть об этом Териане. Он практически блокировал то, что психопат-видящий сделал с ним и Ревиком… и да, с Касс.

Так что да, ладно, может быть, в этот момент в дело вмешался какой-то посттравматический синдром.

Он сжимал и разжимал свою изуродованную руку в каком-то нервном тике, убрав её с пистолета, который он держал перед собой, и сжимая её в кулак вдоль бока или даже на открытом воздухе только для того, чтобы секундой позже снова вернуть ладонь к оружию.

Даже если не считать страха, Джон почувствовал тошноту. Больше, чем просто тошноту.

Чем дольше они шли по освещённому факелами коридору, тем сильнее становилась его мигрень. Тяжёлая сдавленность жила в глубине его груди. Он чувствовал, что коридор продолжает крениться вниз, хотя знал, что это может быть ещё одной иллюзией для Ревика, наряду с плотным, безвоздушным и лишённым света ощущением, которое, казалось, расползалось по всей его коже.

Джон чувствовал, что медленно задыхается; в лёгкие удавалось набрать ровно столько воздуха, чтобы едва оставаться в живых.

Он мог поклясться, что видел насекомых, снующих по трещинам в этих стенах — тараканьи панцири и ножки, черви, глаза крыс, смотрящие на него, как чёрная жидкость, отражающаяся в свете факелов. Ни одна из этих вещей обычно не провоцировала Джона, но он знал, что всё это не предназначалось для него. В конце концов, он никогда не спал в таком месте, где эти твари могли легко добраться до него.

Поморщившись, он попытался выкинуть эти образы из головы, но не смог.

Он знал, что ощущение отсутствия воздуха исходит не только от конструкции.

Теперь, по крайней мере частично, оно сочилось из самого Ревика.

Страх, исходящий от мужчины-видящего, показался Джону совершенно иррациональным, граничащим с безумием в своей неспособности связать что-либо логическое в его голове. Пока что это хотя бы не мешало ни движениям мускулов Ревика, ни даже работе его сознательного разума, но Джон знал, что это может измениться.

Для Джона это тоже не было чем-то новым, и, вероятно, именно поэтому он мог контролировать свои реакции, как минимум внешне. Клаустрофобия и страх были так хорошо знакомы какой-то части света Джона, что он справлялся с ними автоматически, как иной человек справляется с давней физической инвалидностью или хронической болью, которая длилась годами.

Ему также не нужно было слишком много думать о том, откуда берутся эти чувства.

Взглянув на Ревика, он уловил проблески менее разбавленной версии этой паники в свете другого мужчины, хотя выражение угловатого лица Ревика не изменилось.

Джону хотелось прикоснуться к нему, как-то успокоить, но он не мог придумать, как это сделать, особенно учитывая то, куда они направлялись. Он также понимал, как это может ухудшить ситуацию, более остро привлечь внимание Ревика к проблеме или помешать ему отвлекать себя военными, тактическими вещами, которые его разум, вероятно, пережёвывал на переднем плане.

Джон знал Ревика достаточно хорошо, чтобы понимать, что, помимо контроля над страхом и клаустрофобией, Ревик, вероятно, использовал некоторую часть своей концентрации, чтобы не чувствовать другие эмоции, соперничавшие за внимание в его свете.

Возможно, он не обрадуется всему, что помешает ему в этом. Он может не обрадоваться ничему личному, учитывая его обычные методы справляться с проблемами.

Джон взглянул на элерианца, чувствуя, как его головная боль усиливается от пустого, мёртвого выражения на лице другого мужчины. Внезапно его осенило — он не вынесет, если потеряет ещё и Ревика. От мысли о том, что другой мужчина скоро уйдёт, что он больше никогда его не увидит, у Джона резко сдавило горло.

Впервые этот факт ощущался реальным.

Но это было слишком близко к пределу выносливости самого Джона. Это также слишком близко подходило к другим вещам — другим людям — о которых он пока отказывался думать.

Вытеснив Ревика из своих мыслей, он сосредоточился на том, что чувствовал впереди. Он разбил иллюзию коридора на компоненты, пытаясь рассмотреть её логически.

Очевидно, тот, кто проектировал эту часть конструкции, делал это с расчётом на Ревика. Визуальные эффекты делали это очевидным, но Джон понял, что и звуки тоже важны. Не все эти звуки относились к насекомым и крысам; он слышал скрежет металла о камень, звон цепей, волочащихся по каменному полу, капанье воды, свист ветра над камнем.

Если бы всё это не казалось таким реальным, Джон, возможно, рассмеялся бы, просто из-за извращённого, тёмного юмора. Но это совсем не смешно. Иллюзия поместила Джона в это место вместе с Ревиком, вынудив его представить, каково это, заставив вообразить себе сто лет, проведённых подобным образом.

Хуже всего был запах.

Он никогда в жизни не чувствовал такого отвратительного запаха. Более того, чем дольше они шли, тем определённо хуже становилась эта вонь. Джон вообще не замечал её возле желоба, но казалось, что с каждой дюжиной шагов, которую они преодолевали, всё становилось чуточку хуже. Он вспомнил уборную, которую однажды посетил в отдалённой части Таиланда, где дохлые, кишащие личинками крысы плавали в воде с дерьмом. В итоге Джон тогда сходил в кусты, задохнувшись от запаха и предупредив друзей, чтобы те не открывали дверь уборной.

Так или иначе, запах, нараставший в этом каменном коридоре, был ещё хуже.

Впервые реальность того времени, что мальчик провёл в башне, по-настоящему ударила по нему.

Должно быть, он заработал инфекции, царапины, синяки от цепей и грязи. У него наверняка возникли проблемы со здоровьем из-за недостатка солнечного света и свежего воздуха. Со всеми этими фекалиями в воздухе у него появились бы постоянные проблемы с желудком, а также с лёгкими, паразитами, вшами, крысиными укусами, червями.

Просто невероятно, что он не умер.

Ревик, вероятно, желал себе смерти.

Представив себе это, Джон содрогнулся и поморщился, когда очередной укол боли пронзил его голову.

— Я что-то чувствую, — пробормотал Врег с другой стороны от Джона. — Там, впереди.

Джон взглянул на Ревика, возможно, чтобы проверить слова Врега. Ревик кивнул, переводя взгляд между ними двоими. Его губы оставались поджатыми, но не совсем в хмуром выражении.

— Да, — сказал он. — Я знаю.

— Ты знаешь, кто это? — спросил Джораг. — Может быть, Локи и остальные?

Ревик покачал головой, но не совсем в знак отрицания. Его глаза сузились, он наклонил голову, словно прислушиваясь к чему-то, чего остальные не могли услышать.

— Не знаю, — ответил он. — В основном я получаю кучу дерьма.

Джораг нахмурился, глядя то на Джона, то на Ниилу, то на Врега.

— Дерьма? — сказал он.

— Ну, вы же понимаете. Помехи, — сказал Ревик, по-прежнему не глядя ни на кого из них.

Остальные видящие и Джон снова переглянулись.

— Какого рода помехи? — переспросил Джон. — Ты можешь описать подробнее?

— Касс, — Ревик сделал неопределённый жест, не вдаваясь в подробности ни на языке жестов, ни вслух. — И Териан тоже. Но в основном Касс.

— Что она говорит? — спросила Ниила, взглянув на них со своего места рядом с Джорагом. Она шла прямо за Джаксом, который всё ещё хромал впереди них.

Подумав об её словах, или, может быть, о том, как ответить, Ревик выдохнул, щёлкнув себе под нос. Он не скрывал своего раздражения, когда заговорил в следующий раз.

— Обычное дерьмо, — сказал он. — В основном об Элли. Кое-что о нашей дочери.

Оглянувшись, Джон сглотнул, снова подавляя желание прикоснуться к Ревику.

— Пошли её нах*й от моего имени, — сказал он после паузы.

Наступило молчание.

Затем Врег, Джораг, Мэйгар, Ниила и Чинья разразились грубым несдержанным смехом. Звук показался Джону странным в этом месте с каменными стенами, в глухой акустике. Их голоса звучали напряжённо и фальшиво, совсем не так, как обычно, но что-то в их смехе заставило Джона улыбнуться.

— И от моего тоже, босс, — усмехнулась Чинья.

— …И от меня, — сказала Ниила.

— От меня тоже, — встрял Джораг.

— И от меня, — добавил Мэйгар. — Передай ей от меня тоже хорошее, большое, жирное «пошла нах*й», пап.

Джон увидел, как Ревик вздрогнул, глядя на Мэйгара с нескрываемым удивлением. Однако элерианец ничего не сказал и даже не улыбнулся. Джон почувствовал, что удивление в свете Ревика не развеивается, а усиливается в течение ещё нескольких секунд, пока он шёл.

— Скажи ей поцеловать мою азиатскую задницу, — добавил Врег, протягивая руку, чтобы помассировать плечо Джона и одарить его мимолётной, но тёплой улыбкой.

Джон вздрогнул от прикосновения и подался навстречу пальцам другого мужчины.

Почему-то постоянные удары по его свету вызывали у Джона желание находиться поближе к видящему, но он подавил импульс последовать за рукой Врега, когда тот отпустил его через несколько секунд. Вместо этого он прикусил губу, опустив глаза и позволив китайскому видящему разделить их, когда грациозные шаги Врега увлекли его ещё дальше вперёд.

Джон заставил себя посмотреть перед собой, на Джакса, который по-прежнему возглавлял их внезапно показавшуюся очень маленькой группу. Джакс оглянулся через плечо, одарив остальных натянутой улыбкой.

— …И мою тоже, — сказал он, задыхаясь.

Осмотрев лицо и тело видящего, Джон почувствовал волнение.

Джакс выглядел неважно. Его лицо заметно посерело с тех пор, как они приземлились на дно этого желоба. Даже Джону показалось, что его свет выглядел каким-то не таким, а хромота усилилась.

— Принято к сведению, — сказал Ревик, и слабая улыбка тронула его узкие губы.

Удивление, наконец, исчезло из света Ревика.

Оно оставило после себя задумчивое молчание, сопровождаемое тёплым импульсом его света.

Джон до сих пор ощущал то паническое чувство на заднем плане его aleimi, но теперь оно казалось более тусклым, менее всепоглощающим. В этот самый момент он увидел, что Ревик заметил в свете и теле Джакса те же самые вещи, что и Джон несколькими секундами ранее.

Он подумал, не заговорить ли снова, не попытаться ли рассеять ещё больше напряжения, но прежде чем он смог это сделать, Ревик остановился как вкопанный. Джон смотрел на него, а не вперёд по коридору, поэтому поначалу всё, что он мог сделать — это видеть, как краска отливает от лица элерианца.

Через несколько секунд он стал белым как мел.

Перемена произошла так быстро, что Джон ощутил её как удар в грудь.

Он инстинктивно вцепился в Ревика, а Врег быстро обошёл Ревика с другой стороны и схватил его за противоположную руку. Огромный видящий двигался так быстро, что застал Джона врасплох. Он мог лишь стоять там, сжимая руку Ревика, когда Врег начал говорить на ухо Ревику, обнимая его за плечи.

— Laoban. Ненз… послушай меня. Послушай, брат. Прямо сейчас. Посмотри на меня, Ненз.

Джон сглотнул.

Боль поднялась в его свете, столь парализующая, что его ноги задрожали. Он продолжал сжимать руку Ревика, но боль была настолько сильной, что он едва мог смотреть на лицо другого мужчины. Тошнота поднялась в его животе, когда мышцы Ревика напряглись под его пальцами.

Он понятия не имел, что с ним происходит. Он по-прежнему сжимал пистолет одной рукой, но не смотрел в коридор, куда целился.

Всё, что он слышал — это тихие, успокаивающие слова Врега. Бывший Повстанец крепче прижал Ревика к себе, обхватив его за плечи и спину.

— Спокойно, laoban, — пробормотал Врег. — Спокойно. Ты это знал. Ты знал, что они это сделают. Мы все так думали. Позволь себе адаптироваться. Позволь себе вспомнить, что ты видишь.

Где-то в этом потоке слов Джон ощутил растерянность.

— Это не она, Ненз, — твёрдо сказал видящий. — Это не она, брат. Ты должен услышать меня в этом. Посмотри на меня, Ненз. Только не на эту чёртову голограмму. На меня.

Джон не повернул головы, чтобы посмотреть, о чём говорит Врег.

В этом не было необходимости.

— Ты знал, что они её используют, — схватив его покрепче, Врег тряхнул Ревика за плечи, легко, нежно, всё ещё сжимая его в своих мускулистых руках, несмотря на более высокий рост Ревика. — Ты знал это, Ненз. Бл*дь, это не твоя жена, брат. Я не знаю, как они заставляют эту штуку ощущаться как она, но это не она. Помни это. Помни, почему мы здесь… что мы делаем. Вспомни, что они делали раньше, с Дорже.

Джон вздрогнул, услышав это имя, но в голове у него прояснилось.

Он по-прежнему не смотрел в коридор.

Ревик кивнул.

По его лицу Джон понимал, что Ревик слышал лишь самую малость этих слов и, возможно, ещё меньше в них верил.

Элерианец продолжал смотреть вперёд. Джон видел, как напряглись его челюсти, как заблестели бесцветные глаза, почти засветившись в мерцающем свете факелов. Эти языки пламени вспыхнули ярче в тот промежуток времени, давая больше освещения.

Грудь Джона как будто сдавило тисками, и ему стало трудно дышать.

Он чувствовал боль Ревика, потерянное неверие, которое отделило его от физического тела. У Джона закружилась голова, и он не мог придумать, как помочь другому мужчине.

Он знал, что увидит, когда повернёт голову.

Он не хотел смотреть, но не мог удержаться, чтобы не взглянуть в ту сторону. Не успев принять сознательное решение, он обнаружил, что следит за взглядом Ревика, сосредоточившись на фигуре, стоящей там.

Она была одета во всё белое.

Джон непроизвольно тихо вскрикнул.

Он ничего не мог с собой поделать. Реакция была инстинктивной, неподвластной его контролю. Сердце бешено заколотилось в груди. Адреналин хлынул по венам, вызвав ещё более сильную тошноту в желудке… боль в сердце, которую он почти не мог вынести.

Он слышал слова Врега, понимал их смысл. Он всё понимал, просто не мог заставить себя почувствовать это, глядя на неё.

Она не просто выглядела как Элли.

Это была Элли.

Хуже того, это была Элли до вайров. Это была Элли до того, как её нашли без сознания на той кровати в Сан-Франциско.

Она была Элли до того, как Джон отдал её Касс.

Он пытался убедить себя, что это невозможно. Он сжал руки в кулаки, прикусил язык, пока не почувствовал вкус крови, пытаясь заставить себя вспомнить, где он, кто и что скрывается за иллюзией. Есть только одно место, откуда могло происходить это «настоящее» чувство. Это сделала Касс. Касс, Менлим, Териан. Они уже делали это с ним раньше.

Они делали это с Ревиком. Они делали это с Врегом.

Они делали это с ним.

Он попытался вернуть те воспоминания, непосредственность тех иллюзий и то, как они ощущались в первый раз, в Южной Америке. Тогда он чувствовал присутствие Дорже точно так же, как сейчас ощущал Элли. Он чувствовал его свет, видел его в его глазах, слышал его в его голосе.

Он чувствовал Дорже — каким-то необъяснимым образом.

То присутствие не делало Дорже менее мёртвым.

Это присутствие тоже не делает Элли менее мёртвой.

Ревик оторвал от неё взгляд.

Он повернулся и уставился на Джона. Боль, отразившаяся на лице другого мужчины, на мгновение показалась Джону невыносимой. Он крепче сжал руку Ревика — так крепко, что должно быть, уже причинял ему боль. Ревик, казалось, почти не замечал этого, даже когда Джон схватил его за волосы, не позволяя ему повернуться, не позволяя ему смотреть на другую Элли.

— Ревик, дружище, — выдавил он. — Нет. Нет, чёрт возьми. Врег прав. Это не она. Она мертва. Она мертва. Мы оба это видели.

Ревик уставился на него, и его бесцветные радужки стали почти непрозрачными. И всё же какая-то часть слов Джона, должно быть, дошла до него. Его губы сжались, боль в груди усилилась.

Джон сглотнул и покачал головой.

— Ревик, вспомни. Вспомни, что произошло в Южной Америке. Вспомни, что они делали с тобой раньше. С Менлимом.

Ревик кивнул, один раз. Его глаза не совсем прояснились. Он снова попытался взглянуть на неё, но пальцы Джона ещё крепче вцепились в его волосы.

— Не надо, не смотри на неё. Дай себе минутку, ладно? И не открывай свой свет. Останься со мной… с Врегом. Оставайся со всеми нами. Мы любим тебя, приятель. Мы любим тебя.

Остальные видящие замолчали.

Только тогда Джон понял, что все они остановились в каменном коридоре. Пока Джон говорил, они окружили Ревика, образовав своего рода живой щит. Теперь все они просто стояли, прикасаясь к нему одной или несколькими руками.

Все они касались его, даже Ниила… даже Мэйгар.

Джон тоже не смотрел на фантом Элли, во всяком случае, в течение этих нескольких секунд. Он смотрел только на Ревика, ища хоть какой-то признак того, что тот пришёл в себя от шока при виде её.

Он знал, что опустошило Ревика, и это было не её тело или лицо.

Это было то же самое, что опустошало самого Джона — этот взгляд в её глазах, слабый шёпот веселья и сострадания, более резкие проблески интеллекта и горячее присутствие. Они запечатлели в иллюзии нечто, что Джон до сих пор не смог бы выразить словами, главным образом потому, что это всегда присутствовало в Элли, пока Касс не стёрла эту её часть.

В ней всегда чувствовалась лёгкость, несмотря на бремя лидерства, которое она несла.

Может быть, Джон ощущал её настоящий свет, только не осознавал этого, не понимал, что это такое. Он и не подозревал, как сильно скучает по этому, пока перед ним не возникло существо, излучающее, казалось, ту же самую частоту.

Но это не то.

Это не она.

Это никогда не могло быть ею.

Ревик поморщился и закрыл глаза. Он напрягся в их с Врегом объятиях, и Джон сжал пальцы, обхватив его сзади за шею, только тогда осознав, что он по-прежнему держит пистолет, только теперь наполовину прижимает ствол к шее Ревика.

— Нет, приятель, — пробормотал он, всё ещё не отводя взгляда. — Вернись обратно. Нам нужно, чтобы ты вернулся. Вспомни свою дочь, Ревик. Помни о ней. Помни, зачем мы здесь. Она нуждается в тебе. Твоя дочь нуждается в тебе.

Челюсти Ревика напряглись.

Что-то в его глазах изменилось, сфокусировалось, как будто снова включили свет. Внезапно Джон почувствовал, как свет Ревика уплотнился.

Только тогда он понял, что за эти несколько минут его aleimi рассеялся, как дым.

— Боги, — сказал Ревик, всё ещё глядя на Джона. Он произнес это слово как выдох, словно до сих пор задерживал дыхание. — Я ожидал этого. Я, бл*дь, ожидал этого.

— Я знаю, — Джон ещё крепче вцепился ему в волосы. — Я знаю, приятель. Мы все так думали. Но от этого не легче. Я почувствовал то же самое, и я не был женат на ней. Только не открывай свой свет, ладно? Они морочат тебе голову, Ревик… постарайся помнить об этом. Что бы ты ни увидел и ни почувствовал, это будет не она. Элли ушла. Она не вернётся.

Ревик кивнул, его челюсти по-прежнему оставались напряжёнными.

— Ты в порядке, дружище? — спросил Джон.

Ещё одна пауза.

Ревик снова кивнул, потирая лицо рукой.

Джон не мог не заметить, что его рука при этом дрожала, или что он до сих пор носил кольцо их отца. И всё же он чувствовал, что Ревик возвращается. Он почувствовал, как свет элерианца меняется, ещё до того, как увидел это на угловатом лице Ревика.

Ясные радужки глаз сделались ещё резче, пока не превратились вновь в глаза того мужчины, которого он знал.

Через несколько секунд в них снова проступил воинственный блеск, хотя проблески гнева на самого себя по-прежнему оставались на заднем плане. Однако Ревик, казалось, опять обрёл равновесие. Он крепко сжал руку Джона, затем посмотрел на Врега, не глядя на женщину в белом.

— В следующий раз ударь меня, — сказал он Врегу, и в его голосе прозвучала лёгкая насмешка. — Очень сильно, — добавил он, указывая на свой затылок. — Не сдерживайся, брат.

Врег изогнул бровь, на его губах появилась слабая улыбка.

— Без проблем, laoban. Хотя подозреваю, что ты можешь пожалеть об этом приказе.

Ревик хмыкнул, выпрямляясь во весь рост, когда Джон отпустил его.

Врег одарил Джона благодарной улыбкой и ещё более плотным импульсом тепла.

«Бл*дь, я люблю тебя. Останься с ним. Не отходи от него… ладно, маленький брат?»

Джон кивнул, чувствуя, что краснеет.

В этот раз отвлечение было даже желанным.

Это каким-то образом заземлило и его.

Глубоко вдохнув, он снова посмотрел на изображение Элли.

Оно просто стояло и смотрело на них с середины каменного коридора. Когда Джон в этот раз взглянул в пронизывающие зелёные глаза, он обнаружил, что видит за ними ложь или, по крайней мере, полуправду. Это действительно было похоже на неё — он не вообразил себе это. Там было что-то от его сестры, но это больше походило на воспоминание о ней, чем на реальность.

Точная копия.

Может быть, отражение.

Одежда, которую она носила, видимо, тоже предназначалась для Ревика. Они одели её в тот самый белый наряд, который Джон помнил по Запретному Городу.

Прозрачный топ, который Джон помнил с того дня, держался на полоске ткани, обвивавшей её шею как раз над тем местом, где когда-то находился настоящий ошейник сдерживания видящих. Топ оставлял её руки обнажёнными, вместе с большей частью плеч и спины — при условии, что на спине был такой же покрой, как и в пекинской версии.

Её торс оставался обнажённым под грудью и до самого низа мускулистого живота. Юбка имела широкие разрезы по бокам, которые открывали обнажённую кожу вплоть до похожего на ремень пояса из золотой ткани, низко покоившегося на её бёдрах.

Так или иначе, она выглядела более обнажённой, чем если бы на самом деле была обнажена.

Единственным отличием в том, как они презентовали её здесь по сравнению с маленьким шоу Вой Пай, была причёска. Судя по тому, что Джон знал о Ревике, разница, скорее всего, заключалась в его предпочтениях. Вместо сложного набора косичек и распущенных прядей, которые Джон помнил по Китаю, тёмные, густые, волнистые волосы Элли ниспадали ей на спину, и лишь несколько стянутых сзади завитых прядей не давали всей копне упасть на её лицо с высокими скулами.

Джон невольно взглянул на Ревика.

Другой мужчина отпустил его руку.

Теперь ладонь Ревика лежала на пистолете в правой набедренной кобуре. Он уставился на фантом своей мёртвой жены, его прозрачные глаза сузились и стали жёсткими, как стекло.

Джон подумал, не прикоснуться ли к нему ещё раз, пытаясь таким образом оценить его душевное состояние, но тут Ревик взглянул на него, и Джон вздрогнул. Элерианец выглядел пугающе холодным, как будто он лишил свой свет всех чувств.

— Ты в порядке, приятель? — спросил Джон, сглотнув.

Ревик кивнул, один раз. Поколебавшись, он сказал:

— Останься со мной, Джон.

— Я никуда не уйду, — Джон нахмурился, оглядываясь на Элли. — Как ты думаешь, что нам тут делать? Обойти вокруг? Попробуй поговорить с этой штукой?

Джон намеренно избегал местоимений женского рода.

Ревик, казалось, тоже услышал его слова.

Это холодное выражение слегка ушло из его глаз, сменившись более стратегическим взглядом в направлении иллюзии. Он, казалось, собирался ответить Джону, но потом его челюсть напряглась, как будто он что-то решил.

Выражение его лица снова стало каменным, прежде чем он повернулся.

Он обращался в равной мере к коридору и к фантому в белом.

— Что дальше, Касс? — Ревик огляделся по сторонам и нахмурился. — Эта штука должна привести нас к тебе? Или мы будем играть с ней в прятки?

Женщина в белом слабо улыбнулась. И снова Джон прочувствовал это выражение как кинжал в сердце. Он отбросил это чувство в сторону, ощущая, как его собственные челюсти сжимаются одновременно с челюстями Ревика.

Слова Ревика напомнили ему ещё кое о чём.

За всем этим стояла Касс. Касс показывала им ходячую, говорящую, надувную куклу Элли. Она оживила труп своей лучшей подруги.

От гнева, вспыхнувшего в свете Джона, стало трудно дышать.

Он заговорил прежде, чем понял, что собирается это сделать.

— Шикарно, Кассандра, — его гнев стал более заметным, когда он повысил голос. — Реально. Ход высшего класса. Браво, — сжав челюсти, он добавил: — Действительно интересно, насколько легко ты забываешь, как много Элли сделала для тебя за эти годы.

Сглотнув, он заговорил ещё громче.

— …Но я был там, Касси. Я помню. Я был там, когда Элли умоляла маму и папу позволить тебе переночевать в нашем доме. Я был там в тот уик-энд, когда твои дядя и папа пришли и угрожали ей. Я был там, когда Элли разрешила тебе переехать к ней после колледжа… и не брала с тебя арендную плату. Я был там, когда она устраивала тебя на работу. Я был там, когда ей угрожали ножом (снова!), потому что тот придурок-барабанщик, с которым ты встречалась, искал тебя. Я был там, когда она ввязывалась в драки в школе, когда её избили, потому что она защищала тебя после того, как этот придурок Джек распустил о тебе слухи.

Голос Джона стал твёрже. Он заговорил ещё громче.

— Теперь ты собираешься наряжать её труп, Касс? Вот какую благодарность она получает за то, что была твоим другом все эти годы? Терпела все твои пьяные, глупые бредни с мужчинами и всё такое прочее? Убить её недостаточно? Ты собираешься использовать труп Элли, чтобы поморочить голову парню, который спас нам жизнь в России? Чтобы подшутить надо мной? Серьёзно, Касси? Серьёзно?

Голос Джона зазвучал громче, теперь уже с чистой яростью. Эмоции, казалось, хотели выплеснуться из него, поднимаясь откуда-то из глубины его света.

— Тогда Элли была единственным человеком, который хоть что-то для тебя делал. Помнишь, Касси? Она сделала больше, чем твоя мама. Намного больше, чем твой отец… и уж тем более остальная часть твоей извращённой, никудышной семьи. Элли любила тебя. Она любила тебя, даже когда ты не давала ей абсолютно никаких причин любить тебя. Когда ты обворовывала её, говорила о ней всякую чушь и думала, что она этого не знает. Элли защищала тебя, когда все остальные говорили ей, что ты дерьмо. Ударяющая в спину, ненавидящая женщин, похитительница бойфрендов, которая обернётся против неё. Лгунья. Элли часто говорила мне, что они просто не знают тебя, что они не видят тебя по-настоящему. Что ж, возможно, она ошибалась. Может быть, они видели тебя. Может быть, именно Элли пропустила кое-что.

Джон почувствовал, как его горло сжалось ещё сильнее.

— Дело в том, что она заставила меня поверить в это, Касс, — сказал он, крепче сжимая пистолет. — Она заставила Ревика поверить в это — и Балидора. Она сделала тебя своей семьёй. Она действительно так думала. Она сделала твою жизнь лучше. Ты можешь сколько угодно притворяться, что она этого не делала, но это так. Я знаю, что она это сделала. Я был там. Я, бл*дь, помню.

Он сглотнул, прежде чем его голос зазвучал громче.

— А теперь посмотри на себя. Опять задира Касси, да? Королева у власти? И всё, на что ты способна — это скулить и топать ногами, что Элли не сделала ещё больше. Она не могла волшебным образом сделать твою жизнь лучше своей жизни. Так что теперь ревнивая подражательница-задира стала настоящей убийцей. Но на самом деле ты всего лишь пешка. Одураченная кукла с промытыми мозгами, пляшущая под дудку какого-то бездушного мудака только потому, что он погладил тебя по головке и сказал, какая ты «особенная». Это так трогательно, Касс. Правда. И знаешь что? Она всё равно лучше тебя. Если бы Элли была жива, она бы всё равно пыталась спасти твою неблагодарную, эгоистичную задницу. Но ты убила её, и никому из нас больше нет до этого дела. Остальные из нас тоже не такие хорошие, как она…

Смех прервал его тираду.

Звук эхом разнёсся по коридору, затихая на покрытых плесенью и мхом камнях.

Смех Касс.

Джон нахмурился. Взглянув на других видящих, он слегка покраснел, когда понял, как долго кричал в этом коридоре. Встретив улыбки нескольких из них и слёзы в глазах Ниилы и Джакса, он вздрогнул, когда Джораг энергично хлопнул его по спине, прямо перед тем, как голубоглазый видящий сжал плечо Ревика мускулистой рукой.

Ревик тоже смотрел на него. Тот холод немного исчез из его глаз, когда он схватил руку Джона, сжимая её коротко, но тепло.

«Спасибо тебе, брат. Спасибо, что напомнил мне».

Джон поймал его руку и сжал пальцы в ответ.

Всё ещё глядя на него, Ревик кивнул.

Затем он отпустил Джона и направился к фигуре в белом.

Остальные последовали за ним.

Теперь все они держали оружие наготове. Все они также выглядели сердитыми, но прежде всего решительными. Даже Джакс выглядел решительным, несмотря на свою бледность. Он также, казалось, меньше хромал и ускорился, чтобы последовать за Ревиком.

Когда они приблизились к фальшивой Элли, Джон почувствовал, как волосы у него на затылке и руках начали подниматься дыбом. Эти зелёные глаза дольше всего смотрели на Ревика, но Джон случайно посмотрел прямо в них, когда они метнулись, чтобы встретиться с ним взглядом. Фантом улыбнулся, когда она посмотрела на него, и Джон начал осознавать это мерцание нереального за её очень реальным ощущением света.

— Привет, маленький брат, — она слабо улыбнулась ему, и на её лице появилась та уникальная странная улыбка, которую он видел только у Элли. — Давно не виделись.

Джон уже собрался ответить, но Ревик шокировал его.

Почти не сбавляя темпа своих длинных шагов, элерианец замахнулся, двигаясь так быстро, что Джон успел только вздрогнуть. Он увидел, как несколько других видящих тоже вздрогнули — но не раньше, чем Ревик ударил двойника Элли прямо в лицо.

Фальшивка там или нет, но его рука не прошла сквозь неё, как наполовину ожидал Джон.

Вместо этого фальшивая Элли пошатнулась так, словно её действительно ударили.

Рука Ревика тоже действовала так, словно встретила сопротивление. Он резко повернулся на ногах, сделав шаг в сторону, как будто ожидал получить ответный удар. Его глаза сузились, когда фальшивая Элли просто стояла там, полусогнувшись, и прикоснулась к своему лицу. Ревик наблюдал за ней, подняв руки, но расслабившись, как будто его внезапно вытолкнули на ринг.

Образ Элли выпрямился.

Из её ноздрей сочилась кровь. Она вытерла красную струйку бледной рукой. Когда она выпрямилась во весь рост, Джон увидел ожерелье на её шее и серебряное кольцо, висевшее в нижней части цепочки. Что-то в виде копии кольца Ревика, висящего там, в одной лишь детали, вызвало у Джона желание тоже ударить эту штуку.

— Значит, не полная голограмма, — пробормотал Джораг.

— Нет, брат, — Ревик оглянулся на другого мужчину. Он поднял руку, показывая им покрасневшие костяшки пальцев. — …Не полная.

— Так что это? — спросил Врег, нахмурившись. Он обошёл её с задумчивым видом.

Ниила тоже подошла поближе, когда увидела, что Врег смотрит на эту штуку. Её губы хмуро поджались.

— Какая-то машина? — предположил Джораг.

— Я так не думаю, — Врег покачал головой и щёлкнул пальцами. — Возможно. Может быть, больше похоже на ОБЭ. Присутствующая энергия. Как ИИ в энергетической форме. Но как ему это удалось?

Джон оглядел их всех, внезапно всё поняв. Они использовали эту штуку для сбора разведданных и, возможно, для проверки конструкции.

Фантом смотрел только на Ревика.

Ревик не ответил ни на одну из фраз и не опустил руки.

— Ты о чём-то хочешь со мной поговорить, муж? — сказала фальшивая Элли.

Джон не мог не заметить, что голос этой штуки звучал до безумия похоже на голос Элли. Светлые, нефритово-зелёные глаза следили за Ревиком, пока он кружил вокруг неё, а на её губах по-прежнему играла слабая усмешка.

— …Или это в твоём понимании флирт? — добавила она, изогнув бровь.

Ревик улыбнулся, но в его взгляде не было и тени юмора. Холод в его глазах не дрогнул.

— Получилось близко, Касс. Действительно близко. Но этот комментарий про флирт был совершенно не в тему. Наверное, ты не знаешь свою подругу так хорошо, как думаешь… да и в отношениях не разбираешься, если уж на то пошло, — он оглянулся на Врега, потом на остальных. — Удалось отследить сигнал? Мне надо ударить эту херню снова? Или это ничего не дало?

— Вообще-то нет, — признался Врег, уперев руки в бока.

— Ты всё равно можешь попробовать, — сказала Ниила, и в её голосе снова зазвучала насмешка. — Или пусть это сделает кто-нибудь из нас. Например, я.

— Муж, — начала фальшивая Элли, тихонько щёлкнув языком. — Что это такое? Что ты делаешь?

На этот раз Ревик не стал утруждать себя ответом. Опустив руки, он оглядел остальных.

— Ну и что вы думаете? Мы будем просто игнорировать это?

— Мы могли бы, — сказал Джораг, по-прежнему хмурясь с озадаченным выражением лица и глядя на неё.

— Что случилось, муж? — спросил фантом у Ревика. — Ты сердишься на меня?

На этот раз челюсти Ревика напряглись. Он уставился на эту штуку.

— Теперь ты даже не стараешься. Что это за штука, Касс? Это не просто голограмма. И это даже не просто ты.

— Я твоя жена. Ты что, не узнаешь меня?

— Моя жена? — парировал Ревик. На секунду он выглядел так, будто собирался сказать больше, или, может быть, снова ударить эту штуку. Остановив себя, он вместо этого тихонько щёлкнул, и этот звук был переполнен отвращением.

— Ты почувствовал кровь, laoban? — спросил Джакс, тоже уставившись на Элли-подобное существо.

— Нет, — ответил Ревик, не отводя взгляда. — Эта штука была плотной. Больше похоже на удар по тяжёлой сумке. Некоторое ощущение очертаний, но не достаточно.

Фальшивая Элли продолжала игнорировать остальных, глядя только на Ревика.

— Ревик, — сказала она мягче, её голос звучал ласково. — Ну же, детка. Я думала, что мы оставили всё это недоверие в прошлом. Разве мы не говорили об этом?

Джон не мог не заметить, как Ревик заметно вздрогнул при ласковом обращении.

— Может быть, нам стоит просто не обращать на это внимания, — сказал Джон. — Жуткая хрень, что бы это ни было.

Врег фыркнул от смеха.

— Вот уж точно, бл*дь.

Ревик продолжал смотреть на эту штуку.

У Джона сложилось стойкое впечатление, что речь фантома в тот раз обеспокоила Ревика, и хотя он сам не узнавал этот тон, он мог представить себе, что это может быть тот голос, которым Элли разговаривала со своим мужем наедине. Нахмурившись, он переводил взгляд с Ревика на голограмму, раздумывая, стоит ли вмешаться и вытащить его из этой ситуации.

— Я в порядке, Джон, — сказал Ревик.

— Ты уверен, приятель? Я думаю, нам лучше просто уйти.

— Уверен. Я просто хочу знать, с чем, бл*дь, мы имеем дело.

— Эта штука нам этого не скажет, — произнёс Врег, взглянув на Джона, как будто заметив его реакцию на Ревика. — Он прав, laoban. Эта бл*дская машина тратит наше время впустую.

Фальшивая Элли с недоверием посмотрела на них всех.

— Машина? Серьёзно, Врег? Господи, почему ты их слушаешь, Ревик? Говорю тебе, я в порядке. Завязывай с домашним насилием, ладно? Просто поговори со мной, детка.

В этот раз Ревик тоже вздрогнул.

Более жёсткое выражение не покидало его глаза.

— Домашнее насилие? — он уставился на неё, и в его голосе звучало открытое презрение. — Мне кажется, ты путаешь мою жену с кем-то другим. Она любила драться.

Что-то в том, как он это сказал, заставило Джона усмехнуться. Когда он взглянул на Врега, то увидел ещё более резкий блеск в глазах китайского видящего, а также слабую улыбку.

— …Она особенно любила драться со мной, — добавил Ревик, его голос стал холоднее.

Фальшивая Элли сложила руки на груди, одарив его застенчивой улыбкой.

— Ты уверен, что дело только в драке, любовничек?

Ревик сжал челюсти, отчего на щеке вздулся мускул.

Он оглянулся, собираясь ответить, но Джон увидел гнев, который на мгновение вспыхнул в его глазах, полыхнув ещё ярче прямо перед тем, как спираль боли покинула свет другого мужчины с такой силой, что Джон отступил назад, сглотнув. Он подавил этот порыв, но в конце концов всё равно взглянул на Врега, и его лицо стало ещё горячее, когда он увидел выражение дискомфорта на лице китайского видящего.

— Угу, — негромко сказала не-Элли и снова щёлкнула. — Так я и думала.

— Не слушай её, laoban, — посоветовал Врег. — Она всего лишь дешёвая копия. Они пытаются заморочить тебе голову, вот и всё.

Фантом скосил глаза, холодно посмотрев на Врега. Её радужки стали ещё более ярко-зелёными, прежде чем вернуться к Ревику.

— Ну и что? — сказала она. — Ты действительно не собираешься говорить со мной, муж?

— Я поговорю, — сказал Ревик. — Но сначала я хочу, чтобы ты меня ударила. Попыталась хотя бы.

На этот раз его голос прозвучал тише, мертвенно тихо.

Он на глазах Джона грациозно отступил в сторону, кружа перед ней, и его шаги были небрежными, но обладали кошачьей грацией, которую Джон помнил по тем немногим временам, когда они были вместе на ринге. Глаза фальшивой Элли следили за его движениями, но она не пыталась подражать им. Она только поворачивала голову, пока Ревик медленно обходил её по дуге.

Джон подумал, что в том, как Ревик двигался во время драки, жило какое-то нетерпение. Как будто он не желал возиться с предварительной подготовкой. Он просто хотел как можно скорее приступить к делу.

Если подумать, Элли в этом была немного похожа на него.

Воспоминание вызвало ещё одну вспышку острой боли в груди Джона, заставив его снова улыбнуться, на этот раз непроизвольно, да так, что лицо чуть не заболело. Он чувствовал, что то же самое происходит и с Ревиком — что-то вроде видения эмоций вокруг воспоминания Элли такой, какой она была, и удара от отсутствия её в образе перед ним.

Он чувствовал в другом мужчине прежде всего гнев, но также и горе… и раздражение… и недоверие… когда он смотрел на плохую копию своей жены.

И всё же что-то в том, что он мог вот так просто ударить её по лицу, подсказывало Джону, что Ревик делает это и для себя. Он показывал себе, что это не она; судя по выражению его лица, он даже сейчас пытался понять, что это не она.

Джон понял кое-что ещё — он сообразил, когда это, должно быть, уже дошло до Ревика. Это не просто заранее записанная программа, созданная Касс и Фиграном. Это даже не просто программа искусственного интеллекта, настроенная на то, чтобы выглядеть и звучать как можно ближе к Элли.

Касс управляла этой чёртовой штукой.

Касс стояла за всем, что эта штука говорила и делала, даже сейчас.

— Согласен, брат, — пробормотал Врег.

Ревик бросил на него беглый взгляд, и Джон увидел понимание и в его прозрачных радужках. Что-то в выражении лица Ревика заставило Джона расслабиться, по крайней мере в том, что касалось душевного состояния элерианца. Мысль о Касс крутилась у него в голове по другому пути, где-то между недоверием и отвращением.

Это делала Касс.

Она стояла прямо за этой штукой, контролируя её, говоря через неё. Свет Касс каким-то образом смешивался с ней и проецировал эту фальшивую версию света Элли, а значит, что она изо всех сил старалась почувствовать себя Элли.

От осознания этого его затошнило.

То есть, по-настоящему затошнило.

Чувствуя, как напрягаются его челюсти, Джон наблюдал за лицом Ревика, гадая, как он на самом деле справляется с этим. Он не мог отделаться от мысли, что Ревик начал терять контроль над ситуацией, теперь уже не столько от горя, сколько от гнева. Элерианец задышал тяжелее, и глядя на него, Джон мог сказать, что он вовсе не запыхался, во всяком случае, не от напряжения.

Ревик снова сделал это движение пальцами, обращаясь к фальшивой Элли.

— Давай, сука, — сказал он.

Ненависть в его словах, особенно в последнем, заставила Джона вздрогнуть.

Тон Ревика стал уговаривающим, насмешливым, не теряя при этом своей жёсткости.

— Ты хочешь быть Элли, Касс? Вот в чём дело? Вперёд. Докажи мне, что ты можешь быть моей женой. Покажи нам, как ты можешь быть всем тем, чем была она… что ты можешь обладать её сердцем, светом и разумом. Тогда ты сможешь сказать нам всем, что заслуживаешь этого гораздо больше, чем она. Что ты на самом деле лучше её.

Наступило молчание.

Видение только смотрело на него хищным взглядом своих нефритово-зелёных глаз.

Затем, безо всякой шумихи…

Оно исчезло.