Мост

Глава 23 Чинук

Сердце Джона болезненно колотилось в горле и груди, оглушая его.

Он наблюдал, как ряд стальных и стеклянных зданий становится всё крупнее, пока он смотрел в ближайшее окно, сидя в одиночестве в двухместном ряду, в задней части «Чинука».

Должно быть, когда-то «Чинук» использовался в коммерческих целях.

Вместо скамеек для боевого десанта в нём были сиденья, как в самолёте, только меньше и уже, чем те, что установлены в большинстве коммерческих самолётов, и со старомодно выглядящими наушниками, подключёнными к коммуникатору пилотов. Кроме того, на фюзеляже «Чинука» были установлены органические стёкла, кажущиеся прозрачными и выровненными, с внешней оболочкой захвата изображения, позволяя Джону и остальным пассажирам видеть почти на 360 градусов, когда вертолёт поднимался в воздух.

Со своего места Джон мог видеть почти всех остальных.

Элли сидела впереди, ближе всех к пилотам.

Ревик сел рядом с ней. Юми и Балидор заняли два места через проход от них. Врег сидел с Джаксом сразу за ними, напротив Чиньи и Ниилы.

Позади них сидел ещё один ряд голов, и ещё один.

Джон даже не пытался опознать большинство из них.

В кабине по-прежнему царила тишина, если не считать гудящих винтов.

Что бы ни означала рассадка их группы, она явно не предполагала большого общения. Никто не произнёс ни слова, пока «Чинук» поднимался над уровнем зданий, усеивающих берега Куинса. Молчание продолжалось, когда нос вертолёта наклонился вперёд, и они начали быстро лететь на юг, чтобы достичь Манхэттена с нижней части, то есть примерно напротив Стейтен-Айленда. Джон не знал точных причин такого подхода, но он слышал, как Джораг, один из их действующих пилотов, говорил о том, что ему нужно место для подъёма над фронтом поля ОБЭ, которое защищало сам Манхэттен.

Пока они летели над Бруклином, в кабине по-прежнему царила тишина, если не считать громко гудевших на заднем плане двигателей, чья ритмичная пульсация проникала под кожу Джона.

Он наблюдал, как птицы пролетают под фюзеляжем вертолёта, скользя над поверхностью воды залива Грейвсенд, прямо перед тем, как эти воды встречались с заливом Аппер-Бей, а затем поворачивали обратно в Гудзон. Он не видел никаких лодок. На воде не виднелось ни паромов, ни грузовых судов, ни даже одноместных каноэ. Он мельком увидел несколько пришвартованных кораблей, ржавеющих в гаванях, но на этом всё.

Он также не видел в небе никаких других самолётов, даже новостных вертолётов или военных воздушных судов.

Чёрт возьми, он не видел даже воздушного змея или детского воздушного шарика.

Здания, мимо которых они пролетали над Бруклином, по большей части выглядели как обгоревшая шелуха. Некоторые из них остались стоять более или менее целыми, но за их дверями бушевали пожары, и Джон видел стены, построенные из разбитых автомобилей и мусорных баков, чтобы не пускать людей. Колючая проволока и стекло усеивали края многих из тех замкнутых территорий ради дополнительного укрепления.

Он мог только воображать, что происходит там, внизу, теперь, когда прошло достаточно времени, чтобы возникла реальная нехватка продовольствия, а также дефицит многих других пост-апокалиптических предметов первой необходимости, включая электроэнергию, воду, оружие, боеприпасы, лекарства… и это лишь некоторые из них.

Небо сейчас выглядело относительно ясным, а береговая линия — относительно стабильной, но Джон не мог не задаваться вопросом, сколько районов было затоплено, когда налетели штормы, даже после того первого большого цунами, которое выбило большую часть защитных полей.

Береговая линия всё ещё выглядела более далёкой, а реки были шире, чем помнил Джон.

Он знал, что в течение последних шести месяцев большая часть острова, вероятно, в тех или иных местах находилась под водой. Вполне возможно, что в результате некоторые районы стали окончательно непригодными для жизни, даже если не считать беспорядка, связанного с отсутствием правоохранительных органов, машин скорой помощи, больниц, пожарных машин, помощи извне — в сущности, всего, что удерживало бы людей от превращения в животных, будь то от страха, развлечения или отчаяния.

Как только они сделали круг над Стейтен-Айлендом, «Чинук» начал набирать высоту.

Вертолёт поднимался довольно долго, сначала медленно, потом всё круче и круче, по мере того как они приближались к зазубренному горизонту Манхэттена.

Через несколько минут они достигли участка неба высоко над зданиями в центре города.

Отражаясь в панелях виртуальной реальности, стальные и металлические конструкции смотрели вверх, к ногам Джона. Даже на нынешней высоте они казались огромными.

Свет Джона вспыхнул и отреагировал на близость города, касаясь голых, извивающихся краёв органического бинарного электрического или ОБЭ-поля, которое окружало небо над Манхэттеном. Он сканировал, ища признаки жизни, любое движение на улицах и в зданиях внизу.

Они летели слишком высоко, чтобы он мог что-то разглядеть с полной уверенностью.

Он напрягал зрение и всё равно смотрел, раздражаясь из-за своей слепоты, полной неспособности увидеть то, что могло ждать их на другой стороне.

Он также чувствовал внизу что-то ещё и осознал, что ощущал самые края конструкции города. Элли говорила об этом, когда они добрались до Нью-Йорка в прошлый раз. Никто другой, кроме неё и Ревика, не сумел её почувствовать, даже Балидор.

Джон вынужден был предположить, что сейчас он чувствует её только из-за своей связи с Ревиком и Элли. Но даже в этом случае он не мог не задаться вопросом — может, эта конструкция увеличилась и окрепла за месяцы, прошедшие с тех пор, как они были здесь в последний раз.

Ревик заверил их, хотя и несколько рассеянно, что они с Балидором расчертили каждый дюйм смертоносного ОБЭ-поля.

В данный момент Джону это показалось лишь слегка обнадёживающим.

Однако многие специфические логистические проблемы оставались для него неясными, чёрт побери. Он видел намёки на различные тактические детали, над которыми работали ещё в Сан-Франциско, но Джон честно не был уверен, что эти проблески скорее успокаивали его, чем беспокоили.

Например, как когда он забрёл в медицинскую лабораторию и обнаружил Ревика изрезанным и покрытым собственной кровью.

Джон зашёл туда в поисках бинта для травмы запястья, которую он получил во время спарринга. Он видел, что Ниила стояла в нескольких футах от двери, когда он подошёл, но тоже не придал этому особого значения. Ему и в голову не приходило, что она может охранять эту дверь. Она что-то говорила в гарнитуру, пока он неторопливо прошёл мимо — только для того, чтобы найти Ревика в упомянутом состоянии; его зашивала одна из видящих-медиков.

Джон просто стоял с отвисшей челюстью, видя, как Ревик вздрагивал, пока они оба переговаривались тихими голосами; вся рука Ревика и часть его обнажённой груди были в крови. Когда Джон вошёл, медик продолжала говорить что-то о том, что они «попробуют ещё раз» на следующий день, но тут Ревик резко поднял глаза и увидел стоящего там Джона.

Женщина-медик побледнела.

Затем Ревик рявкнул на Джона, выводя его из транса вопросом, был ли за дверью охранник, и если да, то кто, чёрт возьми, это был.

Когда Джон просто продолжил стоять там, заикаясь, Ревик позвал Ниилу, вероятно, вырвав её образ прямо из головы Джона. Когда гибкая видящая появилась в дверях, выглядя взволнованной и слегка испуганной, Ревик холодно приказал ей выпроводить Джона.

Джон позволил ей, не произнеся ни слова.

Он также не рассказывал никому об увиденном.

С другой стороны, никто из них не говорил о таких вещах, если они были наняты командой в Сан-Франциско хотя бы на несколько дней. Джон быстро понял, что эти правила нельзя нарушать, работая на Ревика.

«Держи свою часть плана при себе, чёрт возьми.

Держи свои мысли о плане при себе, чёрт возьми.

Держи всё, что ты услышишь, увидишь или заподозришь относительно того, что может быть в других частях плана, при себе, чёрт возьми.

Всё — абсолютно всё, бл*дь — сообщается только тем, кому действительно нужно это знать. Безо всяких исключений».

Конечно, Джон и раньше видел эту сторону Ревика.

Может быть, он и не видел такой экстремальной версии этого Ревика, но основные принципы остались прежними. Ревик больше, чем Балидор, Врег, Элли или любой другой военный видящий, верил в ограничение информации вплоть до самых микроскопических уровней, особенно в преддверии крупной операции.

Нарушение этого правила было самым быстрым способом добиться того, чтобы тебя вышвырнули из команды.

При этой мысли Джон взглянул на Ревика, заметив, что в глазах мужчины-видящего появилось жёсткое выражение, когда он смотрел вниз на Манхэттен. Джон мог видеть только его профиль, но этого было достаточно, чтобы заставить его отступить задолго до того, как он приблизился к его свету.

Он заметил, что все трое старались держаться на расстоянии с момента образования связи — вероятно, потому, что в противном случае поток информации быстро становился обескураживающе насыщенным и интимным, до такой степени, что даже узнать себя в запутанном беспорядке их света становилось трудно, если не невозможно. К счастью, они также стали лучше закрываться друг от друга щитами — вероятно, потому, что у них был Ревик, чтобы использовать его для этого.

И всё же более чем достаточно информации просачивалось через щиты.

Джон заставил себя снова взглянуть на здания.

В последний раз, когда он въезжал на Манхэттен, они прибыли в самый разгар шторма.

Видимость была довольно дерьмовой. Из-за этого Джон почти ничего не различал. Большую часть того, что он видел, он получил через камеры слежения, а позже из оставшихся новостных лент, к которым они смогли получить доступ из отеля.

Тот шторм продолжался несколько недель — почти до самого дня их отъезда.

Джон помнил, как на тех защищённых каналах он мельком замечал взрослых людей и даже детей, бегущих по Пятой авеню, пытающихся избежать групп самоуправцев или полиции, особенно после того, как прозвучали сирены комендантского часа. Он видел самодельные бомбы и коктейли Молотова, но большинство полагалось на более грубое оружие — монтировки, трубы, кирпичи, бейсбольные биты, даже иногда крикетную биту или клюшку для гольфа.

Он также видел несколько настоящих мечей и как минимум один композитный лук с металлическими стрелами.

К тому времени большая часть гражданского населения была лишена оружия, не говоря уже о чём-то более сложном. Охранные флаеры, роботизированные глаза и уши полиции, которые могли работать со скоростью около 300 миль в час и были сконструированы так, чтобы быть размером с софтбольный мяч — хотя Джон видел и гораздо большие флаеры — оснащались датчиками, распознавателями лиц, считывателями имплантатов и встроенным оружием. Из-за их небольшого размера они могли делать снимки изображений практически из любого места, и они могли регистрировать идентификатор даже без ведома человека.

Флаеры также могли улавливать всё, в чём имелись сложные взрывные элементы.

Поскольку конфискации часто влекли за собой билет в один конец до Стейтен-Айленда и вероятную смерть от С2-77, большинство гражданских лиц бросали своё оружие, чтобы не рисковать быть пойманными вместе с ним.

К тому времени у многих людей, вероятно, всё равно закончились боеприпасы.

Глядя вниз на город, Джон почувствовал, как его сердце забилось быстрее.

Он вспоминал, как в последний раз смотрел на этот город с вертолёта.

Он был в наручниках, ошейнике, зажат между мужчинами и женщинами в униформе полиции Нью-Йорка и прикован к своему креслу. Ему ничего не оставалось делать, кроме как смотреть, как вода устремляется через реки и заливы к зданиям на южном горизонте. Он смотрел, как она приближается, зная, что Врег, вероятно, не сможет убраться с дороги, зная, что у него нет возможности предупредить его без гарнитуры и с ошейником на шее.

Меньше часа назад он почувствовал, что Врег находится под землёй.

Врег… боги.

Он думал, что Врег вот-вот умрёт.

Он никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным. Его разум пытался отключиться всякий раз, когда он пытался думать о самом Вреге. Боль была такой сильной, такой ошеломляющей, что он не мог чувствовать ничего, кроме неё.

Хуже того, это всё была его вина.

Всё это произошло по его вине.

В то время он думал, что они все мертвы. Он думал, что он сам труп, что Ревик тоже труп. Он думал, что Балидор умрёт — Чандре, Джораг, Ниила, Чинья, Юми, Джакс, Холо. Теперь он знал, что некоторые из них умерли, но в то время он думал, что никто не выберется оттуда живым.

Элли. Элли уже погибла.

Врег. Боги, он был так уверен, что Врег погиб.

Когда Джон снова обрёл способность видеть, то вцепился в подлокотники своего кресла, уставившись вниз на вид под фюзеляжем, но ничего не видя. Он изо всех сил старался сосредоточиться, чтобы увидеть вид сквозь прозрачный корпус, пока «Чинук» непрерывно прокручивал перед его глазами новые образы.

Он уставился на реку и примыкающие к ней здания, пытаясь сосредоточиться.

Солнце уже выглянуло. Небо было чистым. Буря кончилась.

Это был не тот день. Тот день закончился.

Эта мысль повторялась, но по-прежнему ничего не значила. Они уже проиграли. Они потеряли целую цивилизацию, целый образ жизни. Они потеряли почти всех, кого любили.

Они потеряли её.

Ни с того ни с сего он снова очутился в канализационном туннеле под лестницей, в ушах у него шумела вода, а ботинки Дитрини стучали по полу туннеля.

Он помнил, как его тащили наверх, как он висел на этом кране, чувствуя себя уже мёртвым. Вспышки ударили по нему, образы из той темноты: бег со светом, зажатым за спиной Мэйгара, вид того, как свет раскачивается перед ним, пока Джон старался не споткнуться в воде и обломках на дне трубы. Он вспомнил, как земля грохотала у него под ногами, как его швыряло в стены трубы, как Ревик кричал им, чтобы они поторапливались.

Он чувствовал присутствие Мэйгара, Ревика… Элли.

Дерьмо, он был напуган.

Его даже трясло — настолько он был напуган.

И не только потому, что он мог чувствовать ОБЭ.

Он чувствовал, что там, внизу, их ждёт Касс.

Через Касс он почувствовал Тень… Фиграна, который снова стал Терианом. Терианом, который изнасиловал его, отрезал ему треть руки только потому, что ему так захотелось. Он вспомнил вонь канализационных туннелей, этот гнилой, приторный запах, смешанный с кровью. Кровью Ревика. Он смотрел, как охранники держат факелы, как Дитрини бьёт Ревика, снова и снова.

Он увидел себя на крыше, стоящего там, пока его сестру держали под прицелом.

Он просто стоял там.

Бл*дь, он просто стоял там и позволил им забрать её. Он помнил улыбку Касс, жестокий изгиб её полных губ, когда она благодарила Джона за то, что он доставил Элли.

Образы играли с ним, морочили ему голову, дразнили его разум по спирали.

Большинство из них померкло, и всё, что осталось — это рывки и прыжки того yisso-факела в рушащихся канализационных туннелях, зажатого в мускулистых руках Мэйгара. Он изо всех сил старался не споткнуться в воде, а грохот земли, шум рек и океана наполняли его уши. Тела сшибает водой прямо в здания. Машины врезаются друг в друга и в уличные фонари, залетают в стеклянные вестибюли, пока набегающие волны смывают людей, словно муравьёв.

Его разум остановился, запнулся, бесконечно возвращаясь назад — к Мэйгару и Ревику в канализационных туннелях, к факелу, качающемуся перед ним, к густому запаху крови. Его затошнило, когда Джон осознал, что натворил, почувствовал, как чьи-то руки схватили его за металлический ошейник, а под ногами зашевелилась земля.

Ревик на коленях, смотрит на Дитрини так, словно он уже знал, что Элли мертва, и решил присоединиться к ней…

Тяжёлая рука опустилась на плечо Джона.

Джон подскочил, резко дёрнувшись в своём кресле.

Ремень безопасности остановил его, на мгновение вызвав панику. Его разум боролся с глазами, смотрящими прямо на него, с лицом прямо перед ним. Он сидел один в своём двухместном ряду, у окна, но теперь кто-то сидел рядом с ним. Этот мужчина изо всех сил старался проступить в его поле зрения, заставить Джона вернуться в настоящее…

Он осознал, что смотрит в чёрные глаза Врега.

Он был близко. Слишком близко.

— Дыши, брат, — мягко сказал мускулистый видящий. — Дыши.

Врег говорил тихим, уговаривающим голосом — слишком тихо, чтобы не услышал никто на соседних рядах. Он массировал плечо Джона нежными, но настойчивыми пальцами, посылал тепло через свои ладони и голос, когда заговорил в следующий раз.

— Дыши, маленький брат, — сказал он. — Просто дыши. Ничего больше. Ничего меньше.

— Я в порядке… — начал Джон.

— Ты не в порядке, — резко парировал Врег. — Посмотри на меня, брат. Прямо сейчас.

До сего момента Джон не осознавал, что отвернулся.

Он неохотно посмотрел обратно.

Он встретился взглядом с Врегом. Как только он сделал это, что-то в его груди начало расслабляться.

Он продолжал смотреть в тёмные глаза видящего, заставляя себя дышать одновременно с другим мужчиной, моргать одновременно с ним. Он позволил Врегу руководить его дыханием, не сопротивлялся ему и не пытался думать о чём-то помимо этой одной вещи. В это время Джон пытался избавиться от напряжения, которое превратило его мышцы в один сжатый кулак.

Он не знал, какую часть себя попытаться расслабить в первую очередь.

— Не пытайся, — посоветовал Врег. — Просто дыши. Это пройдёт.

Джон кивнул, делая так, как говорил другой мужчина, и не ставя это под сомнение.

Ещё через несколько секунд он почти почувствовал себя нормально.

Ну, не нормально. Но достаточно нормально, чтобы устыдиться.

— Я в порядке, — повторил Джон.

Его голос прозвучал спокойнее, но по-прежнему дрожал.

Почему-то, услышав в этом голосе слабость характера, Джон мог лишь содрогнуться, испытывая нечто сродни стыду, хоть и понимал, что это глупо. Даже тогда он не попытался оттолкнуть видящего. Его слова прозвучали виновато, когда он заговорил в следующий раз.

— Правда, Врег. Теперь я в порядке. Спасибо.

— Дай себе ещё несколько минут, — сказал Врег.

Однако его голос сделался хриплым, и он больше не смотрел на Джона в упор. Он говорил так, будто пытался успокоить какое-то животное, и в его голосе звучало некое отдалённое сострадание. И всё же он не убирал ладони с плеча Джона и не переставал посылать в его свет тепло своими массирующими пальцами.

— Ты был травмирован… — начал Врег.

Джон открыл рот, но Врег заговорил наперёд него.

— …Все вы трое были травмированы в тех канализационных туннелях, — добавил он. Казалось, он собирался продолжить, но потом остановился и хмыкнул. — Ну, во всяком случае, ты и Мэйгар. Думаю, Ненз в эти дни существует на своей отдельной орбите.

Он криво улыбнулся Джону, хотя улыбка показалась более натужной, чем обычно. Он сумел удержать взгляд Джона, опять по-настоящему посмотреть на него, когда продолжил.

— Честно говоря, думаю, травмы иначе ударяют по нашему бесстрашному командиру, — сказал Врег. — Особенно сейчас. Он думает о своей жене. И о своём ребёнке. Из-за этого события тех часов иначе ударили по нему. Они подвергли его другой опасности.

Ещё не обдумав его слова полностью, Джон сам издал натужное фырканье. Всё ещё размышляя, он кивнул в ответ на оценку Врега.

— Да уж, — сказал он.

Его голос дрожал.

Он выдохнул, затем постарался набрать больше воздуха в лёгкие.

— Да уж, — повторил он, потирая свою шею сзади.

Однако он не отпихнул руку Врега и не попытался убраться от его пальцев.

Врег со своей стороны не попытался создать между ними больше расстояния или приблизить их друг к другу. Джон чувствовал, что его свет реагирует на близость другого мужчины, в основном открываясь сильнее, чем ему казалось комфортным открывать свой свет на протяжении уже многих недель. Когда Джон открылся, боль, шёпотом жившая на фоне с тех пор, как он впервые приехал в Сан-Франциско, на мгновение проскользнула в его сознание.

— Мэйгар, — выпалил Джон. Он невольно пошевелился под прикосновениями Врега. Но он не отодвинулся от него. Если уж на то пошло, он скользнул чуть ближе, повернув голову и осматривая другие места в салоне. — Мэйгар, — повторил он. — Он…

— Чинья с ним, — заверил его Врег, проследив за взглядом Джона до других мест. — Мы увидели, что вы двое начали влиять друг на друга. Мы должны были это предвидеть. До того, как мы подлетели так близко, имею в виду.

— Всё хорошо, — выдавил Джон. — Я не думал… — он снова запнулся, пытаясь передать эмоции, застрявшие в его груди. — Спасибо, — повторил он. — Спасибо, Врег.

— Это был не только я.

— Спасибо… всем вам тогда, — неуклюже закончил Джон.

Он опять осознал, что его разум чрезмерно сосредоточен на близости Врега, на его руках и его свете в свете Джона, на том, как близко к нему сидел другой видящий. Джон не позволял себе физически настолько приближаться к Врегу с тех пор, как покинул Нью-Йорк — не считая того времени, когда у него была болезнь света и не было выбора. Он также не позволял себе быть настолько открытым в его присутствии с тех самых пор.

Он хотел извиниться за то, что сказал Врегу во время их последнего разговора в Сан-Франциско, тогда как другая его часть хотела оттолкнуть Врега. Он не мог решить, что из этого ощущалось более правильным, или что будет справедливее по отношению к другому видящему.

Пока он пытался обдумать это, Врег повернулся и посмотрел на него.

Взгляд его тёмных глаз мельком скользнул по телу Джона.

— Просто дыши, — посоветовал видящий. — Не думай обо мне, Джон. Я пришёл потому, что твой свет был закрыт. Другие посчитали, что у меня больше шансов достучаться до тебя.

Джон кивнул, но почувствовал, что к его коже приливает жар. Конечно. Разведчики до мозга костей. Они послали Врега потому, что Врег в данной ситуации вероятнее добьётся успеха. Практично. Эффективно.

Они теперь в разгаре операции, как и сказал Ревик.

Как только эта мысль дошла до него, Джон осознал реальную причину, по которой Врег сидел на месте рядом с ним. Ревик приказал ему. Ревик оценил ситуацию, решил вмешаться и назначил видящих, у которых, по его мнению, были лучшие шансы на успех в рамках этой операции. Весь сценарий и то, как с этой ситуацией справились, было так… по-Ревиковски.

Джон даже понимал. Они не смогут тащить на себе его, Мэйгара или кого-то другого, как только приземлятся.

Конечно, всё это ни хера не значило для света Джона.

Отвернувшись от лица Врега, он почувствовал, как тошнота в его груди усиливается.

Теперь уже будучи не в состоянии полностью отвести глаза от Врега в этой затянувшейся близости, он вместо этого посмотрел на татуированные предплечья мужчины, особенно на ту руку, которая не прикасалась к нему. Руки и грудь Врега, как и его ноги, вплоть до массивных армейских ботинок, были покрыты тем же чёрным, бронированным, но эластичным материалом, в который был одет сам Джон. Вид Врега в этой облегающей, но плотной ткани вызвал у Джона воспоминания, которые он месяцами не впускал в свой сознательный разум — с тех пор, как они добрались до Сан-Франциско.

Поёрзав на сиденье, он прочистил горло, заставив себя отвернуться от Врега, от последнего раза, когда он позволял себе посмотреть на тело видящего.

Вместо этого он посмотрел в окно.

Он вспомнил звук воды, несущейся по канализационным туннелям, вид Ревика, избиваемого Дитрини перед тем, как он…

— Джон, — произнёс Врег нежным тоном.

Взгляд Джона метнулся обратно.

Шум воды превратился во вращение лопастей «Чинука», смешивающееся с интенсивным гулом двигателей позади заднего пропеллера.

Он покачал головой, но не потому, что спорил с другим видящим.

— Что, если я там слечу с катушек? — пробормотал он, глядя обратно в окно.

Он адресовал эти слова скорее себе самому, чем Врегу.

— Не слетишь, — сказал Врег, всё равно отвечая ему.

— Откуда ты знаешь?

Джон, не подумав, повернулся лицом к другому видящему.

Сделав это, он тут же пожалел — практически в то же мгновение, когда встретился с неподвижностью и глубиной ответного взгляда Врега. Чувство, которое Джон увидел в глазах другого мужчины, на мгновение парализовало его. Когда его боль усилилась в этой паузе, обсидиановые глаза Врега дрогнули.

Кожа китайского видящего слегка потемнела от румянца, но Врег не отвёл взгляда и даже не изменил выражение лица.

— С тобой всё будет в порядке, брат, — заверил его Врег. — Обещаю тебе, всё будет хорошо. Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь… — поколебавшись, он слегка улыбнулся, но улыбка не затронула его глаза, которые оставались осторожными, даже отстранёнными, пока он продолжал массировать плечо Джона. — Травма не равняется страху. Не совсем, — добавил Врег. — Надо будет попросить Юми поработать с тобой, когда представится возможность, но в этом заходе уже слишком поздно. Но это не будет иметь значения, брат. Правда. Как только мы приземлимся. Поверь мне в этом.

Джон кивнул, ощущая ком в горле и продолжая смотреть Врегу в лицо.

Этим утром видящий побрился. У него на шее виднелся синяк — вероятно, от той или иной драки, но он достаточно походил на то, что Джон мог бы оставить на его теле во время секса, и поэтому его грудь сдавило иррациональной волной ревности.

Врег потерял в весе после отъезда из Нью-Йорка.

Он также стриг волосы короче и убирал их заколкой вроде тех, что часто носил Джораг.

Джон заметил, что щёки Врега выглядели более худыми, что на подбородке у него осталось пятно то ли грязи, то ли масла, прямо за левым ухом, и его ресницы казались длиннее, чем ему помнилось. Он пах в точности так, как помнил Джон — лёгкий запах пота заглушался сладким мускусом, который почему-то напоминал Джону о скошенной траве и деревьях, может, потому что он мог представить, что Врег родом из такого места. Он буквально мог представить Врега там, у подножья тех гор…

В этот раз уже Врег отвёл взгляд.

Старший видящий на глазах у Джона пожал плечами, взмахом мускулистой руки зеркально вторя этому движению. Сделав это, он как будто поколебался, решая, не стоит ли убрать руку, которая до сих пор лежала на Джоне. После минутного противоборства он оставил ладонь на прежнем месте, пусть и ненадолго.

Джон несколько секунд практически не слышал его слов.

Когда он снова начал слушать, Врег был уже на середине тирады.

— …Связь с Нензи поможет, — сказал Врег, и та отстранённость вернулась в его голос. — Этот сукин сын сосредоточен, надо отдать ему должное. Он также сильнее связан с вами двоими, чем ты, возможно, осознаешь. Ты можешь не всегда чувствовать это, но это есть. Мы, остальные, это видим и чувствуем… — он поколебался, словно оттесняя какую-то другую реакцию, затем пожал плечами. — Используй это, Джон, если понадобится. Не сомневайся. Нензи вытащит тебя и Мэйгара за собой в эмоциональном отношении, если действительно дойдёт до такого.

Вновь поколебавшись, Врег опять прямо посмотрел на Джона.

— …Но до этого не дойдёт, брат, — твёрдо сказал он. — С тобой всё будет хорошо. Даже лучше, чем хорошо. Ты сделаешь свою работу, как и остальные.

— Откуда ты это знаешь? — повторил Джон.

В этот раз его голос прозвучал сильнее, настойчивее. По каким-то причинам ему казалось важным получить от Врега настоящий ответ — может, нечто, за что он сумеет держаться.

Но Врег лишь пожал плечами.

Через несколько секунд он убрал свою руку.

Джон впервые за много месяцев позволил себе ощутить реальную физическую боль, когда китайский видящий отделил от него свой свет. Джону пришлось приложить усилия, чтобы не всхлипнуть, когда Врег без слов поднялся на ноги, напоследок ободрительно хлопнув Джона по плечу и повернувшись, чтобы уйти.

Джон просто сидел там, наблюдая, как Врег двигается со своей обычной грацией, направляясь к своему сиденью в передней части салона.

Врег ни разу не обернулся.

Ощутив укол чего-то вроде сожаления, чувства вины, даже страха, Джон боролся с самим собой, пытаясь решить, стоит ли последовать за ним, пытаясь решить, что ему вообще сказать. Он хотел хотя бы поблагодарить Врега вне зависимости от того, добровольно он пришёл или нет. Он хотел поблагодарить Врега за помощь, но не мог заставить свой разум сообразить, как это сделать.

В конечном счёте, момент был упущен.

Джон остался там один, борясь с собственным разумом и чувствами. Он наблюдал за Врегом всё то время, что тот шёл в переднюю часть «Чинука».

Когда Врег плавно опустил свой вес на сиденье возле Джакса, боль Джона резко усилилась.