Мост

Глава 36 Воин

Тарси сидела в углу конференц-зала, на скамье с мягкой кожаной обивкой.

Остальные забыли о ней.

Она не возражала. Она отметила этот факт лишь постольку, поскольку он давал возможность наблюдать за остальными и думать свою думу, только самую чуточку следя за ними какой-то менее занятой частью её aleimi.

Видящие в комнате излучали стресс, печаль, беспокойство, страх.

Тарси всё понимала.

Она наблюдала, как они работали под тремя длинными мониторами, которые светились возле виртуально оборудованного окна, выходящего на парк. Молодая человеческая девушка с тёмно-каштановыми волосами, сгорбившись над несколькими наладонниками с вторичными мониторами, сидела рядом с Викрамом, который прибыл с Памира и тренировочных ячеек Адипана, а также с Анале, которая сначала тренировалась под руководством самой Тарси.

У человеческой девушки была интересная aleimi-структура, отметила Тарси.

Но ведь её имя стояло высоко в человеческом Списке Смещения, прямо под именем самого Джона Тейлора. Хотя формально она подчинялась ему, она также относилась к категории «Ранг 1», как и Джон — единственный другой ранг 1 в человеческом списке.

Её звали Данте, вспомнила Тарси.

Тарси решила, что она тоже может понадобиться ей, прежде чем всё это закончится.

Её племянник шёл прямиком в ловушку.

Тарси знала это. Как и её вундеркинд-протеже Адипан Балидор, возглавлявший группу видящих, которые поддерживали нападение из отеля «Дом на Холме».

Тарси сильно подозревала, что каждый видящий в этой комнате в той или иной степени знал это, независимо от того, признавались они в этом себе или нет. Никто из них не знал подробностей этой ловушки, включая саму Тарси, но она достаточно хорошо чувствовала конструкцию Менлима, чтобы понять, что Тень и его слуги не боятся приближения её племянника.

Они приветствовали его.

Они приветствовали возвращение Syrimne d’Gaos с распростёртыми объятиями.

Та же самая шепчущая конструкция душила весь остров Манхэттен, включая отель «Дом на Холме». Они не могли убежать от неё нигде на острове, но её племянник шёл к самому источнику, как муха ползла к пауку, притаившемуся на своей паутине.

С чем бы ни столкнулся её племянник по ту сторону этих дверей с органическими стёклами, внутри семидесятиэтажного здания Башни, выходящего на парк, это будет больше, чем он сможет вынести. Это будет больше, чем могут выдержать щиты, поддерживаемые Балидором и Джоном.

Тарси сильно подозревала, что её племянник знает об этом.

Ему просто было всё равно.

Тарси даже понимала, почему его это может не волновать, учитывая все обстоятельства.

Она подозревала, что он отправился туда, чтобы убить своего ребёнка, а также убить то существо, Войну, и Менлима, если сможет их найти. Её племянник отправился туда, чтобы убедиться, что его дочь не подвергнут пыткам, как его самого в детстве, или, что ещё хуже, не превратят в послушную пешку Дренгов.

Тарси посчитала, что он наверняка ожидал сделать это тяжёлым способом.

То есть он ожидал, что его одолеют. Он ожидал, что вызовет Адипана Балидора, чтобы тот взорвал здание, как только он сам удостоверится, что соответствующие персоны находятся внутри.

Опять-таки, Тарси понимала его мотивы.

Он был Мечом. Трудный путь сопровождал его по определению.

Она не осуждала его за это, даже в теории.

Более того, она не могла оправданно ожидать, что он будет заботиться о чём-либо ещё, кроме защиты того, что осталось от его семьи.

И всё же кто-то должен это сделать.

Кто-то должен позаботиться, и Мост дала эту работу ей. Очевидно, остальные не знали, как расставить приоритеты в отношении Смещения и людей, которым они должны были помочь. Даже её любимый ученик, Адипан Балидор, казалось, не мог придерживаться нужного курса в их последней битве перед истинным началом последней войны.

Может, это даже не их работа — заботиться о таких вещах. Возможно, их роль состояла в том, чтобы поддержать её племянника и разыграть эту маленькую драму Тени и Войны.

Может, это действительно её работа. Может, именно поэтому она ещё не умерла.

В конце концов, её имя тоже было в этом списке.

Первая волна. Воин. Ранг 1.

Это, должно быть, первая волна; Тарси более-менее разобралась.

Насколько в этом возможно разобраться тому, кто не обладал даром истинного предвидения, можно сказать, что это будет их первый запуск — их первая настоящая вылазка в эту штуку, называемую Третьим Смещением.

Но она не была провидицей, так что это только предположение. За всё время своего существования в этом воплощении она встретила только двух истинных провидцев, и обоих в последние сто лет. Всякий раз, думая об этом, она благодарила богов за то, что сама не была одной из них.

Однако она была здесь, не мёртвая, не переместившаяся в места за Барьером.

Она всё ещё была частью этой борьбы.

Более того, Мост поручила ей работу. Может быть, из того места, где Мост находилась последние несколько месяцев, она всё это предвидела. Может быть, именно поэтому она отшила их обоих, Тарси и Вэша, вынашивая эту свою безумную идею.

Тарси поймала себя на сожалении, что теперь не была знакома с провидцем.

Конечно, она знала одного — формально.

По последним известным Тарси сведениям, эта персона находилась далеко, и у Тарси не было возможности легко добраться до неё, даже при условии, что та до сих пор жива. Она и её пара могли погибнуть в хаосе, возникшем из-за С2-77. Чёрт возьми, да они могли погибнуть десятки лет назад по нескольким десяткам разных причин. Большую часть своей взрослой жизни они провели в бегах.

Почему-то Тарси сомневалась, что они мертвы.

Хотя, может быть, это принятие желаемого за действительное.

Пометка «Первая волна» стояла после имени этой персоны в Списке Смещения, но пометка «первая волна» стояла после многих имён тех, кто не дожил до начала этого исторического события.

Хаос по-прежнему царил в физических мирах, хорошо это или плохо. Ничто из того, что могло бы быть, по крайней мере, здесь, в материальном мире, никогда не происходило без борьбы. Свобода воли создавала хаотичность, которая бросала вызов даже самым жёстким путям, самым укоренившимся движущим силам — даже тем, которые охватывали поколения. Свобода воли всегда побеждала судьбу, какой бы уверенной та ни казалась.

Прошло уже много лет с тех пор, как Тарси разговаривала со своей подругой-провидицей.

Много, много лет.

Тарси не разрешали разговаривать с ней по тем же причинам, по которым ей не разрешали разговаривать с теми, кто хранил секреты, недопустимые для попадания в неправильные руки. Конечно, она согласилась на эти ограничения, но больше всего на свете ей хотелось узнать мнение своей подруги о том, что происходит сейчас.

По крайней мере, ей хотелось бы обсудить с сестрой, кто именно положил список имён Смещения в тот сейф.

С самого начала Тарси сомневалась, что это был Менлим.

Однако думать об этом сейчас — не более чем потворство своим желаниям. Какую бы роль ни играла её неуловимая сестра в финальной игре, прямо сейчас Тарси нужно сосредоточиться на работе, которую ей дала Мост перед смертью.

Кстати говоря, пришло время.

Поднявшись на свои хрустнувшие ноги, которые напоминали о слабости и ограниченности физических тел и раздражали её этим, она наклонилась, чтобы поднять трость красного дерева, которую её служанка в Гималаях, Ханна, вырезала и подарила ей при их последней встрече.

Зная, что Тарси собиралась отправиться в долгое путешествие, сначала на Памир, а затем в Нью-Йорк, чтобы возглавить церемонию бракосочетания Моста и Меча, Ханна также соткала для неё толстый тёмно-синий плащ из крашеной овечьей шерсти. Забавная девушка беспокоилась, что Тарси замёрзнет в Нью-Йорке после того, как покинет Гималаи.

Очевидно, она смотрела слишком много фильмов на том проигрывателе, который её муж купил для их домика в долине.

Улыбнувшись при воспоминании о Ханне, Тарси с помощью трости подвела своё старое тело к двери комнаты. Она лениво гадала, заметит ли кто-нибудь из них её уход, и если да, то попытаются ли они остановить её.

Никто этого не сделал. Они были слишком заняты.

«Молодёжь», — невольно подумала она, качая головой.

Пройдя по устланному ковром коридору к лифтам, Тарси через двойной ряд дверей вышла в фойе бизнес-этажа и нажала кнопку вызова лифта. Опираясь на свою лакированную трость, она ждала.

Казалось, прошло бесконечно много времени, прежде чем раздался сигнал о прибытии лифта. Последовала ещё одна странно долгая задержка, прежде чем двери открылись.

Тарси вошла в зеркальную кабину и, прищурившись, стала рассматривать цифры, пока не нашла нужную. Нажав на кнопку, она подняла взгляд, когда на панели над цифрами высветился запрос о сканировании отпечатка пальца для системы безопасности. Она положила большой палец на панель, и после паузы, во время которой система сканировала её отпечаток пальца и ДНК, её допуск был подтверждён.

Когда кабина тронулась, Тарси отступила в заднюю часть и оперлась задом о медные перила, чтобы снять часть веса с распухших лодыжек.

Ей следовало бы знать, что не стоит так долго сидеть в кресле. Она должна была сидеть на полу, скрестив ноги. Так её ноги не распухали и не оставляли её наполовину калекой в следующий раз, когда ей приходилось куда-то идти. Вэша больше не было рядом, чтобы подкалывать её из-за возраста, так что она должна помнить всё это сама.

Мысли о нём вызвали улыбку на её губах, вместе с бледным сожалением.

Сожаления не о нём, конечно. Он легко отделался. Она сожалела о том, что застряла здесь в старом теле, не имея никого, с кем можно было бы разделить старость.

Откуда-то из-за Барьера она почувствовала, что он смеётся над ней.

Этот смех раздался ближе — так близко, что он мог бы оказаться с ней в кабине лифта.

«Смейся, старый дурак, — пробормотала она, постукивая тростью по полу. — Когда мы придём сюда в следующий раз, я буду моложе тебя. Тогда уже я буду смеяться. Я брошу тебя и твои старые кости, найду себе хорошего молодого жеребца».

Вэш только захохотал ещё сильнее.

«Может быть, мы вернёмся, пока они ещё будут здесь? — спросил Вэш, и его свет весело мерцал. — Пусть они для разнообразия побудут стариками? Тогда я смогу стать для тебя молодым жеребцом».

Тарси улыбнулась, закатив глаза в манере видящих.

Вечный оптимист. Этот мужчина был настолько оптимистичен, что это почти сделало его простодушным.

Вэш снова рассмеялся, окатив её слабым, ласковым сиянием тёплого света.

«Дай мне сначала пройти через эту инкарнацию, — проворчала она ему. — А потом мы поговорим о том, смогу ли я терпеть тебя как надоедливого юнца».

«Тогда поторопись, — поторопил он её. — Мне здесь скучно».

«Лжец», — упрекнула она его.

И всё же он бесстыдно уступил, продолжая смеяться. «С тобой было бы веселее».

Тарси хмыкнула, но её губы тронула ещё одна улыбка.

Им всегда было весело вдвоём.

Кабина лифта плавно остановилась. Когда двери начали медленно раздвигаться, они открыли взору ещё один ярко освещённый вестибюль.

Это помещение явно отличалось от бизнес-фойе, которое она покинула на сорок третьем этаже. Вместо прозрачных органических перегородок из матированного стекла её встретила оклеенная обоями стена, украшенная масляной картиной — последняя, скорее всего, написана видящим, поскольку Тарси узнала в изображении конкретное пространство за Барьером.

Здесь было всего два коридора, по одному с каждой стороны короткого фойе.

Тарси пошла по коридору налево, ориентируясь с помощью трости.

Пройдя почти весь коридор, она остановилась у двери слева, которую, к счастью, младший Адипан оставил без охранников.

Как и большинству видящих её ранга, ей не требовался ключ. Положив руку на панель рядом с ключом-картой, она сосредоточилась на несколько секунд, прежде чем сумела убедить органическую машину открыть защёлку и отключить протоколы сканирования ДНК.

Мягкий щелчок сообщил ей, что искусственный интеллект в машине подчинился.

Поблагодарив этот фрагмент жизни и присутствия из Барьера, Тарси толкнула дверь из настоящего дерева, оглядывая тихое пространство.

Когда она вошла, пол осветился, оставляя тусклый след вокруг стен, под большими окнами и раздвижными стеклянными дверями, которые вели на внешний балкон. Освещение оставалось тихим; она не использовала голосовую команду для верхнего освещения. Огонь в камине догорал сам по себе, но с подсветкой пола у неё было достаточно света, чтобы найти дорогу в единственную спальню в четырёхкомнатном номере.

Она толкнула дверь спальни, и там тоже зажглось напольное освещение.

Увидев тело на кровати, Тарси нахмурилась.

Что-то в полной неподвижности этой сцены зацепило её сердце. Чувство было не совсем сожалением — казалось, она перестала бояться смерти целую вечность назад — но скорее осознанием сложностей физического воплощения и того, как сильно они могут ранить.

Всё это казалось ей очень неприятным.

«Может, ты просто стара», — улыбнулся Вэш.

«Отвали ты, — проворчала она ему. — Разве ты не видишь, что я работаю?»

«Я ничего такого не вижу, — шутливо ответил он. — Следовательно, таково моё бремя пребывания здесь, дорогая».

«Может быть, ты смотришь недостаточно пристально», — более резко послала Тарси в ответ.

«Возможно, — вежливо согласился он. — Но позволь мне предложить… в таком случае ты, пожалуй, захочешь немного поторопиться. Боюсь, сейчас не самое подходящее время для философских размышлений, какими бы глубокими они ни были».

«Как скажешь», — проворчала она в ответ, используя одно из выражений Моста.

Переключившись на более старомодные жесты видящих, она раздражённо щёлкнула пальцами в тускло освещённой комнате.

И всё же ей пришлось признать его правоту.

Подойдя к кровати, она без колебаний села, проминая матрас. Сжав толстую рукоятку трости обеими руками, Тарси сосредоточилась на теле Моста, позволив своим глазам расфокусироваться, пока она сканировала.

Она оценила его общее состояние, а также то, что она почувствовала из Барьера, когда Мост умерла несколько часов назад.

Оценив положение дел, она удовлетворённо щёлкнула.

Всё именно так, как предсказывала ей Мост.

Тарси не говорила остальным, что разговаривала с Мостом с тех пор, как Джон вытащил её из комы, и уж тем более о том, что она говорила с ней часто. Точно так же Тарси не упомянула ни Балидору, ни своему племяннику о том, что видела Мост, когда та выходила из самолёта, и о том, что они тогда разговаривали. Мост не просила её держать эту информацию в секрете, во всяком случае, не прямым текстом.

Впрочем, ей и не нужно было этого делать.

Немного вздохнув, Тарси погладила девочку по лицу. Здесь, внизу, она всё ещё была ребёнком, независимо от того, как она выглядела на другой стороне.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Высокочтимая, — пробормотала она в тишину тёмной спальни.

Над ней хихикнул Вэш, но Тарси не обратила на это внимания.

Заставив свой свет замереть, она сосредоточила разум.

Она потратила годы, оттачивая эту концентрацию, строя структуры, которые нужны ей для проведения такой работы, сначала повышая свой действительный ранг видящей, а затем двигаясь дальше, чтобы поднять свой потенциал через гораздо более трудные и кропотливые годы работы. Большую часть этих лет она проводила в одиночестве и лишь изредка её навещали такие добрые души, как Ханна, а до неё — мать Ханны.

За эти годы она прожила много жизней: воин, жена, мать, сестра, тётя, советник, затворница, адепт. Какова бы ни была её роль, каков бы ни был её титул, Тарси спокойно работала над одной и той же задачей, чтобы улучшить свой свет до уровня, который однажды может понадобиться. Как лидер Адипана — как разведчик своего времени — она делала это в полевых условиях.

Она делала это в своём доме, со своей семьёй, своими любимыми, своими потерями.

В конце концов, она отступила в пещеры. Внешние атрибуты её жизни порой резко менялись, но сама работа — никогда.

Это была одинокая жизнь, но не всегда — и не так часто, как казалось со стороны.

Теперь же она пожинала плоды этих столетий труда.

Её свет сделался совершенно неподвижным. Затем он выдвинулся внутрь.

Вокруг неё звёздным взрывом проступил Барьер. Она смотрела, как эти звёзды скользят белыми линиями, пока она ускорялась, удаляясь внутрь и вверх, поднимаясь выше, чем большинство видящих когда-либо видели, выше, чем её разум мог работать обычным образом.

Она оставила позади мрачность этого мира. Она оставила позади конструкцию Дренгов.

Она оставила своего племянника и всех остальных, кого любила, включая тех, кого терпеливо обучала на протяжении многих лет; некоторые из них жили в этом самом отеле. Она знала, что если не сделает этого, большинство из них умрёт ещё до наступления утра.

Это не было её любимым способом мотивации.

Но от этого факты не становились менее правдивыми.

Она продолжала подниматься, возносясь всё выше и выше, хотя небольшая часть её оставалась внизу. Эта часть висела вокруг, чтобы поддерживать свет и работу машины. Как ни заманчиво это было, она не могла позволить себе полностью последовать за Мостом в другую плоскость, оставив на кровати племянника два безжизненных тела вместо одного.

Комната погрузилась в тишину, настолько близкую к тишине, насколько это вообще возможно на таком сложном физическом плане. Только её неглубокое дыхание слышалось сквозь гул напольных ламп, движущиеся компоненты в стенах и мягкое тиканье кондиционированного воздуха, поступающего через вентиляционные отверстия в полу.

Рядом с тем местом, где её свет жил рядом с её физическим телом, Вэш усмехнулся.

Его она проигнорировала.