Мороз по коже

Глава 7

Пересекать центр холла S.T.A.R. Labs и сохранять спокойствие — задача не из лёгких. Я постоянно оглядываюсь, ловлю взгляды, прислушиваюсь к обрывкам разговоров. Мне кажется, что охранники получили ориентировки и вот-вот меня узнают. А может, кто-то из многочисленных посетителей уже видел моё лицо в свежих криминальных хрониках? Вдруг здесь нас уже ждёт засада, как в эффектных, но затёртых клише боевиков категории Б? Я сжат, как пружина, жду подвоха, но ничего не происходит. Пожалуй, молчание СМИ о бойне в участке пока играет нам на руку.

А вот Фрост держится спокойно и уверенно. На ней розовое коктейльное платье с цветочным узором, вышитым на шифоне, и простая, но качественная вязаная кофта. Тёмные очки закрывают пол-лица. Волосы убраны под платок, завязанный в виде чалмы. В сочетании с её бледной кожей это создаёт впечатление женщины, проходящей химиотерапию.

Главное — никто из присутствующих её не узнаёт. Более того, многие смотрят с сочувствием. Обман удался. Чтобы закрепить иллюзию, Фрост опирается на мою руку. Со стороны мы, наверное, выглядим, как пара, где жена ищет поддержки у мужа.

На самом деле всё наоборот. Её прохладная хватка на локте словно придаёт мне уверенности: движения становятся плавными, а не дёргаными, и ноги больше не дрожат.

К тому же… мысль о жене мне определённо нравится.

Мы направляемся к середине холла, где у них расположилась хостес. Я обращаюсь к девушке за стойкой, называю имя Мартина Штайна и прошу организовать нам с ним встречу.

— Доктор сейчас очень занят и не принимает посетителей, — с показным сожалением отвечает она.

— Передайте доктору Штайну, что его хочет видеть человек, который вчера спас ему жизнь. — Я улыбаюсь как ни в чём не бывало. Делаю пас свободной рукой: — Гарден-стрит, школьный автобус, красный свет.

На лице девушки появляется удивление, но почти тут же оно сменяется радостным осознанием. Она подаётся вперёд, почти ложась на стойку.

— Это вы? Да, доктор рассказывал о вас и том автобусе! О боже, вы не представляете, как мы вам благодарны! Весь мир вам обязан! Ведь доктор Штайн… Он не просто мозг — он сердце нашего главного проекта! Надежда всего человечества!

— Для меня честь помочь столь великому человеку, — отвечаю я, поглаживая руку Фрост. — Мы с женой вчера видели интервью, и моя Лаура хочет встретиться с доктором.

— Я большая поклонница его работ! — с энтузиазмом подтверждает Фрост. — Доклад Мартина Штайна о квантовой запутанности быстрых и медленных частиц просто гениален. Никто ещё не опровергал теорию Райзера-Митина так убедительно, согласны?

Фрост прижимает руку к груди, склоняет голову. Её голос звучит так восторженно, что даже я готов поверить, будто она фанатка Штайна. Если бы за притворство давали «Оскар», она бы точно вошла в число номинанток.

— О! — Девушка у стойки удивлённо разглядывает Фрост.

Я напрягаюсь. Вдруг Фрост переигрывает, рассыпаясь вот так просто мудрёными научными терминами? Когда-то она работала со Штайном. Да и её лицо могло примелькаться с экранов, транслирующих криминальные новости. Если сейчас девушка за стойкой нажмёт тревожную кнопку, история примет скверный оборот.

Внезапно Фрост начинает качаться, будто ей становится дурно.

— Дорогая! — Я крепче сжимаю её локоть, невольно выдавая тоном искреннее беспокойство. Хотя переживаю я больше за наши шкуры, чем за её здоровье.

— Всё в порядке, милый. — Фрост касается лба тыльной стороной ладони. — Это просто последствия капельницы. Скоро пройдёт. Не волнуйся.

Она улыбается так тепло, что я на миг забываю об опасности. Помогаю ей выпрямиться и оборачиваюсь к девушке у стойки.

— Пожалуйста, передайте доктору Штайну нашу просьбу. Это важно.

Я не добавляю «Возможно, это наш последний шанс», но девушка всё понимает. Уголки её губ опускаются в сочувственной гримасе. Видимо, я тоже неплох в притворстве. Если не на «Оскар», то на «Золотой глобус» так точно отыгрываю роль заботливого мужа.

— Я всё передам, — уверяет девушка. — Доктор обязательно вас примет. Я постараюсь.

И она действительно постаралась. Вскоре мы с Фрост поднимаемся в стеклянном лифте на верхний этаж комплекса.

Фрост всё ещё изображает слабость, опираясь на мой локоть, хотя вокруг никого нет.

— Лаура? — её голос звучит зло.

— Называть тебя Луизой было бы слишком рискованно, — спокойно объясняю я.

— После этой миссии забудь об этом имени, — продолжает ворчать она. — Прозвучало так, будто ты случайно назвал меня именем бывшей.

Это ревность? Я искоса бросаю взгляд на Фрост. Она молчит и явно раздражена, но не больше, чем обычно. Может, мне просто показалось?

— Хорошо, — отвечаю я. — Буду звать тебя так, как ты пожелаешь.

Спустя несколько секунд я сам прерываю тишину:

— Мартин Штайн… В некоторых историях моего мира он был Огненным Штормом. Вернее, одной из двух его составляющих.

— Я знаю, — холодно отвечает Фрост. — Сейчас он просто человек. Ходили слухи, что он уже несколько лет как отказался от своей силы.

— Но как ему это удалось?

— Подозреваю, что непросто. — Фрост отворачивается к прозрачным дверям лифта. — Установки, наделившие его и Кристалл силой, имели свои побочные эффекты. Подруга погибла, а вот Штайн каким-то чудом смог снова стать обычным человеком. — Она делает паузу. — Знаешь, я не верю, что он совершенствует технологию ради спасения мира. Скорее уж для себя самого. Тот, кто однажды вкусил такую силу, не откажется от неё навсегда.

— Постой, — изумляюсь я. — Установок было две?

Это идёт вразрез с моими знаниями. В комиксах Огненный Шторм был продуктом взрыва ядерного реактора.

— Да, установок две — преобразователь холода и источник питания. Помнишь, Штайн упоминал связь между холодом и жаром? — невозмутимо объясняет Фрост. — Не буду грузить тебя терминами, но суть проста: тепло ускоряет распад в упорядоченной системе, усиливает энтропию. Это, в свою очередь, стимулирует замедление частиц и охлаждение. Если я правильно понимаю, Штайн хочет накапливать излишки тепла от глобального потепления с помощью солнечных батарей и питать им установку.

— Звучит… медленно.

— Так и есть, — кивает Фрост. — Генерация тепла в нужном объёме процесс непростой. Если бы я могла эффективно превращать тепло воздуха в холод, то была бы куда сильнее.

Сильнее? Это уже тревожит меня. Первая Фрост — Кристалл — поплатилась за свою силу безумием, и теперь я понимаю, что Луиза, возможно, избежала его лишь благодаря своей… слабости?

— Ты уверена, что усиление не станет роковой ошибкой? — тревожно спрашиваю я. — Кристалл погибла, Штайн отказался от силы. А если и ты…

— У меня нет выбора, — жёстко отвечает Фрост, смотря в сторону сменяющихся этажей. — Либо так, либо навечно стать пленницей. А я не хочу превратиться в застывшую фигурку в снежном шаре, как жена Фриза.

— Луиза…

Она оборачивается. Взгляд колючий, как всегда, когда я называю её настоящим именем. Кажется так я пересекаю черту, за которую она никого не пускает. А я — простой человек и не могу противостоять холодной ярости бури. Наверное, Фрост чувствует то же самое, сталкиваясь с богами и героями вроде Супермена или Чудо-Женщины. Членами не своей лиги… Быть слабаком в целом горько.

Лифт останавливается. Через стекло я вижу, что нас уже ждут. Молодой человек в белом халате. Я узнаю его — это тот самый ассистент Штайна, нашёптывавший ему подсказки во время вчерашнего интервью.

Сейчас он приветливо улыбается. Когда двери открываются, ассистент Штайна протягивает мне руку. Пожатие у него крепкое, а ещё горячее, как будто у него температура под сорок.

Осознание накрывает меня вспышкой, но я сохраняю улыбку.

— Это честь для меня, — уверяет молодой учёный, глядя мне прямо в глаза. — Спасибо, что спасли дока. Иногда он бывает слишком увлечён своими мыслями.

— Заметил, — отвечаю я.

— Сейчас доктор Штайн занят и не смог прийти и встретить вас лично, — добавляет молодой человек. — Я Джейсон Раш, первый помощник доктора.

«Точно! Он тоже был Огненным Штормом», — мелькает у меня в голове, но я не подаю вида, что взволнован.

— Джон Грин, — представляюсь я настоящим именем.

Именно им я вчера и назвался Штайну. Ведь я не знал тогда, что встану на криминальный путь. Сейчас же юлить опасно. Если Штайн упомянул меня при хостес, то мог назвать и своему помощнику. Я внимательно наблюдаю за реакцией собеседника, но тот лишь невозмутимо кивает. Верно, это имя ему ничего не говорит. Значит ориентировку на меня и правда так и не дали в открытый доступ. Это хорошо.

— Мисс? — Джейсон поворачивается к Фрост и тоже протягивает ей руку.

Перед выходом Фрост предусмотрительно надела перчатки, но их соприкосновение с Огненным Штормом может быть опасно. Вдруг так же, как я почувствовал его жар, Джейсон почувствует её холод? Я замираю.

— Миссис, — с улыбкой поправляет Фрост. — Лаура Грин.

Мне нравится её уверенность, хотя я думаю, что Луиза Грин звучало бы лучше. Джейсон, смутившись, опускает руку, видя, что Фрост её игнорирует. Я тихо выдыхаю.

— Мне сказали, что вы большая поклонница работ доктора Штайна? — спрашивает Джейсон, верно, стараясь сгладить неловкий момент.

— Это так, — подтверждает Фрост. — А ещё доктор Штайн был моим преподавателем в Массачусетсе.

— Ого! Физический?

— Да, — кивает она. — Кафедра альтернативных теорий.

— Тогда вы наша коллега!

— Увы, нет, — грустно говорит Фрост. — Я работала простой сотрудницей в ядерной отрасли. Готэмский «Восточный монстр» — семь лет. Но… — Она трогает чалму. — Радиация — не эликсир здоровья. Если, конечно, не брать в расчёт, что она омолаживает статистику по смертности.

— Милая…

Я накрываю её руку своей.

— Да, ты прав, — соглашается Фрост, смотря на меня с такой нежностью, что сердце щемит. — Ещё три курса, и всё будет позади. Доктор обещал. Кстати о докторе. Где он сейчас? — Она обращается к Джейсону. — Не думаю, что он вспомнит одну из своих давних студенток, но мне приятно было бы снова поговорить с ним. Ох уж эти сравнения ионов с синими бабочками.

Словно услышав знакомую лишь немногим шутку, Джейсон улыбается.

— Идёмте, — дружелюбно машет он рукой. — Доктор Штайн сейчас в главном комплексе, у установки. Обычно туда посетителей не пускают, но после вчерашнего интервью уровень секретности заметно… э-э-э… снизился. Да и вы почти что наша коллега, Лаура. Думаю, вам будет интересно увидеть всё своими глазами.

— Это так!

Мы следуем за Джейсоном. Рука об руку — любящая пара. Я бросаю на Фрост взгляд, хмуро киваю в спину нашего провожатого, одними губами произнося: «Огненный Шторм». Она сжимает мой локоть и тоже кивает. Мы понимаем друг друга без слов.

Перегородки между лабораторными комплексами тоже стеклянные. Сотрудников нет, но искоса я вижу столы, заваленные трубками и непонятными инструментами. Фрост же смотрит только вперёд. Она напряжена, словно сжатая пружина, хотя внешне этого не скажешь.

Я тоже волнуюсь до трясучки. Узнает ли её Штайн под этой маскировкой? Что делать, если нас разоблачат и Огненный Шторм явит свою сущность? Он сильный сукин сын и не раз побеждал Киллер Фрост в разных сюжетных линиях.

Да, тогда с ней не было меня. Но что могу сделать я в мире богов, героев и суперзлодеев? Особенно с двумя патронами в обойме.

Вот бы сейчас, как в классическом комиксе, в комплексе произошла авария. Меня накрыло бы смертельным выбросом, но вместо сползающей с костей плоти я бы обрёл способность выпускать из рук струи пламени. Суперсилу, невероятную прочность… лишь бы не как у Дэдпула. Я слишком боюсь боли, чтобы согласиться на такие муки даже ради сверхспособностей.

В конце коридора двери главной лаборатории открываются автоматически. Мы проходим внутрь. Здесь жарко. Я оглядываюсь: трубки, гудение механизмов, ящики до потолка, на полпути непрозрачный кофр, похожий на широченный гроб. А в центре, среди этого хаоса, на небольшом возвышении, словно венец — та самая охладительная капсула.

Мартин Штайн стоит рядом с ней, уткнувшись в доклад. Нас он не замечает.

Сердце бьётся всё быстрее. Ещё шаг и ещё. В следующий миг Фрост отпускает мою руку, делает рывок вперед, хватает Джейсона за локоть, разворачивает к себе и целует.

Его халат тут же начинает тлеть, огонь вырывается из-под кожи. Огненный Шторм пытается оттолкнуть Фрост: его руки, упёртые в её плечи, начинают светиться. Её кофта под его пальцами чернеет и дымится. Запах горящей шерсти доносится до меня. Я выхватываю пистолет и целюсь ему в висок, но огонь гаснет раньше, чем я успеваю нажать на курок. Теперь дым валит и от рук Джейсона, словно от огарка потушенной свечи.

Фрост отпускает Огненного Шторма, тот оседает на пол. Его взгляд пустой, как у того охранника из бутика. А вот лицо Фрост искажено болью, губы покрыты волдырями, но её решимость не угасла. Она смотрит на меня, сбрасывает тлеющую кофту.

— Боюсь, это ненадолго, — хрипит Фрост, выпуская дым изо рта. Видимо, есть и внутренние ожоги. И они ещё хуже внешних. — Сильный. Держи его на мушке. И стреляй, если придёт в себя. В глазницу. Лоб простой пулей не пробить.

Я киваю, направляю пистолет на противника, но краем глаза продолжаю следить за Фрост. Она оборачивается и быстро идёт к Штайну.

Тот, заметив движение, лишь сейчас поднимает взгляд от бумаг. Штайн улыбается, делает шаг вперед. Фрост резким движением срывает с головы чалму. Лазурные волосы рассыпаются по плечам. Штайн замирает.

— Луиза?

— Скучал, ублюдок?

Штайн тянется куда-то к трубкам у себя за спиной, но разряд холода примораживает его запястье к металлической колонне рядом с установкой.

— Джейсон! — вопит он, дёргая рукой.

— Пока не может прикрыть твой зад. — Фрост подходит к Штайну, подбирает с пола бумаги, бегло начинает их осматривать. — Думал, сможешь безнаказанно использовать чужую технологию, вор?

— Технология моя! — визгливо кричит Штайн, безуспешно пытаясь освободиться. — Это Кристалл украла её! И едва не погубила всё своим тщеславием!

— Ты ещё и лжец! Она любила тебя, ничтожество!

— Луиза, Кристалл всё время врала тебе, — бурно возражает Штайн. — Сдержать всю силу стихии в одиночку невозможно! Кристалл хотела, чтобы ты стала как она. Чтобы ты разделила с ней этот груз напополам. Точно так же, как я и…

— Ты ничего не знаешь! — перебивает его Фрост. — Да, Кристалл выбрала меня, чтобы даровать часть своей силы. Но обмана не было. Я знала, на что шла. Мы обе знали, что вам нельзя доверять!

— Нам?

— Учёным мужам, — последнее слово звучит в её устах, словно яд. — Ублюдкам, которые… Впрочем, на это нет времени. Я должна успеть до того, как твой дружок переборет моё наваждение.

Фрост быстро осматривает журнал с заметками, затем отшвыривает его. Подходит к капсуле, безошибочно находит панель управления и начинает нажимать кнопки.

— Луиза, не надо!

Штайн делает отчаянный рывок, но лёд держит его крепко, словно прозрачная сталь.

Раздается щелчок. Панели капсулы разъезжаются в стороны, открывая под собой толстое стекло. От покрытой инеем поверхности исходит пар и синеватый свет. Фрост застывает, глядя на это сияние. Я тоже приглядываюсь и замечаю внутри капсулы женский силуэт.

Бесцветные волосы с голубоватым отливом, длинные и прямые. Кожа белая как снег. Лицо измождённое. Острые черты, впалый живот, тонкие ноги. Глаза закрыты — незнакомка спит.

Фрост узнает её раньше меня.

— Кристалл? — удивленно вскрикивает она. — Какого чёрта?!

Фрост шатается, делает шаг назад. Верно, её поразило это зрелище. И я понимаю почему. Перед нами — первая Фрост. Та самая подруга, из-за которой Луиза стала тем, кем является. Но ведь это невозможно!

— Она была мертва… Я держала в руках её тело, — голос Фрост дрожит.

В этот момент Огненный Шторм начинает шевелиться. Я крепче сжимаю рукоять пистолета, прицеливаюсь и стреляю. Почти в упор. Пуля входит в мутное глазное яблоко и обращает его в кровавый фарш. Огненный Шторм мгновенно затихает. Мысль, что теперь я способен не дрогнув застрелить беззащитного, оставляет гадкое чувство.

— Нет! — выкрикивает Штайн. Я различаю отчаяние в его голосе, хотя в ушах ещё звенит отзвук выстрела.

Фрост оборачивается ко мне, смотрит на тело у моих ног и благодарно кивает. Я собираюсь убрать пистолет в кобуру, но она останавливает меня.

— Рано, Джон. Вскоре этот засранец восстановится.

— Уверена?

— Более чем. Как-то Кристалл снесла ему половину башки, но это вывело его из строя лишь на время.

С суперами и не такое возможно, уж мне ли это не знать. Я киваю. Фрост поворачивается к Штайну, указывает на тело в капсуле.

— Ты и правда больной ублюдок, — шипит она.

— Это не то, что ты думаешь, Луиза! — оправдывается Штайн, оставив попытки освободиться. — Это даже не Кристалл.

— По-твоему, я слепая? Она жива? Отвечай!

— Луиза, это всего лишь тело, — произносит он, поднимая свободную руку в успокаивающем жесте. Верно, наша готовность применить насилие проняла и его. — Даже не так. Это всего лишь клон, понимаешь?

— Клон?

— Да. Я пытался создать новое ядро для переработки тепла в холод, но ничего не добился. Тогда группа из соседнего отдела предложила использовать останки Кристалл. Генетический материал был заморожен её же собственными силами, потому отлично сохранился. Мы взяли немного, чтобы создать клона. Это даже этично.

— Этично, твою мать?!

Фрост делает шаг к капсуле и начинает возиться с ручкой, пытаясь её открыть.

— Что ты делаешь? — ошарашено спрашивает Штайн.

— Хочу разбудить Кристалл, засранец, — сквозь зубы отвечает Фрост.

— Не получится, — качает головой Штайн. — В этом теле нет сознания. В этом и вся суть. Всем управляет компьютер: он посылает сигналы ядру, и то их исполняет. Эта система… Да, общество может не сразу принять её, но когда океаны отступят и проблема затопления исчезнет, то…

— Иди к чёрту, Штайн!

Фрост находит и поворачивает вентиль. Охлаждённый воздух с шипением вырывается наружу, дверь капсулы открывается. Фрост бережно достаёт изнутри худое тело. Теперь видно, что со спины к нему подведены провода, уходящие под кожу и светящиеся тусклым холодным светом.

— Кристалл! — отчаянно зовёт Фрост, касаясь худой щеки подруги. — Слышишь меня? Это Луиза! Открой глаза, милая!

Штайн лишь качает головой. Пальцы Фрост дотрагиваются до затылка Кристалл. Она замирает, приподнимая волосы. Я замечаю только провода, но Фрост тихо шипит проклятия.

— Её мозг…

— Я же говорил, — смущённо бормочет Штайн. — Мозг — это тоже своего рода компьютер. Но выдержать силу стихии… В одиночку это практически невозможно! Так я потерял Ронни. Едва не погиб сам. Джейсон, он… согласился добровольно. Я усовершенствовал технологию: Джейсон слабее, чем были мы с Ронни, но только так можно сдержать эту мощь. Луиза, ты ведь тоже сохранила разум лишь потому, что не прошла трансформацию до конца.

Фрост резко оборачивается к Штайну. А я убеждаюсь, что моя догадка была верна. Она избежала судьбы Кристалл лишь потому, что была слабее.

— Что?

— Мы не собирались использовать Кристалл, — признаётся Штайн. — Но… все, кто пытался овладеть силой преобразования тепла в холод… они не переживали процесс. Мужчины умирали сразу. Женщины держались дольше, но только вы двое дошли до конечной стадии.

— Значит, были и другие?

Штайн кивает. Даже отсюда я замечаю, как он стыдливо опускает взгляд.

— И кем они были? — шипит Фрост. — Те, кого вы так «этично» засовывали в морозилку?

— Добровольцами, — признаётся Штайн. — Заключёнными, приговорёнными к смертной казни. В случае успеха им гарантировалась амнистия. А смерть от холода… Она быстрая и безболезненная. Они просто засыпали.

— Безболезненная и быстрая? Уж мне-то можешь не врать!

Фрост смотрит на тело в своих руках, затем бережно укладывает его на пол. Сжимает кулаки, сдерживая ярость. Затем поворачивается к капсуле, из которой всё ещё струится морозный иней.

— Значит, ты говоришь, что моё преобразование не было завершено? — спрашивает она у Штайна.

— Луиза, нет! — восклицает тот.

И я поддерживаю его протест.

Да, мы шли сюда ради этого — чтобы Фрост обрела силу. Но теперь, стоя на пороге нашей цели, я боюсь за неё. Что если ценой полного преобразования станет безумие? Что если Фрост погибнет или станет таким же бездушным телом, как этот истощенный клон у её ног?

— Фрост, нет! — кричу я.

Она вновь оборачивается ко мне. В её взгляде как и всегда нет сомнений.

— Я устала, Джон, — говорит она тихо, но чётко. — Устала быть слабой. Быть игрушкой для ничтожеств с толстым кошельком. Жить одним днём. Бежать… бесконечно бежать в никуда! Ты пришёл в этот мир ради меня?

Я медленно киваю.

— Так помоги мне! Защити меня, Джон!

— Луиза…

Я произношу её имя, но она больше не злится. А ведь она права — нам правда просто некуда идти. Вот он… момент истины. Я ведь хотел этого. Стать нужным ей. И она сама просит у меня защиты и помощи. Могу ли я отказать своей женщине? Нет.

— Что нужно делать? — спрашиваю я.

Фрост поворачивается к Штайну. Тот трясёт головой, беспомощно повиснув на закованном в лёд запястье.

— Я не стану вам помогать!

Фрост зло улыбается. Её обожжённые губы успели немного зажить, но один из волдырей лопается от натяжения. Тонкая струйка сукровицы стекает по подбородку. В синем свете жидкость кажется чёрной.

— Ошибаешься, Мартин, — уверенно говорит она. Подходит ближе, касается его подбородка, приподнимает лицо. Штайн дёргается, но Фрост сжимает пальцы сильнее и суживает глаза, демонстрируя презрение. — Никогда не понимала, почему Кристалл влюбилась в тебя. Мне противно до дрожи от одной мысли о том, что нужно сделать. Но это не первый раз, когда я переступаю через себя ради выживания.

Её пальцы скользят по его губам.

— Вот только клянусь, это последний раз, когда я целую кого-то против своей воли.

Штайн вновь пытается вырваться, но лёд держит крепко. Фрост склоняется и целует его. Тело Штайна выгибается дугой, но она не отстраняется. Со стороны это напоминает укус вампира. По крайней мере, жертва в её руках точно так же бьётся в конвульсиях и корчится, словно от боли. И делает это долго. Даже дольше, чем с Огненным Штормом.

А вдруг не получится? — начинаю волноваться я, но Штайн обмякает. Фрост, оторвавшись от его губ, тяжело оседает на пол, пытаясь восстановить дыхание. Её пальцы успевают коснуться ледяного наручника на запястье Штайна, и тот с треском рассыпается.

— Говори, — приказывает Фрост, голос звучит глухо.

— Нужен источник питания, — безэмоционально произносит Штайн. — Жар. Это… Джейсон. Но он не болванка, подключённая к компьютеру, и добровольно вам не поможет. Уже совсем скоро он восстановится. А твои силы на исходе.

— Заткнись, — резко обрывает Штайна Фрост.

Её лицо искажено мукой. Сжатые кулаки дрожат, вытянутые ноги касаются безжизненного тела клона, но она будто не в силах отстраниться.

Я понимаю, что Штайн прав: когда Огненный Шторм придёт в себя, Фрост не сможет дать ему бой.

Мои пальцы сильнее сжимают рукоять пистолета, в котором остался последний патрон. Я смотрю на Фрост и осознаю, что должен сделать. Это пугает меня до чёртиков. До дрожи в коленях. Ведь это реальность, и всё может пойти под откос. Но в этой партии нужно поставить на кон всё, даже собственную жизнь — только так пешка может стать ферзём.

— Спроси его, можно ли передать силу Огненного Шторма другому, — говорю я.

Фрост поднимает взгляд на меня. Она даже не удивлена.

— Уверен?

— Да.

Моя решимость держится на пике отчаяния, но мне удаётся добиться того, чего я так хотел: Фрост удивлена. И благодарна.

— Ты слышал, — бросает она Штайну.

Тот мотает головой, сопротивляется. Глаза Фрост загораются синим, а иней вокруг неё сгущается в виде дымки. И Штайн сдаётся, склоняет голову.

— Можно, — наконец выдыхает он.

— Как?

— Другая установка…

— Она здесь?

Кивок.

— Где? — продолжает давить Фрост.

Штайн неохотно смотрит на тот самый кофр, мимо которого мы прошли. Скрипнув зубами, Фрост поднимается на ноги и хватает Штайна за руку.

Он сразу становится спокойнее. Физический контакт усиливает связь, понимаю я.

— Идём, — приказывает она.

Штайн подчиняется. Фрост опирается на его плечо, пошатываясь. Они подходят к кофру. Штайн нажимает на боковой панели какие-то кнопки. Защитные створки медленно разъезжаются, обнажая ещё одну капсулу. Она похожа на первую, но двойная.

— Когда Ронни погиб, я не мог удерживать всю силу в одиночку. Это разрушало моё тело, мутило разум, — глухо произносит Штайн, не отрывая взгляда от приборной панели. Его пальцы продолжают летать над кнопками, а Фрост теперь держит его за затылок. — Джейсон был добровольцем. Я ослабил нагрузку на него, запечатал часть сил внутри батарей под капсулами, чтобы питать ими вторую установку. Но ваши силы связаны. Как частицы. Жар и холод — разные стороны одного уравнения. Я хотел создать клона, чтобы не рисковать Джейсоном при основном запуске, но он отказался. Для сфокусированного направления энергии нужен разум. Всё же… человеческий мозг точнее понимает команды, чем машина.

— Подожди, — уточняет Фрост, игнорируя последние признания Штайна. — Вы пытались обратить других людей в Огненного Шторма?

— Да. Тоже преступников.

— Они гибли?

— Да.

— Это хреново.

Фрост оборачивается ко мне.

— Я готов, — говорю я, отвечая на её незаданный вопрос. — Я тоже не хочу жить в клетке.

Это не главная причина, но о других моих мотивах ей лучше пока не знать. Если всё получится, в победителях будем мы оба.

Она кивает, в её взгляде уже нет прежнего холода. Вместо него проявляется первая тень близости, которой не добиться никаким сексом. Чтобы завоевать девушку мечты, нужен подвиг. Это старый как мир штамп, обойти который невозможно.

— Какова вероятность, что Джон погибнет? — спрашивает Фрост, повернувшись к Штайну.

— Сорок процентов, что он сгорит при той же нагрузке, что сейчас лежит на Джейсоне, — отзывается тот сухо. — Шестьдесят процентов, что выживет. Он молод и мужчина.

— Пол имеет значение? — голос Фрост звучит напряжённо, но ровно.

— Да, холод легче подчиняется женщинам, огонь — мужчинам. Есть теория, что это связано с хромосомами или уникальной энергетикой.

— Неважно, — обрывает Фрост. — Чем меньше нагрузка, тем выше шанс выжить, так?

— Так, — кивает Штайн. — Здесь прямая корреляция. На пятидесяти процентах мощности шанс выжить в одиночку также делится пополам. При восьмидесяти — самонагрев одиночки становится необратимым.

Фрост снова поворачивается ко мне.

Я киваю, твёрдо. Отступать я не намерен.

— Что нужно делать? — спрашивает она у Штайна.

— Поместить донора в правую часть капсулы, реципиента — в левую. Затем включить ионный излучатель и настроить уровень переноса.

— Сейчас в Джейсоне сорок процентов изначальной мощности, верно?

— Да, — подтверждает Штайн. — Ещё пятьдесят девять сброшено в аккумуляторы под лабораторией. Один процент мы успели переработать. В Готэме заметно похолодало за последние дни, замечала?

— Значит, вы уже начали менять климат?

— Да, — кивает Штайн. — Но изначально выбросы были спонтанными. Клон Кристалл не обладает сознанием, а компьютер не справляется с расчётами мощности. Только вчера я понял, как можно сделать систему устойчивой — синхронизация. Тогда перегрев можно будет снижать холодом, а падение температуры будет замедлять преобразование. Но для этого нужны точные вычисления. Иначе всё закончится катастрофой. Достаточно мощный выброс холода может запустить процесс глобального оледенения. Снег отражает свет обратно в космос, и, если покрыть им значительную часть поверхности Земли, начнётся цепная реакция. Гуронское оледенение однажды заморозило девяносто процентов планеты, убив всё, кроме простейших бактерий. Этот ледниковый период длился триста миллионов лет…

— Довольно, — резко обрывает его Фрост. — Я не собираюсь использовать установку на благо человечества. Мне нужна лишь сила. Если тепловая энергия Огненного Шторма разгонит установку с теми же настройками, что ввела когда-то Кристалл, это завершит мою трансформацию, так?

— В теории да, — нехотя отвечает Штайн. Он поворачивается к Фрост. — Ты сможешь эффективнее поглощать тепло, но вместе с этим начнёшь застывать. Твой мозг будет перегружен, и рано или поздно ты начнёшь спонтанно выбрасывать холод. Так Кристалл заморозила Гавайи. Нужен ограничитель. Ядро должно находиться в капсуле.

— А я не приемлю границ! — Сжав пальцы на затылке Штайна, она смотрит на экран над панелью управления. — Для переноса всё готово?

— Да, — давит он. — Но, Луиза, остановись. Ты рискуешь и собой, и Джоном, и всем миром. Выход есть… Я смогу добиться амнистии для тебя!

— Дай угадаю. Если я по своей воле стану новым ядром в установке? Новой болванкой, как эта тень Кристалл?

— Нет, как Джейсон… Ты сможешь покидать капсулу после выбросов. Станешь участвовать в исследованиях. Если мы синхронизируем твой разум и разум Джейсона, сможем изменить весь мир!

— Джейсона? — ядовито шипит Фрост. — Ты ещё не понял? Я не оставлю эту силу твоей марионетке. Новым Огненным Штормом станет Джон. И давай уже приступим.

Фрост разворачивает Штайна ко мне и толкает вперёд. Они подходят. Со вздохом Фрост отпускает затылок Штайна и обеими ладонями касается головы Огненного Шторма.

Глаз у него всё ещё выглядит жутко, но кровь уже не течёт. Зато пальцы… они двигаются.

— Он и правда жив, — шепчу я.

— И скоро очнётся, — мрачно подтверждает Фрост. — Уже начал генерировать тепло. Оно помогает ему восстанавливаться.

Она смотрит мне в глаза. В этот момент в её взгляде сквозит то, чего я прежде не видел — уязвимость.

— Джон, я не смогу заставить его пойти к капсуле, — признаётся Фрост.

— Значит, потащим его к ней, — говорю я, убирая пистолет в кобуру, но оставляя его наготове.

Я смотрю на Штайна. Он снова сопротивляется контролю Фрост. Это видно по напряжённым мышцам его лица, по дрожащим рукам.

— Помогайте, док, — велю я, но Штайн не двигается, пока Фрост не повторяет мой приказ.

Втроём мы тащим Огненного Шторма к капсуле. Он тяжёлый, как мешок с цементом того же размера. Фрост краснеет — дурной знак. Тело в наших руках начинает содрогаться.

— Быстрее, — шипит Фрост и вдруг отдёргивает руки. Смотрит на меня потрясённо. — Джон, я…

— Да блядь! — рявкаю я.

Штайн тоже отступает. Причина очевидна: Огненный Шторм начинает стремительно нагреваться.

Я не знаю, откуда во мне берутся силы, но поднимаю Огненного Шторма и взваливаю его на плечо.

Если бы я мог взглянуть на себя со стороны, то подумал бы о муравье, несущем червяка, или о Сэме Гэмджи, тащившем Фродо по склону Роковой Горы. Последний пример точнее — Огненный Шторм пышет жаром, как домна.

Но я иду. Шаг за шагом. Всё тело болезненно гудит от напряжения. Ноша на плече обжигает — особенно руки и левую сторону лица.

Хочется достать ствол и пустить пулю в голову, но от усталости уже не понимаю, кому именно — Джейсону или себе.

Капсула уже почти передо мной… Последний рывок. Есть! Сбрасываю раскалённое тело в отсек, кое-как запихиваю руки и ноги.

— Быстрее, Джон! — кричит Фрост.

Я захлопываю крышку, вытаскиваю пистолет и кладу его на панель. Мне он не нужен, а вот Фрост может пригодиться. Она почти исчерпала свои силы.

Некогда оглядываться. Я прыгаю в соседний отсек капсулы, ложусь на спину и успеваю заметить, как Фрост закрывает крышку с другой стороны. В этот момент раздаётся крик — Огненный Шторм очнулся.

Адреналин меня отпускает, и я чувствую боль от ожогов — подношу к глазам ладони и вижу, как покрасневшая кожа уже начала покрываться волдырями.

— Выпустите меня! — орёт Джейсон, молотя по стеклу кулаками. Они уже пылают.

Боль отрезвляет меня. Проклятье, я совершил ошибку, осознаю я, но уже слишком поздно. В панике смотрю на Фрост через стекло. Её взгляд, направленный на меня в ответ, полон решимости. Она нажимает кнопку.

Мгновение — вспышка. И я загораюсь.

Сначала это толчок и осознание: тело пылает. Всё вокруг становится алым и безмерно горячим. Почти сразу же накатывает БОЛЬ. Я кричу, выгибаюсь до хруста в костях, царапаю ногтями стекло, давлю на него, ломаю пальцы.

В нос ударяет запах палёных волос. Сердце стучит как бешеное. Кожа чернеет и дымится. Воздуха не хватает. Душит. Мои хриплые вопли обрываются, голос сорвался ещё раньше, перед тем, как утратить человеческие черты.

Всё мутнеет, глаза слепнут, меня накрывает тьма.

Боль. Агония.

Я бьюсь, ощущаю, как плоть обугливается, теряю контроль над телом. Оно трещит, разрушается. Затем всё глохнет, запахи исчезают. Остаётся только боль — жгучая, заполняющая всё. Её так много, что разум больше не может это выдержать. Это ад. Конец.

Кто-то набрасывается на меня, вцепляется, словно пытаясь вырвать мою душу. Демон? Нет… Это тот, другой. Имя я уже не помню, но понимаю: он тоже хочет жить. Не хочет стать пеплом.

Но остаться может только один. Я угасаю… Он тоже. А победит тот, кто потухнет первым. Мы оба превращаемся в огонь, и это чувство… Разум гаснет. Агония отступает. Остаётся только тьма.