Мороз по коже

Глава 2

— Джон, комиссар Рэнделл хочет тебя видеть, — сообщает мне лейтенант Бекки Хаттер, едва я захожу в холл своего полицейского участка.

Она дежурит у стойки, где регистрируют какого-то преступника. Судя по зелёной робе с вопросительным знаком на его спине — одного из подельников Загадочника. Я перевожу взгляд с него на Бекки и склоняю голову, задавая немой вопрос. Она кивает напарнику, просит, чтобы тот её сменил, и тот, не раздумывая, соглашается. Поправив тёмные кудрявые волосы, она спешит ко мне.

Бекки — славная, отзывчивая девушка и поэтому нравится почти всем в нашем участке. А я же нравлюсь ей. Причём в более романтическом смысле этого слова и для всех это, как сказали бы в моём мире, «секрет Полишинеля». Только вот я вижу в ней лишь приятную, но коллегу. И я не настолько добросердечен, чтобы отвечать взаимностью лишь ради её удовольствия. Но и обижать Бекки не хочу, поэтому стараюсь вести себя так, чтобы она не питала лишних надежд на то, что у нас может что-то получиться.

— И шеф, как всегда, в бешенстве? — спрашиваю я с кислой миной.

— Ну… — тянет Бекки, останавливается в паре шагов от меня и машинально трогает полицейский жетон на груди. — Как тебе сказать…

— Говори как есть, — выдыхаю я. — Лучше знать заранее, за что он хочет наехать на меня в этот раз.

Интересно, чем я уже успел разозлить шефа? Выволочки от него — дело привычное, но обычно он устраивает их вечером. А сейчас утро. Скрипт поменялся? Прямо чудеса. И неприятные.

После расставания с Фрост я и так пребываю в унынии. Пару дней назад я отвёз её к «Айсберг Лаунж», и она ушла. Даже не сказала «прощай». Не обернулась, когда я в очередной раз предупредил её о коварстве и подлости Пингвина. А когда я позвал её по настоящему имени, она просто показала мне фак. Вот и вся долгожданная встреча, о которой я грезил столько месяцев. Финальное появление эпизодического НПС в одном фрейме с блистательной злодейкой. Печально, но ожидаемо.

Бекки молчит, я приподнимаю брови.

— Ну так, что скажешь?

— Только то, что я не в курсе, что случилось у Рэнделла, — признаётся она. — Я заступила на дежурство два часа назад, а комиссар уже был в раздрае. Ты знаешь, что его племянник в больнице?

— Знаю, — киваю я. — И что с того? Сейчас там многие ребята из нашего штурмового отряда, работавшего у Аркхэма.

Безразличие в моём голосе не напускное. Признаюсь, Энтони Рэнделл-младший никогда мне не нравился. Я больше скажу: он мне о-о-очень не нравится. Племянник комиссара из тех, кто яростно выступал против того, чтобы в участок брали зелёного новичка-иностранца, не прошедшего славную американскую военную подготовку. А когда я всё-таки прошёл тестирование и получил место стажёра, он начал «жрать» меня с той же жадностью, с какой шестисотфунтовый толстяк ест последний в жизни бургер. Не зря же я стал «любимчиком» на ковре у его дяди.

— Но не всем ампутировали обе ноги, — напоминает Бекки, возвращая меня в реальность.

Я замечаю, что она сама морщится, словно проглотила что-то невообразимо горькое. Но это не сочувствие, а раздражение. Даже у такой светлой звездочки, как лейтенант Хаттер, бывают пятна. И я прекрасно понимаю причину её реакции: помимо меня, Энтони Рэнделл-младший не хотел видеть в участке и саму Бекки — «чёрную обезьяну» и «к тому же, бабу». По его мнению, женщины только путаются под ногами, и их вечно приходится «доставать из дерьма» вместо того, чтобы заниматься «настоящей мужской работой». Поэтому лучше бы они «не маялись всей этой феминистской дурью, а жарили колбаски для хот-догов и следили за тем, чтобы пиво было холодным».

Да будь всё проклято, если в этом участке… нет, во всём полицейском департаменте Готэма найдётся кто-то более отвратительный, чем Рэнделл-младший. Так что мне его совсем не жаль, каким бы ужасным это ни казалось со стороны.

— Где комиссар? — спрашиваю я у Бекки, упорно избегая смотреть ей в глаза.

— Внизу, в изоляторе для особых заключённых.

Замечание вызывает у меня слабый всплеск интереса. Я снова бросаю взгляд в сторону подельника Загадочника.

— И кто у нас там сегодня?

— Хотела бы я знать, — вздыхает Бекки. Моё равнодушие, как всегда, ранит её, и это неприятно нам обоим, но правильно. — Дерек на пересменке сказал, что ночью ребята из штурмового протащили вниз какой-то ящик. А потом приехали какие-то типы в чёрных костюмах с вооот такими чемоданами.

Я бросаю взгляд на её руки. Размер внушительный.

— Они тоже спустились в подвал, — продолжает она, — а поднялись уже без чемоданов. За последние пару часов комиссар дважды был наверху: сначала звонил в больницу, узнавал о состоянии Рэнделла-младшего, потом напомнил мне, чтобы тебя немедленно направили к нему. Сразу, как придёшь.

Бекки прикусывает пухлую нижнюю губу — тревожный знак. Выходит, Рэнделл и правда в бешенстве.

С одной стороны, наш комиссар не самый плохой начальник: он не подставляет подчинённых, отстаивает тех, кто ошибся, и старается не бросать людей в откровенную мясорубку. Правда, в недавнем инциденте у Аркхэма избежать последнего у него не получилось. Но даже так потери в других участках всегда были куда выше.

Вот только с другой стороны, многие знают, почему у нас сравнительно «тихо»: Рэнделл продажен. Раньше он был на прикорме у Марони, а после их падения перешёл «по наследству» к Пингвину. Вот тебе и весь секрет благоденствия. А ещё наличия у простого начальника полицейского участка пентхауса в центре.

Забавно, но комиссар Рэнделл — полная противоположность Джиму Гордону. Его тёмная копия. Но он остаётся на своём посту, потому что деньги мафии, словно метастазы, заполнили весь Готэм. Если бы не Бэтмен и Гордон, город уже давно погиб бы. А так… Готэм ещё дышит, но мучительно и безнадёжно.

— Ладно, пойду, — бурчу я. — Если узнает, что я заставил его ждать, разойдётся ещё больше.

— Да, лучше иди, — подтверждает Бекки, отходя с пути.

Я миную её и направляюсь к грузовому лифту, ведущему в подвал под участком. Но у самой кнопки вызова Бекки окликает меня:

— Джон, кстати, классная куртка! Синий тебе идёт.

Я киваю, не оборачиваясь. Инстинктивно одёргиваю новую покупку. Сделал я её не раздумывая и лишь потом понял, что выбрал куртку из-за цвета. Он напомнил мне о недавней встрече. Это больно. Наверное, я отъявленный мазохист, раз всё ещё надеюсь на что-то. А так ли я уж отличаюсь от бедняжки Бекки? Болван, влюблённый в картинку.

Последние два дня я не могу найти себе места из-за гнетущей тоски и ощущения, что упустил свой шанс — тот самый, который выпадает лишь раз в жизни. Фрост не выходит у меня из головы. Я снова и снова прокручиваю нашу встречу, пытаясь понять, что мог сделать иначе… Но каждый раз мысли возвращаются к тем моментам, которые врезались в память сильнее всего. К тому, на что я старался не обращать внимания тогда, но не мог забыть сейчас… Ощущение её прикосновений, безупречную гладкость кожи… Её грудной голос, в котором смешивались властность и соблазн… Едва уловимый аромат…

— Грин! Неужели ты наконец соизволил явиться на рабочее место?

Я беззвучно шепчу проклятие под нос и поднимаю взгляд на комиссара Рэнделла — высокого, одутловатого мужчину лет пятидесяти пяти с окладистой седой бородой, как у Санта-Клауса. Вот только на этом сходство с добрым духом Рождества заканчивается. Всем остальным Энтони Рэнделл-старший больше похож на Крампуса: нравом, лысиной, злым взглядом и готовыми к бою кулаками. Даже сейчас его руки угрожающе сжаты, пока он нарочито театрально смотрит на запястье и премиальные часы на нём.

— Десять двадцать, — констатирует он. — А ты должен был быть на службе к восьми. Я бы выписал тебе новое взыскание, но ты, сучёныш, заслужил кое-что похуже.

— Следите за словами, комиссар! — огрызаюсь я, вставая в оборонительную позу. Привычное раздражение на оскорбления в этот раз почему-то совсем не хочется сдерживать.

Но Рэнделл и бровью не ведёт. Смотрит на меня, будто на таракана, которого готов раздавить. И раньше иметь с ним дело было плохо, но не настолько.

— Слышал новость? Мой племянник очнулся в больнице.

— Поздравляю, — сухо отвечаю я. — Но это не даёт вам права обзывать меня.

— Его первыми словами были: «Грёбаный Джон Грин», — продолжает Рэнделл, полностью игнорируя моё замечание.

Мы одни в коридоре, ведущем к особому изолятору. Никто нас не услышит, но я знаю, что должен защищаться. Пропустишь хоть одно оскорбление — сочтут слабаком. А после заклюют. В этом копы мало чем отличаются от бандитов.

— Это не похоже на извинение, комиссар.

— Ты меня вообще слышишь, сучёныш? — Рэнделл шагает вперёд. Он выше меня на голову. Да и тяжелее на добрые сорок пять фунтов, не меньше. Я едва сдерживаюсь, чтобы не отступить перед ним. Со мной комиссар никогда не позволял себе рукоприкладства, но я чувствую, что он на это способен. — Тони рассказал мне, что было у Аркхэма. Я тебя сгною, слышишь?

— За что? — Я скрещиваю руки на груди и пытаюсь выглядеть невозмутимым. Знаю, это взбесит его ещё больше, но выбора нет: почувствует слабину — накинется.

В подтверждение моей догадки едва заметные под усами губы Рэнделла начинают трястись от ярости.

— А то ты не знаешь? Ты бросил его! Вмёрзшего в лёд по яйца! Ты пробежал мимо, даже не оглянувшись, когда он кричал тебе вслед, моля о помощи! А теперь у Тони вместо ног два обрубка!

«Да, я сделал это, потому что хотел догнать ту, кто создал этот лёд», — думаю я, но вслух этого не говорю. В конце концов, я просто поступил строго по инструкции. Здесь в халатности Рэнделлу меня не обвинить.

— Я сообщил по рации, что офицер ранен, и передал координаты, — спокойно отвечаю я. — Можете проверить записи в диспетчерской, если Рэнделл этого не помнит.

— Если бы ты не сделал и этого, то клянусь, я бы придушил тебя собственными руками, Грин, — признаётся комиссар, но злость его не утихает. — Но это был не какой-то офицер, а Тони! Мой Тони! Что, уточнить язык не повернулся, уточнить, что моему племяннику нужна экстренная помощь?!

— Она многим была там нужна, — парирую я.

— А сообщить мне лично, что Тони в беде, ты не мог?

Вот это мне крыть нечем.

— Я преследовал преступницу, которая напала на офицера Рэнделла и других товарищей.

Это правда, но не вся. Преследовал я её ради встречи, а не для задержания. Да и видеть визжащего Рэнделла-младшего вмороженным в лёд было приятно. Но я не подумал, что всё закончится ампутацией. На страницах комиксов герои выходили без потерь и не из таких передряг.

— И где же эта преступница? — ядовито шипит Рэнделл

— Не догнал, — пожимаю плечами я. — Свидетели говорили, что видели, как Бэйн швырнул машину с ней за рулём в стену. А после тачка взорвалась.

— Вот только уже позже Киллер Фрост видели бегущей к причалу, — замечает Рэнделл и тут же указывает на меня пальцем. — И не ломай мне здесь комедию: я знаю, что ты умышленно не сообщил мне о Тони.

— Это ложь.

— Если бы ему вовремя оказали помощь, ноги можно было бы спасти! — напирает комиссар, дыша перегаром мне в лицо. — А теперь он — искалеченный обрубок!

— Но виноват в этом не я.

Мы сталкиваемся взглядами и стоим так очень долго. Мне кажется, что вечность. Внутри страх начинает подтачивать волевой стержень, что успел здорово окрепнуть за время пребывания в этом мире. Но вот Рэнделл отступает, сжав кулаки так, что белеют костяшки.

— Виновата эта ледяная стерва, — сквозь зубы бросает он. — И мы с ней сочтёмся, уж поверь.

«Это вряд ли», — думаю я, вспоминая, как вывез Киллер Фрост из кольца облавы. Сейчас она уже наверняка далеко от этого безумца, Бэтмена и маньячки Уоллер. Последнюю так и вовсе уже должен был пристрелить Дэдшот.

Комиссар поправляет воротник, стараясь вернуть себе видимость спокойствия.

— Хорошо, оставим этот разговор на потом, — говорит он, возвращая нарочито официальный тон. — У твоего опоздания есть оправдание, Грин?

— Я спас человека, — признаюсь я, тоже решив, что пора закончить конфликт.

— Кого? — Странный интерес. Не думает ли Рэнделл проверить моё «алиби»? Если и так, то и здесь его ждёт облом — я не вру.

— Какого-то учёного, — докладываю я. — Он переходил дорогу на красный. Я выдернул его из-под колёс школьного автобуса.

— Герой, — усмехается Рэнделл, но я игнорирую издёвку.

— Он так и сказал, — киваю я. — Правда, до этого всё твердил про какой-то замедлитель частиц. Наверное, из-за экспериментов он и витал в облаках.

Рэнделл оценивающе смотрит на меня. Уже спокойнее.

— Но ты всё равно опоздал, — напоминает он. — И про трусость, из-за которой ты бросил Тони, я не забуду.

— Я не струсил, — твёрдо говорю я. — И я скорблю по нашим погибшим товарищам так же, как сочувствую вашему племяннику.

— Избавь меня от притворства, Грин, — отмахивается Рэнделл и тут же вновь впивается в меня взглядом. — Но я тебя не уволю. Нет. Это было бы слишком легко.

Он понижает голос до угрожающего рокота.

— Увольнение для тебя — освобождение. Я не дам тебе этой милости. Ты отработаешь у меня каждое лишнее мгновение, которое из-за тебя Тони провёл в том льду. Врач сказал мне, что если бы ему вовремя оказали экстренную помощь, то ноги можно было бы спасти. Понимаешь?

— Я передал координаты, больше я ничем не мог ему помочь, — бесстрастно отвечаю я. — Киллер Фрост в это время могла убивать или калечить кого-то ещё. Это я и собирался предотвратить.

— Посмотрел бы я, как ты бы ухитрился задержать эту стерву, — в голосе Рэнделла звучит насмешка и брезгливость. Мне хочется заехать ему в морду. Аж кулаки чешутся. Приходится сжать их крепче в карманах новой куртки. Занятно. Раньше такой воинственности за собой не наблюдал.

— У меня для тебя новое задание, стажёр. — Рэнделл кивает на массивные двери изолятора за своей спиной. — Нашему гостю в клетке нужна помощь.

— В чём?

— Идём, увидишь.

Я следую за ним, внутренне готовясь к худшему. Смотрю на крутую спину шефа, обтянутую рубашкой и ремнями портупеи. И гадаю, уж не задумал ли он устроить мне подлянку? А вернее, какого сорта будет эта подлянка. Например, групповое избиение простого стажера может сойти с рук продажному копу. А подхалимов среди подчинённых у Рэнделла в достатке.

Дверь скрипит, открывается. И я словно получаю мощнейший удар под дых. Не хочу верить своим глазам, но ещё больше боюсь, что это окажется злой шуткой. Галлюцинацией, которую породил мой уставший мозг.

Я вижу, что в центре тёмного помещения, на голом полу, в клетке бессильно сидит Киллер Фрост. Её руки сковывают тяжёлые кандалы. На лицо надето что-то вроде намордника, который мешает ей говорить. Поверх боди под грудью наложена повязка. Не моя — куда более плотная и искусная. На щеке ссадина — свежая.

Я моргаю, всё ещё не до конца веря в происходящее. Но Киллер Фрост не исчезает. Выходит, она всё же попалась. Но вероятнее всего, это мерзавец Кобблпот сдал её своему подручному. В воздухе так и витает запах тухлой рыбы.

А ведь я предупреждал!

В этот момент она поднимает на меня взгляд. Сначала в нём читается удивление. Значит, узнала. Потом она различает значок на моём поясе, и её глаза леденеют, наполняются брезгливым презрением.

Вот вам и ирония судьбы. Герой вновь встречает злодейку. Открывается новый выпуск комикса, и кажется, в нём нас ждёт удивительный сюжетный поворот.