Молодая элита (ЛП)

Аделина Амутеру

Выбравшись из дворца Фортуны на главную улицу, я сразу же ощущаю смутное беспокойство.

Улицы заполнены людьми в красочных одеждах и торговцами, снующими вокруг и предлагающими маски на любой вкус, как это обычно происходит на весеннем маскараде в Далии. Все улыбаются и смеются. Стены домов зелены и красивы от оплетающих их цветущих лоз. Лошади везут по широким дорогам кареты и ящики с грузом. В речных каналах выстроились гондолы с пассажирами. Один мужчина, толкая перед собой корзину с фруктовыми пирожками, поет народную песенку, и за ним приплясывает кучка ребятишек. Аромат масла и специй вплетается в смешанные запахи толпы.

Однако небо затянуто покрывалом облаков, теперь уже более темных, чем раньше. Воздух влажен и холоден, в нем чувствуется напряжение, резко контрастирующее с всеобщим праздничным настроением и разноцветными лентами, украшающими балконы. Улыбающиеся люди в маскарадных масках кажутся мне пугающими. Словно каждый из них знает, что я собираюсь сделать и куда направляюсь. Я опускаю голову, пряча лицо.

На каждом перекрестке висят объявления Глав Инквизиции, призывающие сообщать о любых подозрительных мальфетто. Я затесываюсь в толпу, инстинктивно пытаясь скрыться из вида. Все идут в одном направлении, и я вливаюсь в общий поток, затерявшись среди блестящих одежд и ярких масок, стуча каблуками туфель по булыжной мостовой. «Что Эстенция празднует?» — задаюсь я вопросом, проходя по узкой улочке. Низко свисающие со стен лозы почти касаются моей головы.

— За Красный квартал! — кричит кто-то позади меня, махая над головой платком из красного шелка.

И только тогда я осознаю, что все в толпе машут платками разного цвета: красного, зеленого, золотого и синего.

Вдалеке, рядом с гаванью, блестит на солнце крыша Башни Инквизиторов.

Меня теснят и толкают. Наконец мне удается выбраться из основной людской массы на узкую и тихую аллею. Я осторожничаю, стараясь оставаться в тенях. Если бы я умела пользоваться своими способностями, то, наверное, смогла бы неплохо спрятаться за темными силуэтами. Я снова пытаюсь воззвать к своей силе, однако нити энергии дразнят меня, но не поддаются.

До Башни я добираюсь взмокшая от пота и дрожа всем телом. К счастью, в этой части города мне почти никто не встречается — все ушли праздновать. Уставившись на вход в башню, где на карауле стоят Инквизиторы, я представляю за ее стенами Виолетту и колеблюсь, заламывая руки.

Что, если у Терена нет Виолетты? Какую ловушку он мог для меня подготовить?

Закусив губу, я думаю о том, что Терен не арестовал меня во дворце, о его угрозе убить мою сестру, если я к нему не приду. Я так напряженно смотрю на Башню, что в глазах все начинает расплываться. Когда улица совсем пустеет, я торопливо и неслышно подхожу ко входу.

Мне преграждают путь стоящие на страже Инквизиторы.

— Чего тебе? — ворчит один из них.

— Пожалуйста, — хрипло выдавливаю я, ощущая себя страшно уязвимой. Если кто-то из Элиты увидит меня здесь… — Я пришла к Мастеру Терену Санторо. Он меня ждет.

С подозрением оглядев меня, Инквизиторы обмениваются взглядами.

— Я сообщу о твоем приходе Мастеру Санторо, — говорит один из них мне. — Жди здесь.

— Нет, — вырывается у меня. Я в страхе оглядываюсь. На лбу выступает испарина. — Мне необходимо встретиться с ним прямо сейчас, — добавляю я тихим, умоляющим голосом. — Меня не должны здесь увидеть. Пожалуйста!

— Ты будешь ждать здесь, — рявкает Инквизитор, окатив меня раздраженным взглядом и оттолкнув в сторону. — Пока не…

Дальнейшие слова Инквизитора обрывает распахнувшаяся за его спиной дверь. За ней в небрежной позе, сложив руки за спиной, стоит Терен. При виде меня на его лице появляется улыбка.

— В чем проблема? — обращается он к стражам.

Оттолкнувший меня Инквизитор растерянно оборачивается. Недовольство тут же сходит с его лица, и он поспешно кланяется Терену.

— Сэр, — начинает он, — эта девушка сказала, что пришла к вам. Мы…

— Так и есть, — прерывает его Терен, глядя на меня своими светлыми глазами. — Я увидел, как ты идешь к башне. — Он жестом подзывает меня подойти.

Тяжело сглотнув и опустив голову, я быстро прохожу мимо двух Инквизиторов. Как только захожу в башню, Терен закрывает за мной дверь. Я с облегчением расслабляюсь, зная, что теперь меня никто не увидит, а затем содрогаюсь при виде главного коридора, убранного и украшенного такими же мехами, гобеленами и символами вечного солнца, что и коридор в башне, где держали меня в Далии.

Пройдя по нему, мы сначала сворачиваем в более узкий коридор, а затем в комнату с длинным столом и стульями. Там Терен выдвигает для меня стул и предлагает сесть. Я слушаюсь его, всё еще дрожа. В горле пересыхает. Терен садится рядом со мной и откидывается на спинку стула в расслабленной позе.

— Ты сдержала обещание, — через некоторое время произносит он. — Это очень хорошо. Тем самым ты избавила меня от ненужных хлопот.

Мне не хочется спрашивать, что бы ему пришлось сделать, если бы я не пришла.

— Моя сестра в безопасности? — тихо спрашиваю я, посмотрев ему в глаза.

Терен кивает.

— Она в безопасности и невредима… пока.

— Позволь мне увидеться с ней.

Он смеется на это, но смех не касается его глаз — напротив, их холод промораживает меня до костей.

— Как насчет того, чтобы для начала сказать мне то, что я хочу услышать? — спрашивает он.

Я молчу, не зная, что ответить. Мысли путаются, несясь стремительным потоком. Какая информация удовлетворит его? Что гарантирует сестре безопасность? Я делаю глубокий вдох и, набравшись храбрости, говорю:

— Я ни слова не скажу тебе, пока ты не докажешь, что моя сестра у тебя.

Улыбка Терена становится шире, и он окидывает меня заинтересованным взглядом.

— Торгуешься? — Помолчав долгое мгновение, он запускает пальцы под свой наручный доспех. — Я этого ожидал.

Он вынимает из-под доспеха какую-то вещь и кидает на стол. Она звякает, ударившись о твердую поверхность.

Я приглядываюсь. Это сапфировое ожерелье, которое любит носить Виолетта. Но не только оно. К длинной серебряной цепочке привязан темный локон сестры.

Сердце подпрыгивает к горлу.

— Прежде чем ты начнешь, — прерывает поток моих мыслей Терен, — я хочу, чтобы ты кое-что уяснила. — Он наклоняется вперед, впиваясь в меня взглядом. — Я всегда держу свое слово, так что не приобретай привычки проверять сказанное мной. И даже не думай лгать мне. У меня в этом городе множество глаз. Если ты солжешь мне, я об этом узнаю. Если ты не дашь мне того, что мне нужно, твоя сестра пострадает. Ты меня поняла?

Она действительно здесь, у него.

Я прижимаю ладони к платью, пытаясь унять дрожь.

— Да, — выдыхаю я, не смея больше задавать вопросов.

— А теперь, так как ты, видимо, не знаешь с чего начать, я тебе помогу. — Терен сцепляет пальцы рук, уперев локти в колени. — Чем ты всё это время занималась у Элиты?

Я снова глубоко вздыхаю.

— По большей части отдыхала, — отвечаю я, удивленная тем, насколько ровным голосом мне удалось это произнести. — Я много дней была без сознания.

— Да, конечно, — чуть ли не сочувствующе соглашается Терен. — Ты сильно пострадала.

Я киваю.

— Они еще пока мне не доверяют, — решаю я сказать. — Они… носят серебристые маски. Я не знаю ни их имен, ни как они выглядят.

Терен не выглядит раздраженным.

— Что тебе известно?

Я сглатываю, с трудом проталкивая воздух в легкие. Я должна ему хоть что-то сказать. Словно во сне я ощущаю, как с моих губ срываются слова:

— Они навещают меня время от времени во дворце Фортуны.

Терен улыбается.

— Они действуют оттуда?

— Я не уверена в этом. — Я слышу стук собственного сердца. Голову туманит растущая внутри тьма. Я покачиваюсь на стуле, остро желая использовать свою силу. «Как бы мне хотелось обладать способностями Энцо, — внезапно думаю я, и во мне пробуждается жажда власти. — Как бы мне хотелось обладать силой спалить всю эту башню дотла».

— Скажи мне, Аделина, — наблюдая за мной, с интересом спрашивает Терен, — что они планируют?

Огромным усилием воли я унимаю поднимающуюся во мне тьму. Я не могу использовать свою силу против него. Я еще слишком слаба. К тому же, что сделает кучка теней? Я прочищаю горло. Что сказать ему такого, что не сильно навредит Элите?

— Они готовят что-то на Турнир Штормов, — выдавливаю я. — Не знаю, что именно.

Терен некоторое время обдумывает мои слова, затем хлопает в ладони. Мгновением позже дверь открывает Инквизитор:

— Сэр?

Терен взмахом руки показывает, чтобы тот подошел к нему, после чего говорит ему что-то на ухо. Мужчина бросает на меня настороженный взгляд. Наконец, Терен отстраняется от него.

— Немедленно сообщи об этом королю, — приказывает он.

Инквизитор низко кланяется:

— Конечно, сэр. — И поспешно уходит.

— Это всё? — спрашивает меня Терен.

Воображение рисует мне доброе лицо Рафаэля, и меня пронзает чувство вины. Я ведь почти ничего не рассказала Терену. Пожалуйста, пусть этого будет достаточно!

— Это всё, что я знаю, — еле слышно отвечаю я. — Мне нужно больше времени.

Терен долгое мгновение не двигается. Я уже думаю, что он потребует рассказать что-то еще, когда он расслабляется и отводит от меня взгляд.

— Ты пришла ко мне сегодня, — говорит он, — и это хорошее начало. Спасибо за информацию. Ты сдержала свое слово — я сдержу свое. Твоя сестра будет в безопасности.

На мой глаз наворачиваются слезы, и я обмякаю на стуле.

— Будет в безопасности, — многозначительно повторяет Терен, — пока ты будешь помогать мне. — Он опять смотрит на меня. — Когда я увижу тебя снова?

— Через две недели, — хрипло отвечаю я. — Дай мне две недели. — Он молчит, и я опускаю взгляд. — Пожалуйста.

Наконец, Терен кивает.

— Хорошо. — Он встает. — Ты можешь идти.

На этом всё заканчивается.

Терен выводит меня из Башни через задний вход, скрытый за воротами и аллеей. Прежде чем отпустить меня, он берет мою руку в свою и, наклонившись, целует меня в щеку.

— Ты очень хорошо постаралась, — шепчет он и целует меня во вторую щеку. — Продолжай в том же духе.

Затем он оставляет меня одну, и я иду по городским улицам на подгибающихся ногах. Я предатель. Что я наделала?

Я потерянно бреду, пока не осознаю, что вернулась в ту часть города, где собирались празднующие. Здесь тихие улочки сменяются шумными, переполненными гуляющими людьми, и не успеваю я оглянуться, как завернув за угол, оказываюсь в ревущей и радующейся толпе. Через страх и сомнение просачивается любопытство. Ради чего все тут собрались? Чтобы вернуться во дворец Фортуны мне нужно пробраться через всех этих людей.

Повернув за очередной угол, я вместе с толпой выхожу на самую большую рыночную площадь когда-либо виденную мной, с трех сторон окруженную водными каналами. Люди примостились везде, где только можно, но большая часть площади отгорожена толстой и длинной веревкой. Пространство за ней осматривают Инквизиторы. Вдоль натянутой веревки шествуют наряженные в вычурные костюмы люди с изысканными масками на лицах: знаменосцы, герольды, жонглеры, аристократы со своими слугами — все они машут веселящимся зрителям. Пройдясь взглядом по толпе, я замечаю, что она неравно делится на людей, машущих в воздухе красными, синими, золотыми и зелеными платками. Балконы вдоль площади тоже переполнены празднующими, и на каждом из них висят красочные знамена, потерявшие яркость на фоне темного неба.

Скачки. Я была на нескольких в Далии, правда не таких зрелищных. Я оглядываю площадь, ища путь, каким могла бы возвратиться во дворец. Наверное, миссия общества «Кинжала» как-то связана со всем этим.

Вновь подняв взгляд вверх, я вижу королевские места — в здании, расположенном прямо перед огороженной территорией, с балконами, украшенными золотыми и белыми шелками. С них открывается отличный вид, но короля с королевой там нет. Может быть, эти места только для виду?

По городу проносится низкий раскат грома.

— Леди и джентльмены! Уважаемые зрители! — поднимает руки мужчина в праздничном костюме. Герольд, официальный распорядитель скачек. Его зычный голос тут же утихомиривает толпу. Парад из пестрых костюмов замирает, и радостный хаос вокруг сменяется тихим предвкушением. Стоящие вокруг Инквизиторы готовы в любую секунду, если нужно, навести порядок. Над головой грозно, словно предупреждая о чем-то, гремит гром.

— Добро пожаловать на скачки Эстенции! — объявляет герольд. Он поворачивается кругом, чтобы каждый мог его видеть, и встает лицом к пустым королевским балконам. Низко кланяется, витиевато взмахнув рукой. — Да пройдут они в честь наших королевских величеств и процветания, что несут они Кенетре!

Ответ толпы на это удивляет меня — она не взрывается громом рукоплесканий и радостными криками. Слышны лишь несколько приглушенных возгласов: «Да здравствует король и королева!». В Далии люди жалуются на короля, здесь же они выказывают открытую неприязнь. Я представляю на троне Энцо — наследного принца и законного правителя. Он так естественно смотрелся бы на нем. Сколько присутствующих здесь зрителей ему верны? Сколько поддерживают Элиту?

На мгновение я позволяю себе представить на королевском балконе и себя. Я дрожу от одной мысли о возможности обладания такой властью.

Герольд возвращает внимание к толпе:

— Сегодня мы узнаем, кто из самых быстрых наездников Эстенции примет участие в летнем Турнире Штормов. Из каждого квартала города было выбрано по три наездника — всего двенадцать. Согласно традиции, трое лучших продолжат борьбу на Турнире. — Он расплывается в широкой улыбке, сверкая из-под блестящей полумаски белоснежными зубами, и театрально прикладывает к уху ладонь: — Так в каком же квартале лучшие наездники?

Вот теперь толпа взрывается, выкрикивая названия своих кварталов и неистово махая в воздухе яркими шелковыми платками.

— Я слышу Красный квартал! — поддразнивает герольд, вызывая этим новую волну радости от одних, в то время как другие протестующе кричат, чуть ли не срывая голос. — Подождите-ка… теперь я слышу Синий квартал. Однако Зеленый и Золотой кварталы осчастливили нас выводками прекрасных жеребцов-трехлеток. Так кто же это будет? — Он высокопарно взмахивает рукой. — Может, посмотрим на наших наездников?

Толпа ревет. Я цепенею. Турнир Штормов. О нем говорил Рафаэль. Это из-за него Элита здесь — это их миссия. Они хотят попасть на Турнир через эти скачки, скорее всего, чтобы убить короля прямо на глазах у всех. От шока у меня кружится голова. «А я предупредила Терена!».

Выезжают первые три жеребца. Жители Красного квартала оглаживают их по лоснящимся бокам и машут в воздухе платками. Наездники направляются сквозь толпу к месту скачек. Я отвлекаюсь от своих мыслей — мне стоит кинуть лишь один взгляд на жеребцов, чтобы понять, что в них течет та же превосходная кровь, что и в жеребцах, выводимых отцом. Это чистокровки из Солнечных земель, с красиво изогнутой шеей, трепещущими ноздрями и глазами, в которых всё еще горит дикий огонь — тот огонь, что мои лошади утратили. Они взмахивают украшенной красными лентами гривой, в то время как их наездники, с такими же лентами, приветствуют тех, кто их поддерживает.

Затем настает черед наездников Зеленого квартала и их жеребцов, идущих легкой рысцой. У меня перехватывает дыхание.

Один из наездников — Звездная воровка. Багровая метка на ее лице ничем не прикрыта и бросается в глаза.

— Леди Джемма из Дома Сальваторе верхом на великолепной жеребце Мастера Аквино — Кипсейке!

Герольд перечисляет их прошлые победы, но я его больше не слушаю. Посреди шумящей толпы я вдруг осознаю, что семья Джеммы, наверное, очень богата и могущественна, раз ей — мальфетто — позволено участвовать в состязаниях.

Нужно вернуться во дворец Фортуны до того, как кто-либо хватится меня. Но как отказаться от такого зрелища? Ноги словно прилипают к земле, а взгляд — к девушке, известной мне под именем Звездная воровка.

Появление Джеммы вызывает у толпы целую бурю чувств. Я слышу гневные возгласы: «Мальфетто!» и громкий гул неодобрения. Приглядевшись, замечаю людей, глумливо нарисовавших на своих лицах фальшивые багровые метки. Один из них даже бросает в Джемму гнилой фрукт.

— Мерзкое отродье! — кричит он, с перекошенным от гнева лицом.

Джемма не обращает на него внимания и едет на жеребце с высоко поднятой головой.

За первым оскорблением тут же следуют другие.

И так оскорбляют благородную леди? Меня охватывает резкий приступ злобы, и я прикусываю щеку изнутри, а потом пораженно вижу, что есть и те, кто громогласно защищает Джемму.

На самом деле полно людей машет знаменами в ее поддержку, большинство — из ее Зеленого квартала, но и из других кварталов тоже. У меня замирает сердце, и злость сменяется замешательством, а потом — возбуждением. Я с восторгом смотрю, как Джемма кивает поддерживающим ее людям. Никогда в жизни я такого не видела. В воздухе потрескивает напряжение между теми, кто за Джемму и кто против нее — первая искра возможной гражданской войны, — и я делаю глубокий вдох, словно пытаясь вобрать в себя его силу. «Не все ненавидят мальфетто», — как-то сказал мне Энцо. Я перевожу взгляд на Инквизиторов, готовых в любую секунду утихомирить толпу.

Джемма купается во всеобщем внимании. Перебросив темные волосы через плечо, она улыбается тем зрителям, которые что-то одобрительно кричат. Затем она одним плавным движением вскакивает на спину жеребца. Гибкая и изящная она некоторое время стоит так, довольно сложив руки на груди, затем машет рукой и возвращается в сидячее положение. Всё это время ее жеребец ведет себя идеально спокойно. Из всех наездников Джемма пока единственная мальфетто.

После этого друг за другом выезжают всадники из других кварталов, и все двенадцать выстраиваются в линию в конце площади. Народ оглушительно ревет. Джемма поглаживает шею своего жеребца, и тот в нетерпении перебирает копытами.

— Наездники, будьте готовы! — призывает герольд.

Толпа замирает, не желая пропустить ни секунды начала скачек.

Герольд поднимает ярко-желтую шелковую ленту с завернутым в нее для утяжеления камнем и бросает ее вверх.

— Вперед! — кричит он.

Лошади срываются с места. Толпа ревет.

Облако пыли покрывает огороженную площадь, когда всадники делают первый круг. Я прищуриваюсь, чтобы хоть что-то за ним разглядеть, и, наконец, различаю зеленый шелк одежды Джеммы. Она среди тех, что отстает, но ее лицо освещено широкой улыбкой.

Первый круг. Впереди всадник из Красного квартала, Джемма — девятая. Я молча поддерживаю ее.

Вокруг меня все орут, выкрикивая имена своих любимчиков. Этот хаос напоминает мне о дне моей казни, и внутри начинает собираться тьма. Рафаэль учил меня смотреть в пустоту, выискивая в воздухе энергетические нити.

Лошади поворачивают и проносятся мимо меня. Джемма запрокинув голову хохочет, темные волосы вуалью стелются за ее спиной. Я сосредоточенно смотрю в пространство между ней и другими наездниками. Краем глаза улавливаю мерцание. Однако оно исчезает при первой же попытке прямо взглянуть на него.

Лошади несутся по дороге, завершая второй круг. Остался последний. Джемма все еще девятая. Потом она внезапно приходит в движение — тянет своего жеребца за гриву, прижимается к его шее и шепчет что-то ему на ухо. В то же самое время по площади проходит порыв ветра. Шагающая по ветру. Должно быть, она наблюдает за скачками, заняв для этого удобное место.

Джемма делает рывок вперед. Она мчится очень быстро. Теперь она уже не девятая, а седьмая. Затем шестая. Пятая. Четвертая. Третья. Зрители с зелеными платками ликуют. Мое сердце бешено бьется в груди. При помощи Шагающей по ветру и своих способностей Джемма уже стала второй. Я задерживаю дыхание. «Сосредоточься», — говорю я себе, не отрывая взгляда от Джеммы.

На короткое мгновение я, кажется, вижу мерцающие в воздухе нити — тысячу различных оттенков, двигающиеся и переплетающиеся как на ткацком станке.

Всадники из Красного квартала — первый и третий — пытаются перекрыть Джемме путь, зажимая между собой. Но она рвется вперед, а их лошади испуганно взмахивают головами, когда под их копытами встает столбом пыль. Шагающая, вероятно, сбила их порывом ветра.

Осталась четверть круга. Внезапно жеребец Джеммы мощным рывком вырывается вперед — на первое место. Другие пытаются ее догнать, но уже слишком поздно. Она пересекает финишную черту. Герольд снова подбрасывает в воздух желтую ленту, и воздух прорезают восторженные крики. Зеленый квартал — море танцующих шелковых платков.

Она выиграла.

Я не могу сдержать улыбки облегчения, хоть и пытаюсь выглядеть подавленной, как остальной народ из Синего квартала, среди которого я нахожусь. С той информацией, что я дала Терену, всё что он теперь в состоянии сделать — отослать на Турнир больше Инквизиторов. Наверное, я всё же не нарушила планы Элиты.

Повсюду слышны освистывание, неодобрительные высказывания и яростные крики: «Дисквалифицируйте ее!» и «Мальфетто», обвинения в том, что она из Молодой Элиты. И всё же никто не осмеливается оспаривать ее победу. Мы все видели, как она выиграла заезд.

Герольд подходит к стоящей на спине жеребца и раскланивающейся Джемме и с церемониальным поклоном протягивает ей желтую ленту. Он делает это торжественно, но избегает смотреть Джемме в глаза, и тут же отдергивает свою руку, чтобы не запятнать ее прикосновением к мальфетто. Уголки губ Джеммы дрогнули, показывая, что ей не безразлично подобное отношение, но высоко подняв голову, она скрывает свои чувства за широкой улыбкой. Затем герольд проходит к другим наездникам и вручает каждому из них по зеленой ленте. Традиция тут та же, что и в Далии: проигравшие всадники должны в течение трех дней носить на руках повязки цвета квартала победителя, как соперники, умеющие благородно принимать поражения.

— Леди Джемма из Дома Сальваторе! — озвучивает герольд имя победительницы.

— Соблюдайте порядок! — призывают Инквизиторы, сдерживая людей перед огороженной территорией, но их мало кто слушает. Зеленый квартал стоит на ушах. Другие — возмущаются между собой.

Я начинаю проталкиваться сквозь толпу. Если скачки закончены, то я должна вернуться прежде, чем обнаружат, что я ушла.

— Порядок, я говорю! — рявкает Инквизитор.

Я замираю на месте. Все выходы с площади перекрывают Инквизиторы. Один из них отзывает герольда в сторону, говорит ему что-то, чего не слышит толпа, а затем, к моему удивлению, приказывает двум другим Инквизиторам снять Джемму с ее жеребца. Остальные наездники поспешно присоединяются к народу. Толпа затихает, когда еще один Инквизитор выезжает на коне на середину площади. Он поднимает руки, требуя тишины.

— Леди и джентльмены, — начинает он, — я поздравляю Зеленый квартал и их мальфетто с эффектной победой.

Джемма неловко переминается с ноги на ногу, стоя в одиночестве и теперь явно чувствуя себя неуютно под всеобщим вниманием.

Мне нужно выбираться отсюда. Сейчас же.

— Однако я принес новости из дворца. Его Величество приказал не допускать более мальфетто на Турнир Штормов.

Красный и Синий кварталы взрываются восторгом, в то время как Зеленый разражается гневными криками. Джемма напрягается.

Я тяжело сглатываю. Меня накрывает чувство вины. Это я натворила.

Герольд растерянно обменивается словами с Инквизиторами. Потом обходит всех наездников, забирает у них зеленые ленты и протягивает им взамен красные, признавая тем самым победителем того, кто пришел к финишу вторым. Зеленый квартал возмущенно ярится. Кто-то в толпе уже затеял драку.

Я смотрю на одинокую фигурку Джеммы, растерянную и беспомощную, и на секунду она напоминает мне о сестре. Инквизиторы держат ее на дорожке, в стороне от всех, словно боятся, что она придет в бешенство и устроит сцену. Герольд протягивает ей красную ленту. Я так сильно вцепляюсь пальцами в шелк своего платья, что, клянусь, ногти через ткань раздирают кожу на ладонях. В воздухе посверкивают нити энергии — отблески людской и моей растущей ярости. Кончики пальцев покалывает от возрастающей во мне силы. В толпе то и дело появляется и исчезает призрак моего отца. Он скользит между людьми, не отводя от меня глаз, усмехаясь.

Щеки Джеммы вспыхивают. Над площадью воцаряется тишина. Один из Инквизиторов повязывает красную ленту на ее правое предплечье. Джемма стоит, опустив глаза и прикусив губу. Обернув ленту три раза вокруг ее руки, Инквизитор так ожесточенно завязывает узел, что Джемма охает и морщится.

— Сэр Барра из Красного квартала! — объявляет герольд, и победитель вскидывает вверх руки.

Джемма не поднимает глаз.

«Уходи оттуда», — молча молю я ее, жалея, что она не может меня услышать. Площадь затягивает миллион энергетических нитей.

Кто-то из толпы вдруг бросает в голову Инквизитора камень.

Инквизитор успевает отбить его мечом, и тот, звякнув о металл, падает на землю, не причинив ему не малейшего вреда. Инквизитор обшаривает взглядом толпу, ища виновника, но видит лишь море потрясенных лиц, притихших и побледневших. Я напрягаюсь вместе со всеми. В Далии подобное карается смертью.

Инквизитор кивает своим соратникам, и Джемма протестующе вскрикивает, когда они заставляют ее встать на колени. У толпы вырывается вздох. Даже на лицах смутьянов, тех, кто ранее так свободно оскорблял Джемму, сейчас отражается неуверенность. К моему стыду вместо ужаса я ощущаю расцветающее в груди возбуждение, кончики пальцев вновь начинает покалывать. Тьма внутри меня — поднимающаяся буря, черная, как небеса над головой. Она наполняет все закоулки моего сознания, и от напряжения внутри меня натягиваются энергетические нити. Элита, должно быть, готова уже что-нибудь предпринять. Они же должны спасти Джемму? Да? Рафаэль сказал, что от страха Джемма теряет всю свою силу.

— Возможно, сегодняшним зрителям требуется жесткое напоминание о правилах поведения, — гневно выплевывает Инквизитор. Он прижимает лезвие меча к шее Джеммы, и на ее коже выступает кровь.

Где ты, Энцо?

Я не могу больше сдерживаться. Я должна что-то предпринять. Не задумываясь, я тянусь сознанием к нитям энергии внутри меня. Мне дается это легко и просто, и я ощущаю восторг. Тут всё пронизано напряжением, злостью, мерзкими, темными чувствами. В голове всплывают слова Рафаэля. Я сосредотачиваю свое внимание на определенных нитях и тяну за них, прекрасно зная, что хочу сделать. Нити упрямятся, не желая повиноваться, но я подчиняю их своей воле.

На крышах домов поднимаются силуэты-тени.

У меня на лбу выступают капельки пота, но я не позволяю себе потерять концентрацию. Я с трудом удерживаю нити — их так много! Сжав зубы, я заставляю силуэты сменить форму. И они впервые слушаются меня. Десятки их, приняв облик Элиты — темные капюшоны, серебристые маски, — приседают на крышах молчаливыми стражами, черными на фоне грозового неба. Я удерживаю их там, прерывисто дыша. Такое чувство, будто я часами бежала. Некоторые из силуэтов подрагивают, едва способные сохранять форму. «Держитесь». Тени обретают устойчивость. У меня дыхание перехватывает от их вида — настолько натуральными они кажутся.

Инквизиторы смотрят на крыши. От шеи Джеммы убирают меч.

— Элита! — восклицают несколько человек в толпе, указывая на мои иллюзии. — Они здесь!

Люди разражаются криками. Лошади испуганно пятятся. Джемма с широко распахнутыми глазами вскакивает на ноги и, воспользовавшись переполохом, скрывается в толпе. Тьма вихрится во мне, пьяня и дурманя, и я принимаю ее, позволяя заполнить меня изнутри как чернилами. Такая власть над всеми этими людьми! Это восхитительно.

Но я не в силах долго удерживать иллюзии. Силуэты рассеиваются, как только я отвожу их назад, пряча из вида. Вместе с остальными я принимаюсь отчаянно выбираться с площади. На смену внезапной браваде приходит злость на саму себя. Теперь Энцо точно узнает, что я здесь была… и может выяснить, для чего я на самом деле вышла на улицы города. Они могут обнаружить, что я встречалась с Тереном и что рассказала ему о них. Меня подташнивает. Нужно скорее вернуться во дворец.

Толпа пытается покинуть площадь. Инквизиторы перекрывают выходы, но нас слишком много, а их — недостаточно. Я держусь ближе к стенам зданий. Вокруг меня хаос из цветных одежд, лиц в масках и чужого страха. В воздухе мерцают нити энергии.

Затем вдруг грудь Инквизитора пронзает прилетевшая откуда-то стрела. Она с такой силой пробивает его, что опрокидывает с седла. Находившиеся рядом с ним люди крича разбегаются. За первой стрелой летит вторая и третья. Внимание Инквизиторов теперь занимают невидимые нападающие, и люди наконец прорываются через перегороженные ими участки и убегают прочь с площади. Я вижу кровь. Сердце гулко бьется в груди.

Здесь Элита.

Я вместе со всеми, спотыкаясь, оставляю площадь. За спиной слышны крики Инквизиторов, призывающих к порядку. Судя по звукам, они уже начали арестовывать разбегающийся народ. Я прибавляю ходу. По венам текут потоки неослабевающей энергии, подпитывая меня, хоть я и пытаюсь игнорировать наполняющую меня силу. Несмотря ни на что я ощущаю странный восторг.

Я создала весь этот хаос.

До дворца я добираюсь вся в поту, запыхавшись. Обогнув угол, оказываюсь у торцевой стены, выходящей на узкою улочку. Я забираюсь на нее по плющу и спрыгиваю с другой стороны. Падаю во дворе, поднимаюсь, отряхиваю с рук грязь и отворяю боковую калитку, ведущую внутрь. Наконец я достигаю тайной стены. Толкаю ее, вхожу и спешу в свою комнату. «Ну вот. Я успела вернуться раньше остальных». Я направляюсь к себе, но…

Кто-то уже ждет меня в коридоре. Энцо.

От неожиданности у меня екает сердце. Надежда на то, что мне удастся избежать гнева принца, тает при взгляде на его лицо. Его глаза пылают, красные вкрапления в них горят ярче обычного.

— Ты должна была оставаться здесь, — произносит он пугающе спокойным тоном. — Почему ты ушла?

К горлу подкатывает паника. Он знает.

Что-то движется за его спиной. Глянув поверх его плеча, я вижу Шагающую по ветру, без маски. Чуть дальше, скрестив руки на груди, прислонился к стене Паук. На его лице написано самодовольство. Он ждет не дождется, когда меня накажут.

— Смотрите-ка, — насмехается он, — овечка попала в беду.

Пытаясь не отвлекаться на него, я думаю, что ответить Энцо. Что угодно, лишь бы защитить себя.

— Я… я хотела помочь…

— Ты устроила бедлам, — прерывает меня Паук. — Ты хоть когда-нибудь задумывалась о том, что может случиться, потеряй ты контроль над своей силой?

— Я заступилась за Джемму, — внезапно злюсь я. — Я не собиралась оставаться в стороне и смотреть на то, как ее убивают.

Паук кривит губы.

— Может, пора научить твой прелестный ротик держать слова за зубами?

— Не зли меня, — ровно отвечаю я. — Если не хочешь пострадать. — Я даже не знаю, откуда взялись эти слова. Они срываются с губ прежде, чем я успеваю себя остановить.

Энцо качает головой, заставляя нас обоих замолчать.

— Данте, — говорит он, даже не бросив взгляда через плечо. У меня уходит целая секунда на того, чтобы осознать — принц открыл мне настоящее имя Паука. — Ты свободен.

Лицо парня выдает потрясение — то ли он не может поверить в то, что Энцо назвал его имя передо мной, то ли в то, что принц его отсылает, то ли в то и другое разом.

— Ты позволишь этой девчонке вести себя, как ей вздумается? — вскидывается он. — Из-за нее мог погибнуть кто-то из нас. Она могла провалить всю нашу миссию!

— Нашу миссию провалили Инквизиторы, — прерывает его Энцо. Он не сводит с меня глаз, и я ощущаю в сердце уже знакомый трепет. — Ты свободен. Не заставляй меня повторяться.

Данте еще мгновение мешкает, затем отрывается от стены.

— Я бы на твоем месте поостерегся, овечка, — бросает он, прежде чем уйти.

Поглядев ему вслед, Шагающая по ветру пожимает плечами и обводит меня подозрительным взглядом.

— Теперь что, Жнец? — спрашивает она. — Будем готовить новый план для Турнира?

— В этом нет нужды.

Она фыркает.

— Они дисквалифицировали Джемму. Она не сможет приблизиться к королю и королеве, если не будет участвовать в скачках.

Энцо смотрит на меня так пристально и напряженно, что мои щеки покрываются румянцем.

— Сможет, если изменить ей внешность.

Я моргаю. Голова идет кругом от того, что мне открывают. Сначала настоящее имя Паука. Теперь это. Принц что… доволен мной? Он готов посвятить меня в планы общества «Кинжала»? Если потренироваться, я смогу изменить облик Джеммы. Я могу изменить облик любого из них, чтобы они приняли участие в скачках.

Энцо подходит ко мне почти вплотную. Исходящий от него жар обжигает кожу сквозь ткань платья. Протянув руку, принц прикасается к застежке, скрепляющей плащ на моей шее. Металл раскаляется добела. Опустив взгляд, я вижу на плаще опаленные и разошедшиеся нити. У меня от страха сжимается горло.

— Ты хочешь быстрее всему научиться? — спрашивает Энцо.

Я поднимаю подбородок, стараясь не выдать своего страха.

— Да.

Он секунду молчит, затем убирает руку от моей застежки, и расплавленный металл мгновенно остывает. Я поражена тем, что на моей коже не осталось ожога. Подняв взгляд на Энцо, я замечаю в его глазах искру какого-то чувства… чувства, от которого по моему телу разливается покалывающее тепло.

— Значит, так тому и быть, — отвечает принц.

Мое сердце подпрыгивает.

— Но предупреждаю тебя, Аделина. Данте прав. Есть грань, которую нельзя пересекать. — Его глаза сужаются. Он складывает руки за спиной. — Не вздумай больше подвергать мою Элиту опасности.

Его слова, в которых он отделяет меня от остальных, ранят меня. Но ведь так и есть. Я не с ними. Я предательница и шпионка. К тому же, что, если я поступила опрометчиво, применив свою силу? Если бы меня не было на площади, другие из Элиты, вероятно, защитили бы Джемму, а они-то уж точно умелее меня. Что, если Джемма пострадала из-за моего неразумного вмешательства, потому что я сама не знала что творю? Что, если Инквизиторы обвинят ее в появлении на крышах Элиты?

Что, если меня видел там Терен?

— Простите, — тихо говорю я, опустив глаза и надеясь, что по моему голосу невозможно понять, за что именно я извиняюсь.

Энцо ничем не показывает, что принял мое извинение. Его пронзительный взгляд, кажется, вот-вот прожжет мою кожу.

— Это был последний раз, когда ты ослушалась меня.

Он произносит это так уверенно и спокойно, что я с ужасом понимаю — Энцо действительно имеет в виду то, что говорит. Если он узнает о Терене, то на самом деле меня убьет.

— Завтра, — жестко и отрывисто продолжает он. — Приходи в грот на рассвете. Посмотрим, как быстро ты сможешь учиться. — Он отводит от меня взгляд, делает шаг в сторону и уходит.

Шагающая по ветру ненадолго задерживается. Скупо улыбнувшись, она слегка толкает меня локтем в бок и протягивает руку:

— Лусента, — представляется она.

Я пожимаю ее руку, не уверенная в том, что сказать в ответ. Разрушен еще один барьер между мной и Элитой. Не знаю, радоваться мне этому или чувствовать вину.

— Кстати, он таким образом выразил тебе благодарность, — добавляет Шагающая прежде, чем отвернуться. — Мои поздравления. Он сам тебя будет обучать.