Мои неотразимые гадюки. Книга 2

Глава 2

Ничто так не вдохновляет мужчину, как финишная ленточка,

за которой раздают призы

В прошлой жизни Дон вполне искренно полагал, будто изучил свою гадскую, но благородную натуру. Тогда он с полным правом человека учёного ожидал от себя чего-то большего. А вот теперь, заимев натурально гадскую начинку, уже не был так уверен насчёт натуры в целом. В смысле учёности он поднаторел, но границы «чего-то большего» неожиданно обидно сузились. Ему даже в голову не приходило нечто, хоть отдалённо связанное с самосовершенствованием. Всё одно и то же: куда бы спрятаться от действительности, и как бы оттуда не вылазить до конца своих дней.

И с благородством беда. Одна половина ещё помнит, что это за штука. Ориентируется на неё, пользуется при каждом удобном случае. А второй до балды само понятие, ибо ею рулит исключительно польза. В прошлой жизни Дон точно знал, что использовать женщин в корыстных целях не по-мужски. Дешевка и всё – без комментариев. А в нынешней шкуре он почти разучился их не использовать – посетовал гад, разглядывая спутницу.

Унара спала, вольно раскинувшись на толстой пёстрой перине, под которой лежал толстый пёстрый ковёр. Над ней под заливистый смех ветра трепетал полог шатра. Почти так он и обещал своей несостоявшейся убийце. Не выгорело с завистливыми взглядами солнца – оно ещё только выскребалось из-за горизонта. Что поделаешь: не самый великий облом в её жизни. Самый лежал рядом с ней: приличный такой тесак, которым можно отрубить ляжку Бирюку – не то, что располовинить шею приговорённого юнца.

Бедняжка за последние три – из пяти – дня путешествия то и дело тискала своё оружие под прикрытием тряпки, покрывающей её возок. Всё репетировала – Дону стоило труда не оборжаться. Каждый вечер – в эти три памятных дня – леди Макбет местного разлива укладывала тесак под перину. Затем вываливала на жертву потоки изнуряющего секса, чтоб наверняка. Жертва, едва кончив, отключалась, и тогда… Унара валилась рядом в молниеносном мёртвом сне. Утром она давилась ласковыми эпитетами и деланым озорством. Липла к Дону со всякими нежностями, задыхаясь от раздражения. И весь день прыгала в возке, как на иголках, дожидаясь следующей ночи с её шансом разбогатеть.

– Жаль, что я не увижу твоего пробуждения, – посетовал Дон, поцеловав неудачницу в лоб, и поднялся с их ложа любви: – Нет, я только «за». Представляю себе твою рожу. Но мой «системник» уже охрип, облаивая своего безответственного манипулятора. Требует, гадёныш, вернуть ему его щупов. Моих неотразимых во всех отношениях гадюк. Признаться, я и сам по ним соскучился, – бурчал он, топая к Бирюку. – Но, ещё больше боюсь того, чего они могли тут натворить. Мозгов-то нет. Да, старина? – апеллировал он к задумчиво жующему першерону.

Бирюк покосился на него и отвернулся с видом человека, не желающего встревать в чужие семейные дела.

– Как я тебя понимаю, – вздохнул Дон, подтягивая подпругу на этом кашалоте. – Мне и самому не в кайф такие вещи. Но, ты ж пойми меня правильно. Как манипулятор манипулятора. У тебя на шее один придурок. Да и тот мужик. А на моей шее три бабы! Представляешь?

Флегму этого бегемота с мордой философа не растрясло бы даже землетрясением. Беседы не получилось. Пришлось молча вскарабкаться на своего Буцефала и потрусить дальше, к городу, который Унара обещала увидеть за следующим холмом.

Город там был. Нормальный среднестатистический: в центе цитадель правителя, затем привилегированные кварталы внутри городской стены и выкидыши трущоб снаружи. Впрочем – как и везде в этом мире – Дон грешил на то, что привычно обзывал трущобами. Скорей дачные посёлки с домишками, лишёнными шести соток, но ухоженными.

Вот среди них манипулятор и нашёл первый след своих сдавшихся в плен гадючек. Случайно. Остановился в придорожной забегаловке напоить Бирюка. Ну, и наскоро подкрепиться, чем бог послал. Но прежде обеда бог послал ему симпапусечку служаночку лет пятнадцати. Он ещё не успел домурлыкать девчонке комплимент, как блок идентификации считал с её памяти метку щупа. Лэйру конвоировали мимо неё несколько дней назад. Кормить дорогостоящих невест в такой дыре, естественно, никто не собирался. Но бывшая бизнес леди на раз считывала людскую натуру с попаданием «семь из десяти». И сделала закономерный вывод: паталогически любопытная девчонка почти наверняка выскочит поглазеть на красавчика манипулятора.

А Дон не станет отсвечивать в дорогих заведениях столицы этого округа. Так что – бог даст – их пути сойдутся в одной точке. И стабилизатор системы считает из памяти закодированной клиентки щупа, что «Вася тут был». Проблема в одном: как? Инфу из женщины можно вытряхивать грубо, что в этом мире неприемлемо: прибьют. Особенно залётного чужака. Можно обольстить её смазливой физиономией, сладкими речами и томными посулами – долго и не всегда продуктивно. Поскольку прямыми вопросами в такой ситуации особо не поразбрасываешься. Какой же дурак будет орать на весь свет, что ему есть дело до украденных на востоке невест?

По счастью, у манипулятора есть дополнительные рычаги воздействия. И подведя Бирюка к добросовестно наполненной конской поилке, Дон поднажал на мозги девчонки. Слегка, чтобы она не застряла рядом с ним фарфоровой куклой. Хоть немного бы шевелилась в процессе блиц опроса. Пустой номер: его проникновение – вкупе с нажимом – превратило подопытную в статую с распахнутыми глазками и открытым ртом. Хорошо ещё круп Бирюка прикрывал её от дверей забегаловки. Однако следовало поторопиться.

– Где ты видела эту девушку? – транслировал манипулятор изображение Лэйры в её головку.

– Здесь, – безжизненно промямлила статуя.

– Проезжала мимо?

– Да.

Развёрнутых описаний от зомби не добиться. А выколачивать каждую деталь – понадобится минимум час.

– Кто её вёз?

– Господин Маляса.

– Ты его знаешь?

– Да.

– Чем занимается?

– Сватовством.

– Где живёт? – решил форсировать события Дон.

«Ищейка» настучала, что из забегаловки вот-вот покажется мужик. А «эрудит» с вероятностью до восьмидесяти восьми процентов установил, что мужик в поиске девчонки.

– В поместье, – продолжала тупить кукла.

– Где поместье?

– Рядом с Аркаташем.

Всё, достаточно – решил Дон, и девчонка ожила, растерянно лупая глазками.

– О чём задумалась, моя прелесть? – игриво подмигнул ей манипулятор. – Такая серьёзная стала. Это не тебя там ищут? – кивнул он в сторону забегаловки и поклонился возникшему в дверях старику: – Доброго вам дня, почтенный.

– Доброго! – буркнул старик и нахмурился: – Чего вы там?

– Да вот, интересуюсь у вашей милой…

– Внучки, – ещё больше насупился дед.

– Интересуюсь у вашей милой внучки по поводу припасов в дорогу. Найдётся что-то готовое, что можно кинуть в мешок путника?

– Сколько? – моментально встал на деловые рельсы старик.

– Ну, дня на три. Чтоб до столицы хватило.

– На этом до Аркаташа за три дня не добраться, – критически осмотрел дедок лакающего воду Бирюка. – Дней пять.

– А я потороплюсь.

– Ну-ну, – скептически хмыкнул старик и шикнул на внучку: – Брысь в дом!

Зардевшись, девчонка сиганула мимо обольстителтного красавчика. А старик перешёл к делу:

– Припас на три дня найдётся. Сейчас соберём. Обедать-то будешь?

– Не, в дороге пожую, – легкомысленно отмахнулся Дон.

– Ну-ну, – повторил старик и развернулся: – Жди.

– Сколько с меня?! – спохватился Дон, залезая в поясной кошель.

– Двадцать ресов! – заявил дед непререкаемым тоном и скрылся в забегаловке.

Ячменя в дорогу он не предложил – прикинул Дон, заворачивая Бирюка от поилки в сторону кормушки. Значит, для него вполне естественно, что в дороге коня можно прокормить без проблем. Восточные земли Империи заселены густо – отсюда она, собственно, и начиналась. Армы давным-давно распугали тут всё зверьё, отчего на дорогах сплошная благодать. Это западные земли Империи сплошная задница, где жизнь людей ещё паршивей, чем в джунглях восточных цээратов. А здесь и от джунглей-то мало что осталось: всё распахали и обжили. Так что его Буцефал с голоду не опухнет – размышлял Дон под чинное хрупанье и благостное сопение.

Вскоре хозяин забегаловки притащил солидную суму, набитую почти под завязку. Дон выдал ему серебро за неё и за трапезу Бирюка – сменялся со спящей Унарой на золото. По курсу, без обмана. Выгреб весь её серебряный запас, ибо свой они с девчонками давно порастратили в дороге. А в северных деревеньках да на хуторах и одного золотого не разменять – разве только на весь тамошний коллективный денежный запас.

Бирюк с невыразимо тяжким вздохом принял своего бессердечного хозяина на спину и потрусил в обход города.

– Ничего, – проворчал Дон, сооружая себе бутерброд из свежего хлеба, зелени и отменно зажаренной козлятины. – Уберёмся отсюда, залезем в лесок и станем отдыхать до самой ночи. Мы с тобой ночные животные, чтобы ты там о себе не думал. Нам дневной свет вреден.

Бирюк лишь раздражённо фыркал, думая о хозяине всякие грубости. Но, когда город скрылся из глаз, а Дон завернул в обещанный лесок, он подобрел. Не стал выпендриваться, позволив снять с себя поклажу без уговоров и ругани. Немного осмотрелся и занялся жидковатой травкой меж деревьев. Привязывать его не приходилось: бывший хозяин рекомендовал Бирюка, как разумного последовательного приверженца своего источника зерна. И першерон вполне оправдывал эти рекомендации: ни разу ни на одной ночёвке не убрёл дальше ста метров.

Ночь прошла спокойно. Бирюк задумчиво трусил по тракту в одном темпе, а Дон скучал. Два философа на ночной дороге являли собой пример гармоничных отношений между разномастными. Конь словно бы забыл, что у него к спине что-то прилипло. А всадник будто бы потерял чувство реальности, то и дело, клюя носом. Природу не обманешь: положено тебе бодрствовать при свете, так исполняй. А ночью – как бы ни выдрыхся днём – всё равно потянет в сон. Ну, если, конечно, верхом едешь ты, а не на тебе.

Перед рассветом они состыковались с крайним домом симпатичного внешне богатого села. Хозяева уже поднялись, не ведая, какое счастье им нынче привалит. Цена за овёс была грабительской: Дон в этом не шарил, но на морде мужика всё было написано прописными буквами. Они разошлись довольные друг другом: один прибылью, второй сэкономленным временем и сохранением инкогнито. В селе же без вариантов: стоит туда сунуться, и твоя персона резко набирает популярность. Вот, всем сразу есть до тебя дело. Верней, до твоей мошны, ибо поселения на тракте изначально создаются, дабы обирать проезжающих. Этакий круглогодичный курорт, где каждый курортник просто обязан внести свою лепту в благосостояние хозяев.

С селянами разъехались, а вот от сюрпризов увернуться не удалось. Как ни странно, ещё пару часов на дороге не наблюдалось движения. Почуяв первых встречных, манипулятор свернул в придорожную рощицу с собственным родником. Судя по вытоптанной вокруг него земле, местная достопримечательность, так что покоя не дождёшься. Бирюк напился и покорно потащился вслед за хозяином – тот с умным видом брёл меж деревьев в поисках убежища. И, возможно, набрёл бы на подходящее, если бы «эрудит» не идентифицировал одну знакомую персону в кавалькаде всадников, остановившихся у родника.

– Вот же упёртая баба, – проворчал Дон, привязывая обалдевшего от такой несправедливости Бирюка к дереву. – А мы-то с тобой ещё в благородство играли. Нужно было прикончить заразу, чтоб под ногами не путалась. Возись с ней теперь. А ты заткнись! – потребовал он у фыркающего першерона. – Иначе насилие применю. Стой здесь и жди. Я их быстренько шугану, и поедем дальше. Тупая была затея терять почти целый день.

Мысленно продолжая нудить, Дон потопал обратно к роднику. Там как раз поили коней шестеро всадников: пять мужиков бандитской наружности и неотвязчивая охотница за его имуществом.

– А может, он где свернул? – бухтел широкоплечий мужик с внешними признаками профессионального вояки. – В том селе-то его не видали. Не проезжал. А там и ночью своего не упустят. У Ршиты трактир круглые сутки не закрывается.

– А он точно в столицу двинул? – засомневался его коллега с длинными грязными патлами, собранными в хвост. – Унара, он чего тебе сказал? Ты ничего не напутала?

– Куда ему ещё деваться? – стервозным голоском осведомилась неугомонная фурия. – Мальчик холёный из богатеев. И не торгового сословия. Говорит, как по писаному. Такой в селе мигом закиснет. Ему и у нас-то было скучно до одури.

– Чего ж скучно-то? – ехидно осведомился какой-то шутник. – С тобой-то, поди, не заскучаешь.

– Заткни пасть! – прошипела прекрасная трактирщица.

– Заткнитесь оба! – рявкнул широкоплечий, обозначив своё главенство в шайке. – Значит, так. Ещё немного пройдёмся трактом. Если не нагоним его до полудня, стало быть, он засел где-то в округе. Для першерона и так слишком резво выходит. Не мог он так далеко уйти.

«Барбос» вздыбил шерсть на загривке и потребовал немедленных военных действий по защите внутренностей манипулятора. «Системник» ему подтявкивал, а «эрудит» тихо гундел, просчитывая варианты. Дон даже устыдился того, что его собственные мыслительные процессы пробуксовывали, натыкаясь на здравые резоны обладателя конечностей. Которым, между прочим, предстоит заметать следы этой авантюры. Копать землю, таскать тела, закапывать. А лошадей куда? Просто турнуть прочь?

Ну, и где логика? Кони вернутся домой – есть у них такая неоднозначная привычка. Все сразу всё поймут и затеют расследование. Если Унара или кто-то из её сообщников хоть словечком обмолвились о богатом чужаке, возможны варианты. В том числе и тот – самый интересный – при котором Дон притащит к девчонкам на хвосте проблему.

Нет, понятно, что пускать дело на самотёк тоже не вариант. Подари им жизнь, и эти клещи-экспроприаторы не отцепятся. Хитровывернутый мозг бывшего студента уже породил намётки шикарного плана. Одна беда: для его осуществления требовалось участие третьей стороны. Любой – манипулятор придаст ей необходимые кондиции. Но, как назло, именно в это время тракт был пуст: хоть бы одна сволочь нарисовалась! И что? Настряпать из этих деятелей зомби и складировать их в кустах до часа икс?

И тут ему повезло в третий раз – опасная, однако, тенденция. Как бы после не зарядило невезение, сохраняя баланс. Тем не менее, оно явилось – грех не воспользоваться. С той стороны, откуда они все явились, к месту событий приближался торговый обоз. Пока ещё не видно, но «ищейка» уверенно насчитала восемь возов и приблизительно два десятка человек. Обоз, понятно, не паровоз: тащится неторопливо, наплевав на расписание движения и перевод стрелок. Зато время прибытия почти известно – рассуждал Дон, выползая к роднику, вокруг которого изваял шесть статуй

– Тебе идёт, – сделал он комплимент Унаре, замершей в позе «руки в боки». – В этих мужских штанцах при короткой куртейке твоя задница выгодно отличается от прочих задниц в твоей компании. Вроде, недавно расстались, а меня уже прошибает ностальгией. О, моя прекрасная трактирщица! Чего ж ты так паршиво использовала второй шанс? А я ведь ради тебя выдержал яростный спор с самим собой. И победил, убедив себя не убивать беззащитную женщину. Неблагодарность женщину не красит. Запомни на будущее. Хотя, о чём это я?

Так он трындел примерно с час, маясь от безделья в окружении скульптурной группы с единственным приятным лицом. Наконец, обоз почти дотащился до того места, где в жизни обозников намечалось маленькое приключеньице. «Эрудит» уже идентифицировал среди обозников полтора десятка воинов – подходяще для качественной победы с двойным численным преимуществом. «Барбос» неспешно и аккуратно внедрял в головы статуй новые установки. Закончив, он доложил Дону об окончании подготовительных процедур и дал ключ на старт. Все шесть зомби – включая грудастую амазонку – вытащили из ножен сабли и молча выбросились из рощи на тракт.

Противник клювом не щёлкал – «барбос» прошёлся по его головам лёгким дуновением неопознаваемой тревоги. Называется предчувствием: вопросов к ней куча, ответов пока нет, но сабли уже взяты наголо. На этот раз предчувствие недолго мурыжило свои жертвы: охрана обоза почти с облегчением встретила несущихся на неё немых придурков. Мозг каждого зомби сидел на поводке в лапах «барбоса», который беспрестанно тявкал: фас, фас, фас! Дистанция атаки была слишком коротка, чтобы защитники обоза сообразили, что здесь что-то не так. А поскольку нападающие неприкрыто и резво демонстрировали свои намерения – не слишком блистая в защите – их вырезали в два счёта.

Пытались пощадить Унару – в башке-то у каждого царит предубеждение насчёт членовредительства бабам. Но бдительный «барбос» чётко толкнул авантюристку на выставленную вперёд саблю. Всей грудью, хотя и не смертельно. Обалдевший страж так и не понял, что умерла она не от железа. Блок идентификации протестировал головы шестёрки сумасшедших – по оценке обозников – уродов. Обнаружил в одной из них жизнь и оперативно с ней покончил.

Дон тяжко вздохнул. На душе было муторно. Он всеми силами пытался подарить жизнь той, что так и не смогла оценить его тайного подарка. В его башке довольны все, кроме него. Он развернулся и потащился к Бирюку, кляня судьбу, на чём свет стоит. Его благие намерения пошли всё на те же дорожные работы, призванные облегчить дорогу в ад. Что за несправедливость? Плохие ребята сдохли и не чешутся, а у него – персонажа везде положительного – душевные муки… Ну, во всяком случае, в душе неприятно свербит.

Полбутыли вина слегка сгладили впечатление от сегодняшнего дня. Да и блок защиты системы расстарался, вышибая клином клин: давай, пошевеливайся, в дорогу. Ап-ап-ап! Пришлось пройти всю рощицу насквозь, чтобы не вылезать на тракт вблизи места кровавых событий. За его спиной слышались голоса обозной стражи, решившей прошманать лесок на предмет сообщников чокнутых разбойников. А заодно прибрать к рукам их лошадей – между прочим, весьма недешёвых степняков в отличном состоянии.

Путешествие приобрело более комфортные формы. За три дня манипулятору ни разу не пришлось исполнять свои охранные функции: никому не было дела до них с Бирюком. Лишь на четвёртый день на границе столичного округа к Дону – на законных основаниях – прицепилась стража. Кто, куда, откуда? Цветистые речи молодого интеллигентного красавчика убедили стражников поставить ему самостоятельный диагноз: студент из колледжа будущих жрецов. Не пришлось даже напрягаться: боги тут на всех одни. У болтуна не потребовали предъявить бляху местного учебного заведения – и без того всех задрал в рекордные пару минут. Так что утром шестого дня Дон с Бирюком въехали в столицу Империи весьма довольные собой и благоволением свыше.

Торговца невестами Малясу в столице не знали только ворота и столбы. Дон в два счёта узнал место расположения его виллы за чертой города. Буквально в паре шагов. Оставалось дойти и войти. Он притормозил коня у постоялого двора, торчавшего сразу за столичными воротами, и сполз на землю. Задница отнималась, ноги противно дрожали. Бирюк смотрел на своего наездника с философской издёвкой бывалого старшины, перед которым отжимается призывник-ботан.

– Свинья ты, – горько вздохнул Дон, потирая задницу. – Ни капли сочувствия. Вот возьму, и продам тебя в рабство на сельхозработы. Тогда-то научишься ценить мою доброту и непыльную работу.

Бирюк презрительно фыркнул и покосился на ворота постоялого двора, откуда тянуло прельстительными запахами. Ничто так не вдохновляет мужчину, как финишная ленточка, за которой раздают призы. Пусть и ненадолго: до следующего старта с новыми наградами.

– Ладно, живи, – буркнул Дон, потянув за повод. – Сейчас определим тебя на постой. Закажем самый шикарный номер в конюшне. Будешь кататься, как сыр в масле. Только девочек не обещаю, ибо ты у нас монах. А я возьму такси и двину к своим девчонкам. С рюкзаками. Пусть сами своё барахло таскают. А то нашли себе бесплатного ишака.

На этот раз Бирюк фыркнул весело, от души.