Могучая крепость

I. Городской особняк сэра Корина Гарвея и Королевский Дворец, Город Менчир, Княжество Корисанд

.I.

Городской особняк сэра Корина Гарвея и Королевский Дворец, Город Менчир, Княжество Корисанд

Сэр Корин Гарвей вошёл в свой кабинет со стаканом чизхольмского виски и направился к своему столу. Свободной рукой он прикрутил фитиль масляной лампы, которую один из слуг зажёг ранее вечером, и почти поставил виски на стол, но затем резко остановился.

На его столе лежал конверт. Он не оставлял его там; на самом деле, он никогда не видел его раньше. С другой стороны, он узнал почерк. Этот почерк он уже раньше видел.

«Что ж, — подумал он через мгновение, — по крайней мере, на этот раз нет разбитого стекла».

Он поставил наконец виски и сел. Ещё несколько секунд он смотрел на конверт, а затем пожал плечами и взял его в руки.

Как и в прошлый раз, в нём было несколько листов бумаги, но вместо пары нарисованных от руки карт, которые сопровождали первое письмо, там было три. На этот раз не о тайных комнатах в монастырях, а о городе Телифа в графстве Штормовой Крепости. Одна из них представляла собой точно аннотированную карту улиц с указанием имён и адресов. Некоторые имена он уже знал; о других он никогда не слышал, но подозревал, что, когда дойдёт до конца письма, он узнает, кто они такие. Вторая карта представляла собой схему Штормового Дома, резиденции графа Штормовой Крепости, помеченную аккуратными стрелками, указывающими на скрытые тайники с корреспонденцией и другими документальными свидетельствами, а одни маленькие апартаменты были помечены просто как «комнаты епископа-исполнителя». А вот третья…

Его глаза загорелись, когда он увидел склады и проследил за более аккуратными стрелками к местам, где хранились замаскированные ящики, доставленные в Корисанд через Зебедайю.

«Знаешь, сейджин Мерлин, я ведь на самом деле тебе не поверил, когда ты рассказал мне обо всём этом, — подумал он, потягивая виски, прежде чем начать читать само письмо. — О, я думаю, что я сделал это умом. Но в глубине души я никогда по-настоящему не верил, что действительно существует такая обширная сеть сейджинов, разбросанных по всему миру. Но, — он оглядел кабинет, посмотрев на закрытые и запертые стеклянные двери, ведущие в центральный сад, и думая о часовых вокруг своего городского особняка, — я не понимаю, кто ещё мог проникнуть сюда и оставить это для меня!»

Фыркнув от смеха, он сделал ещё глоток, а затем встал и направился обратно к двери кабинета. Открыв её, он посмотрел на часового снаружи.

— Мне нужно несколько посыльных, капрал.

— Конечно, сэр! Сколько именно?

— Ну, дай-ка подумать. Одного мне нужно послать сэру Чарльзу Дойлу, одного моему отцу, одного графу Тартаряну и одного генерал-наместнику Чермину. — Глаза капрала с каждым именем становились шире и шире, но он только кивнул, и Гарвей улыбнулся ему. — Передайте майору Нейклосу, что я приказал подобрать хороших, надёжных людей, про которых он знает, что они будут держать рот на замке. К тому времени, когда они смогут собраться здесь, у меня будут записки для них, которые нужно будет доставить. Да, и найди Яирмена Алстина. Я хочу, чтобы он был… и он захочет быть здесь тоже.

— Да, сэр! — сказал часовой и бросился бегом по коридору. Гарвей посмотрел ему вслед, затем подошёл и сел за свой стол, вытащил из ящика несколько листов канцелярской бумаги, обмакнул ручку и начал писать.

— Что всё это значит, Корин? — проворчал сэр Ризел Гарвей, входя в переговорную комнату. — Я только устроился на вечер, как твой человек постучал в парадную дверь!

— Я прошу прощения за беспокойство, отец, но кое-что случилось.

— Ты же знаешь, как я ненавижу эти слова, чёрт возьми! — проворчал граф Каменной Наковальни, направляясь к своему креслу за совещательным столом. — Это «кое-что» «всплывало» в самый неподходящий момент все последние два проклятых года!

Он плюхнулся на стул, откинулся на спинку и посмотрел на своего старшего сына и зеницу ока с удивительно скудной благосклонностью. Его августейший и доверенный собрат-советник, граф Тартарян, хмыкнул, и Каменная Наковальня обратил на него свой сердитый взгляд.

— Я полагаю, ты думаешь, это смешно? — требовательно спросил он раздражённым тоном, хотя, возможно, в его глазах была просто весёлая искорка. — Я случайно знаю, что ты всё равно обычно не ложишься спать допоздна, вместо того, чтобы ложиться спать в нормальное время. Ты, наверное, ещё даже не поужинал, когда до тебя дошла записка от этого молодого нахала!

— Конечно, нет, — успокоил его Тартарян. — Как тебе будет угодно, Ризел. А теперь, раз уж мы с этим разобрались, может быть, мы могли бы перейти к делу?

— Зануда, — пробормотал Каменная Наковальня, но тоже снова обратил своё внимание на сына. — Хорошо, Корин, — сказал он совсем другим тоном. — Что случилось?

— Я только что получил адресованную мне самому записку, отец, — ответил Гарвей. — Записку, которую, как предупреждал меня сейджин Мерлин, я, возможно, получу.

— А? — Каменная Наковальня сел прямее, а его глаза сузились.

— Ты уверен, что это действительно от одного из таинственных… помощников Мерлина, Корин? — Вопрос Тартаряна прозвучал немного насторожённо, но Гарвей не винил его.

— Я не понимаю, как кто-то, кроме другого сейджина, мог доставить её так, как она была доставлена. — Гарвей пожал плечами. — Она лежала на столе в моём запертом кабинете, когда я пришёл с обеда, милорд. А в этом кабинете достаточно секретных материалов, чтобы его охраняли днём и ночью. Но кто-то всё равно проник внутрь. Я не собираюсь говорить, что никто другой, кроме сейджина, не смог бы этого сделать, но это, безусловно, было бы трудно. И Чарльз, — он мотнул головой в сторону конца стола, где Чарльз Дойл изучал письмо, пока он говорил, — уверен, что всё, что он до сих пор видел, является подлинным. Вы знаете, что мы сами проводили небольшую проверку с тех пор, как сейджин Мерлин предупредил нас об этом его «Северном Комплоте». Мы не хотели опрокидывать тележки с картошкой или наступать на пятки кому-либо из… партнёров сейджина, поэтому мы не давили слишком сильно. Однако всё, что мы обнаружили, согласуется с этим письмом.

— Понятно. — Тартарян посмотрел на Каменную Наковальню. — Ризел?

— Если Корин и Чарльз считают, что это подлинник, то и я тоже. — Выражение лица Каменной Наковальни было таким мрачным, каким Тартарян его никогда не видел. — И, честно говоря, я так же рад это слышать. Я хочу взять этих ублюдков, Терил. Я очень хочу их заполучить.

Гарвей изучал выражение лица своего отца, поражаясь тому, как изменилось отношение Каменной Наковальни с тех пор, как он неохотно взял на себя роль регента отсутствующего князя Дейвина. Граф был ничуть не счастливее, чем раньше, от мысли о том, что его княжество было завоёвано иностранной державой, и как человек, командовавший армией князя Гектора, он продолжал воспринимать это завоевание как личную неудачу. В то же время, однако, было очевидно, что он искренне смирился с тем, что черисийские оккупанты делают всё возможное, чтобы творить репрессий не более, чем это было необходимо. А ещё Гарвей знал, хотя его отец и не хотел этого признавать, что Каменная Наковальня неохотно, против своей воли, сражаясь за каждый дюйм пути, пришёл к выводу, что Кайлеб Черисийский и Шарлиен Чизхольмская были лучшими правителями, чем Гектор.

«О, как он боролся с этим! — уныло подумал Гарвей. — Это действительно встало у него комом в горле. И, полагаю, я понимаю и это тоже. Они были двоюродными братьями, и здесь, дома, Гектор как минимум всегда старался не сильно натягивать вожжи. Но ты был слишком близок с ним, отец, так же? Ты знал, каким он был, когда дело доходило до «великой игры». Точно так же, как ты знал — так же хорошо, как и я, — кто на самом деле начал конфликт между Корисандом и Черис. И что это был не Хааральд, да?»

Даже сейчас сэр Корин Гарвей не испытывал искушения думать о своём отце как о черисийском стороннике. На самом деле, это был непостижимый уму концепт. Но, особенно после визита архиепископа Мейкела, Каменная Наковальня, по крайней мере, признал, что Черис пытается улучшить плохую ситуацию. И, как подозревал Гарвей, хотя граф возможно ещё не научился считать себя Черисийским подданным, он обнаружил, что гораздо более твёрдо согласен с доктриной Церкви Черис — и растущей поддержкой, которую эта доктрина находила среди Корисандийских Реформистов — чем он когда-либо ожидал.

«И это настоящая причина, по которой тебе нужны „эти ублюдки“, отец, — с нежностью подумал Гарвей. — Потому что ты не доверяешь им настолько, насколько можешь плюнуть против ветра. Потому что ты чертовски хорошо знаешь, что такие люди, как Скалистый Холм, Баркор и Зебедайя, не будут пытаться улучшить плохую ситуацию… если только они не смогут урвать что-нибудь для себя в процессе».

— В твоей записке говорилось, что ты информируешь генерал-наместника? — спросил его отец, и он кивнул.

— Да, отец. — Он слегка пожал плечами. — Во-первых, потому что это была моя обязанность сообщить ему, и, во-вторых, потому что я полагал, что вполне возможно, что он получит собственную записку. — Гарвей криво улыбнулся. — В сложившихся обстоятельствах это казалось самым разумным поступком. Кроме того, я сказал ему, что встречусь с вами и графом Тартаряном и что вы двое сообщите ему о решении Регентского Совета по этому вопросу.

— Тактичная натура, да? — заметил его отец, затем посмотрел на Тартаряна. — Ну, Терил, я не вижу, чего нам тут нужно много «решать», несмотря на усилия Корина пощадить наши чувства. И я так же не уверен, что вижу какую-либо причину для созыва всего Совета. Это явно подпадает под исполнительную власть Короны, которая в настоящее время возложена на меня как Регента. Кроме того, у нас есть — как только что отметил Корин — обязательство информировать Чермина и полностью сотрудничать с ним в этом вопросе. — Он поморщился. — Это связано со всеми теми клятвами, которые мы и Парламент принесли Кайлебу и Шарлиен. Ты согласен?

— С учётом того, что никто в Зионе или Храме никогда не примет эти клятвы как обязывающие, да, — мягко сказал Тартарян.

— Ха! — Каменная Наковальня презрительно фыркнул и покачал головой. — Конечно, они их не примут! Но правда в том, Терил, что я обнаружил, что я на самом деле теперь даже не пёрну ради этой чёртовой «Группы Четырёх». Во всей этой неразберихе в первую очередь виноват этот трахающий ящериц ублюдок Клинтан. И «Великий Инквизитор» он там или нет, если ему действительно есть дело то того, чего хочет Бог, то я долбанный харчонгский Великий Герцог!

Глаза Гарвея расширились. Несмотря на свои собственные более ранние мысли об отношении Каменной Наковальни к Церкви Черис, это было, по любым меркам, самое сильное заявление, которое его отец когда-либо делал о нынешнем руководстве Храма. И всё-таки, хотя он никогда не ожидал услышать этого, больше всего его удивило то, что он так мало удивился, когда эти слова на самом деле были произнесены.

Он посмотрел на Тартаряна и снова почувствовал небольшой приступ удивления, потому что Тартарян в этот момент улыбался Каменной Наковальне.

— Тебе потребовалось некоторое время, чтобы понять это, не так ли, Ризел?

— Его мать, — Каменная Наковальня ткнул большим пальцем в сторону своего сына, — всегда говорила, что я могу быть немного медлительным. Но вот что я тебе скажу, Терил, в аду будет холодный день, когда ты увидишь кого-то вроде Великого Викария Эрика или этого кровожадного мудака Клинтана, отправляющегося в такое место, как Корисанд. Ты думаешь, им есть дело до того, что с нами здесь происходит?

— Конечно, нет, — тихо сказал Тартарян. — Я никогда так не думал. С другой стороны, я так же никогда не думал, что есть какой-то способ это изменить.

— Ну, я тоже, на самом деле, — признался Каменная Наковальня. — И когда Кайлеб приплыл сюда из Старой Черис и натянул нам задницы до ушей, я тоже так не думал. Религиозная реформа? Драконье дерьмо! Старомодная имперская политика с новым оправданием — вот что это было, и я это знал. Я всё ещё не совсем готов отказаться от этой интерпретации, но…

— Но ведь есть ещё архиепископ Мейкел, не так ли? — закончил за него Тартарян тихим голосом, и Каменная Наковальня кивнул.

— Есть архиепископ Мейкел, и священники, такие как отец Тиман, а есть хладнокровные ублюдки, которые убивают священников, таких как отец Тиман. Ублюдки вроде Жаспера Клинтана, которые убивают детей и называют это «Божьей волей».

Мускулы на скулах Каменной Наковальни на мгновение напряглись, а затем он закрыл глаза, глубоко вздохнул и встряхнулся. Когда он снова открыл глаза, его челюстные мышцы снова расслабились, и он криво улыбнулся.

— Я не думаю, что Кайлеб Армак — это Архангел Лангхорн, вернувшийся во славе, но я действительно думаю, что он, в основном, хороший молодой человек, делающий всё, что в его силах, в чертовски запутанной ситуации. Молодой человек, который отказался просто сдаться и умереть, когда «Группа Четырёх» решила уничтожить его королевство. Я также думаю, что Клинтан и Инквизиция теперь показали своё истинное лицо. И я скажу тебе это прямо сейчас, Терил — я встану на сторону любого по эту сторону самой Шань-вэй, кто готов противостоять кому-то подобному.

II. Город Телифа, Телифская Бухта, Графство Штормовой Крепости, Княжество Корисанд

.II.

Город Телифа, Телифская Бухта, Графство Штормовой Крепости, Княжество Корисанд

В двух торговых галеонах, стоявших на якоре далеко от причалов города Телифа, не было ничего примечательного. Они прибыли порознь, с разницей в несколько часов, один под домашним флагом довольно сомнительного Менчирского торгового дома, а другой — чизхольмского реестра. Они встали на якорь в нескольких сотнях ярдов друг от друга, а затем продолжали игнорировать друг друга, ожидая своей очереди подойти к причалу или перевезти свой груз на берег лихтерами.

Ни один из них, похоже, особенно не спешил, поскольку их шкиперы не предприняли никаких особых усилий, чтобы организовать выгрузку своих грузов, но никого в Телифе это особенно не взволновало. На самом деле, никто в Телифе не обратил на них ни малейшего внимания, пока они стояли там на якоре, горстка людей двигалась по палубам, наблюдая, как темнота медленно опускается на залив. Тут и там на берегу начали вспыхивать огни — ничего похожего на освещение, которое можно было бы увидеть в Теллесберге, Черайасе, или даже Менчире, но, тем не менее, они сверкали, как выброшенные на берег звёзды. Сегодня вечером они казались ещё ярче, чем могли бы быть в другое время, поскольку так случилось, что не было луны.

В наступившей полной темноте, галеоны превратились в почти невидимые чёрные кляксы на фоне чуть более светлой воды. Над головой появились звёзды, на мгновение отразившись в маслянисто-гладкой зыби, но как только они появились, с востока начали надвигаться тучи.

«Это смешно, — подумал сэр Корин Гарвей, стоя на шканцах одного из этих галеонов и наблюдая, как набегающие облака неуклонно стирают звёзды. — Я думаю, я готов поверить в сейджинов, и полагаю — особенно после того, как послушал отца; поговорим о преобразованиях! — я могу согласиться с тем, что Бог на стороне архиепископа Мейкела. Но это не то же самое, что быть на стороне Кайлеба! И даже если бы это было так, как бы сейджин смог устроить такую ночь, как эта? Как будто Архангелы создали эту проклятую погоду по заказу!»

В данных обстоятельствах это был достаточно разумный вопрос. С другой стороны, Гарвей ничего не знал ни о СНАРКах, ни об ИИ по имени Сыч, ни о метеорологических прогнозах, которые он мог сделать. Он также не имел ни малейшего представления о том, что Мерлин Атравес, находящийся за тысячи миль отсюда, в Теллесберге, мог организовать так, чтобы один из дистанционных датчиков Сыча незаметно доставил его сообщение по расписанию, разработанному так, чтобы Гарвей и его рейдеры были здесь точно в это время.

На самом деле, Мерлин нацелился на любую точку в четырёхдневном окне. По факту, он был готов согласиться на полное отсутствие окна, учитывая капризы ветра, погоды и непредсказуемость закона Мерфи[18]. Тем не менее, казалось, оно стоило того, чтобы попробовать, и Гарвей — и Ховил Чермин — удивили его тем, как быстро они собрались и выдвинулись. Им также повезло с ветром, пока они шли из Менчира.

Вот так сэр Корин Гарвей обнаружил, что наблюдает, как галеоны спускают лодки — гораздо более крупные и многочисленные, чем могли бы перевозить большинство торговых галеонов, если бы кто-нибудь обратил на это внимание — за борт в тихую, безветренную ночь, бывшую чернее, чем внутренности старого ботинка. Он был уверен, что они справились бы и при других погодных условиях, но он не собирался смотреть в пасть дарёному дракону, раз уж Бог решил предоставить ему идеальные погодные условия.

Пусть даже он не знал, как сейджины это устроили.

Теперь он ждал, пока первая волна Имперских Черисийских Морских Пехотинцев и Корисандийских гвардейцев, которые весь день прятались под палубами, тихо поднималась из трюмных люков галеонов, а затем спускалась в ожидающие её шлюпки. В общей сложности на двух торговых судах находилась почти тысяча человек. Даже с большим, чем обычно, количеством лодок они не могли высадить столько войск одновременно. С другой стороны, после тщательного изучения карт гавани (и карт, которые сопровождали таинственное письмо), Гарвей и майор Даниел Портир, командующий Первым батальоном Третьего полка Имперской Черисийской Морской Пехоты, выбрали вероятные места для высадки первой волны.

Гарвей подождал, пока последний человек — кроме одного — из первой волны спустился вниз, затем сам легко спрыгнул с борта галеона. Он скользнул вниз по верёвке, пока Яирмен Алстин, ожидавший внизу, не протянул руку и не ухватился за каблук одного из его ботинок. Алстин направил его ногу на одну из банок лодки, и Гарвей, отпустив верёвку, спустился на последний дюйм.

— Хорошо, — тихо сказал он. — Начинаем.

Четыре лодки, приглушив уключины, бесшумно гребли через бухту Телиф.

Городские огни служили достаточным навигационным маяком для опытных рулевых Имперского Флота. На самом деле, трудно было не столько найти дорогу к месту назначения, сколько убедиться, что они прошли достаточно далеко от других судов, стоящих на якоре. В планы Гарвея и Портира не входило, чтобы какая-нибудь гражданская якорная вахта окликнула их и подняла какую-либо тревогу на берегу.

Ничего подобного не произошло, и лодка Гарвея тихо скользнула под один из старых, более шатких пирсов города. Был почти отлив, и он был рад видеть, что записи его таинственного корреспондента действительно точны. Отступающий прилив обнажил широкое пространство крупной гальки, достаточно просторное для половины того количества людей, которое он привёл с собой, уютно расположившееся в чернильно-чёрной тени заброшенного пирса. Первые две лодки уже высаживали своих пассажиров — полную роту гвардейцев, вооружённых личным оружием и дюжиной фонарей типа «бычий глаз» с плотно закрытыми заслонками — когда Гарвей ступил на берег. Он огляделся вокруг ровно настолько, чтобы убедиться в пригодности места для посадки, затем кивнул старшему из четвёрки рулевых.

— Подойдёт, — тихо сказал он. — Возвращайтесь за следующей партией.

— Есть, сэр.

Гарвей заметил, что у унтер-офицера был чизхольмский акцент. Сейчас рулевой задумчиво смотрел на пологие волны, накатывающие на гальку.

— Прилив начнётся примерно через полчаса, ген'рал, - сказал он. — Потребуется, по крайней мере, в два раза больше времени, прежде чем я смогу доставить следующую партию на берег. Может быть, вам и вашим парням придётся замочить ноги, прежде чем это произойдёт.

— Если будет нужно, то мы так и сделаем. — Гарвей пожал плечами. — Хорошая новость, — он мотнул головой в сторону одной из свай пирса и ожерелья из моллюсков и водорослей, окружавших её, — заключается в том, что глубина здесь не превысит колена, даже когда начнётся прилив. Не то чтобы мы не оценили то, что вы двигаете дело куда нужно.

— О, конечно, сэр! — усмехнулся рулевой. — Мы сделаем это маленькое дело.

— Хорошо. — Зубы Гарвея сверкнули в улыбке, такой белой, что её было смутно видно даже в тени пирса, затем он хлопнул рулевого по плечу. — В таком случае, однако, — сказал он немного многозначительно, — я полагаю, вам лучше начать.

Расчёт рулевого оказался почти сверхъестественно верным, с той небрежной точностью, которую мог обеспечить двадцатилетний или тридцатилетний опыт работы в море.

К тому времени, когда все четыре лодки снова бесшумно выскользнули из ночи, воды поднялась чуть больше, чем по щиколотку, хотя гвардейцы стояли там достаточно долго, чтобы продемонстрировать, что ни один из их ботинок не был по-настоящему водонепроницаемым. Гарвей чувствовал, как холодная вода хлюпает вокруг его собственных пальцев, и ему казалось, что она даже слегка кружится внутри его ботинок, когда маленькие волны плещут по гальке. Это было не самое приятное ощущение, которое он когда-либо испытывал. С другой стороны, он мог вспомнить немало более худших случаев, и лишь немногие из них встречались ему на пути к такому благому делу.

— Капитан передаёт, что первая партия майора Портира тоже благополучно добралась до берега, ген'рал, — тихо сказал чизхольмский рулевой, когда вторая группа гвардейцев выбралась из шлюпок. — Думаю, его вторая партия сойдёт на берег примерно через пятнадцать-двадцать минут.

— Хорошо, — снова сказал Гарвей. Он огляделся, пока майор Нейклос (которого повысили до командира его собственного батальона после рейда на Менчир) и Алстин наводили порядок. Он обдумал то, что сказал рулевой, и карту улиц, которая была приложена к письму. Сравнил расстояния по суше от своего текущего местоположения до своей цели, затем прикинул, сколько времени потребуется Портиру, чтобы достичь своей основной цели. Нужно подождать ещё примерно пятнадцать минут для синхронизации, и…

— Хорошо, Фрэнк, — тихо сказал он, причём его рот был в футе от уха Нейклоса, — пришло время заставить их начать двигаться. Ваши разведчики сориентировались?

— Да, сэр, — так же тихо ответил Нейклос и натянуто улыбнулся. — И, они, к тому же, надёжные люди. На самом деле, их выбрал Яирмен.

— Я так и думал, что он это сделает. — Гарвей фыркнул, бросив на своего оруженосца взгляд, полный нежного раздражения. — Дайте ему дюйм, и он пройдёт милю, майор. Никогда не знал своего места.

— К слову сказать, вы знаете, что это неправда, сэр, — сказал Алстин. — Я прекрасно знаю своё место. Прямо здесь. — Он указал на воду, плещущуюся по гальке примерно в двух футах позади сэра Корина Гарвея. — Что касается остального, что ж…

Оруженосец пожал плечами с уверенностью доверенного семейного помощника, и Гарвей покачал головой.

— Хорошо, майор, — смиренно сказал он. — Если Яирмен соизволил подтвердить пригодность ваших разведчиков, давайте выдвигаться.

На самом деле разведчики майора Нейклоса отлично справились со своей работой. У них было достаточно возможностей изучить копию карты, которая была приложена к письму Гарвея. В их копии, конечно, отсутствовала вся подробная информация, происхождение которой было бы трудно объяснить, но оставшейся было более чем достаточно для того, чтобы определить свои ориентиры, когда они кружили по портовому району. Люди Гарвея двигались в тени складов, избегая света фонарей в местах, где всё ещё открытые таверны обслуживали своих клиентов. Передовые разведчики шли достаточно далеко впереди, чтобы заметить даже случайных проституток прежде, чем они могли бы заметить, как большая часть из трёхсот гвардейцев скользит по тёмным улицам Телифы.

Большинство из этих проституток и горстка других пешеходов, попавших в лапы разведки, были очень обеспокоены, когда их «попросили» сопровождать солдат Гарвея. Однако никто не был настолько глуп, чтобы принять вежливость приглашения за указание на то, что у них есть какой-либо выбор, и одного взгляда на мрачных гвардейцев было достаточно, чтобы убедить любого из них держать рот на замке, а не рисковать поднять тревогу. Возможно, они не знали точно, что замышляли Гарвей и его люди, но они знали достаточно, чтобы быть уверенными, что это не их дело… каким бы оно не было.

Несмотря на его тщательное планирование и на опыт разведчиков, отобранных Нейклосом и Алстином, Гарвей был действительно удивлён, когда им удалось пройти весь путь до своей первоначальной цели, ни разу не подняв тревоги. Кроме горстки собак, которые возражали против их присутствия, и горстки невольных попутчиков, которых они встретили по пути, никто во всём городе, казалось, не обратил ни малейшего внимания на их присутствие.

«Это мало что говорит о бдительности местной стражи, — подумал Гарвей. — Не то чтобы я собирался жаловаться на это… по крайней мере, сегодня вечером. Но, Лангхорн…! Я знаю, что мы приняли меры предосторожности, но мне интересно, заметили бы нас эти клоуны, если бы я пришёл с духовым оркестром и факельным шествием!»

С другой стороны, он предполагал, что граф Штормовой Крепости и его товарищи-заговорщики, возможно, отговаривали городскую стражу замечать то, что они не должны были замечать.

«На самом деле, — медленно подумал он, — может быть, мы не первая группа вооружённых людей, которые крадутся вот так посреди ночи. Если они работали над этим так долго, как говорит наш друг, пишущий письма, они, возможно, переправили через Телифу довольно много людей, чтобы забрать оружие со здешних складов. Это могло бы объяснить, почему все местные жители так старательно нас не замечают».

Эта мысль сделала его ещё более благодарным за десять дополнительных транспортов — и шесть сопровождающих их военных галеонов — которые в данный момент должны были находиться примерно в пяти милях отсюда. Конечно, они надеялись на чуть более сильный ветер, когда разрабатывали свои планы, и было вполне возможно, что их подкрепление — по целому полку Имперских Морских Пехотинцев и Корисандийских гвардейцев — задерживается.

«Что ж, если всё пойдёт так, как задумано, подкрепление нам не понадобится», — подбодрил он себя, решительно не думая о том, как редко «всё» на самом деле шло так, как предполагалось.

Он хотел бы иметь лучшее представление о том, как именно дела у Портера, но согласованность по времени на самом деле была менее критична, чем могла бы быть. Цель Портира была, в конечном счёте, такой же важной, как и цель самого Гарвея. Но, в отличие от Гарвея, Портир должен был атаковать в основном пустое — или, по крайней мере, в настоящее время незанятое — здание. Цель Гарвея, с другой стороны, была определённо занята. Что, учитывая, кем были люди, находящие внутри, было настоящей причиной, по которой она была закреплена за полностью корисандийскими силами.

Он посмотрел вдоль бульвара на роскошный особняк, окружённый стеной. Как и сам город, Штормовой Дом был построен сравнительно недавно — не более пятидесяти лет назад — и имел мало общего со старомодными укреплёнными зданиями, такими, например, как поместье барона Ларчроса в Сераборе. Или, если уж на то пошло, как резиденция графа Скалистого Холма в Валейне. В нём было много дверей и окон, и очень мало встроенных защитных элементов. Стена вокруг Штормового Дома высотой не более семи или восьми футов служила скорее для обеспечения уединения, чем для защиты, хотя, вероятно, этого было достаточно, чтобы, как минимум, задержать любых злоумышленников. Особенно, если кто-то, сидящий за ней, о приближении злоумышленников знал.

Согласно письму, которое было доставлено в его кабинет, в особняке Штормовой Крепости было не более пары дюжин вооружённых слуг. Телифа могла быть его городом, но даже здесь был предел тому, насколько открыто он мог осмеливаться действовать. С другой стороны, Гарвею пришлось предположить, что любые слуги, которых он держал здесь, знали всё о его планах и были полностью привержены им. Что наводило на мысль, что они вполне могут оказать сопротивление… особенно если они не сразу поймут, насколько на самом деле их превосходят численностью. И не потребовалось бы много времени, чтобы действительно важная рыба выскользнула из сети, прежде чем он смог бы её поймать.

— Выводите свою вторую роту на позиции, майор, — прошептал он Нейклосу и услышал, как от человека к человеку передаётся приказ самого майора.

Несколько мгновений спустя назначенная рота, с доставляющей радость тишиной, ушла, и он снова устроился в тени, ожидая. Он дал выдвинувшейся роте достаточно времени, чтобы занять заранее выбранную позицию, прикрывающую заднюю часть городского особняка от прилегающего к нему просторного парка, а затем снова подождал столько же, в качестве предосторожности. Только затем он повернулся к Нейклосу и кивнул.

— Пошли, — просто сказал он.

Первым намёком для любого обитателя Штормового Дома на то, что происходит что-то нехорошее, стал внезапный, глухой топот обутых в сапоги ног по булыжникам. Было понятно, что любому человеку должно было потребоваться по крайней мере несколько секунд, чтобы распознать этот звук, особенно когда он раздаётся абсолютно из ниоткуда посреди самой тёмной ночи месяца. Пара оруженосцев, приставленных к воротам, были достаточно бдительны, но на самом деле они никогда не ожидали, что на них нападут здесь, в центре собственного города графа. Самая эта идея была абсурдной! И поэтому, даже после того, как их инстинкты начали распознавать то, что они слышали, их мозг настаивал на том, что они должны были ошибаться. Должно быть какое-то другое объяснение!

К сожалению, его не было. И, возможно, что ещё более печально, инструкции сэра Корина Гарвея своим гвардейцам были очень чёткими. Никому не должно было быть позволено поднять тревогу. Как следствие, оруженосцы графа были… нейтрализованы с максимальной эффективностью и минимальной мягкостью, пока они всё ещё пытались выяснить, что это за «другое объяснение». Тем не менее, гвардейцы на самом деле не пытались их убить, и оба они пришли в сознание после двух дней отключки.

Когда стражники у ворот пали под энергичными прикладами мушкетов гвардейцев, Гарвей и большая часть его людей хлынули во двор Штормового Дома. Когда они проходили через сужающиеся ворота, возникла некоторая толкотня, но это была та же самая рота, которую Гарвей выбрал для рейда, в котором он поймал Эйдрина Веймина. К настоящему времени они стали экспертами по совершению набегов на монастыри или городские особняки посреди ночи, а сегодня их проинструктировали ещё более тщательно, чем в ту ночь. Как только они преодолели ворота, они снова рассредоточились, разные отделения направились к конкретным целям под руководством своих сержантов.

Епископ-исполнитель Томис Шилейр с радостью принял приглашение графа Штормовой Крепости посетить Телифу. Хотя он был уверен в мерах безопасности, обеспечиваемых графом Скалистого Холма в Валейне, Шилейр придерживалась мнения, что лучше оставаться в движении. Позволение себе слишком долго задерживаться в каком-либо одном месте, провоцировало вероятность того, что у какого-нибудь потенциального информатора появится шанс узнать его, каким бы надёжным ни казалось, или даже было на самом деле, его укрытие.

Скалистый Холм был не согласен с этим, утверждая, что для него было бы разумнее найти единственное, действительно безопасное укрытие — очевидно, по мнению Скалистого Холма, такое было именно в Валейне — а затем просто оставаться там. Если бы он никогда не выходил из него, как рассуждал Скалистый Холм, вероятность того, что кто-то его узнает, была бы нулевой.

Шилейр мог оценить логику, но, по его мнению, против неё было четыре убедительных аргумента. Во-первых, где бы он ни разместил свою штаб-квартиру, туда и обратно должен был поступать постоянный поток посыльных и посетителей. Так и должно было быть, если он собирался поддерживать контакт с духовенством княжества из числа Храмовых Лоялистов. Всё это движение, вероятно, рано или поздно привлекло бы внимание, если бы он остался на одном месте, независимо от того, осознавал ли кто-нибудь его присутствие или нет. Во-вторых, он просто не был готов оставаться взаперти в одних и тех же апартаментах, какими бы роскошным они не были, буквально месяцами подряд. Ему нужно было выйти, подышать хотя бы немного свежим воздухом, а передвижение — конечно, осторожное — между резиденциями высокопоставленных членов сопротивления было лучшим способом оставаться в курсе ситуации. В-третьих, ему было некомфортно доверять людям, с которыми у него не было личного контакта. Он хотел увидеть их, посмотреть им в глаза, услышать твёрдость в их голосах, и, по его мнению, было безопаснее, чтобы один человек — он сам — и его личный помощник передвигаются более незаметно, чем если бы все остальные пришли к нему.

И в-четвёртых — хотя он и не был готов обсуждать это с кем-либо из своих светских союзников — у него была совсем не абсолютная вера в бескорыстие мотивов Скалистого Холма. Если уж на то пошло, он питал как минимум некоторые подозрения относительно альтруизма всех этих союзников. Что означало, что у него не было никакого желания оказаться чьим-то постоянным гостем и (просто по совпадению) под физическим контролем кого-либо из них.

Его собственная логика не была общепринятой, но никто ничего не мог с этим поделать. Шилейр подозревал, что его коллеги-заговорщики осознали это и организовали свой собственный график «приглашений» в качестве лучшего из доступных им компромиссов, но его это устраивало. Он не возражал против того, чтобы им немного «управляли», пока у него была возможность избежать постоянного лишения свободы.

Из всех городских особняков и поместий, в которых он был гостем после бегства из Менчира, Штормовой Дом был его любимым. Он был самым новым и современным, из отведённых ему комнат открывался великолепный вид на пляж, и ему нравился здешний климат. Успокаивающий шум прибоя к тому же помогал ему спать, и именно это он и делал, глубоко и мирно, в тот момент, когда гвардейцы сэра Корина Гарвея погрузили стражников у ворот Дома Штормов в ещё более глубокий сон, чем его собственный.

Однако менее чем через три минуты покой епископа-исполнителя был грубо прерван.

Саламн Трейгейр, граф Штормовой Крепости, крепко спал, мирно похрапывая рядом со своей женой, когда что-то нарушило его сон.

К несчастью для графа, хотя Штормовой Дом, возможно, и не был спроектирован как крепость, он был построен прочно. На самом деле, он был специально сконструирован так, чтобы уменьшать шум близлежащих городских улиц, особенно в личных апартаментах и спальне графа, и этот самый шумоподавляющий дизайн означал, что приглушённый звук был недостаточно громким, чтобы разбудить его. Его спящий мозг немного встрепенулся, пытаясь определить его, но прежде чем рыба сознания достигла поверхности бассейна его спящего разума, дверь в его спальню с силой распахнулась.

Штормовая Крепость продолжал оцепенело сидеть, даже когда его жена закричала и вцепилась в одеяло.

— Что за ч…?! — начал он громогласно.

— Граф Штормовой Крепости, — прервал его ровный, холодный голос, — Я арестовываю вас по обвинению в государственной измене и заговоре против Короны.

Штормовая Крепость замер с открытым ртом, узнав этот ледяной голос. Прилив адреналина полностью привёл его в сознание, но его мозг по-прежнему скользил по поверхности шока, как человек, пытающийся встать на ноги на поверхности замёрзшего озера. Он моргнул от света, льющегося из открытых заслонок трёх фонарей типа «бычий глаз», и, посмотрев мимо сэра Корина Гарвея, увидел полдюжины гвардейцев Гарвея… и как свет от фонарей поблёскивает на острых лезвиях их штыков.

Епископ-исполнитель Томис спал и видел сон — без сомнения, навеянный шумом прибоя, доносящимся до него даже во сне — о солнечном дне на одном из пляжей за пределами Менчира, когда дверь в его спальню распахнулась. Кроме того, он спал крепче, чем граф Штормовой Крепости. Он сел, моргая от внезапного света, поражённый, но слишком сонный и квёлый, чтобы по-настоящему встревожиться.

— Чт…? — начал он.

— Томис Шилейр, — произнёс голос, и, несмотря на спутанность его не до конца проснувшегося сознания, уголок пробуждающегося мозга Шилейра заметил отсутствие какого-либо церковного титула. — Я арестовываю вас по обвинению в государственной измене и заговоре.

III. Императорский Дворец, Город Теллесберг, Королевство Старой Черис

.III.

Императорский Дворец, Город Теллесберг, Королевство Старой Черис

— Значит, всё прошло хорошо, да? — спросил сэр Рейджис Йеванс.

— Да, милорд. Очень хорошо, — ответил Мерлин Атравес с улыбкой.

Он и граф Серой Гавани были одни в графском кабинете в Теллесбергском Дворце, и, несмотря на его улыбку, Мерлин снова поймал себя на том, что сожалеет, что они не осмелились открыть Серой Гавани всей правды. Он знал, что это беспокоило Кайлеба и Шарлиен так же, как это беспокоило их в случае с бароном Зелёной Горы. Дело было не только в том, что это умалчивание от своих двух самых старших советников помешало им извлечь максимум пользы из советов и рекомендаций двух очень способных людей. Что действительно беспокоило их — и Мерлина — так это то, что они чувствовали себя так, словно они делали что-то украдкой за спинами людей, которые были их друзьями. Доверенными лицами. А в случае с Зелёной Горой, даже вторым отцом, по крайней мере, в случае с Шарлиен.

Из-за всего этого, Мерлин был особенно рад, что Серая Гавань, по крайней мере, знал о «видениях» сейджина Мерлина. Граф также довольно хорошо свыкся с мыслью, что на Сэйфхолде могут существовать и другие сейджины. Он даже принял объяснение Мерлина — правдивое, насколько это было возможно, — что все эти другие сейджины, и сам Мерлин, были частью организации, которая тщательно скрывалась в течение многих лет (Мерлин полагал, что девятьсот лет квалифицируются как «много», и, учитывая сколькими личностями он, похоже, был, называть себя и Сыча «организацией» не казалось слишком возмутительным), пока её члены, наконец, не поверили, что есть возможность что-то сделать с разложением Церкви. Конечно, этих сейджинов было не так уж и много, но его признание их существования позволило ему спокойно относиться к таким вещам, как внезапно возросшая разумность тайной переписки короля Горжи.

Это также подготовило его к принятию того, что… соратники Мерлина в Корисанде были в состоянии сообщить Каменной Наковальне и генерал-наместнику Чермину, когда наступит подходящее время выступить против Северного Комплота. И у него не было никаких проблем с принятием «видения» Мерлина о том, насколько хорошо прошёл этот рейд.

«Я рад, — с чувством подумал Мерлин, улыбаясь первому советнику. — И не только потому, что это означает, что мы можем обратиться к его проницательности в том, что касается Корисанда и Таро. Мне нравится Рейджис, и это приятно».

— Итак, они схватили Штормовую Крепость и Шилейра, — сказал Серая Гавань, откидываясь на спинку стула и тоже улыбаясь. На самом деле, он даже позволил себе удовлетворённо потереть руки, и Мерлин усмехнулся.

— Гарвей и его люди взяли их обоих под стражу, — подтвердил он. — Я думаю, что они с Ховилом поступили мудро, решив, что он возьмёт на себя большую часть арестов, по крайней мере, наших наиболее… известных подозреваемых. Это даёт остальным сторонникам Штормовой Крепости гораздо меньше шансов оказать какое-либо сопротивление «черисийским угнетателям» до того, как их подкрепление сможет высадиться. Конечно, помогло то, что у них был список всех наиболее важных сторонников, находившихся в тот момент в Телифе. — Его улыбка превратилась в довольно мерзкую ухмылку. — Причём, они схватили почти всех из них за время первого налёта.

— А оружие?

— Майор Портир захватил склады без единого выстрела, так что ружья по-прежнему находились в зебедайских транспортных ящиках… и эти ящики были помечены как «скобяные изделия». Забавно, что грузовые и таможенные декларации, как в Телифе, так и в Зебедайе не уловили эту маленькую ошибку.

— Крайне досадная оплошность, я уверен — согласился Серея Гавань с ухмылкой, которая была такой же противной, как у Мерлина.

«И во многих отношениях это будет „крайне досадно“ для Зебедайи, — весело подумал Мерлин. — Таможенные декларации, его переписка со Скалистым Холмом и графом Свейлом, и эта неудачное дело с серийными номерами».

Единственная реальная проблема с преследованием Штормовой Крепости заключалась в том, что, хотя оружие было доставлено в Телифу, компрометирующая переписка Зебедайи всё ещё находилась в сейфе Скалистого Холма в Валейне. С другой стороны, Валейна находилась достаточно глубоко внутри материка, чтобы любую операцию против Скалистого Холма пришлось бы проводить по суше, и — к сожалению — это давало ему достаточно времени, чтобы понять, что на него надвигается. Поскольку в его случае было бы практически невозможно добиться внезапности, Кайлеб и Шарлиен решили, что важнее захватить ружья до того, как они разойдутся, особенно если они смогут одновременно захватить Шилейра. Они понимали, что Скалистый Холм почти наверняка узнает о том, что произошло в Телифе, достаточно заблаговременно, чтобы избавиться от любых компрометирующих документов, прежде чем его самого арестуют, но они были готовы принять это по нескольким причинам.

Во-первых, было важно заполучить в свои руки Шилейра и завладеть оружием, но, во-вторых, им на самом деле не нужна была переписка между Скалистым Холмом и Зебедайей, чтобы доказать соучастие Великого Герцога.

Эдвирд Хоусмин перенял новую практику, которая с тех пор распространилась на большинство старых черисийских мануфактур: присваивать серийные номера изделиям, которые он производил. На протяжении веков было принято использовать клейма изготовителя, а арбалеты, фитильные замки и артиллерийские орудия также носили испытательные клейма. Но Хоусмин (по предложению некоего сейджина Мерлина) начал штамповать настоящие серийные номера на таких предметах, как стволы мушкетов, лезвия мечей, нагрудники и пушки. Фактически, он распространил эту практику на всё, что производил.

Это было совершенно не практично до того момента, как Мерлин ввёл арабские цифры, что помогло объяснить, почему никто никогда не делал этого раньше… и почему никто никогда не рассматривал возможность отслеживания запасов с помощью записи серийных номеров. К настоящему времени эта практика стала широко распространена в черисийских вооружённых силах, и начала распространяться на гражданские товары, но некоторые люди, такие как граф Свейл и Великий Герцог Зебедайя, немного не сразу осознали последствия этого. Например, тот незначительный факт, что прокуратура могла бы продемонстрировать в любом суде, что оружие, изъятое в Телифе, прошло непосредственно через руки Свейла и Зебедайи, прежде чем попасть в место назначения.

«Нам не нужна никакая переписка с обещанием предоставить их, когда у нас уже есть доказательства того, что он действительно предоставил их, прямо перед судьёй, — подумал Мерлин с глубоким удовлетворением. — Если уж на то пошло, на самом деле не имеет значения, уничтожит ли Скалистый Холм оригиналы всех своих документов. У меня уже есть идеальные копии, вплоть до странного чернильного пятна, спрятанные до поры до времени, и почему-то я не думаю, что Кайлеб или Шарлиен — или даже Мейкел! — будут испытывать большие сомнения по поводу того, чтобы представить их в качестве доказательств в качестве оригиналов. И, если мы это сделаем, какая польза Скалистому Холму от протеста против того, что они не могут быть оригиналами, потому что он лично сжёг оригиналы до того, как их можно было изъять?»

— Я думаю, мы можем с уверенностью предположить, что хитрость Кайлеба окупилась в случае с Зебедайей, — сказал он вслух, и Серая Гавань усмехнулся.

— Он всегда был таким умным мальчиком, — согласился первый советник, вспоминая отчёт Мерлина о разговоре между ним и императором на борту КЕВ «Императрица Черисийская», стоящей на якоре в водах Бухты Ханны.

— Он был? Интересно, кто научил его быть таким хитрым? — задумчиво спросил Мерлин.

— Я уверен, что не знаю, — ответил Серая Гавань самым невинным тоном.

— Конечно же, вы не знаете. — Мерлин покачал головой, затем выражение его лица стало более серьёзным. — Сейчас, когда Зебедайя выполнил предсказание Кайлеба и дал ему недвусмысленное обоснование для его отстранения, у меня возникает вопрос, кем он и Шарлиен заменят Зебедайю.

— Я могу придумать несколько возможных замен, — сказал Серая Гавань. — Однако на данный момент я думаю, что главным претендентом является Ховил Чермин.

Мерлин моргнул от удивления, а затем отругал себя за то, что почувствовал его. Чермин был наименее политически амбициозным человеком, которого он мог себе представить, и у него, конечно, не было большого опыта в придворной политике. Или, по крайней мере, у него его было не так уж много. Учитывая его обязанности в Корисанде, на самом деле это было уже не так. И учитывая, насколько хорошо он выполнял эти обязанности, он был логичным выбором и для Зебедайи. Он не только заслужил, чтобы его рассмотрели на должность старшего дворянина острова, но и его деятельность в Корисанде дала бы ему много опыта, когда дело дошло до установления собственной власти в Зебедайе.

А тот факт, что он так хорошо справился со своей работой в Корисанде, заставит любого зебедайца, который мог бы подумать о сопротивлении «приезжему», дважды подумать. Или даже три или четыре раза, если уж на то пошло!

— На самом деле, я думаю, что это отличная идея, милорд, — сказал Мерлин вслух. Затем он снова рассмеялся. — Конечно, Ховил, вероятно, подумает о том, чтобы перерезать себе горло, если Кайлеб и Шарлиен действительно отберут его в кандидаты на нового Великого Герцога!

— Он может подумать об этом, но он этого не сделает, — ответил Серая Гавань. — На самом деле, как только он отойдёт от первоначального шока, я думаю, он, вероятно, довольно хорошо приспособится к мысли о том, чтобы стать знатным — и очень богатым — вельможей.

— И, если бы Зебедайя попал в руки кого-то заслуживающего абсолютно доверия, это сняло бы огромный груз с умов Кайлеба и Шарлиен.

— И это не совсем второстепенный фактор в моих собственных мыслях, — согласился Серая Гавань.

Граф слегка побарабанил пальцами правой руки по своему рабочему столу, глядя в пространство и, очевидно, обдумывая ситуацию в Корисанде и Зебедайе. Затем он встряхнул плечами.

— Я должен сказать, рискуя искушать судьбу, что дела идут на поправку, — сказал он. — Я очень сожалею о том, что случилось с адмиралом Мензиром, но на политическом фронте это был очень хороший месяц. Каменная Наковальня и Ховил находятся в процессе выдирания кишок из единственного серьёзного организованного заговора в Корисанде; Зебедайя в процессе падения с высоты в Кармине, знает он об этом или нет; Свейл и его небольшая группа друзей в Корисанде собираются пойти тем же путём; а наш друг Горжа фактически принял условия Их Величеств о вхождении в состав Империи.

Он медленно кивнул, и его глаза снова сфокусировались на Мерлине.

— С Таро в руках мы обезопасили «естественные границы» Империи, — сказал он, и в его голосе нельзя было скрыть удовлетворение — или облегчение. — Я не думаю, что Клинтан и Трайнейр будут рады услышать об этом!

— Нет, — согласился Мерлин. — Не могу представить, что они будут этому рады.

IV. Храм, Город Зион, Храмовые Земли

.IV.

Храм, Город Зион, Храмовые Земли

— Хорошо, Жаспер. Теперь мы все здесь, так что, может быть, ты расскажешь нам, в чём дело?

Замсин Трайнейр вложил в свой тон то, что, как он надеялся, было точно отмеренным укусом. За последние несколько месяцев он всё больше и больше чувствовал себя дрессировщиком животных, специализирующимся на зверях-людоедах. И, подобно дрессировщику животных, он считал необходимым никогда не показывать страха. Чтобы время от времени напоминать Клинтану, что Великий Инквизитор был не единственным, у кого была реальная власть в Храме, и что Трайнейр по-прежнему был уверен в своём контроле над Храмовой иерархией.

А вот удалось ли ему убедить в этом Клинтана, было чуть более спорно.

— На самом деле, Замсин, я скорее надеялся, что как раз ты сможешь пролить немного света на тревожный слух, который привлёк моё внимание, — сказал затем Клинтан, и его тон был опасно приветливым.

— Какой ещё слух? — немного насторожённо спросил Трайнейр.

— Ну, я понимаю, что, как Канцлер, ты отвечаешь за дипломатию Матери-Церкви, но, по словам отца Франклина, Горжа Таросский, похоже… теряет часть своего рвения к борьбе на стороне Матери-Церкви.

— Что? — Трайнейр выпрямился в кресле, опустив брови. — Я только что получил отчёт от Нарфа за последнюю пятидневку. В нём не сообщалось ни о чём предосудительном!

Робейр Дачарн бесстрастно наблюдал, как Клинтан улыбнулся Трайнейру. Эта улыбка была неприятной, но Дачарн привык к ней. Точно так же, как он привык к самодовольной ухмылке Клинтана по поводу того, как остальные члены викариата послушно ему повиновались. До сих пор он, казалось, ограничивал свои самые неприличные проявления кругом своих непосредственных подчинённых и своих «коллег» по «Группе Четырёх». В некоторые дни Дачарн надеялся, что он будет продолжать быть по крайней мере таким же сдержанным… В другие дни он страстно желал, чтобы маска Клинтана соскользнула так, чтобы её мог увидеть любой другой оставшийся в живых викарий.

«Проблема в том, что даже если она соскользнёт, он никому не скажет ничего такого, чего бы они уже не знали. Жаспер, возможно, и не злорадствует открыто — пока — но это не значит, что остался кто-то, кто не вполне осознает, что он на самом деле чувствует».

Со своей стороны, Дачарн полностью перестал полагаться на Клинтана. Он не старался изо всех сил провоцировать Великого Инквизитора, но ясно показал своё безразличие к Клинтану. Неудивительно, что Инквизитор отреагировал с глубоким пренебрежением и высокомерием, и всё же он, казалось, испытывал странное отвращение к тому, чтобы на самом деле напасть на Дачарна. Он даже не подшучивал над Казначеем, как когда-то. Дачарну было ясно, что Клинтан принял сделку, предложенную им через Трайнейра. Было даже отдалённо возможно, что Великий Инквизитор действительно понял необходимость для Матери-Церкви показать более доброе, более заботливое лицо, а не полагаться исключительно на кулак в кольчуге, кнут и ужас.

«Скорее всего, он просто удовлетворён тем, что я либо слишком боюсь его, чтобы бросить ему вызов, либо я стал этаким „сердобольным страдальцем“ и меня больше не волнует мирская власть. А может быть это даже комбинация того и другого. Во всяком случае, он, похоже, принял моё заявление о нейтралитете за чистую монету, по крайней мере, пока. Что, вероятно, означает, что теперь, по его мнению, я недостоин даже презрения».

Если такова была позиция Клинтана, то Дачарна она вполне устраивала. Не то чтобы он собирался рисковать с какими-то глупыми, чрезмерно оптимистичными шансами.

Однако, за своим бесстрастным фасадом, Казначей поймал себя на том, что ему любопытно, что же задумал Клинтан на этот раз. Отец Франклин Самир, интендант Церкви в Таро, был шуляритом, как и почти все интенданты. Как таковой, он подчинялся непосредственно Инквизиции, хотя предполагалось, что копия любого отчёта, касавшегося политических вопросов, также должна быть послана в офис Трайнейра в Канцлерстве. Епископ-исполнитель Тирнир Нарф, с другой стороны, должен был отчитываться перед архиепископом Фейликсом Гарбором, архиепископом Таро, чьим заместителем он официально являлся. Конечно, он также должен был посылать копии своих отчётов в Канцлерство. Теоретически, таким образом, Трайнейр должен был быть проинформирован обо всём, что достигло ушей Клинтана.

Что, в данном случае, явно было не так.

— На самом деле я не удивлён, что Нарф ничего не упоминал об этом, — сказал затем Клинтан почти небрежно. — Возможно, на самом деле это не его вина. Я имею в виду, я знаю, что он наш официальный представитель в Таро, и что он регулярно совещается с Горжей, так что я не сомневаюсь, что он уверен, что он владеет ситуацией.

— Но ты предполагаешь, что он ей не владеет, верно? — резко спросил Трайнейр.

— О, я уверен, что он полностью знаком со всей дипломатической перепиской и переговорами — и всём в этом роде. Но, по словам отца Франклина, в Бухте Тол произошло таинственное снижение активности черисийских военно-морских сил. На самом деле, вся черисийская блокада, похоже, внезапно стала такой же водонепроницаемой, как рыболовная сеть.

— Прошу прощения? — Недоумение Трайнейра было столь очевидным, что Клинтан фыркнул.

— Мы уже знаем, что Горжа однажды уже переходил на другую сторону, — сказал он тоном человека, объясняющего что-то очень маленькому ребёнку очень простыми словами. — Мы также знаем, несмотря на любые расследования, которые могли бы оправдать его, что только кто-то в Таро мог предупредить Хааральда о том, что должно было случиться. Мне всегда было интересно, у кого могли быть полномочия и возможности одновременно передавать эту информацию и быть уверенным, что никто никогда не сможет идентифицировать его как источник. Конечно, как все вы уже отмечали, мы не можем просто так свергать королей и князей по одному подозрению, не так ли?

— Жаспер, если ты действительно был убеждён, что утечка произошла по вине Горжи, ты должен был сказать об этом в то время. — В голосе Трайнейра отчётливо послышалась резкость. — Твои собственные инквизиторы провели расследование — по его собственной просьбе, напомню тебе! Если они обнаружили какие-либо доказательства, которыми ты не смог поделиться с нами, я предлагаю тебе рассказать нам об этом сейчас.

— Если бы у меня были какие-либо такие доказательства, я бы поделился ими с вами тогда, — холодно сказал Клинтан. — Но очевидно, что тогда я их не имел. Но отгадай для меня вот что, Замсин. Почему черисийцы должны вдруг начать относиться к Таро снисходительно? После того, как они заперли этот проклятый остров наглухо — засунули его в бочку, а затем закупорили пробку на большую часть двух лет — почему их блокада вдруг стала такой непрочной? Ты не хуже меня знаешь, что этот ублюдок Каменный Пик обосновался в Бухте Тол. Честно говоря, мне всегда казалось немного подозрительным, что Горжа и его драгоценный Белый Брод даже не смогли удержать его от этого! Но теперь, внезапно, «нарушителям блокады» удаётся толпами проскальзывать мимо зорких черисийцев.

— Ты полагаешь, что Горжа заключил какое-то секретное соглашение с Кайлебом и Шарлиен?

Трайнейр и Клинтан оба посмотрели на Дачарна, когда он задал этот вопрос. Его собственное выражение лица было безразличным, почти скучающим, а в его тоне действительно мог быть намёк на веселье.

— Это именно то, что я и полагаю, Робейр, — сказал Клинтан через мгновение. — Ты находишь эту идею забавной?

— О, ни в коем случае, — спокойно сказал Дачарн. — Что я нахожу немного забавным, так это то, что вы — ну, ты и Замсин, я полагаю — должно быть больше озабочены тем, чтобы набирать очки друг у друга здесь, в этой совещательной зале, чем тем, чтобы держать всех нас в курсе любой информации, которая попадает в наши руки.

Брови Трайнейра поползли вверх. Брови Клинтана, наоборот, остались на месте, а в его глазах вспыхнул уродливый огонёк. Он начал было открывать рот, но потом умолк. Мгновение он сердито смотрел на Дачарна, а затем, к удивлению Трайнейра, действительно усмехнулся.

— Замечание принимается, — сказал Великий Инквизитор и перевёл взгляд на Трайнейра. — Робейр прав. И я признаю, что какая-то часть меня хочет ткнуть в это всех остальных носом, если окажется, что Горжа на самом деле снова… меняет лагерь. Потому что правда в том, что я никогда не доверял этому скользкому маленькому ублюдку, и я позволил вам всем взять над собой верх. Так что, да, я думаю, я получил бы определённое удовлетворение, если бы оказалось, что я был прав насчёт него. Что, как только что отметил Робейр, на самом деле не так уж умно с моей стороны.

Трайнейр ухитрился не моргнуть несмотря на то, что Жаспер Клинтан в последнее время не так уж часто демонстрировал разумное поведение.

— Я не думаю, что кто-то из нас действительно находится в лучшей форме в эти дни, — сказал Канцлер через мгновение. — Во всяком случае, я точно нет. И ты прав, Нарф ничего не упоминал о нарушителях блокады. Хотя, честно говоря, вопросы торговли и судоходства всегда были скорее за пределами его компетенции.

— Я знаю. — Клинтан махнул рукой. — На самом деле, я знал это, когда крутил тебе хвост. Но моя точка зрения остаётся в силе. Я думаю, мы должны серьёзно отнестись к этому внезапному всплеску судоходства в Таро и вокруг него. Я думаю, что возможно — даже вероятно, — что Горжа заключил какую-то тайную сделку с Кайлебом.

— Какого рода сделку? — спросил Дачарн.

— Я не знаю, — сказал Клинтан, задумчиво поджимая губы. — Это может быть что-то столь же простое, как неофициальный, эффективный нейтралитет. Или это может указывать на то, что он был тем, кто передал наши первоначальные планы, и что он вновь открыл этот канал связи. В любом из этих случаев, черисийцы могли бы начать пропустить достаточное количество грузов, чтобы облегчить его собственный дефицит, и ни одна из сторон не сделала никакого официального признания о том, что они задумали.

— Но чего ты действительно боишься, так это того, что он станет вторым Нарманом, — сказал Трайнейр.

— Да. — Клинтан пожал своими мясистыми плечами. — Во всяком случае, это было бы самым разрушительным, что он мог бы нам сделать, так что, исходя из теории, что лучше предположить худшее, я боюсь, что именно это он и делает.

— В таком случае, почему бы нам не арестовать его? — спросил Аллайн Мейгвайр. Все трое остальных повернулись, чтобы посмотреть на Капитан-Генерала Храма, и Мейгвайр поднял руки в защитном жесте. — Я имею в виду, если мы боимся, что он собирается предать нас, почему бы Инквизиции не взять его под стражу, пока мы ведём расследование?

— При других обстоятельствах это могло бы быть не такой уж ужасной идеей, Аллайн, — почти мягко сказал Трайнейр. — Однако, если Горжа действительно планирует подражать Нарману, и, если его планы так далеко продвинулись, что Кайлеб и Шарлиен уже ослабили свою блокаду, мы должны предположить, что Горжа также следует примеру Нармана в плане прикрытия своей спины. Давай посмотрим правде в глаза: вдали от Зиона Инквизиция больше полагается на свой моральный авторитет и свою власть требовать от светских властей поддержки Матери-Церкви, чем на Храмовую Гвардию. Ты знаешь — наверное, лучше, чем кто-либо другой, — что у нас никогда не было ничего даже отдалённо похожего на достаточное количество гвардейцев, чтобы покрыть всё, что нужно покрыть по всему миру! Я сомневаюсь, что во всём Таро больше пары сотен гвардейцев. Так что, если у Горжи есть несколько тысяч человек, готовых следовать его приказам и бросить вызов Матери-Церкви, фактически арестовать его будет почти невозможно.

— А попытаться арестовать его и потерпеть в процессе этого провал было бы ещё хуже, — отметил Дачарн. Его коллеги посмотрели на него, и он пожал плечами. — Подумайте вот о чём. Если мы прикажем его арестовать, когда у нас нет никаких доказательств того, что он сделал что-то плохое, мы дадим ему готовый предлог выступить против Матери-Церкви. Столкнувшись с такими серьёзными «ложными обвинениями», он просто отреагировал бы в порядке самообороны… и назвал бы наше решение арестовать его ещё одним примером коррупции и капризности Матери-Церкви.

— Мне действительно неприятно говорить об этом, но я думаю, что в словах Робейра есть смысл, — тяжело сказал Клинтан. — На самом деле, мне пришло в голову задаться вопросом, не было ли это именно тем, на что Горжа пытался меня — нас — спровоцировать. Я имею в виду, если он действительно готов и ждёт. И давайте посмотрим правде в глаза, как предлагает Робейр, Таро находится очень далеко от Зиона. Отец Франклин — хороший человек, но мы не можем оценить ситуацию в Транджире отсюда, не имея лучшей информации, чем он смог нам предоставить… по крайней мере, пока. Если бы я был Кайлебом, и, если бы я мог манипулировать вещами, чтобы создать ситуацию, в которой Мать-Церковь «загонит» Горджу в его объятия — по крайней мере, для всеобщего видения — я бы, чёрт возьми, сделал это. Это был бы ещё один способ заставить нервничать всех, кто по-прежнему верен Матери-Церкви… не говоря уже о том, как это сыграло бы на руку этому сукиному сыну Стонеру.

Дачарн подавил улыбку ещё до того, как она коснулась его губ. При этом он подумал, сколько времени потребуется, чтобы навязчивые подозрения Клинтана в отношении Грейгора Стонера всплыли на поверхность.

— Но, если мы не арестуем его, что нам делать? — спросил Мейгвайр.

— Я не думаю, что мы можем сделать очень уж много внутри Таро, — задумчиво сказал Трайнейр. — Я думаю, что всё, что нам действительно доступно — это побудить отца Франклина заняться этим вопросом, разумеется, осторожно. Я пошлю сообщение епископу-исполнителю Тирниру, проинструктировав его помочь отцу Франклину. И я думаю, что было бы неплохо перевести в Таро ещё несколько агентов Инквизиции из Деснейра и Сиддармарка, Жаспер. Давайте направим в Транджир ещё несколько глаз и ушей. Если мы сможем найти доказательства того, что Горжа уже контактирует с черисийцами, я буду гораздо более склонен попытаться арестовать его, даже если эта попытка, скорее всего, провалится.

— Ты знаешь, — задумчиво сказал Дачарн, — я хотел бы полюбопытствовать — помимо примера ещё одного светского правителя, предавшего Мать-Церковь — насколько сильно потеря Таро действительно повредит нам? Ты ведь на самом деле не рассчитывал, что галеоны, которые они строят, будут доступны в нашем боевом порядке, а, Аллайн?

— Не по-настоящему, — с несчастным видом признался Мейгвайр. — Мы пошли дальше и заказали их, но шансы на то, что Таро действительно достроит их, укомплектует экипажами и вооружит, а затем выведет в море мимо черисийцев, чертовски малы.

— Это то, о чём я думал, — сказал Дачарн и посмотрел на Трайнейра и Клинтана. — Как Казначей Матери-Церкви, я, возможно, лучше, чем все вы, осведомлён о том, сколько денег мы вкладываем в Таро… и как мало получаем обратно. Эта блокада стала чертовски эффективной, и с начала войны Таро платит меньше трети своей обычной десятины. Если уж на то пошло, в этом году Казначейство вообще не ожидает, что Горжа сможет заплатить! Если быть до конца откровенным, полная потеря Королевства была бы едва заметным ударом с точки зрения наших финансов. Поэтому я думаю, что нам действительно нужно подумать о политических и военных последствиях. И, как только что сказал Аллайн, потеря Таро с нашей стороны очень мало повлияет на наши возможности. А вот насколько приобретение Таро помогло бы другой стороне?

— Интересный вопрос, — задумчиво произнёс Клинтан. — Я думаю, что политический ущерб может быть ещё хуже, хотя бы в качестве примера продолжающейся эрозии. В военном отношении я сомневаюсь, что Таро сильно увеличит возможности Кайлеба. На самом деле, для черисийцев это будет ещё одна территория, которую нужно защищать, что ещё больше распылит их силы.

— Тем не менее, — отметил Мейгвайр, — это даст им военно-морскую базу прямо у побережья Сиддармарка. Она будет доминировать над Заливом Таро и перекроет Канал Таро, что в значительной степени изолирует Залив Матьяс.

— Ты имеешь в виду, это вобьёт клин между нашими северными эскадрами и Деснейром? — спросил Трайнейр.

— Именно.

— Но насколько реалистично это беспокойство? — спросил Дачарн. — Я имею в виду, если эскадра Каменного Пика уже базируется в Бухте Тол, тогда у них уже есть «военно-морская база» прямо там, на Канале Таро, разве нет?

— Ну… да, — медленно признался Мейгвайр.

— Тогда единственная реальная разница заключается в том, что она станет официальной военно-морской базой, — заметил Дачарн.

— Значит, Робейр, ты предлагаешь, чтобы мы не действовали опрометчиво и не давали Горже повода покинуть нас, а осторожно продолжали расследование, — сказал Трайнейр. — Если мы найдём доказательства — реальные или как минимум убедительные доказательства — мы можем пойти дальше и попытаться арестовать его. И, если произойдёт так, что он удивит нас, фактически переметнувшись на другую сторону, либо перейдёт на сторону Кайлеба после того, как мы дадим ему этот «предлог», это на самом деле не нанесёт нам такого большого ущерба в военном или экономическом плане?

— Более или менее. — Дачарн пожал плечами. — Это ваша область знаний — твоя и Жаспера, когда речь идёт о политике, и Аллайна, когда речь идёт о военных делах. Я просто пытаюсь рассмотреть этот вопрос со всех точек зрения. Конечно, это не значит, — сухо закончил он, — что мы иногда не попадали в беду, действуя слишком опрометчиво.

Клинтан покраснел от не слишком уклончивого упоминания о его собственном «окончательном решении Черисийской проблемы». Однако он предпочёл пропустить это мимо ушей. В то же время его глаза приняли задумчивый вид. Несколько секунд он сидел молча, размышляя, затем кивнул сам себе и перевёл взгляд на остальных троих.

— Я не уверен, что держать наши руки подальше от Таро — это правильный путь. С другой стороны, я так же не уверен, что это неправильный путь. — Он пожал плечами. — Однако в сложившихся обстоятельствах я думаю, что выжидательная позиция с меньшей вероятностью приведёт к катастрофическим ошибкам. В то же время, я думаю, мы должны подумать о способах… так сказать, обезопасить нашу позицию, если Таро действительно переметнётся на другую сторону.

— Что ты имеешь в виду? — В голосе Трайнейра прозвучала некоторая осторожность, и Клинтан улыбнулся.

— Я не планирую убегать в приступе чрезмерного энтузиазма, Замсин! Я просто думал о том, что сказал Аллайн о стратегической позиции Таро. О том, что они предлагают черисийцам военно-морскую базу между нашими северными эскадрами и Деснейром.

— И?

— И мне пришло в голову, что одним из способов предотвратить превращение этого в проблему было бы сосредоточить наши силы в Заливе Матьяс прямо сейчас. Прежде чем Таро сделает то, что планирует сделать Горжа.

— Что? — Трайнейр моргнул.

— Смотрите, уже сентябрь, — сказал Клинтан и мотнул головой в сторону одного из окон переговорной залы. Снаружи лил ледяной дождь, и практически голые ветви раскачивались на ветру. — Пройдёт совсем немного времени, прежде чем Пролив Син-у снова начнёт замерзать. Когда это произойдёт, наши северные эскадры — те, что мы построили здесь, в Храмовых Землях, и все корабли, которые Харчонг построил в своих северных портах — встанут на якорь. Если мы отправим их отсюда сейчас, до того, как застынет лёд, и отправим всех в Деснейр, у нас будут все семьдесят четыре деснерийских галеона и как минимум по пятьдесят или шестьдесят из Харчонга и Храмовых Земель — всего от ста семидесяти до двухсот галеонов — в одном сосредоточенном отряде, менее чем в двух тысячах миль от Таро и всего в трёх тысячах от Черис. Если мы доставим их туда до того, как Горжа перейдёт на другую сторону, это может намекнуть ему, что измена будет плохой идеей. И даже если они не доберутся туда раньше, чем он перейдёт на другую сторону, или если он пойдёт дальше и предаст нас, несмотря на их присутствие, у нас будут серьёзные силы, чтобы угрожать Таро и Черис, и заставить их передислоцироваться относительно них. После того, что Тирск сделал в Доларском Заливе, они должны будут отнестись к этой угрозе серьёзно, вы так не думаете?

Теперь уже Трайнейр и Дачарн посмотрели на него с удивлением. Как правило, Клинтан не слишком интересовался военными передвижениями. Отчасти, как цинично подумал Дачарн, потому что именно его беззаботная уверенность в том, что касается военных дел, о которых он ничего не знал, в первую очередь привела к этой катастрофе.

— Я не знаю, Жаспер, — медленно произнёс Мейгвайр. — Строительство новых кораблей разбросано вдоль и поперёк по всей длине Пролива. Сначала нам нужно было бы собрать их всех в одном месте. А на доброй четверти кораблей, которые нам удалось спустить на воду и оснастить, по-прежнему не установлена артиллерия. — Он поморщился. — Я боюсь, что наши литейные цеха работают медленнее, чем мы ожидали, и, честно говоря, Харчонгские литейные цеха тоже далеко не так эффективны, как могли бы быть. У них их много, но их производительность ещё ниже, чем у нас. Если уж на то пошло, лучшие из них находятся в Южном Харчонге — в Швэе и Казнецове. И до того, как Тирск выгнал черисийцев с Острова Когтя, они создали серьёзную брешь в доставке оружия, которое удалось произвести Южному Харчонгу.

— Ну, вроде бы, литейные заводы Деснейра работают довольно хорошо? — Клинтан сделал ответный выпад и приподнял бровь, глядя на Дачарна.

— Производственные показатели растут, — признал Дачарн. — Однако, дело тут не в том, что их литейные цеха по отдельности особенно велики или особенно эффективны, а в том, что у них действительно более высокая производительность на печь, чем у Харчонга, и они создают много маленьких литейных пушечных цехов. Однако у них по-прежнему есть проблемы с железными пушками. Так у всех, — за исключением Черис, чего он старательно не произнёс вслух, — но, кажется, что во время проверки дейснерийских железных орудий выходит из строя больше.

— Это просто вопрос опыта, — пренебрежительно произнёс Клинтан. — Конечно, у них не получится сделать это правильно с нескольких первых попыток! Но если у них есть литейные цеха, рано или поздно они смогут производить пушки, которые нам нужны.

— Почему бы вместо этого не отправить их в Долар? — предположил Дачарн. Мейгвайр и Трайнейр задумчиво посмотрели на него, но лицо Клинтана стало таким невыразительным, словно за его глазами поднялись ставни. — Тирск, похоже, навёл порядок в доларских литейных цехах — по крайней мере, он смог компенсировать харчонгские пушки, которые забрали черисийцы. К настоящему времени, согласно счетам, которые я получаю, он на самом деле настолько опережает свои собственные запросы, что может экспортировать оружие в Харчонг, а не наоборот.

— Долар слишком далёк от Таро и Черис, — категорично сказал Клинтан, и Дачарн почувствовал, как одна его бровь приподнялась.

Он взглянул на Трайнейра и увидел то же самое размышление на лице Канцлера.

Точно так же, как Клинтан никогда по-настоящему не был готов снять с Горжи Таросского обвинения в предательстве первоначального плана атаки «Группы Четырёх», он так же так и не простил Тирска за то, что он сначала проиграл битву в Скальном Плёсе, а затем сдал свои уцелевшие корабли Кайлебу Армаку. По мнению Клинтана, доларцу следовало сражаться до тех пор, пока все его галеры до единой не пойдут ко дну. То, что он этого не сделал — что он поставил жизни своих людей выше служения Матери-Церкви — автоматически и навсегда сделало его подозреваемым для Великого Инквизитора. Клинтан крайне неохотно согласился с назначением Тирска на его нынешний пост, и то лишь только тогда, когда три других члена «Группы Четырёх» проголосовали против него. И он горько возмущался «требованиями» Тирска, чтобы Мать-Церковь выплачивала жалованье его матросам. По мнению Клинтана, эти моряки должны были добровольно участвовать в Божьем деле! Ведь кроме них, у Церкви были десятки других вещей, на которые она могла бы потратить эти деньги. И это даже не учитывая нелепую настойчивость Тирска в том, что Церковь должна выплачивать пенсии родственникам людей, которые погибли на её службе.

Великий Инквизитор был недоволен, когда Дачарн поддержал политику Тирска. Согласие Казначея Церкви с тем, что возмутительные требования были «разумными» и «выполнимыми», выбило почву из-под его собственных аргументов. Необычайно упрямая настойчивость Мейгвайра в том, что Тирск лучше всех разбирается в новой морской тактике, не сделала его более жизнерадостным. И вместо того, чтобы согласиться с Дачарном и Мейгвайром в том, что выступление Тирска в Харчонгском Проливе продемонстрировало, что граф с самого начала был прав, Клинтан поддержал мнение (исходящее, как подозревал Дачарн, от герцога Тораста), что Тирску просто повезло. Повезло с погодой, повезло с тем, что он численно превосходил черисийцев с огромным перевесом, и — вероятно — повезло с тем, что черисийцы ушли с Острова Когтя до того, как он, наконец, был готов напасть на него, поскольку они, несомненно, победили бы его — снова — если бы ему действительно пришлось сражаться за то, чтобы выбить их оттуда.

Тот факт, что герцог Ферн и епископ Стейфан Мейк, интендант, назначенный Клинтаном во флот, решительно поддерживали Тирска, сдерживал гнев Великого Инквизитора. Ну, это и тот факт, что победа Тирска была единственной, которой до сих пор добилась любая из Церковных эскадр.

«И, насколько я могу судить, то, что Тирск позволил черисийцам сдаться, лишь разозлило его ещё больше. — Дачарн очень постарался не поморщиться. — По мнению Жаспера, единственный хороший черисиец — мёртвый черисиец[19]. Он не видит абсолютно никаких причин, по которым Тирск должен был позволить им сдаться. Даже Аллайн понимает, что если наши адмиралы не будут давать им возможности сдаться в плен, то их адмиралы не позволят сдаваться нашим экипажам. Хотя я не думаю, что Жаспера действительно это волнует. На самом деле, мне интересно, не предпочёл бы он на самом деле ситуацию, в которой другая сторона наотрез отказалась бы проявить милосердие. Он, вероятно, видит в этом лучший способ мотивировать наших людей сражаться до победного конца… именно так, как Тирск не сделал в Скальном Плёсе».

— Я признаю, что Долар расположен далеко от Черис и Таро, — сказал Казначей вслух. — С другой стороны, как говорит Аллайн, наши корабли разбросаны по всему Проходу… а у черисийцев нет ничего, что находилось бы достаточно близко, чтобы этому Проходу угрожать. Мы могли бы отправить их до самого залива Горат, не беспокоясь о том, что их перехватят. И Долар гораздо ближе к Чизхольму — и Корисанду, если уж на то пошло, — если плыть на запад.

— Конечно, это так. — Клинтан нетерпеливо махнул рукой. — И черисийцы, которые эвакуировали Остров Когтя, отправились прямо в Чизхольм, чтобы усилить корабли, которые у них уже были там. На самом деле, это ещё одна причина отправить наши корабли в Деснейр.

Дачарн озадаченно посмотрел на него, и он фыркнул.

— Им пришлось рассредоточить свои силы, чтобы прикрыть Чизхольм и Корисанд, Робейр. — Клинтан вернулся к своему тону взрослого, читающего нотации особенно медлительному ребёнку, но Дачарн слишком привык к этому, чтобы поддаться на провокацию. Если уж на то пошло, он даже не был уверен, что Клинтан всё ещё делает это нарочно. — По нашим лучшим оценкам, у Каменного Пика есть около двадцати или двадцати пяти галеонов, базирующихся в Бухте Тол, а у Острова Замка́ ещё тридцать пять или сорок, действующих в Бухте Каменной Банки. Итого шестьдесят пять. Остальные их галеоны рассредоточены, защищая Чизхольм и Корисанд. Поэтому я предлагаю, чтобы мы воспользовались этим рассредоточением, чтобы протащить наши корабли в Деснейр. К тому времени, как они смогут передислоцировать свои корабли на такие далёкие позиции, мы будем сосредоточены в заливе Матьяс, и они ничего не смогут с этим поделать.

Трайнейр выглядел задумчивым, и даже Дачарну пришлось признать, что в аргументах Клинтана была определённая логика. Тем не менее, больше всего в провале их первоначального нападения на Черис Дачарна впечатлило то, что отправка флотов в длительные походы с согласованным расписанием, которое не учитывало такие мелочи, как погода, казалось значительно более проблематичным делом, чем отправка армий в длительные марши.

— Ты говоришь о том, чтобы отправить от ста до двухсот двадцати наших галеонов мимо Таро в Деснейр, — сказал он затем. — По словам Аллайна, четверть из них были бы совершенно безоружны. Итак, допустим, наибольшее число, которое у нас есть доступных для отправки — сто двадцать. Это означает, что только девяносто из них на самом деле будут вооружены, и ни один из экипажей наших кораблей не будет обучен так же хорошо, как экипажи кораблей графа Тирска. Если шестидесяти или семидесяти черисийцам удастся перехватить их, я не знаю, насколько хорошо справятся наши девяносто, Жаспер. Мне нравится это говорить не больше, чем тебе нравится это слышать, — добавил он, когда лицо Клинтана напряглось, — но мы должны быть реалистами. И это тоже не их вина. У них просто не было времени на тренировки.

— В словах Робейра есть смысл, — рассудительным тоном сказал Трайнейр.

— Да-а-а, — медленно произнёс Мейгвайр. Все остальные посмотрели на него, и он поднял правую руку с вытянутым указательным пальцем. — Да, — повторил он, — но у нас есть семафор.

— И? — подсказал Дачарн, когда Капитан-Генерал снова сделал паузу.

— Во-первых, — сказал Мейгвайр, — у нас должно быть преимущество внезапности, когда мы действительно начнём перемещать корабли. Расстояние само по себе должно позаботиться об этом, но давайте предположим, что черисийские шпионы здесь, в Храмовых Землях, имеют доступ к коммерческим сообщениям, которые мы разрешаем передавать по семафору. Или, если уж на то пошло, просто у них есть сеть самонаводящихся виверн для передачи сообщений. Что угодно. Очевидно, что у них есть шпионы где-то в системе, верно?

Дачарн кивнул, невольно впечатлённый. Обдумывание всего было не тем, что обычно ассоциировалось у него с Аллайном Мейгвайром.

— Хорошо. В таком случае мы открыто посылаем приказ нашим эскадрам на всём протяжении Пролива Син-у. Если уж на то пошло, давайте отправим его им один из шифров, которые, как мы почти уверены, черисийцы могли скомпрометировать в Дельфираке или Корисанде. Мы прикажем им встретиться в Ангелберге, но скажем, что это уловка. Они сконцентрируются там, чтобы помочь любым черисийским шпионам предположить, что мы собираемся отправить их в Деснейр, но они должны будут подготовиться к отплытию в Долар. Даже если сообщение не будет скомпрометировано где-то по цепочке семафоров, вы знаете, что по крайней мере кто-нибудь из их экипажей будут болтать о предстоящем походе в Долар всякий раз, когда у них будет возможность сойти на берег в Ангелберге. Так что любые черисийские шпионы услышат об этом пункте назначения, а что касается подготовки к путешествию, на самом деле не имеет значения, куда они направляются — в Долар или Деснейр.

Его глаза начали блестеть по мере того, как рос его энтузиазм.

— Итак, наша легенда прикрытия будет заключаться в том, что они готовятся к тому, чтобы отправить их на запад. Любые шпионы, которые заметят их в Бухте Чантри, почти наверняка узнают об их приказах отправиться в Долар, и мы не сообщим об этом даже нашим адмиралам, пока все они не будут готовы к отплытию. В этот момент мы используем семафор, чтобы отправить им фактические приказы о том, куда им следует плыть. Конечно, это должно обеспечить нам стратегическую внезапность. На самом деле, если черисийцы пронюхают об их первоначальных приказах, они могут даже изменить своё собственное развёртывание, чтобы защитить Чизхольм и Корисанд!

— Затем, как только наши корабли двинутся на восток, а не на запад, мы используем семафор, чтобы приказать деснерийцам отправиться им навстречу. Мы сможем приказать Деснейру отплыть быстрее, чем черисийцы смогут приказать своим эскадрам сосредоточиться. Так что, в идеале, Остров Замка́ всё ещё будет стоять на якоре в Бухте Каменной Банки, в то время как Каменный Пик с его двадцати пятью кораблями окажется зажатым между семьюдесятью с лишним Деснерийскими галеонами, идущими с юга, и ста или ста двадцатью галеонами из Харчонга и Храмовых Земель, идущими с севера.

— Это очень хорошая идея, Аллайн, — поздравил Клинтан. — И в этом есть ещё один аспект. Мы можем следить за обеими силами, пока они остаются в прибрежных водах, поэтому, если одна из них наткнётся на препятствие, или если выяснится, что черисийцам каким-то образом удалось сконцентрироваться против одной из них, мы можем приказать другой развернуться и избежать боя.

Мейгвайр просиял, явно купаясь в непривычном свете одобрения Великого Инквизитора. Даже Трайнейр кивнул, сначала медленно, но потом более решительно.

Дачарн, с другой стороны, по-прежнему испытывал глубокие сомнения. Идеи Мейгвайра и Клинтана о координации двух отдельных флотов звучали хорошо в теории, но он не мог до конца убедить себя, что это гладко сработает на практике. С другой стороны, Мейгвайр действительно был прав насчёт достижения внезапности. Если никто, кроме самой «Группы Четырёх», не будет знать, куда на самом деле направятся корабли северной группы, никто не сможет передать эту информацию Черис. И на самом деле, как только корабли действительно начнут движение, не будет иметь особого значения, как быстро информация дойдёт до Черис, потому что черисийские боевые корабли, находящиеся так далеко, как Чизхольм или Корисанд, были бы настолько далеко от нужной позиции, что с тем же успехом могли бы находиться на дне моря. Они никак не могли бы добраться до Залива Таро или Моря Правосудия до того, как Церковные флоты либо объединятся друг с другом, либо развернутся и по отдельности вернутся в свои первоначальные порты.

Он посмотрел на остальных трёх своих коллег и понял, что, какие бы сомнения он ни испытывал, все они были «за». В таком случае, он не сможет предотвратить это, что бы он ни делал. Как бы он не пытался. Он довольствовался тем, что высказывал свои собственные опасения — опасения достаточно мягкие, чтобы он мог отмахнуться от них позже с улыбкой из-за собственной робости, если они окажутся необоснованными, но достаточно чёткие, чтобы позиционировать его, если всё обернётся плохо, и напомнить им всем, что он предостерегал их от чрезмерной самоуверенности.

Он откинулся на спинку кресла, ожидая, пока Мейгвайр и Клинтан проработают детали к своему собственному удовлетворению. Было время, когда Робейр Дачарн не слишком беспокоился о политических расчётах. Он поднялся до поста Казначея главным образом потому, что был непревзойдённым бюрократом, довольным тем, что оставил политику — как Матери-Церкви, так и светскую политику — Трайнейру и Клинтану.

«И то, что мы ведём эту дискуссию, является доказательством того, насколько хорошо это сработало, не так ли, Робейр? — язвительно спросил он себя. — С другой стороны, даже ты можешь научиться, если Бог ударит тебя достаточно тяжёлой дубиной. Настоящая хитрость заключается в том, чтобы убедить их — и особенно Жаспера — в том, что ты по-прежнему не имеешь об этом ни малейшего представления».

Он внутренне улыбнулся, скрывая свои эмоции за выражением, в котором терпение смешивалось с лёгкой скукой. По иронии судьбы, подумал он, его «сделка» с Клинтаном должна была так много сделать, чтобы убедить Великого Инквизитора полностью игнорировать любую угрозу, которую он мог представлять. То, что человек, который должен был быть хранителем совести Матери-Церкви, расценил настойчивое стремление Дачарна на самом деле выполнять свои обязанности одного из наместников Бога, как доказательство затуманенного и сентиментального сознания.

«Ты просто продолжай смотреть на вещи таким образом, Жаспер, — холодно подумал Робейр Дачарн. — Потому что в один прекрасный день ты узнаешь, насколько ты на самом деле ошибался».

V. КЕВ «Королевская Черис», 58, Город Теллесберг, Королевство Старая Черис

.V.

КЕВ «Королевская Черис», 58, Город Теллесберг, Королевство Старая Черис

— Мне было интересно, когда же они дойдут до этого, — кисло сказал Кайлеб Армак.

Он, Шарлиен, их дочь и некий капитан Мерлин Атравес снова были в плаванье. «Императрица Черисийская» по-прежнему находилась в руках верфи, поэтому он и Шарлиен подняли свой штандарт на борту КЕВ «Королевская Черис», одного из новых пятидесятивосьмипушечных галеонов, спроектированных специально, чтобы избежать проблем «Императрицы Черисийской». На самом деле, собираясь вернуться в Чизхольм, они не хотели отплывать из Теллесберга до утреннего прилива, но решили доставить принцессу Элану на борт корабля и устроить её там сегодня после полудня.

Конечно, это также означало, что они должны были быть немного более осторожными и говорить тише, учитывая тонкие переборки каюты.

— Что ж, — более философски сказал Брайан Остров Замка́ с борта своего флагмана, — мы полагали, что им придётся решить, что делать со всеми этими кораблями, прежде чем Проход Син-у замёрзнет. Теперь мы знаем. Однако я должен признаться — я не ожидал, что они будут настолько хитроумными. Собрать их флот в восточном порту, а затем отправить его на запад? — Он покачал головой. — Честно говоря, это намного хитрее, чем я ожидал.

Мерлин признал, что Остров Замка́ был прав. Порт Ангелберга в Бухте Чантри находился на южном берегу Пролива Син-у, почти в трёх тысячах миль к востоку от Храмовой Бухты. Он был почти на полпути к восточному устью Пролива, где тот впадал в Море Ледяного Ветра… и более чем в семи тысячах миль от западного устья Пролива. Если бы не приказы командирам различным эскадр, он бы предположил, что они планировали выступить на восток, а не на запад. К счастью, они смогли прочитать эти приказы, которые подтвердили, что то, что они действительно планировали, было тем, что Мерлин и Остров Замка́ с самого начала считали их самым умным ходом.

— Они ведут себя умно, да, — заметил князь Нарман из Эрейстора, где его собственный галеон ждал «Королевскую Черис», чтобы вместе с ней отправиться в путешествие в Чизхольм.

— Может быть, и так, но теперь, когда мы поймали их на этом, проблема в том, чтобы решить, что нам с этим делать, — сказал Доминик Стейнейр из Бухты Тол по своему собственному комму.

— Нет, — сказал Кайлеб, его тон стал ещё более кислым, чем был. — Это определяет, не что мы будем с этим делать, а как. Мы все согласны с тем, что это самый логичный поступок для них, после того, что случилось с Гвилимом. И я думаю, что мы должны уважать эту угрозу. Что означает усиление как Корисанда, так и Чизхольма.

— Я боюсь, вы правы, — вздохнул Мерлин.

— Я тоже, — признался Остров Замка́. — Но пока мы беспокоимся о том, что может сделать Тирск, давайте не будем забывать о Колмане и Ярасе.

Мерлин поморщился.

Тот факт, что он не осмеливался размещать дистанционные датчики в самом Храме, всегда оставлял пустую область на самой вершине их интеллектуального анализа. Просто не было никакого способа обрести глаза и уши на самых сокровенных совещаниях «Группы Четырёх», и их незнание того, что там происходило, становилось ещё более неприятным из-за их способности проникать на любые другие военные совещания на планете.

Он постоянно напоминал себе, что у него и его союзников больше информации о планах и возможностях своих врагов, чем у кого-либо другого в истории человечества. Проблема заключалась в том, что им нужно было такое преимущество, если они когда-нибудь собирались победить кого-то, кто настолько превосходящего их численностью. И они ждали пятидневку, чтобы выяснить, в какую сторону с наступлением осени собирается прыгнуть новый военно-морской флот Церкви.

Как указал Остров Замка́, они знали, что Аллайну Мейгвайру и его коллегам придётся выбрать курс действий до того, как начнут замерзать северные порты. Конечно, они могли бы просто зазимовать там, но на самом деле никто этого не ожидал. После объявления Священной Войны и кровавого способа, которым Клинтан обезопасил тыл «Группы Четырёх» в Храме и Зионе, казалось предрешённым, что они не собирались просто оставить около сотни новеньких галеонов вмёрзшими в лёд на несколько месяцев.

Когда Мерлин, Кайлеб, Остров Замка́ и Каменный Пик рассмотрели варианты, доступные Церкви, они пришли к выводу, что есть три возможных незамерзающих пункта назначения: Бухта Швэй, Залив Горат и Залив Матьяс. Были аргументы в пользу всех трёх. Если уж на то пошло, существовала и четвёртая возможность — Бухта Бе́дард в Республике Сиддармарк. Северная Бухта Бе́дард на самом деле была бы самым защищённым из всех доступных незамерзающих портов, а, учитывая почти психопатическую подозрительность Клинтана ко всему сиддармаркскому, базирование значительного контингента нового Церковного флота прямо у столичной набережной в качестве намёка на то, что Лорд-Протектор должен вести себя прилично, могло бы быть очень заманчиво.

Также стоял вопрос о том, как именно Церковь могла бы разделить корабли, которые она направляла на юг. На самом деле, Мерлин скорее надеялся, что они распределят северные подразделения между несколькими возможными пунктами назначения, вместо того, чтобы сосредоточить их в одном месте. Рассредоточение флота противника по как можно большему количеству отдельных субфлотов показалось ему очень хорошей идеей с точки зрения Черис.

Но на что бы он ни надеялся, Мерлин всегда ожидал, что Церковь в конечном итоге выберет ту стратегию, которую выбрала сейчас. Учитывая достижения графа Тирска, объединение под его командованием как можно большей части военно-морских сил Церкви имело большой смысл. Кроме того, под энергичным руководством Тирска, доларские литейные заводы теперь выпускали больше — и лучшего качества — пушек, чем кто-либо другой за пределами Черис. В основном они всё ещё отливали их из бронзы, пытаясь справиться с большими трудностями, связанными с производством надёжных железных орудий, но их производство неуклонно росло. И, хотя они были гораздо менее инновационными, чем черисийские литейщики, они были гораздо более инновационными, чем харчонгские.

Харчонгская экономика по-прежнему основывалась на том, что, по сути, было рабским трудом. У Империи были устоявшиеся, трудоёмкие способы ведения дел, а её врождённый реакционный консерватизм — и ультраортодоксальная приверженность «Запретам Что-Чжэн» — делали её решительно не склонной к изменениям. Тем не менее, её огромные размеры и население позволили её экономике доминировать в Западном Ховарде и Хевене в течение последних полутора столетий, несмотря на присущую ей неэффективность, и когда Церковь начала свои масштабные программы перевооружения, количество харчонгских литейных заводов предполагало, что Империя обеспечит по крайней мере треть, а более вероятно, половину, из всей необходимой артиллерии. Однако на самом деле эти планы рухнули, когда все эти небольшие литейные цеха оказались гораздо менее производительными, чем ожидалось. На таком фоне то, как Тирску и герцогу Ферну удалось улучшить производство доларских пушек, было одним из самых ярких моментов для Церкви. А учитывая, насколько сильно отставало производство пушек как в Харчонге, так в Храмовых Землях, было очень разумно отправить как можно больше пока ещё невооружённых галеонов Церкви в Залив Горат. Теперь, когда Остров Когтя прочно находился в руках Тирска, путешествие должно было быть и короче, и гораздо безопаснее, чем пытаться отправить их в любое другое место назначения.

Это также совершенно случайно поставило бы большую часть из двухсот галеонов под командованием лучшего адмирала Церкви в идеальную позицию для удара по Чизхольму или Корисанду с востока. А поскольку после потерь сэра Гвилима Мензира в Харчонгском Проливе у Имперского Черисийского Флота осталось всего около девяноста семи собственных галеонов, передислокация для отражения этой угрозы должна была стать… трудной.

«Тем более что, как только что любезно заметил Брайан, нам по-прежнему нужно беспокоиться и о чёртовых деснерийцах», — с отвращением подумал Мерлин.

Герцог Колман и адмирал Ярас довольно сильно напомнили Мерлину об одном из адмиралов Старой Терры по имени МакКлеллан[20]. Они были довольно честными менеджерами, учитывая все обстоятельства. Несмотря на продолжающиеся проблемы с их собственным производством артиллерии, им удалось спустить на воду, вооружить и (более или менее) укомплектовать экипажами около семидесяти галеонов. Это было значительным достижением, особенно учитывая тот факт, что до масштабной кораблестроительной программы Церкви в Деснейре не было настоящей судостроительной промышленности. Конечно, было огромное количество взяток, некоторые корабли были не так уж и хорошо построены, а деснерийские пушки имели тенденцию взрываться чаще, чем другие, но семьдесят с лишним галеонов всё равно оставались семьюдесятью с лишним галеонами.

Хорошая новость (и главная причина, по которой Колман и Ярас заставили Мерлина задуматься о МакКлеллане) заключалась в том, что, построив свой флот, они не хотели, чтобы с ним случилось что-то плохое. То, что Данкин Аэрли и КЕВ «Судьба» сделали с коммодором Вейларом, явно занимало большое место в их мыслях, и особенно в мыслях барона Яраса. По факту, он отказался выходить за пределы защищённых вод Залива Ярас для обучения своих экипажей, что Черис вполне устраивало.

Но, если им потребуется перебросить достаточно сил для защиты Чизхольма и Корисанда от такого способного адмирала, как Тирск, то даже Ярас может найти в себе силы действовать с толикой агрессивности. И, если это случится…

— Нам придётся сделать несколько глубоких рейдов в домашние воды, Брайан, независимо от того, что деснерийцы хотят делать, — сказал наконец Кайлеб. — Тирск просто чертовски хорош. Если он придёт в Чизхольм с двумястами галеонами, нам их понадобится гораздо больше, чем сейчас есть у Шарпфилда в этом районе, чтобы остановить его.

Остров Замка́ тяжело кивнул. Сэр Льюк Колмин, граф Шарпфилд, был командующим Королевским Чизхольмским Флотом. Таким образом, сейчас он был вторым по рангу офицером, после самого Острова Замка́, в Имперском Черисийском Флоте. Это звание, плюс его близкое знакомство с чизхольмскими водами, сделало его логичным — фактически, единственным — выбором для командования эскадрами, защищающими королевство Шарлиен. Как офицер мирного времени, он был выдающимся, особенно с его решимостью искоренить коррупцию на всех уровнях, и никто не сомневался в его личном мужестве. И всё же весь его боевой опыт был связан с галерами. Он никогда не командовал ни одним галеоном в бою. Сейчас же он командовал целым флотом из них, и мысль о том, чтобы он получил с ними свой первый опыт, при превосходстве противника шесть или семь к одному, не была особо привлекательной.

— Нам помогло бы, если бы у нас был кто-то в Чизхольме или Корисанде с коммуникатором, — заметила Шарлиен. — Если бы сэр Льюк и адмирал Мандир имели доступ к СНАРКам, они могли бы объединить свои группы в одну, у которой было бы гораздо больше шансов противостоять Тирску.

Теперь настала очередь Мерлина кивнуть. Гарт Ральстен, граф Мандир, был Изумрудским эквивалентом Шарпфилда. Хотя он был моложе Шарпфилда и у него не было такого большого опыта выходов в море, он доказал, что он боец в Заливе Даркос, а годы службы под командованием князя Нармана дали ему определённую политическую проницательность, которой совершенно не хватало грубоватому, аполитичному Шарпфилду. Вот почему его выбрали командовать эскадрой, прикрывающей Корисанд.

— К сожалению, единственным флаг-офицером, которого мы могли бы послать, был бы ты, Доминик, — сказал Остров Замка́. — Что…

— Что, — прервал его Кайлеб немного странным, почти весёлым тоном, — было бы… политически неудобно в данный конкретный момент.

— Неудобно, но способствует выживанию, Ваше Величество, — почтительно сказал Каменный Пик. — Я знаю, что Горжа хочет, чтобы я остался там, где я сейчас нахожусь, когда мы, наконец, заставим его объявить, что он переходит на нашу сторону, но я могу припомнить полдюжины других офицеров, которые могли бы справиться с командованием этой группировки так же хорошо, как и я. Среди прочих на ум приходит Коди Нилц.

— Я уверен, что адмирал Нилц мог бы совершенно адекватно справиться с вашими обязанностями, милорд, — вставил Нарман. — Проблема в том, что все расчёты Горжи построены на том, чтобы вы прикрывали Бухту Тол, чтобы убедиться, что никакие мерзкие деснерийцы не приплывут, чтобы напасть на него, когда Церковь узнает, что он переметнулся на другую сторону. Он и так достаточно нервничает, и я не думаю, что он разделяет презрение нашего флота к Ярасу. Что, учитывая, насколько он ближе к Деснейру, чем мы, вероятно, не так уж и неразумно, если разобраться. Очевидно, что он достаточно в вас поверил, чтобы чувствовать себя уверенно, но, если мы всё перестроим на лету, я думаю, есть по крайней мере справедливый шанс, что в последний момент он отступит.

— Особенно, если ему станет известно о том факте, что Инквизиция посылает больше следователей в Таро, — согласился Мерлин.

— Я думаю, что Мерлин и Нарман правы, Кайлеб, — с несчастным видом сказала Шарлиен.

— Я тоже так думаю, — согласился Кайлеб, но веселье в его тоне было ещё более явным, а затем он с притворным сожалением покачал головой, глядя на свою жену, и удивил всех своим смешком.

— Я пропустила что-то смешное? — немного язвительно спросила Шарлиен, и он, по-прежнему посмеиваясь, кивнул.

— На самом деле, да, пропустила, — сказал он. — Для меня это даже стало небольшим шоком, поскольку обычно ты не такая медлительная.

— Медлительная? — повторила она ещё более едко. На самом деле, её тон можно было бы назвать зловещим.

— Ну, ты, кажется, упустила из виду тот фактик, что мы оба отправляемся в Чизхольм. Как и парень по имени Мерлин, если я не ошибаюсь.

Глаза Шарлиен распахнулись. Мгновение она сидела, уставившись на него с выражением очень умной женщины, которая очень редко совершает глупые ошибки. Затем настала её очередь смеяться.

— Конечно, отправляемся! И, если мне не изменяет память, у тебя самого не очень чтобы большой опыт боевых действий на флоте, не так ли?

— Было немного, — согласился её муж, разведя большой и указательный пальцы примерно на дюйм друг от друга.

— При всём моём уважении, Ваше Величество, я не сторонник того, чтобы рисковать вами в море, — сказал Остров Замка́. Кайлеб выгнул бровь, и Верховный Адмирал пожал плечами. — На Армагеддонском Рифе и в Заливе Даркос ваш отец был прав насчёт того, как важно для флота знать, что вы там. Однако я не думаю, что ситуация сейчас точно сопоставима, и есть множество причин, по которым ваша гибель стала бы политически катастрофичной.

По голосу Остров Замка́ было совершенно ясно, что у него также были какие-то сугубо личные причины не желать видеть, как убивают его двоюродного брата, и взгляд Кайлеба смягчился. Но потом он покачал головой.

— Во-первых, теперь у нас есть твёрдо гарантированная преемственность, — сказал он, протягивая руку и беря Шарлиен за руку. — В Старой Черис нет ни единой души, которая не признала бы Шарли императрицей по её единоличному праву, если бы со мной что-то случилось. И теперь есть ещё и Элана. Так что аргументы о том, насколько я «совершенно незаменим», кажутся чуть менее убедительными, чем раньше.

— Во-вторых, замечу со всей скромностью, Флот в определённой степени мне доверяет. Я думаю, что они, вероятно, сочтут обнадёживающим то, что я буду с ними, если им придётся идти в бой при таких неблагоприятных условиях.

Как про себя подумал Мерлин, сказать, что Имперский Черисийский Флот «в определённой степени доверяет» Кайлебу Армаку, было всё равно, что сказать, что в Великом Западном Океане есть «определённое количество воды».

Но, в-третьих, и это самое важное, я единственный человек, который у нас есть — кроме тебя, Брайан — и которого мы могли бы отправить в Чизхольм, у которого есть доступ к СНАРКам Сыча и достаточно права старшинства, чтобы отдавать приказы Шарпфилду. Ни за что на свете мы не смогли бы оправдать то, что оставили меня на берегу ради этого, и ты это знаешь.

— Он прав, Брайан, — тихо сказала Шарлиен и поморщилась. — Я почти уверена, что я ещё более несчастна, чем ты, от мысли о том, чтобы позволить ему опять уйти и подставляться под пули, — её рука сжала руку Кайлеба, — но он всё равно прав.

На мгновение воцарилась тишина, во время которой император сидел, задумавшись, слегка барабаня пальцами свободной руки по боковому столику. Затем он глубоко вдохнул.

— Хорошо, — сказал он. — Вот что мы собираемся сделать. И мне придётся отнять у твоего флота больше сил, чем мне хотелось бы, Брайан. Мы не можем не усилить Чизхольм и Корисанд, так как знаем, что их ждёт, и мы не можем ждать. В это время года нам потребуется больше времени, чтобы доставить подкрепление в Чизхольм, чем потребуется недавно построенным кораблям Мейгвайра, чтобы добраться до залива Горат. Я знаю, что у нас будет немного времени в запасе, по крайней мере, после того, как они доберутся туда, но я не хочу дарить Тирску больше времени, чем мы можем позволить. С другой стороны, мы не можем организовать всё это в мгновение ока. Это займет по крайней мере несколько дней, и я не хочу откладывать наше собственное отплытие в Чизхольм.

— Я думаю, что я согласен с Мерлином и Нарманом в том, что нам нужно оставить Доминика там, где он находится, и со мной там у нас будет доступ к СНАРКам без него. Итак, мы пошлём подкрепление вслед за «Королевской Черис» под командованием адмирала Нилца. Он грамотный профессионал, и я могу на него положиться.

— Да, Ваше Величество, — официально ответил Остров Замка́, слегка поклонившись своему далеко находившемуся императору. — Как много сил вы хотите, чтобы я послал с ним?

— Вот что меня действительно пугает, — откровенно сказал Кайлеб. — Я не понимаю, как мы могли бы прикрыть и Чизхольм, и Корисанд имея менее чем шестьдесят кораблей.

Тишина, наступившая после того, как было озвучено это число, была глубокой, и губы Кайлеба дрогнули.

— Я могу справиться с этим с помощью лучших старых галер, вооружённых карронадами, — продолжил он, — но даже со СНАРКами я не могу волшебным образом рожать галеоны, как кроликов. Я смогу увидеть, что задумал Тирск, но, если он сражается также умно, как мы все от него ожидаем, он не будет распыляться на мелкие тактические группы, которые я смогу разбивать по одной за раз. Он нападёт на меня со всем, что у него есть, одним концентрированным флотом, и мне понадобится достаточно огневой мощи, чтобы остановить его, когда он это сделает. Что, даже с шестьюдесятью галеонами, будет непростой задачей, теперь, когда он точно знает, что может сделать бортовой залп. Вот тут-то, надеюсь, и вмешаются СНАРКи, позволив мне выбрать тактическую ситуацию, когда мы наконец вступим в бой.

— Ваше Величество, — сказал Каменный Пик, немного помолчав, — я не могу оспаривать ничего из того, что вы только что сказали. Но если мы отправим шестьдесят кораблей в Чизхольм и Корисанд, останется всего лишь около тридцати, чтобы следить за водами ближе к Старой Черис.

— Я знаю, — сказал Кайлеб. — Но даже с шестьюдесятью, нас всё равно будут превосходить чизхольмских водах более чем три к одному. И, честно говоря, если я собираюсь оказаться в меньшинстве три к одному против кого-то столь же хорошего, как Тирск, то я думаю, мы должны быть готовы рискнуть, чтобы такие хорошие люди, как ты и Брайан, были в меньшинстве два к одному против такого второсортного игрока, как Ярас.

Каменный Пик некоторое время молчал, затем кивнул.

— В то же время, однако, я не повторяю ошибку, которую мы совершили с Гвилимом, — сказал Кайлеб, и его карие глаза посуровели. — У нас гораздо больше шхун, чем нам нужно для блокады, особенно теперь, когда Таро присоединяется к Империи, поэтому я хочу, чтобы по крайней мере пятнадцать или двадцать из них были отправлены с Нилцом. Это должно дать мне достаточно быстрых крейсеров, для плотного патрулирования Острова Когтя и Харчонгского Пролива — что, надеюсь, объяснит, как мне удаётся следить за Тирском — и оставит достаточное количество для эффективных набеговых рейдов в Заливе, чтобы в целом сделать его жизнь настолько несчастной, насколько это возможно. Я не думаю, что мы можем спровоцировать его на ошибку, просто бросив на него коммерческих рейдеров, но я, конечно, готов попытаться.

— И, кроме того, Тирск действует не в политическом вакууме, — продолжил он. — Даже когда Мейк в своём углу, Тораст продолжает делать всё возможное, чтобы нанести ему удар в спину. Если я смогу вызвать достаточно хаоса в Доларском Заливе и в тех же водах, где действовал Гвилим, я, возможно, смогу развязать руки Торасту. — Кайлеб поморщился. — Часть меня испытывает ненависть от того, что нужно делать такое с благородным человеком, но он просто чертовски способный. Боюсь, я соглашусь убрать его с дороги любым возможным способом.

— Вообще-то, я думаю, что это очень хорошая идея, — сказал Остров Замка́. — Если мы ударим по ним, сами перейдя в наступление, мы можем упредить их планы. И я, вероятно, смогу отправить вам ещё больше шхун в течение следующих двух месяцев.

Как подумал Мерлин, это было достаточно правдиво. Как только что отметил Кайлеб, потребность Флота в кораблях для обеспечения блокады не только уменьшилась, но и каперство стало далеко не таким прибыльным, как раньше. К настоящему времени большая часть торговых кораблей Церкви путешествовала в составе конвоев, которые всё чаще защищались кораблями с достаточным количеством артиллерии, чтобы любое нападение на них было рискованным. Более того, однако, вражеского торгового флота просто не осталось. Это означало, что десятки быстрых, манёвренных, хорошо вооружённых шхун продавались консорциумами каперов, которые в них больше не нуждались. На самом деле, они так сильно перенасытили рынок, что их можно было купить как в песне, вошедшей в поговорку.

— Хорошая мысль, — согласился Кайлеб. — А что касается ситуации в черисийских и таросских водах, Доминик, не забывай, что Эдвирд сейчас добивается прогресса со снарядами Альфрида. Он должен начать производство примерно через месяц.

— Начать производство, — сухо повторил Каменный Пик.

Эдвирд Хоусмин был так расстроен, как никто никогда не видел его из-за задержек с запуском в производство снарядов Подводной Горы. Не то чтобы это была его вина. Даже его доступ к Сычу не мог волшебным образом создать оборудование, методы и — прежде всего — обученные рабочие руки, в которых он нуждался в одночасье, тем более что он был скорее в положении, в котором всегда был Мерлин. Он мог вносить предложения, даже иногда проявлять гениальность, но, чтобы избежать обвинений в нарушении «Запретов», он должен был быть в состоянии продемонстрировать процесс разработки… и, учитывая объявление Священной Войны, это было важнее, чем когда-либо. К настоящему времени ему это удалось, но он был глубоко разочарован тем, сколько времени это заняло. И он справился с этой частью только для того, чтобы столкнуться с почти невыносимыми погодными задержками в постройке и запуске его новой мануфактуры по производству снарядов. Проливные дожди, которые продолжались, казалось, вечно, вызванные непогодой оползни, которые привели к засорению системы каналов, обслуживающих его металлургический завод, а затем не менее трёх тропических штормов, обрушившихся на Море Правосудия за один двухмесячный период… Если бы он не знал правды об «Архангелах», промышленник был бы склонен думать, что Бог действительно находится на другой стороне.

Но, по крайней мере, у него наконец-то был заложен фундамент, установлена крыша и начали строиться печи. Тем не менее, должно было пройти по крайней мере ещё два или три месяца, возможно, даже наступить март, прежде чем он смог бы поставить Флоту новые снаряды в сколько-нибудь достаточном количестве.

— Я знаю, что мы не сможем начать их выпускать до весны, — сказал сейчас Остров Замка́. — С другой стороны, они направляют большую часть своих военно-морских сил Тирску. Даже если он решит попробовать версию первоначального плана «Риф Армагеддона», основанную на использовании галеонов, у нас будет что-то около шести или семи месяцев, прежде чем он сможет добраться до Старой Черис. Честно говоря, я не думаю, что есть хоть малейший шанс, что они попытаются сделать это снова — не после того, что случилось в прошлый раз, и не тогда, когда Чизхольм и Корисанд намного ближе к Заливу Горат. Поэтому важно, чтобы Его Величество получил достаточно мощное подкрепление, чтобы сдерживать Тирска, пока у Эдвирда не будет достаточно снарядов для нас. Как только это произойдёт, — верховный адмирал злобно улыбнулся, — мы будем теми, кто отправится на их поиски, и им очень не понравится, когда их настигнет вооружённый снарядами линейный корабль.