Могильщик

УБИТЬ ЖЕНЩИНУ

В понедельник утром, часов в одиннадцать, Джуди вернулась из магазина. Мужа не было дома. Прошло всего семь месяцев с тех пор, как они поженились. Это Том убедил ее бросить работу. Раньше Джуди рано вставала и ехала в другой конец города, в маленький ресторанчик, где она работала официанткой. Домой приходила поздно, и это не нравилось Тому. Зато теперь ей совершенно нечем было себя занять.

Она читала, смотрела телевизор и ждала, когда Том придет на обед.

Джуди было двадцать три года. Ее можно было назвать даже красивой, если бы не слишком большой нос и слегка кривые передние зубы. Когда она выходила замуж, у нее была чудесная стройная фигурка, но от спокойной жизни она набрала вес, и ей сейчас вполне подошло бы слово «толстушка».

Она достала продукты из сумки, положила мясо в холодильник. И только она взяла новый рулон туалетной бумаги, как раздался звонок в дверь.

Посмотрев в глазок, Джуди увидела молодую красивую женщину в ярко-красном платье, в длинных белых перчатках, с небольшим кейсом в руках.

Джуди открыла дверь.

— Привет, милашка, — сказала женщина, широко улыбаясь. — Меня зовут Шейла Ньюберри. Я принесла тебе роскошный подарок от фирмы «Глобал Электрик» — самый современный портативный приемник.

Она замолчала и внимательным оценивающим взглядом посмотрела на Джуди.

— Красивое название, — сказала Джуди. — «Глобал Электрик». Но…

— Я ничего не продаю, моя милая. Я рекламирую товары. Думаю, что ваш муж заинтересуется.

— Мужа нет дома, он сейчас на работе, — сказала Джуди. — Не хочу вас обижать, но мы вряд ли сможем что-либо купить, у нас просто нет денег на лишние расходы.

— Какая же я дура! Я разве не сказала ясно и четко? Я ничего не продаю! Этот замечательный приемник наша фирма дарит вам. Вы получаете его совершенно бесплатно. Это такая рекламная акция. Вы расскажете своим друзьям, какой это хороший приемник, а друзья расскажут своим друзьям, и так далее, и все бросятся его покупать.

— О, тогда это другое дело! — обрадовалась Джуди.

— Вам очень повезло, согласитесь?

— Да, конечно. Но могу я взглянуть на приемник? Он у вас с собой?

— Боже мой! Неужели я буду зря морочить людям голову? Вы хотите увидеть это маленькое чудо? Хотите потрогать его? Услышать его? Пожалуйста! Забирайте его, приемник уже ваш!

Шейла быстро открыла кейс и достала блестящую игрушку.

— Очень красивый! — воскликнула Джуди.

— А я что говорила? И ты только посмотри, моя дорогая, какая навороченная штука. Стерео, телескопическая антенна, часы с будильником. И помещается в дамской сумочке. А звук! Включить?

— Да, — кивнула Джуди, ничего еще не подозревая.

— Где розетка?

— А разве он не на батарейках?

— Конечно! Но батарейки не дают, их надо покупать отдельно. Уж извините…

Шейла состроила комичную мордашку.

Джуди открыла дверь пошире, и Шейла вошла в квартиру.

— Милое гнездышко, — сказала Шейла, быстро оглядываясь. — Вы тут вдвоем?

— Детей еще нет, мы недавно поженились.

— Ага… Понятно…

— Розетка там, у стола.

Шейла воткнула штепсель и нажала на кнопку, затем покрутила туда-сюда ручку настройки, прибавляя и убавляя громкость. Она то и дело поглядывала на Джуди, а на губах у нее играла какая-то странная улыбка. Как будто у нее появился новый интерес и она забыла про свой маленький бизнес, ради которого сюда пришла.

«У нее ненормальные глаза, — подумала Джуди. — И она явно что-то замышляет».

Шейла, не дожидаясь приглашения, уселась на стул как хозяйка. За ее спиной надрывался приемник. Она скрестила длинные стройные ноги, обтянутые темными нейлоновыми колготками. На шее у нее был яркий платок, концы которого терялись в вырезе ее сумасшедшего красного платья. Черные длинные волосы ниспадали ей на плечи густой волной.

— Как тебя зовут, моя сладкая? — спросила она.

Ее пальцы в белых перчатках неспокойно задвигались, а тон ее голоса поднялся на целую октаву, стал требовательным и почти невыносимым.

Джуди присела на краешек стула. Она разрывалась между двумя желаниями — избавиться от напористой гостьи, которую она почему-то уже слегка побаивалась, и побыстрее заполучить обещанный приемник. Чтобы совместить одно с другим, надо было действовать решительно и в то же время не слишком грубо. Джуди занервничала.

— Меня зовут Джуди Ролстон, — сказала она, изобразив на лице подобие улыбки.

Ей было трудно говорить, потому что все слова заглушала безумная, очень немузыкальная музыка, рвущаяся из приемника, — удивительно мощный звук был у этой блестящей никелированной малютки.

Шейла кивнула.

— Джуди, значит? Странное имя для женщины, ты не находишь? Никакое. Оно ни о чем не говорит.

— Неужели? — Джуди не могла скрыть своего раздражения. — Но не мы выбираем себе имена, их дают нам наши родители.

— А скажи мне, Джуди, что ты сама сделала в жизни? Если ты даже нормальное имя не могла себе подобрать! Что? Молчишь? Ты сделала что-нибудь настоящее — дикое и ужасное, чтобы все вокруг удивились? Клянусь, что нет! Ты была хорошей послушной девочкой, делала только то, что говорили тебе родители, которые, как и их родители, всю жизнь принадлежали к этому тупому среднему классу. Затем, не мечтая ни о чем, ты вышла замуж. За кого? Естественно, за такого же безмозглого кретина, лишенного воображения. И ты умрешь, ничего не поняв, дура дурой.

Джуди задохнулась от возмущения.

— Замолчите сию секунду! Что вы себе позволяете?! Я не хочу выслушивать всякий бред!

— С другой стороны, — продолжала Шейла, сделав повелительный жест, словно королева, — я, может быть, слишком придирчива и строга. Нельзя судить людей, как говорила моя мамочка. Она всегда была права. — Шейла покачала головой. — Вполне возможно, что за этим примитивным фасадом скрывается другая Джуди, чья темная душа полна жутких тайн. Я обожаю срывать маски. Давай же, детка, расскажи Шейле о своих грехах и нескромных желаниях.

Джуди встала, дрожащими руками поправила юбку и сказала как можно решительней:

— Вон из моего дома! Не знаю, что у вас за игра. По-моему, вы просто ненормальная. Убирайтесь немедленно и заберите свой дурацкий приемник. Таких, как вы, надо держать в сумасшедшем доме.

Шейла тоже встала.

— Приемник я заберу. Он стоил мне целых пятьдесят долларов. — Она положила приемник в кейс. — Но для тебя, милая, у меня есть другой подарок.

У нее в руке блеснул нож. Большой охотничий нож с широким лезвием, который она достала из кейса.

— Тоже недешевый, — сказала она. — Из очень прочной стали. Красивый, да? Вижу, он тебе нравится. Не буду долго мучить тебя. Он твой, моя милая. На, получай!

Детектив стоял в холле и смотрел, как тело Джуди Ролстон, закрытое покрывалом, несли в лифт. Репортеры и просто любопытные толпились в коридоре.

— Ты когда-нибудь видел такое, Нейт?

— Ни разу. Видел женщину, которую переехал поезд, но и та, кажется, выглядела лучше.

Детектив закурил.

— Если бы это был сексуальный маньяк, то можно еще понять. Но док говорит, что этот урод просто порубил ее на мелкие кусочки. Может, месть? Бедняга муж. Пришел на обед, а тут такой бифштекс из собственной жены в постели.

— Я бы не выдержал, Бен. Если бы это была моя жена.

— Вот и он не выдержал. Сидит и ничего не видит.

— Джуди Ролстон — несчастный ягненочек…

— Может, и не ягненочек вовсе, — возразил детектив. — Думаешь, у нее был любовник?

Детектив пожал плечами.

— Следов взлома не обнаружено. Дверь она сама открыла. Что, незнакомому человеку? Будем искать в этом направлении. Одно ясно — парень явно со сдвигом. Такую бойню мог устроить только ненормальный. Но хитрый, гад. Никаких следов.

— Отпечатки пальцев все-таки есть.

— И не надейся, Нейт. Это наверняка не его отпечатки.

— Тогда у нас остается только одна зацепка, — сказал Нейт. — Это красный спортивный автомобиль, который видели на стоянке рядом с домом. Мы опросили жильцов, ни у кого нет такой машины. Супер говорит, что это был «триумф». Он так уверен, потому что у его сестры тоже «триумф», только зеленого цвета.

— А номер он случайно не запомнил? — с ехидной ухмылкой спросил Бен. — Ты знаешь, сколько в этом городе таких красных «триумфов»? Пока мы их все проверим, я на пенсию уйду.

Прошла неделя. В пятницу, в одиннадцать утра, Шейла Ньюберри лениво листала газету, просматривая только заголовки. Зевнув и потянувшись в своей огромной королевской постели, Шейла встала и надела ярко-красный китайский халат. Красный был ее любимый цвет. Это был цвет жизни, цвет крови.

Шейлу звали еще Сумасшедший Мясник, а в некоторых кругах, приближенных к искусству, она была известна как Бобби ДиМарко.

От красного «триумфа» все-таки придется избавиться. Бобби знал, что Шейла очень умна, но и у нее бывают проколы. Этот красный «триумф» на ее совести.

Какой-то идиот в толпе стоял и показывал пальцем на машину. Такой снимок был помещен в газете. Значит, его любимую игрушку надо побыстрее перекрасить и продать. А пока катайся на автобусе, Шейла! Или пройдись немного. Будь хитрее, Шейла, милая!

Бобби подошел к стеклянной стене и раздвинул шторы. Яркое солнце ударило ему в лицо. Из окна открывался чудесный вид — старинный парк, ухоженный и красивый. Бобби жил в хорошем районе.

«Место потрясающее, — подумал Бобби. — Вот где стоит жить! Ты довольна, Шейла?»

Воодушевленный, Бобби сделал несколько отжиманий, повращал торсом, но слишком напрягаться не стал. «Тело, конечно, надо поддерживать в форме. Однако и бицепсы нам не нужны. Ты же не хочешь выглядеть как штангист, а, Шейла?»

Затем ванна. Брился он очень старательно, проверяя на ощупь гладкость кожи.

Свои белоснежные ровные зубы он чистил долго и разными щетками. Затем душ и наконец его знаменитый завтрак, посчитанный до калории. Все для Шейлы, для ее стройной фигуры.

После этого Бобби долго сидел в гостиной не шевелясь. Голова повисла на грудь, глаза закрыты. Он смотрел сейчас внутрь себя. Какие яркие картины возникали перед его мысленным взором! Полные силы, чувства, мощных желаний. Они в точности соответствовали его настроению. Картины и звуки. Особенно звуки голосов. Жуткие крики.

От этих картин проснулся невыносимый голод, и он знал, что пора действовать. Он долго голодал, но сил терпеть больше не было. Надо бросить в пасть чудовищу еще одну жертву. Чтобы не соблазняла.

Бобби открыл шкаф, предназначенный специально для Шейлы, и опытным взглядом профессионала окинул ряды модных платьев и полки с дорогой косметикой. Снова красное? Нет, на этот раз выберем бежевое. И зеленые перчатки великолепно подойдут. Да, отличное сочетание. Великолепно!

После того как Бобби примерил черный парик, Шейла посмотрела на себя в большое красивое зеркало и осталась довольна. Немногие женщины могли сравниться с ним в искусстве макияжа. Чуть больше — и получится не Шейла, а карикатура на Шейлу, чуть меньше — и тогда это будет карикатура на него самого.

Последние неуловимые штрихи, и вот наконец перед зеркалом и за ним осталась только Шейла.

Оглядев себя в полный рост, Шейла улыбнулась довольно и подмигнула своему отражению. Она была неотразима. Такая очаровательная кокетка, и очень женственная.

С полки Шейла достала кейс и маленький блестящий приемник. Из ящика стола появился на свет широкий охотничий нож. Его лезвие блестело как зеркало и было стерильно чистое как скальпель.

Вооружившись всем необходимым для охоты и для разделывания добычи, Шейла надела длинные перчатки и отправилась на поиски очередной жертвы.

Сьюзен Бренди, молоденькая симпатичная блондинка в мини и высоких ботинках, прогуливалась по Гранд Бульвару. Насмотревшись на витрины торгового центра, она свернула и пошла по Логан-стрит. В этот яркий солнечный день Сьюзен не могла и подумать, что ее кто-то преследует, тем более — женщина. И когда она входила в подъезд своего дома, Сьюзен не заметила Шейлу, которая наблюдала за ней из-за угла.

Только успела Сьюзен удобно расположиться в кресле, чтобы почитать свежую газету, как раздался звонок в дверь. Она отбросила газету и пошла открывать.

Перед ней стояла красивая молодая женщина с кейсом, и Сьюзен сразу поняла, что это рекламный агент и сейчас ей будут навязывать какую-нибудь совершенно ненужную вещь.

— Здравствуйте, — сказала женщина, — меня зовут Шейла Ньюберри. Я из компании «Глобал Электрик». Предлагаю симпатичное маленькое радио, новейшая разработка, во всем мире вы не найдете ничего подобного. О! Простите, вижу по вашему лицу, что я забыла сказать самое главное — я ничего не продаю. Приемник вы получаете бесплатно. Фирма дарит его вам. Это такая рекламная акция в целях продвижения товара на рынок.

Шейла достала из кейса маленький портативный приемник и, держа его перед собой на ладони, воскликнула с драматической интонацией в голосе:

— Вот! Чудесный! Да?

Сьюзен кизнула:

— М-мг… А в чем подвох?

— Никакого подвоха, моя милая. Сейчас я включу это маленькое чудо, и ты увидишь, сколько в нем наворочено всего, сколько разных припарок в этой малюсенькой крохотулечке, ну просто фантастика! Конечно, ты будешь показывать его своим друзьям и говорить им, чтобы они пошли и купили такой приемник.

— Все равно я знаю, что тут есть какая-то хитрость, — сказала Сьюзен. — Ладно, я возьму этот приемник, если за него не надо платить.

— Прелесть! Но не забудь сказать друзьям про Шейлу Ньюберри. А теперь давай включим эту игрушку, и я продемонстрирую все ее удивительные способности.

— Да, конечно. Проходите, мисс Ньюберри.

Они прошли в квартиру. Дверь за ними закрылась. А примерно через полчаса Шейла Ньюберри вышла из квартиры, все такая же нарядная и обворожительная, в длинных перчатках, на которых только кое-где были видны маленькие пятнышки крови.

Как всегда, ей сопутствовала дьявольская удача. Шейла прошла по Логан-стрит, свернула на Гранд Бульвар, села в автобус, и на все это ей понадобилось несколько секунд.

Голод вернулся через несколько дней. Еще одна жертва была жестоко наказана. Молодая медсестра была исколота ножом у себя в квартире поздно ночью. На этот раз никаких свидетелей, никаких следов. Не было даже красного «триумфа».

Медсестру звали Лоуис Хемминг. Необыкновенная красавица, но жила одна. Убийца изнасиловал ее — как бы для того, чтобы все окончательно запутать в этом деле.

В ночь убийства Бобби ДиМарко выступал в клубе и между представлениями накачивался спиртным. Газеты были полны статей о женщине-вампире. Заголовки не блистали оригинальностью — «Ищите женщину» — чаще всего можно было увидеть на полосах. Эта истерия в прессе действовала на него сильнее всего. Он уже не был так спокоен и уверен в себе.

«ИЩИТЕ ЖЕНЩИНУ» — так назывался ночной клуб, в котором выступали трансвеститы. Бобби тут был звездой, его имя красовалось на афишах. Точнее, не его. У Бобби был артистический псевдоним — Шейла Роз.

Когда люди говорили про Бобби ДиМарко, что он «красавица», они имели в виду его удивительный стиль, его пластику — исключительно женскую. Они оценивали стройность его фигуры, когда он появлялся на сцене в женском образе. Считалось среди знатоков, что у него идеальная фигура. Никто не мог сравниться с ним в исполнении женской роли. Он перевоплощался полностью.

Это было предметом восхищения и зависти одновременно. Одетый в женское платье Бобби ДиМарко становился женщиной.

Обычно представление состояло из нескольких весьма простеньких номеров. Бобби прохаживался по сцене, задирал юбку, показывал трусики.

Последний поклон зрителям, последний бокал, и Бобби, которому за яркими софитами уже мерещились детективы, заторопился покинуть клуб. Он даже не стал переодеваться. Как был в платье, он рванул с вешалки пальто и устремился к выходу.

Одна из «девушек» загородила ему дорогу.

— Эй, Бобби! — пискнул танцор. — Ты куда? В таком наряде? Смотри, моя милая, как бы тебя не схватил кто за задницу!

— Пусти! — оттолкнул его Бобби. — Иди развлекайся со своими красотками!

Он выбежал на улицу. Но нигде поблизости не было его любимого красного «триумфа». Бобби отогнал его в другой район, в автомастерскую, там машину покрасили в нейтральный синий цвет, после чего он поехал на ней в свой родной город, это миль триста на восток, продал ее по дешевке, навестил мамочку и вернулся обратно.

Он не мог ничего с собой поделать. Эти женщины заслуживали наказания! Его мамочка не уставала повторять: «Если женщина созрела, древо зла ее созрело, надо выкорчевать его с корнями!» Мамочка всегда была права.

Только она могла его понять. Это она любила наряжать его, как девочку, с самого детства. С платьями и женскими манерами к нему перешла и женская душа. Он превратился в женщину, и в то же время эти загадочные создания с их непостижимой грацией и вечным непостоянством внушали ему страх. Было что-то дьявольское в их красоте, в том, как они могли посмотреть, завлекая одним взглядом.

Бобби бесцельно бродил по ночным улицам. Он хотел поймать такси, но как назло не было ни одной машины. Тогда он повернул к автобусной остановке, недалеко от клуба. Атобус тоже куда-то пропал. Бобби изнервничался, ожидая. Он поглядывал все время на двери клуба и боялся увидеть полицейских в штатском, которые с мрачными лицами наблюдали за его шоу, — Бобби точно был уверен, что ему это не пригрезилось. К тому же клуб «Ищите женщину» всегда был на примете у полицейских именно из-за своей скандальной славы. Здесь собирались подозрительные личности и часто устраивали разборки. Так что шуму хватало.

В женском платье Бобби привык думать и вести себя как женщина. Сейчас он был Шейлой. Это Шейла стояла ночью на улице и ждала автобус.

Рядом затормозил большой побитый «седан».

Очевидно, что маячившая на углу красотка привлекла внимание водителя.

— Ты меня ждешь, любовь моя?

Мужчина с моложавым лицом и глазами умудренного старца.

— Не думаю, — ответила Шейла. — Нам не по пути.

— Напрасно. Прыгай ко мне.

— Извини, — сказала Шейла. — Моя мамочка всегда говорила — не садись к незнакомым мужчинам. А я вас совершенно не знаю.

Машина сорвалась с места и умчалась.

Из клуба вышли двое. В штатском. С мрачными лицами. Одного Бобби узнал — хозяин клуба как-то показывал ему детектива, который работал у них начальником службы безопасности. Это был он. Другой рядом с ним тоже, конечно, полицейский.

Шейла заметалась. Она не знала, зачем эти копы еышли вслед за ней. Может, у них спецзадание? Они делают вид, что не замечают ее, а на самом деле следят за ней. И может, уже давно? Она думала, что сейчас упадет в обморок.

Как раз в этот момент автобус вывернул из-за угла и со скрежетом и вздохом тормозов остановился перед ней; двери открылись.

Сердце у нее колотилось как ненормальное. Надо было на что-то решаться. Или ехать, или бежать. Шейла села в автобус. Двери уже закрывались, но копы легко закинули внутрь свои тренированные тела, прошли в хвост и там сели, молчаливые и сосредоточенные.

Шейла вжалась в кресло — первое к выходу. Чисто по-женски она поправила воротник, прикрыв слишком глубокий вырез на груди, и кокетливо выставила коленочки.

За спиной послышался смех. Шейла оглянулась и увидела, что копы о чем-то шепчутся и толкают друг друга в бок. Это было странно. Почему они следят за ней так открыто? Почему не едут за автобусом в каком-нибудь побитом «седане» без номеров?

«А ты что думаешь, Бобби?» — спросила Шейла.

«Я думаю, копы заметили, что ты под наркотой и решили проверить, чтобы убедиться окончательно и затем сцапать тебя», — ответил Бобби.

Конечно, Бобби меньше всего боялся, что его арестуют за наркотики, но и меньше всего ему хотелось сейчас очутиться в полиции. Вдруг копы узнают некоторые секреты из личной жизни Шейлы Ньюберри. Если уже не узнали…

Бежать! Скрыться. Не попадаться им на глаза, хотя бы какое-то время побыть в тени. А бежать немедленно — другой шанс может и не представиться.

Шейла выпрыгнула из автобуса на следующей остановке, прижалась к дереву на темной аллее парка и замерла. Удивительно, но полицейские либо уснули, либо Шейла была им совершенно не нужна. Они поехали дальше и даже не оглянулись.

Подождав еще минуту, поправив парик, Шейла пошла через парк. Она жила всего в двух кварталах отсюда.

Неожиданно она увидела перед собой моложавое лицо со старыми глазами, и сильные руки сдавили ей горло.

— Вот мы и встретились. От меня так просто не отделаешься, кошечка.

Бобби ДиМарко сопротивлялся яростно. Но противник, почувствовав угрозу, достал из кармана кастет и ударил им изо всех сил Бобби по голове.

В последнюю секунду Бобби издал жуткий крик — крик не женщины, а мужчины.

Голова его раскололась как орех.

Бобби ДиМарко перестал существовать.

ЗВУК УБИЙСТВА

В два часа ночи Оуэн Хендрик лежал в постели рядом со своей женой и не мог уснуть. Из-за стенки все время доносились подозрительные звуки. Он не выдержал, встал, оделся и разбудил Элейн.

— Мне кажется, у нашей соседки что-то случилось, — сказал он. — Сначала я услышал звук, похожий на выстрел, а теперь там плачет мужчина.

Элейн села в постели.

— Что ты выдумываешь? Не ходи никуда, Оуэн, я тебя умоляю. Лучше не связываться, неизвестно еще, во что вляпаешься.

— Я проверю, — упрямо сказал он.

Испуганная, она прошлепала до двери и крикнула ему вслед:

— Будь осторожней!

Оуэн тихо спустился по лестнице, вышел на улицу. Большой старый многоквартирный дом из красного кирпича был похож на лабиринт, квартира соседки была в другом подъезде. Хендрик поднялся на третий этаж и остановился у двери с номером 401.

Он прижал ухо к двери и прислушался с минуту. Ничего. Тихо. Постучать? Он засомневался. Затем решил, что не зря же он проделал такой длинный путь. И постучал. Ответа не последовало, и он нажал посильней на дверь. Она оказалась незапертой. Гостиная, в которую он вошел, была точно как у них.

Мужчина смотрел в окно и резко повернулся. Лицо изможденное, глаза пустые.

— Кто вы? — спросил он безразличным тоном.

— Я слышал выстрел, — сказал Оуэн.

— Тут никто не стрелял. — Мужчина сделал шаг навстречу.

— А перед этим, — продолжал Оуэн, — женщина кого-то слезно умоляла.

— Какая женщина? Я здесь один.

Он был весь массивный, мощный, с широкой грудной клеткой. Лицо жесткое, крепкие звериные челюсти, кудрявые темные волосы, слегка седые. Дорогой темно-синий костюм.

— Потом я слышал, как плачет навзрыд мужчина, — проговорил Оуэн. — Что здесь случилось?

— Вы ошиблись.

— Нет, я не ошибся. Наша спальня находится как раз за этой стеной, и должен сказать, что звукоизоляция в этом доме очень плохая.

— Убирайтесь. — В его голосе трудно было уловить хоть какие-нибудь эмоции. — Не суйте свой нос в чужие дела.

— Я хочу знать, где молодая женщина, которая живет в этой квартире, — настаивал Оуэн. — Ее имя мне, к сожалению, неизвестно, однако я часто видел, как она заходила в этот подъезд и выходила отсюда.

— Мисс ДиКарло нет сейчас в городе, — ответил мужчина. — Она уехала. Мы с ней друзья, и она позволяет мне приходить сюда даже и в ее отсутствие. А теперь — выметайтесь.

— Ладно, — сказал Оуэн. — Я вызываю полицию.

Он взялся за ручку двери.

— Стойте. Давайте спокойно все обсудим, — предложил мужчина.

— А есть что обсуждать?

— Да. Я хочу, чтобы вы поняли ситуацию. Потом, если сочтете необходимым, вызовете полицию.

Оуэн пожал плечами. Он уселся в кресло рядом с дверью, заблокировав ее таким образом.

Мужчина сел на диван и опустил голову. Несколько секунд он молчал, затем с трудом вымолвил:

— Поверьте, я не убивал ее, она была уже мертва, когда я вошел.

— Где она? — резко спросил Оуэн.

Он кивнул:

— В спальне.

— Идемте! Покажете мне.

— Нет уж, хватит с меня.

— У вас нет выбора. Я не дам вам сбежать.

— Я бы давно ушел, вы меня не остановите. Можете не волноваться, я не сдвинусь с места.

Оуэн встал и прошел в спальню. Там горел свет. Женщина лежала на постели, полуголая, раскинув руки. Лет тридцать, красивая, длинные черные волосы, модный макияж. Но оскал смерти ей был не к лицу.

Один ее чудесный глаз, небесно-голубой, широко открытый, остекленел. Вместо другого зияла страшная черная дыра. Стреляли с очень близкого расстояния.

Оуэн повернулся и вышел из комнаты. Незнакомец сидел в той же самой позе, опустив голову. Оуэн опустился в кресло, стоявшее рядом с дверью. Никто не решался заговорить первым.

— Меня сейчас стошнит, — не выдержал Оуэн. — Ну скажите хоть что-нибудь, побыстрее! Например, как вас зовут?

— Маградер. Уильям Маградер. Президент инвестиционной компании. Владелец банков, строительных фирм, мне принадлежит большая часть недвижимости в этом городе. Беверли, то есть мисс ДиКарло, работала у меня секретаршей. Мы быстро подружились, и я в нее влюбился. — Он тяжело вздохнул. — История старая как мир. Я любил Беверли, но мы встретились слишком поздно… У меня жена и дети, которых я тоже очень люблю. Мой миллионный бизнес только усложняет и запутывает всю эту ситуацию. Я много сделал для Беверли — купил ей новую машину, новую мебель, давал ей деньги. Она не хотела бросать работу и не хотела оставлять эту квартиру. Она боялась, что наши отношения могут прерваться в любой момент и ей надо будет вновь приспосабливаться к жизни. Да, Беверли старалась обезопасить себя от превратностей судьбы. И это подводит нас к тому, что здесь произошло…

Я работал допоздна. Решил переночевать в отеле, где я снимаю постоянно номер как раз для таких случаев. В час ночи я позвонил Беверли. Она говорила со мной как-то странно. Замолкала, будто не слушала, и наотрез отказалась от моего предложения. Я рассердился, заявил, что прямо сейчас еду к ней, и бросил трубку.

Теперь я совершенно убежден, что, когда я разговаривал с ней, у нее в квартире был другой мужчина. Очевидно, Беверли попросила его уйти и объяснила, почему он должен это сделать. Она дала ему понять, что он не первый. Вспыхнула ссора, закончившаяся убийством. Я приехал и нашел Беверли там, где вы ее и видели, мертвую.

Он помолчал и затем спросил:

— Вы верите мне?

— Не знаю. Почему я должен вам верить?

— А потому что если бы я убил ее, то и вас бы давно прикончил. От свидетелей надо избавляться. Логично? Трупом больше, трупом меньше… Я бы не сомневался.

Оуэн кивнул и криво усмехнулся:

— Я тоже не сомневаюсь.

— В самом деле? Это уже неплохо. Значит, мы понимаем друг друга. Вы должны мне поверить! — сказал он громче. — Послушайте, мистер…

— Хендрик. Оуэн Хендрик.

— Так вот, мистер Хендрик, у меня есть пистолет, он в кармане, но я достану, чтобы вы видели. — Он вытащил из кармана револьвер, тупорылый «бульдог» 38-го калибра, весьма внушительный. — На меня как-то напали поздно ночью, и с тех пор я ношу его с собой. — Дуло смотрело Оуэну прямо в грудь. — Признайтесь, что если бы я убил любимую женщину, то вполне естественно для меня было бы пришить вас тут как свидетеля. Вы согласны?

— И да и нет, — сказал Оуэн. — Но ваш 38-й не произвел на меня никакого впечатления, спрячьте его, пожалуйста.

Маградер встал и вплотную подошел к нему, целясь из револьвера. Дуло застыло в дюйме от лица Оуэна.

— Интересно знать, о чем вы сейчас думаете, мистер Хендрик. Наверное, думаете о том, что именно из этого револьвера была убита несчастная Беверли. Я прав, Хендрик?

— Откуда мне знать? — пожал плечами Оуэн.

— Откуда ему знать! — вскричал Маградер. — А нос вам на что? Если бы из этого револьвера недавно стреляли, то от него бы пахло порохом. Вы что-нибудь чуете?

Оуэн принюхался.

— Нет, — сказал он честно. — Определенно нет.

— Конечно нет! — повторил Маградер. — Потому что в нее стреляли из другого оружия. У Беверли был небольшой автоматический пистолет для самообороны. Она держала его в ночном столике. Теперь там пусто, пистолет исчез. Убийца знал, где лежит пистолет, и воспользовался им в своих черных целях. — Он положил револьвер в карман и снова сел. — Я не хотел вас пугать. Как-то надо было заставить вас поверить.

— Меня ждет жена, — сказал Оуэн. — Она знает, что я здесь, я сказал ей про выстрел в квартире соседки. Если я сейчас не вернусь, она может вызвать полицию.

— Тут есть телефон, мистер Оуэн. Позвоните ей и скажите, что ничего серьезного. Мол, пистолет случайно выстрелил. И что вы будете дома через десять минут.

«Придется играть дальше», — подумал Оуэн и хотел уже поднять трубку.

— Не трогайте руками! — крикнул Маградер. — Не будем оставлять отпечатки. Я постарался стереть свои со всего, до чего дотрагивался в этой квартире.

Оуэн взял трубку носовым платком и набрал домашний номер. Он пересказал жене всю историю с выстрелом словами Маградера и положил трубку.

— Конечно, — сказал Маградер, — позже она все равно узнает от вас правду, но пока лучше не будить спящую собаку. И еще одна вещь. Если вы посмотрите на столик рядом с вами, то увидите красивую золотую зажигалку. Я заметил ее сразу как только вошел. Не трогайте ее, я уверен, что на ней отпечатки пальцев убийцы. Просто наклонитесь поближе, там есть монограмма.

Зажигалка была тоненькая, плоская, элегантная, украшенная двумя звездочками рубинов. Настоящая зажигалка для джентльмена. Между рубинами стояли инициалы — ИЗ.

— У меня точно такая же, с моими инициалами, конечно. — Маградер подошел к нему и достал из кармана свою зажигалку, точную копию первой, но на ней были инициалы Маградера. — Она купила ее, когда ездила отдыхать, — продолжал Маградер. — Я думаю, что она купила тогда сразу две зажигалки и одну подарила этому хлыщу. — Он снова тяжело вздохнул. — Мне очень жаль Беверли. Но теперь, когда я знаю, что она предала меня, моя единственная цель — спасти себя и мою семью. Про наши отношения с Беверли никто не знал, это была тайна, и тайной и останется, чего бы мне это ни стоило.

— Вы случайно не знаете, кто этот БС.? — спросил Оуэн.

— Не имею понятия, — ответил Маградер. — Она скрывала это от меня. Собственно, я только сегодня узнал о его существовании. Очевидно, она и ему не говорила обо мне. Очень мудро с ее стороны — иметь сразу двух любовников, с одним развлекаться, а с другого тянуть денежки.

— Что ж, — сказал Оуэн, — мне это все до лампочки. Вы хотите, чтобы я забыл и про вас и про убийство, которое здесь произошло?

— Да. Именно! Все равно полиция поймает убийцу, а раз я невиновен, то нет никакого смысла втягивать меня в этот скандал. Мой бизнес, моя репутация, вся моя жизнь будут уничтожены в одно мгновение.

— Даже если бы я был уверен, что вы не убивали ее… Вы просите от меня слишком много, — произнес Оуэн. — Если полиция вычислит, что я скрываю факты, я рискую стать сообщником. Хуже того, мне надо еще убедить свою жену, чтобы она тоже обо всем молчала.

— В мире нет ничего более убедительного, чем деньги, — сказал Маградер, — особенно если у вас их мало. Сколько вы хотите?

Оуэн замялся.

— Я простой клерк… — начал он.

Маградер кивнул:

— Приходите завтра ко мне в офис. Мою фирму легко найти. Я приготовлю что-нибудь для вас, скромный подарок — десять тысяч. Наличными. Вас устроит?

Как раз в это время Оуэн нуждался в деньгах. У него было всего триста долларов на текущем счету, от которых уже через месяц ничего не останется после уплаты налогов. За всю свою жизнь он смог скопить одну штуку баксов, чтобы купить старую подержанную тачку. Иметь пять тысяч долларов было для него несбыточной мечтой. А десять тысяч! В его ограниченных мозгах это представлялось сказкой, золотыми воротами в рай.

Однако он молчал. Отчасти оттого, что названная сумма его потрясла, и он оглох и онемел на время, а также еще и потому, что он не хотел, чтобы Маградер заметил, что его можно купить с потрохами, — за десять тысяч долларов он готов закрыть глаза даже на убийство.

Он надул губы для пущей важности, нахмурился и, глядя в пространство перед собой, произнес после хорошо выдержанной паузы:

— Н-ну, не знаю… Это, конечно, звучит неплохо, и, поскольку действительно большие интересы поставлены на карту, я, пожалуй, соглашусь с вашим предложением. Однако я хотел бы, чтобы вы знали, мистер Маградер, что ни за какие деньги я не пошел бы на это, будь у меня хоть капля сомнения, что это не вы убили…

— Именно, — нетерпеливо кивнул Маградер. — Итак, будем считать, что мы договорились. — Он сунул Оуэну свою визитную карточку. — Завтра в двенадцать, мистер Хендрик. — Он значительно улыбнулся и на прощание быстро, слегка небрежно пожал ему руку.

Через несколько минут, торопясь и захлебываясь от охвативших его эмоций, Оуэн рассказывал жене о том, что случилось:

— …и когда он направил на меня пистолет, да еще с таким зверским видом, я был уверен, что ему ничего не стоит меня убить. Но я был тверд как камень.

— Десять тысяч! — воскликнула Элейн. Она пила кофе и потянулась за сладкой булочкой. — Живи мы хоть сто лет, никогда не заработаем таких денег!

— Это уж точно, — ухмыльнулся Оуэн. — Десять тысяч наличными, этого нам хватит с избытком, на всю оставшуюся жизнь! — Он задумался. — А все-таки, наверное, он ее убил.

Элейн пожала плечами.

— Он, не он… Разве это сейчас имеет значение!

Ровно в полдень Оуэн вышел из лифта на тридцать втором этаже здания, в котором размещалась компания Маградера.

Было ощущение, что фантастический сон, начавшийся этой ночью, все еще продолжается. По мягкому ковру Оуэн прошел в приемную.

Симпатичная девушка, сидевшая за столом, вежливо спросила:

— Могу я помочь вам, сэр?

— Меня зовут Хендрик. Оуэн Хендрик.

— Ах да, мистер Хендрик! Мистер Маградер ждет вас в своем кабинете. Пройдете через эти двойные двери, повернете направо и затем по коридору до конца. Последняя дверь налево, сэр.

Секретарша Маградера была женщина серьезная, седовласая, она сказала коротко и просто:

— Мистер Маградер ждет вас, но у него очень мало времени, так что не задерживайте его.

Уильям Маградер сидел за огромным столом из тикового дерева. Кабинет внушительных размеров, и его хозяин в дорогом синем костюме совершенно не похож на убийцу и на человека, чья судьба может рухнуть в любую секунду.

Маградер не поднялся с кресла и не приветствовал его ни единым словом или жестом. Он просто вынул из ящика стола пухлую папку и молча бросил ее Оуэну через стол.

Оуэн заглянул в папку. Там лежали пачки долларов, которые ему очень хотелось пересчитать или хотя бы потрогать, но он не стал этого делать. Он закрыл папку слегка неуклюже и продолжал стоять.

— Десять тысяч, как договаривались, — сказал Маградер. Он ждал, на его лице не дрогнул ни один мускул.

— Да, — кивнул Оуэн. — Я тоже все сделал, как мы договорились. Ваша тайна останется тайной, навсегда, можете не волноваться.

— Я и не волнуюсь, — ответил Маградер, слегка усмехнувшись.

— Но, как я и говорил вам, мистер Маградер, никакие деньги не заставили бы меня молчать, если бы я хоть секунду…

— Именно, — сказал Маградер, махнув рукой в знак того, что аудиенция закончена. — Я сразу понял, что вы честный и неподкупный человек. Это даже не обсуждается. Думаю, нам больше не о чем говорить, и лучше нам также никогда больше не встречаться. Вы меня хорошо поняли?

— Да, сэр.

— А теперь, извините меня…

На этот раз он встал. Но когда Оуэн протянул руку, Маградер сделал вид, что не заметил. «Что ж, — подумал Оуэн, — мы не гордые». А главное, что самые лучшие друзья, «зелененькие», были у него под мышкой, когда он покидал эту твердыню истеблишмента.

Тело Беверли ДиКарло было найдено вечером, а на следующий день про это убийство писали все газеты. У полиции была по крайней мере одна твердая версия, за двадцать четыре часа убийца будет найден, утверждали источники. Сказано — сделано. Почти тут же поймали и засадили за решетку некоего Лайла Гэддиса, чьи инициалы были на золотой зажигалке, найденной в квартире, где произошло убийство. Он торговал автомобилями, и совсем недавно Беверли ДиКарло купила машину в его магазине. Его визитную карточку нашли в ночном столике убитой.

Когда его спросили про зажигалку, он с готовностью ответил, что эту зажигалку Беверли сама ему подарила.

Он не добился взаимности, Беверли не хотела выходить за него замуж, они поссорились, после чего он вернул ей зажигалку, и больше они не виделись, со времени их последней встречи прошла уже неделя или, может, больше. Все равно его арестовали и ему было предъявлено обвинение после того, как выяснилось, что автоматический пистолет 22-го калибра, из которого была убита Беверли, зарегистрирован на его имя.

Гильза валялась под кроватью убитой, а пуля, застрявшая в матрасе, была как раз от этой гильзы — все сходилось.

На суде Гэддис заявил, что пистолет сама Беверли попросила дать на время. Она сказала, что однажды ночью видела подозрительного мужчину, который будто бы следил за ней. Она клала пистолет на ночной столик, когда ложилась спать. Но 22-й так и не нашли.

Он сказал также, что у мисс ДиКарло был другой мужчина, очень богатый, который давал ей деньги и дарил дорогие подарки, включая и новый автомобиль. Но все эти заявления Гэддису уже не помогли, и он был осужден пожизненно, поскольку ни он, ни его адвокат не смогли назвать имя этого богатого любовника или обнаружить хоть какое-нибудь доказательство его существования.

Тем временем Оуэн и Элейн Хендрик переехали в другой район, получше и почище, где купили роскошный дом. Оуэн бросил работу и разъезжал теперь на дорогом авто — надо было как-то входить в доверие к новым богатым и влиятельным соседям.

Оуэн говорил всем, что он денежный воротила и под его контролем находится все Западное побережье. Он умело финансирует разные проекты, отлично информирован и потому может позволить себе и побездельничать немного, здесь он ведет праздный образ жизни, а деньги сами сыплются ему в карман. Чтобы укрепить свои позиции, чета Хендриков частенько устраивала на своей вилле шикарные вечеринки для избранных гостей.

Нет, это не была причуда нуворишей, за всеми этими действиями крылся хорошо продуманный план. Оуэн был убежден, что скоро какой-нибудь настоящий большой делец предложит ему хорошую должность в своем бизнесе. И так, время от времени, он намекал, что, мол, устал от безделья и жалеет, что рано ушел на покой, это при его-то талантах стричь купоны и недюжинной энергии. Пожалуй, он мог бы еще порулить в большом бизнесе, при условии, что предложение будет выгодным, а навар — приличным.

Интересный мужчина, можно сказать красавчик, Оуэн обратил свой шарм на жен бизнесменов, особенно молодых и привлекательных, он чувствовал, что здесь у него лучше получается.

Но такой подход к делу не очень нравился Элейн, она стала раздражительной и ревнивой, часто закатывала не в меру расшалившемуся супругу бурные сцены, хотя у нее было достаточно здравого смысла и она вовремя умела обуздывать свой взрывной темперамент. По крайней мере на людях Элейн не позволяла себе никаких опасных выходок. Оуэн защищался достойно, почти не кривя душой он убеждал ее, что все его ухаживания — это часть плана, а быстрее и лучше всего можно подобраться к мужчине через его жену. Он только не говорил ей, что в этих играх его привлекало как раз последнее.

План, вполне возможно, сработал бы, если бы Оуэн не переиграл. С женами у него все было даже слишком хорошо, но вот их мужья никак не могли найти подходящую должность, отвечающую его высоким запросам. Поскольку уже поздно было себя опускать в их глазах, Оуэн лишь снисходительно улыбался, пожимал плечами и говорил, что может позволить себе не торопиться с выбором.

В душе он был даже рад — безделье его так разморило, что ему уже не хотелось и пальцем пошевельнуть. Но такой праздный образ жизни требует много денег, а они таяли очень быстро. Всего полгода прошло, а почти ничего не осталось от десяти тысяч, да еще куча счетов, которые надо оплатить.

— Что, черт побери, мы теперь будем делать? — раздраженно спрашивала Элейн.

Утро было холодное, и день впереди не предвещал ничего хорошего.

— Если ты ничего не придумаешь в самое ближайшее время, — продолжала она, — то нам придется перебраться из этого райского местечка опять в какую-нибудь грязную нору. Ты хоть сможешь снова устроиться на работу в магазин.

— Чтобы я стоял за прилавком? — Оуэн презрительно надул губы. — Только идиоты работают всю жизнь! Я был когда-то таким нищим дураком, хватит с меня, больше я туда не пойду.

— Ах да, ты же у нас такой крутой, я и забыла! — с ехидной улыбкой пропела Элейн. — Это из-за тебя мы влипли в это дерьмо. Ну давай, умник, вытащи нас из него, пошевели мозгами. Ведь понятно было, чем это все закончится! Неужели не мог раньше сообразить?

— Тихо ты! — беззлобно сказал Оуэн. — Конечно, я все предвидел.

Неожиданно он встал, открыл шкаф и достал оттуда свой лучший костюм.

— Я был уверен, что вы вернетесь, — сказал Уильям Маградер. Он не злился и даже не был раздражен. Маградер достал из кармана серебряную зажигалку, закурил и откинулся на спинку кресла. — Да, все они рано или поздно так делают.

— Кто все? — невинно спросил Оуэн.

— Такие люди, как вы. Маградер ему улыбнулся и добавил: — Шантажисты.

— Мне очень жаль… — начал Оуэн.

— Чего вам действительно жаль, — перебил его Маградер, — так это того, что нельзя бесконечно тратить и ничего не делать. — Он затянулся и не спеша, поверх своего орлиного носа, выпустил облако дыма. — Знаете, Хендрик, я убежден, что люди, которые в принципе не умеют делать деньги, обычно и не в состоянии их долго удержать, если богатство так вдруг ниоткуда свалится им на голову. Возможно, в своем идиотском оптимизме они верят, что судьба, смилостивившись над ними один раз, будет вечно к ним благосклонна.

— Вы свои просветительские лекции оставьте для кого-нибудь другого, — сказал Оуэн. — Не учите меня жить. Давайте ближе к делу. Все, что мне нужно от вас, это еще десять тысяч долларов.

— Будучи уверенным, что вы придете снова, когда источник иссякнет, — как бы продолжал прерванную мысль Маградер, — я решил хорошенько подготовиться. Во-первых, я сделал пару звонков знающим людям, профессионалам своего дела, и спросил, как обычно поступают в таких ситуациях. Оказывается, есть только один выход, не очень красивый. Вы понимаете, о чем я говорю. Навсегда избавиться от опасного врага можно только уничтожив его. Мне это не понравилось. Тогда профессионалы посоветовали еще раз дать ему денег. В последний раз. Запомните это!

Он выдвинул ящик стола и, поискав несколько секунд, достал оттуда конверт и передал его Оуэну. В конверте был чек на пять тысяч долларов.

Хендрик опешил.

— Вы хотите сказать, что все это время чек лежал у вас в столе?

— Да, — ответил Маградер. — Я положил его туда, как только вы ушли. Видите ли, я сразу решил, какую именно сумму готов заплатить за ваше молчание. И ни цента больше. Не потому, что у меня нет денег или я такой скряга. Но я не хочу, чтобы меня шантажировали до конца жизни. Если вы придете снова, вам несдобровать.

— Это угроза?

— Разумеется, это угроза! Я бы сказал больше — это не просто угроза. Это факт. Мы с вами видимся в последний раз. Я могу сейчас поднять трубку и нанять парочку киллеров, весьма профессиональных. Вы мне верите?

— Да, — кивнул Оуэн. И он действительно верил.

— Я даю вам еще три дня, чтобы вы и ваша жена убрались из города. Найдете себе местечко где-нибудь подальше, лучше за тысячу миль отсюда, и не возвращайтесь никогда. Вы поняли меня?

— Отлично понял, — Оуэн положил чек в карман.

— Может, он блефует? — засомневалась Элейн, разглядывая чек. — Неужели он способен на такое? Думаешь, он может нас убить?

— Он не блефует. Да, он вполне может нас убить.

— В таком случае, — сказала Элейн, — наверное, это он убил ту женщину. А то разве он дал бы тебе просто так пятнадцать тысяч долларов! Зачем ему нас убивать, если он невиновен?

— Не знаю, — ответил Оуэн, — и стараюсь не думать об этом слишком много.

Она внимательно на него посмотрела.

— Почему?

— Потому что если не он убил Беверли ДиКарло, то, значит, в тюрьме сейчас сидит не невиновный.

— Понимаю тебя, — вздохнула Элейн. — Ну что ж, давай собирать вещи?

Они перебрались в Сан-Диего. На всякий случай поближе к мексиканской границе. Узнав, как быстро самые большие деньги превращаются в пшик, если нет постоянного источника дохода, Оуэн положил в банк пять тысяч, а сам устроился на работу в магазин. Элейн до замужества работала в турфирме, и здесь она нашла себе похожее занятие. Ее территория охватывала весь штат. Иногда ее не было дома по три дня, а то и больше.

Оуэн был только рад. Элейн давно ему надоела, и в ее отсутствие он мог развлечься, ничем особенно не рискуя.

Развод — штука опасная. Элейн слишком много знала, могла и отомстить. Могла засадить его за решетку.

Однажды, когда Элейн уехала в Сакраменто, Оуэн повел свою очередную пассию в ночной клуб на берегу океана. Красотка была стройная и черноволосая. Они танцевали под звуки мексиканского оркестра. Все было очень романтично, и шум волн под ногами.

Затем они пошли прогуляться. Он закурил, щелкнув элегантной золотой зажигалкой. В темноте блеснули два маленьких рубина, как яркие звездочки.

— Красивая зажигалка! — сказала девушка. — Никогда не видела ничего подобного. — Она наклонилась: — И даже с твоими инициалами. Полный улет. Где ты взял такую прелесть?

Она была явно заинтригована.

— Это подарок, — ответил Оуэн. — Сегодня она напоминает мне о некоторых интимных моментах давно забытого прошлого. И вдруг сейчас все снова будто вспыхнуло перед глазами.

— Симпатичная? — подмигнула она.

— Я был без ума от нее. Но она оказалась чудовищем. Я любил ее, и вдруг я узнал, что у нее кроме меня еще двое.

— Вот это да!

— Каждому из нас она подарила по зажигалке, совершенно одинаковой, за исключением инициалов, естественно.

— Невероятно… И чем это кончилось?

— В том доме, где я жил, рядом с моей квартирой была пустая незанятая квартира. Как уж она об этом пронюхала, я не знаю, но вскоре она поселилась там специально, чтобы меня позлить. Я каждый вечер видел ее обоих дружков. Она была так близко от меня, а стены были такие тонкие! Я слышал буквально каждый звук.

Он смотрел в темноту, словно вглядывался в прошлое.

— Это был ее способ, — сказал он. — Ее особенный способ помучить меня.

— Бедненький! — воскликнула девушка. — Ты, наверное, был готов ее убить!

— С огромным удовольствием!

Его лицо посуровело, но под ее взглядом он улыбнулся, и они вместе весело рассмеялись.

Позже, когда они шли по берегу, он достал из кармана зажигалку и устроил маленькое представление: бросил этот символ прошлой любви в океан.