Могильщик

УТРЕННЯЯ ВСТРЕЧА

Вначале я едва обратил на нее внимание, как обычно бывает, если стоишь с кем-то вместе в кафе самообслуживания или укрываешься от дождя в подъезде.

Был вторник, пять утра. Мы стояли на тротуаре под часами, на углу Мэйн и Джеймс-стрит. Поеживаясь от холода, я поглядывал то в одну, то в другую сторону пустынной улицы, ожидая моего друга Реда. Я от нетерпения пнул сумку с клюшками для гольфа и выругался сквозь зубы.

— Нервы, нервы, молодой человек! — покровительственно и насмешливо прозвучал рядом ее голос.

Тоже мне нашлась воспитательница в пять утра! Резко повернувшись, я внимательно посмотрел на нее.

Она выглядела странно — полная фигура, обернутая в просторное, нелепого покроя твидовое пальто, на ногах разношенные туфли без каблуков, и все это венчали тщательно уложенные волнистые волосы под шифоновым шарфиком и аккуратно подкрашенное улыбающееся лицо женщины среднего возраста. Она выглядела так, как будто начала было одеваться, собираясь пойти на званый обед, но посередине приготовлений что-то неожиданно ей помешало, и, накинув сверху что попало под руку, она выскочила на улицу. Впрочем, судя по спокойствию, с которым она ждала автобус, сейчас она уже никуда не спешила.

У меня не было настроения болтать. Проклятый Ред! Что его заставляет так опаздывать?

— Тот, кто умеет терпеливо ждать, всегда бывает вознагражден, — и опять в ее голосе просквозила снисходительная насмешка.

Ну ладно! Может быть, я действительно выгляжу глупо, стоя здесь в пять утра на холоде с сумкой для гольфа, но кто она такая, чтобы надо мной смеяться? Самодовольное ничтожество. Всезнайка. Ненавижу этот тип.

Но я не мог уйти от нее на другой угол, потому что боялся, что Ред не увидит меня, и поэтому, прислонив свой мешок с клюшками к телефонной будке, просто отошел к входу в банк, где можно было прочитать заголовки утренних новостей.

Она подошла и встала рядом со мной.

— Я слышала об этом в ночном выпуске по телевизору, — сообщила она, — кто-то сбежал из Карновена. Убийца, сказали они. Если хотите знать мое мнение, такой тип не должен отдыхать в лечебнице. За решеткой, вот где им место. — Сейчас она не смеялась. Она вершила праведный суд.

— В Карновене есть решетки, — возразил я и, когда она взглянула на меня, добавил поспешно: — Их можно видеть, проезжая мимо. На каждом окне.

— Значит, их там недостаточно! Иначе такое не произошло бы. И мне кажется, называть маньяка «душевнобольным» просто глупо. Он настоящий псих, вот и все.

Мы стояли бок о бок, глядя на заголовок и на размытое фото сбежавшего пациента. Настолько нечеткое, что это мог быть кто угодно. А масса волос на лбу вообще наводила на мысль, что это женщина. Хорошо бы иметь пять центов, чтобы купить газету и прочитать всю статью.

— Как можно помещать таких туда, откуда они могут убежать и потом наводить на нас ужас?!

Она вовсе не выглядела напуганной, и я не стал с ней спорить. Я встречал в жизни таких, как она, — говорят без умолку сами и не слушают других. Я просто приходил в ярость, сталкиваясь с такими. И это никогда не доводило до добра.

От греха подальше я пошел назад к телефонной будке. Мимо проехал автомобиль, потом еще один. Прошел работяга со свертком ланча подмышкой, сонный, с полузакрытыми глазами. Но Ред так и не показывался.

Я взглянул на часы, потом посмотрел на женщину. Она все стояла у стойки с новостями, всматриваясь в заголовки. Может быть, у нее тоже не было пяти центов, чтобы купить газету и прочитать всю историю.

Утро было хмурым и не обещало ничего приятного. Я подошел опять к новостям и прочитал сводку погоды на сегодня: «Пасмурно, временами дождь». Ничего другого я и не ожидал. Но где же Ред?

— Что вы все мечетесь, молодой человек, — я взглянул на нее удивленно, — первый автобус пойдет только в пять тридцать.

Я уже открыл было рот, чтобы сказать, что жду не автобус, но опомнился и промолчал. Я не хочу поддерживать с ней разговор. Нельзя, чтобы она меня втравила в спор. Она все же выведет меня из себя. Явно из тех, кто не признает чужих мнений. С важностью изрекают свои афоризмы. Она напомнила мне мою тетку. Я смотрел в ее блестевшие самодовольством глаза, и меня охватывала ненависть.

— Я вас не знаю? Что-то мне ваше лицо кажется знакомым.

Она, видимо, решила поговорить со мной во что бы то ни стало. Я испугался. Мне совсем не хотелось начинать день с ярости.

— Может быть, вы бываете в «Чашке кофе»? — она внимательно рассматривала мое лицо. — Я вас определенно где-то видела!

Теперь я знал, почему она так странно одета. Она работает официанткой. Как только войдет в свое кафе, ей останется лишь быстро сбросить пальто и разношенную обувь, надеть форменное платье и белые туфли и она будет готова приступить к работе. Я знал «Чашку кофе», это кафе находится в конце Джеймс-стрит. Был там пару раз, но давным-давно, и ее я не помнил.

— Да, — ответил я, — я там бываю.

Может быть, этот ответ удовлетворит ее любопытство.

— Хорошо, что я выяснила. А то потом пришлось бы весь день вспоминать, где я вас видела.

Из-за угла вышел человек, и она обратила внимание на него. Я увидел, как глаза ее расширились, а рот от удивления полуоткрылся в маленькое смешное «о». Когда я, в свою очередь, посмотрел на него, мое лицо, вероятно, приняло такое же выражение.

Он был карикатурой. Длинный, очень длинный и очень тонкий, как ярмарочный человек-каучук, и в очень чудной одежде. Пальто было слишком коротко, руки торчали из рукавов, между краем коротких брюк и ботинками виднелись ярко-красные шерстяные носки. Лицо было тоже вытянутым, с длинными складками, бегущими от глаз ко рту. Он улыбался нам.

— Доброе утро, друзья! Как вы думаете, удастся мне уговорить одного из вас дать мне десять центов на чашку кофе?

Женщина поджала губы. Я сразу вспомнил, что такое же выражение было у моей тетки, когда она готовилась отфутболить очередного бродягу, стучавшего ей с черного хода во времена Депрессии.

— Почему бы вам не заработать их? — ледяным тоном произнесла она. Моя тетка говорила точно такие же слова и точно таким же тоном, и такой вопрос нельзя считать честным, если невозможно найти работу.

Резиновый человек с серьезным видом поклонился.

— Мадам, — сказал он, — это будет моим крайним средством. Когда людская доброта совершенно иссякнет, я серьезно подумаю над вашим предложением. А пока… — Он обернулся ко мне.

— А вы, друг мой? Могли бы вы выделить небольшое пособие?

Мне он понравился. Странная разновидность бродяги, но очень симпатичный, полная противоположность этой ведьме.

— Я дал бы, но, к сожалению, у меня нет ни цента.

— Ну что ж, — он философски развел руками, — сегодня мне не повезло. Надо было оставаться в постели в такой ранний час… если бы она у меня была. — Он улыбнулся.

Я был расстроен, что пришлось ему отказать.

— Таким, как вы, — вдруг выпалила она, — не подавать надо, а гнать отсюда в шею, чтобы не позорили наш город.

— Мадам, — он оглядел ее с головы до ног, — мне приходит в голову много дурных слов на ваш счет, — мне показалось, что он собирается произнести эти слова, но он подмигнул мне дружески и пошел прочь.

Она вся прямо раздулась от нанесенного оскорбления, даже пальто перестало казаться балахоном. Я подумал, что она сейчас взорвется. Зная, чем это может кончиться для меня, я опять посмотрел в оба конца улицы.

«Поспеши, Ред, — молился я про себя, — неужели ты не можешь вычислить, где я тебя жду…»

Вдруг она подскочила к стойке с новостями.

— Может быть, он… по этой фотографии ничего не поймешь… Грязный старый бродяга… Так разговаривать с честной женщиной, добывающей кусок хлеба тяжелым трудом! Могу побиться об заклад, что он и есть этот псих!

Я старался сохранить хладнокровие.

— Я не думаю…

— Откуда тебе знать? — голос ее стал визгливым, как у моей тетки, когда она кричала: «Да ты кто такой, ничтожество, что ты о себе возомнил?!»

Зачем они отослали меня к ней, когда умерла моя мать?

Женщина вдруг направилась к телефонной будке.

— Я сейчас позвоню в полицию. Я ему покажу!

— Вы не можете…

— Не вмешивайся не в свое дело! — заорала она. — Так со мной разговаривать! Я его проучу!

Она полезла в сумочку за монетой. Я с отчаянием оглядел пустую улицу. Резиновый человек отошел уже на полквартала, он шел беспечной походкой, с таким видом, как будто ему на все наплевать. Я не мог допустить, чтобы ему причинили зло.

Он так по-доброму подмигнул мне, как будто заключил со мной союз против нее и таких, как она, — скандальных, грубых и самодовольных!

И вдруг в конце улицы показался санитарный фургон! Я знал, что это Ред, он едет на помощь мне. Если бы я смог удержать ее на несколько минут… Я положил руку ей на плечо.

— Ах ты маленький проклятый наглец! — завизжала она. — Что ты себе позволяешь! Да кто ты такой, что ты о себе вообразил, маленькое ничтожество!

Видите? Она ничего уже не хотела слушать. Точно как моя тетка, когда я ей пытался сказать, что не крал денег из ее сумочки, как Ред, когда я ему говорил, что буду совершенно счастлив в больнице, если они привезут мне мои клюшки для гольфа…

Я вырвал из сумки номер девятый и нанес ей удар по голове… И еще… и еще…