Моё имя (СИ)

Глава 11. Её звали Венди

«Люди не становятся лучше — только умнее. Они не перестают отрывать мухам крылышки, а лишь придумывают себе более убедительные оправдания», — прошептала я про себя столь мудрые (и главное — правдивые) слова. Люди — не идеалы, коими их так яро рисует Нат в своём бурном воображении. Наоборот — они жестоки и беспощадны. Когда всё начинает идти не так, как им хочется, тотчас ищут кого-нибудь хоть слегка послабее, чтобы сорвать на нём всю свою злость и ненависть. Подобное — обычная человеческая природа, не больше, не меньше. Мы с Натом знаем об этом лучше кого бы то ни было, ведь, как-никак, не раз сталкивались с нею не на словах, а на деле. Одна из этих встреч оставила на лице моего друга ожог — вечное напоминание о том, кто же мы есть на самом деле. Однако, даже несмотря на это, Нат и сейчас противопоставляет людей и эксилей, как белое и чёрное. Настоящий, беспросветный дурак!

Тяжело вздохнув, я, наконец, отложила в сторону книгу, которую не выпускала из рук с самого утра. А ведь и не ожидала, что роман окажется настолько занимательным! Похоже, в своё время Стивен Кинг не зря носил гордое звание «короля». До этого я много раз натыкалась на упоминания его имени в всевозможных учебниках, статьях и газетных вырезках, однако прочитать что бы то ни было из трудов писателя смогла лишь сегодня. Прискорбно, что наш мир так сильно отличается от того, где можно было просто пойти в библиотеку и взять всё, что твоей душе угодно. Однако мне ли жаловаться? Эту книгу я как раз-таки и взяла во всё разрастающейся библиотеке Сирила.

Откинувшись на лавочку, я поправила уже успевшее слегка помяться нежно-розовое платье с вышитыми на талии белыми розами и огляделась вокруг. Как и всегда, дворцовый сад был красив и огромен. Трудно признать, но я действительно любила это дивное место, так как, когда бродила по нему часами — создавалось впечатление, что никакого захвата мира и не было вовсе, а мы с мамой, папой и сестрёнкой просто гуляем по парку за два квартала от нашего дома. И всё от того, что флора здесь была исключительно земной, без единых деталей из другого, эксильского, мира. Троянды, гвоздики, жасмины, крокусы, лилии, нарциссы, орхидеи и многое другое создавали вокруг просто волшебный аромат сказки и детства. Чуть дальше, средь деревьев, пели птицы, радуясь столь солнечному, летнему дню. И всё это сплеталось в одну, непередаваемую словом, симфонию: симфонию, сотканную из воспоминаний. Интересно, почему Сирил приказал украсить сад именно так? Ему так сильно нравится людской мир? Вряд ли. Скорее уж, он просто ненавидит всё, что связанно с эксильским.

Думаю, вы уже вполне могли догадаться, что после церемонии дарения знатного титула моя жизнь в этом месте изменилась практически на корню. Да что там говорить? Иногда мне кажется, что история Золушки, по сравнению с моей, даже на детский лепет не тянет. Сейчас к Аде Норин обращаются, как к настоящей госпоже, и, что самое главное, сама я больше никому не обязана кланяться. Сирилу разве что… Однако я даже будучи служанкой не сильно-то ему кланялась, так что это не в счёт.

Ношу я «исключительно лучшие платья от исключительно лучших мастеров», как модельер заверил меня в день начала новой, дворцовой жизни (последовавший сразу за гуляньем у Ната). Слава всему, мне самой разрешили выбрать из дворцового каталога наряды, которые я сочту более-менее привлекательными, и буквально через два-три дня новый шкаф уже был под отказ забит платьями, словно из мультиков о Диснеевских принцессах, пошитыми в точности по моим меркам. Пожалуй, сейчас мой гардероб не сильно-то отличался даже от гардероба Пандоры… Брр, мурашки бегут по коже от одной только мысли, что становлюсь на неё похожей.

Но на самом деле всё вовсе не так, как кажется, и, будь у меня выбор, то я, не раздумывая, сейчас же перебралась бы в ставшие столь родными за восемнадцать лет жизнифутболку и джинсы. Платья ужасно неудобны! Практически все длиною до пяток, и из-за этого я не только не могу быстро ходить, но ещё и спотыкаюсь о подолы по несколько раз в сутки. Проблематично, конечно, вот только даже я понимаю, что в некоторых случаях стоит идти на уступки, и, скорее всего, это как раз-таки одна из них. Сирил мне не рассказывал, а вот Вик не так давно проболтался, что после моего повышения на плечи его величества свалилась целая куча связанных с Адой Норин проблем и неприятностей. Ввиду и так уже сложной ситуации я не особо хочу ещё больше драконить эксильскую верхушку своим вызывающе-дерзким поведением. Платья — так платья. С какой стороны ни посмотри, эта жертва не так уж и велика.

А вот если искать противовес балдахинам на мне, то это определённо выделенные парисе просто шикарные апартаменты в юго-восточной башне! Скажи хоть кто-нибудь пару лет назад, что я буду жить в настолько шикарном месте, то ни за что бы не поверила! Да и кто поверил бы? Разве что безнадёжный тупица.

В моём новом жилище было аж три комнаты, которые я украсила исключительно по своему вкусу (ну как украсила? — сказала другим, что именно нужно сделать). Первая была спальней с просто громадной кроватью и простынями светло-лилового цвета (из желания избегать никому не нужных скандалов я не возмущалась сему оттенку, доставшемуся мне непонятно как, однако весьма удачно позавчера Вик вдругпредложил заменить его на чисто-белый), двумя письменными столами и большим шкафом с книгами. В гостиной или кабинете (называйте, как хотите) стояли удобный диван, пару мягких кресел и чудесный столик для распития чая. Здесь же в углу был установлен длинный стеллаж с книгами — подарок Сирила по случаю новоселья, которому, не стану врать, я весьма сильно обрадовалась. Третьей комнатой была уступающая двум другим по размерам гардеробная, где как раз-таки и хранились все наряды, обувь, украшения и другие, непонятные мне, однако, столь важные для аристократов вещички. Там же был и аккуратный туалетный столик с зеркалом, как по мне, совершенно не подходящим ему по размеру, — за ним я, время от времени, наносила минимальный макияж. Также, несмотря на протесты слуг, я приказала убрать из комнат всё это абсолютно здесь неуместное золото, и заменить его на комнатные цветы. Мама всегда любила их выращивать, так что, по понятным причинам, для меня домашние растения — символ тепла и уюта.

Вот только самым большим плюсом всё же была не богатая обстановка, а просто шикарный вид из окна, которым я вот уже больше недели всё никак не могла перестать восхищаться. Зелёная долина простиралась просто до линии горизонта, унося с собой все мои страхи и переживания. Каждый день, просыпаясь, я распахивала окно настежь и любовалась тем, как солнце освещает своими первыми лучами долину и дарит надежду на то, что новый день будет в разы лучше минувшего.

Вы можете спросить меня, какие именно обязанности у носящего титул «парисы», однако, я не найду, что ответить, так как их просто-напросто нет. Уверена, Сирил придумал должность в последний момент с целью оставить меня во дворце, совершенно забыв о деталях и даже не спросив себя, нужна ли она вообще. Другими словами, целыми днями я просто бездельничаю и, само собою, меня это более чем устраивает. Стоит сказать, что иногда звание всё же вступает в силу, хотя и то, по большей части, для виду, чем от необходимости. Я говорю о вопросах вроде «в котором часу провести банкет?», «кого на него пригласить?», «как украсить комнату?» и другой ерунде, с которой раньше разбирался Вик как старший по дворцовым делам. Он, кстати, совсем не обиделся на то, что я забрала часть его работы — меня это весьма успокоило, так как, на самом деле, я переживала из-за возможности задеть его эксильскую гордость.

Из хороших новостей: мои отношения с Сирилом вернулись в норму, и он больше не шарахается от меня, как провинившийся ребёнок от злой матери. Пусть иногда и замечаю в поведении королянесвойственную для него, непонятно откуда взявшуюся нервозность, это не мешает нам обоим делать вид, что всё замечательно, не обращая внимания на дрожь в руках или же чрезмерное дёрганье ноги под столом. Недавно я даже научила его играть в бридж! И теперь практически ежедневно за всевозможными дискуссиям, мы разыгрываем одну-две партишки, не забывая при этом вести общий счёт (кажется, по последним подсчётам он составлял одиннадцать против шести в мою пользу).

Также несколько дней назад произошёл весьма необычный случай: Сирил заявился ко мне прямо-таки в середине ночи. Конечно, я была в замешательстве, однако, всё же смогла взять себя в руки и разыграть роль «Ады Норин», как того и требовали обстоятельства. В ту ночь у короля были настолько перепуганные глаза, что даже я задрожала от холода. Трудно представить себе сон, который сумел столь сильно напугать кого-то вроде Сирила. Были времена, когда и мне снились кошмары… однако, это было так давно, что я уже и не помню, как это — просыпаться, кровоточа не снаружи, а внутри. В любом случае, кажется, после нашего разговора Сирилу стало лучше, вот только… я лишь на утро поняла, насколько вся эта ситуация оказалась смущающей! Как-никак, провести ночь с мужчиной в одной комнате что-то да значит (пусть между нами ничего и не было в этом смысле). Да и к тому же я сама это и предложила! Стыдно-то как! Утром Сирил, пока я спала, покинул комнату через открытое окно, наверняка преследуемый теми же чувствами, что и я сейчас. Спасибо хоть больше не поднимал эту тему в разговоре! Вот же ж! Ну что я могу поделать? Проведя всю жизнь сначала с Натом, а потом и с кучей других мужчин под одной крышей, я давно перестала считать подобное чем-то особенным. По сей же причине и не могу понять, почему именно эта совершенно обычная ситуация меня настолько смущает.

Из плохих новостей: мои отношения с Лудо из разряда «минус» перешли в разряд «минус в кубе». Самособой, именно он был тем эксилем, что выступал против моего повышения с наибольшим энтузиазмом. Да и странно ли? Раньше советник короля мог просто поглядывать на Аду Норин с опасением, считая её помехой, но никак не угрозой. Сейчас же, по его мнению, я стала именно второй (и не сказать, чтобы он ошибался). В отличие от Пандоры, Лудо умён и никогда не показывает свою неприязнь ко мне в присутствии повелителя. Однако я-то знаю: стоит ему лишь зайти к Сирилу (что он, в принципе, делает не так уж и часто) и увидеть меня рядом с ним, как брови рыжеволосого тотчас начинают хмуриться от недовольства и раздражения. Один из немногих наших диалогов лишь подтвердил мои подозрения. Тогда мы встретились в коридоре — он шёл к Сирилу, а я от него — и никого, кроме нас двоих, не было в целой округе.

— Как поживаете, господин советник? Всё ли у вас в порядке? — непонятно зачем спросила я с обезоруживающей улыбкой на лице.

Лудо замедлил шаг, поняв, что обращаюсь я именно к нему, и посмотрел на меня точно также, как булочники обычно смотрят на попрошаек, собравшихся у их лавочки с утра пораньше.

— Тебе-то какое дело, Ада Норин?

— Не тебе, а вам, — поправила я его, сменив улыбку на злобный оскал.

— Запомни, — прошептал он мне на ухо, подойдя вплотную с дрожащей на шее жилкой от раздражения, — чем выше ты заберёшься, тем больнее тебе будет падать.

— Ты тоже помни, — не осталась в долгу и я, — что спотыкаться на ступеньках свойственно всем и каждому. Однажды и ты можешь запутаться в собственных волосах, Лудо Девериус.

На этом мы разошлись, больше не сказав друг другу ни слова. Однако теперь я была на все сто уверена, что бал Анжей, а после и повышение до парисы, умножили неприязнь рыжеволосого ко мне минимум раз эдак в десять. Лудо совершенно точно опасается Аду Норин и тех неприятностей, что она может принести ему в будущем; ищет любую возможность, дабы выставить отсюда любимицу короля как можно быстрее и эффективней. Он видит во мне угрозу и знает, что не напрасно. Ну ничего, я тоже не собираюсьотсиживаться в стороне, так что уже в ближайшем времени мы узнаем, кто кого, Лудо Девериус.

Из новостей, записанных мною в «серо-бледные»: отношения с Пандорой со дня нашего знакомства абсолютно не изменились. Начиная с бала Анжей, мы с ней больше не виделись, да и сама она после попытки пробить мои двери, когда я была ещё служанкой, не старалась что бы то ни было мне высказывать. Пару раз я находила в своём чае соль, а в ванне раздражающее кожу средство, подложенные туда, смею предположить, именно по приказу её величества. Однако разве могут подобные мелочи стать проблемой для той, кто провела большую часть жизнь, скитаясь по улицам без малейшей уверенности в завтрашнем дне? Конечно же, нет. Жаль, что Пандора так и не удосужилась понять столь простую истину за столь долгий период времени.

Но всё же из практически ежедневных докладов Аки, ставшей моей шпионкой, я отлично знаю о том, что состояние Пандоры сейчас весьма и весьма нестабильно. Самособой, у меня не получается общаться с Аки слишком часто из страха, что вторая будет замечена и попадёт под подозрение у самой же Пандоры. Однако даже брошенных то тут, то там пары слов вполне достаточно, чтобы составить общую картину теперешней ситуации. Похоже, Пандора проклинает меня чуть ли не по сто раз на день и на полном серьёзе думает, что я забрала у неё Сирила, который, на самом деле, даже никогда и не был её. Как же хорошо, что на большее, чем просто чесать языком, эта избалованная кукла Барби сейчас не способна.

Ну, и продолжая данную тему: с Виком у нас всё осталось, как прежде. Мой единственный друг в этом странном месте искренне порадовался назначению Ады Норин на новую должность и сказал, что я его «действительно заслуживаю». Конечно, когда я перестала делить с ним обязанности личной прислуги Сирила, работы у Вика только прибавилось, однако он не сильно-то расстроился, заявив, что всё «просто вернулось на круги своя». Другими словами, длинными вечерами мы с ним всё также продолжали распивать чаи и вести закадычные беседы (из которых я всё также не переставалаизвлекать нужную мне информацию). Похоже, принятое в самом начале решение поставить на Вика было истинноверным.

Стоило лишь немного придремать, как буйный, непонятно откуда взявшийся ветер тотчас растрепал белоснежные волосы, тем самым мгновенно прогнав всю сонливость из сощуренных глаз. Поскольку исчез он также быстро, как и появился, я мигом догадалась о природе сего явления. Набрав в лёгкие побольше воздуха, закричала: «Хватит красться! Я и так знаю, что ты позади!».

Сирил раздраженно цыкнул, осознав, что его план напугать меня провалился, и, лёгкой походкой обойдя скамейку по кругу, присел прямо напротив.

— Как ты узнала? — поинтересовался король, пока его кожа, непонятным для нас образом, блестела под солнцем не хуже хрусталя.

— Ветер, конечно же. Ты привык к крыльям и не замечаешь этого, но для людей такие порывы весьма и весьма неестественны.

— Вот оно что, — почёсывая правой рукой подбородок, прошептал Сирил, — учту на будущее. А ты чем это тут занимаешься? Миром любуешься?

— Нет, конечно же: всего лишь позволяю миру любоваться собой.

— Что? — переспросил он на полном серьёзе.

— Да шучу просто, — ответила я, легонько стукнув Сирила по лбу. — Не принимай всё так близко к сердцу.

— Аааааа, — протянул он, слегка пристыженно, и тут же попытался сменить тему: — Как роман? Ты вроде сейчас «Марсианские хроники» Брэдбери читаешь?

— А вот и не угадал! Их я ещё вчера закончила. Сейчас отдаю всю себя «Кэрри» от Стивена Кинга.

— Ого! Так быстро! Вот у меня на одну книгу обычно уходит не меньше четырёх-пяти дней…

— Ха-ха-ха, конечно же, быстро! Раньше мне приходилось сражаться чуть ли не за каждую прочитанную страницу, так что, самособой, в какой-то момент быстрое чтение стало одним из условий выживания. На самом деле, я до сих пор не могу поверить в то, что, дабы почитать нечто новое, не нужно отправляться в бесконечноопасное путешествие, а достаточно просто зайти в библиотеку и выбрать понравившуюся тебе книгу. Это словно сказка. Никогда не думала, что такое вообще возможно.

— Поверь: возможно и не такое, — заверил меня черноволосый мужчина с глазами, вдруг заблестевшими азартом ребёнка. — Я ведь не просто так тебя искал, а для того, чтобы сказать «собирайся».

— Собираться? Куда? — впала я в лёгкое замешательство. — Ты меня отсылаешь?

— Конечно же, нет! Отправимся на небольшую экскурсию — я уже давно хотел её тебе провести.

— Ладно, допустим. Вопрос «куда?» так никуда и не делся.

— Не хочу раскрывать все карты с самого начала, — игриво заулыбался король, сделав небольшую отсылку к своим немалым успехам в бридже. — Но не волнуйся: уверен, тебе обязательно понравится.

— Звучит не очень-то убедительно, но, так уж и быть, поверю на слово. Дай мне полчаса, и я буду готова. Может, даже и меньше…

— Тогда буду ждать тебя через тридцать минут у главного выхода. Сильно не торопись, так как мы, в принципе, никуда не опаздываем.

— Хорошо. Кстати, у меня ведь нет крыльев… Опять на руках понесёшь? — спросила я, вдруг вспомнив о том, что Сирил отказался возвращать меня из владений Анжей своими силами и поручил это Лудо вместо себя.

— Знаешь, — замялся король, повернувшись при этом так, чтоб из-за слепящего глаза солнца я не имела ни малейшей возможности взглянуть ему прямо в лицо, — давай лучше возьмём лошадей, если ты не против. Слышал, ты превосходно держишься в седле! Было бы большой потерей не оценить это лично.

Конечно, я догадалась, что причина вовсе не в этом, однако, спорить не стала, отлично понимая, что о настоящей проблеме он мне вряд ли расскажет.

— Только за! — хлопнула я в ладоши с наполовину поддельным, наполовину настоящим энтузиазмом. — Если что, мне Звёздочку! Мы с ней весьма неплохо сдружились и, по правде сказать, я уже успела соскучиться.

— Вот и отлично! — радостно улыбнулся Сирил, не очень преуспев в сокрытии своего облегчённого вздоха. — Это ведь именно на Звёздочке ты ездила повидаться с родителями? Может, тогда наперегонки?

— Давай уже на месте разберёмся, — слегка грубо отрезала я из двух побуждений: приручить его всё нарастающий энтузиазм и не углубляться в тему «поездки к родителям», где можно найти слишком много не заделанных дыр. — Я пойду собираться.

— Хорошо. А, и ещё! Одевайся не слишком ярко: достаточно какого-то блеклого платьица, чтобы не выделяться из общей массы аристократов.

Я кивнула и направилась в сторону юго-восточной башни, про себя отметив, что броско одеваться и так не мой стиль (бал Анжей был небольшим исключением). Однако последнее замечание Сирила стало лишь очередным подтверждением: теперь-то я точно знала, куда именно мы направимся.

***

Заранее хорошенько напоив и накормив лошадей, мы с Сирилом на всех порах мчались по вымощенной брусчаткой дороге. Лёгкими ударами я разогнала Звёздочку до максимальной скорости и теперь просто наслаждалась, пролетающими мимо словно сошедшими с древних музейных картинпейзажами. Сирил на своём Урагане — жеребце чисточёрной, под стать его волосам, окраски — не отставал от меня ни на милю, а порою даже и обгонял на несколько метров. Кажется, ему, как и мне, постепенно начало нравиться ощущение столь дикого ветра в своих волосах и столь твёрдой поступи в копытах четвероногого друга. Всю дорогу мы молчали, однако вовсе не потому, что не могли найти нужную тему для обсуждения. Как раз-таки наоборот. Просто иногда отсутствие слов говорит куда лучше, чем их наличие.

Ехали мы только вдвоём, без охраны и лишнего сопровождения. Кроме того, Сирил оделся в несвойственный его званию блекло-серый костюм, выбросил пиджак куда подальше и оставил на себе лишь рубашку, в которой, уверена, ему всё равно было жарко. Сбоку, к седлу Урагана, была прицеплена довольно интересная шляпа-цилиндр, с помощью которой Сирил наверняка надеялся спрятать свои чёрные, столь выделяющиеся в толпе рыжеволосых снобов, волосы. Оно и не удивительно: любой из жителей Аксиллы знал, что среди высшего круга этот цвет свойственен лишь одному королю. Другими словами, Сирил отлично понимал, что только с помощью маскировки по прибытию в Аксиллу сможет остаться незамеченным (чего нельзя сказать о моих белоснежных волосах, которые, по непонятной причине, его величество даже не просил прикрывать).

Ах да! Всё верно: ехали мы именно в Аксиллу — столицу эксилей и всего нашего мира. О том, верна ли моя догадка, я решила уточнить ещё у главных ворот. Слегка скривившись от того, что его интригу так быстро раскрыли, король не стал отрицать очевидное. Напоследок ещё и добавил: «Думаю, тебе давно пора узнать это место. Не обёртку, а именно то, что внутри».

До места назначения мы добрались примерно за час и, оставив лошадей в городской конюшне у главных ворот, вошли во вторые без каких бы то ни было лишних проблем или же неприятностей (где-то я уже упоминала, что практически всегда они были открыты для посещения).

Поскольку Нижнюю Аксиллу, что занимала около одной трети столицы и была отдана в распоряжение эксилям-простолюдинам, я уже описывала, не стану заострять на ней слишком много внимания. К тому же, Сирил, похоже, не считал эту часть города чем-то важным и достойным комментариев, так-как пробирался вечно переполненными народом улицами весьма быстро, практически нигде не останавливаясь и не замедляясь. Очевидно было, что движется он именно к темгромадным воротам с двумя драконами на верхушке, которые ещё при прошлом визите сразу же привлекли моё внимание. А ведь всех этих неудобств (в виде нескончаемых улиц, толкотни и грохота, закладывающего уши) можно было бы избежать, если бы король просто взял меня на руки и поднёс прямиком к ним. Так по какой же причине ты выбираешь сложный путь лёгкому? А, Сирил Девериус?

За всю дорогу Сирил обернулся ко мне, только и делающей, что старающейся не потерять его в толпе народу (с учётом цилиндра на голове это было не так уж и сложно), лишь дважды. Первый: для того, чтобы указать на цветок, по форме своей напоминающий всё ещё не раскрывшийся, бутон розы чёрного цвета, заметив при этом, что в их мире дарить «элию» принято лишь на рождение ребёнка или же смерть эксиля, поскольку, по легенде, она — путеводная нить, проводящая душу в этот мир и обратно. И второй: вслушиваясь в траурную композицию, которую бродячий артист исполнял с нескрываемыми радостью и счастьем. Меня такой контраст слегка удивил, однако, Сирил не без гордыни тотчас объяснил, что для них это совершенно нормально. Один из его предков подарил сию песню народу ещё много веков тому назад, дабы узнать, что о нём думают простолюдины. С тех пор, эмоции на лице исполнителя «Шаумы» служат немым описанием правления короля. Другими словами, поскольку сейчас песню играют с улыбкой, это означает, что в народе Сирил пользуется весьма и весьма большой популярностью. Заявив это, король уставился на меня в ожидании бурной реакции, которую, само-собой, ему было не суждено увидеть: обо всём этом я уже знала и раньше. Вспомнить хотя бы просьбу того мальчика, которую я из-за человеческой гордости так и не решилась исполнить. «Пожалуйста, передайте ему от нас всех большое спасибо», — вдруг застучало в голове звоном колоколов.

К этому времени мы уже подошли к воротам, и я, не без усилий выбросив из головы столь бесполезные воспоминания, наконец сконцентрировалась на том, что происходило здесь и сейчас. Охрана вокруг была просто невероятной: шесть гвардейцев внизу и ещё пять или шесть точек наблюдения сверху прямо на тридцатиметровой стене, отделяющей первую Аксиллу от второй (оно и не удивительно: если эксили низшего класса захотят перебраться за стену, то наверняка пойдут воздушным, а не наземным путём).

Вблизи картина, описанная мною многим ранее, поражала ещё сильнее — более того, рядом с ней притуплялось даже чувство собственной важности, пока в тоже время пробуждалась невероятная ностальгия по прошлому (кажется, именно такой высоты были дома до пришествия эксилей). Два дракона возвышались надо мной, маленьким человеком, как нечто космическое и недосягаемое — что-то, что может стереть с лица земли всё живое одним лишь взмахом хвоста или взглядом. Не знаю почему, но от подобной ассоциации по телу побежали мурашки, и я застыла на месте, не в силах пошевелиться. Заметив это, Сирил улыбнулся, взял меня за руку, даже не спросив на то разрешения, и потащил прямиком к столь сильно манящим воротам.

Самособой, ему тотчас преградили дорогу. Один из гвардейцев, одетый во всё чёрное с головы до ног, вышел вперёд и, на всякий случай преобразив руки в когтистые лапы, спросил у Сирила: «Кто идёт?»

В ответ его величество не сказал совершенно ничего, однако не прошло и минуты с момента вопроса, как охранники уже стояли в низком поклоне перед своим королём. Этому было только одно объяснение: Сирил использовал телепатию — способность, доступную лишь ему, дабы подтвердить свою личность.

— Прошу прощения за подобную грубость, ваше величество, — еле слышно прошептал всё тот же охранник, возвращая руки в нормальное состояние.

— Всё в порядке, так что поторопитесь и откройте ворота.

— Да, но…, — замешкался второй, в этот раз с интересом и недопониманием поглядывая уже на меня.

Похоже, он был довольно умён и, заметив не блестевшую на солнце кожу, тотчас понял, кто же я есть на самом деле. Вот только, не успела я даже приоткрыть рот для ответа, как Сирил уже умудрился сказать им всё наиболее необходимое.

— Это госпожа Ада Норин — представительница высшего рода Норин, которому я пожаловал статус знати относительно недавно. В любом случае, она здесь со мной.

— Простите за дерзость, госпожа Норин, — сказали оба в унисон, в этот раз кланяясь уже нам обоим.

Получив мой ответный кивок и знак от Сирила, один из охранников поднялся к небольшому окну-двери, приблизительно посередине стены, и, показав кому-то внутри знак из трёх пальцев, утвердительно кивнул своему товарищу, оставшемуся на земле. Буквально через секунду двери высотою в пять моих ростов, начали открываться: их створки разделились прямо по центру и сами собою стали двигаться в сторону, противоположную нашей. Белой строкой в голове пробежала мысль о том, что мир, на который всё это время я могла лишь только взирать далеко издали, вот-вот и предстанет передо мною во всём своём величии и великолепии.

Вспоминая этосейчас, я даже не знаю с чего начать своё описание, так как ослепляло буквально всё: золото, серебро, бриллианты, изумруды, — они были везде и всюду, с лёгкостью переходя все возможные и невозможные грани. Драгоценные камни, украшающие деревья вместо листьев, были здесь столь же обыденными, как во времена моих родителей коты, свободно бродившие узкими переулками. Вымощенными твёрдой кладкой дорогами туда-сюда ездили настоящие кареты (не машины, а именно кареты!), пока, в противовес Нижней Аксилле, в небе не парило ни одного эксиля. С правой стороны доносилась музыка, чем-то напоминающая «Лебединое озеро», с левой шёл звук, сопоставимый с боем барабанов, а прямо по курсу мужчина в синем камзоле явно не из дешёвых тканей играл на ярко-жёлтом пианино. И что больше всего поражало: эти звуки никоим образом не мешали друг другу, а наоборот — идеально дополняли. Дома здесь, по вполне понятным причинам, встречались лишь изредка: аристократов в Аксилле жило не так уж и много, более того, Вик как-то упоминал, что их количество составляет лишь одну двадцатую от населения Нижней Аксиллы. Зато парки с эксильской, а не земной флорой были практически на каждом шагу (жаль только, что вечно спешащий куда-то Сирил не дал мне возможности изучить их слегка поподробней). Более того, друг от друга они отличались не лишь растениями «одно чуднее другого», но и столь разнообразными тематиками! Первый был сделан в стиле крыльев (деревья, арки, мосты — всё было покрыто перьями), второй — в королевском, а третий вообще посвящён теме человеческого рабства. Также за всяким поворотом можно было найти аналоги наших ресторанов с кофейнями, в которых каждый мог брать всё, чего только душе угодно, при этом совершенно ничего не платя (хозяева заведений получали свой прожиточный минимум из колоссальных налогов, отдаваемых аристократами на содержание Аксиллы). Кроме того, я заметила пару зданий чем-то напоминающих наши пабы и казино, однако, не уверена в том, что их функция такая же, какой была когда-то в человеческом мире.

Между тем, было и много других отдельновзятых деталей, весьма ярко бросающихся в глаза. К примеру, на каждом из домов, больше напоминающих собой резиденцию президента, чем обустроенное для жизни место, развевался фамильный флаг той или иной семьи аристократов (были они совершенно разными — от драконьего хвоста и до цветка в обрамлении птичек). Кстати, о драконах… символику с ними можно было заметить не только на фасадах домов и стволах деревьев, но и порою в действительно необычных местах (к примеру, на очках проходящего мимо господина или же туфле проезжающей мимо дамы). А, и одежда! Одевались здесь исключительно так: женщины — пышные, богато украшенные платья, мужчины — строгие костюмы всех цветов радуги. Ну и в тему с волосами, думаю, вообще можно не углубляться — мы словно пробрались в центр культа рыжеволосых! Вот только благодаря цилиндру Сирила с собранными под ним тёмно-чёрными волосами, недоумевающе глазели здесь исключительно на меня (теперь-то понятно, почему он не просил надевать головной убор: моя шевелюра отлично отвлекала внимание от его царской персоны).

Если же нужно будет выбрать что-то одно, наиболее сильно меня поразившее — то это определённо громадная статуя Сирила, расположенная прямо в центре овальной площади и окружённая другими королевскими статуями, слегка поменьше и не столь богато украшенными, как вышеописанная. Сирил объяснил, что это «Аллея королей», перенесённая в наш мир из эксильского, как историческое достояние. На нее попадают лишь те, кто смог совершить нечто действительно значимое и великое.

— Твоя статуя больше остальных… Что же такого ты сделал?

— А разве не очевидно? — заулыбался Сирил, поощряя меня к размышлению. — Я привел эксилей на Землю, тем самым навсегда и бесповоротно изменив их беспросветные жизни.

Ну да… И как только я сама не догадалась? Это же столь великий, просто титанический подвиг! Нужно срочно брать себя в руки, а то, похоже, время от времени я начинаю забывать, кто такой Сирил, и в чём именно он виновен передо мной и всем человечеством.

Стоило лишь подумать об этом, и глаза тотчас выхватили из счастливой, но чужой для меня картины эпизод столь родной и знакомый. Рабы. С момента, когда впервые переступила порог Верхней Аксиллы, я натыкалась на них практически постоянно. Большинство невольников носило обычное тряпьё, и лишь некоторые — грубую, льняную одежду (о жаре я уже упоминала). На многих, словно на шавках, были одеты ошейники с поводками, счастливчики же просто следовали за своими господами след в след. Немощных, в отличие от Нижней Аксиллы, здесь не было — лишь молодые и сильные. Конечно же! Разве по-другому вообще может быть? Знати — всё самое лучшее.

Думая об этом, я поняла, что ещё немного, и мой утренний завтрак будет готов явить себя миру. Заметив крайнею бледность на моём лице, Сирил осторожно придержал за плечи и с обеспокоенным видом спросил: «Что с тобой? Всё в порядке? Я могу что-нибудь для тебя сделать?»

«Можешь! Конечно же, можешь! Просто исчезни — ты и все твои прихвостни. Провалитесь под землю, подарив нам радость и счастье взамен той боли и ненависти, что принесли в этот мир своим появлением. Спустя столь много веков рабство вернулось в самом ужасном из всех обличий. И ты тому виной, Сирил Девериус! Поэтому, вы все, просто сдохните, забрав с собой страдания человечества прямо в ад!» — отрицательно качая головой, кричала я у себя в голове.

Мне стало слегка получше, и мы зашли в небольшой парк, дабы подышать свежим воздухом. Наконец обретя возможность заняться изучением привезённой из далёкого, эксильского мира и так сильно интересующей меня фауны, я всё никак не могла сконцентрироваться на столь важной и ответственной миссии, отвлекалась то на одно, то на другое. Как же ж некстати! Приди в себя, Ада Норин!

Вдруг я заметила, что Сирил куда-то исчез, и начала вертеться вокруг себя в его поисках. Что-то произошло, а я и не заметила? Не может такого быть. Тогда где же носит этого дуралея? Вот только не успела я даже должным образом возмутиться, как он тотчас возник за моей спиной с довольно жалким, но симпатичным букетом в руках. Цветами в нём были именно те чёрные и острые лотосы, на которые я обратила внимание ещё при первом своём визите в Аксиллу. Поймав слегка замешкавшийся взгляд, Сирил вытащил один цветок из общей кучи и вставил его прямиком в белоснежные волосы.

— Что он значит? — спросила я вроде как даже из настоящего любопытства.

— Ничего. Это просто цветок. В нашем мире их не меньше, чем в вашем одуванчиков.

— Вот как, — протянула я слегка разочарованно, вытаскивая цветок из волос с целью получше его рассмотреть. — Сирил, как думаешь, что делает сей цветок столь прекрасным?

— Запах, цвет…, — перечислял он, совершенно не понимая главной сути вопроса, а под конец, осознав, что всё в невпопад, наконец, рассердился, — да откуда мне знать?!

— Я думаю, что прекрасным его делает простота. Каждый видит в нём то, что хочет, и находит что-то нужное именно для себя. Он — зеркало души. Разве не забавно? — вспомнив о мыслях, которые вызвал у меня цветок в прошлый раз, я вернула отщепенца в общую кучу и пошла вперёд, не дожидаясь ответа.

Впав в полное замешательство и оставив букет где-то далеко позади, король побежал вслед за мной, догадавшись о том, что ждать я его вовсе не собираюсь. До выхода из парка мы шли молча, размышляя исключительно о своём, что, пожалуй, вполне устраивало нас обоих.

Покинув мир зелени и блеска, я и Сирил очутились всё на той же площади с Аллеей королей (на противоположной её стороне, если быть точнее). Отсюда я смогла заметить нечто, пропускаемое мною всё время до это. Прямо за двумя-тремя домами-резиденциями раскинулся настоящий амфитеатр! Точно такой же, как в энциклопедиях и книгах о древнем Риме. Я указала на него пальцем с немым, но очевидным вопросом, и Сирил утвердительно кивнул, как бы говоря, что «именно туда мы и направляемся». После чего, на этот раз вслух, добавил: «Пошёл четвёртый час, а, значит, всё уже должно было начаться». Что именно должно было начаться, самособой, мне никто так и не сообщил. В любом случае, распираемая желанием открыть для себя нечто новое, я ускорила шаг (постепенно переводя его на бег) в направлении амфитеатра.

— В нашем мире много веков существовал точно такой же, и этот, по сути, его идеальная копия, — объяснял Сирил по дороге. — Внутри арены всегда проводилось множество мероприятий, далёких от того, что ты сейчас увидишь. К примеру, Фестиваль героев. Он проходит раз в четыре года, и в это время смельчаки со всех мест прибывают в столицу с целью сражаться в боях один на один не на жизнь, а на смерть. Победитель получает право загадать одно, самое заветное, желание. В принципе, если так подумать, то лишь благодаря Фестивалю героев я ношу корону на своей голове.

Об этом мне ничего не было известно и, разумеется, я заострила своё внимание. Однако Сирил, похоже, больше ничего не желал рассказывать. Мне ничего не оставалось, кроме как подтолкнуть его к действию.

— Что-то не сильно понимаю, о чём именно ты говоришь…

— Я выиграл фестиваль инкогнито и загадал сразиться с правящим королём. Выиграл. И сел на трон вместо него.

Видно было, что Сирил не хочет долго обсуждать данную тему, и, по доброте душевной, я не стала его заставлять. Мне и эти пару предложений многое объяснили, поскольку из «Королевской хроники» в библиотеке Анжей я уже знала, что между Гарольдом (отцом Сирила) и им самим правил какой-то эксиль-предатель, подло убивший предыдущего короля. Так вот значит, как Сирил вернул себе трон… Весьма и весьма интересно.

Внутрь амфитеатра мы зашли вполне себе спокойно и, тут же, по инициативе Сирила, направились в самую крайнею и дальнюю ложу с целью не привлекать к себе особого внимания. Пока мы шли, я отметила, что на трибунах было невероятно много пустых мест (оно и не удивительно, так как, по рассказам Сирила, амфитеатр рассчитан как на простолюдинов, так и на аристократов), на лицах же всех здесь присутствующих читалось настоящее, эстетическое наслаждение. Сцена была сконструирована внизу, и от неё ровным кругом вверх шли трибуны на пятнадцать этажей к небу. Ведущий в разноцветном, сразу привлекающем к себе внимание камзоле и, самособою, рыжими волосами что-то с энтузиазмом рассказывал, однако, я не особо вслушивалась: Сирил тащил меня вперёд слишком уж резко, даже как для себя. Похоже, действительно хотел остаться сегодня незамеченным. Ну, мне так даже лучше.

Когда я, наконец, присела и поняла, что же именно это за мероприятие, то, как и в прошлый раз, тотчас захотела уйти куда подальше. Однако было уже слишком поздно. И зачем Сирил только привёл меня сюда? Неужели действительно думает, что мне интересно наблюдать за тем, как людьми торгуют, словно скотом на рынке? А ведь настоящие животные здесь вовсе не мы: зверьми могут быть лишь те, кто дают безумию, вроде этого, право на жизнь.

Тем временем аукцион рабов продолжался, вызывая во мне всё большую и большую тошноту. Я отлично помнила подобное мероприятие в Нижней Аксилле, а, вместе с ним, и то непередаваемое отвращение, которое испытывала, просто наблюдая издали за «весельем». Здесь же всё развернулось в гораздо больших, ужасающих масштабах. Суть, в принципе, оставалась такой же: на сцену, по большей мере голыми, выводили парня или девушку, после чего — начинались торги средь аристократов. Высота ставок, конечно, слегка удивляла, однако, думаю, глупо сравнивать её с той, что была в Низшей Аксилле — как-никак, «товар» здесь определённо отличался куда лучшим качеством, да и присутствующая в амфитеатре публика с лёгкостью могла позволить себе такие расходы. Отличием же было то, что на данном аукционе господа имели право «испробовать рабов», а потом уже решать: стоит их покупать или нет. К примеру: пощупать, примерить ошейник, ударить по лицу и даже избить до полусмерти, дабы выяснить «переносимость боли у нового приобретения». Ну и, что самое главное, многие эксили действительно наслаждались происходящим и, с радостью на лице, пускали в ход своё право. Отвратительно. Омерзительно. Тошнотворно. Как же меня воротит от всего этого. Разве могут разумные существа быть настолько же жалкими, как и они? И это я сейчас говорю вовсе не о рабах, стоящих на сцене. Я говорю об эксилях, умудрившихся пасть столь низко и безвозвратно. Хочу уйти отсюда. Сбежать! Как можно быстрее и незаметнее.

Не став особо медлить, я прошептала Сирилу это своё заповедное желание. Слава всему, на моё краткое «хочу уйти отсюда» он ответил ещё более кратко, просто сказав «пошли». В тот же момент мы встали и, поднявшись на самый верх амфитеатра, дабы не мешать остальным, направились прямиком к выходу с этого дьявольского места. Само-собою, я старалась не смотреть на сцену, однако отчего-то все мои потуги раз за разом терпели сокрушительное поражение. А ведь до переселения в наш мир эксили обходились без рабства. Конечно, у них было весьма резкое разделение на социальные классы, вот только рабов не было совершенно точно — в библиотеке Анжей я не нашла ни единого упоминания о подобном явлении. Выходит, что им это не так уж и нужно… Иметь рабочую силу под рукой для них скорее забава, чем необходимость.

И вот, когда мы уже практически дошли до выхода в форме арки, я вновь бросила взгляд в направлении сцены с твёрдой уверенностью, что он совершенно точно станет последним. И опять… я ошиблась. Мысленно всё-также продолжала идти, однако, удивлённый взгляд Сирила сообщил, что мои ноги вместо того, чтобы повиноваться, просто-напросто застыли на месте. Дыхание участилось, и я вдруг осознала, что не могу отвести от сцены взгляда. Почему? Сама не знаю. На ней же абсолютно точно ничего не происходило… Однако интуиция всё продолжала твердить о том, что вот-вот и обязательно произойдёт. А я привыкла доверять своей интуиции.

На сцену вышла девочка лет тринадцати-четырнадцати с довольно тощим, слабым телосложением и грязными русыми волосами длиною чуть выше лопаток. Какое-то тряпьё, одетое на ней, больше напоминало мешок, чем одежду. Ну и, что самое отвратное, я немного преувеличила, употребив слово «вышла», поскольку, на самом деле, она была выведена ведущим за поводок, словно собака. Эта девочка… Я не удивилась бы, увидев её на рынке рабов в Низшей Аксилле, но вот о том, что она забыла здесь, не имела ни малейшего представления. Да и, к тому же, публике малышка была представлена в момент накала самых острых страстей, словно… джекпот какой-то.

С непониманием и даже лёгким страхом я взглянула Сирилу в лицо, ожидая услышать от него хоть какое-то объяснение. Напрасно — по искажённому презрением лицу было видно, что ничего он мне объяснять не планирует. Однако, поскольку я так и продолжала таращиться на него не моргая, Сирил понял, что не отстану, пока что-нибудь да не скажет. И этим «чем-нибудь», к моему огромнейшему удивлению, оказалось: «Пошли отсюда. Незачем тебе это видеть». Самособой, услышав подобное, уйти просто так я никак не могла.

Тем временем колесо событий на сцене даже не думало замедляться. Рот ведущего ни на секунду не затыкался, и отчего-то мне казалось, что говорит от нечто действительно важное. Вот только я была слишком далеко от сцены, чтобы что-нибудь да услышать. Поэтому, игнорируя все протесты и недовольства Сирила, чуть ли не бегом, направилась прямиком к первому ряду центральной ложи. Сирилу ничего не оставалось, кроме как, пусть и с возмущенным лицом, но последовать за мной следом. Не знаю, как объяснить, но я чувствовала, что это важно. Всё внутри меня просто огнём горело, пытаясь донести до мозга столь простую и в тоже время непостижимую истину.

— … этот ребёнок, — вещал ведущий с носом, напоминающим чем-то клюв ворона, — десяти лет (ого! а я думала, ей минимум тринадцать) наш сегодняшний подарок вам, дорогая публика. Пару дней назад девчонка пыталась застрелить из человеческого пистолета собственного клиента — весьма и весьма уважаемого среди нас эксиля, имя которого, по понятным причинам, я не рискну называть. Упомянутый джентльмен пожелал, чтобы, в наказание за свой проступок, девчонка наплакалась вдоволь и, под конец, чуть ли не молила о смерти. Сию миссию, уважаемые гости и гостьи, я с радостью передаю вам, поскольку уверен, что с ней вы, как и всегда, справитесь наилучшим, из всех возможных, образом.

Толпа оживилась и зашепталась в предвкушении чего-то воистину удивительного, пока ведущий подавал своим помощникам какие-то знаки. Спустя минуту на сцене уже началось нешуточное движение. Двое эксилей вынесли и установили в самом центре площадки что-то, весьма сильно напоминающее шест для откровенных танцев, с одним только, маленьким исключением: к верхушке была прикреплена тонкая, однако, по виду, весьма прочная железная цепь. Для чего она нужна, я поняла ещё до того, как носоклювик подвёл сопротивляющуюся девочку прямо к шесту и, задрав ей руки, не без помощи двоих помощников, крепко связал у запястья. Догадаться о событиях, что должны были последовать дальше, было не так уж и сложно. Повернувшись лицом к Сирилу, я больше прошипела, чем прошептала: «Если сейчас же не объяснишь, что именно здесь происходит, то, клянусь, я за себя не ручаюсь». Удивившись столь сильным переменам в моём голосе, Сирил всё-таки ответил.

— Местная традиция. Развлечение для тех, кто потратил личное время, придя на данное шоу, однако, не нашёл для себя ничего интересного. В конце каждого аукциона выводят смертника — человека, осуждённого на казнь за действительно ужасные преступления. До того, как лишится жизни, он должен пройти через боль и страдания, чтобы полностью осознать и искупить свою вину перед нами. Другими словами, знати разрешено издеваться над ним всеми возможными и невозможными способами. Аж до того момента, пока бедняга, наконец, не отдаст небу душу.

От одного лишь представления сего нелицеприятного зрелища я невольно содрогнулась. Так вот какие развлечения у этих ублюдков. Вот что доставляет им настоящее, истинное удовольствие. Хотя чему тут удивляться? Они ведь обычные твари, движимые лишь инстинктами и жестокостью.

Однако, с какой стороны ни посмотри, я была в полном замешательстве и совершенно не знала, что именно должна сейчас делать. Девочку на сцене я видела впервые в жизни, и у меня не было ни единой причины пытаться спасти её, кроме как сострадание, с которым я пыталась бороться вот уже на протяжении нескольких лет. Наблюдать за всем происходящим со стороны? Разве после этого я не стану монстром, так сильно похожем на столь ненавистных мне эксилей? Развернуться и просто уйти? Заманчиво, вот только… Жизнь научила, что бегство никогда не решает проблем. У меня так и не получилось найти ответа, однако… ответ нашёл меня вместо этого: мой взгляд пересёкся с взглядом девчонки на сцене, и всё решилось мгновенно.

Я его уже видела — сотни, тысячи раз. Мне не раз приходилось наблюдать за этим неугасаемым пламенем всеохватывающей ненависти, способным сжечь всё вокруг, в том числе и душу. Множество раз я отшатывалась от него в страхе того, что вот-вот, и оно обязательно спалит меня просто заживо, оставив после себя один только пепел, который тотчас будет развеян по миру буйным, необузданным ветром. Да, я видела этот взгляд несчётное количество раз. Видела его в зеркалах, озёрах, витринах — во всём, что отражало девчонку, сумевшую найти в себе силы стать «Адой Норин».

— Я хочу купить этого ребёнка! — услышала я громогласный крик, разорвавший на части всеобщее напряжение, и только после этого поняла, что сама же и кричу.

Самовольно, ещё до того, как мой мозг отдал ей соответствующую команду, рука потянулась вверх, привлекая к себе внимание всех присутствующих. Вот только, как оказалось, это было не особо-то и нужно, поскольку многие уже давным-давно наблюдали за втиснувшейся в центральную ложу девушкой с волосами цвета первого снега. В ответ на это Сирил только шикнул и натянул головной убор чуть ли не до самого носа. Конечно, у меня было желание сказать ему, что шифроваться больше нет смысла, так как с выходом отсюда наша прогулка совершенно точно закончится. Однако я вовремя вспомнила, что именно здесь происходит, и, прикусив язык, вполне разумно воздержалась от комментариев.

— Госпожа, мы весьма рады вашему энтузиазму, — начал ведущий, совершенно не представляя, что же именно должен делать в такой ситуации, — но этот ребёнок — не товар. После окончания мероприятия вы можете пройти со мной, и я обязательно покажу вам наших лучших…

— Мне всё равно, — отрезала я, заставив, тем самым, лицо носоклювика (да и не только) вытянуться до неузнаваемости. — Хочу именно её! И готова заплатить за это столько, сколько скажете.

Исподтишка я бросила краткий взгляд на Сирила, чтобы, по крайней мере, быть уверенной в том, что он не бьётся в агонии. Фух! По его лицу можно было понять, что всё далеко не в порядке, но и, слава всему, пока не фатально. Конечно же, никаких денег у меня не было, и, если бы задуманное всё-таки удалось, платить определённо пришлось бы именно ему.

— Молодая госпожа, прошу прощения, однако, я всё-таки вынужден повторить, что это просто-напросто невозможно…

— Разве не мы выбираем, что возможно, а что нет? Повторяю ещё раз: эту девчонку я покупаю!

Первоначальные волнения в толпе, вызванные замешательством и недопониманием, потихоньку стали перерастать в недовольства. А странно ли? Как-никак, вся эта прогнившая верхушка уже была настроена на незабываемое шоу, а тут какая-то ненормальная никак не даёт ему начаться. Да и что здесь вообще говорить? Даже я не могла назвать себя нормальной в той ситуации. Решила же не злить никого первое время! Так зачем опять лезешь на рожон, Ада Норин?!

— Простите…, — всё продолжал ту же песню ведущий.

— Продайте её мне! Я не пожалею золота — ваша сегодняшняя выручка увеличится почти что вдвое, — заявила я до безобразия уверенно (да простит меня Сирил за эксплуатацию королевской казны).

— Сколько можно её слушать?! — возмутилась дама в пышной шляпке, украшенной земными, живыми цветами из первого ряда. — Разве не очевидно, что она не в себе?! Выставите её, и дело с концом!

— Вот-вот! — поддакнул мужчина в рассвете старости из третьего. — Она нас только задерживает! Да и вообще, эти волосы… Она точно имеет право здесь быть? Думаю, нам следует проверить компетентность городской охраны.

— Я тоже её раньше не видел!

— Вы из какой семьи, девушка?

— Вашим родителям стоит поучить вас манерам!

Десятки голосов слились в одну кучу, тотчас заложив мне уши. Помолчите вы хоть немного! Сами же себя не слышите! По крайней мере, не говорите все вместе! Стоило лишь так подумать, и тут моё желание, словно по взмаху волшебной палочки, исполнилось на самом деле.

— Подождите, её кожа… Она не блестит! — как-раз таки после этой фразы, брошенной в невпопад кем-то сверху, и наступила гробовая тишина.

Не стану врать: я была в полном ступоре. Вызвалась спасать девчонку, даже не подумав о том, что в итоге всё может обернуться необходимостью уже моего спасения. Да что вообще происходит?! Мне не свойственна подобная глупость! Самопожертвование — стиль Ната, не мой. Я ведь давно решила, что не смогу выиграть войну, не поборов в себе эту чёртову слабость! Так почему же я снова…

— Опять встреваешь в неприятности? — прошептал Сирил мне на ухо, заставив вздрогнуть от неожиданности. — С тобой никакого покоя, Ада Норин!

Сказав это, он крепко схватил меня за плечи и отодвинул назад, спрятав за свою крепкую, широкую спину. Я даже не поняла, как именно это произошло, но, почему-то, вдруг почувствовала себя совершенно спокойно. Как-будто бы дома.

— Я — Сирил Девериус, и эта девушка — со мной, — заявил он, снимая шляпу и демонстрируя всем свою чёрную шевелюру. — И да, она — человек. Скажу больше: до вас уже должны были доходить слухи о церемонии дарения знатного титула, устроенной мной относительно недавно. Так вот, проведена она была именно ради этой девушки, что теперь носит гордое имя Норин с крылом свободы на родовом гербе. А о ребёнке… Я разрешаю вам подарить его мне в качестве благодарности за посещение столь скучного мероприятия. Ну что? Ваш спор теперь разрешён?

— Конечно, ваше величество, — поддакнул столь несговорчивый носоклювик, — как вам будет угодно.

Ряд за рядом, ложа за ложей, все присутствующие склонились перед Сирилом в знак уважения. Отвечая на это, он лишь слегка кивнул головой. Сирил, конечно, стал на мою сторону в сегодняшней перепалке, однако, было очевидно, что поступил он так далеко не из желания помочь маленькой девочке: король просто понимал, что это — жизненная необходимость, без которой ситуация будет становиться лишь хуже и хуже.

Вот только в тот момент меня не сильно беспокоило происходящее в голове у его величества, так как, пусть и не без чужой помощи, но я добилась своего. Не теряя ни секунды, я стала спускаться прямиком к сцене. Чувствовала, как мою спину прожигают десятки переполненных ненавистью взглядов и всё равно продолжала идти. Пускай думают, что хотят. Мне всё равно. Я давно привыкла делать что хочу и плевать на мнение всех недовольных (тем болееучитывая, что «недовольные» даже не люди).

Когда подошла к ведущему к красно-сине-золотистом костюме, он недоверчиво взглянул на меня, потом на Сирила и вновь на меня. Скорее всего, получив от короля утвердительный кивок, решил, что не лишним будет и мне поклониться, после чегопроводил прямиком к шесту, сообщив, что я могу осмотреть «свою новую собственность».

У девочки были карие, глубоко посаженные глаза, тонкие губы и аккуратный, маленький носик с слегка раздутыми крылышками. Уверена: она была бы очень милой и симпатичной, если бы не сотни синяков и кровоподтёков, покрывающих тело с ног до головы. По неравномерной степени их заживления я сделала вывод, что избивали малышку чуть ли не каждый день на протяжении долгого времени. Но, даже несмотря на это, в её глазах не было слёз, а взгляд, коим она, не моргая, сверлила меня вот уже довольно долго, пронзал насквозь, скрытым в нём, отвращением.

— Ничего не бойся, ладно? Теперь всё хорошо, я заберу тебя отсюда…, — заверила я вроде как успокаивающе-нежно.

Однако это не помогло. Стоило мне лишь протянуть руки, чтобы развязать цепи на запястьях малышки, и она тотчас, слегка подпрыгнув, укусила меня за руку, прокусив кожу чуть ли не до кости. Кровь сразу же потекла вниз по запястью, чуть дальше, и прямиком на белую сцену. Пожалуй, было очень больно, вот только мысль о подобном пришла ко мне уже задолго после произошедшего — тогда же я не чувствовала ничего. Только скорбь. Её вызывал один лишь вид девочки со стекающей по губам кровью. Я не злилась, наоборот… мне было её очень жаль.

Сирил, незаметно приблизившись, взял меня за руку, осмотрел рану и посмотрел в лицо осуждающе-неодобрительно. Конечно же, он не понимал, зачем нужно идти на такие жертвы ради какой-то там девчонки. Да и я тоже не понимала. Просто знала, что нужно. Но, стоило лишь успокаивающе ему улыбнуться, как бы говоря: «Это просто царапина, не о чём волноваться», и я вдруг услышала крик боли — по-настоящему душераздирающий и совсем рядом с нами.

Как оказалось, это ведущий взял плеть и теперь собственноручно наказывал раба, посмевшего так сильно провиниться перед его величеством. Он бил её, не жалея сил, с той же мощью, с которой дровосеки рубают дубы и клёны. Девочка вскрикивала, но не плакала: просто сжалась в комочек, насколько это было возможно.

— Прекратите! Сейчас же! — закричала я во весь голос, перехватывая плеть больной рукой (совершенно забыла о том, что она больная).

— Но, госпожа…

— Делай, как говорит, — выдал позади меня слегка злой, но уверенный голос.

— Как прикажете, ваше величество.

Я, наконец, развязала руки девочки, у которой больше не осталось энергии даже на крошечное сопротивление. Не в силах стоять на ногах, она повалилась вперёд и наверняка заработала бы себе ещё пару синяков, если бы я не успела подхватить её вовремя. После этого, взглянув на меня в последний раз, она окончательно отключилась.

***

Обратно во дворец мы ехали уже в карете, которую везли Звёздочка, Ураган и ещё две лошади из городской конюшни Аксиллы. Подготовить одно из средств передвижения Сирил распорядился, посчитав, что мне с раненной рукою будет весьма неудобно перевозить бессознательную малышку в своём седле (ну а о том, чтобы взять её к себе или же доставить во дворец воздушным путём, он твёрдым голосом приказал мне даже не заикаться). Посмотрев на аккуратно перебинтованную Сирилом правую руку, я тяжело вздохнула, вынужденная признать, что мне совершенно не на что жаловаться. Пусть король и остался мной недоволен (впервые за долгое время), он всё равно пошёл на уступки и разрешил взять девочку с собой во дворец. Если бы Сирил тогда не вмешался — никтои ни за что не исполнил бы мою детскую прихоть, а избитый до полусмерти ребёнок сейчас точно не сидел бы подле меня, бурно ворочаясь от кошмаров во сне. В этот раз я действительно признательна Сирилу и, пожалуй, даже отплачу ему чем-нибудь вкусненьким.

— До сих пор болит? — поинтересовался король, заметив, как пристально я разглядываю свою же конечность.

— Нет, уже всё прошло. Спасибо, что спросил. Не стоит волноваться.

— Как скажешь… Но, Ада, сколько бы я ни думал, всё равно не мочу понять, зачем тебе вдруг понадобилась эта мелочь? Так что, будь добра, объяснись, — потребовал Сирил, не удивив меня ни на йоту.

— Подумала, что мне тоже не помешает личная служанка, — соврала я, не моргнув и глазом. — Эта девочка выглядит способной, так что, думаю, Вику будет не сложно её всему обучить. А ты, Сирил? Почему так против?

— Лично против неё я ничего не имею, однако, в тоже время, и не симпатизирую мысли о том, что человек будет жить у меня в доме. Большинство людей — жалкие, пугливые и ни на что не способные существа, которые только и умеют, что доказывать своё превосходство, унижая всех тех, кто слабее их хоть на кроху. Я всегда придерживался идеи о том, что подобных отбросов, как среди людей, так и среди эксилей, следует держать от себя чем дальше, тем лучше и совершенно точно не собираюсь изменять этой своей точке зрения.

— Но, Сирил, думаю, ты кое-что забыл: Ада Норин ведь тоже из семейства гоминиды, рода человек разумный, — заметила я, изо всех сил стараясь сдержать внутри все те неподходящие для высшего общества выражения, которые так и лезли наружу.

— Но ты и не большинство…, — прошептал он, вдруг задумавшись о чём-то своём.

— Как и она. Я бы не обратила на неё внимание, если бы точно не знала: эта девочка не большинство.

Сирилу не нашлось, что ответить, и какое-то время мы просто ехали молча, любуясь проплывающими мимо окон пейзажами. Однако прошло совсем немного времени, и я услышала, как малышка, упавшая во время тряски ко мне на колени, начала шевелиться, медленно просыпаясь: её тихое, сонное «нет» вдруг превратилась в твёрдое и уверенное «ненавижу».

Открыв глаза, она тотчас застонала и скрючилась от боли в том месте, куда носоклювик всё-таки умудрился достать её своей чёртовой плетью три или четыре раза. После этого попыталась сесть, ещё не до конца понимая, где именно оказалась и что всё-таки произошло. Воспоминания вернулись к ней, лишь когда она хорошенько всмотрелась в моё лицо и, наконец, заметила перебинтованнуюруку. Глаза малышки широко раскрылись, а рот вытянулся чуть ли не до размеров буквы «о» — после чего она, кусаясь и царапаясь, выбралась из моей хватки, словно бы я была прокажённой какой-то, опустилась прямиком на деревянный пол и прислонилась к задней стенке кареты, вполне удачно спрятав лицо в своих же коленях.

— Эй, — пыталась я сделать хоть что-то. — Тебе не о чём волноваться: обещаю — с нами ты в безопасности. Всё плохое позади, слышишь? Теперь я о тебе…

— Чего ты от меня хочешь?! Я была готова там умереть! Хотела, чтобы этот ад наконец-то закончился! Так зачем ты им помешала?! Почему не дала разобраться со всем этим раз и навсегда?! — я не видела лица девочки, однако по дрожащему голосу было понятно, что сейчас она плачет.

— Думаю, тоже захотела, чтобы твой ад наконец-то закончился, — ответила я первое, что пришло в голову.

— Ты сумасшедшая, верно? К чему тебе такая, как я?

— Дай-ка подумать…, — я ласково улыбнулась малышке, непонятно зачем (она ведь на меня даже не смотрела!) и с трудом подавила в себе желание погладить её по голове (подобное испугало бы девочку лишь сильнее). — Ты милая и симпатичная: разве этого мало?

От шока и замешательства моя несговорчивая собеседница, наконец, подняла вверх голову с заплаканным лицом и опухшими глазами. Она посмотрела мне прямо в лицо и, самособой, я мило ей улыбнулась — однако услышала в ответ только это.

— Ты… Да что ты говоришь? Чёртово… Чёртово эксильское отродье!

Почему-то больше всего это задело не меня, а именно Сирила, который, всё это время просто молча за нами наблюдавший, тотчас начал вставать со своего мягкого места, буравя всепоглощающим пламенем скрючившегося чуть поодаль от его ног ребёнка. Долго не думая, я выставила между этими двумя больную руку, тем самым заявив, что в помощи короля нет даже малейшей необходимости, и вновь повернулась лицом к, плачущей на полу, малышке.

— Эй, разве так тебя учили знакомиться? Я покажу, как нужно, так что будь внимательной. Я — Ада. Ада Норин. И я человек. А как тебя зовут?

— Человек? Что за чушь?! Не верю!

— Кажется, тебе задали вопрос, — всё-таки подал свой голос Сирил, однако в этот раз больше не двигаясь с места, — на твоём месте ради собственного же блага я на него ответил бы.

Голос Сирила был словно с повреждённой ленты кинофильма, и даже когда его величество замолчал в ожидании, всё продолжал стучать у меня в голове. Казалось, что барабанные перепонки вдруг стали струнами скрипки, по которым Сирил водил своим смычком, не жалея сил. Эти непонятные звуки отражались стуком в висках и дрожью в губах, заставляя трепетать само сердце. Думаю, девочка у моих ног представила себе нечто весьма похожее, так как, ни с того ни с сего, вдруг заговорила, снова зарыв лицо где-то в коленях — в этот раз, скорее всего, больше от смущения, чем от страха.

— Венди. Я — Венди.

— Вот оно как. У тебя очень красивое имя, Венди. Мне действительно приятно с тобой познакомиться, — я протянула вперёд больную руку, всё-таки решившись погладить малышку по голове, однако, тотчас пожалела об этом: Венди стала отбиваться от неё, словно от направленного прямо в лицо пистолета.

— А мне ни капельки не приятно! — кричала она во весь голос. — С чего вообще человек ошивается вместе с эксилями?! Он ведь эксиль, да?! Разве это не делает из тебя предательницу?! Ты — враг человечества!

Я уже было хотела попытаться объяснить ей хоть что-то (вот только что я могла рассказать, находясь с королём в одной карете?), однако, Сирил, как и в большинстве случаев за сегодня, меня опередил.

— Моё имя — Сирил Первый Девериус, я — король этого мира, твой король, если, вдруг, до сих пор не дошло. И, поскольку моё терпение стремительно приближается к точке обрыва, советую прямо сейчас начать проявлять благоразумие, так как, на самом деле, я и сам не хочу, чтобы все старания Ады в деле твоего спасение оказались напрасны.

— Плевать! Я не просила меня спасать! А если ты действительно король, то я…

Договорить я ей не позволила, скоропостижно зажав рот рукою. Венди, конечно, пыталась освободиться, кусаясь и царапаясь, однако, закрыв глаза на вновь открывшуюся рану, я всё равно не разжала своей крепкой хватки. Злость Сирила и так уже на том уровне, который обычно удаётся достичь лишь Пандоре, и, боюсь, если Венди всё-таки продолжит говорить, — он наверняка кинется на неё, забыв обо всём на свете. Порою я действительно упускаю из виду, кто же Сирил на самом деле, более того, пренебрегаю фактами и тем, что ему абсолютно не нужны причины или же оправдания, дабы делать то, что он хочет. Пожалуй, однажды это может стать фатальной ошибкой для Ады Норин.

Слегка полуобернув голову, я тотчас успокоилась, отметив, что Сирил совершенно перестал обращать на нас внимание и вновь ушёл в созерцание уже столь близких к дворцу пейзажей. И что же его так разозлило? Слова Венди? Её попытка сопротивления? Моё спонтанное решение? Или же нечто совершенно иное и абсолютно невообразимое? На секунду в голове промелькнула мысль о том, что это мог бы быть сам факт сорванной сложившимися обстоятельствами прогулки, однако я тут же отмела её в сторону, как нечто совершенно невозможное: подобное — в стиле Пандоры — никак не Сирила.

Когда Венди утихомирилась и перестала выплёвывать мне в лицо «ненавижу», я рискнула отпустить свою руку, тем самым дав ей возможность вновь разговаривать. Слава всему, она поняла, что отныне стоит молчать из соображений собственной безопасности и больше не дёргалась — просто сидела на том же самом месте, скрючившись в колючий комочек. В ответ на это я тоже решила какое-то время не трогать малышку и предоставить ей возможность подумать обо всём произошедшем запоследние пару часов. Похоже, за свои десять лет она успела вынести немало боли и унижений, к тому же лишь сегодня утром была готова проститься с жизнью раз и навсегда. Да, ей определённо нужно подумать — как и мне, в принципе. Ада Норин тоже должна взять себя в руки и избавиться ото всех этих глупых мыслей и жалких воспоминаний, безостановочно лезущих в голову ещё с момента, когда впервые увидела малышку по имени Венди. Почему-то, смотря на неё, я вновь и вновь погружаюсь в прошлое, становлюсь глупой и беззащитной девчонкой, коей была до проклятой Охоты (позже — Жатвы), безвозвратно забравшей у меня всё то немногое, что и так было.

Так, хватит! Сама не раз говорила: «Прошлое — это прошлое, мы же живём в настоящем».

Последовав примеру Сирила, я отвернулась к окну с целью обдумать произошедшее хотя бы на последних минутах пути. Пожалуй, пару часов назад я стала единственным за всю историю человеком, ступившим на территорию Верхней Аксиллы, и не сказать, чтобы была этому особенно рада. Как я и думала, это место, так старательно замаскированное под конфетку, на самом деле и на булыжник не тянет. Кроме звона золота и блеска серебра в нём нет ничего, а всё за стеною с двумя драконами на верхушке уже давным-давно пропахло ненавистью, злобой и крайней жестокостью. Те, кто сегодня были в амфитеатре; те, кто торгуют людьми, словно скотом; и даже те, кто просто закрывают глаза на столь дикие безумства, — уже давным-давно умерли где-то внутри. Всё, что мне остаётся — это убить их ещё и физически. Вот только как? Я не знаю.

Есть и ещё одна вещь, которую я поняла за сегодня. На самом деле, я думала о ней уже довольно давно, однако всё никак не могла найти в себе силы признать нечто, столь сильно противоречащее всем моим принципам и убеждениям. Эксили, как и люди, — существа абсолютно разные и непохожие друг на друга. Одни из них — чистое, беспросветное зло, твари, не способные чувствовать сострадание даже к себе подобным: на них я за сегодня уже достаточно насмотрелась и теперь готова отдать весьма и весьма многое, дабы следующая наша встреча имела место быть уже на казни эксильского рода. Другие — зло, конечно, однако, скорее его тень, чем истинная природа. Это такие как Вик, Аки, и, пожалуй, даже Сирил. Конечно же, он виновен во многих грехах, и именно он привёл эксилей в наш мир, тем самым положив начало всему этому ужасу, однако… Думаю, даже так, в нём нет всей той злобы и ненависти, коей я успела за сегодня вдосталь налюбоваться.

С подобными мыслями в голове я наконец-то заметила дворцовые стены, что становились всё ближе и ближе с каждой секундой. Я вернулась, а значит — пришло время начинать полномасштабную войну.