Младший сын 2

Глава 5

Гости в дом – это только в поговорках «счастье, или что-то там ещё положительное в дом».

Бабка Лолы, прожив жизнь и вырастив своих детей, чудесно знала: гости в дом – это в первую очередь вагон забот по хозяйству. Накорми, напои, обиходь… И не важно, что дом полон техники.

Кстати, насчёт последнего. Паренёк привёл в порядок стиралку, посудомойку, краны, сантехнику и в ванной, и в душевой… В общем, ленивым парня назвать было нельзя.

Понятно, что он не из самой простой семьи, и родители наверняка с детства выбивали дурь, которую в чадах легко порождают шальные и лёгкие деньги. Не заработанные своим трудом.

О Бахыте последнего сказать было нельзя. Бабка Лолы не исключала, что парень в первую очередь хотел произвести впечатление на неё и Лолу, но из песни слова не выкинешь: чтоб произвести такое впечатление, в его случае надо было реально уметь устранять все эти протечки, шумы электромотора, восстанавливать датчики и что он там ещё наворотил. В хорошем смысле.

Из плюсов: краны капать перестали; посудомойка вернулась ко всем двенадцати режимам работы (вместо трёх доступных последнее время), стиралка заработала бесшумно.

Лола встала только к обеду. У бабушки всё было готово, и молодёжь (Бахыт с Ирмой), в отличие от родной внучки, сели есть за день уже второй раз.

Ну да на здоровье, в еде стеснения нет. Съели и правда всё, что было предложено. Не кормят их, что ли, в их Корпусе? А впрочем, какая разница… Дом есть дом, тут явно вкуснее. Да и готовить старуха ещё не разучилась. Жаль, Лолу не заставишь: та отродясь сложнее яичницы ничего не затевала.

После обеда (для Лолы – завтрака) молодёжь оделась и отправилась в город, а бабка с облегчением пошла в зал: поваляться перед визором.

Внучка с гостями обещала вернуться поздно, придут из ресторана сытыми, кухней сегодня больше можно не заморачиваться.

Лично я к вечеру воскресенья чувствую себя более уставшим, чем за стандартный рабочий день, который отпахал бы, зарезав пяток баранов: у девчонок словно шило заводится в одном месте, и добрую половину города обходим пешком. В поисках то магазина одежды (и белья, но это не мне), то кафетерия с самым лучшим мороженным, то нового кинотеатра (ну как же в него не сходить в воскресенье).

Хорошо, что купленный Гуйчем камень создал мне определённый запас по финансам: без этого, было бы совсем грустно. Так-то, с двумя женщинами, с деньгами в кармане чувствуешь себя намного увереннее. Тем более, по нашим правилам, в таких случаях за всё платит мужчина. М-да…

Хорошо ещё, что они разошлись не на полную и были весьма рациональны в своих приобретениях.

– К семи в ресторан, – напоминаю, когда выходим из кино. – У меня работа.

– Как надолго? – вскидывается Ирма, снова вклиниваясь между нами с Лолой и повисая на наших руках.

– Два барана сегодня. Недолго. Какой-то заказанный банкет в дальнем зале, на поздний вечер и ночь. Обычный резчик уже уйдёт домой, – поясняю. – А в заказе было, мясо должно быть свежим-свежим. Хозяин попросил зайти к семи. Ну вы как раз поужинаете, пока буду работать. Вам же там нравится и ещё не надоело?

– Мне нормально, – кивает Ирма.

– Мне там вообще не надоедает, – присоединяется к ней Лола. – Чуть не единственное место в городе, где можно сидеть самой и никто не будет доставать или приставать. Из мужчин.

– Ну так специфика: у пашто с этим строго. И если к посетительнице будет лезть кто-то из мужиков-клиентов, и официанты приструнят, и администратор, – пожимаю плечами. – Особенно если посетительница попросит администратора её от чужого внимания оградить. Пуштуны же вообще резкие в этом плане: у них женщины в одиночку даже из дома не выходят.

– Я видела пару раз хозяина, – замечает Лола. – Колорит, конечно, есть. Но что он дикий, не сказала бы.

– Он очень традиционен, – не соглашаюсь. – Ты его видела со стороны, мало общалась лично. Мужик нормальный, но внутри коллектива законы в хорошем смысле жёсткие. Если заметила, он даже женщин на работу не берёт.

– А ведь да, – озадачивается Лола. – Ты сейчас сказал, задумалась: и правда, никогда никого из женщин там не видела среди сотрудников.

– Ну а я о чём… Их отношение к чужим женщинам, ещё и не мусульманкам, конечно, не так щепетильно, – добавляю справедливости ради. – Но уж позволить делать некомфортно клиентам и клиенткам, ещё и постоянным… Это точно не об этой точке.

– Думаешь, они знают, что я постоянная клиентка? – оживляется Лола.

– Я там работаю, – напоминаю ей. – Пусть и недолго. Конечно знают. И помнят. Это Восток, дорогая. Там это святое.

Возвращаемся домой заполночь. Бабка Лолы, слава Аллаху, спит: мне-то без разницы, Лоле тоже. А вот Ирма почему-то в её присутствии чувствует себя скованно.

Девчачья часть нашего коллектива ложится, как и вчера, в комнате у Лолы.

А я на эту ночь занимаю самую дальнюю комнату в конце коридора (по согласованию с Лолой), поскольку утром буду если не шуметь, то, как минимум, рано и долго разговаривать.

Будильник завожу на без пяти пять.

Когда в понедельник ровно в пять раздаётся вызов от Вана, я уже умыт, одет и готов общаться.

– Пливетствую! – весёлый и внешне вполне довольный жизнью, Ван лучится оптимизмом и хорошим настроением на туркане. Как обычно, говоря с сильным акцентом, когда дело серьёзно. – Я в банке. Этот господин рядом – член Правления, который уполномочен решить наш с тобой вопрос. Твой вопрос, – поправляется Ван. – Он не говорит на туркане, но с тобой хотел говорить лично. Это важно.

– Здравствуйте. Меня зовут Лим, и я был менеджером вашего семейного счёта. – Второй ханец, сидящий за столом рядом с Ваном, говорит на федеративном вообще как на родном. – Вы понимаете меня?

– Да, я сейчас в этой стране, и язык выучил через гипнообучение, – киваю, устраиваясь поудобнее.

– Господин Ван передал, у вас проблема с восстановлением доступа к счетам? – Лим спокойно и внимательно смотрит на меня.

– Не к счетам, – качаю головой. – К резервному семейному счёту в вашем банке. Проблема более широкая, если говорить полностью. На территории моей страны, коммуникации сейчас не работают и к счетам дома доступа не имею механически. Вернее, технически. Плюс, в сегодняшних условиях, не понятно, как без работающей биржи конвертировать наши деньги в местные. С учётом разных сторон Статуса. А по обе стороны работает мало кто; из близких моей Семье, только вы, ЖонгГуо. Я сейчас о государстве.

– Вы думаете, что могли бы перевести от себя свои деньги сюда, а мы бы вам зачислили, куда скажете, на федеративные счета? – абсолютно нейтрально осведомляется ханец.

– Такое впечатление, что господин Ван либо вам ничего не рассказал, – бормочу. – Либо вы ничего не поняли…

– Либо мне надо услышать всю историю от вас, лично, не в пересказе Вана, – всё так же спокойно возражает Лим. – Вы согласны, что ситуация более чем уникальная?

– Пока не понимаю вашей логики, – осторожно не соглашаюсь. – Есть счета моей семьи в вашем банке. Есть законные правопреемники владельцев, вернее, члены семьи владельцев и наследники по закону. Есть оговоренные процедуры. Я лично у вас бывал, пусть и в детском возрасте. Возможно, меня вообще кто-то помнит из менеджеров?!

– С вашей семьёй общался я, – вежливо улыбается Лим. – И вы были намного моложе. Моложе настолько, что смыслоразличительная функция по вашему лицу у моей памяти не работает. Я понятно сформулировал?..

– Вполне. Ну логично, что в пятнадцать или шестнадцать лет человек отличается от самого себя в десять или пять! – искренне удивляюсь. – Давайте спрошу в лоб. Нам с вами есть о чём разговаривать? В ПРИНЦИПЕ? Или вы сейчас начнёте настаивать на моём физическом присутствии для восстановления допуска?

– Вы путаете меня с недобросовестным барыгой, – морщится Лим. – Я прекрасно различаю разные стадии отношений с клиентами. Бывает, когда нужно зарабатывать, работая вместе. Бывает, зарабатывает один банк: клиент должен был лучше оценивать свои риски. Но бывает, когда клиенту должен помочь сам Банк. Если ситуация сложная и клиент имеет свои отношения с нами. Что случается нечасто, скажем откровенно.

Видимо, все ханьцы в возрасте любят поговорить. Ван, как и этот Лим, тоже обожает поднимать какие-то абстрактные темы, длиной в три четверти делового разговора. Интересно, это у них национальное? Или это часть какого-то регламента проверки? Понять бы, чтоб не нагрубить. Потому что меня уже слегка начинает «вести» в процессе разговора. А когда я нервничаю, я крайне неконструктивен эмоционально.

– Давайте уточним наши с вами цели и задачи, – аккуратно возвращаю собеседника к теме нашего разговора. – Моя цель – не помощь банка, если вы о финансировании. Денег у семьи достаточно своих. Мне нужен лишь доступ к ним, в рамках, не противоречащих вашим и нашим законам.

– Принимается, – кивает хань. – Я тоже об этом. У меня к вам три вопроса, но есть проблема. Я не говорю на вашем языке, а своего переводчика с туркан у меня нет. По крайней мере, такого, чтоб я ему мог доверять на сто процентов. В этом деликатном вопросе.

Ну да. Отец был образованным человеком и говорил на их языке (как и на языках всех основных соседей). Мать тоже…

– Отец и мать говорили на вашем языке, – напоминаю, если он забыл. – Каким образом вы приняли от них вопросы на туркане? И зачем, если не секрет?

– Вопросы были на двух языках, ваш и наш. Ответы на некоторые из них включают собственные имена, – весело просвещает меня китаец. – И я не уверен, что они воспроизводятся без искажений…

– Давайте вы вначале зададите ваши вопросы?! – искренне удивляюсь непонятному затыку на ровном месте. – А потом будем обсуждать. Господин Ван, сидящий рядом с вами, отлично говорит на туркане, дикий акцент не в счёт…

Лим начинает жизнерадостно ржать в этом месте:

– Господин Ван порой говорит достаточно невнятно даже на нашем языке. У него очень специфическая дикция, мне его приходится переспрашивать даже по-нашему. На всякий случай, – лицо Лима становится серьёзным. – Если какие-то из вопросов вам не понравятся, пожалуйста, имейте виду: они составлены исключительно вашими же родителями.

Хань смотрит на меня ясными глазами, давая понять: «Если вы – тот, за кого себе выдаёте».

– Да без проблем, – ворчу. – Спрашивайте уже.

– Как звали того члена вашей Семьи, пепельница из головы которого хранится в музее одной из северных стран?

– Он не член семьи, – качаю головой. – Пра-род один, это да. Если смотреть до самого первого известного общего предка… Но вы этого не поймёте. Видимо, этот вопрос был на туркане, если вы не различаете понятий РОД и СЕМЬЯ. Видимо, на вашем языке это записывается одним и тем же иероглифом.

Лим молча смотрит на меня, потому продолжаю:

– Самого человека звали Кенесары Қасымұлы[4]. Тоже из төре, если вам это о чём-то скажет. Ақсүйек, или «Белая кость», если на этом языке. Из деталей, которые идентифицируют личность: у него и деда, и деда его деда звали одинаково. Он внук и праправнук двух ханов по имени Аблай[5]. Потому что его деда назвали в честь своего деда. Видимо, в Федерациях были бы Аблай Первый и Аблай Второй.

– Кто из вас выбрал ойратам лучшего коня, но остался героем своего народа? – с нечитаемым выражением лица продолжает хань.

– Төле би[6], – пожимаю плечами, ещё раз удивляясь изворотливости мышления отца либо матери (не знаю, кто из них составлял этот дурацкий опросник). – Но только я не уверен, что это была правда. Сам эпизод был обыгран в художественном фильме, который не понятно как соотносится с реальностью. Меня учили, что наиболее детальные подробности той войны наиболее полно сохранились именно в ваших архивах, на вашем языке. У ЖонгГуо в ту пору была самая лучшая система сбора и архивирования любых сведений в регионе, включая архивы для истории. А у нас тогда даже грамотных было не особо много, не говоря уж о том, что нам было не до хроник. Стоял вопрос физического выживания народа.

– И последний вопрос, он очень личный, Ваше Величество. – Уже достаточно церемонно продолжает Лим, как будто затевая какой-то подвох.

Подвохом, вопреки моим ожиданиям, оказывается просто тема, о которой с чужими людьми не говорят.

– Что сказала ваша мать вашему отцу в день вашего восьмилетия, когда отец после встречи с иностранцами на ваше семейное торжество пришёл нетрезвым?

– На эти темы с чужаками не говорят, – непроизвольно злюсь, не зная, что сказать дальше в этой ситуации.

Сам-то случай я помню более чем хорошо. Там потом было что рассказать людям. Если желаешь, чтоб над тобой ржали во весь голос…

– Вы только что правильно обозначили первую часть ответа, Ваше Величество. – Более чем вежливо кланяется по комму китаец. – Но здесь в инструкции написано дальше: «Молодец. Но проговори весь эпизод до конца!»

– «Закрой свою пьяную глотку и иди спать, тупой ишак…» – бормочу, чуть сконфужено. – Рассказывать, что было дальше, после этих слов? Либо могу воспроизвести оригинальную фразу на туркане, у нас для обозначения животного «осёл» есть несколько разных слов.

– Нет необходимости, – качает головой Лим. – Всё верно, – на лице китайца нет и тени эмоций.

Он на какое-то время погружается в свой комм, а у меня возникает такое впечатление, что у них и не такие проверки в банке встречаются.

– Давайте по механике, – без какого-то перехода продолжает Лим, выныривая из своего комма через несколько секунд. – В тех местах, где вы сейчас, у нас есть устоявшийся и достаточно серьёзный контрагент, UNI GROUP.

– Видел такой банк на улице, когда гулял по городу. Даже более одного, – киваю.

– Я в курсе всех ваших проблем с удостоверениями личности и ID от господина Вана, потому, пожалуйста, скачайте прямо сейчас приложение нашего банка на свой комм и установите его. Оставаясь на связи всё это время, – вежливо продолжает инструкции хань.

– Есть, – говорю через три минуты после всех манипуляций. – Зажёгся вопрос: назовите себя.

– Не нужно ничего вводить, выберите внизу «Отпечаток пальца».

– Есть. Требует ввести цифровой код, – поднимаю глаза на него.

– Дата рождения вашей матери, в порядке год, месяц, день, по вашему календарю. – Лим вежливо смотрит на меня.

Ван сбоку от него продолжает изображать блаженного выражением лица, поскольку федеративного наверняка не знает.

– Есть. – Говорю в комм, и одновременно с этим банкиру приходит какое-то громкое уведомление.

– Я вижу, – отвечает он. – Теперь поместите любой палец в зону сканирования на экране комма.

– Сделал все пять пальцев на правой руке, – докладываю через минуту. – Вдруг какой-то из пальцев окажется повреждён в будущем…

– Тогда логичнее было бы добавить и пальцы левой руки, – ведёт бровью Лим. – Вдруг у вас всей руки не будет? Если руководствоваться этой логикой.

– Точно, а ведь и правда. – Повторяю манипуляции левой рукой.

– Не буду предлагать использовать пальцы ног на случай, если у вас не станет обеих рук, – спокойно и серьёзно говорит Лим, затем повторяет это на своём языке для Вана.

Что-то добавляя ещё.

Ван долго и громко смеётся, потом говорит мне на туркане:

– Он пошутил. Не слушай его.

– Понятное дело, – киваю в уже совсем другом настроении (которое стремительно улучшается). – Если у меня не будет обеих рук, деньги мне уже не понадобятся. И пальцы ног явно не помогут.

Через несколько минут в Сельскохозяйственном банке ЖонкГуо.

Кабинет одного из Членов Правления.

– Ни слова не понял из вашего разговора, – жизнерадостно веселится Ван за столом Лима, отпивая чай из кружки, принадлежащей Лиму. – Вы так бойко о чём-то болтали на этом странном языке!

– Разговаривали исключительно по делу, – вежливо отвечает Лим, бросая нечитаемые взгляды на свою чашку.

– Ты помог мальчику? – продолжает шуметь Ван, который разговаривает слишком громко.

– Разумеется, – коротко кивает Лим. – Все контрольные моменты в порядке. Теперь переводы денег он может делать через приложение, которое у него на комме. И доступ авторизован мной лично.

– А если ему понадобятся наличные? – неожиданно вспоминает что-то Ван, начиная беспокоиться. – А у него же никакого удостоверения личности?! И карты вашей тоже нет!

– Два варианта, – явно делая над собой какое-то усилие, отвечает Лим, глубоко вдыхая и выдыхая перед этим. – Первый вариант: находит кого-нибудь, кому он доверяет. Переводит на его счёт либо на карту требуемую сумму. Тот человек обналичивает и отдаёт нашему клиенту. Второй вариант: в любом банкомате либо отделении UNI GROUP, использует отпечаток своего пальца для идентификации и снимает деньги со своего счёта по отпечатку пальца. Все новые кэш-системы это давно позволяют. Конвертация в валюту снятия автоматическая.

– Фух, это здорово, – серьёзно качает головой Ван. – Вот последняя штука – это вы реально мощно придумали!

– Это придумали не мы. Это придумала международная ассоциация банков как раз для операций по обе стороны Статуса, в том числе между враждующими странами или регионами, – терпеливо объясняет Лим, прикидывая, не сказать ли в лоб о своей занятости. Или, шут с ним, дать Вану выпить ещё одну чашку чая: всё же он сейчас прилетел как представитель очень серьёзного клиента. Одного из.