Мир закрытых дверей

Глава 9. До свидания

Жанна никак не могла забыть эти капли, звучно падавшие с дымного потолка. Они начали преследовать ее сразу после того, как она рассталась с Иваном. Парень хотел проводить ее до дома, но она отказалась. Потому что стеснялась и вида своей мрачной пятиэтажки в поганом районе, и своих сварливых родителей, и боялась наткнуться на сподручных министра, которые могли караулить ее во дворе.

Уже вечерело. Лампы гасли одна за другой. Город неотвратимо погружался в сумрак. Зажглись бледные огоньки на фонарных столбах. И чем дальше уходила Жанна от вестибюля метро, тем пустыннее становились улицы. Девятиэтажные дома сменились уродливыми пятиэтажками. Родной район огорчал и пугал.

– Девушка, девушка! – сбоку раздался голос, вполне приветливый.

Жанна оглянулась – к ней обращался мужчина лет тридцати, в серой поношенной куртке и убогих штанах коричневого оттенка. Лицо у него было простым, добродушным, приятным.

– Что вам надо?

– Я, знаете ли, заблудился тут, – заговорил незнакомец. – Куда ни глянь – всюду дома одинаковые. И номера не на всех поставлены даже. Я запутался.

– А куда вам нужно пройти? Если к метро, то это в ту сторону.

– Нет, нет. Где находится метро – я знаю. Ой, да вы дрожите, бедняжка.

Жанна смутилась.

– Нет, вы ошиблись! Сейчас не так холодно, – проговорила она. – Так куда вам нужно попасть?

– Мне надо найти дом восемь, корпус четыре по улице второй Краснокирпичной – вот какой длинный и несуразный адрес. И эту самую вторую Краснокирпичную улицу я никак не могу найти. Слушайте, вы и вправду дрожите…

Жанна увидела в свете фар проезжавшей машины, что на ногах незнакомца были те самые сапоги, черные и жесткие, какие носят охранники и люди Димитра, – и холодок прошелся неприятной волной по ее спине.

– Нет! – крикнула Жанна и побежала прочь.

– Куда же вы? – раздался сзади все тот же приветливый голос. Но теперь он казался Жанне фальшивым и ненастоящим. Она бежала по улице, и ее преследовала собственная тень. Эта тонкая дылда то грозно чернела на асфальте в световом пятне очередного фонаря, то почти растворялась во тьме.

Увидав впереди человека, вышедшего из ночи, Жанна рванула на проезжую часть и направилась со всех ног на другую сторону дороги. Еще один незнакомец в длинном плаще мышиного цвета показался на перекрестке. Жанна свернула в неизвестный двор и побежала вдоль однообразных подъездов. Ей мерещилось, что ее преследуют, и она боялась оглянуться. Когда длинный дом остался позади, дорожка запетляла между кустов. Фонарей здесь не было, а качели на детской площадке в темноте казались чудовищными паутинами.

И вдруг Жанна наткнулась на кого-то. У него было черное лицо и одежда непонятного цвета. Он схватил девушку за руку, сжал крепко и прохрипел:

– Давай сюда деньги и ценности!

Жанна онемела и обмякла. И едва могла дышать, хотя ей ужасно хотелось дышать, но горло перехватило. Бандит повторил свое требование еще более хриплым и противным голосом, и сильнее сжал ее руку. Жанна надеялась, что сейчас появятся агенты спецслужб, от которых она убегала, – но их не было. Темень стояла вокруг неподвижно, и только в нескольких далеких окнах горел ясный, желтоватый свет.

Грабитель шарил по одежде Жанны и, нащупав кожаную сумку, вцепился в нее своей хваткой рукой.

– Давай сумку!

Жанна вскрикнула.

– Сука! – ядовито прошипел грабитель и ударил ее.

Жанна скорчилась и крикнула что-то невнятное, но пронзительное. Грабитель ударил еще раз, и она упала на асфальт. Он начал пинать ее.

И вдруг побои прекратились. Грабитель, который виделся Жанне серым контуром, отскочил в сторону и повалился на землю, затем быстро встал и исчез.

Жанна посмотрела вверх: перед ней стоял парень – угрюмый, высокий, крепкий. Он помог девушке встать.

– Спасибо, – сказала она, не сводя с него взгляда, и пытаясь в нем разглядеть хоть что-то, кроме силуэта.

– Я – Андрей, – произнес он. И в его голосе звучало нечто брутальное и пьяное. А через мгновение она почуяла дух алкоголя.

– А меня зовут Даша, – соврала она.

– Вы в порядке?

– Да, да. Я пойду.

– Куда же вы пойдете? Может, вас проводить?

– Нет, не стоит.

– Вы такая хрупкая. Вы же сами только что видели, что произошло!

– Я справлюсь.

И тут сзади раздались другие голоса подвыпивших мужчин:

– Андрей, что там?

– Эй, Андрей, ты обещал, что пойдешь по-маленькому, а нам кажется, что ты сидишь там по-большому!

– Не бузите, ребята, – сказал им Андрей. – Тут какой-то хер наехал на девушку.

– Чего?

К месту подошли еще два очертания.

– Баба, значит? – произнес один их них, растягивая гласные.

– Даша, – громогласно пояснил Андрей, и Жанна вздрогнула.

– Иди к нам! – с протяжной интонацией проговорил голос. – Не боись: мы тебя не тронем.

– Честно, – сказал Андрей. – У нас там банкет выходного дня. Ну так как?

– Хорошо, – согласилась Жанна.

Их было трое: Андрей, Коля и Витя – все молодые люди лет тридцати. И все в меру пьяные. Пьянее других Жанне казался Коля – он так несуразно тянул гласные, что иногда требовалось усилие, чтобы понять его. Они сидели за неказистым деревянным столиком аккурат под фонарным столбом, так что здесь были видны лица всех: усталые, работящие лица, наполненные несбыточными мечтами и алкоголем. Андрей, самый высокий и мускулистый, сидел рядом с Жанной на скамеечке, Витя и Коля располагались с противоположной стороны. На ободранной клеенке в беспорядке стояли бутылки и стаканы.

– Водочки? – предложил черноволосый Витя.

– Может, пивка? – повернулся к Жанне Андрей.

В Андрее ей нравилось все, кроме спиртового запаха, который обдавал ее неприятным дуновением, когда парень говорил что-нибудь. Но она старалась не замечать этого недостатка, чтобы не казаться им совсем скромной и слабой.

– Во-одочки на-адо! – воскликнул Коля.

– Но у вас нет закуски, – произнесла Жанна.

– Да, – кивнул Андрей, – бутерброды кончились. Тебе бы пораньше прийти – вот тогда да!

– Тогда-а пивка-а! – завыл Коля.

Жанна думала, что она выпьет один стакан и на этом дело закончится, но ее новые знакомые не хотели отпускать такую славненькую и миленькую девушку.

– Ты – украшение нашего стола! – сказал Витя.

– Мне, как бы, уже пора домой, – недвусмысленно намекнула Жанна.

– Сегодня суббота, – возразил Андрей, – завтра на работу не надо. Можно и задержаться. Тем более у нас.

– Пора, пора, порадуемся… – затянул Коля.

– Заткнись! Не мешай разговаривать, – сказал ему Андрей и вновь повернулся к Жанне:

– Завтра воскресенье. Никто не работает. Ну, или почти никто. Ты, Даша, где работаешь, а?

– В офисе, – тихо ответила она.

– Вот: и у тя выходной день завтра. И у нас. А мы работаем на заводе. За станками стоим. И точим эти дурацкие заготовки – а он фрезерует, – парень указал на Колю, который полусонно покачивался. – Вот так. Изо дня в день. И как хорошо, что есть выходные дни. И пятница. Эх, достала меня эта работа!

– А ты выпей еще! – предложил Витя. – И усе будет харашо!

Андрей не послушался его совета, а как-то сник и словно бы ушел в себя.

Витя тем временем уставился на Жанну, чем смутил ее.

– Да… – выдохнул он. – А ты красивая.

– У тя жена красавица, – вернулся в разговор Андрей, – забыл что ли свою Ленку? Так что не глазей на Дашку!

Жанна неоднократно порывалась уйти, но всякий раз замечала шныряющие по округе тени. Она была уверена, что спецагенты хитрого Димитра караулят ее. И почему-то девушка всегда предпочитала остаться в компании пьяных рабочих, чем попасть в цепкие лапы эсгэошных профессионалов. Хотя так и не понимала до конца, кого боялась больше: тех или этих.

Фонарь излучал желтоватый свет, от которого все парни казались Жанне добрыми. Они оживленно двигались, радостно обсуждали ту или иную ерунду – и было от этого вроде бы и весело, да только девушка почему-то жалела их. Они виделись ей неудачниками и людьми, плетущимися по обочине жизни. Окрестные пятиэтажки прорисовывались беспорядочной чередой квадратных окон – все остальное располагалась во тьме или в пятачке полутьмы вокруг фонарей – таких же желтых и тусклых, как тот, что горел над головой и не согревал. И только совсем вдалеке гирлянда белых лампочек марким пятном указывала на осчастливленный государством подъезд высокой культуры и быта – большую редкость в здешних краях.

– Выпей, сладенька-ая, – предложил Андрей.

– У меня есть, спасибо, – ответила Жанна.

Парень посмотрел на ее стакан, в котором на дне покоилось немного прозрачного алкоголя. Его помутневшие глаза смотрели слишком пристально и неуверенно. И теперь уже серые тени спецагентов казались Жанне меньшим злом.

– Там мало, – процедил Андрей. – Дай налью еще!

– Не надо, спасибо, я не хочу. Да и поздно уже.

– Поздна-а – это когда-а кончится бутылка, – заметил Витя.

И словно по волшебству, изо тьмы выплыл черный автомобиль. Жанна сразу узнала эту машину. И встрепенулась. Андрей, Витя и Коля сидели под фонарем и ничего за его пределами не видели, продолжая позвякивать стаканами и медленно завывать пьяными голосами партию своего субботнего трио.

Лимузин остановился напротив, Петр беззвучно вылез из автомобиля. В своем сером плаще он выглядел тенью себя. Жанна смотрела на него и все не решалась встать.

– Принцесса, нам пора, – проговорил Петр тихо, четко – специально для нее.

Жанна посмотрела на рабочих: Коля спал, а Витя с Андреем разглядывали этикетку последней бутылки и что-то бубнили про слишком мелкие буквы. Жанна медленно встала и вышла из-за стола, подошла к машине. Петр элегантно открыл заднюю дверь и пригласил ее внутрь, но она остановилась в полушаге, не решаясь сесть в поданную карету.

– Ну ты, блять, смотри, какая тачка! Твою мать, что за фигня к нам приехала! – проголосил Витя. И нечто нервное – предчувствие большой беды – возникло в воздухе и как разряд тока ударило в девушку. Она не решилась обернуться и посмотреть на парней.

– Садись быстрее, – сказал скороговоркой Петр.

Жанна влезла в машину. И за ней сразу же захлопнулась дверь.

– Ты куда ее увозишь? Охренел? – раздался громкий голос Андрея.

Петр уселся на водительское кресло.

– Ах ты, сволочь!

Очертания дюжего парня мелькнули под фонарем и пропали в ближайшей тьме.

Машина поехала. Жанна выдохнула наконец задержанный в легких воздух.

Сзади пролетело что-то едва различимое и, ударившись о дорогу, звонко разбилось. "Последняя бутылка", – подумала Жанна и снова затаила дыхание. Обернулась и увидела мрачную фигуру Андрея в тусклом пятне света.

– Не волнуйтесь, все позади, – сказал Петр.

Жанна посмотрела на водителя, но подголовник полностью скрывал его голову.

– А что бы вы сделали, если бы он попал в лимузин? – спросила она.

– Ну… – Петр замялся. Машина свернула на освещенную дорогу и покатила быстрее.

– Что? – настояла Жанна.

– Вообще-то, по инструкции полагается его застрелить.

– Застрелить?

Петр не ответил.

– И вы бы застрелили?

Машина плавно замедлилась.

– Давайте не будем об этом, – произнес Петр. – А то я могу спросить и про ваш синяк под глазом.

– Синяк? – встрепенулась Жанна.

– Это они вас?

Жанна передвинулась в середину дивана, привстала и уставилась в центральное зеркало. Петр остановил машину и включил в салоне свет. Выглядела Жанна неважно: бледное лицо и нездоровые темные пятна вокруг глаз, особенно вокруг правого.

– Как вы заметили в темноте-то? – вздохнула девушка.

– Наблюдать тоже входит в мои обязанности. Это они вас так?

– Нет, наоборот. Они… точнее, один из них помог мне, когда на меня напал грабитель в темном переулке.

– Ох, как же вас туда занесло?

Жанна вспомнила про серые тени и побледнела еще больше.

У Петра в кармане зажужжал телефон. Разговор получился кратким и немногословным: "Слушаю… Хорошо".

– Хотите, я вас отвезу домой? – повернулся к ней Петр.

Девушка кивнула.

– Только обещайте мне, что завтра в полдень вы позволите вас забрать и отвезти к его высокопревосходительству?

– А можно не ехать?

– Вас приказано доставить к нему сейчас же – только что позвонили, – сказал Петр.

– Да, но вы сказали завтра в полдень?…

– Я знаю, что сказал вам отсебятину.

– Но!…

– Не волнуйтесь. Я все улажу. Но при условии, что вы поедете к министру завтра.

Жанна посмотрела на Петра. Он всегда был ей симпатичен. Но сейчас он напугал ее своими словами – она боялась за него.

– А точно все будет хорошо? – спросила она.

– Вы видели себя в зеркало? Думаете, Николаю Александровичу понравится? Вам лучше дома отоспаться, принять ванну, может даже таблетку выпить. Знаете, я же тоже человек: я тоже все понимаю. А за меня не волнуйтесь: не уволят и не накажут – я из группы незаменимых.

– Хорошо, я согласна, – сказала она.

– Ну и замечательно, – произнес Петр и положил руки на руль. – И обещайте мне, что никогда больше не будете одной гулять по ночам в этом районе.

– Обещаю.

Утром Жанна приняла ванну, расчесала волосы, накрасилась, но покраснение у правого глаза так и не прошло за ночь. Был еще синяк на левой коленке – но его надежно скрывала одежда, только боль иногда простреливала при ходьбе, и тогда Жанна замирала в неудобной позе, но потом привыкла не останавливаться, а лишь чуть-чуть сбавлять шаг.

Родители сидели у себя и смотрели телевизор. В квартире было спокойно. И Жанна все долгое утро посвятила себе: она то и дело следовала по коридору из своей комнаты в ванную и обратно, и потом снова в ванную и опять обратно.

Когда до двенадцати часов оставались считанные минуты, Жанна решилась включить сотовый телефон. Тут же пришел целый ворох сообщений о пропущенных звонках. Девушка даже не стала смотреть их, а просто набрала заветный номер на клавиатуре своей раскладушки.

Голос Ивана ее сразу же приободрил. И только когда она сказала, что не сможет сегодня увидеться с ним, ей стало намного спокойнее. Но все равно Жанна чувствовала стыд.

– Встретимся в понедельник после работы, – пообещала она.

Циферки часов на сотовом, как и стрелки на стареньком будильнике, что стоял на тумбочке, вплотную приблизились к опасной отметке – и Жанна снова занервничала.

Петр позвонил ровно в полдень.

Николай Александрович удобно сидел в мягком кресле за массивным письменным столом. Бархатистое зеленое сукно покрывало столешницу, и на нем находились многие занятные вещицы: малахитовая чернильница с давно засохшими чернилами, деревянный нож для разрезания бумаг, подсвечник, никогда не использовавшийся по назначению, линейка, градуированная бесполезными нынче дюймами.

Как ни странно, но Николай Александрович использовал современную шариковую ручку с обрезиненными гранями – ему было очень приятно держать ее в руке и ничуть не утомительно нацарапывать ею резолюции на листах гербовой бумаги. Но стоило какому-нибудь посетителю войти в кабинет – исключение составляли только свои, из родного министерства, – и Николай Александрович сразу же прятал любимую ручку в ящик стола – там лежало много таких любимых ручек – и доставал толстый, позолоченный паркер. Однако паркер ему не нравился: выглядел хорошо, а пользоваться им было неудобно.

Кабинет в квартире его высокопревосходительства был самой маленькой комнатой из тех, что имели высоту шесть метров – были еще служебные помещения: кухня, гардеробная, комнаты для прислуги – с обычными трехметровыми потолками. Николай Александрович не любил находиться один в огромном помещении, и потому очень редко работал с бумагами в своем "тронном зале" (так назывался его кабинет в помпезном здании Министерства Торговли) – министр обязательно старался кого-нибудь пригласить к себе, чтобы не чувствовать себя одинокой мухой в пустой комнате. И, конечно же, Николай Александрович распорядился сделать ему в квартире рабочую комнату небольшую – удобную, уютную, располагающую к интимному делопроизводству.

Домашний кабинет его высокопревосходительства был отделан темным деревом, украшен большими и маленькими картинами несуществующих зеленых лесов. Николай Александрович не любил портретную живопись и предпочитал ландшафтные работы. В гостиной висело огромное полотно, названное автором "Мой родной город" – единственное в квартире, созданное современным художником: Николая Александровича в нем подкупила масштабность – целая улица, более десятка домов, нескончаемое количество окон – и все такое парадное, красивое и реалистичное, искусно были проработаны все мелкие детали – вплоть до прорисовки каждой форточки. Но Николай Александрович не ценил эту картину, и потому приближался и глядел на нее только в том случае, если какой-нибудь гость – житель центра столицы – пытался найти на ней свое окно.

Николай Александрович заканчивал сочинять свою сегодняшнюю речь для церемонии на металлургическом заводе, где открывалась новая линия по производству цепей. "…столь необходимых для нужд государственных тюрем и полицейских участков", – записал министр, когда в кабинет привели Жанну.

– Здравствуй, – сказал он.

– Здравствуйте, я извиняюсь, конечно… – начала Жанна.

– Не стоит об этом говорить. Сударыня вернулась во дворец – и это очень хорошо. Это меня радует.

Жанна села в кресло и принялась ждать. Еще с минуту в кабинете раздавалось шуршание шариковой ручки.

Когда Николай Александрович затем взглянул на Жанну, она увидела в его глазах что-то, напоминавшее испуг.

– Мне доложили о вчерашнем, – произнес он. – Если ты пожелаешь, мы можем наказать виновных. Их, кажется, трое: какие-то рабочие с шарикоподшипникового завода.

– Нет, нет, не стоит никого из них наказывать, – проговорила Жанна.

– Но они же подняли руку на такое сокровище, как ты!

– Это были не они.

– А кто же тогда?

– На меня напал какой-то грабитель, а тот парень – один из тех – можно сказать, спас меня.

– Я распоряжусь, чтобы тебе выделили круглосуточную охрану.

– Не стоит, – сказал Жанна и сразу же почувствовала, как Николай Александрович пристально на нее посмотрел.

– Не нужно, – добавила Жанна.

– Как не нужно?! Почему не нужно? Я не пойму твоей логики, Жанна.

– Я ухожу, – тихо произнесла она.

– В наше неспокойное время, да еще в твоем отвратительном районе, – продолжил Николай Александрович, не услышав ее тихого голоса, – ведомственная профессиональная охрана просто необходима: я уже когда-то говорил тебе и предлагал своих лучших людей, но ты неблагоразумно отказалась.

– Я ухожу, – повторила Жанна, теперь громче.

– Куда это ты уходишь? А?

– Я ухожу, – еще раз повторила Жанна все тем же неуверенным голосом.

– Насовсем? – вдруг спросил Николай Александрович.

– Насовсем, – прошептала девушка.

– Я знал, что этим дело кончится, – Николай Александрович вскочил из-за стола и принялся прохаживаться по узкой комнате взад и вперед, бормоча себе под нос:

– Я знал, что так будет. Я думал об этом. Я даже записал об этом в ежедневнике на последней странице.

И затем он внезапно остановился и обратился к Жанне:

– Ты уверена?

– Да.

Николай Александрович явственно чувствовал еле заметную дрожь в ее голосе – и это смягчило его нервы.

– Но мне кажется, что тебе еще следует подумать. Ведь ты, Жанночка, очень многое потеряешь, если уйдешь.

– Я уже все решила: нам лучше расстаться, – сказала она и затем прибавила: – по-хорошему.

– Кто он? – строго спросил Николай Александрович.

– Парень.

– Я понимаю, что парень.

– Иван. Его зовут Иван.

– Какой-то Иван, – пробубнил министр и вновь принялся расхаживать по комнате:

– И чем он лучше меня? Тем, что молодой. Но молодость – это… О да, это чудесно. И этого у меня теперь нет. Точнее: кое-что осталось. Я бы охарактеризовал как остаток в двадцать семь процентов от номинала. Не хватает семьдесят трех долей. Семьдесят три процента! А ведь мне отнюдь не семьдесят три года!

Затем он остановился перед Жанной:

– Ты уверена, что этот Иван стоит того?

– Да!

В этот раз Жанна ответила твердо, и Николай Александрович все понял.

– Тогда иди! – выдохнул он с горьким привкусом сожаления, и даже не пытался скрыть своего огорчения.

– Я никому не скажу, что у нас с вами было. Я обещаю молчать, – сказала напоследок Жанна.

Он улыбнулся и нежно погладил ее по волосам:

– Умница. Хоть этому ты научилась.

И снова вздохнул.

Когда Жанна покинула кабинет, Николай Александрович вышел вслед за ней. Он жестко посмотрел на Димитра – и тот кивнул в ответ.

– Елена, – министр обратился к девушке, которая руководила прислугой в доме.

– Чего изволите, ваше высокопревосходительство? – мелодично произнесла она.

– Одевайся во что-нибудь парадное – мы едем на мероприятие.

Елена просияла. Ее глаза загорелись. А Жанне ничуть не было жалко эту стерву, но было жаль Николая Александровича, потому что ему теперь придется иметь дело с этой изворотливой гадюкой. А еще Жанне было жаль саму себя – но происходило это исключительно из-за ее природной скромности, которая так мешала их отношениям с Николаем Александровичем.

Жанна последовала за Димитром. Проходя через прихожую, она украдкой посмотрелась в зеркало – правый глаз по-прежнему краснел. Димитр вывел ее из дома и попрощался. Ехать с Петром или на такси она отказалась. Пошла по улице пешком и ни разу не оглянулась. И в этот день перед ней часто возникало лицо Николая Александровича, лишь стоило ей закрыть на мгновение глаза, – лицо задумчивое, доброе и такое близкое, каким никогда не было в реальности.