Мир закрытых дверей

Глава 20. Большой секрет

Иван выглянул из-за угла. Коридор был наполнен пустотой, но из недр седьмой палаты – ее дверь была открыта настежь – сочились мужские голоса. Они звучали неразборчивым бубнением, как из монофонической глотки дешевой магнитолы, и даже мощный бас Феликса пел какую-то тарабарщину.

Не медля, Иван перебазировался в темную нишу, откуда было удобнее и безопаснее наблюдать. Смена диспозиции произошла на редкость вовремя, потому что в поле зрения появилась тонкая фигура светловолосой девушки. Иван узнал в ней вчерашнюю Алену. Практикантка держала в руках серые, непонятные клочки материи. Подошла к седьмой палате и проговорила довольно громко:

– Я принесла тряпки.

Мужское бубнение прекратилось. И кто-то сказал:

– Наконец-то!

А через мгновение высунувшиеся из проема руки схватили принесенное тряпье.

– Аленушка! – послышался голос Феликса. – Не стесняйся, заходи к нам! Посмотришь, как мы работаем.

– Что-то не хочется, – ответила практикантка.

– А ты не бойся, мы тебя мыть плинтусы не заставим! – сказал Феликс, показавшись краешком своего массивного тела в дверном проеме.

– Нет, ребята. Как вы тут все моете и чистите – я уже видела.

– Когда же это ты успела?

– Да как-то мимо шла и заглянула – вы еще тогда неприличный анекдот рассказывали и смеялись.

– А чего не зашла и не присоединилась к нам? – спросил Феликс и высунулся из палаты. – Мы бы тебе еще и приличный анекдот рассказали – посмеялась бы.

– А мне доктор задание дал, – сказала Алена, отступив на полшага. – И сейчас мне тоже надо выполнять поручение…

– Ладно, – огорченно произнес Феликс. – Коль так, то иди. Но как только освободишься – быстро к нам. У нас тут весело!

– Непременно, – косо улыбнулась Алена.

Феликс исчез в недрах палаты под всеобщий хохот.

– Молчать! – крикнул Феликс.

Алена хихикнула и пошла дальше. Остановилась у входа в комнату, куда перевезли секретного пациента. Опасливо оглянулась, протянула руку, тихонько открыла дверь и заглянула внутрь. Иван в этот миг вытянулся и тоже метнул взгляд туда же. В помещении горел свет и что-то белело. Но больше ничего парень разглядеть не смог, потому что Алена прикрыла дверь, развернулась и пошла.

"Это мой шанс!" – подумал Иван, нервно ожидая, когда же, наконец, практикантка уйдет.

Но тут очень некстати появился доктор Брюсер. Он остановился перед Аленой и начал ей что-то неторопливо говорить. Иван не расслышал его слов, потому что сзади из общего зала стал особенно громко доноситься шум пациентских голосов, которые как будто что-то скандировали, произнося по слогам фразы.

Доктор Брюсер встревожился.

– Там что-то случилось? – спросила практикантка.

– Подожди, – сказал ей доктор и направился к седьмой палате:

– Феликс, а также ты и ты – быстро в зал!

Затем доктор развернулся и крикнул Алене:

– И ты тоже иди за мной!

И вся компания, во главе которой шел Феликс, опережая доктора Брюсера буквально на шаг, устремилась в общий зал. Иван переждал опасный момент в своей укромной нише, удостоверился, что все ушли, вылез из тени и быстрыми, мягкими шажками подбежал к порогу заветной комнатушки.

И вот парень оказался внутри. На потолке горела единственная лампочка, из-за чего в помещении царствовал сумрак и всюду были разбросаны прислуживавшие ему тени. Посреди комнаты стояла кровать-тележка, на которой под белой простыней покоилось тощее тело, и только лысая голова выглядывала смуглым пятном. У стены громоздился шкаф с колбами и пузырьками. Пахло лекарствами. Иван уже давно привык, что в клинике всюду витал дух медицинских снадобий, но от здешних бутылочек воняло особенно сильно.

Голова бедняги напоминала жуткий грим из фильма ужасов: мертвенно-бледная кожа, вся в морщинках и темных пятнах, была натянута на череп, закрытые глаза казались слипшимися навек, торчавший треугольник носа посвистывал при каждом выдохе. Ивану сделалось неловко и не по себе. Он даже хотел развернуться и уйти, но внезапно мертвецкая голова пошевелилась, бледно-розовые губы дернулись, нарисовалась ротовая щель и через нее прорвались с хрипом два слова:

– Кто здесь?

Иван стоял, стиснув зубы, и, как околдованный, смотрел на лежавшего перед ним страдальца.

Тогда человек дернул головой еще раз и медленно открыл свои отяжеленные складками веки. Взглянул бездонной чернотой своих зрачков на Ивана и спросил:

– Ты кто?

– Я… – начал говорить Иван, не зная, что сказать. – Я здесь проходил мимо…

Человек приподнял голову и шире раскрыл глаза.

– А, синяя пижама!… – прохрипел он.

– Да, синяя пижама, – согласился Иван.

– Значит, ты не доктор, не санитар и не черт?

– Да, я не доктор, не санитар и не черт, – сказал Иван. Последнее слово невольно заставило его улыбнуться. Но то была какая-то грустная и мрачная улыбка.

– А зачем ты здесь? – прозвучал следующий вопрос.

И в ответ Иван пробормотал, путаясь в словах:

– Мне сказали, что здесь в палате лежит человек, который был где-то там наверху и многое может рассказать о том другом мире, который находится где-то там наверху…

Человек мигнул глазами, как птица.

– Когда-то меня звали Петрович… – проговорил он.

– Петрович, – шепотом повторил Иван. Но человек все слышал:

– Теперь это не важно. У меня теперь нет имени. У меня теперь нет ничего, кроме больной, тяжелой головы.

Он попытался еще выше приподнять эту самую больную и тяжелую голову, силясь всем одеревенелым телом и морщась от страданий.

– Нет, нет, не надо! – воскликнул чуть было не в полный голос Иван.

Упав затылком на подушку, человек выдохнул:

– Это все лоботомия!

И в этот миг Иван вздрогнул, потому что он знал, что такое лоботомия.

– Эти гады раскроили мне череп, – продолжал говорить человек. – Они препарировали мои мозги, чтобы я все забыл. Но я ничего не забыл. Зато потерял свое тело и теперь могу лишь немощно пошевелить головой и руками. Ах, эти чертовы врачи!

Ивану сделалось совсем дурно. Недопереваренный обед, брыкаясь, подступил к горлу. "Дышать!" – приказал себе парень и глубоко вдохнул, раздвинув грудь. И в желудке бурление вскорости успокоилось, но легкие наполнились дурными запахами лекарственной химии.

– Так кто же ты на самом деле? – спросил человек, которого когда-то звали Петровичем.

Иван выдохнул и заговорил:

– Я, как бы это сказать, тоже пленник больницы. Я пострадал за любовь к одной очень красивой девушке, на которую положил глаз один очень могущественный чиновник из кабинета министров. И вот он через своих людей запрятал меня сюда, чтобы разлучить с возлюбленной.

– Любовь! – сказал Петрович.

– Да только мне сейчас и здесь не до любви… – произнес Иван.

– Любовь!… – снова пробормотал Петрович и как бы улыбнулся – хоть его сложенные галочкой губы выглядели коряво, но Иван понял, что Петрович улыбнулся.

– Чувствуешь, как здесь пахнет галоперидолом? – спросил Петрович.

– Здесь стойкий запах каких-то лекарств, – сказал парень.

– Это галоперидол.

– А от него могут быть галлюцинации? – зачем-то спросил Иван.

– Не знаю. Но психику он давит конкретно. Ах, эти гадкие врачи!

Иван почувствовал, что пришло время задать свой главный вопрос, и потому робко произнес:

– А это правда, что где-то там наверху существует еще один мир?

– Истинная правда, – ответил Петрович.

– Расскажите тогда что-нибудь об этом мире, пожалуйста. Если вас не затруднит, конечно.

– Хорошо, я расскажу. Но ты должен мне пообещать, что выполнишь мою маленькую просьбу – это будет сущая мелочь.

– Обещаю, – согласился Иван, не заподозрив подвоха.

– Хорошо, – сказал Петрович и улыбнулся все так же коряво, потому что улыбаться по-другому ему не позволяли его распотрошенные и изуродованные нервы.

Иван стоял рядом и ждал. И хотя он всегда воспринимал слышанные рассказы о чудесном верхнем мире как некий удивительный комикс, который граффитчики пытались нарисовать на неподходящих для того стенах, но теперь парень был в смятении и сомневался: "А вдруг над городским потолком в толще твердой вселенной и вправду существуют другие воздушные пустоты, до которых можно добраться?"

– Ты что-нибудь знаешь о верхнем мире? – спросил Петрович, прервав молчание.

– Ничего конкретного и правдоподобного, – ответил Иван. – Мне рассказывали, что там якобы нет потолка…

– Небо! – Петрович выдохнул с каким-то неимоверным порывом радости, как со стороны показалось Ивану.

– Что, что? – спросил парень.

– Я говорю – небо!

– А что это такое?

И в этот миг лицо Петровича сделалось беспечно-озорным, как у совсем маленького, головастого ребенка.

– Ты не знаешь, что такое небо? Разве тебе не рассказывали?

– Нет.

– А как же тебе объяснили про бездонный потолок?

– А мне ничего и не объясняли – ответил Иван, – просто сказали, что там нет потолка.

– На самом деле потолок там есть, просто он имеет другую природу и называется небом… А на небе есть солнце, которое светит ярче, чем тысяча ламп… А по ночам небо украшают звезды… И луна…

С каждым словом Петрович все больше и больше клонился ко сну, веки его закрылись – и он замолчал.

Иван подождал мгновение, подождал второе – Петрович как будто и вправду заснул. Иван поерзал, поерзал и решил, что разговор на этом окончен. И уже собрался двинуть в обратный путь, как вдруг Петрович очнулся, резко приподнял голову – но та тут же упала на подушку.

– С вами все хорошо? – шепотом спросил Иван, испугавшись зрелища.

– Не обращай внимания, – ответил Петрович. – Так ты… Да, вспоминаю: ты пришел разузнать о верхнем мире.

Иван приблизился, чтобы лучше слышать тихое бормотание больного человека.

– Дождь! – проговорил Петрович. – Ты знаешь, что такое дождь?

– Нет.

– Это когда на небе серое… А потом с неба… Вниз… Вода… Кап, кап, кап…

И Петрович опять погрузился в безмолвное, сноподобное состояние. И вновь Ивану стало страшно и не по себе. Разум подсказывал, что нужно лишь подождать немного, однако именно сейчас по спине побежали колкие мурашки. Как будто кто-то наблюдал сзади… Иван вздрогнул и оглянулся – малюсенькая щель приоткрытой двери показала кусочек тишины безлюдного коридора. "Уф, почудилось!" – успокоил себя парень и даже пару раз моргнул глазами.

– Куда ты смотришь? – послышался голос Петровича.

Иван повернулся.

– На дверь, – ответил он.

– Двери! – выдохнул Петрович. – Эти маленькие, вездесущие двери без ручек и замочных скважин!…

– Вы знаете о них?

– Конечно. Ведь без них никак не попадешь в мир, что находится наверху…

– А где именно наверху? – быстро спросил Иван, видя, что Петрович вновь погружается в свой липкий сон.

– Над нами. Над потолком… На следующем этаже…

– А двери?…

Тяжелые веки Петровича сомкнулись, но голова еще держалась приподнятой и обращенной к Ивану – однако вскоре она плюхнулась на подушку. Но Петрович остался в сознании и продолжил говорить с закрытыми глазами:

– Маленькие двери! А за ними коридоры. Длинные, предлинные. А стены в них всегда зеленые. Иногда там гуляет холодный ветер – это значит, что лаз в верхний мир где-то близко. Лестницы, этажи… Нужно идти наверх… Красная стрелка на зеленой стене…

Его голос затих. Иван уже знал, что нужно чуть-чуть подождать – и Петрович снова начнет говорить. Но пауза затянулась несколько дольше предыдущих. И когда Петрович вновь приоткрыл глаза, Иван тут же спросил:

– Как я могу попасть в верхний мир?

– По длинным служебным коридорам. Нужно идти вверх. Но это опасно. Это очень опасно!…

– Меня могут застукать?

– Не только. Сам по себе мир наверху… Там есть опасности… Когда идет дождь… Все наше дерьмо!… Крысы… Большие такие крысы…

– Что, крысы? – спросил Иван.

– Крыс много, но… Главное не это… Ох, что-то дурно мне, жарко… И время… Может прийти черт… Этот чертов…

Петрович приподнял голову и принялся качать ею, как будто что-то высматривая в комнате. И затем остановил свой взгляд на Иване и сказал:

– Помнишь, ты мне обещал?

– Да, – ответил Иван, испугавшись черных глаз, смотревших на него.

– Там есть шкаф у стены! – сказал Петрович, и из-под простыни показалась его рука. – В нем есть какие-то лекарства. Они должны быть надписаны. Что там есть?

– Сейчас, сейчас! – проговорил Иван и тут же очутился у шкафа. Флакончики и коробочки действительно были подписаны. Иван принялся произносить их длинные и непонятные названия, иногда ошибаясь с ударениями:

– Иммидрол, сантипазол, что-то неразборчивое, галоперидол, лоликсин…

– Стоп! – приказал Петрович. – Вынь мне по две, нет, по три таблетки сантипазола и лоликсина.

Иван извлек из коробочек таблетки и подошел к Петровичу.

– Положи в мою руку, – сказал он.

Иван положил.

– А для чего вам эти таблетки? – спросил парень.

– Видишь, как я мучаюсь?

Иван кивнул.

– А эти волшебные таблетки помогут мне заснуть.

И вдруг Иван понял, о каком сне говорил Петрович, – и холодок пробежал по спине парня.

– Вы хотите?… – начал в смятении Иван.

– Не думай об этом. Я все сделаю сам. И… воды! Здесь есть где-нибудь вода?

Иван осмотрелся и сказал:

– Я вижу стакан. А воду можно налить из-под крана.

– Налей.

Пока Иван возился у раковины, медленно наполняя стакан тонюсенькой струйкой, чтобы не пробудить больничные трубы, которые очень любили фыркать, булькать и петь резонансные песни; Петрович засунул полуживой рукой в рот таблетки – и парень ничего не видел.

Стакан оказался слишком тяжелым для немощной руки Петровича, и поэтому Ивану пришлось лить воду в рот старика.

– Вода попала на подушку – нужно вытереть! – проговорил Иван.

– Не суетись и не волнуйся! – сказал Петрович и опустил голову на мокрое место. – Теперь это не важно.

Иван унес стакан и посмотрел на то, в какой жуткой позе лежал Петрович.

– Ну, иди, иди! – сказал тот. – А то сейчас придут эти черти…

Петрович сомкнул глаза.

Иван повернулся, направился к выходу, и вдруг услышал мужские голоса – в коридоре появились санитары.

– Осталось только перевезти больного обратно! – гулко сказал за дверью Феликс.

Иван понял, что попал в переплет. Его глаза судорожно пробежались по всей куцей комнатке: в шкаф со стеклянными дверцами не залезешь, под раковиной не спрячешься, темных углов и ниш в помещении не было. Только под свисавшими простынями кровати-телеги было место – и Иван забрался туда. Между колесными перекладинами, почти у самого пола, была приделана вещевая полка. Иван не отличался крупностью форм и потому с легкостью уместился на этой полке. Простыни полностью скрыли его.

– Ну вот! – в помещении раздался голос санитара. – Пока мы там работали – он тут мирно спал.

– Хочешь с ним поменяться местами? – спросил другой голос.

– Ни за что! – ответил первый.

– Везите его назад, ребята! – скомандовал Феликс из коридора.

На белом полотне простыней Иван видел лишь игривые тени. Сердце заколотилось так громко, что парень даже бредово подумал, что эти стуки выдадут его. Тележка дрогнула и медленно поползла. Иван услышал, как заскрипели колесики ножек.

– Что-то тяжелая она! – произнес санитар, толкавший сзади.

– Что, утомился мыть стены? – раздался впереди другой голос.

По поярчавшему свету, от которого тени санитаровых ног стали видны отчетливее, Иван понял, что тележку выкатили в коридор. Затем произошел резкий разворот – такой резкий, что парень чуть не завалился в сторону. Но все обошлось – и путешествие продолжилось. Сильно дрогнули передние колесики, перекатываясь через металлический порог, а следом дрогнули и задние. Иван почувствовал запах хлорки – и захотелось чихнуть. Но он сдержался.

И вот транспортировка кончилась. Сердце стучало в груди в бешенном темпе. Страхи с новой силой вцепились в Ивана.

– Раз, два, взяли! – раздался сверху всплеск голоса – и содержимое верхнего этажа было перенесено на кровать. Вместе с ним исчезла и половина платяной ширмы, скрывавшей Ивана. К счастью, она исчезла с той стороны, где никого не было.

– Тележку заберем завтра! – сказал санитар и зашагал прочь. Вскоре топот ног прекратился, и со щелчком закрылась тяжелая входная дверь. А затем погас свет.

"Господи!" – взмолился Иван, оказавшись в полнейшей темноте.