Мир. Наследники ушедших

Глава одиннадцатая Крещение

Октябрь, наконец, закончился, но наступивший ноябрь не принес нам облегчения. Через две недели первая сессия, учителя словно с цепи сорвались, вываливают на нас тонну информации, запомнили мы ее или нет никого не интересует, но все твердят, что эту тему обязательно спросят. Через три дня после окончания сессии (если я ее, конечно, сдам) меня ждет крещение. Об этом я узнал в день, когда меня навестила мама. Как она утверждает, на этом настаивает бабушка, мол, твердит, что это традиция, и что у меня было достаточно времени, чтобы найти человека на роль крестного. Она ошибается, я об этом даже не думал. Что самое смешное, те из моих знакомых, кто имеют хоть какой-то шанс получить ее, открещиваются как только могут, буквально отпираются всеми ногами и руками. А мне все меньше верится в то, что на проведении обряда настаивает Яга, слишком уж часто мама звонит, узнает о том, как продвигается подготовка. А я разве не сказал? Все заморочки по подготовке к обряду свалили на меня, как на того, кому это больше всех надо. Правда, все, что необходимо это найти подходящее место, крестного и купить кресало судеб.

Вот не понимаю, кто придумывает такие названия, как это самое кресало и артефакт истинного пути? Кому это надо? С помощью первого можно зажечь божественный огонь, их можно купить в каждом втором магазине Мира. А второй всего лишь вещь, помогающая определиться с выбором, настроенная на одного человека, точное количество их неизвестно, потому что до того, как этот "избранный" возьмет его в руки - это просто вещь, не несущая в себе никакой магии. Да, до меня, наконец-то, дошло, как до слона, но все же. Только я не понимаю к чему такой ажиотаж? Нашла?! Хорошо, радуйся, но зачем сообщать об этом каждому встречному поперечному и выпытывать у меня, где я его взял?! И ведь до сих пор не верит в то, что я его купил на рынке. Одно хорошо, Оксана с Серым помирились, как утверждает девушка - не без помощи артефакта. Она его теперь всегда с собой таскает, просто бред какой-то. Хотя, мне, если честно побоку.

Я устало потянулся, протер глаза и снова вернулся к книге. Полчаса читаю одну страницу и ничего не могу не то, что запомнить - понять, скоро мозги вскипят, а я только название и осилил. Немного подумав, я все-таки отложил книгу в сторону и огляделся. Мишка куда-то смылся, Кузьма с Маньяком возились за шкафом, тишина и покой, чего мне еще не хватает? Неужели я настолько привык к шуму и всей этой толпе, которая почему-то всегда собирается именно у нас, что без них уже и домашнее задание сделать не в силах?! Чем бы заняться? Змей приглашал к себе к шести, что мне делать еще целых полтора часа? Сходить, прогуляться что ли? На улице как раз снег идет, мороз ударил, может, от холода мозги прочистятся.

Моя мама предпочитает жаркие страны, обожает лето, а я плохо переношу жару и всегда с нетерпением жду наступления зимы. Смешно, конечно, звучит - маг огня, не любящий загорать. Хотя в этом есть некоторая закономерность, внутри меня и так горит огонь, холод мне не страшен и маловероятно, что я замерзну даже на Южном полюсе, оказавшись там без необходимого снаряжения. Я наклонился, сгреб руками снег и скатал небольшой снежок, оглядываясь в поисках жертвы. Но кто-то успел раньше меня. Я выругался, выгребая из-за воротника снег, который при соприкосновении с моей кожей моментально начал таять, но в долгу не остался, правда, попал не в того, кого надо. А что вы хотите, я кидал на голос, кто виноват, что он там оказался не один.

- Снайпер! - прокомментировал мой бросок Сергей, один из его друзей шапкой стирал снег с лица, кидая на меня плотоядные взгляды. Остальные хотели поддержать его порыв, но не зря все-таки Серый родился в семье дипломатов: - Знакомьтесь, мой однокашник, Дмитрий, внук Яги.

А я еще сомневался в том, что имя моей бабушки еще что-то значит в Мире, эти четверо сразу, к примеру, сменили гнев на милость, и вместо кровожадности в их глазах появилась заинтересованность. Я выдавил из себя улыбку, сослался на то, что тороплюсь на встречу со Змеем, и попытался смыться, но не тут-то было. Сергею, по-видимому, тоже надоело общаться с равными себе, и меня он решил использовать, как причину, чтобы покинуть их. В общем, мы умотали от них со всей возможной скоростью, какую позволяли приличия.

- Ну, у тебя и друзья, - с трудом выравнив дыхание, заметил я.

- Это не друзья, - Серый сел прямо на снег, опустил голову на лавочку и, прикрыв в полном блаженстве глаза, ответил: - Это связи. Сплетники высшей категории.

Я толкнул его ногой, заставляя подняться, он тоже стихийник, но маловероятно, что магия воздуха спасет его от обморожения. Мы стряхнули с лавки снег и упали на нее.

- И что эти сороки принесли тебе на хвосте сегодня? - не смог сдержать я любопытства.

- Ты Казаринова еще не забыл?

Я прикоснулся к шраму на виске. Магия - магией, но даже ей не под силу залечить все. Хорошо хоть дауном не остался. Как же забудешь его!

- Ходят слухи, что его собираются перевести в ЛиМиН, сразу на второй курс.

- Слухи - это всегда лишь слухи. Не нагнетай атмосферу и держи их при себе, а то Мишка пойдет выяснять есть ли в них зерно правды.

- А то я не знаю. По слухам, Мишку из Школы выгнали как раз за то, что он чуть его не убил.

Слухи, слухи... у меня такое впечатление, что знать Мира только ими и живет, только ими и занимается. Если это правда, то я понимаю бабушку, решившую удалиться в лес, от людей подальше.

Я попрощался с Серым, сославшись на то, что меня ждет Змей. Надеюсь, я не помешаю ему своим приходом. Я свернул из парка в сад и побрел по направлению к пещере своего учителя. Стихию воздуха я потихоньку освоил, после определения уровня Горыныч обещал приступить к огню, но что-то я не сильно горю желанием, прошу прощения за каламбур. Слишком тяжело и опасно, не для меня и него, конечно, а для его дома. Не справлюсь, так и озеро не спасет, выпарится. А Змей только усмехается, утверждает, что в страхе-то все и дело, что огня нельзя бояться, с ним нельзя дружить, а надо стать им, сделать его частью себя. Легко сказать, да трудно сделать, я без помощи Милы даже свечу, зажженную без помощи спичек и зажигалки, потушить не могу. Правда, если хочу, то ничего от них не загорится, пожар не случится, так что мои одногрупники у меня их утащили, светильники сделали, накрывают на ночь чем-нибудь и не парятся, насчет режима, когда ровно в полночь свет отключается везде, кроме туалета. Они пытались узнать сколько одна свеча гореть будет - горит, горит, но тепла не дает и не плавится - но я сам не в курсе, послал их к Сиру, пусть спросят, что там с тем огненным шаром случилось, исчез он или тоже до сих пор ночником работает?

Размышляя обо всем и, собственно, ни о чем, я шел по тропинке, мимоходом заметив, что сюда она меня еще не выводила. В этот раз я оказался на мощенной дорожке, по обочинам которой лежали сугробы снега, в то время как на тротуар не падала ни одной снежинки. Ярко светило солнце, вьюжный северный ветер дул мне в лицо, раздувал полы пальто, пробирая холодом до костей. Я спрятал руки в карманы и, втянув голову в плечи, ускорил шаг. Некоторое время спустя я вышел к перекрестку и замер перед ним в нерешительности. За те несколько месяцев, что я учусь в ЛиМиНе, я, можно сказать, облазил сад вдоль и поперек, но разу еще мне не попадался перекресток. Тропинки шли рядом, сливались в одну, блуждали, но ни разу не пересекались в одной точке. Не знаю почему, но мне казалось это важным, словно то, на какую из четырех дорожек я сверну, что-то изменит в моей жизни. Сердце глухо забилось в груди, я как-то не кстати вспомнил путеводный камень, так часто фигурирующий в сказках. "Налево пойдешь - женатым быть, направо - коня потеряешь, а прямо - смерть найдешь...", - усмехнулся я, и повернул направо, прогоняя страх и желание вернуться обратно. Зря не поверил предчувствию, за следующим поворотом меня ждала очень интересная картина. Нет, в ней не было ничего странного, если вдуматься, просто... то, как больно кольнуло в груди и заныло сердце, мне не понравилось. Я хотел развернуться и уйти, но ноги мои отказались меня слушать, я буквально примерз к земле в нескольких метрах от Рады и Лика, спрятанный часто насаженными кустами. Девушка сидела на скамейке, судорожно сжимая руками сидение, оно разве что только не крошилось под ее руками, ее глаза, как это ни странно, но даже с такого расстояния, я хорошо видел, как они блестят от непролитых слез. Эльф о чем-то весьма пространно и очень эмоционально рассуждал, радостно улыбался, махая руками, Радмила лишь изредка кивала ему в ответ. Наконец, он остановился, скептически посмотрел на свою неблагодарную слушательницу и обреченно махнул рукой. Рада встала, яростно откинула волосы назад и что-то прошипела ему в лицо. Дроу всего перекосило, он с силой сжал ее плечо и рванул к себе, что-то сказал ей на ухо, а затем буквально отшвырнул от себя, да так, что она упала обратно на лавку. Он развернулся и ушел, так ни разу и не обернувшись.

Что-то внутри меня требовало, чтобы я подошел к плачущей Раде, успокоил ее, но... слишком уж эта ссора напоминала ссору двух влюбленных.

Сегодня мой нерадивый ученик вел себя на удивление послушно, не задавал лишних вопросов, выполнял то, что в нормальном состоянии выполнить был не в состоянии. Например, целый час медитировал над озером в позе лотоса, только верхнюю одежду, футболку и обувь с себя снял, наученный горьким опытом. Нет, мы, конечно, можем, и высушить ее тут же, но он потом утверждает, что одежда на нем колом висит, ни повернуться, ни вздохнуть. И все это мне не нравилось. Он должен отдавать отчет в том, что делает, хотя бы себе. Я нехотя вылез из воды, растянулся на земле (по-другому я просто не помещусь) и, приказал ему спускаться. Дмитрий осторожно спланировал вниз и уселся рядом:

- Так что у тебя случилось? - сразу взял я быка за рога (вы, люди, иногда как скажете, так мне смешно становится, однако ж привязывается!).

Он еле заметно поморщился и отвернулся, явно не желая говорить, но, понимая, что отвязаться от меня не так просто, как хотелось бы.

- Да крещение это, - не постеснялся соврать мальчишка, хотя, надо признать, не во всем. - И зачем оно мне? Я даже крестного найти не могу, а они уже дату назначили!

Нет, ловить его на вранье не буду, мне не с руки (с лапы?), да и не нужно, сам вижу, что в девушке дело... вспомнив свою молодость, я усмехнулся в усы. А вот крещение - это да, это проблема, события развиваются очень стремительно, не хватало еще, чтобы его подруга-некромантка прошла обряд раньше его. Возможно, для Вселенной очередность в данном вопросе не имеет никакого значения, но кто знает, что важно, а на что не стоит обращать внимания?! К сожалению, выбор у него не большой, Кощей, конечно, с удовольствием, но хоть до этого он сам додумался и не пошел. Остаюсь только я и Сир... я отметаюсь сразу, как представитель другого вида, а значит, остается только вампир. Не лучший вариант, он и сам это понимает, поэтому и будет отказываться и упираться до последнего. Разве что к Яге слетать, поговорить по душам, узнать, какие у нее планы на внука и точки давления на Сира? Но опять же на улице уже снег, холодно, так и заснуть в полете недолго, а контролировать погоду во всем городе я сам себе запретил. Но мальчишке надо все же предложить, пусть поработает над учителем, подготовит, так сказать.

Я шумно вздохнул, выпуская пар через ноздри. Еще года два, от силы три, и все вернется в прежнюю колею. Только интересно, чем все закончится? Меня, как и всегда, не заденут никакие изменения, а вот что станет с мальчишкой? Как бы все дальше не пошло, как бы не повернулось, он изменится в любом случае. Жаль будет, если в худшую сторону, очень жаль...

- И кто тебя надоумил?

- Неужели ты настолько сомневаешься в моих умственных способностях?! - попыталась пошутить Серафима.

Было заметно, что возложенная на нее миссия не доставляет ей никакого удовольствия. Будь это другой человек, я бы давно выгнал его, но мне не хочется, чтобы все закончилось так. В любом случае это будет трагично, но пусть она уйдет с легким сердцем (надо будет узнать у Лика, на какой год это событие намечается).

- Зачем ты в это влезла, Фима? - я устало опустился на диван - дань традициям, потому как сам-то я могу спать и на потолке, а гостей у меня почти не бывает, - и запустил руки в волосы. - Ты же всегда старалась избегать политики, так зачем же ты в нее лезешь?

- Ты еще скажи: со свиным рылом в калашный ряд! - фыркнула девушка, привычно опускаясь на пол у моих коленей. Она единственная, кто не боится меня настолько, что может сидеть рядом, как будто специально наклонив голову так, чтобы ее шея открывалась передо мной в самых соблазнительных ракурсах. Идиотская семья, аэкстремал на экстремале сидит и садистом погоняет, не стоит сомневаться в том, что пройдет немного времени и Димка таким же станет. И куда они здравый смысл и логику девают?!

Я задумчиво посмотрел на Фиму. Интересно, какие у нее секреты, раз уж Яга и до нее добралась?

- Ты знаешь, - тихим голосом произнесла она - а я ведь знаю, почему ты отказываешься. Когда я начала с тобой встречаться, Яга решила доказать мне, что тебе нельзя верить, что ты мне не пара, и вообще, намного хуже даже ее. Она ведь знает где искать, знает, в каком свете представить информацию, она действительно классный политик. Мне, наверное, надо извиниться, но я не хочу. Я даже рада, что так все получилось, - она замолчала, подняла на меня глаза и так же тихо закончила: - Если бы не Яга с ее махинациями, тебя бы ведь уже и след простыл...

Я едва заметно усмехнулся, все, что она мне сейчас рассказывала, я узнал еще от Яги, в тот самый вечер, когда она пригласила меня к себе, то есть лет пять уж точно. И никогда не думал обвинять ее в этом, все равно оно должно было когда-нибудь всплыть на поверхность. Мне еще повезло, что мною заинтересовались Яга с Кощеем, и информация эта попала в их руки, а не к сплетникам, коих много и в Совете. Только я даже не подозревал о том, что она все рассказала Серафиме, хотя мог бы и сообразить, раз уж она из-за нее обратила на меня внимание.

- Раз уж ты все знаешь, то должна понимать, почему я откажусь, когда он подойдет ко мне с просьбой.

- Это глупо! - вскинулась Фима. - Ты ведь и сам понимаешь, что лучшего крестного ему не найти, остальные захотят его использовать, когда узнают кто он...

- Если он тот, кого в нем хочет видеть Яга, - перебил ее я, однако же не мог не согласиться: - в этом случае да.

- Тогда почему нет? Если из-за этого скелета в шкафу, то, извини меня, ему уже больше нескольких сот тысяч лет. Ты был молодым и глупым.

- Еще скажи, что я ни в чем не виноват! - не сдержавшись, ощерился я и хватанул кулаком по полу.

- Виноват. Но все возможные сроки давности прошли, ты осознал все, что сделал, расплатился по всем счетам.

- У убийства нет срока давности, так что я до сих пор расплачиваюсь.

Спорили мы долго, до тех пор, пока мне это все не надоело и я ее вежливо не выставил. День можно считать прошел зря, потому как каждый из нас остался при своем мнении. Я закрыл за Серафимой дверь и, вернувшись в комнату, достал из серванта бутылку крови, которую тут же и осушил. Зря она вообще подняла эту тему, разбередила старые раны. Да, в чем-то она, конечно, права, я был мальчишкой, глупым и завистливым, но теперь уже ничего нельзя исправить, ни того, что я сделал, ни того, что он сказал перед смертью. Не хватало еще своим проклятьем мальчишке жизнь испортить. Именно в этот момент в дверь и позвонили, я задумчиво посмотрел на бутылку, сам себе задав вопрос - убирать ее обратно, дабы не смущать непрошенного гостя, или оставить? Почему-то мне казалось, что следующим придет меня уговаривать сам Дмитрий, однако на пороге стоял злой донельзя Лик.

- Она дура! - возопил он, я даже не успел задать вопрос. Дроу нагло отодвинул меня в сторону и рванул в комнату, а мгновения спустя там раздался грохот, отодвигаемой в сторону крышки от погреба. Судя по настроению, туда он полез вовсе не за капусткой маринованной и вареньем, а за вином, которое я и держу для подобных случаев.

- Кто?

- Валькирия эта! И ведь сама все понимает, чувствует, однако самой себе не верит, больше бабушкиных речей слушается. А та только рада тому, что вскоре избавится от внучки. Не успела в свое время умереть, теперь всем жизнь портит!

- Ты ее знаешь? - Лик занял весь диван, поэтому я уселся на стол.

- Встречались, - его всего передернуло от одного только воспоминания об этом. - И в молодости-то была дурой набитой, а сейчас вообще в маразм впала, наверное. Ждет смерти девчонки, как своей собственной. А Рада боится ее больше чем смерти.

Кому-то может показаться странной такая забота об одной из представительниц рода, с которым он находится в вооруженном перемирии на протяжении нескольких тысячелетий, причем так неожиданно вспыхнувшая. Но я знаю его достаточно долго, и даже был знаком с его единственной любовью. По крайней мере, никому другому он не признавался в любви и никого другого он не просил выйти за него замуж. По приказу Фреи эта истории никогда не была описана в хрониках их семьи, не прошло и ста лет, как ее окончательно забыли, но это правда, меня даже приглашали на свадьбу шафером. Но свадьба так и не состоялась, невеста скончалась за неделю до назначенной даты. Лик так до сих пор понять не может, как Фрейе удалось это провернуть, они ведь точно знали, что у них в запасе есть еще целых пять лет. Невозможно, но факт. Именно с тех пор он чувствует приближение смерти, хорошо хоть только той, которую нельзя избежать, иначе бы давно с ума сошел, пытаясь помочь всем и вся, великий злодей прошлого, ха! Значит, Раде осталось недолго. Дроу, видимо, это почувствовал и поспешил ей рассказать, а девочка не оценила.

- А что ты от нее вообще хочешь? Ведь сам знаешь, что изменить ничего нельзя, зачем лезешь, нервируешь?

- Я хочу, чтобы она забыла на время о смерти, о долге и хоть оставшийся год прожила для себя!

- Год?

- От силы полтора, - сердито пробурчал Лик, одним глотком допил вино и повернулся ко мне: - Я слышал, тебя будут просить стать крестным?

- Ты меняешь тему разговора.

- Да, мне надоело. Так как, да?

- Нет. И если ты сейчас начнешь объяснять мне в чем я не прав, то я тебя выставлю за дверь.

- Мне просто интересно - почему нет?

Неужели есть еще кто-то, кто не знает сути моего проклятья?! Маловероятно, скорей всего он, как и Серафима, считает, что оно уже изжило себя. Какие же они все умные, черт бы их побрал! Я не занимаюсь самобичеванием, а трезво оцениваю ситуацию, и точно знаю, что условие еще не выполнено. В свое время я считал, что то, что он установил условие на проклятие - это усиление, и только много лет спустя понял, что оно в нем не нуждается, нет лучшего усилителя, чем смерть. И брат это знал. Условие - это единственная возможность снять с меня проклятие.

С трудом, но все же мне удалось увести разговор в сторону. В любом случае, крещение ждет, а вот что задумал Чернобог, почему он здесь вертится, меня интересует уже сейчас.

Доподлинно известно, что боги сами решили покинуть занимаемые должности, решив, что люди больше в них не нуждаются. Это правда, как, впрочем, и то, что нас буквально попросили с места, лишили доступа к чистой энергии. Мы могли бы остаться в Ирие, спокойно жить и продолжать править, но Сварог решил, что обман не сделает нам чести. Он ушел первым, а за ним потянулись и остальные. Теперь они бродят по Земле, бессмертные, почти бессильные и неприкаянные. Они обвиняют себя в том, что понадеялись на человечества и с нетерпением ждут прихода новых богов. Мелкие божки давно отказались от себя, растворились в мироздании, на плаву держатся только Яга и Кощей, они всегда были самыми ушлыми. В отличие от своих коллег, я не негодую и не возмущаюсь, понимая, что сложно было ожидать чего-то другого от людей. Я просто отдыхал, дожидаясь своего часа. Но теперь, после встречи с Ниной, я понял, что отдых закончился, чтобы все получилось так, как я хочу, необходимо немного поработать.

Инициацию девчонка уже прошла, спасибо тому, кто пытался ее изнасиловать. Силой пользуется довольно умело, таланта у нее не меряно, так же как терпения, и жажды знаний. Осталось провести обряд крещения и можно приступать к обучению. Правда, в отличие от классического, этот труднее в подготовке, но зато быстрее и легче в осуществлении. Да и подготовка-то, по сути, более психологическая, не каждый человек сможет спокойно убить себе подобного. Тут два пути: либо самозащита, после которой ее не будет мучить совесть, либо спланированное убийство. Второй, конечно, предпочтительней, но у меня нет выбора. Яга ведь не дура, и не зря она не рассказывает внуку о том, во что его втянула. Вот по окончанию этого года, когда все подозрения подтвердятся (если они подтвердятся!), можно будет устроить разговор по душам и сообщить претендентам радостную новость, а пока лучше молчать. Молча искать жертву для крещения, и ждать подходящего времени.

Дракон дал мне действительно дельный совет, я и сам подумывал о том, чтобы подойти с этим предложением к Сиру. Но все же я не стал торопиться, время еще есть, а он ведь явно начнет отказываться, поэтому надо тщательней подготовиться. Научиться делать глаза, как, например, у Кота в сапогах из Шрека, или Тамаки из аниме "Хост клуб Оранской школы", это ведь и на сессии может пригодиться. Знаете, только за несколько дней до начала "гонки", я в полной мере понял и осознал смысл фразы "От сессии до сессии живут студенты весело". Во время сессии веселятся уже преподы, они уже ходят по замку счастливые, как не знамо кто, глаза сверкают маниакальным блеском, на лице глупая улыбка. Такое ощущение, что попал в сумасшедший дом. А еще старшекурсники пугают, мол, на первом году обучения - самые сложные экзамены. Бред, но это правда. На первом-то курсе мы изучаем только теорию, но на экзаменах нас, не стесняясь, просят продемонстрировать свои знания на практики. Мне еще повезло, у меня есть Змей, а остальные сами трудятся, заказывают на выходные полигон и работают с чистой Силой, что без должного контроля тоже опасно. Кое-как общими силами, мы справляемся, но нас всех волнует Мишка, его тоже обязали сдавать сессию, а он и на уроках-то присутствует только физически. О чем он размышляет в это время, мы не в курсе, но явно не над темой урока. Когда мы предлагали ему свою помощь, он лишь отмахивался, говоря, что знает, что делает. Мы не настаивали, все равно из него ничего не вытянешь, ни слова не скажет, пока сам не захочет.

Две недели пролетели незаметно и очень быстро. Замок словно вымер, ученики готовились к сдаче, а преподаватели, домовые и медсестры к ее последствиям. Если честно, то я больше всего боялся алхимии и рунописи, с памятью у меня проблем никогда не было, однако, чтобы запомнить то, что написано в "Малом алхимическом своде", надо вначале все это перевести на русский язык, убрать все метафоры, и только после этого приниматься к приготовлению ртути и прочей гадости. Как ни странно, но хуже всего чувствовала себя Нина. Она истерила по поводу и без, почти ничего не ела, кроме разве что, духовной пищи. Буквально окопалась в библиотеке, наплевав на то, что может оттуда и не вернуться. Кто-то из парней, тревожась за нее, предложил насильно отвести ее к Василисе, но девчонки воспротивились.

- Не сходите с ума! - цыкнула на нас Мила. - Пройдут экзамены, придет в норму.

- Она отличница, чего ей бояться? - не понимали мы, но нас лишь послали со своей заботой далеко и надолго.

В первый день сессии я проснулся со стойким ощущением, что что-то забыл. Эта мысль преследовала меня и на экзаменах, которые сегодня шли один за другим. Кощей считал, что не стоит на науки тратить много времени, можно сдать все за одну неделю, а все остальное время посвятить магии. Практика проверенная и не дающая сбоев, маловероятно, что хоть кто-нибудь завалит русский или биологию, на зачет в любом случае знаний наскребет. Это, начиная со второго курса, нас начнут таскать к нему за каждое невыученное правило и неправильно рассказанную теорему. Так говорят старшекурсники, а не верить им у меня нет оснований, правда, в том, что они все преувеличивают, я не сомневаюсь.

В тот вечер мы решили немного отдохнуть от дел праведных, с трудом собрали всех и вытащили на улицу. Нина возмущалась тем, что не успела еще очень много повторить, Рада рычала на нас под тем предлогом, что мы совсем с ума сошли играть в футбол зимой, да еще и на улице, Мила куталась в куртку и пронизывала нас такими многообещающими взглядами, что даже вечно неунывающему Митьке стало не по себе. И только Оксана была рада наконец-то выползти на улицу.

- Надо отдохнуть, развеяться, - согласилась она с нами, не преминув напомнить девочкам о том, что первую неделю мы с достоинством пережили. - В любом случае у нас завтра только две консультации.

Правда, когда она узнала, что наш дружеский матч будет проходить в саду, то немного скисла, но промолчала. Полчаса у нас ушло только на то, чтобы найти подходящую лужайку, где температура не опускается ниже плюс десяти, и где нет никаких ценных растений. За последним следили старички-садовики, они прогнали нас с трех полян, а когда им это надоело, выделили небольшое поле. Девчонки сразу сказали, что будут за нас болеть, нет у них настроения бегать с мячом. Мы же разделились на две команды, обозначили ворота, и Рада дала нам отмашку. Первый тайм начался.

Игра шла с переменным успехом, нашим слабым местом оказался Мишка со своей постоянной головной болью. Зато он, в отличие от Кузнецова отлично понимал, что делает и не лез без надобности, так что наши силы были практически равны. До тех пор, пока Сашка не умудрился влезть ногой в какую-то яму (и где он ее только нашел?) и ему на замену не вышла Рада. Вот тогда-то нам и пришлось туго, правила она уяснила быстро, и не пыталась ухватить мяч руками, но все остальные части тела активно участвовали в игре. Где-то в середине третьего тайма наше уединение было нагло нарушено. Мы их вначале даже не заметили, но когда Митьке удалось забить особо сложный гол, Серафима, не сдержавшись, радостно зааплодировала. Я поднялся с колен и, жестом показав Миле, что требую перерыва, подошел к ним.

- Какой счет? - поинтересовался Сир таким тоном, словно его это действительно интересовало.

- Три-два, моя команда проигрывает одно очко, - я наклонился, чтобы отряхнуть со штанов траву и листья.

На этой поляне осень только вступала в свои права, и вместо снегопада, накрывшего весь замок белоснежным покрывалом, здесь вчера прошел дождь. Трава скользкая, что сильно усложняет игру, но ведь так интереснее. Кроме того, здесь такой запах прелой травы, распустившихся цветов и земли, что просто голова кружится... когда обращаешь на него внимание.

Пока я размышлял о красоте, Фима что-то шепнула на ухо вампиру и, довольно улыбаясь, улетела к девчонкам. Сир посмотрел на нее таким безнадежным взглядом, что у меня не осталось сомнений, что она его долго и упорно мучила, требуя прийти сюда... в смысле ко мне. Вот только зачем?

- До меня дошли слухи, что ты хочешь предложить мне стать твоим крестным, - а вот и ответ на вопрос. - Это правда.

Я кивнул, отлично представляя себе, что он мне сейчас скажет. Ну Змей, ну Горыныч... а еще учитель!

- От всего сердца не советую тебе этого делать, - сухо продолжал вампир. Его взгляд блуждал по поляне, лицам ребят, но активно обходил меня стороной. - Мне нельзя доверять. На мне висит проклятье, которое задевает и тех, кто слишком близко ко мне подходит. - А Фима? Или я ошибся и они не любовники?! И вообще, мне показалось или он пытается подвести под свой ответ основу, чтобы не к чему было придраться?! Странно все это...

- Вы можете посоветовать мне кого-нибудь другого? - пытаясь поймать его взгляд, спросил я.

- Нет, - слишком быстро он ответил, значит, он уже об этом думал. И его "нет" очень уж уверенное. Идем дальше...

- А что вы скажете, если я все же предложу вам стать моим крестным? - осторожно прощупывая почву, продолжил свой допрос я.

Наконец-то он посмотрел на меня. Такое ощущение, что меня накрыло чем-то тяжелым, накрыло и прихлопнуло, даже в ушах зазвенело вполне реально.

- Я соглашусь, - пробурчал мой учитель и в то же мгновение бесследно исчез.

- Никто не хочет сказать мне спасибо? - раздался за моей спиной счастливый донельзя голос Серафимы.

- Спасибо-то спасибо, - развернулся я к ней, - только что мне делать с крестным, который не хочет им быть?

- Он просто боится собственного проклятья, - тут же скисла моя внучка. - По мне так про него уже давно можно было бы забыть.

Я хотел спросить, что это за проклятие такое, но в наш разговор влезла Мила, истово взявшаяся за обязанности судьи, и напоминающая, что перерыв уже давно закончился. Фима осталась сидеть с девчонками, болеть попеременно то за нашу команду, то за команду Митьки, однако, к тому моменту, как игра закончилась, она куда-то сбежала. Правда и я о ней вспомнил только после ужина, когда искать ее было уже поздно. Поэтому я, блаженно улыбаясь, завалился спать. Заснул я мгновенно, что мне снилось не помню, помню, что что-то хорошее. Может быть, если бы я досмотрел сон до конца, то запомнил бы, но когда тебя посреди ночи будят диким криком, тут не то что сон, себя забудешь.

Я подскочил на кровати, чудом не свалившись на пол, и заозирался, пытаясь понять, кричал кто-то, или мне это все привиделось? В этот момент крик повторился, и я все-таки упал на прикроватный коврик. Кричал Мишка, я, потирая лоб, подошел к нему и принялся будить. Заткнуться-то он заткнулся, но открывать глаза отказывался категорически. Конечно, можно было его оставить и попытаться снова заснуть, но где гарантии, что он меня снова не разбудит своими криками? Кроме того, у него такое скорбное выражение лица, что мне его просто жалко. Откуда-то сбоку вынырнул взъерошенный Кузьма, с кувшином воды в руках, который он тут же вылил на моего соседа. Мишка вновь закричал, но хоть проснулся. В тот миг, когда он, испуганно хлопая глазами, сел на кровати, в дверь отчаянно забарабанили. Кузя сунул кувшин мне в руки и, пробубнив себе под нос "Иду, иду", пошел открывать.

- Что у вас здесь происходит? - чуть не прихлопнув нашего домового, в комнату ввалился Андрей.

- Вы на часы смотрели? - вторил ему Лик.

- Совсем озверел спящих людей водой обливать?! - накинулся на меня Мишка.

- Все вопросы к нему! - кивнул я на него. - Спросите, что ему такое приснилось, что он кричит, будто его режут?

Парни повернулись к нему, Мишка задумался, кажется, он действительно не помнил, что кричал.

- А что я кричал-то хоть? - поинтересовался он, в недоумении запустив руки в волосы.

- Тебе озвучить? - ехидно спросил я, набирая побольше воздуха.

- Не надо! - хором вскричали все трое, а Мишка еще добавил: - Я лучше попытаюсь вспомнить, что мне снилось.

- Вспоминай, только тихо! - приказал Лик, и они с Боровиковым, вполголоса ругая всевозможных психов, живущих по соседству, удалились.

Мишка молчал, пытаясь вспомнить, что же ему такое страшное снилось. Пока он размышлял, я вытащил из-за шкафа Кузьку и попросил его организовать нам чай. Домовенок вздохнул, разбудил кота, заявив, что ему страшно ночью одному ходить по замку, и буквально утащил его на кухню. Вернулись они довольно быстро, Кузя нес поднос с пирожками, а Васька волочил чайник, гремя на весь этаж, и разливая чай по полу, за что был нещадно отруган домовым. Пока я возился с ними, Мишка закутался в одеяло и пополз в ванную, справедливо полагая, что я ему не дам больше заснуть. Я зевнул, чуть не вывихнув себе челюсть, зачем ложиться, если через час все равно вставать?

Выполз он оттуда не очень скоро, я уже успел приструнить этих двух дружков, затеявших спор из-за какой-то мелочи, и наливал себе вторую кружку чая.

- Ну как, - поинтересовался я, пододвигая ему его кружку, - вспомнил?

- Мне снилась бабушка... - как-то отстраненно ответил он, ухватился за нее, выпив одним глотком чуть не половину, и тут же выплюнул все обратно, взвыв: - Твоя малина! Ты что, предупредить не мог?!

- Скажи спасибо, что я тебе вообще чай налил. А предупреждать о том, какой он температуры не мое дело, у тебя на это есть глаза и язык! - фыркнул я, и, не сдержавшись, добавил: - Что, твоя бабушка такая страшная?

- При жизни была красавицей, но она умерла девять лет назад, и именно в полуразваливающемся виде она мне и приснилась, - его аж всего передернуло, да и меня тоже. Фантазия-то у меня буйная и порой слишком живая. - Ругалась сильно, говорила, что я глупый, и не оправдал ее надежд, а ведь мне созданы все условия... в общем, жуть полнейшая, но такая реальная! - он задумчиво вцепился пальцами в волосы и устало произнес: - Голова болит.

- Ложись уж, - вздохнул я. - Все равно тебе на консультации делать нечего.

Он было кивнул, соглашаясь, но подумав, сказал, что лучше на улицу выйдет, проветрится.

Димка нервничал и даже не старался это скрыть. Смешно, на сессии и то так не волновался, алхимию сдавал не заикаясь, хотя перед этим умудрился взорвать котел. И, как мне кажется, сейчас его больше всего волнует не сам обряд крещения, а то, что после него нам придется идти на встречу с его семьей, членом которой я теперь тоже являюсь. Стоило мне об этом подумать, как меня тоже начинало трясти, а желание смыться от него становилось все сильней. И как я только на это согласился?! Нет, не буду спорить, в новом статусе я смогу принести ему больше пользы, смогу помочь в случае чего, но, опять же, сколько несчастья я могу ему причинить? Но раз меня никто не слушает, пусть он и отдувается. Надеюсь, его родственники успеют подсуетиться, если проклятье активизируется?

Место мы выбирали вместе с Ягой и его матерью, девятого числа здесь будет проходить определение уровней, энергетика самая что ни на есть подходящая, тут когда-то находилось капище богини Судьбы Мокошь. Яга изначально помогала ей, считалась ее названной сестрой, а после того, как сбежала из Ирия от Чернобога, стала первой жрицей. Но не буду углубляться в историю, если мы сейчас не начнем, Димка останется без крестного, потому что сам его и задушит. Я помог ему набрать сухостой для костра, достал огниво и протянул его мальчишке. Все то, что происходило дальше, уже давно изжило себя, это архаизм, можно было бы воспользоваться зажигалкой, или, в крайнем случае, зажечь факел мог бы и сам Дмитрий, но если мы хотим все сделать правильно, нельзя нарушать установленные порядки. Так что придется ему попотеть. Я уселся в стороне, повторяя про себя наговоры (лучше вызубрить, если собьюсь, придется начинать все с начала и место другое искать), краем глаза наблюдая за тем, как Димка пытается выбить хоть одну искру.

Полчаса спустя ему это с трудом, но удалось, он упал на землю, довольный собой донельзя. Я усмехнулся, хорошо представляя себе, как он устал раздувать огонь, даже не хочется его трогать, но все только начинается. Теперь нам предстоит узнать, достоин ли он такой чести. Мы с ним нашли подходящий пень неподалеку, вытащили его на поляну, и Димка начал стаскивать с себя одежду. В это же время я кинжалом очерчивал вокруг колоды, на которой ему предстоит сидеть. Он взобрался на нее, сел на колени и весь буквально съежился, прекрасно зная, что последует дальше. Яга специально очень подробно описывала эту часть обряда, чтобы он, не дай бог, не сбежал, когда я достану из сумки топор. Я подошел к нему сзади, трижды взмахнул им у него над головой, так, чтобы лезвие слегка касалось его волос. Затем бросил топор себе за спину и обернулся, с затаенной надеждой что, лезвие будет указывать куда угодно, только не на нас. И все три раза лезвие падало в нашу сторону. Я сквозь зубы выругался, подхватил с земли флягу с родниковой водой и полил его ею. По телу Димки пробежала дрожь, он весь передернулся, но промолчал. Мы не на территории замка, температура ниже пяти градусов мороза. Или просто не смог расцепить зубы?! Не важно, у нас обряд в самом разгаре, нельзя отвлекаться. Я подхватил факел, над которым Димка так трудился, обнес его им по направлению движения солнца, обсыпал зерном, который для этого случая приготовил Кузьма, и, искренне радуясь тому, что все это никто не видит, вскинул правую руку к небу:

- Го-ой! Го-ой! Го-ой! - протяжно взвыл я, заставив его вздрогнуть.

Наконец, Димка смог встать с колен, я выложил круг сухостоем и поджег его. А пока огонь разгорался, я вылил на него остатки родниковой воды, восклицая при этом:

- Яко тоя вода чиста, тако будет чисто лице; яко тоя вода чиста, тако будут чисты мысли; яко тоя вода чиста, тако будет чисто имя! - и так три раза, да еще ни в одном ударении не ошибись, и с ритма не сбейся. Тьфу!

Однако, дальше все пошло не по плану, совсем не по плану. Димка закатил глаза и, как какая-нибудь кисейная барышня, свалился в обморок. Костер ярко вспыхнул, едва не опалив мне руки. Я отшатнулся, огонь охватил тело моего несостоявшегося крестника и взметнулся к небу, а я словно прирос ногами к земле, не в силах пошевелиться.

Я боялась. Мне хотелось кричать о том, что я не хочу знать, что я хочу просто жить, но, видимо, настой, которым угостила меня бабушка ("Для успокоения нервов"), обладал наркотическим свойством. Я видела все словно во сне, и так же как и во сне не могла ни пошевелиться без ее разрешения, ни издать ни звука. Сестры, весело смеясь, обряжали меня, крутя перед зеркалом, как куклу. Они помогли мне натянуть на голое тело нечто белое, больше напоминающее ночную рубашку, чем платье, заплели волосы в косы и надели сверху венок, который я собственноручно сплела сегодня утром. Потом напоили меня водой и, подхватив с двух сторон под руки, повели по коридорам к купальне, где уже собрались все представительницы нашего рода.

Дом у нас просторный, светлый и красивый, с длиной историей, он не раз перестраивался, не раз бывал разрушен чуть не до основания, его даже перетаскивали с одного места на другое, но это все тот же дом, где когда-то жила основательница нашего рода. Валькирии пришли на Русь вместе с варягами, изначально они забирали только их, но шло время, поверили в них и русичи, и валькирии стали привечать и павших воинов новых земель. Врата Вальгалы открыты для всех, кто пал в бою, главное найти к ним дорогу, то есть поверить в тех, кто ежедневно провожает к ним сотни мужчин. Не знаю уж как, история об этом умалчивает, но встретились однажды русский купец и валькирия Вигдис, встретились и влюбились друг в друга. Вигдис нарушила все законы валькирий, спася возлюбленного от практически неминуемой смерти, за что и была изгнана из Вальгалы. Пятнадцать лет спустя, когда купец очередной раз уехал на очередную ярмарку, Вигдис осталась дома, она была на сносях и боялась, что не выдержит тяжелой дороги. Пока муж отсутствовал, она родила сына, наследника, о котором он так мечтал, но ребенок родился мертвым. Спустя три дня после похорон на деревню напали печенеги, и Вигдис встала на защиту своего дома и своих дочерей. Понимая, что будучи человеком, она не сможет справиться и с одним мужчиной, она призвала свое копье, вернула себе бессмертие, зная, что больше не увидит своего мужа. Но оно защищало лишь ее, кочевники убили ее старшую дочь Фрею. С мертвым телом на руках она пришла к Одину и попросила сделать ее дочь валькирией, дать ей вторую жизнь. Один сжалился над горем матери и вернул Фрею к жизни, а самой Вигдис разрешил вернуться к выполнению своих обязанностей, чему та была несказанно рада. Однако, когда ее муж умер, она окончательно отказалась от бессмертия и ушла с ним, наказав дочери следить за семьей. По крайней мере, так написано в наших хрониках.

Время шло, мир менялся, и когда боги решили оставить людей наедине с собой, ушли и валькирии, осталась только Фрея и остальные представительницы нашей семьи. Ряды их пополняются постоянно, они все смотрят за тем, чтобы с сестрами не случилось чего плохого. Мне в свое время очень хотелось спросить у каждой из них, а не завидуют ли они своим младшим сестренкам, которые живут до старости, воспитывают их детей, любят и умирают, но я знаю, что никогда не решусь сделать это. Ведь мой вопрос для них наверняка, что соль на открытую рану.

Мои кузины исчезли, уступив место двум валькириям, которые распахнули передо мной двери в купальню. Темнота на мгновения ослепила меня, я зажмурилась, и тут же почувствовала, как чьи-то руки ласково обхватили мои плечи и потянули в сторону бассейна. Я открыла глаза, пытаясь разглядеть лица тех, кто давно уже умер. Ведь их портретов нет даже в картиной галереи, всем изначально было известно, что они не принадлежат нашему миру, так зачем напоминать себе о том, кого скоро не станет?! Так говорит моя бабушка, и никто с ней не спорит. Мне помогли спуститься в воду, меня крепко держали за руки, на случай если я испугаюсь и попробую вырваться. А мне наоборот хотелось, чтобы все это поскорее закончилось, мелькнула даже шальная мысль - утонуть, прекратить все раз и навсегда! Но я знала, что это бессмысленно, они не позволят этого сделать, поэтому бесстрашно позволила утянуть себя под воду. Оттуда, со дна бассейна, я видела, как зажигаются потихоньку свечи, освещая лица валькирий. Они все разные, нет в них не одной похожей черты, все бесчувственные, холодные, как вода, что меня окружает. Только в глазах Фреи светится любопытство, вот она, единственная, кто сидит. Она пристально смотрит мне в глаза, словно ищет в них что-то. Не знаю, сколько я пробыла под водой, все это время я зачарованно разглядывала лицо пятнадцатилетней девочки, являющейся моей далекой пра-пра-пра-...-бабушкой. Я даже не слышала пения остальных валькирий и очень разочаровалась, когда меня, наконец, вытащили наружу, и Фрея, отведя глаза в сторону, провозгласила:

- Через год мы вновь встретимся...