Мир Мертвых: Хранитель

Глава 7

— Вот, — ткнул куда-то вверх самодельной карты Валентин. — Но я не уверен.

— Очень далеко, — недовольно нахмурился Айрос, проводя пальцем путь от точки нашего местопребывания до конечного пункта. — Других вариантов нет?

Валентин отрицательно покачал головой, Лейла и Григорий с ребенком на руках тоже склонились над квадратным куском бумаги, пожелтевшим от времени и с изображенной на нем паутиной дорог. Все время, пока мы рассматривали возможные пути к переходу между Миром Мертвых и Миром Смертных, я не смотрела на Айроса, все еще чувствуя стыд и обиду, и старалась больше уделять внимания разложенной на столе карте. Несколько тропинок перечеркнуто крестиком, скорее всего они уже не были безопасными или вовсе исчезли. Некоторые линии дорог пересекались, образуя перекрестки, отмеченные маленьким значком похожим на домик. Многие из них обведены красным кружочком, то место, на которое указывал палец Айроса, было именно таким.

— Думаете вы успеете до закрытия перехода? — с сомнением в голосе спросил Григорий. — Путь не близкий, да и само место опасное.

— Ты прав, — Айрос почесал затылок и в задумчивости посмотрел на перечеркнутые дороги, ведущие к нужному нам красному кружочку. — Город Теней — место жутковатое, но потеря времени сейчас опаснее.

Он прав, в любой момент наша связь может разрушиться и тогда всему наступит конец. Валентин рассказал нам о последнем замеченным им портале, но он слишком нестабилен и не известно насколько долго будет еще существовать. Сейчас каждая секунда на вес золота, но излишняя спешка может тоже стать проблемой, ведь если судить по карте, то дорога предстоит тяжелая и пролегает через очередной лес.

— По пути будет несколько деревень, — заметила Лейла и облокотилась на край стола.

— Да, — согласился Григорий. — Вот только отдохнуть там не получится. Большую часть мы обойдем стороной, а остальные все заброшены.

— Город Теней опасен, — Лейла забавно сморщила нос, показывая нам свое отвращение к следующим ее словам. — Оскверненных тварей там столько, сколько в аду не сыщешь.

Я содрогнулась лишь от одной мысли, что нам предстоит столкнуться с ними. Никто в здравом уме туда не полезет, но только не мы… Нам предстоит попасть в самое пекло…. Если бы не наша безвыходная ситуация, меня б и десять таких как Айрос не затащили в подобное место. Я нервно хихикнула, пытаясь хоть как-то снять напряжение, и ругая свою судьбу за подобную несправедливость, почему бы этому порталу не соизволить появиться где-нибудь поближе, к примеру, около дома Валентина.

— Не думаю, что сейчас подходящее время для веселья, — скептически заметил Айрос. — Мы тут ищем способ тебя спасти.

— Не обращай внимания, это все нервы, — не глядя на него, пробубнила я.

Он некоторое время помолчал, его взгляд на мне ощущался отчетливо, будто был осязаем.

— Я или Григорий поможем вам, — нарушила напряженную тишину Лейла. — Один из нас остаться с ребенком и унесет его в безопасное место, а второй отправиться с вами.

— Тот, кто останется с Каем — будешь ты, — твердым голосом заявил Григорий и покосился на нее с видом, не принимающим никакие возражения, ей ничего не оставалось кроме как согласиться. — Я пойду с вами.

— Дорогу я запомнил, — Айрос выпрямился и расправил плечи. — Собирать нам нечего, так что стоит отправиться в путь прямо сейчас.

— Ах, да! — воскликнула Лейла, что-то внезапно припомнив.

Она выбежала и спустя минут десять вернулась, держа в руках свернутый плащ Айроса и довольно улыбаясь:

— Я его очистила от крови с грязью и зашила.

— Спасибо, — коротко поблагодарил он и накинул плащ на плечи, даже не оценив ее стараний.

У меня появилось странное ощущение, будто упустила нечто важное, и теперь кошки за это скребут на душе. Острое чувство ревности тоже не осталось в стороне.

— Пойду, оденусь, — буркнула я и вышла из лаборатории, не обращая более ни на кого внимания.

Моя куртка висела на спинке кровати, в комнате, в которой мы совсем недавно спали. На ней остались следы от грязных листьев, и кое-где в ткани застряли мелкие щепки от поломанных веток. Лейла идеальна во всем. Она красива, опрятна и удивительно добра, мне с ней не сравниться. Может, будет к лучшему, если у нее с Айросом появятся более близкие отношения, чем дружественные.

Сев на заправленную постель, я положила куртку на колени и начала пытаться ногтем отскрести засохший кусок грязи. В голове блуждали разные мрачные мысли. Меня не так беспокоил предстоящий путь, как его окончание. Город Теней…. Даже не зная его зловещей репутации, пугало само название. Я уже привыкла к дому Валентина, он казался неприступной крепостью и создавал чувство безопасности. Не хотелось бы его так быстро покидать, но выбора нет — нужно уходить.

Меня беспокоило решение Григория отправиться с нами, ведь у него есть сын, который и так уже остался без одного родителя, надеюсь, что отец вернется к нему невредимым. Вздохнув, я тряхнула курткой. Теперь она выглядела гораздо чище и не стыдно показаться на людях.

— Ты готова? — меня напугало внезапное появление Айроса. Он стоял, облокотившись на дверной косяк, и задумчиво за мной наблюдал. — Можем выдвигаться?

Я встала и двинулась в сторону выхода:

— Да.

Каким бы он засранцем не был, но в него хочется верить, ведь Айрос единственный, кто действительно готов пожертвовать чем угодно, дабы меня спасти. Нам довелось через многое пройти, и не доверять друг другу было бы глупо.

Мы молча шагали по коридору в направлении выхода. Снаружи стало значительно темнее. Закатные лучи практически скрылись за горизонтом, осталась лишь небольшая красная полоса вдали. Беспокойство нарастало с каждой минутой, даже обрыв не казался больше таким жутким, по сравнению с предстоящей дорогой.

— Придется снова идти пешком, — предупредил Айрос, останавливаясь напротив Лейлы и Григория. Валентин тоже стоял неподалеку, внимательно наблюдая за нами.

Григорий попрощался со своим сыном, чмокнув его в лоб, и передал сестре. Кай захныкал и зашевелил своими маленькими ручками в воздухе. Ему не хотелось, чтобы папа куда-то уходил, наверное, чувствовал, что тому угрожает опасность. Лейла прижалась лбом к плечу своего брата, и недолго так постояла, после чего раскрыла поразительно белые крылья, и, пожелав нам всем напоследок удачи, взмыла в небо, оставляя после себя несколько перьев. Григорий поймал одно из них и прижал к груди, тоскливо смотря ей в след.

— Может, лучше улетишь следом за ней? — тихо спросила я у него.

— Нет, — грустно покачал он головой. — Анна бы мне этого не простила…

У него было настолько печальное выражение лица, что я не решилась сказать что-то еще и подошла к Валентину:

— Спасибо за то, что нам помог, — я пожала ему руку, которая оказалась удивительно теплой и мягкой.

— На все есть причины, — улыбнулся он. — Удачного вам пути.

Мне показались его слова странными, но даже если и спрошу у него их смысл, он все равно ничего не ответит.

— Подержи, пока будем спускаться, — Айрос отдал свой плащ и потащил меня к обрыву, бросив Валентину на прощанье короткий кивок.

— К-куда? — испуганно спросила я, вспоминая свое недавнее падение.

— Вниз.

Он подхватил меня на руки и прыгнул со скалы, в полете раскрывая свои крылья. Я невольно ахнула. Больше от неожиданности, чем от страха.

— Трусиха! — усмехнулся Айрос.

— А ты полетай, не имея крыльев! Посмотрю тогда, какой ты смелый.

— Ты мне не доверяешь, — заметил он.

— Я на тебя злюсь, — поправила я его и смахнула с лица выбившуюся прядь волос.

Он завис в воздухе между небом и землей, смотря куда-то вдаль. Айрос наморщил лоб, усердно над чем-то раздумывая. Я не стала ему мешать и по удобнее свернула плащ, чтобы не мешался.

— Все, что я делаю, — обратился он ко мне. — Это стараюсь тебя уберечь.

— Айрос, — я устало вздохнула и погладила лоб ладонью. — Ты часто перебарщиваешь со своей заботой, я уже взрослый человек.

— Тебе лишь двадцать три, и….

— По меркам смертных я взрослая! — воскликнула я и строго на него посмотрела. — Давай ты не будешь излишне меня оберегать? Для этого есть родители.

Я посмотрела вниз на извилистую речушку, сверкающую меж кривых деревьев. Над ее поверхностью начинал скапливаться туман, расстилаясь белой пеленой и окутывая собой берег и лес. На земле уже было достаточно темно, но если взмыть выше в небо, то там царит все еще закат. Белые облака уносили за собой отпечаток лучей заходящего солнца, и, казалось, если попросить Айроса взлететь немного выше, то смогу к ним прикоснуться. Я заворожено наблюдала, как они пробегают над нашими головами, на мгновение забыв про все плохое и чувствуя некую умиротворенность.

— Прокатить?

— А можно? — обрадовалась я и покрепче прижала к себе плащ.

— Конечно, — улыбнулся он и взмахнул крыльями, поднимаясь выше, туда, где было еще пока светло.

Огромное облако поглотило нас, я вытянула руку в неудержимом желании прикоснуться к нему и узнать каково оно на ощупь. Белая дымка просачивалась сквозь пальцы, она напоминала туман и единственное, что в ней было осязаемо — это влага. Одежда мгновенно впитала в себя капельки воды и стала значительно тяжелее. Холодная ткань прилипала к телу, заставляя содрогаться от холода и покрывая кожу мурашками.

— Холодно, — дрожащими губами прошептала я.

Айрос сложил крылья, и мы стрелой вылетели из облака, опускаясь ниже, где сухо и тепло. Небо озарила яркая вспышка молнии. Она была еще достаточно далеко, и, если мы поторопимся, то гроза нас не застанет, вот только торопиться никуда не хотелось, слишком волшебным и замечательным был этот миг. Я засмеялась, восторгаясь полетом, и вскинула обе руки, потянувшись ими вверх, предварительно убедившись, что плащ не выпадет из зажатых коленей, и полностью доверилась Айросу

— Ты счастлива? — спросил он, замедляя полет.

— Да! — восторженно выдохнула я и отбросила с лица волосы, которые так и норовились залезть в рот.

Айрос всегда умел летать, и ему не дано понять насколько я счастлива. Мне захотелось разделить с ним мой восторг, поэтому приоткрыла дверь разделяющую нас. От неожиданности он резко втянул воздух носом, но потом прикрыл глаза, впитывая в себя это чувство. В моей жизни никогда не происходило ничего подобного, ради этого стоило умереть однажды.

— Спасибо тебе, — сказала я и с благодарностью на него посмотрела.

— Я рад, — улыбнулся он теплой улыбкой, которую не доводилось видеть ранее. — Действительно, рад.

Его глаза, некогда пугающие, отражали свет заходящего солнца и не казались больше странными или неправильными. Он не изгой, а такой же, как и мы все — достойный жить и самостоятельно определить свою судьбу, независимо от глупых предрассудков и суеверий. Я наблюдала за облачным царством, сквозь которое мы проносились, и понимала, что этот миг не вечен, в итоге, придется спуститься с небес на землю, дабы столкнуться с той самой реальностью, которая там поджидает. Мне не хотелось расстраивать Айроса своими мрачными мыслями, ведь он за долгие двадцать лет тоже смог полетать в свое удовольствие и не быть привязанным к смертной женщине, которую пообещал защищать, поэтому я поспешила скрыть их.

— Почему? — удивленно спросил он.

— Ты слушал меня не один год, тебе, наверное, это уже надоело, — пожала я плечами, делая вид, что ничего особенного не произошло.

— Мне никогда не надоест слушать тебя, — усмехнулся он, пристально смотря мне в глаза. — В твоей голове всегда найдется что-то любопытное.

Я затаила дыхание, не зная как воспринимать его слова — то ли шуткой, то ли серьезно. Он улыбался, но при этом оставался серьезным, а сказанное казалось двусмысленным.

— Кхм… — догнал нас Григорий. За его спиной были огромные белые крылья, крупнее, чем у Лейлы, но не менее красивые. — Я, конечно, не хотел помешать, но пора бы приземлиться.

— Отлично, — Айрос огляделся по сторонам в поиске подходящего места.

Сравнительно не далеко от нас находилась небольших размеров поляна, заметив ее, он стал быстро спускаться вниз. Я наблюдала за тем, как земля постепенно приближается, предвещая конец нашего недолгого отдыха и начало трудного пути. Одежда все еще не высохла, и холод начинал порядком раздражать. От Айроса веяло жаром, и я плотнее к нему прижалась, чтобы напоследок впитать это тепло и немного согреться. Удивительно, как только ему удается не замерзнуть, когда на нем надета всего лишь тонкая рубашка, тоже вся промокшая от полета в облаках?

Перед тем как приземлиться, он замедлил наше падение и осторожно ступил ногами на поверхность земли. Вокруг было тихо, даже птицы не издавали ни звука, и только далекие раскаты грома нарушали тишину, извещая о скором прибытии грозы.

— Думаю, пройдет стороной, — появился рядом с нами Григорий. — Она достаточно далеко.

— Нам будет на руку, если она подойдет поближе, — вглядываясь в небо, частично скрытое за ветками деревьев, произнес Айрос. — Чем громче гром, тем менее слышны наши передвижения.

Он опустил меня на землю, и я осторожно осмотрелась по сторонам, вглядываясь в каждое дерево. Создавалось впечатление, что мы здесь не одни, и кто-то за нами наблюдает, чего-то выжидая.

— Вот, держи, — протянула я ему плащ.

Он отрицательно качнул головой, после чего сказал:

— Надень ты, а то расчихаешься, потом нас никакой гром не спасет.

Айрос пошел вперед, Григорий махнул рукой заставляя поторопиться и проследовать за ним. Я быстро накинула плащ на плечи и побежала следом, чуть не споткнувшись о выступающий корень из-под земли. Мы шли, стараясь не издавать лишних звуков, все были настороже, ведь неизвестно что может нас поджидать за очередным деревом. Лес ничем не отличался от предыдущего такой же мрачный и жуткий без зелени и жизни. Больше всего проблем доставлял туман, из-за него видимость значительно сократилась, а причудливо изогнутые ветки, скрытые за его белой пеленой, напоминали чьи-то кривые пальцы или щупальца, которые вот-вот достигнут нас и утащат в пучину кошмара. Плащ Айроса согревал, но не спасал от страха, я пристально вслушивалась в любой шорох, надеясь, что это не тень, а какой-нибудь зверек пробегает мимо.

— Может, поговорим? — шепотом спросила я, уже не в силах справляться с напряжением в одиночестве.

Григорий утвердительно хмыкнул, следуя за мной и замыкая нашу цепочку.

— Почему тут нет зеркал?

— Ну, зеркало это тоже, по сути, тень, — ответил Григорий.

— Это как так?

— Понимаешь. Отражение — это твое противоположное я, — начал рассуждать он. — В Смертном мире оно меняет право и лево, но здесь, вместо твоего отражения появится тень, твоя темная сущность, другими словами — собранные тобой грехи.

— А, если человек не грешил?

— Таких не бывает, — усмехнулся Григорий.

— Я знаю…. Ну, а вдруг? — пожала я плечами. — Ведь за жизнь можно как согрешить, так и искупить грех?

— Не совсем так, — оглянулся на нас Айрос, явно тоже заинтересованный разговором. — Мелкие грехи искупить можно, но есть такие, которые одним добрым поступком не исправить, и дабы избежать несчастных случаев — нигде нет ни единого зеркала.

— Каждый, кто увидит свою Тень, сходит с ума и в итоге сам ею становится, — вновь заговорил Григорий. — Она начинает пожирать разум смертной души…

— Но, конечно, есть те, кто ее не видят, — перебил его Айрос. — Только непорочный грехом сможет увидеть свое настоящее отражение.

— То есть ангелы? — предположила я.

— Ага, — кивнул Григорий, стряхивая кусок коры со своего плеча, который упал с ветки дерева, когда по ней пробежала белка. — Смертный мир практически весь погряз в грехе, и мало кто выходит из него белым и пушистым.

— По сути никто, — я усмехнулась, соглашаясь с ним. Все за свою жизнь совершали, какой либо грех, и даже могут этого не осознавать.

— Убийства, насилие, кража, — продолжил Айрос. — Этот мир позволяет пересмотреть свои ошибки и по мере возможности исправить их, но многие не меняются. Казалось бы, чего стоит после смерти попытаться стать лучше, но из-за постоянной опасности и страха истлеть люди забывают о взаимопомощи и думают только о том, как бы спасти себя.

Истление — другими словами вторая смерть, наверное, самое ужасное, что может произойти.

— Не знаю, — вздохнула я, от чего вверх поднялось небольшое облачко пара — предвестник холодов. — Как бы я поступила на их месте.

— Не думаю, что ты смогла бы бросить кого-то в беде, — Григорий сказал это на удивление уверенно. — Ты спасла моего сына, невзирая на опасность, это о многом говорит.

Где-то вдалеке раздался истошный крик, Айрос схватился за свой меч и внимательно посмотрел в том направлении. Я подошла к нему ближе, чувствуя, что на случай, если из тумана выпрыгнет Тень, то самое безопасное место это подле него.

— Далеко, но лучше уйти немного в сторону, — тихо произнес Григорий, старательно наблюдая за нашим тылом.

Айрос послушал совета и свернул немного влево. Ноги от страха стали ватными и не слушались. Когда шагнула следом, то споткнулась о торчащий сухой корень. Раздался громкий треск, заглушив мое тихое «Ой!», и я полетела вниз на землю.

— Осторожнее, — прошипел Айрос, подхватывая меня в самый последний момент.

— С-спасибо, — заплетающимся языком пролепетала я.

Мы поспешили скорее убраться с этого места куда-нибудь подальше, и вот, уже как несколько часов, нам не встретился никто на пути. Я предпочла больше не разговаривать и сохранять тишину, а по молчанию Айроса и Григория можно было понять, что они полностью разделяют мою точку зрения. Дорога постоянно изменялась, нам приходилось обходить большим крюком болота, от которых несло тухлятиной и сыростью. Мутная вода пузырилась, поднимая ил и ряску на поверхность. Ботинки отрывались от вязкой земли с большим трудом и противным хлюпаньем, не удивлюсь, если где-то под слоем мокрой грязи притаилась отвратительная черная пиявка, готовая в любой момент присосаться к моей пятке и насытить свою утробу… Фу!… Отвратительно.

Гроза, сопровождающая нас большую часть пути, действительно обошла стороной, как предполагал Григорий, и уже давно скрылась за горизонтом. Мы продолжали идти, невзирая на усталость. Туман давно рассеялся, но теперь помехой стала темнота, черная и непроглядная. Единственное, благодаря чему мы еще не заблудились — это полная луна. Она освещала своим светом дорогу и позволяла заметить возможную опасность. Окружение начинало постепенно сменяться, деревья поредели, и появилась первая зелень. Воздух перестал быть удушливо болотным, теперь в нем можно было ощутить свежесть, что значительно облегчало дыхание.

— Ненадолго остановимся, — сказал Айрос, заметив, что ноги меня уже еле держат. — В такой темноте все равно далеко не уйдем.

Я облегченно вздохнула, радуясь возможности немного отдохнуть, взглядом подыскала наиболее выступающий из земли корень и села на него, облокотившись о ствол дерева. Глаза начали закрываться, спать хотелось очень сильно.

— Отдохни, — присел рядом Григорий. — Мы последим за тобой.

— А разве вы не устали? — разлепив один глаз, сонно спросила я.

— Нет, — ответил Айрос, постоянно сканирующий взглядом окружающее нас пространство. — Мы более выносливые.

Я закрыла глаза и полностью расслабилась, от его присутствия веяло спокойствием, и сон не заставил себя долго ждать. Мне снился полный бред, череда непонятных событий и постоянные вспышки света.

Я шла по городу. Мало назвать его странным, даже слово подходящее придумать не получается. Землю устилал холодный черный песок, который обвивал ноги, усложняя шаги. Я старалась не останавливаться, чтобы не увязнут в нем совсем, ведь тогда двигаться дальше не получится. Деревья склонились под весом черных пут, которые кнутом обвивали ветки и тянули их к земле. Если в скором времени никто не поможет, то песок пожрет бедные растения и его станет еще больше. Он словно чумной червь разрушал все вокруг себя, оставляя лишь оскверненную пустыню. Как же меня угораздило сюда попасть, где царит лишь тьма и смерть, и куда я иду? В чем моя цель?

Дома скрипели и разрушались, осыпаясь небольшими кусками. Щупальца карабкались по их стенам, превращая камень в труху, будто гигантский спрут пытался утащить под воду огромный корабль. Я начинала потихоньку уставать, ведь все больше и больше нитей песка обвивало ноги и шагать становилось с каждым разом сложнее, найти бы какое-нибудь безопасное место, чтобы немного передохнуть.

— «Алиса, — раздался из ниоткуда тихий женский голос. — Сюда!»

Я оглянулась, но никого не увидела, может мне просто показалось…

— «Поспеши…» — вновь заговорила женщина.

Я прибавила шагу, устремляясь туда, куда мне казалось правильным. Обычно, если снится сон, то рано или поздно об этом начинаешь подозревать и относиться более легкомысленно к происходящему, но сейчас почему-то казалось лучше прислушаться к этому голосу и действительно поспешить отсюда уйти, иначе может произойти нечто непоправимое. Одна из веток ближайшего дерева оторвалась от земли и, по принципу катапульты, запустила в меня пригоршней песка. Он мгновенно прилип к одежде и словно змей стал извиваться в ее складках, ища способ подобраться к голому телу.

— Нет! — от страха завизжала я, стараясь стряхнуть его с себя.

Песок обвился вокруг пальцев и пополз по запястью, после чего впился в то место, где была вена, прокалывая кожу и заливая руку кровью. Я быстро стянула с себя куртку, пока эта дрянь окончательно не заползла под кожу, вытерла об нее руки и бросила на землю. Она тут же исчезла, погребенная под слоем черного песка. Ноги сдавили крепкие путы, забравшиеся уже по колено, и не позволяли сделать ни единого шага. Они тянули вниз к земле, как это происходило с деревьями, но сдаваться не хотелось, не было желания оказаться погребенной в прожорливой тьме.

— Помогите! — взмолилась я, чувствуя, что силы начинают покидать и на их место приходит слабость. — Кто-нибудь… Помогите!

Веревки песка уже добрались до пояса и сдавили живот, от чего появилась тошнота. Капельки крови, стекающие по моему запястью, падали вниз, заставляя зверя шевелиться под ногами и еще сильнее тянуть своими щупальцами к земле, в нетерпении полакомиться вновь прибывшей добычей. Я упала на колени, поддавшись нахлынувшему бессилию, и сразу же почувствовала, как под кожу начали заползать проклятые песчинки. Они забирались в щели между ботинками и штанинами, пуговицами на рубашке, обвивали шею, мешая дышать, и царапали щеки. Я пыталась вновь закричать о помощи, но песок наполнил рот, заползая в легкие и проникая внутрь меня, оскверняя все до чего смог добраться. Слезы хлынули из глаз от нестерпимой боли и обиды. Неужели непоправимое уже произошло? Что же теперь будет? Или не будет? Ведь это все сон?

— Не смейте ее касаться! — раздался женский крик, совсем рядом.

Песок мгновенно отхлынул, словно испуганное животное и моей щеки коснулась чья-то ладонь, теплая и нежная, будто это был некто близкий и родной. Я открыла глаза и увидела размытый светящийся силуэт женщины. Она прижала меня к себе, согревая и очищая от всей тьмы, которая сейчас выходила вместе с кровью и кашлем из моего горла.

— Видишь дорогу? — указала рукой женщина, немного отстраняясь и позволяя мне увидеть, то на что она указывала. — Иди по ней, иди и не оборачивайся. Ты меня поняла?

От того места где я лежала протягиваясь белая тропа, узкая но вполне подходящая для одного человека. Песок натыкался на нее, будто на невидимый барьер, вновь и вновь, не в силах пересечь эту преграду. Я медленно кивнула и утерла краем разорванного рукава кровь, стекающую из уголка губ.

— Ты сильнее, чем думаешь, — сказала женщина, помогая мне подняться. — Иди.

Она исчезла, превратившись в белую дымку и растворяясь в воздухе. Я сделала шаг и почувствовала, как нахлынули тоска и чувство одиночества, будто меня покинуло все тепло и оставило одну в холодном поле смерти с единственным лучом, который должен помочь выбраться из ледяного царства. За спиной раздался вой, напоминающий крик тени. Я вздрогнула от неожиданности и собиралась уже обернуться, но вовремя вспомнила наставление своей спасительницы — идти без оглядки, и постаралась прибавить шагу. Раны не позволяли передвигаться быстро, лохмотья одежды пропитались кровью, в ботинках было мокро и липко, и от каждого шага раздавался хлюпающий звук. Тропа привела меня к белому кругу, окруженному морем из черного песка. Я рухнула в его центр, не зная, куда идти дальше, и свернулась калачиком. Вновь совсем рядом раздался чей-то рев, после чего земля затряслась, теперь мне уж и самой не захотелось оборачиваться. Круг постепенно уменьшался, я зажмурила глаза, не желая видеть приближающийся конец, и судорожно всхлипнула.

— Алиса! — послышался голос Айроса тихий и глухой.

— «Разбуди, — подумала я, отворяя дверь между нашими сознаниями и возобновляя связь. — Разбуди меня».

— Алиса!

Вновь загрохотало, и затряслась земля, завывания стали гораздо громче.

— Просыпайся, Алиса, — в унисон прозвучали голоса Айроса и той женщины, которая мне помогла.

— Осторожнее, — стараясь как можно тише говорить Григорий. — Шею ей сломаешь…

— Но она не просыпается! — прошипел Айрос, вновь тряхнув меня за плечи. — Ты бы видел, что сейчас в ее голове….

Я наконец-то смогла разлепить глаза и увидела лицо Айроса, перекошенное беспокойством и тревогой. Григорий с не менее озабоченным видом стоял немного позади и недовольно хмурился. На улице только начало светать, и сквозь макушки деревьев пробивались редкие лучи света, порождая жуткие тени.

— Если она начала плакать во сне, это не значит, что ей угрожает опасность, — сделал замечание Григорий. — Ей вполне мог присниться обыкновенный кошмар… О! Смотри! Кажется, она очнулась…

— Твою же мать… Алиса! — выругался Айрос, заключая меня в крепкие объятия.

Я, шокированная таким внезапным приступом нежности, застыла в страхе пошевелиться и спугнуть его. Это было очень мило. Теплые руки так приятно согревали…. Вдруг он резко отстранился, и тут я поняла, что все еще не закрыла нашу ментальную связь.

— С тобой все в порядке? — поинтересовался Григорий, отвлекая мое внимание от Айроса, который с подавленным видом корил себя за свое легкомысленное поведение. Чтобы это понять хватило всего лишь одного взгляда на его лицо… — Ты плакала и стонала во сне.

— Я плохо помню, — сонно промямлила я и потерла ладонями лицо.

— Расскажи что помнишь, — Голосом, не терпящим возражений, велел он. Айрос поддержал его кивком головы.

При всем желании поскорее забыть этот ужасный сон я постаралась припомнить любую мелочь, дабы собрать в голове его целостную картинку и передать ее им. Айрос и Григорий слушали внимательно, только изредка прерывая мой рассказ, чтобы уточнить некоторые моменты.

— Не могу предположить, что это было такое. Возможно какой-то побочный эффект, — пожал плечами Григорий. — Обычный кошмар…

— Похоже на то, — согласился Айрос и помог мне подняться на ноги. — Реальных повреждений на тебе нет, но, если подобное повторится вновь, не скрывай и сразу рассказывай, это может стать проблемой, а сейчас нужно идти дальше.

Я кивнула, отряхивая одежду от коры и мелких листочков, которые прилипли во время беспокойного сна. До этого момента нам везло, и Тени не встречались. Так ли все будет благополучно и дальше?

Когда мы уже ушли на почтительно расстояние от места нашего привала, деревья значительно поредели, и стали появляться открытые места. Совсем скоро вдалеке замаячили небольшие деревянные домики. Не прошло и двух часов как добрались до первой деревеньки.

— О-о-о… — оживился Григорий. — Деревня Вилесаны…

— Кого? — переспросила я, не совсем расслышав его слов.

— Деревня Вилесаны — место с очень красивой историей. — уточнил он, восторженно разглядывая постепенно приближающиеся покореженные домики. — Вилесана — это святая, которой удалось получить особую силу.

— Силу?

— Да, силу способную спасти тень и исцелить дьявола, — с благоговением произнес он. — Жаль мне не довелось подобного увидеть.

— Разве можно спасти тень? — удивилась я. — Еще и демона исцелить….

— Глупости все это, — хмыкнул Айрос.

— Кому глупости, а кому и нет, — раздраженно заметил Григорий и потом обратился ко мне. — Вилесана могла.

— Расскажешь мне про нее подробнее?

— Это старая и глупая история, — проворчал Айрос недовольно.

Мне было не понятно, почему он так остро реагирует на эту историю, наверное, слишком часто слышал, и она ему надоела.

— Ладно тебе, довольно красивая легенда, — возразил Григорий. — Алисе непременно понравится.

— Сопливая сказка, для…

— Рассказывай, — прервала я недовольное ворчание Айроса и обратилась вся вслух.

Легенда Вилесаны и Диллиона.

— Еще задолго до моего рождения, в Мир Мертвых попала женщина. Мученица, — начал рассказ Григорий. — Алиса, думаю, ты знаешь, как поступали с людьми, попавшими под подозрение в колдовстве?

— Да, — мне вспомнились фильмы и уроки истории, в которых рассказывалось об инквизиции и сожжении ведьм. — Их отправляли на костер.

— Большую часть, — согласился он со мной. — Но предавали пламени не всех. Это стало практиковаться намного позже, когда инквизиция уверовала, что ведьму может убить лишь огонь, и только после этого она не сможет переродиться и снова сеять чуму, боль и разруху. — он сделал паузу, задумчиво глядя на разваливающиеся домики впереди. — Изначально их мучили и пытали под предлогом очищения души перед загробным миром, что-то вроде искупления грехов перед смертью. Инквизиция определяла ведьма женщина или нет в зависимости от ее красоты, ведь раньше с гигиеной у людей были проблемы, поэтому, если девушка не имеет гнилых зубов, у нее здоровая кожа и красивые густые волосы, то значит замешено колдовство.

— То есть? — прервала я его, с целью кое-что уточнить. — Всех женщин, которых убивала инквизиция, не были ведьмами?

— Я этого не говорил, — печально улыбнулся он. — Ведьмы действительно существовали и попадали в руки инквизиторов, вот только они не были такими, какими представляли их люди. Ведьма — это термин, объединяющий женщин и мужчин, обманутых дьяволом. Сильные желания людей заставляли прибегать к помощи демонов и идти с ними на контакт. Заключался договор, в котором одна сторона исполняет, а другая отдает что-то ценное взамен как плату за исполненное желание. Ценность определяется в зависимости от жизни человека и его потенциала, если ты богат и статен, но не обладаешь желаемой красотой, то тебя лишат, к примеру, наследников. Ну, а если у тебя нет ни гроша, и ты хочешь жить богато, то могут забрать красоту. Хуже всех было тем, у кого отбирали душу, они попадали сюда Тенью после смерти и в отличие от тех, кто жертвовал годы жизни, красоту или здоровье, не имели шанса на спасение. Вилесана же оказалась любимицей небес и была одарена красивым телом и добрым сердцем. Еще до запрета Богом ангелам спускаться на землю и контактировать со смертными, ее красота очаровала одного из них. Его звали Диллион, и он был одним из Высших. Диллион покинул свой пост и стал ее Хранителем, чтобы всегда быть рядом. Господь благословил их любовь при условии о неразглашении существования ангелов и демонов другим смертным. Диллион не имел права появляться на глазах у людей, ни при каких условиях. Время шло, но с годами Вилесана становилась только краше. Смертные мужчины пытались заполучить благосклонность прекрасной девы и не подозревали что ее сердце давным-давно отдано Диллиону. Она раз за разом отвергала любовь своих поклонников, и особо ревностные из них стали следить за ней. Ночью наблюдатели слышали мужской голос в ее доме, но, ни на утро, ни в последующие дни из него никто не выходил, кроме самой Вилесаны. Спустя недолгое время выяснилось, что она беременна. Ее живот рос с каждым месяцем, не оставляя никаких в этом сомнений. На вопрос: «Кто же отец?» — Вилесана отмалчивалась и только улыбалась. Злоязычники распустили слух, что это дитя самого дьявола, а Вилесана — женщина продавшая душу и тело Сатане. Вся деревня стала поглядывать на нее с презрением и опаской, и никто даже не мог подумать, что ребенок, которого она носит под сердцем, плод искренней любви между ангелом и человеком. Особо суеверные люди вешали на двери разнообразные обереги, начиная с чеснока и заканчивая головами летучих мышей.

— Роды начались ночью во время сильной грозы, и с первым мучительным криком во всех домах зазвучали заговоры от темных сил, а мужчины, взявшись за оружие, вышли на улицу, дабы сотворить Божье Правосудие. Вилесана мучилась в агонии, даруя жизнь своей долгожданной дочери, Диллион все это время был с нею рядом, разделяя боль и облегчая страдания, и вот, когда раздался первый крик новорожденной, Вилесана пролила слезы не боли, а счастья. Частичка их любви появилась на свет маленькая и долгожданная. Диллион держал на своих руках того, кого втайне от смертных оберегал до этого дня.

— Плач ребенка принес как счастье, так и беду. Люди начали ломиться в закрытые двери, проклиная и требуя выдать им дитя дьявола. Вилесана потеряла много крови и не в состоянии скрыться от погони отдала свою дочь Диллиону, велев ему бежать и уносить ее подальше от разъяренной толпы. Он категорически отказывался. Никогда не было подобного, чтобы хранитель оставлял в беде своего подопечного, к тому же любимую и мать своего ребенка, но она была непреклонна, ведь если не спасти дитя, то все ее мучения станут напрасными, как и их любовь. Диллион понял — Вилесана ни за что не простит за смерть своей девочки с таким трудом рожденной, и, проливая слезы горя, они простились, обещая встретиться на той стороне. Когда жаждущие крови люди ворвались в дом, они нашли в нем только истекающую кровью Вилесану. Ее дочь уже находилась далеко со своим отцом на стороне мертвых, куда смертным путь был закрыт.

— Бедную женщину обвинили в колдовстве и связи с дьяволом и заключили в тюрьму. Дабы продлить муки, целители оказали первую помощь, а потом, когда ее жизни уже ничто не угрожало, служители древней инквизиции приступили к очищению души. Вилесане раздробили стопы, чтобы она больше не могла стоять на ногах и «навсегда приклонила колени перед священным ликом»…. Ногти удалили варварским способом, отрывая от пальцев куски плоти, а на животе выжгли символы святых. Ее крики разносились далеко за стены тюремной камеры. Диллион ни чем не мог помочь. Он умолял Бога о спасении, но всегда получал отрицательный ответ, ведь ее мучениям рано или поздно придет конец, и тогда они вновь воссоединятся. Он приказал ему не появляться при ней и ждать…. Ждать ее в Мире Мертвых. Но, какой мужчина сможет терпеть крики своей возлюбленной? Диллион, вопреки всем наставлениям, явился к ней и пал на колени с просьбой принять его помощь и бежать с ним, но Вилесана не согласилась. Она сказала, что Всевышний велел ей терпеть, дабы доказать людям их неправоту и заставить покаяться в своих грехах. Люди должны перестать видеть во всем прекрасном отпечаток дьявольской силы, ведь Бог при рождении каждому дал шанс быть красивым, они сами себя губят завистью, ненавистью, жадностью и презрением, уродуя душу и тело. Диллион выслушал ее, и в его сердце появилась первая искра ненависти к божеству. Он не мог понять, за что ей подобное наказание и почему людям позволено так жестоко поступать с невинными ради того, чтобы обрести некое знание. Диллион принял решение насильно высвободить Вилесану, но ангелы не позволили совершиться сему деянию. Они сковали его цепями и отнесли на небеса далеко от любимой женщины. Как хранитель он мог видеть все ее страдания, чувствовать боль, но прочные цепи не позволяли сдвинуться с места. Руки и ноги кровоточили от постоянных попыток разорвать оковы, и весь пол под Диллионом окрасился в ярко алый цвет. Так продолжалось сравнительно долго, оба страдали в агонии боли и беспомощности.

— Измученная, изуродованная Вилесана лежала посреди своей грязной тюремной камеры, не в силах поднять голову и открыть глаз. Она стала похожа больше на скелет, чем на человека, и люди, заметив, что смерть подобралась к ней достаточно близко, распяли ее на кресте под палящим солнцем. Зеваки наблюдали за тем, как острые колья пронзают руки и ноги Вилесаны, они проклинали ее, бросали тухлыми помидорами и дерьмом скота. От грязи, попавшей в раны, началось заражение крови, от чего страданий только прибавилось. Она не могла больше кричать, когда палящее солнце жарило ее нежную кожу, а вены разъедала болезнь, вся жизнь стала болью, которая забрала слезы и улыбку, но смерть не спешила к ней, Бог не позволял обрести покой. «Будь ты проклят!» — Закричал Диллион, не в силах терпеть ее страданий. — «Мы же все твои дети! За что ты так с нами?!». Цепи наконец-то поддались его силе и оборвались, разрушая все клятвы, которые когда-то связывали его с небесами. Он бросился на помощь своей возлюбленной, проливая из старых ран кровь на землю небес.

— Бог не простил ему непослушания и запретил возвращаться обратно, навсегда отправив в геенну огненную. Диллион сразу ощутил первые признаки обращения и понял, если он сейчас не поспешит, то больше никогда не сможет увидеть свою любимую. Перед Вилесаной он явился на черных крыльях и глазами как у змея, из которых текли красные слезы. Люди узрели желанного дьявола и в ужасе разбежались от позорного креста, прячась в своих домах, лишь самые смелые остались наблюдать…. Он позвал ее по имени, и она открыла глаза, наполненные горем и печалью, теперь им не быть вместе, счастье рухнуло в один миг. Иссохшими губами она повторяла только одно слово: «Зачем?..» — вопрошая неизвестно кому. Диллион чувствовал, как его время уходит, и произнес последние слова: «Прости меня и позволь умереть от твоей руки».

— Он убил ее, дабы избавить от мучений — вырвал сердце и погрузил себя еще в большую тьму. Вилесана вскоре появилась в Мире Мертвых. Ее душа была поразительно чиста и ни сколько не уступала ангелам. Она стала святой — фавориткой самого Бога.

— Почему он так ужасно с ними поступил? — прервала рассказ Григория я.

— На этот вопрос ответить тяжело, — задумчиво произнес он и почесал затылок. — Наверное, так он пытался объяснить Диллиону, что тот обязан любить всех людей, а не только Вилесану.

— Ну, просто «замечательный» способ объяснить, — съязвила я и недовольно фыркнула.

— Диллион… — вздохнул Григорий. — не умел прощать ошибок и после того, как стал хранителем, столкнулся с тем, что смертный разум не способен адекватно воспринять правила сверхъестественного мира. Он был на грани убийства других людей лишь бы спасти Вилесану, а это, как ты понимаешь, самый настоящий грех. Ему нужно было дождаться и быть рядом в трудную минуту, тогда смертные не увидели бы дьявола и его наложницу, а простую смертную девушку с чистой душой, которую они нещадно измучили.

— Она нашла свою дочку, ее назвали Мелена, — продолжил свой рассказ Григорий, когда заметил, что мне нечего ответить на его слова. — Девочка жила с приемными родителями в Мире Мертвых. Диллион предвидел возможный исход своей жизни и отдал ее на воспитание двум смертным душам. Вилесана не могла ее забрать, ведь место где она жила было закрыто для ее дочери, и, просто, приглядывала за Меленой с небес, в страхе, что рано или поздно явится ее отец, ведь даже демоны не могут побороть родственных уз. Их тянет к тем, в чьих жилах течет родная кровь. Диллион не заставил долго ждать, он появился такой же как прежде, но при этом совсем другой. Он вошел в дом и забрал девочку, нещадно уничтожив ее приемных родителей. Вилесана увидела это и примчалась туда. Вокруг Диллиона с малышкой на его руках летали Тени, потягивая к ребенку свои костлявые лапы, но Диллион не позволял ее касаться. Взмахом меча он перерубил запястье одной из тварей, и, словно, получив наглядный урок, остальные больше не смели к ней приблизиться. Вилесана окликнула его по имени, и когда ее возлюбленный обернулся, смотря на нее змеиными глазами янтарного цвета, печаль заволокла ее взгляд слезами, ведь они не виделись уже больше года. Она узнавала любимые черты лица, но при этом он стал совсем чужим. От Диллиона веяло злом, ненавистью и холодом. Дочка не плакала на его руках, она смотрела на него своими голубыми глазами некогда такими же, как у отца, будто узнавала его.

— Тени взвыли и бросились на Вилесану, Диллион даже не подумал их остановить, но Вилесана не оказалась беззащитной женщиной, Бог наградил ее особым даром печати света. Она коснулась рукой к одной из Теней и поглотила ее тьму в себя. На ладони остался только маленький светлый клубок — ядро души, которое позволяло истлевшим переродиться в Мире Смертных вновь. Эта великая и прекрасная сила оказалась не бесплатна, вся «Скверна» забранная Вилесаной отравляла ее тело, черными змеями расползалась по венам.

— Когда между возлюбленными никого больше не осталось, Вилесана еле стояла на ногах, из глаз текли не кристально чистые слезы, а черные ручьи заливали ее щеки. Она умоляла отдать ей дитя, а ему уйти и больше никогда не возвращаться. Он сказал, что все так же ее любит и не хотел причинить вреда дочери. Диллион согласился отдать ребенка и больше никогда не тревожить их, но при одном условии…. Он хотел, чтобы Вилесана поцеловала его как прежде, когда их любовь не была загублена людьми и Богом. Она согласилась, ведь любила его и поверила в ложь о том, что он ее любит как и прежде. Диллион отпустил ребенка на землю и приблизился к ней, раскрывая свои объятия и, когда, истощенная скверной, Вилесана пала ему в руки, он проткнул ее ножом из оскверненной стали. Колокола небесной башни загремели в предвестии ухода святой, так же как и при ее появлении в Мире Мертвых. Они предвещали смерть чистой души, и ангелы мгновенно слетелись на место беды. Завидев демона, они достали мечи и ринулись на него, но Вилесана велела им не подходить, а только забрать плачущую на траве дочку. Она помнила последние слова Диллиона и его просьбу умереть от руки любимой, никто не должен был помешать ей, выполнить последнюю его волю. Вилесана осторожно обняла Диллиона и сказала, что их договор все еще в силе и если она его поцелует, то он не посмеет больше навредить дочери. Возможно, он догадывался, что она задумала, но не стал разрушать этот договор. Поговаривают, будто бы не все чувства пропадают после падения в ад, и сильная любовь Диллиона не исчезла бесследно. Когда их губы слились в поцелуе, Вилесана отравила его своим светом, совершив то самое таинство, которое связывает тебя и Айроса.

— Так вот ты чего боялся тогда! — воскликнула я, восторгаясь своей догадкой. — Из-за своей наполовину демонической сущности, Айрос мог погибнуть. Я права?

— Совершенно верно, — утвердительно кивнул Григорий. — Но все обошлось, я рад этому.

— Свет поглотил их обоих, — продолжил он. — Окружающие их ангелы утверждали, будто они улыбались, исчезая в белой вспышке.

— А что с ними произошло? — мне показалось, эта прекрасная и в то же время ужасная история не совсем закончена.

— Никто не знает, — после долгого молчания заговорил Айрос, тем самым удивив меня. — Некоторые верят, что они погибли, а некоторые думают, будто им дали второй шанс, и когда-нибудь они вновь вернутся.

— Грустная история, — печально вздохнула я.

Мы зашли в небольшую деревеньку. Было заметно, что здесь давно никто не живет. Стены деревянных домиков перекошены, а некоторые вообще обвалились. Все поросло мхом и лишайником, бревна набухли от влаги и слоились, разваливаясь прогнившими кусками. В воздухе присутствовал запах плесени.

— А эта деревня именно то место, где все произошло, — обвел ладонью развалины Григорий.

— Это место деревней трудно назвать, — Айрос пнул носком ботинка кусок деревяшки. Из-под нее выбежала огромная сороконожка и поспешила скрыться в расщелине меж бревен. — Да уж. Очень живописное место для легенды.

Я не стала его осуждать за такое скептическое отношение, мне и самой так казалось. Здесь, правда, не очень, и желания задерживаться не было. Мне всегда казалось, что место, о котором слагают легенды, должно выглядеть величественно, даже в виде развалин, а тут просто заброшенная местность, каких в смертном мире пруд пруди. Люди часто уезжают в большие города с целью более высокого заработка, бросая свои жилища именно в таких маленьких деревеньках.

— А что случилось с остальными жителями? — поинтересовалась я у Григория, насчитав десять домов, точнее то, что от них осталось.

— Да кто его знает, — немного помолчав, он ответил мне. — Поговаривают, когда Диллион пришел за своей дочерью, тени пожрали всех, а те, кто успел убежать, уже не захотели возвращаться. Если бы я знал наверняка, то непременно ответил бы, но в моем распоряжении есть только слухи да рассказы.

Все окружение навевало печаль. Такая красивая история в подобном убогом месте не особо вписывалась. Мне было жаль Вилесану и Диллиона, никто не заслуживает такого кошмара. Я посмотрела на Айроса, который не проявлял никакого внимания к окружению. Наверное, именно поэтому он выразил свое нежелание со мной сближаться, чтобы не подвергать нас подобной опасности. Хотя, это может быть и другая причина….

— Именно из-за этой истории и пошел запрет на близость между ангелами и смертными, — покосился на меня Айрос, будто понял, о чем я только что подумала.

— Идем? — обратился он к Григорию. — Тут не на что смотреть.

— Думаю, да, — согласился он.

Мы покинули то место, но неприятный осадок на душе никуда не пропал. Я шла, молча, не смотря по сторонам, и все размышляла над легендой. После всех мучений они просто исчезли… Пф…. И их больше нет, только белая вспышка. Интересно, души Вилесаны и Диллиона теперь вместе? И Счастливы ли они?