Миллионы в пещере

Глава 13
ПРОБКОВЫЙ ПОЯС, СВИСТОК И ПОРОШОК ОТ АКУЛ

Я решил ехать в Виспутию. В Айландии мне все не нравилось. Здесь хотя и стояли наши войска, но им не удавалось навести порядок и покой.

Войска наши были введены во многие страны, но это не мешало проникновению в них гибельных идей.

Слишком часто бастовали рабочие. Они всегда это делали. Я помню, забастовки были и сто лет назад. Уже тогда рабочие требовали, чтоб им больше платили. Удивительно, ведь с тех пор как существует мир, в нем есть богатые и бедные, но привыкнуть к этому не хотят! Я совсем не против того, чтоб все были богаты, но тогда кто же будет работать? Я думаю, что проявление божественного промысла сказывается и здесь. Бог, создав много людей, сделал так, чтобы денег не для всех хватило. Иначе на земле был бы полный беспорядок.

Казалось, каждому свое: правительствам - управлять, рабочим - работать. Но с этим они как раз и не соглашались, бросали работу на заводах и шли к парламентам со своими требованиями. Этих людей было слишком много, чтоб не обращать на них внимания… А конгрессы, на которые они собирались и где решали - не надо вооружаться, не надо готовиться к войне, всегда должен быть мир! А вы слышали когда-нибудь, чтоб люди ложились на рельсы, преграждая путь поезду с оружием? Да, да, так было в этот смутный век!

Я уже твердо знал - надвигается катастрофа и, если еще есть возможность спастись, надо торопиться. Торопитесь! - буду я кричать в Виспутии в парламенте, в конторах, со страниц газет - то-ро-пи-тесь!..

В Виспутию меня влекло и желание встретиться наконец с моим компаньоном Уоджером, завязать с ним личные отношения, столь полезные для деловых людей.

Цезарь, мой славный дог, должен был меня сопровождать. Я все более и более привязывался к этой замечательной собаке и никогда с ней не расставался. Если я решу снабдить эти записки моим портретом, то помещу тот, где я изображен со своим догом, В конторе, на деловых заседаниях дог ложился у моих ног, как будто охраняя, и, навострив уши, внимательно слушал, время от времени поглядывая на меня. Мой друг, мой единственный друг!..

В этом веке деловые люди жалели тратить время на переезды - они летали. Я же испытывал страх перед таким способом передвижения - он мне казался не столь уж надежным. Гарри Гент подтрунивал надо мной. Для того чтоб меня успокоить, он принес некий статистический справочник, в котором было подсчитано решительно все, что есть в мире и что в нем происходит. Среди разного рода полезных сведений о том, сколько приходится на квадратный метр территории, включая бесплодные пустыни, брюнетов и блондинов, людей с шестым пальцем на правой руке и без мизинца на левой, я нашел и точный подсчет всяких бед, подстерегающих людей. Убийства, самоубийства, банкротства, ограбления - цивилизованный мир в цифрах выглядел истинным Содомом… И на каждого его обитателя было припасено столько взрывчатки, что ее с избытком хватило бы, чтобы взорвать средней величины город! Об этом тоже свидетельствовала цифра.

По сравнению с этими тысячными, миллионными цифрами число авиационных катастроф было столь ничтожным, что небо представлялось надежным убежищем от земных страданий… И я решил лететь. Следовало как можно лучше себя обезопасить. Гарри Гент, сам не же» лая того, подсказал мне, как это сделать.

Гарри рассказывал, как он однажды летел через океан на самолете одной чрезвычайно предусмотрительной авиационной компании.

- Перед полетом всем пассажирам, и в том числе, конечно, мне, дали пробковый пояс, свисток, фонарь и порошок, который почему-то не переносят акулы, - рассказывал Гарри.- Представляете, Гиль, эту захватывающую картину - я падаю в океан. Пояс не дает мне утонуть, и я с комфортом располагаюсь - зажигаю фонарь, беру в рот свисток и, посвистывая, посыпаю океан порошком, что выводит из себя встречных акул. Наконец, на мой свист откликается ближайший корабль и, провожаемый сардоническим хохотом обманутых в своих ожиданиях акул, я перебираюсь на его борт. Клянусь, я немного жалел, что этого не произошло. Я благополучно приземлился, так ничего и не испытав. На небе, Гиль, стало теперь так же скучно, как и на земле. Там ровно ничего не происходит.

Гарри мог шутить такими вещами! - не впервые удивлялся я беспечности моего друга. Я же во всем этом не видел ничего смешного. В тот же день я велел Перси купить для меня пробковый пояс, фонарь, свисток и порошок от акул. Однако во всем Вэлтауне не оказалось этого спасительного порошка. Выручил Гарри. Он принес мне пакет с едко пахнувшим белым порошком, этикетки на пакете не было. Гарри не пользовался у меня доверием, но не было иного выхода, и я принял его подарок.

Наступил день отлета. На аэродром меня провожал Перси. Впервые я так близко видел эти умеющие парить в воздухе, в небе, машины - самолеты! Они стояли группами, повернув друг к другу свои огромные клювы, распластав крылья, как чудовищные птицы в ожидании корма.

Если бы меня спросили, что больше всего поражало в этом веке, я не колеблясь ответил бы - невозмутимость его людей. Люди этого удивительного века ничему не удивлялись! Вот те, что собирались забраться на несколько километров в небо, они стояли у самолетов и разговаривали, шутили, смеялись совершенно так же, как это было в мои времена в Эллсе, когда с почтовой станции, которую содержал старый Ивенс, отправлялся в дальний путь дилижанс.

Я тоже попытался принять безразличный вид, хотя испытывал острое волнение. Тут я заметил, что привлекаю внимание; кажется, надо мной даже смеялись. Наверное, смеялись над висевшим у меня на шее фонарем и свистком и над пробковым поясом, который нес Перси. Порошок от акул лежал в кармане моего пиджака.

Перси, заметив, как я взволнован, проводил меня до самого кресла. Здесь мы распрощались. Я прикрепил себя ремнем к креслу и огляделся. В самолете было светло и уютно, я выглянул в иллюминатор, он находился над самым крылом, и вдруг увидел написанные на нем краской обычные слова. «Управление заслонкой» - было написано на крыле. И мне вспомнился Элле и печь в спальне, в которой один я умел задвигать капризную заслонку, но и мне редко удавалось это сделать без того, чтобы не испачкать руку. Я почувствовал, как меня оставляет сковывавшее мое сердце, все мои члены напряжение. Я уже спокойно смотрел, как за иллюминатором поворачивалась и дыбом вставала земля, и думал о том, что все в этом веке, показавшееся мне столь необыкновенным и сложным, на самом деле не что иное, как новое сочетание самых обыкновенных, простых вещей, вот как эта заслонка, составляющая часть этого чуда - самолета. Окончательно успокоившись, я задремал.

Напоминаю моим читателям - я не выбирал для себя этот век. Если бы я попал в любой другой, со мной не случилось бы того, о чем я сейчас расскажу. Веком раньше люди еще не летали подобно птицам по небу, веком позже на небе будет, наверное, столь же безопасно, как дома у своего камина. Но в этом веке… Лучше уж я расскажу по порядку.

…Кто-то силой схватил меня за шиворот, и я проснулся. Надо мной стоял бледный, с перекошенным лицом второй пилот.

- Быстрее, быстрее, - говорил он, что-то на меня напяливая.

Рывком он поднял меня с кресла и поволок к двери. Я увидел ставшую передо мной стеной землю и вдруг полетел вниз. И сразу же что-то с силой рвануло меня вверх, и надо мной раскрылся купол парашюта. Я видел, как из самолета вываливались члены экипажа, кто-то из них прижимал к себе моего бедного дога. Порыв ветра отнес меня в сторону - теперь вокруг меня никого не было, а подо мной был океан…

В смертельном ужасе я закрыл глаза, я их открыл только тогда, когда, с головой окунувшись в холодную воду, перекувырнулся и был выброшен на поверхность - это сработал мой пробковый пояс. Какое счастье, что я оказался предусмотрительным и запасся всем необходимым для столь опасного путешествия!

Мешал парашют, его стропы стесняли движения. Мне понадобилось немало времени, чтобы с помощью перочинного ножа отрезать стропы. Неосторожным движением я задел и разрезал пояс. Теперь надо было его поддерживать, чтобы он не свалился. Я зажег свой фонарь, хотя было еще светло, и, не переставая все время свистеть в свисток, медленно продвигался к далекой кромке берега. Не был забыт и порошок от акул, я бросил его в воду, но он тут же камнем ушел на дно - Гарри меня, конечно, обманул.

Стало смеркаться, потом надвинулась тьма, а я все плыл и плыл. Силы мои были на исходе. Наверное, я потерял сознание. Очнулся, когда пробковый пояс свалился с меня, и я стал тонуть. Холодные воды Изумрудного океана сомкнулись над моей головой.

Вокруг сновали невиданные пучеглазые рыбы. Одна из них взглянула на меня стеклянными глазами и вдруг заговорила:

- Посмотрите, что нам привалило! - сказала рыба.

Ей ответила гладкая, плоская рыба:

- Если из-под нашего носа не утащит эту добычу старый Джон. Его сети где-то рядом. Но от этого утопленника пахнет тухлятиной, хоть он еще жив.

- Да, - ответила пучеглазая. - Он протух, уйдем отсюда поскорее!

И, вильнув хвостами, рыбы стремглав уплыли.

Все было кончено. В моем мозгу мелькнули обрывки молитвы, и тогда меня подхватил мой ангел-хранитель.

- Ты вовремя надумал помолиться, - сказал он. - Но куда же ты забрался! Из-за тебя я промочил крылья, не знаю, как взлечу.

Но он взлетел, и, сидя на его спине, я полетел в бесконечность. Вокруг стояла кромешная тьма, я едва различал белевшие у самого моего носа нежные перья крыльев ангела.

Не знаю, сколько мы летели, - за пределами земного бытия нет времени. Я успел вздремнуть и проснуться. Стал размышлять - куда песет меня мой ангел?

Я был добропорядочным виспутинцем, посещал церковь, в меру помогал бедным и мог рассчитывать, что попаду в рай. Но я был богат, а в писании сказано: легче верблюду пройти в игольное ушко, чем богатому в рай.

Я слегка дернул перо ангела.

- Сиди смирно! - прикрикнул он.

- Прошу прощения, но я хотел напомнить, что я был добрым христианином…

- Не имеет значения, - буркнул ангел.

- Посещал церковь…

- Не имеет значения…

- Помогал бедным…

- Это тебе не поможет.

- По неужели только потому, что я богат, я обречен гореть па вечном огне? Где же справедливость?

- Сколько было па вашем счету?*

Я ответил.

- В рай, - сказал ангел - Начиная с десяти тысяч попадают в рай.

Я успокоился.

Но вместо райских врат передо мной возникло большое серое здание. По его фасаду тянулась вывеска, на ней стояло одно слово - Байк.

- Приехали, слезайте, - сказал мой ангел.

Банк был точно такой же, как па земле. Такие же большие, со стеклянными перегородками светлые залы, та же особая напряженная тишина, прерываемая сухим треском арифмометров, над которыми склонились сосредоточенные клерки, за спиной у них нежно белели небольшие крылья.

Меня проводили к директору. Это был очень рослый ангел, и крылья у него были огромные, до потолка.

- Гиль Тук?! - громовым голосом закричал директор. - Кончали самоубийством? Для того ли мы перенесли вас в новый век, чтоб вы в океан прыгали!

- Но я же не виноват… - лепетал я.

Он меня не слушал.

- Обанкротились?! - гремел ангел, не спуская с меня горящего гневом взгляда. - Так-то вы распорядились дарованными вам миллионами!

- Мои дела в отличном состоянии! - нашел я в себе силы возразить.

- Помолчите, Тук, - уже тише сказал директор.- Ваши дела проверят, и тогда берегитесь! - погрозил директор длинным пальцем, на котором сиял и переливался крупный бриллиант. - Ведите его!

- Куда?! - в ужасе закричал я.

Ангел-хранитель молча потащил меня за собой. Мы шли длинными, казавшимися бесконечными коридорами. Струившийся сверху свет люминесцентных ламп придавал всему мертвенный оттенок. Гулким эхом отдавались наши шаги под высокими сводами, вокруг было пустынно. От страха у меня перехватило дыхание, во рту пересохло.

- Куда вы меня ведете? - одеревеневший язык едва шевелился.

- Молчи, - ответил на этот раз ангел. - Подозрительный ты тип. Неизвестно откуда взялся и почему в воду прыгнул…

- Но вы же слышали, что меня перенесли из другого века! И я же не по своей воле прыгал!

- Все равно, подозрительный ты тип, - повторил ангел. Тут он открыл обитую железом дверь и втолкнул меня в огромный зал с большими зарешеченными окнами. В зале рядами стояли громоздкие машины из металла и пластмассы со множеством зеленых электрических глазков. В углу зала находился стол, за которым сидел, уткнувшись в бумаги, ангел в полицейском мундире. За спиной полицейского был расположен зеркально блестевший пульт с разноцветными кнопками.

- Гиль Тук? - не взглянув на меня, полицейский ангел кивнул на стул.

Я сел, это было кстати, у меня подкашивались ноги.

- Образ мыслей? - отрывисто спросил, все так же не поднимая глаз от бумаг, полицейский ангел.

- Лояльный, - поспешил я ответить.

- Он подозрительный тип, - вмешался мой ангел-хранитель.

- У меня душа чиста!.. - взмолился я.

- Душа? - удивился полицейский ангел. - У вас еще и душа есть? Проверим! - Полицейский повернулся к пульту и нажал синюю кнопку.

Прежде чем я успел понять, что происходит, стул, на котором я сидел, промчался, как по рельсам, в другой конец зала к большому железному шкафу, дверки шкафа раскрылись, оттуда протянулись две железные руки, схватили меня и втянули в шкаф, дверки его захлопнулись.

Я оказался в полной темноте.

- Не дыши, эй, слышишь, минутку не дыши! - донесся до меня голос ангела-хранителя.

Я замер.

- Включаю!

Раздался скрежет, что-то больно ударило по спине, из груди выпала моя душа. Дверки раскрылись, и меня с силой вытолкнуло из шкафа, я наткнулся на ангела-хранителя, едва не сбив его с ног.

- Ты, полегче! - крикнул он. - Ну как, есть у него душа?

- Представь, есть,- удивленно сказал полицейский, рассматривая покрытую цифрами шкалу на дверке шкафа.

- Ну я же говорю, что он подозрительный тип, - не унимался ангел-хранитель.

- А мы ее сейчас проверим, эту душу.- Полицейский нажал на пульте зеленую кнопку и тотчас же в стоявшей рядом со шкафом машине, как бешеные, замигали зеленые глазки, заметались огненные зигзаги.

- Что это? - прошептал я.

- Не видишь? Электронная машина, - отозвался ангел-хранитель. - На полупроводниках. У нас механизация, не отстаем от века, - хихикнул ангел.

- И эта машина решит мою судьбу?!

- Какой же ты непонятливый,- пожал плечами ангел. - Судьбу твою решит директор Банка. Здесь все решает Банк. Это же рай…

Открылась дверь, и, задевая огромными крыльями за притолоку, вошел директор.

Полицейский снимал показания с приборов.

- Лоялен, - сказал полицейский. - Совершенно лоялен.

- Я так и думал, - кивнул директор. - У него же в отличном состоянии дела. Гиль Тук! - обернулся ко мне директор. - Вы рано к нам явились. У нас насчет Гиля Тука другие планы. Вы должны вернуться на землю, создать сокрушающее оружие и с его помощью достигнуть величайшего могущества. Когда вы этого добьетесь, учреждайте Банк, которому все подчинится.

- Как в раю? - спросил я, трепеща.

- Как в раю, - подтвердил директор.

- Но на земле этого не захотят, будут сопротивляться…

- Взорвите землю, но только учредите Банк. Отправляйтесь обратно, Гиль Тук. Взрывайте и учреждайте!

- Обратно на землю! - обрадовался я.

- В поду, - сказал директор. - Вас подберут…

- Ваша святость! - закричал я. Но тут меня снова подхватил мой ангел.

- Вот, вози вас туда и обратно…- ворчал ангел, прилаживая на мне откуда-то взявшийся спасательный круг. - Покоя мне с вами нет.

У меня заняло дух. На этот раз все продолжалось не более мгновения - подо мною оказался Изумрудный океан, и я снова погрузился в его пучину и тут же всплыл. Я зажег фонарь, достал свисток и засвистел.

Теперь должен был появиться мой спаситель.

- Э-ге-ге! - послышался голос. Ко мне приближалась лодка.

Я сел на постели. Бледные лучи солнца, проникавшие в маленькое окошко, освещали тесную, увешанную рыбацкими сетями каморку и фигуру бородатого старика, копошившегося у двери.

- У вас есть что-нибудь выпить? - спросил я.

- Найдется.

Но я не стал пить бурду, которую налил мне старик.

- Нет ли чего-нибудь получше?

Старик отрицательно покачал головой и молча положил передо мной мой бумажник. В нем уцелело немного денег.

- Отлично! - обрадовался я. - Купите виски и чего-нибудь поесть. И принесите газеты. Что пишут обо мне?

- Не знаю. Я не читаю газет, - отозвался старик.

- Я Гиль Тук. Я щедро вас отблагодарю за то, чю вы меня спасли.

- Ну что ж, - пожал плечами старик и толкнул перед собой дверь.

Как я и ожидал, газеты были полны разного рода сенсационных сообщений о Гиле Туке, об обстоятельствах его трагической гибели. Оказывается, всех, кто был в самолете, в том числе и Цезаря, подобрало спасательное судно. Не нашли одного меня.

Тело Гиля Тука до сих пор не обнаружено! Последние минуты Гиля Тука! Статьи, фотографии, интервью с Уоджером, с Перси, с Гентом, с капитаном спасательного судна.

Меня поразило, что уже успели распорядиться моими капиталами! В Вэлтауне было вскрыто завещание, которое я оставил, отчаявшись разыскать какого-нибудь родственника. Единственным своим наследником я назначил Цезаря. И теперь мой пес был уже введен в наследство, а Уоджер стал его опекуном!

Цезарь жил в великолепном особняке, у него было множество слуг. Газеты помещали фотографии моего дога, сообщали, что это самая богатая в мире собака, приписывали ей необыкновенные таланты и способности.

Надо было немедленно дать знать Уоджеру, что я жив, что никто, кроме меня, не имеет права распоряжаться моими деньгами! Нельзя было терять ни минуты!