Метод новичка

Глава 11

В горле неожиданно стало сухо.

— Что, уже пора?

Голос дал петуха, и я закашлялся.

Эцилоп молча ждал.

Я поднялся, как мог, заправил рубашку и отряхнул брюки. Вряд ли это изменило мой облик к лучшему, но я чувствовал, что просто обязан так поступить.

Колька, как ни в чём ни бывало, устроился на стуле у окна и вновь взялся за баночку с клеем.

Меня его чёрствость неприятно удивила. Лучшего друга отправляют на казнь, а он и не чешется!

Гордо задрав подбородок, я пошел к выходу, но у самых дверей всё-таки не удержался и бросил на Кольку последний взгляд.

Тот подмигнул. Уголок рта нервно дрогнул, и Колька поспешно надел очки.

Ясно. Он боится ещё больше чем я, и просто старается не расклеиться.

— Пока, аллигатор, — попрощался я.

— Удачи, крокодил.

Это было нашей с Колькой фишкой. И от того, что мы о ней вспомнили, на душе полегчало.

— Я думал, казнь состоится на закате, — заметил я, когда мы вышли из тюрьмы. Белое очко Задницы висело довольно высоко над горизонтом. — Ведь так драматичнее.

— Так и есть, — кивнул незнакомый зеркальный шлем. — Просто тебя хочет видеть Патриций.

— Зачем? Я так понимаю, познакомиться поближе у нас уже не получится...

— Прошение о помиловании, — пояснил эцилоп, направляя меня по посыпанной розоватым песком дорожке вдоль оранжевого, траншееобразного пруда.

— Э... Он хочет, чтобы я умолял о пощаде? — честно говоря, это в мои планы не входило.

— За тебя это сделали жители Сан-Инферно.

Кому-то настолько небезразлична моя судьба, что...

Я тут же устыдился таких мыслей, и остановился. За своё недолгое пребывание в Сан-Инферно я действительно завёл несколько хороших друзей. Нет ничего странного в том, что они не хотят всякий раз, когда придёт охота со мной пообщаться, заказывать спиритический сеанс.

— Значит, Патриций всерьёз рассматривает вопрос моего помилования?

Эцилоп неопределённо пожал плечами, что могло значить: может, рассматривает, а может, и нет... Кто знает этих политиков?

— Значит, просто хочет повысить ставки, — сказал я.

— Это как? — заинтересовался эцилоп.

— Пошуметь, развить бурную псевдодеятельность. Пускай народ понервничает. Подкинет ещё пару-тройку мешков золота... А потом всегда можно сказать, что сработали обстоятельства непреодолимой силы, и всё такое.

— Хорошо разбираешься в том, как управлять городом, а? — голос эцилопа стал не слишком дружелюбным.

— Скорее в том, как устроены политики, — я пожал плечами. — Они отлично умеют надувать щеки и обещать то, чего все ждут. Но ведь обещания вовсе не обязательно выполнять, понимаешь, о чём я? Главное, чтобы они были ОЗВУЧЕНЫ.

— Учту на будущее.

Как-то зловеще звучали его слова... Может, я несколько переборщил с откровенностью?

А потом меня словно кто-то толкнул в бок.

— Учтёшь? — я внимательнее присмотрелся к эцилопу. — Что ты имеешь в виду?

— Мы пришли, — сказал тот и иронично махнув рукой, пригласил меня входить.

Я помедлил.

В Октагоне правил закон единообразия. Архитектура, ландшафтный дизайн, даже листья на деревьях походили один на другой, как близнецы. Эта дверь выделялась на общем фоне. Она была старой. С облезшей краской, потускневшей от времени ручкой... Такое чувство, что к ней БОЯЛИСЬ лишний раз приближаться. От греха.

Вот почему меня пробрали мурашки.

Этот загадочный Патриций заставил меня нервничать больше, чем я хотел. Этим можно объяснить и невоздержанность на язык, которую я проявил перед абсолютно незнакомым мне служителем закона...

— Входи, — меня подтолкнули в спину твёрдой и на вид довольно увесистой дубинкой.

Дверь открылась сама собой, я набрал в грудь побольше воздуха и шагнул.

И сразу остановился, удивлённо оглядываясь.

Показалось, что я попал в кабинет директора, в своей бывшей школе.

Канцелярского вида шкафы, продавленный диван, на стене — карта. Даже запах был знакомым. Его словно долго хранили среди тетрадных листов и заплесневелых учебников, а потом достали, присыпали мелом, разбавили смертельной скукой и пустили во вторичную переработку.

Когда в пыльном углу за дверью я увидел воткнутую в ведро швабру, картинка сложилась окончательно.

Может, меня и вправду переправили в школу? Неизвестный шутник поставил портал прямо в проходе двери...

— Чего встал? — я совсем забыл про эцилопа.

— Да тут вроде никого нет, — растерянно пояснил я.

— Щас всё будет, — эцилоп сердито хлопнул дверью. А потом снял шлем и повесил его на рогатую вешалку.

Я онемел.

То-то этот типчик показался мне мелковатым для эцилопа...

Точнее, не типчик. Это была девушка.

Не глядя на меня, она удалилась за ширму и зашуршала там одеждой. Я почувствовал себя неуютно.

Но вышла она буквально через пару минут, и к счастью, была полностью одета.

Помните, как одеваются училки? Вот примерно так она и выглядела. Серая кофта, длинная мешковатая юбка, которую запросто можно использовать, как чехол для дивана, скучные коричневые ботинки на низком каблуке...

Волосы девушки были связаны в тугой пучок, а на носу помещались стильные очки на цепочке.

Нет, я ничего не имею против училок! Моя бабушка была училкой, и одной из самых лучших. Но она НИКОГДА, ни при каких обстоятельствах, не носила очков на цепочке, не закалывала волосы так туго, что глаза разъезжались к ушам, и не носила таких жутких ботинок.

Да! Моя бабуля умела быть стильной.

Девушка устроилась за столом, и принялась перебирать какие-то бумажки.

Вероятно, она секретарша, — решил я. А это — приёмная. Для кабинета Патриция как-то слишком уж бедненько.

— Эм... — я покачался с носков на пятки. — И когда же я удостоюсь встречи с... номинальным главой города?

Я не хотел никого обидеть. Но учитывая Гильдии и всё остальное, в реальную власть Патриция я просто не верил.

Девушка вскинула голову и посмотрела на меня так, словно видела впервые.

— О, извини, — она отложила ручку и уставилась на меня сквозь стёкла очков. — Я думала, ты не слишком торопишься на собственную казнь.

— Но ты говорила что-то о помиловании, — я без разрешения уселся на стул. Он оказался чертовски жестким, с неудобной высокой спинкой. — Вдруг Патриций его всё-таки рассмотрит...

— Политики тратят всё время на то, чтобы надувать щеки и давать пустые обещания, — зловеще усмехнулась девушка. — Так что вряд ли я выкрою время.

— Ты?.. — я почувствовал, что могила, которую я копал без устали последние несколько минут, внезапно стала значительно глубже.

— Номинальный правитель города, к твоим услугам. Хотя вряд ли это принесёт тебе пользу. Ведь я только и умею, что развивать бурную псевдодеятельность.

Дно у могилы отвалилось.

— Ладно, давай заканчивать этот цирк, — я попытался устроиться поудобнее на этом канцелярском орудии пытки, которое по ошибке принял за стул. — Отклоняй прошение, подписывай... ну, что там нужно подписать, и я пойду. Скоро казнь, а я хотел ещё принять свою последнюю энергетическую капсулу.

— Что-то ты слишком смел для того, кто находится на пороге смерти, — прищурилась девушка.

— Это означает всего лишь то, что мне больше нечего терять, — я легкомысленно пожал плечами и ещё раз попытался сесть так, чтобы было удобно. Не получилось. — А значит, могу говорить, что думаю и делать всё, что захочу.

— В рамках, предусмотренных для опасных преступников, разумеется, — хладнокровно парировала девушка.

— А ты уверена, что я именно преступник, — Остапа, как всегда понесло.

— Имеются неопровержимые улики, — она пожала плечиками. Движение было еле заметно под объёмной кофтой, такой толстой и пушистой, что в памяти всплыло полузнакомое слово "мохер". — А также железобетонные доказательства. И заслуживающие доверия свидетели.

— О, ну тогда всё в порядке, — поднявшись, я подошел к карте.

Сразу было видно, что висит она тут не для красоты. Схематично изображенные городские кварталы украшало множество флажков, а поля пестрели пометками, сделанными мелким, но чётким почерком.

Одна из надписей гласила: "ремонт канализации на Яблочношарлотковой улице. 1200 злт. Выторговать скидку у Г. золотарей"

Другая носила ещё более прозаический характер: "отпр. наряд эцилопов в д. N 666 по улице Вязов".

После третьей, в которой было отмечено, что "пособие для вдов и сирот регулярно выплачивается. Заверено госп. Крючкотворсом...", я пригляделся к девушке внимательнее.

Она явно была очень юна, не старше меня. И при определённом схождении звёзд, если свет не будет слишком ярким, а угол зрения — подходящим, даже могла показаться хорошенькой.

Особенно если убрать эти кошмарные очки, распустить волосы и поручить заняться её гардеробом Ариэль...

— Ты что, пялишься на мою грудь?..

Я моргнул. А потом выдал:

— Вряд ли её можно удостоить столь ВЫСОКОГО звания. Ой, извини: грудь есть грудь, какой бы она ни была...

Не знаю, что на меня нашло. Но когда на меня уставился колючий, как вязальная спица, взгляд, я потерял контроль.

Что-то глубинное всколыхнулось в моём подсознании, какой-то детский забытый ужас перед большим и всесильным взрослым, который может поставить двойку или отправить спать без ужина.

Со мной так НИКОГДА не поступали. Но при виде этих очков во мне проснулась генетическая память.

Совсем как тогда, когда я произносил заклинания, ни в зуб ногой, что они значат.

В глубине души мне было стыдно. ОЧЕНЬ стыдно. Но я ничего не мог поделать.

И неожиданно лицо девушки дрогнуло. А потом пошло трещинами — словно зеркало, в которое непослушный мальчишка запустил металлическим шариком.

Строго-геометрическая линия рта сломалась, кончик носа покраснел, а из глаз брызнули слёзы.

Секунду она смотрела на меня, не мигая — слёзы так и текли по лицу, прокладывая серебристые дорожки вдоль линии щек, и капали с подбородка.

А потом девушка вскочила и выбежала в небольшую дверку, которую я раньше не заметил.

Я подскочил. Больно ударился копчиком о твердокаменное сиденье стула и решил, что с меня хватит.

Поднялся, сделал несколько приседаний, чтобы разнять седалище... На душе скребли кошки.

Не знаю, зачем я так с ней. Может, предчувствуя близкий конец, человек и вправду попадает под власть самых дурных инстинктов?..

Подойдя к двери, я робко постучал.

Наверное, там ванная комната, или что-то вроде того, — подумал я. Но ни журчания воды, ни даже всхлипываний не услышал.

Постучал ещё раз.

— Эй?.. — чёрт, как к ней обращаться? — Э... Патриций? Как дела?..

Дверь приоткрылась. На меня хмуро уставились два потемневших от слёз глаза и очень острый кончик хлюпающего носа.

— Вообще-то Патриция, — сказала девушка и открыла дверь чуть шире, словно приглашая меня войти.

За дверью был небольшой садик, огороженный высокой стеной. В нём царил такой же геометрический, выверенный по линейке порядок, что и в большом парке вокруг Октагона.

— Теперь понятно, кто главный вдохновитель ландшафтного дизайна, — сказал я для того, чтобы хоть что-нибудь сказать.

Как и любой нормальный мужик, рядом с плачущими девчонками я чувствую себя так, словно меня привязали вниз головой к люстре, и потолок вот-вот обрушится.

— Люблю наводить порядок, — смущенно пояснила Патриция. — В мире столько хаоса, что убирая лишнее, я как бы немножко его уменьшаю.

Она сняла свою фундаментальную кофту, под которой оказалась белая, в голубые незабудки, блузка. И посмотрела на меня как-то жалко, беспомощно — словно рыцарь, который вместе с доспехами лишился своей воинственности.

— Тебе это удаётся, — похвалил я, осторожно присаживаясь на аккуратный, совершенно квадратный камень. — А что касается того, что я сказал про твою грудь...

— Не надо, — она махнула рукой и принялась делать вид, что рассматривает листочки карликового деревца. — Я знаю, что далеко не красотка.

— Да нет, я не то хотел...

— В городе, где столько ослепительно, экзотически красивых существ, сложно быть дурнушкой, и чувствовать себя хорошо. Особенно рядом с таким парнем, как ты.

— Э... С каким-таким парнем?

— Ты же — легендарный Безумный Макс, — невесело всхлипнула Патриция. — Знаменитый плейбой, переспавший с половиной девушек города и назначивший свидание другой половине. А я... — она прерывисто вздохнула и отвернулась.

Я моргнул.

— Не знал, что про меня ходят такие слухи.

— Не думаю, что это всего лишь слухи, — буркнула Патриция, не оборачиваясь. — Судя по тому, что я знаю... — и тут она резко обернулась. — И уж поверь: я знаю обо всём, что происходит в моём городе. Если твоя репутация и преувеличена, то лишь самую капельку.

— Но я вовсе не...

— Конечно же, мне ЖГУЧЕ хотелось с тобой познакомиться.

— Ну, тебе всего лишь стоило прийти в мой клуб и пригласить меня выпить...

— Понять, что ты за человек, — она не отрываясь, смотрела мне в глаза. — И какую угрозу ты представляешь для моего города.

Она уже два раза употребила слово "моего". Как бы подчёркивая, что я в этом городе — явление временное, мимолётное.

— Угрозу?.. — я возмущенно взмахнул руками. — Да никакой угрозы я не... — и тут я опомнился. — Да. Забыл. Я ведь привёз смертельно опасное оружие.

Патриция кивнула.

— Я так и думала, — спокойно сказала она. Слёз, кстати, уже не было ни в одном глазу. — Ты — опасный элемент, Безумный Макс, потому что нарушаешь стройную и тщательно сбалансированную систему. Город живёт, Гильдии приносят прибыль, но ты... — она поискала нужное слово. — Как песчинка, попавшая в механизм часов.

— Так это ты придумала узаконить воровство и убийство?

Патриция пожала плечами.

— Коррупция, жадность, — разве человечество когда-нибудь обходилось без них? — спросила она. — Бывал ли ты, господин Безумный, хоть в одном измерении, где обошлись без них? Я просто заставила систему РАБОТАТЬ. Там, где каждый думает в первую очередь о себе, кто-то должен думать обо всех. И я горжусь тем, чего мне удалось добиться. Да, горжусь. И не позволю никому разрушить мою отлично налаженную машину. Я не боюсь тебя, господин Безумный.

— Конечно, ты появляешься в костюме эцилопа, именно потому что не боишься, — негромко сказал я. — И прячешь лицо за зеркальным шлемом, потому что очень смелая и уверенная в себе женщина.

— А ТЫ бы доверил управлять городом кому-то, кто выглядит так, как я? — на щеках Патриции выступили красные пятна, а в голосе прибавилось металлических стружек. — Кто поверит, что я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО умею решать проблемы?

Это я мог понять.

— Можешь не беспокоиться, — я выдал успокоительную улыбку. — Я буду держать язык за зубами.

— Конечно будешь, — она решительно кивнула. — Ведь через полчаса тебя казнят, а уж столько-то я потерплю.

— Ты именно поэтому не побоялась снять передо мной шлем?

— Я отвела душу, — Патриция твёрдым шагом подошла к двери, которая вела в "офис". — Получила эмоциональную разрядку. И самое главное: об этом совершенно никто не узнает.

— То есть, ты РЕАЛЬНО допустишь, чтобы меня казнили?

Я никак не мог понять, когда эта девушка блефует, а когда говорит серьёзно.

— Смерть в драконьем пламени не так мучительна, как можно себе вообразить, — сказала она, пропуская меня внутрь затхлого кабинета. — Это продлиться не более пары секунд, а потом пепел соберут совочком и развеют над Оранжевым морем.

У меня взыграло.

— Я ведь могу оказаться невиновным!

— Это не важно, — Патриция тщательно заперла замок, вынула ключ и сунула в карман юбки. — Главное, заполучить общественное мнение. Все будут считать, что тебя наказали за просто УЖАСНОЕ преступление, и это послужит отличным кнутом для остальных.

— Значит, ты в курсе, что Поганец и Золотко меня подставили, — обескураженно произнёс я. — Это они — заказчики, и они хотят покончить с драконами, без которых, как ты знаешь, измерение просто схлопнется. Гремлины вырвутся на свободу, и...

— Да, да, конечно, — махнула рукой Патриция. — В своё время они тоже будут наказаны, так что считай, в конечном итоге справедливость восторжествует.

— Но меня казнить необязательно!

— Напоминаю, — досадливо поморщилась Патриция. — Шестерёнки должны вращаться. И я обязана устранить ВСЕ песчинки.

— Знаешь, а ведь мои родственники могут оказаться очень недовольны твоим решением, — я привёл последний аргумент. Просто никак не мог понять: как в таком хрупком теле умещается столько жестокого прагматизма, и решил попробовать ещё раз. — Если ты не в курсе, моя настоящая фамилия — Золотов. Принц Максимилиан Золотов. Смекаешь?..

Глаза Патриции на миг расширились, но тут же приобрели привычную колкость вязальной спицы. И цепкость рыболовного крючка.

— Кажется, это должно меня впечатлить, — медленно сказала она. — Но нет. Извини. Если ты не заметил, у нас, в Сан-Инферно, собралась довольно пёстрая компания. И титулы здесь не слишком-то популярны.

— Может, тебя устроит концессия на разработку золотоносных скважин?

— Ты не являешься их владельцем, а значит, не можешь подписать необходимые бумаги.

— Я — наследник престола Заковии.

— Приходи, когда станешь правителем, и мы что-нибудь придумаем. О. Прости, — она скупо улыбнулась. — Тебя ведь сегодня казнят.

— Ладно, сдаюсь, — я поднял руки. — Перепробовав все методы убеждения и аргументы, я понял, что ты — настоящий политик. Абсолютно беспринципный, жестокий...

— Ты не пробовал применить САМЫЙ действенный метод убеждения, — перебила меня Патриция.

— Да ну?.. И какой же?

— Соблазнить меня.

Я так и грохнулся обратно на жесткий стул. И снова отбил копчик, но даже не почесался. Потому что во все глаза выпучился на девушку.

— Что... Что ты сказала?

— Соблазнить, — повторила она. — Переманить на свою сторону с помощью обольщения. Влюбить в себя. Словом, сделать то, что ты обычно делаешь с любой девушкой, которая попадает в твоё поле зрения. Но теперь слишком поздно, — она горько поджала губы. — Вероятно, я НАСТОЛЬКО некрасивая, что ты предпочтёшь умереть.

И в этот момент в дверь постучали.

Патриция мгновенно исчезла за ширмой, и через секунду уселась за стол в зеркальном шлеме и куртке эцилопа.

— Войдите! — теперь голос её звучал глухо и повелительно.

Дверь открылась и вошел Энди.

— Пора, ваше сиятельство, — вежливо сказал он. — Эшафот построили, публика с нетерпением ждёт.

— Подсудимый готов следовать за вами, — раздалось из-под зеркального шлема.

Я поднялся и пошел к двери. Но поравнявшись с Энди, всё-таки обернулся.

— Знаешь, тебе надо гнать взашей тех, кто снабжает тебя информацией, — оправдываться смысла не было, но я всё-таки не удержался. — Иначе твой мир скоро рассыплется. Как карточный домик.

Дверь за нами закрылась.

— Нравятся мне твои метафоры, бро, — Энди дружески хлопнул меня по плечу. — Я конечно ни хрена не понимаю, но звучат они всегда круто. — Рассыпались, как карточный домик, — нараспев повторил он. — Это навроде тех домиков, которые строят улитки?

— Именно, — кивнул я с каменным лицом. — Как раз это я и имел в виду.

— Ну что, идём? — дружески предложил эцилоп. — А то народ заждался, да и дракон успел обожраться угля. Скоро его начнёт пучить, и тогда всем мало не покажется.