Мертв на три четверти

Эпилог

Закатные тени от Альт Кулумба легли на мягкие волны отлива. Вдоль причалов поскрипывали канаты, стучали башмаки по влажным доскам. Бранились женщины, грузчики сгибались под тяжестью ноши, торговый флот готовился отправиться в море. Впередсмотрящие взбирались вверх по паутине такелажа и парусов, занимая свои места, гарпунеры осторожно сжимали древки своих зазубренных отравленных гарпунов. За прибрежным шельфом корабли поджидали морские змеи, и каждый матрос был обязан нести вахту, чтобы его товарищей не утащили в пучину.

Раз Пэлхем вышел из своей каюты на палубу «Удачи Кэлла». Закатное солнце обжигало его загоревшую кожу. Еще никогда прежде он так не хотел отплыть. Уже дважды он побывал в этом городе по договору с Посвященными, и дважды оказался на грани жизни и смерти. На этот раз все закончилось лучше, чем сорок лет назад, и все же он торопился отчалить. Суша так и норовит обмануть ноги и душу. «Ты стоишь, — шепчет она, на крепкой земле. Здесь тебя ничто не обманет, и все твои планы сбудутся».

Когда он был здесь в первый раз много лет назад, леди Кеварьян рассказывала, что под этой сушей находится океан расплавленного камня и металла. Капитан предпочитал открытое море, в котором не все ясно, но оно никогда не лжет. Здесь все течет, все меняется, и под поверхностью прячутся многоголовые чудища.

Если верить Церкви и гильдии Глашатаев сейчас, спустя три недели после ареста Деново, город вернулся к привычному равновесию. Совет кардиналов объявил воскрешение Коса чудом вне человеческого понимания, а смерть Густава — жертвой Господу. Эта игра слов не убедила народ Альт Кулумба, которые почувствовали приближение катастрофы и теперь ходили как матросы после бурного шторма. Они выполняли работу, которую требовал от них окружающий мир: страстно торговались, грузили и выгружали, платили по счетам, пили вино… но за рутиной и ритуалами Раз чувствовал растущее напряжение.

Изменения были шире, чем они воображали. В ближайшие дни крупицы правды вырвутся наружу. В их снах огонь уже появлялся с сиянием лунного света. По всему Альт Кулумбу расходились волны, очищая его сердце и пробивая новые каналы в его почве.

Боцман окликнул его. Последний груз был загружен, и «Удача» была готова отчалить с вечерним отливом в Ишкар с дорогим грузом, а также тканью и книгами. Гарпунеры были готовы, ловец ветра сидел, скрестив ноги на носу, а покрытые татуировками палубные носились по своим срочным делам.

Раз обнажил клыки, обращаясь к заходящему за горизонт солнцу.

Улыбка чуть померкла, когда он услышал свое имя, доносящееся с берега. Неохотно он приблизился к борту.

На пирсе в свободных брюках, голубой рубашке и потертой кожаной куртке стояла Кэтрин Элли. Она выглядела гораздо розовее, чем он запомнил по прошлой встрече неделю назад.

— Капитан, — выкрикнула она, не получив ответа. — Хотела заглянуть к вам перед отплытием. — Между ними прошла пара грузчиков, толкая тачку, груженную мешками с зерном. — Чтобы извиниться.

— За что?

— За то, что ударила в спину.

— Ударила? — он покачал головой. — Ты сломала мне шею.

— Тебе стало лучше, — она прикусила язык, словно сказала не подумав. — И еще хотела извиниться за то, что случилось в больнице.

— Ты не виновата.

— Не совсем, — она переминалась с ноги на ногу, пробежав рукой по волосам. — Я не думаю, что Тара понимала, куда меня может завести ее предложение. Думаю, мне предстоит пройти длинный путь.

Она не закончила, но он договорил за нее:

— Но ты уже сделала первый шаг.

— Сделала.

— Я принимаю твои извинения.

Ее лицо озарила быстрая, светлая улыбка, но тут же погасла.

— Заглянешь на обратном пути?

— Быть может, в следующем месяце.

— Тогда, может быть, увидимся?

— Может быть, — через десяток метров какой-то стюарт бросился следом за беспризорником, который убегал, прижимая к груди толстый кошелек. — Ты не торопишься? Хочешь, я покажу тебе «Удачу»?

— Нет, спасибо, — ответила она. — Мне на работу.

— Тогда, пока.

Она кивнула.

— Пока, — она повернулась спиной и вошла в толпу. Он следил за ее удаляющейся спиной шаг, два… вдруг на ее шее вспыхнула темно-серая искра, которая окрасила всю ее одежду. Она превратилась в статую из ртути. Из ее спины выросли и расправились крылья. Один их могучий удар и она исчезла.

Он смотрел, как она улетает.

Пора отчаливать.

В восемь часов вечера Тара застала леди Кеварьян за укладкой вещей. Ее черный саквояж стоял открытым на ее письменном столе, и на глазах Тары она сложила туда пять сложенных костюмов, шесть блузок, черное платье, десять толстенных томов с теорией Таинств, доску для записей, три пузырька чернил — серебряные, красные и черные — пару дешевых романов, семь ручек: три для подписания договоров, одну для расторжения, и еще две для работы, а одна для личной переписки, серебряную чашу, колокольчик из кованого железа, коробку с костяным мелом и пять кроваво-красных свечей.

— Только самое необходимое, босс?

— Только самое необходимое, мисс Абернати, — ответила она, не оборачиваясь. — Но нельзя позволить застать себя в расплох.

— Уже уезжаете, — она оглядела комнату. Кровать была заправлена, углы расправлены, а покрывало лежит совсем так, как было при их прибытии в Альт Кулумб три недели назад. На подкладке ни пылинки, как и на гладкой поверхности письменного стола.

— На архипелаг. Рыболовное товарищество, — она запнулась, подыскивая подходящее слово: — страдает от заражения морскими духами. Им нужны наши услуги.

Тара отметила какие она выбрала слова.

— Значит, есть новости от Келетрас, Альбрехт и Эйо? Меня не вышвырнут в вечную тьму?

— Подтверждение о твоем найме пришло два дня назад. Я не видела причин об этом говорить. Ты не хуже меня знаешь, что твои успехи выше всех похвал. Хотя особенности наших дел с Церковью не подлежат разглашению, слухи не всегда с уважением относятся к конфиденциальности. Крупным компаниям уже известно твое имя и качество работы. Твои выходки в Тайном университете не забудутся, как и твои успехи здесь. Правление совершит глупость, если тебя упустит. И пусть они не любят рисковать, они не дураки.

Стараясь не улыбнуться, Тара провела рукой по идеальной поверхности стола мисс Кеварьян.

— Значит, морские змеи. По сравнению с тем, что нам пришлось пережить за последние несколько недель, кажется слишком просто.

— Не заблуждайся, — мисс Кеварьян закрыла саквояж с хлопком, похожим на звук захлопнувшейся крышки гроба. — Мы только начали нашу работу. Соединение Серил и Справедливости все еще нестабильно. Дети Серил по-прежнему нежелательные гости в Альт Кулумбе, и возвращение богини по-прежнему сохраняется в секрете, и не без причины. Многие обвиняют ее в том, что она бросила город чтобы сражаться в Божественных войнах, и в смертях, в которых повинны ее Защитники. Это не считая сомнительного статуса договоров Коса после его воскрешения. Очень скоро нам придется сюда вернуться.

— Именно это я и хотела с вами обсудить, — Тара поднесла руку к животу. Под тканью за плотными бинтами до сих пор побаливала заживающая рана, нанесенная Деново.

— О чем?

— О Косе, — ответила Тара. Даже три недели спустя образ возрождения бога до сих пор пылал перед ее глазами багрово-сиреневой картинкой. — А также о паре-другой связанных вопросов.

— Осталось что-то еще непонятное?

Она хотела сразу перейти к делу, но терпеливое выражение лица мисс Кеварьян полностью лишило ее смелости. Она готовилась к этому моменту, но ощущения были хуже, чем она ожидала.

— Когда вы впервые стали догадываться, что Он скрывается в сигарете Абеларда?

— Когда я встретила парнишку в кабинете Густава. Я и прежде видела спрятавшихся богов, и узнала признаки. Я уловила исчезающий образ до того, как Кос понял, что его обнаружили, и спрятался лучше, чем я могла видеть. Он и в самом деле был почти мертв, по меркам людей — находился в коме. Я решила, что раз он скрывается, то должно быть не доверяет своим священникам, поэтому я старалась держать Абеларда подальше от них в твоем или своем обществе.

— Вы сказали, он спрятался почти тут же, как только вы его заметили. Это должно было произойти очень быстро. Как вы поняли, что не ошиблись?

— Очень просто, — она оперлась спиной о стол. — Убила Абеларда.

— Что-что?

— Я отбирала у него жизнь, очень медленно. Чем больше я забирала у него, тем больше он получал из другого источника: из огня за гранью нашего мира. Я почти была готова к тому, что он узнает правду, но в божественном присутствии он стал очень рассеянным, даже когда божественный пепел накопился в его легких. Когда он проводил поиски в котельной, он начал видеть вещи как божество или как Посвященный. Он очень удачно воспользовался этим зрением, но не сумел распознать его источник. Ни о чем не догадался, когда огонь его так называемой сигареты чуть не убила теневое чудовище. Инженеры! Большую часть времени проводят, решая физические проблемы и следуя физическим правилам, забывая при этом, что нефизические феномены тоже подчиняются строгим правилам.

Тара представила себе, как мисс Кеварьян скрупулезно отбирает жизнь Абеларда, чтобы проверить свою теорию.

— Вы убили его, когда брали с собой на встречу с послами. Вы сказали — просто постой в приемной и изображай скромного доброго священника.

— Мне была нужна возможность провести эксперимент, и продемонстрировать клиентам Деново, что Кос до сих пор жив. Они молча ослабили свою поддержку Александра. Без этого он бы оказался куда сильнее, чем получилось при встрече.

Звезды за окном начали соперничать со светом настольной лампы мисс Кеварьян.

— Очень профессионально, босс.

— Это было соревнование умов: как заставить наших противников скинуть карты, не раскрывая руку? — В изгибе ее губ, опущенных глазах и прямой линии плеч проявилось удовлетворение.

Но этот образ длился совсем не долго.

— Именно об этом я и размышляла. И именно поэтому хотела с вами поговорить.

Мисс Кеварьян выжидающе молчала. Когда Тара ничего не сказала, она произнесла:

— Да?

— Вы знали, что Кос остался жив, но ничего не сказали ни мне, ни Абеларду, никому вообще. Вы подозревали, что за гибелью Коса стоит Деново, и, возможно, и заодно за смертью Кабота тоже. Зачем еще вы согласились встретиться с ним в темном зале Ксилтанды, где вы оказались полностью беззащитны? Вы ожидали, что он захватит контроль над вашим разумом, потому что только полностью подчинив вас своей персоне он был бы готов выложить все карты на стол и приступить к финальной части своего плана. Поэтому вы отправили Абеларда за мной, зная, что сложив сведения от него и свою информацию, я сумею понять правду, начну с ним спорить и отвлеку его, пока вы не освободитесь. Вы направляли мое расследование, чтобы я смогла отыскать все доказательства вмешательства Деново. Что мне было интересно, почему вы прямо не рассказали мне о своих подозрениях, но я уже знаю ответ на вопрос. Вы считали, что я начну сражение до того, как вы подготовитесь. Вы играли нами словно пешками.

Прямые плечи и изогнутая шея напряглись:

— Ты молодец, Тара. Без тебя, я бы не узнала о роли горгулий в этой истории, не говоря уже о выживании Серил. Твой вклад неоценим.

— Благодарю, — ответила Тара. — Мне тоже понравилась эта работа. Вся вместе. Я была не менее манипулятивна, чем вы. Более того, я — украла у Сланца лицо, запудрила мозги Кэт, в то время как вы едва ли вообще использовали Таинства. Но не уверена, что нашелся бы кто-то, кто превзошел бы Деново. Он использовал людей просто потому, что хотел стать богом. Мы — потому что хотели победить, чтобы нам заплатили, и хотели его проигрыша. После нас останется потрясенный город и пара воскрешенных богов. Альт Кулумб еще даже не подозревает о глубине изменений, в которых мы оказались замешаны. И скоро мы уедем, потому что у нас есть другие дела.

Мисс Кеварьян промолчала.

— Во время Божественных войн моя семья отправилась на восток в Эджмонт, — Тара хотела бы, чтобы ее голос не дрожал. — У них были на то причины, но они сбежали, и я считаю… я считаю, что их бегство стало и моим бегством. Я сбежала из Эджмонта куда глаза глядят, прочь от всего, что я знала. Я считаю, что на этот раз мне не следует бежать. Я знаю, что вы рисковали, начав мне помогать, дав мне шанс в фирме. У меня нет слов, чтобы выразить, как я вам благодарна. Мне очень понравилось работать с вами, и я обязана вам жизнью, но не хочу уезжать. Я хочу остаться и закончить то, что мы начали.

Угрожающее молчание не закончилось. Мисс Кеварьян стояла одиноким темным силуэтом на фоне луны. Таре хотелось извиниться, сказать, что она не хотела ее обидеть, подчиниться. Не стала.

— Что же, — спустя какое-то время спросила мисс Кеварьян: — оставшись, ты намерена делать в Альт Кулумбе?

— Церкви Коса понадобится регулярная помощь Мастерицы Таинств, которая хорошо знакома с городом и поможет им справиться с последствиями шока после воскрешения Коса и возвращения Серил. Я могла бы им помочь. Я им нужна. А мне нужно перестать убегать от всего, что я натворила. Я не могу вечно опережать толпу на один шаг.

— Остаться здесь может быть иной формой бегства.

— Я знаю, но считаю, что это нечто иное.

Мигающий свет лампы отбрасывал тень женщины на напольный ковер. Тара молча сконцентрировалась на бархатном небе. Мисс Кеварьян подняла голову.

— Понимаю.

— Правда?

— Идея глупая, и показывает твою неопытность на поприще Мастрицы Таинств. Но это твоя идея. Ты еще молода. У тебя много времени чтобы повзрослеть. — Они обменялись долгими взглядами, и Тара увидела Элейн Кеварьян такой, какой она была много десятков лет назад — юной и глупой двадцатипятилетней, выбирающей длинный и темный путь к могуществу. — Действуй. Этим людям нужен кто-то, кто не позволит им переубивать друг друга.

— Спасибо, — слова прозвучали глухо, и комната внезапно показалась странно пустой.

— Когда я через пару месяцев закончу на Архипелаге, то буду возвращаться через Альт Кулумб, — наконец пообещала мисс Кеварьян. — Проверить, не готова ли ты вернуться к работе. У вас талант, мисс Абернати. Я не хочу упускать его так легко.

— Спасибо, босс.

Как правило священники не принимают перемены. Спор о том, кто займет кабинет Техника-кардинала Церкви Коса Вечногорящего был жарким, захватив три жаждущих реформ фракций и два ответвления теологов-консерваторов. Кое-кто из священников обрадовался возвращению Серил, и желали присоединить Ее имя к литургии. Остальные же считали, что будет лучше оставить горгулий и их богиню в сторонке. Сама Серил не соизволила обратиться к своему возлюбленному духовенству, чем только подогрела спор.

К счастью, разные прелаты церкви вскоре поняли, что кто бы из них не занял кресло Техника-кардинала, им придется отвечать за взаимодействие с Элейн Кеварьян и Тарой Абернати, и кипящие страсти стихли до размеров закулисных сделок и махинаций. Конкурирующие фракции держали длинные ножи наготове за пазухой, только ждали отбытия Мастериц Таинств. Тем временем, кресло кардинала Густава пустовало.

Вместе с вакантным местом приходит неопределенность. Никто, кроме разве что сестры Мириэль, не заметил, когда младший техник Абелард воспользовался этим, чтобы подправить пару графиков дежурства у трона Господа, чтобы выгадать более выгодное время между десятью часами вечера и часом утра.

Такова была единственная награда, которую он потребовал. За прошедшие недели каждая из фракций вызывала его к себе, обещая за его поддержку продвижение, повышение, и даже причислить к лику святых. Абелард возродил Господа Коса в собственном сердце — или в сигарете, что в целом не существенно. Слухи про его чудеса распространялись по Святилищу Коса как эхо в ущелье, но Абелард не обращал на них внимание. Ему была известна правда. Альт Кулумб спасли не прелаты. Не кардинал Густав. И даже, если уж на то пошло, не он.

Все, что ему было нужно, это размышления и молитва. Остальной мир подождет.

Он стоял, склонившись перед Алтарем Неповиновения, повернувшись спиной к окну, за которым раскинулись дороги Альт Кулумба, его башни и дворцы, огромный купол неба над ним и все сверкало будто алмазы на черной подложке. Перед ним на троне пылало Возрожденное пламя. В его сердце как барабан билась жизнь.

— Да восславится Пламя Твое, Вечногорящий, Все преобразующий Господь, — повторял Абалард, стоя на коленях перед поблескивающим медью и хромом алтарем. Он выдохнул, выжидая.

В паузе, возникшей между мыслями, он услышал голос.

«Ну, здравствуй, старый приятель», — ответил Бог.

***

Глубоко под храмом Справедливости была камера, отдельно стоящая и запасная, с трех сторон огражденная камнем, а с четвертой — чугунной решеткой. Сюда не проникал ни луч солнечного света, ни света звезд, ни луны. Время отсчитывали водяные часы на одиноком столе, но они отставали на минуту в час, и за минувшие три недели этот эффект только нарастал. Содержавшийся в камере заключенный считал, что текущее время без десяти двенадцать, а на самом деле была четверть первого по полудни.

Александр Деново только что доел то, что считал обедом.

В этот момент открылась тяжелая железная дверь. Послышался перестук каблуков по каменному полу. Он поднял голову, пытаясь отследить движение посетителя и успел повернуться как раз к появлению Элейн Кеварьян. Ее вид был точно таким же как у всех, кто продолжительное время был занят каким-нибудь важным делом. Он — как тот, кто такое же время отдыхал и был счастлив.

— Здравствуй, Александр.

— Элейн. — Его кивок был пародией на хорошие манеры. — Я бы предложил тебе присесть, но мои тюремщики не предоставили запасного стула.

— Как тебе понравилось твое новое жилище?

— В данный момент, мне все нравится. У меня есть время почитать, подумать и строить планы.

— Планы чего? Ты здесь до тех пор, пока Законники не решат, что с тобой делать. Тебя не тронули только потому, что они еще не придумали для тебя достойного наказания.

— Я в полной безопасности, — с полной уверенностью ответил он. — Справедливость, даже находясь под влиянием вашей богини горгулий, лично ничего мне не сделает. Альт Кулумб не вышлет меня в Тайный университет, и не отдаст на милость Ишкара, Камлаанау или даже в Глеб. Раз Справедливость не может навредить мне, то и освободить меня она не может, а в землях Бессмертных царей мои преступления против Коса и Серил преступлениями не считаются. Поэтому я сижу здесь. В железной подземной клетке.

— Ты как-то подозрительно удовлетворен этим фактом.

Он пожал плечами:

— У меня много друзей. Со временем они выпустят меня на свободу. Проклятье, да ты сама выпустила бы меня, если бы я хорошенько попросил.

Даже в этой темнице он был способен набраться сил, поглощая душевные силы крыс, сороконожек и других подземных насекомых, питающихся глубокими корнями далеко простирающимися под городом. Он вложил эту силу в свой голос, но Элейн отбила ее одним мановением ресниц.

— Не думаю.

— Попробовать стоило.

— Какой же ты негодяй, Александр.

— Я великолепный негодяй. И я не останусь здесь навечно. За последние несколько месяцев я многое понял. Как тайно убить бога и украсть его силу. — Он перечислял эти пункты словно это был список в счете. — Это удивительно легко. Однажды я стану богом. Я разыщу тебя, Элейн, и сделаю с тобой что-нибудь приятное. Согну твою душу в крендель и распотрошу твои внутренности рыболовными крючьями. И все станет так, как и прежде. Ты и я.

Его голос был мечтателен и злобен в расчете на то, что это вызовет у нее дрожь до колик. Внутренне успокоившись, она обняла себя за плечи.

Он встал и обошел границы своей камеры.

— Вы ничего не можете со мной сделать. Чугунная решетка? Даже созданная с помощью Таинств божественной природы. Ее можно разбить… с помощью силы детей… которых полно в этом городе, и они даже не будут об этом догадываться, а я буду сидеть здесь и улыбаться. Мне очень уютно здесь, крошка, как цыпленку в яйце, а когда придет время, я выберусь из этого крохотного мирка и отправлюсь на охоту за тобой. И, разумеется, за Тарой. Она такая милая и упрямая девочка. Такая гордячка. — Он изобразил это веселым и обещающим тоном.

Она закрыла глаза, он тоже. Он увидел ее в образе ледяного удава, заполнившего собой весь коридор. Ее раздвоенный язык мелькал, оценивая железное кружево решетки, не находил слабых мест и отступал.

Они одновременно открыли глаза. Иррациональный холодок пробежал по затылку Деново. По непонятной ему причине Элейн улыбнулась.

— Ты абсолютно прав, — произнесла она, небрежно кивнув. — Нет ни малейшей возможности никак навредить тебе в этой клетке.

Он кивнул, похотливый блеск в его глазах уступил место неуверенности.

— Ты все идеально продумал, Александр. Спланировал гибель Коса, и свое назначение, убийство Кабота, нападение Пэлхема на Ишкар. Заставил Церковь попросить о моем назначении их представителем. Знал, как проникнуть сквозь мою защиту в мой разум, и думаю, даже придумал запасной план, если это не удастся. Не сомневаюсь, что у тебя даже имелся план бегства, как и то, что если ты продолжишь в том же духе, то однажды ты заставишь нас с мисс Абернати умолять и пресмыкаться, и заставишь нас исполнять все те ужасные вещи, что ты еще придумал за годы своей одинокой, тоскливой и злобной жизни.

— Но ты совершил одну фатальную ошибку.

— О? — он скрестил руки на груди.

— Ты использовал ручную тень, чтобы через кинжал следить за кардиналом, на случай, если тот решит тебя предать.

— Да, и этот ваш богом пораженный послушник дал ей сбежать. Удивлен, как он унес ноги живым. — Он кивнул. — Согласен, просчитался, но вряд ли это так фатально.

— О, ты меня не понял. — Она покачала головой. — Само по себе использование тени не было ошибкой. Она была надежным стражем, невидимым для моих глаз, поскольку ее покорность тебе не была вызвана прямым воздействием Таинств, а только условиями, на которых ты ее призвал. И ты вправе удивляться чудесному спасению Абеларда. Твоя ловушка чуть не убила его, как и еще с десяток монахов, когда он не желая того, выпустил тварь на свободу.

— Я спасла их. Даже проглотила твою тень прямо на глазах Абеларда. Видел бы ты его — как у него отвалилась челюсть и вылезли на лоб глаза. — Она тихо рассмеялась, и он вместе с ней. — Я выпила тьму, но не уничтожила ее. Я ее приручила.

Он перестал смеяться. Потом он перестал смеяться вместе с ней.

— Свою фатальную ошибку ты совершил в экипаже, отправляясь из Ксилтанды в храм Справедливости. Тогда ты меня поцеловал.

Он вспомнил то странное чувство во время их поцелуя — дребезжание силы или чего-то еще, и чувство словно он проглотил червя. Он припомнил свое удивление ее изобретательностью. Он лишил ее силы Таинств. Она не была способна ничего с ним поделать.

Она подняла руку и сжала пальцы как когти. В тот же миг он внезапно почувствовал тяжесть в груди. В его пищеводе шевельнулось нечто колючее и многоногое.

— Я не стала использовать тень в храме Справедливости, потому что куда красивее было использовать Коса. Кроме того, как наставник Тары, я хочу быть для нее менее кровожадным примером. Если хочешь, называй меня сентиментальной.

— Элейн, — произнес он прерывающимся и задыхающимся голосом, — они все узнают. Если ты меня убьешь здесь, они обязательно узнают.

— Ты сам только что упомянул, что я никак не могу с помощью Таинств добраться до тебя сквозь эту решетку. Я не передавала тебе никакой еды, питья или яда. Знаешь, заключенные все время умирают от инфарктов.

— Элейн.

Ее голос остался все также холоден.

— Ты убил одного из немногих богов в этом мире, кто не сделал ничего дурного ни одному Посвященному на свете. Ты искалечил богиню и извратил ее учение. Ты превратил священника в орудие и научил его как совершить так, чтобы его жертва не умирая, испытывала страшные муки. Ты сломал волю множества людей и подчинил их себе, и больше всех остальных тебе нравилось подчинять женщин.

— Ну, ты, и стерва! — Он с раскинутыми руками кинулся со своего стула к ней, полностью отдавшись гневу. — Ты треклятая…

Она сжала руку.

Мир остановился не замедляясь.

Он упал. Из его рта вытекла струйка крови, собираясь в лужицу на каменном полу.

— Прощай, Александр, — сказала она напоследок.