Мертв на три четверти

Глава 16

Черные заполонили здания и переулки Альт Кулумба словно муравьи брошенное место пикника. Кто-то скрючился на коньке крыши, разглядывая город в куда более широком спектре, чем мог обычный человек. Другой — перепрыгивал с флагштока на флагшток, обследуя Квартал Удовольствий. Отряд из пятидесяти Законников прочесывала квартал за кварталом, молча следуя по улице.

При одном только виде всякое подобие неповиновения исчезало, а если не хватало простого присутствия, они вмешивались напрямую. Владелец продуктовой лавки средних лет ударил молоденькую девчушку за попытку стащить продукты, и уже занес было руку для второго удара, как их закрыл черный дождь, а когда он кончился, оба исчезли. В доках вокруг проповедника, предсказывающего конец света, собралась группа агрессивно настроенных молодых людей. Вдруг между ними, там, где ранее никого не было, возникло два десятка черных молчаливых наблюдателей. Поток предсказаний смолк под безглазым взором Справедливости. Слова ненависти и страха застыли на татуированных губах проповедника.

Но, несмотря на то, что Законники попутно справлялись с преступниками и безумцами, сегодня им было не до охоты на людей. Точнее, сегодня они охотились на Каменных людей.

Горгулья выкрала из тюремной больницы Справедливости важного свидетеля, или скрывалась под видом свидетеля, а может — мнение множественного разума Справедливости разделилось по этому вопросу, и в умах тысяч действующих рядовых Законников бушевал спор, танцуя в их нейронах и сталкиваясь на полях церебральной системы. Но одно было очевидно, каменный человек сбежал, а там, где один, там жди других. Дети погибшей Серил появляются стаями, и никак иначе.

Справедливость взвешивала чужие души, но ей не было дела до собственной. Если бы она проанализировала собственные эмоции, то обнаружила бы обидную досаду как за сорванную в середине игры шахматную партию. Смертные посмели вторгнуться в ее сферу интересов, а она была в этом вопросе очень ревнива. Ей был нужен этот каменный человек и его сородичи. Нужно выставить их напоказ перед обезумевшей толпой, повесить убийцу и прочий богохульный сброд, и тогда мир восстановится. Узко направленный гнев проще контролировать.

Черные разлетелись по всему Альт Кулумбу как стая молчаливых ворон в человеческом обличье. И хотя каменный человек сумел обмануть своих преследователей и шпионов, благодаря своей скорости и умению менять обличие, он — смертный, ограниченный, подвержен ошибкам. Он сумел всех обмануть, но обязательно ошибется, и случится убийство.

А пока Справедливость ждала, натачивая свой клинок и полируя весы.

— Здесь Тары тоже нет, — объявил капитан Пэлхем, выбираясь с Кэт из очередного склада с гонящимся следом ночным сторожем на хвосте.

Кэт едва не закатила глаза, но тогда бы они сбились с дорожки, а в этой части города никогда не знаешь, где попадешь в выбоину или наткнешься на леску, растянутую грабителями.

Это капитан Пэлхем настоял, чтобы их беспилотный экипаж держался на пределе видимости Тары, когда та направилась в сторону прибрежного района, а потом выехала обратно, потом снова въехала внутрь, следуя только ей известным ходом в лабиринте. Возможно это был какой-то трюк с Таинствами, а может она пыталась оторваться от хвоста. В последний проезд сквозь район она свернула за угол, а в следующий момент пустой экипаж уже уехал без нее.

Должно быть она выбралась на улицу и пошла дальше пешком. Не имея ничего лучшего, они занялись старым-добрым обходом, и пока что сумели исключить добрую половину складов в округе. Что означало, как напомнил ей обладавший большей долей юмора, чем сохранилось у нее, капитан: «осталась меньшая половина».

По внешнему виду понять, какие склады заброшены, а какие заняты, было невозможно. Содержать рядом с доками здание в отличном состоянии контрпродуктивно. В чистом и отремонтированном помещении обычно хранят что-то ценное. Владельцы складов давно усвоили, что пара выбитых стекол, непристойные граффити, пара подпален на стенах и следов протечек усложняют для обычных воров возможность отличить настоящих погорельцев от поддельных.

Время поджимало. Нужно было менять тактику.

— Давай попробуем туда, — Кэт ткнула в сторону темного переулка, уходящего в сторону от основной улицы: — Срежем.

— Уверены, что не пытаетесь заманить меня в темный угол, чтобы заставить напиться вашей крови? — он произнес это с сильным старосветским акцентом и широкой улыбкой, которая угасла под ее злым взглядом: — Я просто пошутил, — примирительно пояснил он, когда она протрусила мимо.

— О чем именно?

— О том, что я едва вас не убил.

— Я знаю, что делаю.

— Именно так говорят все самоубийцы.

Кэт стиснула зубы. Руки начали дрожать, и она сжала пальцы. Сегодня она мало времени провела в костюме, что сделало ее раздражительной и вялой. Замечательные клыки Пелхэма жалкое оправдание для Справедливости. Войдя в переулок, она ответила:

— Это не похоже на тот раз, когда меня укусили впервые.

— Стало быть вы опытная. Это все меняет.

— Я не пользовалась вами.

— Нет, именно пользовались, — он показал на свой рот. — Вам без этого никак. Вы использовали меня, и таких как я, для того, чтобы это получить.

Вокруг мусорных баков собрались тени, и справа донеслась вонь от навозной кучи. Кэт на каблуках повернулась к лицом к капитану:

— Но и вы тоже кое-что от этого получили.

— Вы думаете, мне нужна ваша кровь? Блин, послушайте, не каждый вампир сморщенный кровосос вроде тех, что вы снимаете в Квартале Удовольствий. У некоторых из нас хорошие отношения с теми, из кого мы пьем. Другие охотятся. А кто-то и вовсе в завязке, или пьет кровь животных. Не стоит делать подобных предположений, чтобы успокоить собственное подпорченное небольшим пристрастием эго.

Ее глаза начали вылезать из орбит от гнева, пламенная отповедь стиснула горло, стремясь выскочить наружу. Но к счастью для обоих, именно этот момент выбрали для нападения бандиты, замеченные ею в переулке до того, как она в него свернула с главной улицы. Первый, молодой здоровяк с запахом чеснока изо рта, схватил ее крепкими ручищами сзади за шею, но очень удивился, когда Кэт, ухватив его за пах, воспользовалась его собственной инерцией, чтобы бросить его в навозную кучу. Три его товарища уже показались с обнаженными ножами, и шансов на отступление не было.

Спустя десять секунд Кэт удерживала одного бандита болевым приемом, а капитан Пелхэм стоял между двумя остальными неопрятными с виду мужчинами, обездвижив обоих, ухватив их за загривки. Их более расторопный товарищ валялся, постанывая, в вонючей яме.

Улов Кэт извивался в ее хватке, пока она не вывернула ему руку, после чего тот издал тонкий вскрик и затих. Она оглядела его с ног до головы: длинные, по-эльфийский кудрявые волосы, щетина нескольких дней, три серьги в правом ухе и одной в левом. На нем была коричневая шерстяная рубашка, которая в далеком покрытом мраком прошлом была желтого цвета, и пара кожаных брюк, от которых осталось больше дыр, чем собственно брюк.

Совсем недавно ему довольно прилично от кого-то досталось, и не только от самой Кэт. Его лицо и грудь под четкими разрезами на рубашке прочертили полосы обожженной плоти. Обычный огонь таких следов не оставляет. Это был стремительный удар, вроде кнута, от которого ткань не успевает загореться.

— Привет, мальчики, — сказала она. — Мы разыскиваем девушку, оставившую вам эти замечательные шрамы. Она смуглая, метр пятьдесят, темные кудрявые волосы, фигуристая с веснушками. В последний раз вы ее видели в огненном зареве.

— Ни френа мы не фидели, — захлебываясь кровью, идущей изо рта и носа, пробурчал улов Кэт.

— Давай попробуем снова, — Кэт надавила сильнее на вывернутую руку бандита, и в ней что-то хрустнуло словно смятая фольга. — Скажи, куда направилась наша подруга, и мы пойдем. В противном случае, мы все останемся тут.

Он оглянулся на нее через плечо. Его глаза были расширены от страха.

Она улыбнулась, и Раз тоже.

С наступлением ночи толпа под стенами Святилища стала больше. Зачинщики протеста были полностью растворились среди новоприбывших как капля чернил в луже чистой воды. Испуганные выкрики и гневные вопли сменились терпеливым молчанием. Здание Святилища торчало среди облаков как сбившаяся с направления стрелка компаса. Народ Альт Кулумба стоял, сидел или скорчился на коленях за оцеплением Черных, с надеждой наблюдая за шпилем черной башни.

Следуя по пятам за мисс Кеварьян по главной лестнице Абелард узнал, или решил, что узнал несколько лиц в толпе: встреченный утром Глашатай, продавец сладостей, памятный по посещению Квартала Удовольствий прошлой ночью, молодая особа из суда Таинств. Явились даже чтобы подождать и понаблюдать несколько жителей северной части в своих живописных костюмах с галстуками. Раньше толпу объединял гнев. Теперь же они стояли вместе, но порознь.

Его заворожило эта перемена в их, и когда он это понял, то устыдился. Ему бы следовало сильнее верить в город или в его население. Да, ими владели страсти, и сильные, но они оставались благоразумными.

У многих в толпе были в руках свечи, и на их лицах менялись свет и тени от мерцающего пламени.

Каблуки мисс Кеварьян захрустели по белой брусчатке у Святилища.

— Внутри Церкви есть предатель, — после спасения Абелард без умолку перечислял свои наблюдения, пережитые в котельной, но мисс Кеварьян только слушала, изредка прерывая его рассказ короткими вопросами, уточняя непонятные места. Когда воздух закончился, она рассказала ему про свою беседу с кардиналом, никак не прокомментировав его приключения. Поэтому он сделал новый заход, прямолинейно насколько это возможно сформулировав проблему: — Шпион. Саботажник.

Подняв руку, мисс Кеварьян подозвала один из ожидавших у Святилища свободных экипажей. Подошедшие лошади с подозрением косились на толпу и Черных.

— Верно.

— Они много месяцев воровали силы у Справедливости.

— И это удивительно, — сухо ответила она.

— Вы это подозревали?

Когда экипаж подъехал, она обернулась к нему лицом:

— Это было вероятно. У вас очень большая организация, а безопасность не на высоте. Я бы сильно удивилась, если бы у вас в системе не было утечек.

— Насколько сильно это нам навредит?

— Вообще-то, это возможно, но есть и особые обстоятельства.

— В каком смысле?

— Мне не хватает фактов. Нужно больше информации.

— Значит, поэтому мы так спешим?

Экипаж остановился у самой лестницы. Задние дверцы отворились без посторонней помощи.

— Мы, дорогой Абелард, так спешим по разным причинам. А вы конкретно, потому что вам нужно разыскать мисс Абернати, — с этими словами она вытащила из кармана пиджака нитку бус, последняя была грубо вырезана в форме женской фигуры. — Эти поисковые четки отведут вас к ней. Расскажите обо всем ей. О тайной комнате, о кинжале, чудовище и все остальное. Передайте мой разговор с кардиналом точь-в-точь, как я рассказала вам. Четко, точно и без преувеличений.

— А вы?

Она села в экипаж.

— Мне предстоит куда более сложное дело. У меня, мой послушник, свидание со змеем, не страшащимся ни огня, ни меча. — Заметив недоумение Абеларда, она поморщилась: — У меня деловой ужин. Ваше присутствие там будет неуместно, что только к лучшему. Поиски Тары куда важнее. Обязательно найдите ее.

— Хорошо, мадам.

— Будьте осторожны, — она закрыла дверцу и экипаж тронулся.

Абелард остался стоять покинутым среди толпы. Они смотрели на него. В их ожидающих взглядах отражалось мерцание пламени свечей.

Поисковые четки свисали с ладони.

— И что мне с тобой делать? — сказал он, обращаясь к ним.

Бусы дернулись, повернулись в руке и вытянулись в направлении побережья.

Пришлось срочно искать другой экипаж.

Тара провалилась в темноту, размахивая по сторонам яркосветящимся кинжалом. В его свете она перед падением увидела приближение подвального пола. Хрустнули ребра и голова стукнулась об камень. Дверь в полу, в которую она свалилась, автоматически закрылась. Она оказалась в ловушке.

В ловушке, но не одна. От стен послышался шорох каменных крыльев и клацанье когтей. Подвал пропах влажной землей, незаконченным камнем, только что выкованной сталью и жженым серебром. Горгульи, их могучие фигуры в темноте, выжидательно взирали на нее изумрудными глазами.

Если бы они хотели ее убить, уже убили бы. Если бы они хотели ее поймать и пытать, они бы уже набросились, не позволив ей восстановить равновесие. Она встала на корточки и выпрямилась, проверяя, целы ли кости. Ничего серьезного. Самое страшное — треснуло ребро. Вот и хорошо.

Чего же они ждут?

Мановением пальцев она собрала холодный свет, испускаемый ее кинжалом, и вложила его обратно в себя. Жест, означавший: я пришла с миром.

Она была одна в темноте. Ложь ей не поможет. Она словно вновь очутилась перед трибуналом Тайного Университета, но на сей раз не ради схватки.

— Я хочу помочь, — начала она.

Вокруг нее зажегся мягкий свет, и она, наконец, увидела. Когда-то этот подвал был сухим хранилищем, где-то десять на десять метров, закрытый сверху паутиной из труб, стропил и медных кабелей. По углам были свалены останки древних грузовых бочек. Из давным-давно сломанных бортов торчали сломанные обручи, ржавые и острые как осиные жала. У одной стены в окружении обломков железа, религиозных предметов и личных вещей была расстелена чистая походная кровать.

Тара стояла в центре помещения. Вокруг стояли горгульи каждая ростом от двух с половиной до почти трех метров. Некоторые были чрезвычайно худыми, другие могучего телосложения, какие-то мускулистые, а какие-то были вооружены торчащими каменными животами. Плечи, на которых можно было держать мир, продолжались сильными каменными руками, которые заканчивались кривыми когтями. Сложенные крылья подрагивали. Пятеро было мужских особей пять женских, и те, и другие имели устрашающий вид.

Их лица мало напоминали человеческие, так непохожие друг на друга, уродливые и благородные одновременно: у того длинное рыло и крупные будто волчьи клыки, зато четыре глаза, у другого — птичий клюв и гребень из каменных перьев, у следующего кабаньи клыки и борода словно у древнего профессора. Их глаза светились разумом почти таким же острым, как человеческий, но по-своему скроенным. Эти существа радовались охоте, но без сонной сытости падальщика.

У стены сидел, скорчившись, Сланец. Из раны в его боку текла угольно-темная кровь. Молодой человек, либо горгулья в человеческом образе, присел рядом, зажав рану грязным полотенцем.

Перед Тарой стояла женская особь громадного роста с широкой и плоской мордой как у тигра. У нее единственной из всех было своего рода украшение: светящийся на лбу серебряный обруч.

— О какой именно помощи ты говоришь? — Тара хорошо запомнила ее громогласный голос по крыше Ксилтанды.

— Я. А, — у Тары пересох рот. Наверное, у мисс Кеварьян, окажись она не Тарином месте, рот бы не пересох. — Я сохранила жизнь вашему курьеру.

— Похитив его, — Тара не услышала злости в ее словах. И даже, может быть, оттенок веселости. Хотелось бы, чтобы она оказалась правой. Она не забыла рассказанную Абелардом историю о конце Божественных войн, помнила покрытые шрамами камни Альт Кулумба. Видела ли она по-настоящему разгневанную горгулью?

Ей нужен этот шаг. Горгульи могут подтвердить, что Церковь Коса не несет ответственность за слабость своего огненного бога. При помощи их показаний она сумеет отправить Деново обратно в его лабораторию. Здесь ее оружие, если только она сумеет выжить, чтобы его найти.

— Справедливость верит, что ваш курьер убил судью Кабота. Ваше нападение прошлой ночью вам сильно навредило.

При ее словах некоторые горгульи обнажили клыки. За спиной послышался злобный рык. Каменная женщина подняла руку, и в тайном убежище воцарилась тишина. Очевидно, что она здесь лидер. Сланец называл ее Эйв.

— А ты что думаешь? — спросила ее Эйв.

— Сланец не убивал судью. У него отсутствуют даже рудиментарные способности к Таинствам, необходимые чтобы связать душу Кабота. В противном случае мне бы не удалось украсть его лицо. Кроме того, зачем убивать судью Кабота, который с вами сотрудничал? — Тара заметила в отражение собственного взгляда в похожих на драгоценности глазах горгульи. — Или помогал вам от имени Коса. Несколько месяцев назад огненный бог попросил его помочь перевести большое количество духовной энергии без ведома Церкви. Кос любит свою Церковь. Зачем бы ему проворачивать подобное? Если только он не помогал заклятому врагу Церкви, группе тех, кого изгнали из этого города сорок лет тому назад, но которым он, тем не менее, чувствует себя обязанным: Защитникам Серил.

Молчание в ответ.

— Возможно, во всем городе я единственная, кто верит в вашу невиновность, но мне нужна ваша помощь, чтобы это доказать. Мне нужно знать, зачем вы позавчера отправляли Сланца курьером в пентхауз судьи Кабота.

Эйв склонила голову набок. Тара приготовилась к драке, и к очень вероятной к смерти.

— Это, — наконец произнесла Эйв, — не моя тайна.

Тара постаралась скрыть захлестнувшее ее чувство облегчения. Этой ночью шансы погибнуть были более чем приличны.

— И чья же?

Молодой человек разрывался между разговором и раной Сланца. Эйв указала на него своей массивной рукой.

— Она берет начало с Дэвида Кабота, а потом досталась нашей Стае.

Дэвид поднялся с выражением тревоги на лице, понуро опустив плечи. Сейчас, когда Тара смогла рассмотреть его получше, он оказался молодым и наделенным меньшим количеством плоти подобием отца. Он покорно помахал рукой со словами: «Здрасте!»

Мисс Кеварьян покинула экипаж у дверей Ксилтанды. Очередь на вход растянулась на целый квартал — ряды за рядами, состоящие из горячей, облаченной в откровенные наряды, юной плоти, спешащей насытить аппетит членов клуба в сексе, крове и человеческих душах. Эти поклонники кожи, черных кружев и светлого макияжа знали, что их Бог их города умер и стиль их жизни проклят. Элейн видела это по их слишком широким улыбкам и чересчур громкому смеху; в том, как они самоуспокаивающе прикасались к друг другу, прислонялись и целовались, а также с какой скоростью делались быстрые затяжки из серебряных фляжек в узком кругу отчаявшихся друзей. Они знали и улыбались, смеялись, соблазняли и поддавались соблазну, и пили, чтобы собраться с духом перед грядущей бурей.

Оплатив поездку, она направилась к огороженному тросом входу. Она не стала тратить время на изменение и поправление макияжа, просто на ходу применила к себе чуточку Таинств. Черты ее лица и краски обострились, а черный цвет костюма утратил поношенный вид, профессиональную трехмерность и обезличенность присущую униформе, словно она погрузилась в черную дыру.

Когда она подошла ко входу, вышибалы посторонились, даже не пытаясь оспорить ее членство в клубе. Сам клуб опознал ее и приветствовал ее возвращение.

Войдя, она на какое-то задержалась, чтобы осмотреть мраморные колонны, светящихся призраков, заключенных в хрустальных шарах, шахматную плитку на каменном полу и вычурные гобелены Старого света на стенах. Из-за занавеса из бусин доносились тихие звуки легкой музыки в свинговом ритме. Она двинулась ей навстречу.

Проходя к винтовой лестнице, она пробиралась сквозь демонов, скелетоподобных Посвященных Таинств, вампиров, священников, техномасеров и темно-фиолетовый ужас со щупальцами, который на мгновение вернул ее на десятилетие назад на место клиента. Ее окружили знакомые голоса.

— Леди Кей! Сколько лет, сколько зим…

— …мне уже говорили, что вы…

— …что творилось этим утром в Суде! Никогда не думал, что вы…

— …заплатите за ваше предательство Седьмого круга Затарота!

— …не желаете присоединиться к нам как-нибудь за партией бриджа?

Она избежала разговоров, кивая на ходу. Покушения на убийство она избежала благодаря правилам клуба — которые вежливо, но жестко предписывали не вредить помещению в ходе деловых переговоров. Она ушла от своего оппонента — смутно знакомое лицо которого она припомнила по делу с культом во время кредитного кризиса конца восьмидесятых — просто мазок на шахматной доске. При этом она согласилась на партию бриджа с фиолетовым ужасом, при условии, что ее график на следующие несколько недель это позволит.

Она взошла по лестнице, сбежав одновременно от танцевальной вечеринки и легкого джаза. Миновав шторм и натиск танцпола, миновав крики боли темничного этажа, где Посвященные в течение полутора часов освобождались от страданий, которые они причинили другим за прошедшую неделю, получая облегчение от беспокоившего их души кармического неравенства. Все выше и выше, сквозь все уровни персонального ада, тщательно отделенных друг от друга. Все желали, чтобы выбранное им или ею средство получения удовольствия или наказания было никак не меньше, чем общий стандарт.

Наконец, она прошла через абсолютную темноту, но не появилась с обратной стороны. Она пробиралась в глубокой темноте, при полном отсутствии света. Ее костюм полностью ей соответствовал.

Она помнила, десять шагов перед тем как ступени поравняются с полом. Ее обычное зрение было бесполезно, но поднимаясь, иным зрением она видела посетителей клуба, парящих в изолированных пузырях, и серебряную паутину, которая поддерживала окружающую темноту, когда она поставила ногу на гладкий пол.

Здесь она не была слепа, хотя и почти ничего не видела. Этот уровень клуба был создан для членов клуба, чей персональный ад был связан со смертью чувств. Поскольку большая часть его членов были Посвященные и Мастерицы Таинств, утрата обычного зрения была несущественна. Владельцы клуба потратили много времени на то, чтобы ослепить Таинство. Вышло неидеально, и влетело Ксилтанде в копейку, но эффект был будоражащим. Мисс Кеварьян приходилось на целую минуту закрывать глаза, чтобы различить сквозь искусственную темноту хотя бы смутные очертания Таинства.

Слева послышались шаги и шелест ткани. Ее рукава коснулись длинные женские пальцы.

— Мадам, ваш столик готов. Профессор Деново ожидает вас.

— Благодарю, — ответила она, и официантка, слегка придерживая за предплечье, повела мисс Кеварьян вперед. Она не слышала ничего, кроме собственного дыхания и дыхания своей сопровождающей, их перемежающихся шагов и тихого шелеста ткани.

Двадцать шагов, двадцать пять. Официантка остановилась, и она следом за ней. Пальцы исчезли с ее предплечья и переместились на запястье, направляя ее руку на спинку плюшевого кресла.

— Благодарю, — повторила мисс Кеварьян. Свободной рукой она нащупала широкие подлокотники. Кресло стояло лицом к столику, накрытому гладкой хлопчатобумажной скатертью. Она села и откинулась на жесткие, раздутые подушки. — Мне водку с тоником.

— А джентльмену?

Она знала, что Александр Деново ожидает ее, но услышать его голос из внеземной темноты все равно было сюрпризом:

— Виски с водой, — произнес он. — После напитков, пожалуйста, принесите ужин.

— Конечно, — шаги удалились от столика.

— Я впечатлена. Судя по звуку, это очень высокие каблуки, чтобы носить их там, где ничего не видно.

— Все дело в практике, — буднично ответил Александр. — Все равно, думаю, клуб позволяет ей видеть в темноте.

— Это неспортивно.

— Разве жизнь честна?

— Мы уж точно нет, — после паузы, позволяющей ему возразить, она продолжила: — Зачем ты здесь, Александр?

— Что я такого сделал, Элейн, что ты меня возненавидела?

Она скрестила руки на колене и успокоила голос:

— Ты влюбил меня в себя.

— Слабый повод для подобного гнева.

— А также, ты воспользовался моим доверием, чтобы подчинить мой разум своей воле и красть мою силу, оставляя мне жалкие крохи.

— Что ж, — сказал он. — Значит, за дело.

Повисшую тишину прервал приближающийся перестук каблучков. Их официантка принесла напитки.

— Мы с отцом редко в чем-то соглашались, — рассказывал Дэвид, глядя то в пол, то в потолок, куда угодно, только не на Тару. Он стоял за периметром круга за левым плечом Эйв. — Он был рад, что Божественные войны закончились так, как закончились, считая, что боги давно должны были передать контроль над своими действиями смертным. Он был знаком с Посвященными, в особенности с Бессмертными царями, которые разрушали мир, но считал, что это поправимо. Я считал, что он ошибается. — Он искал в Таре поддержку, или в языке ее тела, но у нее ее не было.

— Мы спорили. И много. Когда я стал постарше, я ушел из дома, отправившись в Старый свет, и попытался помогать там. Удивительно, сколько разрушений способны причинить Посвященные по неосторожности. Много километров пахотных земель обращены в пустыню всего за один день во время боя между одним из Бессмертных царей и пантеоном племенных божков. Разумеется, Посвященного это не заботило. Он выживет под звездным светом и на голой земле. Без пресной воды, жилья и даже минимальной защиты, что предоставляли им их боги, люди вынуждены убегать. Посвященный назвал это «освобождением». — Тара тоже, но она здесь не ради дискуссии о политике. — Я писал отцу, пытался объяснить, но никогда не получал ответа, поэтому я вернулся. Должно было быть что-то, что я мог бы сделать здесь, чтобы доказать, что он не всегда прав. Я даже не ожидал повстречать Эйв и ее народ. — Он положил руку на руку каменной женщины, и та не сделала попытки от нее избавиться.

— Мы сами его нашли, — сказала Эйв, — бродящим по лесу с минимумом еды и воды. Он утверждал, что считает, что нас из города изгнали несправедливо. Он ошибался. Мы сражались с Альт Кулумбом потому, что город предал нашу богиню. Но несмотря на то, что Дэвид ошибался в фактах, в душе он был прав.

Тара не смогла сдержаться:

— Подождите. Что вы имеете в виду, что город предал вашу богиню? Горожане Альт Кулумба спасли от нее все, что только можно. — Ответа не было. — Они и не могли сделать большего. Она погибла в бою.

Эйв обнажила зубы, изобразив нечто, на взгляд Тары, похожее на улыбку.

— Разве?

— Не делай вид, что ты не отомстила, — произнес Деново после того, как они в тишине сделали по глотку. — Узнав, что я делаю, тебе удалось избежать моих объятий. Поспособствовала моему изгнанию из Келетрас, Альбрехт и Эо. Не знаю, какие сплетни ты пересказала, но я сорок лет не мог взяться ни за одну работу в фирмах, занимающихся Таинством, и пришлось полюбить частную практику.

— Я просто рассказала правду, — ответила она между глотками. — Фирма согласилась, что держать тебя в штате слишком рискованно, раз ты стараешься подчинить себе ее работников. Не похоже, что я навсегда низвергла тебя в безрадостную и пустынную бездну. Ты благополучно приземлился в университете.

— Какая теперь разница? — его голос стал резче, но сохранял нотку отвлеченного веселья. — Признаю, университет оказался гораздо удобнее, чем я ожидал. К моему удивлению, Тайный университет не испугала моя… эксцентричность, в отличие от крупных фирм.

— Возможно, следовало бы?

— Если бы, Элейн, каждый на земле рассуждал подобно тебе, никто на свете не разглядел бы потенциала Das Taumas, когда он появился полтораста лет тому назад. Мы бы до сих пор скреблись о краешек божественной силы с жалкой Прикладной Теологией, а не взяли бы полностью в свои руки их могущество.

— А если бы все были подобны тебе, Александр, мы бы не поняли, что Божественные войны разрушают мир, чтобы вовремя остановиться.

— Есть ведь и другие миры.

— Пока мы не нашли ни одного подходящего для обитания людей.

— Считаешь, что мы останемся людьми после того, как туда доберемся? — спросил он с тонкой издевкой в голосе. — Да ладно, Элейн. Если ты думаешь, меня устраивает моя смертная оболочка, ты не упустила смысл того, над чем я трудился. Я выстраивал сеть распределенных действий, подчиняющуюся единой воле. Ты сама видела, что произошло этим утром в Суде Таинств. Тара прекрасна, но если бы не этот информационный завал, я бы взломал ее разум. Не стоит обсуждения, что мой путь лучше.

— И все-таки, она тебя победила.

— У нее была единственная возможность, — признал он.

— Это одна из причин, почему я ее наняла. Любая столь способная женщина заслуживает лучшего, чем оказаться в черном списке за мщение неэтичному профессору в память о подруге.

— Неэтичному? Если бы ты опросила большинство моих, э… студентов, они бы рассказали, что их устраивают мои методы.

— Это потому, что ты не позволяешь чувствовать себя несчастными.

— Посвящение себя делу, очень ценный опыт.

— Насколько помню, я не почувствовала для себя в этом никакой ценности.

— Твой случай был прототипом. Ранней версией. Я исправил большинство недостатков.

Она сделала глоток водки, оставляя острый, жгучий вкус и пузырьки на языке.

— Я читала твои записи, Александр.

— Все?

— Твое будущее это принуждение. Однако, ты настаиваешь на предположении о том, что я не думала, что ты можешь помочь.

О грань стакана звякнул лед.

— Правда?

— Ты утверждаешь, что твоя коллективная сеть распределенных действий, наиболее эффективна когда всем управляет единственная воля.

— Это подтверждают мои эксперименты.

— Предлагаю тебе пересмотреть твои гипотезы.

— Думаешь, я подтасовываю собственные данные?

— Я думаю, тебя радует только философские рамки, позволяющие тебе почувствовать себя богом.

Из темноты донесся запах поджаренного мяса, и она снова услышала шаги.

— Кажется, — сказал он, — ужин готов.

— А нельзя ли ехать быстрее? — спросил Абелард у лошади, которая что-то в ответ взвизгнула, и хотя Абелард никогда не учил лошадиный, это можно было бы перевести как: «Может выйдешь и подтолкнешь?»

Поисковые четки вели его через Альт Кулумб с постоянством компаса. Чем ближе он приближался к побережью, тем сильнее тянули руку бусины. Поэтому он крепче сжимал их в руке. Район для того, чтобы спешиваться и бежать вслед за заблудившимися бусами.

Нужно разыскать Тару. И не потому, что это понадобилось леди Кеварьян, а потому что ему самому нужен кто-то, кому он может довериться. Даже в самом сердце Церкви окапался враг, который не просто воровал у Коса, а рисковал даже самим Его воскрешением.

Всего пару дней назад Абелард подобное святотатство назвал бы невозможным. Сейчас он уже не знал, во что верит кроме Коса, да и тот мертв.

Под дребезжание повозки по мостовой его сердце терзали желание и тревога. Даже трясучка вернулась с той же силой, как в день смерти Коса. Сигарета теперь почти не спасала. Пришлось задержаться в Квартале удовольствий, чтобы пополнить запас. Он почти не спал три дня, однако вся усталость сгорела в огне адреналина и страха.

— Слушай, я заплачу вдвое, если ты прибавишь ход.

Он уже делал это предложение, и лошадь вновь согласилась, перейдя на ленивую рысь вдоль берега по узкой улочке, провонявшей морскими водорослями.

— Но Серил погибла в бою, — автоматически повторила Тара. — Она сражалась против Красного короля и потерпела поражение.

Вокруг нее раздалось рычание: камень скрежетал о камень, но это нисколько ее не волновало, как и легкое покачивание головы Эйв.

— Она растратила силы, — возразила Тара. — От нее осталось мало чего, что можно было бы сохранить.

— Сохранить? Нет. Не то, кем Она была.

— Самосознание это первое, что утрачивается после утраты божеством силы.

— Нет, — отрезала Эйв. — Если самосознание это все, что требуется.

Тара прищурилась, когда дремлющие шестерни счетной машины ее разума начали вращаться. Она припомнила слова Абеларда о том, что Серил создала горгулий лично. Если это так, то какое-то количество ее душевной энергии осталось заключено в них. Они были обязаны ей собственным существованием, а она им — преданностью. Так сколько силы оставалось у нее самой, а сколько сохранено в телах у этих удивительных чудовищ? Разве мог Красный король окончательно убить Серил, если остались живы ее Защитники? — Вы утверждаете, что сохранили Серил жизнь, хоть и в урезанном виде. Отголосок прежней богини.

— Никакой не отголосок. Это та же богиня, только с меньшей силой. — Горгульи с благоговением опустили головы, сложив крылья. — Она умерла у Разлома Мира, но в тот самый миг, когда Красный король нанес смертельный удар, наша нужда, нужда Ее истинных последователей вырвала Ее. Она спаслась в наших сердцах.

Переводя с религиозного жаргона, Тара проиграла противоречивые сюжеты в мозгу.

— То есть, часть ее погибла в битве, а другая часть, которая была связана с вами и вашим народом, выжила. Сила, которую она вложила в Защитников и крупицы вашей веры в нее стали крюком, который вытащил ее из небытия, но в процессе этого ее разорвало пополам. Для своих последователей в Альт Кулумбе она погибла, но для вас — жива, точнее ее часть. Но, — возразила Тара, — даже если бы вы подпитывали ее одной своей верой, в пантеоне божеств она бы осталась неполноценной. Лишенной всех сил. Она не могла бы вам помочь.

— Мы и не нуждались в Ее помощи.

— Так зачем же ее тогда возвращать? Почему не позволить ей умереть?

— Потому что Она любит нас.

Тара ходила кругами, размышляя, не обращая внимания на несколько тонн окружавшего ее опасного для жизни камня.

— Чтобы сохранить ей жизнь вы проводите ритуалы, поклоняетесь ей, приносите жертвы. Все это вы делаете несмотря на то, что она ничего не может сделать для вас, совсем ничего, кроме как любить вас, и быть любимой вами.

— Что в этом странного? — удивилась Эйв.

— То-то и оно. Это делает вас самыми глупыми и упертыми религиозными фанатиками, которых я когда-либо видела. Я хочу сказать, — добавила она, услышав поднявшееся рычание и увидев усилившийся блеск зеленых глаз: — что даже представить себе такое не могу, хотя это и чрезвычайно мило.

— Мы не думали, что полусмерть Серил продлится долго. Когда мы вернули Ее в город, то узнали, что Церковь Коса объединилась с чужаками, с Посвященными Таинств безбожниками. Мы взывали к Церкви, но нам отказали.

— Что, правда? — Тара была рада сменить тему с плохих Посвященных-безбожников. — Я ни о чем подобном не слышала.

— После гибели Серил еретики в Церкви Коса заявили, что их Огненный бог должен править без помех со стороны нашей Госпожи. Они устроили так, что Кос не узнал о спасении Серил, и постарались не пускать нас в город.

Тара снова словно наяву увидела сверху связывающий круг из белого гравия, вписанный в зеленый газон вокруг Святого приюта. Значит, он не был предназначен для того, чтобы удержать Коса в городе — ни одному подвластному смертным заклинанию это под силу — но зато оно достаточно мощное, чтобы сдержать робкое эхо едва живой богини. Адова дыра.

— И вы с ними сражались.

— После гибели богини, наши братья в Альт Кулумбе из-за расстояния не почувствовали, что она выжила, и потеряли голову. Они дрались как бешенные. К моменту нашего возвращения мы лишились нашего города, так как враги осквернили тело нашей богини, создав рабскую насмешку над ее образом. Что еще мы могли сделать?

«Сжечь этот город дотла».

— Абелард сказал, что вы отступили, когда в бой вступили Черные.

— Справедливость лишь отголосок нашей любимой Госпожи. Мы не могли с ней сражаться. Сейчас мы бы не были столь избирательны.

— И вы сбежали в лес.

— Да. Спрятались среди слабых, влажных, вонючих деревьев. — Эйв даже не попыталась скрыть своего отвращения. — Вдали от дома. Там мы прожили много лет, пока к нам не пришел Дэвид. И Кос с ним.

— Божественность — извечная цель, не так ли? — произнес Александр между кусками. — Помнишь с чего начинается Das Taumas? «Сообщества, характеризующиеся отношениями между божествами и смертными — все сообщества, на тот момент, когда писал Герхард — являются огромным хранилищем энергии». Эта энергия — вот что имеет значение, а не природа отношений. Люди и боги отличаются только тем, как они аккумулируют и используют эту энергию.

Элейн едва прикоснулась к стейку из лосося.

— Не стоит вырывать Герхарда из контекста. Следующее его высказывание гласит: «Чтобы улучшить сообщества мы должны понять динамику энергии». Он старался помочь цивилизации, человечеству и богам.

— Конечно. И как только мы попытались на практике применить его труд, как боги попытались нас всех перебить.

Он не мог видеть, как она закатила глаза, поэтому постаралась явственнее подчеркнуть свою насмешку тоном голоса:

— Они испугались. Первый же эксперимент Герхарда обратил землю в пустыню, которую мы теперь называем Северный Глеб. Двадцатью годами позже Белладонна Альбрехт сделала Разлом Мира.

— Была война, — с очевидным пожатием плечами ответил он.

— Мы сражались за свою свободу. За свободу человеческой расы, будем ли мы жить вместе с богами или без них, по собственному выбору. Тот порядок действий, который ты отстаиваешь в своих бумагах, не говоря уж о личной жизни, по ставил бы всех Посвященных и Мастериц Таинств на одну линию с теми божествами-тиранами, с которыми мы сражались в той проклятой войне.

— Что за слова, Элейн.

— Прошу прощения, — ответила она после глотка водки. — Поневоле увлекаешься, когда чувствуешь, что твой сотрапезник совершил непростительную моральную ошибку.

— А как Кос оказался в этом замешан? — удивилась Тара.

— Вечногорящий Бог видит все, — с убежденностью правоверного откликнулся Дэвид. — Однако, информации слишком много. Обычно Его внимание должно быть приковано к определенным вещам.

— Мы считали, что Кос заодно со своими священниками обернулся против нашей Госпожи, — подхватила Эйв. — Но это было не так.

— Я надеялся найти Защитников в лесу, — продолжил Дэвид: — и записать их историю, зафиксировать их обычаи. Для потомков. И я, э… — внезапно занервничав, он огляделся по сторонам. — Мне казалось, что ритуалы Серил вот-вот погибнут. Я не ожидал застать живую культуру, не говоря уже о живой богине. Я вернулся в город за припасами и помолился о наставлении, а потом, ну, получил беспрецедентный ответ. Бог был смущен.

Он умолк, и нить повествования перехватила Эйв:

— Вскоре после этого мне стало сниться пламя. Потом похожие сны приснились всей стае. Пламя затмило наши души в поисках истины. В следующем месяце, когда мы танцевали в темном безлунном небе, воспевая перед Богиней наши огненные сны, Она вздрогнула от нетерпения. — Восхищение на лице Эйв отозвалось спазмом в животе Тары. Она никогда не смотрела на мир под таким углом.

— Кос узнал, что Серил жива, — произнесла она, соединяя кусочки мозаики. — Но не мог сломать связывающий круг и общаться с ней напрямую без ведома священников. Но и враждовать с ними он не хотел. Возможно, его пугало то, что он мог бы узнать в этом случае. Пугало то, что совершили его последователи или могли совершить. Он хотел помочь Серил тайно. А вы… — она повернулась к Дэвиду, — предложили ему помощь вашего отца.

— Я пытался лично поговорить с отцом, — заикаясь, продолжил Дэвид. — Сперва он не понял. Но он был верующим человеком, и когда Кос заговорил с ним во сне, он к нему прислушался.

— Эти сновидения появлялись в середине ночи? — уточнила Тара. — Между часом и четвертым часом утра? — Она вспомнила боль Абеларда, когда он рассказывал об утрате веры. Его вера не ослабела. Просто внимание его Бога была привлечено другим предметом. Он был так поглощен воровством собственной силы, что ему не было дела до бедного, страдающего монаха. Типично. — Кос не стал бы рисковать тем, что вас выследят церковники, поэтому он с помощью Кабота выкупил несколько концернов и объединил их вместе, чтобы сохранять его силу для передачи ее Серил. — Она подняла палец вверх. — Последним шагом была бы передача ей контроля над этим концерном, чтобы она могла воспользоваться этой силой. Что, как я полагаю, должно было произойти вчера утром. — Дэвид ошеломленно уставился на нее. Она проигнорировала его взгляд. — Сланец обнаружил судью мертвым и попытался сбежать. — Не стоит юлить. — Однако, ни в нем, ни в теле судьи я не обнаружила следа Таинств. Как и концерна.

— Должно быть концерн украл убийца, — предположила Эйв. — А теперь, с вашей помощью, мы потребуем вернуть нашей Госпоже законно ей принадлежащую силу.

Тара очень аккуратно подбирала слова, которые ей предстояло сказать. Горгульи ждали ее ответ:

— Без этого концерна, вам нечем подтвердить ваше требование к Косу.

— Мы подтвердим. Дэвид подтвердит. Этого должно быть достаточно.

— Это может помочь убедить, что Сланец не виновен в убийстве, но не передаст вам права на тело Коса. А если нет железных доказательств, тогда Кос будет признан виновным в собственной слабости. Профессор Деново порвет ее версию на части, и разметает все аргументы. Защитникам следует подыскать нечто неопровержимое, какие-нибудь документы, о которых они ей не рассказали. — Вы являетесь заинтересованными сторонами в этом деле с минимальными доказательствами и без контракта на руках. Ваши требования на комитете кредиторов будут рассмотрены позже всех клиентов Деново.

Эйв оскалилась:

— Этот человек украл то, что принадлежит нам по праву рождения и изуродовал нашу Богиню. Мы не станем перед ним унижаться с просьбами!

— Я этого и не предлагаю. Когда мы расскажем об этом судье, он скажет, что вся ваша история выдумана.

— Ты говоришь, что я лгу?

— Нет. — Она вытянула руки навстречу угрожающему рычанию. — Я говорю, что нам потребуются доказательства. А пока что я даже не видела доказательств, что Серил жива.

— А как ты думаешь, что освещает это помещение?

В грубой кладке стен не было ни ламп, ни подсвечников. В одном углу валялся сломанный светильник, но не он был источником слабого свечения. Подсознательно Тара знала, что этот свет был одной из форм Таинств, но закрыв глаза она не заметила смертной тауматургии. После мгновения темноты на границе ее зрения возник вращающийся вихрь: переплетенные линии и перепутанные слои — отзвук видимой с моря ауры, окружавшей Альт Кулумб.

Когда она вновь открыла глаза, Защитники светились лунным светом.

— Раз ты нам не веришь, мы покажем, — глубоким как море голосом произнесла Эйв.

Тару словно волна окатил свет, и в его потоке она услышала голос.

Благодаря сведениям, полученным от бывших бандитов, Кэт с капитаном Пэлхемом сузили цель до трех стоящих в ряд складов. Два из них хорошо охранялись, а третий полуразрушен. Это был легкий выбор.

— Не следовало их отпускать, — прошептала Кэт, подходя к сломанной двери. — Это преступники.

— А… — отмахнулся Раз.

— А вдруг они кого-то ранят? Это будет по нашей вине.

— Не думаю, что эти четверо в ближайшее время станут охотится за кошельками. Бандиты суеверны хуже рыбаков, но менее упрямы. Две неудачи подряд в одну ночь могут заставить задуматься о смене профессии.

— Ты не знаешь наверняка.

— Ну что же нам следовало предпринять?

— Связать их и позвать Законников, — это было бы просто сделать, если бы Кэт позволила Справедливости взять контроль. Но нет, пока рано.

— Даже со переломанными руками и ногами они все равно успели бы смяться до появления Черных. Не думаешь, что эти ребятишки уже изрядно натерпелись за одну ночь?

— Ребятишки? Не надери мы им задницы, нас скорее всего убили бы.

— Если бы мы не были способны надрать им задницы, мы вряд ли бы сунулись в темноте на задворки пристани. — Капитан Пэлхем переступил через сгнивший порог внутрь склада. Он приложил палец к губам, и она прикусила язык. Будто ей нужно напоминание, когда следует молчать.

Повсюду тени. Кэт с капитаном рассредоточились по пустому залу, обмениваясь знаками. Пять минут спустя они убедились, что в складе отсутствуют часовые и заслон, и встретились по центру помещения.

— Я ничего не обнаружил, — выдохнул Пэлхем ей на ухо.

— Я тоже, — в отчаянии она пнула голый каменный пол.

Голый пол.

— Погоди-ка.

— Что еще?

— На полу ни следа в пыли.

— Разумеется. Потому что пыли нет.

Она промолчала в ответ. Он отодвинулся. На его лице медленно проступило понимание.

— М-да, — произнес он: — считай меня клиническим идиотом.

— Потайной люк.

— Да.

И не один люк, а целых четыре, как они вскоре выяснили. По одному в каждом углу складского здания. Они были сделаны специально для хранения ценного груза — оборудования или продуктов питания, а может быть магистериумного дерева — в общем всего, что способно покинуть склад в карманах рабочих или в их коробках из-под обедов. Некогда они были помечены желтой краской, однако некто тщательно удалил ее зубилом, или, по мнению Кэт, острыми когтями. Остались лишь едва заметные следы у края.

Все это не имело бы никакого значения, если бы на полу остались следы. Тот, кто использовал этот склад должен был впервые за много десятилетий дочиста подмести всю пыль и грязь с пола. Именно подобная чистота заставила Кэт внимательнее присмотреться.

Рука потянулась к шее, но она заставила ее опуститься. Есть много причин прятать вход, а Справедливость не простит ей провал с Тарой, если взамен она предложит заначку контрабандистов.

Первые три люка оказались пусты. Они ничего не услышали внутри, и не увидели света в щели, которые Кэт прочистила карманным перочинным ножом.

Они с Разом присели у четвертого и прижались к камню ухом. Кэт расслышала отдаленные голоса, и шум прибоя. Она убрала несколько камешков у скрытой петли и заглянуть внутрь.

Увидев внезапную вспышку света, она инстинктивно отпрянула, но снова прильнула.

Сквозь узкую щель она увидела врага: огромного, что-то напевающего. Каменного человека. Рядом с полной стаей стоял молодой человек, возможно пленник или предатель. Кэт оглядела его. Она опознала в меньшем из каменных людей убийцу Кабота. С помощью значка она видела несколько смазанных картинок изображения существа, вылетевшего из окна безлицего свидетеля, и меньшая их горгулий тоже полностью им соответствовала. Ни один каменный человек не смог войти в здание больницы незамеченным. Должно быть он уже был внутри — все это время каким-то образом и был свидетелем. Только такое объяснение имело смысл. Но как ему удалось снять собственное лицо?

Взгляд Кэт скользнул с убийцы на другую знакомую фигуру в подвале. В кругу каменных людей стояла Тара, погруженная в серебристое свечение с пораженной улыбкой на губах.

Раз говорил, что подделать отсутствие лица очень сложно. Кто-то должен украсть ваше лицо. Тара легко могла подобное провернуть прямо в пентхаусе Кабота.

В голове Кэт возник кусочек льда и от него во все стороны начал расползаться холод. Даже несмотря на то, что Тара затуманила ее разум и направила в объятья вампира, Кэт хотела с ней поладить. По крайней мере, ей хотелось верить, что Тара осталась человеком и верна своей расе. Тара не верила Справедливости. Может, когда убийца возвратился в свой истинный облик и сбежал, она решила сама его выследить.

Но зачем отсылать Кэт, если ей нечего скрывать? И разве не знание того, что их свидетель на самом деле каменный человек она хотела скрыть? И если ей это было известно, зачем скрывать это от Справедливости? Зачем Таре прикрывать убийцу, если только она не заодно с ним? Может она с самого начала помогала ему скрыться от Законников?

Тогда не удивительно, что она спряталась от Справедливости и сбежала на другой конец города. Не удивительно, что она с подозрением смотрит на Кэт, накручивая за ее спиной Абеларда. Не удивительно, что она одурманила разум Кэт и заставила ее предать себя и собственный город. Она с самого начала была заодно с каменными людьми.

Все это были лишь догадки, подозрения, домыслы. Кэт металась от одного умозаключения к другому. Ей хотелось, чтобы Тара была виновна. Ее мозг работал на пределе, пульсируя внутри черепа. Мир был грязным, глупым, нереальным. Ей нужна определенность. Нужна логика сильнее, чем мог выдержать ее хрупкий разум. Нужна Справедливость.

Все ее тело вздрогнуло от подобной мысли, и ее глаза защипало от слез. Боги и демоны! Ей нужна Справедливость.

Перед ней стояли каменные люди. Этого должно быть достаточно, чтобы вернуть любовь холодной госпожи.

Лед добрался до затылка Кэт и проник в быстро холодеющее сердце.

Она поманила капитана Пэлхема к себе. Он подсел рядом и прошептал:

— Что?

Кэт указала на крохотное отверстие. Он склонился к нему, и когда все его внимание было поглощено происходящим внутри, она протянула руку под рубашкой к висящему на цепочке значку.

Костюм мгновенно завладел ею, чувствуя ее нужды и расколов в щепки ее разум. Капитан обернулся через плечо.

Ни один взгляд не мог уследить за движением Законника.

Надсадную тишину склада разорвал тихий треск ломающейся кости. Под толщей бриллиантовых слоев, укрывших разум Кэт, она вспомнила силу его рук, когда он поймал ее во время падения.

Он был другом Тары. Он мог помешать Кэт выполнить ее долг.

В любом случае, это не ее вина. Она — слуга Справедливости. Ее разум стал льдом, а тело словно превратилось в кусок черного стекла. Она не дрогнула. Она не чувствовала ни боли, ни сожаления.

Она вызвала к себе остальных Законников.