Мефистон. Город Света

Глава 2

После церемонии Мефистон попросил Данте и остальных пройти в его личные покои. Он привел их в Дневной Склеп, зал столь обширный, словно он отрицал законы физики. В нем хранились тысячи самых опасных текстов во всем библиариуме, удерживаемых на карнизах благодаря огромным плазменным генераторам, отчего воздух гудел, будто в машинариуме пустотного корабля. Мефистон нашел для своих гостей относительно тихий уголок, где они разместились за круглым бронзовым столом. Он не раз проигрывал эту встречу в своем воображении и потому попросил их сесть в определенные кресла, чтобы все прошло так, как он задумал. Из непроглядного мрака стол вырывал лишь свет медного люмена, что раскачивался над его кованой поверхностью. Кровные рабы принесли чаши с вином, а потом опять скрылись в сумраке. Когда все выпили, Мефистон, вытерпев необходимые любезности, перешел к раскрытию своих замыслов.

— Система Просперо? — Альбин откинулся в кресле, качая головой, и лицо его помрачнело. — Командор Данте, что скажете? Нельзя же попустительствовать таким порывам старшего библиария?

— Нельзя попустительствовать никому, брат Альбин, — поднял бровь Данте, — но я не имею привычки сразу отмахиваться от советов моего главного библиария.

Мефистон видел эфирные покровы вокруг каждого из своих гостей, и, когда Данте вежливо упрекнул сангвинарного жреца, аура того вскипела и заискрилась. Однако не от гнева. Возможно, от раздражения, но Альбин был хорошим человеком. Другом. И слишком верным воином, чтобы злиться на старших офицеров. Нет, в его душе мерцали сомнения. Он не верил, что можно рисковать главным библиарием. И даже не догадывался, какому риску Мефистон уже подвергся под ножами Адептус Механикус.

— Как и всегда, старший библиарий, ты видишь больше, чем намерен нам открыть. — Данте покосился на Мефистона, заметив, как тот изучает жреца. — Может, я и не одарен телепатией, но мы оба понимаем, что возражение Альбина уместно. Ты был воссоздан, Мефистон, но мы еще не смогли полностью испытать твои новые возможности. Космос полнится ужасами, но путешествие к Просперинскому разлому действительно самоубийственная затея. Стоит ли тебе проверять свое мужество там?

— Вся Галактика горит в огне, — добавил Альбин. Мы ведь все помним вводные от лорда-командующего Жиллимана. С тех пор как Великий Разлом отрезал нас от другой части Империума, замечен беспрецедентный рост несанкционированной психической активности. И не только здесь, но и на другой стороне в Империуме-Санктус. Безумие поглощает даже те миры, что формально остаются под эгидой Терры.

— И система Просперо — средоточие ереси, — кивнул Данте. — Советники лорда Жиллимана немногое могли мне про нее рассказать, но, видимо, примарх, по сути, уступил Архиврагу контроль над всем регионом. Это осиное гнездо. Они упоминали тзинчистские культы и даже схватки с предавшими космодесантниками.

Магистр покачал головой:

— Сейчас мы втянуты в войну на всех фронтах, но этот сектор стал особенно уязвимой точкой. Возможно, есть связь между культами Просперо и конфликтами на нашей стороне Великого Разлома в секторе Стигиус.

Гай Рацел склонился над столом и взмахом руки вызвал из его поверхности гололит. Перед ними возникла кружащая звездная карта Галактики, рассеченной жутким пурпурным шрамом. Библиарий указал на огонек на галактическом юге от разрыва.

— Впрочем, система Просперо была гнездом предателей еще до того, как Галактика треснула напополам.

— А теперь все стало еще хуже, — добавил Луций Антрос. — Если доклады верны, то там располагается Сорциариус, так называемая Планета Чернокнижников, вытащенная из имматериума, чтобы отравлять реальное пространство. Демонический мир, столь искаженный колдовством, что больше напоминает кошмар, чем материальное тело. — Он бросил быстрый взгляд на Рацела. — Что, честно говоря, звучит именно как то местечко, куда бы нас повел Мефистон.

Гай не ответил, но его властное выражение лица смягчилось, а в глазах засверкали искры веселья.

«За последние месяцы изменился не только я», — подумал Мефистон.

Рацел всегда был настроен подозрительно по отношению к Луцию, пусть даже сам Властелин Смерти уже много лет пытался убедить его, что Антросу стоит доверять. А потом в недавней битве за Ваал ученик так хорошо проявил себя, что Рацел наконец ощутил к нему расположение и выказал уважение, которое доставалось немногим библиариям.

Впрочем, пусть слова Антроса и развеселили Гая, Альбина такое легкомыслие лишь встревожило еще сильнее.

— Мы едва восстановили порядок в собственной системе, — быстро заговорил он, пристально глядя на Мефистона. — Судя по показаниям авгуров, в секторе остаются гнезда ксеносов. Флот- улей Левиафан еще может предпринять контратаку. И это не говоря уже об отродьях варпа, нападающих на наши корабли. — Альбин указал на Данте. — Кроме того, вспомни о новых обязанностях командора. Теперь он — регент и хранитель всего по эту сторону Разлома. Ему поручено не просто восстановить Ваал, а создать здесь безопасную столицу для всего Империума-Нигилус. Мефистон, ты нужен ему здесь, а не на другой стороне Галактики, где можешь попасть в катастрофу.

— Альбин прав, — согласился Данте. — Мне поручили наблюдать за бездной, и ты — моя лучшая возможность увидеть, что же в ней таится.

Мефистон кивнул. Он знал Альбина уже много веков и потому предугадал, какие именно у него будут возражения. Кровавый Ангел предвидел их так ясно, что даже знал, что скажет ему сангвинарный жрец с точностью до слова. Конечно, Властелин Смерти легко мог заставить Альбина передумать, прибегнув к эзотерическим средствам, но лишь трус повел бы себя так с благородным служителем капитула. Нет, ему будет достаточно неоспоримой истины для убеждения гостей. В конце концов, если ты внушаешь страх всем, то люди всегда внимательно выслушают твои слова. Мефистон подозвал своего крылатого сервитора, и тот подлетел к нему сквозь густые клубы благовоний, едва удерживая тяжесть металлического подноса.

Мефистон взял его и положил на стол под медленно вращающейся голограммой. Под светом кружащейся Галактики на металле засверкали линии, и космодесантники подались вперед, изучая вырезанные на подносе узоры. Антрос провел пальцами вдоль символов, прикоснувшись к ним, словно пораженный паломник к священной реликвии.

— Эфемерида[1]. Она изменилась так сильно с тех пор, как я передал ее вам.

И Мефистон был так же заворожен отметинами, как и все остальные, ведь он нанес эти линии, пребывая в состоянии фуги в темные дни до того, как Кво-87 и другие техножрецы дали ему контроль над своими психическими силами. Образы словно пришли из совершенно чуждой ему области собственного разума. Лишь спустя десятилетия он смог объяснить свои же слова и раскрыть связи между фразами и диаграммами, но детали ускользали от его понимания даже теперь. Большая часть символов была вырезана аккуратно, однако встречались и такие, которые словно продрали в металле. У Властелина Смерти остались смутные воспоминания о том, как он царапал их собственными ногтями, а потом писал кровью, ведь он был слишком взбешен, чтобы остановиться. Отчасти эфемерида выглядела, как архаичное подобие мерцающей над ней звездной карты, но между сетками и точками виднелись столбцы, написанные плотным почерком, отрывки стихов и математические уравнения. Все связывала паутина пересекающихся линий.

— Она послужила идеальным фокусом для мыслей. — Властелин Смерти постучал по одному из символов, выглядящему, как девять собранных в круг точек. — Все годы моих исследований направили меня сюда, к этому мгновению. — Он провел пальцем от знака до отрывка текста, написанного на архаичном языке. Буквы, уродливые и извивающиеся, явно родились в безумии варпа. Мефистон знал, что только он может их расшифровать.

— Сабассус? — пробормотал Антрос, нахмурившись.

Старший библиарий испытал вспышку раздражения. Этого он не предвидел, а внезапностей не любил. Что-то блеснуло в глазах Луция. Гордость? Стыд? Мефистон не мог понять наверняка. Он попытался заглянуть в мысли библиария, но путь, как уже бывало, оказался закрыт. Чтобы пробиться, потребовалось бы психическое насилие. Его протеже рос, и в нем появлялось что-то неожиданное.

— Я могу прочесть лишь первое слово, — ответил Луций, но по неловкости в его взгляде Мефистон и без колдовского зрения понял, что это ложь.

В тяжелом молчании Властелин Смерти наблюдал за Антросом. Библиарий не в первый раз удивлял его. Мефистон лично наставлял Луция на протяжении значительной части его обучения, всегда зная, что в Антросе есть некая глубокая тайна, нечто очень важное для капитула. Рацел утверждал, что старший библиарий видит в юнце кого-то вроде сына, что привязанность ослепляет его, но все было не так просто. Похоже, Антрос разобрался во многих написанных в эфемериде прорицаниях. Мефистон задумался: а сколько других отрывков мог бы понять Луций? Не все из них были предназначены для праздного чтения.

— Сабассус, — повторил старший библиарий, повернувшись обратно к тексту. Он подумал было убрать поднос со стола, но решил, что не стоит. От этого зависел его план разговора, а потому нужно было продолжать так, как задумывалось. — Мир на самом краю системы Просперо, все еще официально находящийся под контролем имперских войск. В отличие от Сорциариуса, он пока не порабощен отродьями варпа, но находится на грани падения.

Мефистон посмотрел на Данте:

— Вы были правы насчет лорда-командующего Жиллимана. При столь многих неотложных угрозах он не может сосредоточиться на этом регионе. Но каждое мое видение, каждый сон и авгурия говорили, что я не могу закрыть глаза на происходящее там.

Он постучал по другой части подноса, где виднелось маленькое схематичное изображение стервятника.

— В дни, когда я был не здесь, когда я отправлялся в свои… — Он повернулся к Альбину. — Как бы ты назвал их? Личные поиски?

Сангвинарный жрец побледнел, несомненно, встревожившись от мысли, что он оскорбил Мефистона. Властелина Смерти опасались даже такие гордые и старые Кровавые Ангелы. Они чувствовали тьму, которую тот нес в себе, пусть и не понимали ее предназначения. Впрочем, сам Мефистон был расположен к Альбину и не собирался пугать его, а потому небрежно махнул рукой.

— Я пересек многочисленные реальности, думая, что так стану мудрее, стану более достойным членом библиариума. — Он помедлил, вспоминая насилие на «Господстве» и гибель кодиция Пелориса. — Но мы все знаем, как сильно я ошибался в этом отношении.

Данте открыл рот, похоже, собираясь вновь уверить Мефистона, что он не виновен в произошедшем, но старший библиарий продолжил говорить, не желая уходить от темы.

— Однако, — положил он ладонь на поднос, — бесплодными мои поиски не были. Долгое время я изучал пересечения событий, находя связи, которые не замечал никто другой, даже мои предшественники в библиариуме. Исследования привели меня в места, которые я едва ли могу описать, и я долгие годы пытался раскрыть тайны. Однако теперь, когда эфемерида почти завершена, а мой разум изменен жрецами Марса, я наконец-то стал понимать, ради чего был возрожден.

Как он и ожидал, над столом воцарилась тишина, нарушаемая лишь далеким гулом генераторов. Мефистон никогда не говорил о своем прошлом или о положении в капитуле так уверенно. Даже с Данте. Все присутствующие знали лишь сухие факты: через жестокое перерождение Кровавый Ангел по имени Калистарий смог избежать ужасающего изъяна ордена, пережить ожидавшие их всех безумие и погибель, воскреснуть как Мефистон, Властелин Смерти — Кровавый Ангел, что не боялся ни сумасшествия, ни жажды крови. Однако он никогда прежде не утверждал, что знал, ради чего возродился.

— Мне предстоит исполнить два долга, — продолжил старший библиарий. — Я еще размышляю над первым, но суть второго стала достаточно ясна, чтобы я мог ее объяснить. — Ему было тяжело так недвусмысленно излагать факты, ведь Властелин Смерти, как никто другой, знал, что реальность — вопрос восприятия. Но знал он и то, что Альбина нельзя убедить, уклоняясь от прямого ответа и выражаясь неясно.

— Изменяющий Пути создает себе постоянную опору в физическом мире. — Мефистон пристально посмотрел на знак стервятника. — Великий Разлом истекает ложью Тзинча. Я говорю не о недолгом прорыве и не об одержимости нескольких проклятых душ, но об империи ирреальности и анархии, сотворенной здесь, в осязаемой Галактике. Мы давно знали, что дьявольские создания жаждут подчинить нас, но прежде они были привязаны к своему кошмарному иному миру.

Данте мрачно кивнул, уже догадываясь, куда клонит Мефистон, но Альбин недоверчиво потряс головой.

— И что… — Сангвинарный жрец запнулся. — Как это связано лично с тобой, старший библиарий?

Мефистон ощутил подступающую грусть. Ценой перерождения стало окружающее его бремя смерти, превращающее его в изгоя. Возможно, прежде он считал Альбина другом, однако теперь в голосе боевого брата слышалось недоверие. Раздраженный жалостью к себе, библиарий отбросил эти мысли. В конце концов, он знал, как ответить, и сейчас, предугадав возражение вплоть до каждого слова. Мефистон точно знал и то, сколько правды стоит раскрыть.

— Вот моя связь. На протяжении многих лет я с полного ведома командора Данте преследовал по всей Галактике демона, прислужника Тзинча по имени Цадкиил. Лишь командор и представители моего библиариума знали об этой охоте, но я давно убедился в необходимости секретности. Предсказания открыли мне, что этот демон не просто опасен, как все отродья варпа. Цадкиил — провозвестник новой империи Тзинча. Я видел его лицо в своих снах, слышал его жуткие клятвы. Цадкиил здесь. — Он постучал по металлу. — На Сабассусе. И он намеревается расплести последние сдерживающие Тзинча узы, выполнив некий нечестивый ритуал. — Мефистон провел рукой над подносом. — И тогда все, что мы видели прежде — участившиеся мутации, рост запретного ведьмовства, войны, такие как в системе Просперо и секторе Стигиус, — все это станет лишь каплей в океане, если дать демону завершить его труд.

И вслед за движениями ладони библиария образы начинали кружиться, будто на потревоженной поверхности пруда. Изображения и буквы вращались и пересекались, создавая вихрь, чьи очертания приводили в смятение. Но все сходилось с такой пугающей и неоспоримой логикой, что даже Мефистона это тревожило. Схема была слишком сложной для полного осознания, однако все чувствовали важность того, что они видят.

— Перед вами распад Галактики, — объяснил Властелин Смерти. — Энтропия. Гибель разума и законов физики. Окончательная цель Тзинча. — Он покачал головой. — Как бы ни обманывали себя его последователи.

Альбинус выругался сквозь зубы и сотворил знамение аквилы. Похоже, даже Данте был ошеломлен.

— Крестовый поход Индомитус лорда-командующего Жиллимана завершится ничем, если мы не доберемся до Сабассуса до окончания обряда, — кивнул Мефистон. — Его флот будет поглощен.

— Но почему ты должен отправиться туда? — моргнул Альбин. — Мы можем оповестить флот примарха. Мы должны это сделать. Если ему требуется открыть новый фронт, наша обязанность — сообщить ему.

— Сообщить ему? — поднял бровь Рацел. — Разве ты забыл, где мы, Альбин? Мы в бездне. — Он показал на пурпурный шрам на звездной карте. — Между нами и Жиллиманом раскинулся Цикатрикс Маледиктум. Ни одному психическому хору не пробиться через такую бурю. Мы одни.

— Тогда как ты намерен добраться до Сабассуса? — потребовал ответа Альбин, глядя на Мефистона.

Мефисон показал на свои силовые доспехи модели «Тактикус», недавно выкованные и отполированные, тяжелые и покрытые барельефом. Наглядное свидетельство пережитого им недавно второго перерождения.

— Я изменился. Возродился вновь. Преодолел недуги, что вызвали мою неудачу на «Господстве». Проводившие на мне операции жрецы Марса не поняли истинной важности своих действий. Не увидели ее так, как Рацел. Изменилась не просто моя плоть — процесс преобразил сам мой дух. Сделал меня достойным проводником даров Сангвиния. Он дал мне контроль. — Само это слово приводило Властелина Смерти в восторг. — Контроль, которого я никогда не мог добиться прежде. Мне удастся найти путь через Великий Разлом. И если я отправлюсь один, то смогу двигаться достаточно быстро, чтобы добраться до Сабассуса, пока еще не поздно. Представь, сколько ушло бы времени на то, чтобы перенаправить Имперский Флот. Даже если бы я взял командора Данте с собой, и мы вместе смогли бы убедить лорда Жиллимана продумать стратегии, опираясь на показания на ободранном металле, его линкоры добрались бы туда только спустя годы. Ритуал был бы уже завершен. И демон, которого я так усердно стремился выследить, стал бы лишь частицей безумия в целой Галактике сумасшествия.

Мефистон отхлебнул вина и покачал головой:

— Поэтому я должен отправиться в путь, и как можно скорее. Все, что я видел, все, что я написал, — все указывает на это стечение событий. Я должен прибыть туда, чтобы остановить демона. Я в этом уверен.

По лицу Альбина было видно, что он все еще сомневается, но после соединения образов эфемериды все взгляды были прикованы к отвратительной схеме. По лицам братьев и их отражениям душ Мефистон видел, что убедил их.

— Мы — сыны Сангвиния, — заговорил Данте, многозначительно посмотрев на сангвинарного жреца, — а не просто подчиненные имперского регента. Каждому из нас предстоит исполнить свое предназначение. — Он покосился на Мефистона. — И нести собственное бремя… — Он склонился над подносом, наблюдая за отражениями.

— Конечно, мой господин, — ответил Альбин.

— И Мефистон видит яснее, чем кто-либо из нас, — продолжил магистр. — Если он считает, что надвигается подобный кошмар, то я ему верю. Как ты намерен пересечь Великий Разлом? — спросил он, посмотрев на старшего библиария.

Властелин Смерти вновь провел ладонью над металлом, и образы приняли свое изначальное положение. Потом он показал на них рукой:

— Пока я не могу сказать точно, но ответ где-то здесь, в нашем Либрариуме Сагрестия. Я вижу это краем глаза. Теперь, когда мы завершили погребальные ритуалы, я могу полностью посвятить себя раскрытию смысла. У меня… — Он запнулся, поняв, что открыл больше, чем намеревался, и был близок к тому, чтобы забыть о запланированном объяснении.

Узоры на подносе показали ему отправную точку исследования — зал глубоко в Карцери Арканум, самом тщательно охраняемом реликварии в либрариуме. Об этом явно не стоило рассказывать гостям. Антрос сбил его с мысли, внезапно прочитав название планеты. Мефистон заставил себя умолкнуть.

Данте явно собирался попросить его продолжать, когда в зал вбежал слуга, доставивший сообщение. Данте принял свиток и нахмурился, начав читать.

— Я должен покинуть вас, братья. Похоже, что Альбин прав, у меня есть неоконченные дела. Авгурные сети с орбитальной станции «Авендум» засекли мощный сигнал, и мы не получили вестей от брата-капитана Олуса. — Он допил вино и, отряхнув позолоченные доспехи, вновь принялся читать свиток. Данте определенно был встревожен. — Простите, — бросил он, поднимаясь из-за стола.

— Командор Данте, — обратился Альбин, когда вместе с другими Кровавыми Ангелами встал и отдал честь. — Что насчет просьбы Мефистона? — Он оглянулся на поднос. — Вы даете ему разрешение отправиться в странствие?

— Конечно.

Похоже, Данте погрузился в свои мысли. Мефистон чувствовал, что тот поведал не обо всем, что содержалось в послании. Задача создания новой империи вдали от света Императора и управления ей ошеломляла даже столь могущественного и умудренного годами полководца, как командор. Данте вернул свиток слуге и посмотрел прямо в глаза Мефистону.

— Старший библиарий необычайно могуч. Необычайно. Вероятно, когда-то мы могли хранить свое величайшее оружие в резерве, ожидая мгновения самой крайней нужды, но время для осторожности прошло. Галактика разделена, ее поглощает анархия. Мефистон должен использовать свои дары там, где, как он верит, они могут оказать наибольшее влияние. — Он положил руку на плечо Властелина Смерти. — Мне всегда спокойнее, когда ты рядом, Мефистон, но я давно научился полагаться на твои суждения. Если бы кто другой призвал видения из этой пластинки, я бы сказал, что это бред. Но с тобой это зловещее предупреждение. И я знаю, что ты продумаешь любые возможные события. С моего благословения сделай то, что должен. Отправляйся в систему Просперо. Найди Сабассус. Встреться лицом к лицу со своим демоном. Сделай так, чтобы эта катастрофа не произошла.

— В этот раз я не подведу вас, командор Данте, — отсалютовал Мефистон.

Данте сжал его плечо. Немногие в ордене вели бы себя со старшим библиарием так по-дружески, и Мефистон ощутил неожиданный прилив гордости. Возможно, он все еще был не просто жутким призраком.

— Не стану делать вид, что понимаю все, на что ты идешь ради капитула, — признался магистр, — но я знаю, что ради нас ты взвалил на се я великую ношу. Бремя, которое не вынести никому другому. Не стоит бессмысленно укорять себя, если вдруг ты под ней пошатнешься.

— Не пошатнусь, — ответил Мефистон, вновь увидев перед глазами труп Пелориса.

— Никто из нас не всеведущ, даже ты, — пристально посмотрел на него Данте. — И потому не приноси клятвы, которые, возможно, будешь не в силах исполнить.

Мефистон открыл рот, намереваясь возразить, но магистр уже продолжил:

— Взгляни на это с другой стороны. Исследования открыли тебе истину, не видимую больше никому. — Он кивнул на стол. — Да, ты был всецело предан своему делу, и цена оказалась высокой, но сравни жертвы с тем, что ты открыл. Сейчас, когда взгляды всех прикованы к крестовому походу Индомитус, лишь ты смог обнаружить скрытую угрозу. Поэтому я даю тебе разрешение отправиться в путь, пусть и с двумя условиями. Во-первых, ты вернешься на Ваал, как только сможешь. Альбин прав. Ты нужен мне здесь. Мы больше не видим свет Императора, но твое прозрение варпа почти восполняет эту утрату. Второе условие — ты отправишься не в одиночестве. Я не могу дать тебе в помощь целый флот, но, если скорость важнее всего, можно забыть о бережливости. Возьми с собой, кого пожелаешь. — Он кивком показал на Гая. — Конечно, если в твоем отряде найдется место для брата Рацела. Ты направляешься в осиное гнездо. Как бы тщательно ты все ни продумал, там легко можно найти неприятные сюрпризы. Даже твоих сил может быть недостаточно, а Рацел проявил себя настоящим другом тогда, когда остальные отвернулись.

Пусть лицо Рацела по-прежнему было хмурым, Мефистон чувствовал исходящую от него гордость. Главный библиарий кивнул и снова отдал честь. Он предугадал эту просьбу и согласился с логикой Данте. Командор направился к дверям, приказав Альбину следовать за ним.

— Мы будем молиться за тебя, Мефистон, — напоследок кинул он, выходя из зала.