Мефистон. Город Света

Глава 19

Просвещенное Воинство брело вперед, всматриваясь во мрак глазами, полными надежды. Гоурин с гордой улыбкой оглянулась на своих бойцов, что перебирались через пески и камни.

— Я ведь обещала вам, — сказала она, следуя за демоном, что вел их в глубь тоннеля за лязгающим строем космодесантников. — Я же сказала, что он придет.

Она говорила тихо, но в душе кричала от радости. Все эти десятилетия боли и жертв. Все потерянные друзья. Все принесенные клятвы. Все, что она делала ради этого дня. Оно того стоило. Цадкиил пришел. Она позвала, и он пришел, как гласили пророчества. Пусть ее дом и находился на другой стороне Галактики, а шрамы на теле отмечали долгий путь испытаний, но она справилась.

Гоурин и другие смертные следовали за Цадкиилом на почтительном расстоянии, но все вглядывались во мрак, пытаясь рассмотреть его худое тело. Лучи фонарей рассекали тьму, однако вид закрывали доспехи Астартес, а потому люди замечали лишь очертания фигуры ведущего их создания.

Наконец Гоурин бросила попытки рассмотреть Цадкиила и обернулась к своим последователям. Зрелище было столь же приятным. Сказались месяцы преданного служения. Несколько бойцов остались относительно прежними и сошли бы за верных гвардейцев из «Заключенных в аду», пусть и сорвали с бронежилетов полковые знаки отличия. Но другие уже начали эволюционировать. Гоурин с гордостью осмотрела их.

Кожа Аспис приобрела металлический оттенок. Ее лицо блестело, будто сталь. Тело сверкало, как чешуя рыбы в освещаемой солнцем воде, а глаза стали безупречными выпуклыми зеркалами. Она выглядела как ожившая драгоценность. Прекрасная, причудливая жемчужина, которую свинья вроде Федорака втоптала бы в грязь.

С каждым тяжелым шагом от Зостера Броневика сыпались искры, словно из трансформатора. Разряды энергии отскакивали от бронежилета и извивались вдоль ствола лазерного карабина, однако он не выказывал боли. Вместо этого лицо солдата застыло в экстазе.

Тело Сифуса полностью перестроилось. Его плечи расширились, а голова была неестественно низко опущена, утопая в груди и приобретая новую форму. Руки вытянулись так, что иногда он упирал костяшки в пол и перемещался как обезьяна. Это был лишь вопрос времени, когда он полностью примет ту новую форму, которую запланировал для него Изменяющий Пути.

Гоурин пообещала им возможность сбежать от жалкой судьбы, шанс развиваться и расти, но даже она не думала, что перемены будут столь быстрыми и великолепными. Ведь и сама предводительница уже старела. Суставы постоянно болели, двигалась сержант медленнее, чем прежде. Но даже недолгого разговора с Цадкиилом было достаточно, чтобы вскружить ей голову, будто подростку. Что же дальше? Авгурии ясно показывали, что, заманив полковника Федорака и его солдат в западню и принеся их в жертву, она призовет своего покровителя. И наконец-то освободится от гнета Империума. Однако Гоурин не представляла, каким будет избавление. Что с ними сделает Цадкиил? Для чего он ведет их в кристаллический лабиринт под горой?

Аспис улыбнулась ей, сверкнув серебристыми глазами.

— Напомни мне, что все это значит, — сказала она голосом, осипшим от эмоций.

Сифус подбежал к ней, сверкая зубами из груди, и закинул абсурдно длинную руку на блестящее плечо соратницы.

Нависающий над другими Зостер взбудораженно закивал, разбрасывая еще больше искр. Он обратился в настоящего зверя с руками-ракетницами и челюстью, похожей на отмеченную шрамами наковальню, однако в его настойчивом желании услышать разговор было что-то ребяческое.

— Я уже не раз говорила, — засмеялась Гоурин.

— Но ведь теперь все по-настоящему! — Аспис схватила ее за руку лоснящимися пальцами. — Он здесь. Он действительно пришел! — Она прищурилась, опять пытаясь разглядеть Цадкиила. — Как ты и обещала.

Опьяненная великолепием момента Гоурин вновь рассмеялась. Она обняла Аспис и с удивлением обнаружила, до чего мягкая у нее кожа.

— Цадкиил — лишь слуга еще большей силы.

— Алого Короля, — прошептала та.

— Алого Короля. Магнуса Красного. Спасителя Пропащих и Проклятых. — Она не раз рассказывала эту историю, но никогда от этого не уставала. — Тот, кто принимает перемены, устрашающие других. Тот, кто восхваляет прогресс, пока другие жаждут застоя. Творец совершенно нового пути, не скованный догматами. Он видит красоту в уникальном и необычном. Шарлатаны из Экклезиархии жаждут сжечь нас и забыть. Загнать нас во тьму. Но Магнус выведет нас на свет. Он творит империю, где человечество наконец-то сможет процветать во всем своем прекрасном, причудливом многообразии. Алый Король создает землю обетованную. Новое Царствие, где мы сможем быть собой, не страшась преследования и смерти. И там, в сердце Нового Царствия, нас примут в град, где раскрываются все истины. Находятся ответы на любые загадки. Град, что станет нашим настоящим домом. Град, где наши причуды станут символом признания.

— Город Света, — пророкотал Зостер, страстно сверкая темными звериными глазами.

— Город Света, — повторила Гоурин, сдерживая слезы. Она посмотрела на искрящиеся мускулы Зостера, текучие серебряные волосы Аспис, причудливое тело Сифуса, а потом представила всех людей, которые не дожили до этого дня. Всех великолепных в своей необычайности созданий, которых на ее глазах убивали и порабощали прислужники давно мертвого Императора. — В Тизке, — прошептала она, — мы начнем жизнь заново. И нашей новой верой станут прогресс и перемены.

— А что насчет наших преступлений? — проворчал Зостер, подавшись вперед. — Среди нас есть те, кто совершил плохие дела, чтобы добраться сюда. — Солдат уставился на нее, желая услышать ободряющие слова. — Люди погибали, пока мы сражались за Орксус, Гоурин. И не все из них заслужили смерть. Что об этом подумает Магнус?

— Ради чего мы сражались? — Гоурин обвела взглядом идущих с ней людей. — Ради чего выступили против собственных однополчан?

— Потому что у нас не было выбора, — кивнула Аспис. — Если бы они знали, как мы меняемся, какими стали особенными, то отвели бы нас к комиссару и… — Она запнулась, покачав головой.

— И казнили бы всех, — закончила за нее предводительница. — Разве мы просто напали на них без предупреждения, Зостер?

— Мы предложили им выбор. Сказали, что они могут присоединиться к нам. Если только отвергнут имперское кредо.

— И даже этого мы не требовали! — Гоурин махнула рукой, показывая на спешащих за ними сектантов. Я лишь хотела, чтобы они жили и дали нам жить. Пусть гвардейцы сколько угодно верят, что на Терре бог заточен в гниющем трупе. Пусть сколько влезет поклоняются мертвецу и следуют эдиктам, которые тысячелетия назад издали кретины, лишь бы не заставляли нас исповедовать столь абсурдную религию. Но они отказались. Ты ведь помнишь, что случилось, когда мы попытались уйти с миром.

— Они первыми начали стрелять, — ответила Аспис, проведя пальцами по вмятине в гладкой шее.

— Они начали стрелять. Так с чего бы Магнус не одобрил наш выбор? Мы ответили на его зов, сбросив оковы угнетения. Мы будем служить господину, который станет ценить нас, а не страшиться.

Ее речь оборвал звучный лязг: космодесантники разом остановились, замерев, будто керамитовая стена. Замер и Цадкиил, подняв зажатый в руке изогнутый посох, и омыл тоннель холодным сиянием. Тогда Гоурин и другие смертные впервые увидели, где же очутились. Это была не прорубленная шахта или естественный грот, но нечто куда более занятное. Даже замеченные ей граненые пластины оказались не обыкновенными кристаллами, но искусно высеченными фасадами. По обе стороны широкого бульвара располагались здания с извивающимися балконами и фресками на стенах. Ошеломленная этим величием Гоурин смотрела во все глаза. Конечно, всюду скопился слой пыли, скрывающий львиную долю деталей, но даже так невозможно было не заметить красоту и мастерство. В тенях изгибались колонны и пилястры, покрытые серебром и усеянные алмазами, отчего у сержанта возникло странное чувство, будто она стоит посреди замерзшей волны и смотрит через ее гребни на отраженный лунный свет.

— Что это за место? — прошептала Аспис.

Предводительница пораженно качала головой, смотря, как свет Цадкиила открывал ряды величественных арок, что тянулись в восьми разных направлениях. Сам же демон поглядел туда, откуда они пришли, мимо Гоурин и всего Просвещенного Воинства. При виде его птичьего черепа колдунья ощутила ошеломляющий прилив воодушевления. Свет, сочащийся из посоха, бледнел в сравнении с излучаемым черепом пламенем.

И, к великой радости Гоурин, демон подозвал ее.

Как ни старалась, женщина не могла разобрать детали его лица. Если она отворачивалась и изучала образ боковым зрением, то видела вытянутый птичий череп, торчащий из-под капюшона, но когда пыталась приглядеться, то голова превращалась в калейдоскоп мерцающих огней, имеющий лишь смутные очертания.

— Другие твои люди уже добрались до вершины, сказал Цадкиил.

И при звуке его голоса сердце Гоурин забилось быстрее. Это была инстинктивная реакция. Каждое его слово будоражило кровь, будто боевой стимулятор, отчего хотелось кричать и бежать.

— Я сделала все, что вы хотели, — ответила она, пытаясь говорить спокойно. — И уже вижу результаты. — Сержант оглянулась на бойцов, ожидающих за рядами космодесантников. Даже отсюда она видела, как их охватывает величественное преображение. — Пришло ли наше время увидеть Город Света?

— Почти, — кивнул Цадкиил.

Он прошел в центр перекрестка и встал на мозаике в форме звезды, что была выложена на пересечении восьми дорог. Демон позвал Гоурин за собой, и она последовала, в благоговении оглядываясь по сторонам, восхищаясь масштабом творения. Внутри горы будто был построен целый город.

Когда же они дошли до сердца звезды, Цадкиил воткнул посох в проем между плитами. Древко вошло идеально, заняв свое место с приятным щелчком. Демон что-то прошептал, и дрожащий свет потек из его рукавов по посоху в глубь мозаики.

Расходящиеся по полу нити сапфировой энергии прошли под ногами у Гоурин и зажгли восьмиконечную звезду. С каждым мигом их все более яркий и холодный свет открывал на мозаике образы астрологических созданий — львов и грифонов, драконов и медведей, сплетающихся в неподвижном танце. Хотя… не совсем неподвижном. Вместе со светом медленно вращались и они. Гоурин улыбнулась, узнав другие очертания. Она стояла на карте Сабассуса и ясно видела моря и континенты, вырываемые из мрака синим светом, когда по ним прокатывались чудовища.

Цадкиил снова что-то прошептал, и проступили другие образы. Девять огней, похожих на наконечники копья, были соединены сложной сетью. И два из них горели ярче, чем все прочие.

— Самый младший Брат, — сказал Цадкиил, постучав по одному огоньку посохом. — И вот мы здесь, — добавил он и постучал по другому, — внутри Девятого.

— Горы? — Гоурин удивилась, услышав эти названия от демона. Конечно, она знала, что аборигены зовут девять великих пиков братьями, но считала это лишь суевериями.

— Прикажи своим людям встать в центре звезды, — произнес Цадкиил.

Она оглянулась на космодесантников, уже собираясь позвать соратников.

— Нет, сначала те, что на вершине. — Демон показал на зияющую тьму.

— Витч? — Гоурин включила вокс-бусину в воротнике. — Ты меня слышишь?

По мрачному залу разнесся треск помех и белого шума. Космодесантники стояли так неподвижно, будто были лишь статуями, и безмолвно ожидали на краю мозаики. Однако бойцы Гоурин медленно подбирались ближе и уже стояли в считаных метрах, пораженно глядя на Цадкиила.

— Витч? — повторила Гоурин, переключившись на другой канал.

— Сержант? — раздался далекий искаженный голос. — Это вы?

— Я. Видишь звезду?

— Какие звезды? Сержант, сейчас ведь день.

— Я имею в виду на земле, на камнях.

По залу разнесся смех, до того искаженный плохой связью, что прозвучал будто вопль зверя.

— Простите, да, — сказал Витч, с трудом взяв себя в руки. — Я понял, о чем вы. Да, мы на нее целый час пялились. Не могли понять, звезда это или…

— Встаньте в центр, — перебила его Гоурин, устыдившись лепета не в меру взбудораженного бойца.

— Вас понял.

Все слышали, как он отдает приказы другим культистам, говоря им встать в центре звезды.

— Все идет по плану? — спросил Витч, пока его бойцы исполняли указания. — Вы поймали полковника на мосту?

Гоурин не удержалась от улыбки, представив напыщенную рожу Федорака.

— Все прошло как по маслу. «Заключенным в аду» крышка. Федорак отправил деблокирующий отряд в Орксус, но их уже перебили или переманили на нашу сторону. А теперь мы подорвали полковника на мосту. Взять Адурим будет легко. А когда столица будет наша, мы займем весь Сабассус. Просвещенное Воинство победило, Витч. Мы справились.

— А ваш господин? — Голос сектанта дрожал от воодушевления. — Он прибыл?

— Он здесь. И он хочет, чтобы вы собрались на звезде.

— Мы все на месте, сержант. Что теперь?

Гоурин посмотрела на демона.

— Секунду, — ответил тот, чуть повернув посох. В ответ на это нити синего света растянулись в других направлениях, выводя иные образы на камне. — Они что-нибудь видят?

— Витч, видишь что-нибудь?

— Да много чего с такой высоты.

— Я имею в виду что-нибудь новое.

— Нет.

Цадкиил что-то пробормотал и вновь повернул посох, вызвав еще одну волну образов.

— Да! Нити синего света! — с явным удовольствием доложил Витч. — Они окружают нас. Это невероятно.

— Теперь, — заговорил Цадкиил, показав на звезду под ногами Гоурин, — собери своих солдат на линиях этой звезды.

Ведьма подозвала Аспис и остальных. Они спешно занимали свои места, воодушевленно перешептываясь и не отводя глаз от узоров на полу.

— И что теперь? — спросила Гоурин.

Цадкиил подозвал ее к себе, к самому центру звезды. Затем он вытащил посох, и зал преобразился. Каждая колонна и арка внезапно вспыхнули внутренним огнем. Прежде запыленные и обветшалые камни превратились в нечто ослепительное, переливающееся и кристаллическое. Смертные завороженно озирались по сторонам. Казалось, они находятся внутри огромного алмаза, и сквозь все грани льется солнечный свет.

Культисты на звезде начали мерцать холодным светом, как линии на полу. Аспис довольно рассмеялась, и Гоурин протянула руку, желая коснуться ее пылающей кожи.

Цадкиил удержал ее.

— Мы все служим Тзинчу так, как лучше всего можем помочь его замыслам. — Демон постучал посохом по полу, подавшись ближе. Гоурин вновь ощутила, как колотится сердце. — Грядет великое изменение. Миг вознесения, когда человечество сбежит от прошлого и воспарит к будущему. — Она видела, как нечто движется под мантией, будто из-под ткани пытались вырваться десятки зверей. — Одним из нас уготовано стать поборниками дела Тзинча и нести его знамя. Другие станут топливом для великого тигеля перемен, — он махнул, показывая посохом на пылающие фигуры вокруг. — Витч и прочие пожертвовали свою жизненную силу, дабы Девять преодолели смерть.

Даже экстаз нахождения так близко к Цадкиилу не мог полностью скрыть от Гоурин смысла этих слов.

— Жизненную силу?

Демон показал на мозаику, ставшую столь же многогранной и яркой, как и все остальное. Гоурин казалось, что она стоит на замерзшем пруду. Женщина пыталась сохранить концентрацию. Она так долго убеждала этих людей примкнуть к ней, столько лет медленно открывала им жестокость имперской пропаганды, готовила революцию, сплетала незаметные чары, чтобы направить их ненависть.

— Благодаря душам твоих людей братья пробуждаются. — Цадкиил показал посохом на углы сверкающей мозаики. — После долгой дремы горы готовы восстать.

Аспис завопила. Покрывающий ее свет стал сапфировым пламенем, омывшим хрупкое тело, что начало извиваться в корчах. Гоурин снова бросилась было к ней, но не смогла вырваться из хватки Цадкиила. Аспис пыталась сойти со звезды, но будто приросла к полу. Ее вопли стали громче, когда огонь достал до лица. Кожа вздулась, и появились пузыри.

Завыли от муки и Зостер, и Сифус, поглощенные синим пламенем. Огонь расходился по символу, и вот уже все на звезде дергались в судорогах. По вокс-сети она слышала вопли Витча и других солдат. Гоурин билась в хватке Цадкиила, пытаясь вырваться, а хор мучения становился все громче.

— Нет! — задыхаясь, прокричала она. — Они же мне доверяли! Я ведь обещала, что приведу их к свободе!

— Грядет изменение, — тихо сказал Цадкиил, крепче сжимая ее, и колдунья поняла, что у него не руки, а клубки змей, оплетших ее пластины брони.

— Ты готова?

Лишь тогда Гоурин ясно увидела свет в его глазницах. Сияние истины. Не чудесной, но устрашающей.

Она с растущим ужасом посмотрела вниз и обнаружила, что тоже будто приросла к линиям на полу.

Ведьма завопила, когда пламя окутало ее.