Медицина катастроф в ином мире 2

Глава 3 Голос из темноты

— Кто ты?

Я резко открыл глаза.

— Кто ты? — вопрос повторился.

В камере никого, за решеткой тоже. Я один в полумраке. Голос глубокий, похож на женский. Но нет эха. Может приснилось?

— Кто ты?

Да нет, блин, я точно не сплю! Мне стало не по себе.

— А кто ты?

— Не знаю. А кто я? Где я?

Кажется, до меня начало доходить кому принадлежит голос. Да ладно! Но почему именно сейчас, ночью?

— Ночь? Это когда темно?

— Постой, я же ничего не сказал вслух. Ты читаешь мои мысли?

— Мысли? Не знаю. Я слышу тебя и вижу твоими глазами. А еще я говорю… Не помню, чтобы так было раньше. Кто ты? — вновь повторил голос.

— Я — человек.

— Угу. А кто я?

— Ты… виверна? — мой ответ прозвучал больше, как вопрос.

— Не знаю. Но у меня есть хвост и крылья. А еще зубы! Я очень сильная!

— Значит виверна. Вернее — отродье. Ну… здравствуй, что ли?

— Здравствуй, наверное. Как странно… ты понимаешь меня, я понимаю тебя. Хм… Скажи человек, как ты выглядишь?

— Ну… у меня две руки, две ноги, одна голова. Хвоста нет. Ты уже видела меня. Там, в замке.

— А… — она болезненно застонала. — Кажется я поняла. Вас много и вы маленькие. Носите на себе тряпки и блестящие железки. Строите себе норы из дерева и камней. Так это ты сделал мне больно⁉ Ты заставил склонить голову!!?

— Так получается.

— Ненавижу… Ненавижу!

Ее голос отозвался головной болью.

— А как ты хотела⁈ Жрать людей безнаказанно?

— Ты убил мое дитя! Я отомщу! Я сожру тебя целиком, высру и снова сожру! Тварь! Скотина! Детоубийца!

Вот тебе раз. У виверны большой словарный запас. Мало того, тварь выстраивает фразы! Она определенно обрела интеллект. Альтурия предупреждала об этом. Но не говорила о том, что зверюга залезет мне в голову. Может и слова виверна черпает из моей памяти, раз в состоянии читать мысли? Или же я понимаю ее на каком-то другом уровне? Помнится, оракул упоминала дар понимания. Если подумать, до сих пор, у меня не возникало сложностей в общении с местными. А они точно все говорят на одном языке? Эта догадка меня озадачила.

— Хватит! — я прервал поток брани в своих мыслях.

Виверна замолкла. Кажется, последняя фраза была о том, как она будет втаптывать мое не до конца переваренное тело в свои фекалии. А у нее буйная фантазия, хоть и больная. Впрочем, чего ждать от чудовища? Умение говорить — еще не признак разума.

— Твое дитя убило много хороших людей и покалечило моего друга.

— Плевать! Она была голодна!

— Так что же мешало ей охотиться в лесах? Не надо было лезть к людям!

— Все, что внизу — добыча. Мы будем жрать что захотим! Не тебе это решать! Мы сильнее всех! Никто не сравнится с нами!

— Ой, ой! Даже драконы?

— Драконы⁈ Где драконы? Не надо драконов! Мы не суемся в их владения. Мы их не боимся, но уважаем!

— Потому, что они вас жрут?

— Ну да… — признала она нехотя.

— Что ж, тогда считай, что я тоже дракон, — усмехнулся я.

— Это еще почему⁉ Ты — козявка!

— Ну как же… я тоже жру виверн. На завтрак, на обед и на ужин. Мясо жесткое, но есть можно. Мы все ели его. И снова поедим, если хоть одна виверна нападет на крепость или поселок рудокопов. Ты видела на что мы способны.

Я чувствовал, как она сжалась где-то в глубинах моего сознания. Она вспомнила боль, которой никогда раньше не испытывала.

— Отпусти меня человек! Ты страшный! Злой и… и очень плохой.

— Это мне говоришь ты? Ха! Говорят, виверны сами жрут своих детей, когда больше нечего.

— Я — мать! Мне можно! Тебе — нет!

— О как. А что на это скажет отец семейства?

— Ничего. Я съела его сазу, как вылезла из гнезда. И тебя съем! — огрызнулась она зло.

— Хм. Интересно, кто же тебя выпустит? Сейчас я не могу этого сделать даже ради забавы.

— Почему?

— Здесь нельзя использовать магию. Ну, а если меня не освободят, то ты, скорее всего, помрешь голодной смертью. Кстати, отродье не может убить своего заклинателя. Но если умру я, то ты, скорее всего, тоже, сдохнешь. И не видать тебе больше ни неба, ни лесов, ни гор… ни добычи.

— Это еще почему⁈ Я так не хочу!

— Не знаю. Не ко мне вопрос. Так все устроено. Так что закрой пасть, сиди смирно и делай, что говорят. Иначе, я сам тебя съем. А шкуру продам или пущу на доспехи.

— Посмотрим! — прорычала виверна грозно.

— Посмотрим. Посидишь в инвентаре месяцок-другой без еды, станешь как шелковая. Или не станешь… Плевать. Жил же я без тебя как-то? И дальше проживу. Все! Конец связи. Я спать хочу!

Итак… какой там сон мне снился? Ну да, леса, поля, березки….

— Эй? Эй человек!

Я кое как продрал глаза. На улице уже рассвело. В кузнице позвякивал молот. Откуда-то пахло едой. Посуды у решетки уже не было. Значит тюремщик приходил, когда я спал.

— Чего тебе? — мысленно спросил я.

— Я тут подумала…

— И как?

— Трудно. Но я подумала еще раз. Не надо меня есть.

— Это еще почему? — решил уточнить я.

— Тогда я тоже тебя жрать не стану.

— Идет. Только не меня, а вообще людей. Эльфов там, дворфов, орков… Разумных, в общем.

— Хм. Много хочешь. А как я пойму, что они разумные?

— Как? И правда, как? Спроси.

— У них?

— Гм… Как вариант. У меня спроси! А вообще, если сомнения есть, то лучше не жрать.

— Ладно… — вздохнула она. — Зверья в лесах много.

— Серьезно?

— Да. Ты сильный. Можешь сделать больно. Я так не хочу.

— А ты умнеешь на глазах. Видишь ли, я не просто человек, я — лекарь. К тому же из другого мира. И я тут недавно. Давай так: ты не создаешь проблем мне, а я стараюсь не дергать тебя по пустякам. Будешь вести себя хорошо — отпущу на вольный выпас, как остальных отродий. Идет?

— Да! Хочу на волю. Сейчас!

— Да чтоб тебя! Ты меня вообще слушала⁉

В коридоре послышались негромкие шаги. Тюремщик принес завтрак. Виверна замолкла.

— Прибыл хозяин. Готовься, — проговорил он, выставляя утреннюю пайку.

— Какой он из себя?

— Господин Бремер — достойный, справедливый муж. Все мы рады служить ему безмерно. Хотя, ты знаешь… — тюремщик замолк, болезненно выпрямляя спину.

— Что?

— В последнее время его как будто подменили.

— Как стал членом совета?

— Вообще-то это не разглашается. Но раз ты такой осведомленный… Да, с тех пор он стал, как бы это сказать? Требовательнее, что ли? Жестче. Оно и понятно, власть меняет людей.

— А что со спиной?

— Да, ты знаешь… продуло, наверное. Тут жуткие сквозняки. А ты лекарь, чтоль?

— Лекарь… Точно продуло? Не потянул?

— Так я со спиной никогда не мучался. А тут вот раз, и на тебе! — пожаловался тюремщик.

— Ты вот что… попроси кого-нибудь спину размять, Нагрей соль… в смысле, песок или мелкие камни на сковородке и засыпь в маленькие мешки. Погрей спину. Если будет горячо — подложи ткань. По уму, тебе бы отлежаться дня три, а то хуже станет. Ну и теплое что-нибудь завяжи. Под одежду, или как там у тебя получится. Шарф шерстяной или еще что.

— Да ладно? без всякого колдовства, без заговоров?

— Ну да.

— А знаешь, я попробую! Прям интересно стало. А ты давай, ешь, пока не остыло. Скоро за тобой придут.

Когда мужчина ушел, виверна снова подала голос:

— Почему ты его не убьешь? Ты же можешь! У тебя есть моя сила.

— Сила?

Об этом я не подумал. Интересно, качества, что дают отродья — это тоже магия или нет? Они вообще суммируются?

Прутья дверной решетки поддались без особого труда. Я разогнул их словно ветки кустарника, только ржавчина чешуйками посыпалась. А потом, голыми пальцами, я вырвал камень из пола. Даже ногтей не обломал.

— Вот это номер. Да я тут все в труху разнести могу голыми руками!

— Так давай разнесем! А потом сожрем всех кого найдем! — оживилась тварь в моем сознании.

— Опять за рыбу деньги. Я что тебе сказал?

— Ну, ладно, жрать пока не будем… Но разнести то можем?

— Можем. Но пока не будем.

— Почему?

— Потому, что так надо.

— Почему?

— Потому, что я так сказал!

— Хм! Слабак! Ничего ты не понимаешь в силе! Если она есть, то надо пользоваться. Иначе сожрут!

— Остынь, учитель жизни. У меня договоренность есть. Потерпим еще пару дней, а там посмотрим.

— Эх… Ну давай хотя бы вот то сожрем. Что он принес? Пахнет так заманчиво!

На завтрак была какая-то рыба. Что-то вроде лосося. Большой сочный кусок, поверх тушеной картошки с морковкой. В бутылке — компот. Прям как в советской столовке, ей Богу! Доели мы и то, что осталось в корзинке.

Мой личный тюремщик не соврал. Не успел я облизать пальцы, как в коридоре зазвенели шпоры. Характерный звон оружия я тоже уловил. Решетка распахнулась и в камеру вошел офицер.

— Встать! — приказал он.

Ничего нового. Вздохнув, я поднялся и расставил ноги на ширину плеч, чтобы иметь место для маневра. Двое солдат остались снаружи, держа оружие наготове. Следующим в камеру вошел сам хозяин имения. Жоспен Бремер — собственной персоной. Уколов меня взглядом иссини-голубых глаз, он детально изучил внешность пленника. А я изучил его. Высокий, плечистый, физически сильный мужчина неопределенного возраста. Носит седые усы, бороду и бакенбарды. Уши заостренные, как у эльфов. На вид, примерно лет шестьдесят. Но таких, бодрых лет. Без старческих признаков.

— Павел Георг Холод? Наместник Тарсиса?

— Так точно. Бывший наместник.

— Где книга Альбера? — сразу спросил он.

— Уничтожена, — пожал я плечами.

Он еще раз окинул меня взглядом и бросил высокомерно:

— Не впечатлил!

Вот и поговорили. Хлопнув решеткой, офицер повернул в замке ключ, и я снова остался один. Не, ну это уже не в какие ворота! Что значит не впечатлил⁈ Я что — девка красная?

Разогнув прутья, я вылез наружу и огляделся. Эта ветвь коридора тупиковая. Прокравшись до лестницы, беззвучно спустился вниз и прислушался. Ну, как беззвучно? Пришлось натянуть цепь на кандалах, чтобы не бренчала, и, вот так, полу раком, переставлять ноги.

— Как поступим, ваша светлость? — голос принадлежал офицеру.

— Я еще не решил. Совет знает, что они здесь. По-тихому убрать не получится. Но, если он действительно нашел труды Альбера, то, в любом случае придется принимать меры. Старик подстраховался. Для начала, я выслушаю эту чертовку. Оракул сказала, что она хочет женить парня на себе. Хороший ход, но сейчас преимущество на нашей стороне. Оставьте здесь дополнительную охрану. Этот человек очень опасен.

— Сообщить графу?

— Непременно. Я жду его здесь, как можно скорее.

Когда они ушли, я тихонько осмотрелся в здании и вернулся в камеру. Как сюда проникла моя бывшая горничная — осталось загадкой.

У пристани теперь стояло два корабля. Судно папаши Бремера не уступало размерами нашему, только выкрашено в белый цвет. Была в этом соседстве какая-то эстетика. А еще, мне показалось, что в переулке мелькнула пара черных плащей. Впрочем, это еще не показатель. Мало ли кто их носит? Однако, упоминание какого-то графа наводило на мысли о Фароне и его сыновьях.

Так… план здания мне теперь известен. Силы при мне. А значит, могу выбраться в любой подходящий момент. В конце коридора, в небольшом закутке есть лестница, ведущая на крышу. Очень удачно. Кроме моей, имеется еще три камеры, но они сейчас пустуют. Видимо это — тюрьма для магов. Что-то вроде временного изолятора или камеры предварительного заключения. Старший Бремер мне совсем не понравился. Анри столько рассказывал о нем, так восхищался. Может быть, это относилось только к мастерству отца, как ремесленника?

Я заглянул в корзинку в надежде, что там еще что-то осталось. Ан нет… Однако под донышком пустой бутылки что-то звякнуло. Порывшись, вытащил полотенце, устилавшее дно. Оно оказалось тяжелее чем следовало бы. В тряпице обнаружилось два предмета: кривая мелкозубая пилка и ключик. А еще клочок бумаги, на котором наскоро нарисован рыцарь и указано время. Ага… должно быть это часы смены караула. Ключ подошел к ошейнику, а пилка без особого труда справилась с заклепками на кандалах.

Ай да Тис! Похоже, что я действительно ей понравился. Обида как-то сразу поубавилась. Кандалы мне надели прям поверх сапог. Видать сильно торопились, пока в себя не пришел. Из-за них сапоги не снять, на ночь не раздеться. Днем в камере становилось жарко, а ночью — душно. Заклинание очищения здесь не работает, умыться негде. Так что, я стал заметно попахивать. Страшно подумать, что будет, когда сниму сапоги…

Потратив на вторую заклепку полчаса, я разогнул пальцами оковы и блаженно вздохнул. Но сапоги снять не решился. Сидеть на месте порядком наскучило. Я снова разогнул прутья решетки и спустился вниз. Где-то же служивые должны умываться? Тихонько заперев входную дверь, отыскал закуток, прикрытый шторкой. Там и бочка с водой нашлась и таз, и чистые портянки уложенные стопочкой. Освежившись и переобувшись, я устроил себе экскурсию. Заглянул в спальню, маленькую оружейную, немного порылся в чужих вещах… Оказывается, это бывает забавно, когда совсем нечем заняться. Потом поднялся на крышу. Она оказалась плоской, с высоким парапетом. А по центру стоял какой-то обелиск, испещренный символами. Определенно магическими. Может как раз эта штука блокирует магию?

Глянув вниз, обнаружил интересную деталь: вокруг моей тюрьмы, на мостовой, белыми камнями выложен рисунок, подозрительно напоминающий пентаграмму. Ну да, так и есть! Основательно у них тут все. Кстати и само имение Бремеров построено в центре подобного круга. С высоты птичьего полета это отлично видно. А дальше — поля, поля, поля… Красиво здесь, как ни крути. Заметив внизу тюремщика, я быстренько спустился по лестнице и вернулся в камеру.

— Эй, бедолага! — расшумелся он издали. — Ты представляешь, а спина-то прошла! На вот, жена тебе мяса с картошкой наварила. Еще горячая, только с огонька.

Он хотел просунуть пузатый котелок меж прутьев, но не тут-то было. Попытался подсунуть под решетку, но просвет слишком узкий.

— Ай-ай-ай! Вот досада! — расстроился он. — Как же это я? А ключей-то от решетки у меня и нет. Не с полу же тебе есть?

Отказаться от такого кушанья, да еще после прогулки, я ну никак не мог.

— Постой…

До него не сразу дошло, что случилось. Разогнув прутья руками, я принял котелок вместе с полотенцем и поставил на край шконки. Потом вернулся, забрал у него бутыль с молоком, хлеб, ложку, и выгнул прутья обратно.

— Спасибо!

— Ты… — он дважды моргнул. Глаза округлились. — Где твои кандалы? Где ошейник⁈

— Слушай, ты не обижайся, но больно уж они неудобные.

Мужик медленно встал на колени, и, воздев руки, быстро запричитал:

— Не губи! Молю, если ты сбежишь, то меня накажут. Выдворят вместе с семьей из именья. Мы с женой старые, всю жизнь здесь служим, нам некуда податься! Господин наш справедлив, отдайся на его милость, добрый человек!

— Да ты чего? Уж больно ты добрый для надзирателя. Кто в здравом уме от таких харчей сбежит?

— Так… ключник я! Тюремщик-то так, до кучи. Мне приказали.

— Ключник, а от камеры ключа нет. Непорядок.

— Ключ у старшего офицера. Он у нас прям суровый. Если узнает, что я с тобой говорю — плетей выдаст.

— Никакого уважения к возрасту, — вздохнул я, облизывая ложку и вернул опустевший котелок тем же манером. — На вот тебе корзинку, а-то все в руках, да в руках носишь… Не бойся, погощу еще пару деньков, а там видно будет. Может и сам остаться не пожелаешь.

— В каком смысле? — в конец оторопел мой благодетель.

— Да так, мысли вслух.

— Кто ты на самом деле, а? — голос мужчины дрогнул.

— Лекарь. Просто хороший лекарь, попавший в неприятный переплет. Только и всего.

Тюремщик, он же — ключник, ушел понурым.

— Чувствуешь этот запах? — снова проснулась виверна. — Так пахнет страх! Почему ты его не убил⁈ Ты ведь можешь!

— Вот ты ж зануда кровожадная, а? Никакого сострадания. Человек старается, еду вкусную носит. За что его убивать, вот скажи?

— Ну… а че нет то? Никто ж не видит!

— Твою-то мать! — я сплюнул на пол. — Похоже, придется тебе мозги вправлять. Забудь про вольный выпас!