Меч из красного льда

Глава 24. Логово ласки

Поход был изнурительным и для людей, и для лошадей. Марафис был доволен, что они догадались захватить повозки ,брошенные баронами в лагере. Бароны спешили вернуться в Спир Венис и принять участие в споре за место правителя, который, несомненно, там происходил. Они оставили позади множество вещей, которыми не дорожили - включая слуг -- и все это добавилось к общей разношерстности марафисовой команды.

Повозки сейчас были нужной вещью. Спасали тяжелораненых, которых иначе пришлось бы везти переброшенными через спины лошадей, или хуже -- не дай Бог -- тащить за собой на санках-волокушах. Первое, что он сделал после разгрома, это приставил тех разукрашенных баронских слуг запрягать повозки. Все это, конечно, выполнялось в спешке, потому что не было ясно, будет ли армия Бладда устраивать развернутое преследование. К счастью, они не стали так делать, предпочтя вместо этого порубить оставшихся черноградцев, выгнать горожан с земли Краба, завладеть воротами и обеспечить их безопасность. Это было просчетом, полагал Марафис. Любой опытный военачальник, бросив один взгляд на уставшее и окровавленное войско горожан, мог понять, что оно является легкой добычей. Марафис заключил, что бладдийский воитель в командовании был нерадив. Он бросал такие же самодовольные взгляды, как и его отец, Собачий Вождь, но он и вполовину не был таким, как тот.

Марафис вздрогнул, когда заставил своего огромного черного боевого коня спуститься в неустойчивый поток. В тот миг, когда прозвучал рог, и передовая шеренга новой неизвестной армии вырвалась из леса позади круглого дома, Нож испытал страх настолько глубокий, что сердце у него остановилось. Клан Бладд. Он сразу узнал их цвета и атрибуты, и мгновенно понял, что должен трубить отступление. Он встречался с Собачьим Вождем лицом к лицу, смотрел ему в глаза и слышал его голос. Марафис Глазастый, с его двадцатью годами службы в Страже, охраняя последовательно трех правителей, никогда не встречал никого, кто произвел бы на него такое впечатление, как Вайло Бладд.

Он исходил из того, что бладдийской армией будет руководить Собачий Вождь. Он ошибся. Эта ошибка объясняла, почему его армия из трех тысяч человек была сейчас жива. Если бы он не испытывал такого страха перед Собачьим Вождем, он мог бы в своем отношении к отходу испытывать двойственные чувства. Конечно, Эндрю Пэриш и девять сотен его Богобоязненных хотели остаться и сражаться. Они удержали ворота. Почти. Вероятнно, была возможность обеспечить такое. Горожане были многочисленны. Даже с теми ублюдками баронами, которые увели половину войска, они имели численное превосходство. Хотя два момента были против них. Первый, что они не были знакомы с домом Краба, а это могло бы отнять время на разведку, чтобы закрепиться в нем. А второе, что они сражались с полудня до заката, и были вымотаны до предела. Даже Эндрю Пэриш, чье рвение придало новое значение выражению "второе дыхание", был вынужден признать, что его люди сникли. Это последнее жестокое сражение с черноградцами за ворота было опустошительным. Из верующих Пэриша многие пали.

По крайней мере, это притушило Божественное воодушевление, и уменьшило сопротивление призыву к отступлению.

Трудно было узнать, сколько человек погибло при беспорядочном бегстве. Числа были неточными, тела уже были разбросаны на подходах к круглому дому и на окружающем его холме у реки. Марафис не мог легко принять такое положение дел, и он снова и снова проигрывал отступление в голове. Тяжелая вещь для военачальника -- отступление. Управлять передними рядами или подтягивать тылы?

Он замыкал шествие, потому что ему казалось, что именно так он жил всю свою жизнь. Когда ты рожден сыном мясника в Спир Венисе, то начинаешь с низов.

Кроме того, даже если отступление пошло не так хорошо, как могло бы, Марафис считал, что люди, которые шли с ним в этот день, проживут из-за этого более долгую жизнь. Бладд, Черный Град, Дхун -- все три северных гиганта положили на Ганмиддиш глаз. Он должен превратиться в смертоносное поле боя. Три тысячи горожан скрылись в самых жестоко оспариваемых клановых землях на севере? Сколько пройдет времени до появления реальных сил Черного Града? А как насчет самопровозглашенного Короля Чертополоха, Робби Дхуна?

Марафис тряхнул головой, когда укоротил поводья и направил своего жеребца выбраться на берег. Поддержки у них не будет.

Проклятье, кто в Спир Венисе заботился об этом сборище наемников-фанатиков и состарившихся братьях-стражниках? Теперь никто, когда бароны подняли ставки и отправились на юг. На самом деле высокопоставленное большинство Спир Вениса вполне удовлетворилось бы тем, что Генеральный Протектор Спир Вениса просто никогда не вернулся домой.

Стражники Рубаки всегда были камнем преткновения для стремящегося стать правителем. Нетерпеливый кандидат почти наверняка будет бароном, с рождения воспитанным в неприязни к власти Рубак и неотесанному мужлану, который ею обладал. Приходилось глотать свою гордость. Некоторые были предусмотрительны насчет этого -- Исс, получивший титул барона как приемный сын, спланировал все заранее, и поступил в стражники еще смолоду. Марафис уважал его как руководителя, но он всегда знал, что Исс относится к нему неуважительно. Стражникам, может быть, и не доставало блеска и титулов, но это не превращало их в глупцов. Они сами управляли Крепостью Масок, опорой власти Правителя. Надо было добиться какого-то их расположения, если уж собрался назвать крепость домом. Без поддержки Стражников Рубак ее не мог взять никто.

Теперь, когда руководитель стражников был вдали, за тысячу лиг от дома, застрявший на другой стороне Волчьей из-за страха пересечь ее, завоевать расположение стражников стало еще легче. Какой-то расторопный и честолюбивый стражник, не сомневаясь, объявил командиром себя, пока Марафис отсутствовал. Он был бы опасен, не слишком-то поддержанный людьми, кто остался верен Глазастому. Это значило, что стремящийся к власти барон может сыграть в игру "разделяй и властвуй", выставить одну группу против другой, втихую наобещав обеим и не поддержав ни одну из них. Марафис знал, что произойдет дальше. Он уже видывал подобные сделки несколько раз.

Именно поэтому ему следовало быть там. Если бы он был в городе в тот день, когда умер Исс, никто не смог бы ему противостоять. Стража была за него. Благодаря быстрому браку с распущенной дочерью Владетеля Высокого Поместья, баронство и титул были почти что в кармане. Даже сам Исс объявил Марафиса своим преемником. Это было весьма прочное основание, которое сейчас оказалось не стоящим ничего.

Кто первым встал, тот и забрал -- закон Спир Вениса был таким. Крепость Масок не открывала своих дверей, пока все претенденты не будут собраны вместе и не объяснятся. Это не было состязанием, регулируемым правилами учтивой встречи. Двери были закрыты до момента, пока кто-то не объявлял место правителя своим собственным. Взламывать эти двери, чтобы открыть снова, было долгой, кровавой и часто бесполезной затеей. Это как разница -- скатить валун с холма вниз или затащить его наверх снова. Усилий потребуется в сто раз больше.

Что я делаю, точно думаю об этом? Марафис сдержал себя. Он был здесь, застрявший в богом забытых клановых землях, на каких-то необитаемых речных территориях в восьми днях пути к западу от Ганмиддиша, с тремя возами тяжелораненых людей и еще двумя сотнями ходячих раненых, не в состоянии найти безопасное место для пересечения поднявшейся и быстро текущей Волчьей, и все это время постоянно приходится оглядываться, чтобы с тыла не напали отряды варваров-кланников.

Марафис нахмурился, глядя на небо. По крайней мере, проглядывало что-то похожее на солнце, а не как вчера, когда с юга налетела гроза и превратила Волчью в месиво из летящих потоков и взметнувшейся зубцами воды. В ад проклятую реку! Они пытались переправиться в том же месте, что и раньше, но та ближайшая переправа закончилась, перевозчик ушел выше и забрал канаты с собой. Переправу организовывал Исс, и Марафис в то время к ней большого интереса не проявил. Единственное, что он помнил наверняка, это то, что какое-то отношение к ней имел клан Скарп.

Это была очень глупая ошибка, не подстраховаться, чтобы отход к городским владениям был предусмотрен должным образом. Это заставляло Марафиса злиться на себя, как только он вспоминал об этом. Кто имел представление или интересовался тем, как бароны переправились через реку? У них не было раненых -- все, неспособные передвигаться были обдуманно брошены на поле -- и у них не было с собой повозок, палаток или припасов. Все они были верхом и, вероятно, использовали дюжину лодок, которые были привязаны в лагере, и переправили лошадуй. Лодки были, разумеется, затоплены. Этот приказ должен был доставить Белому Вепрю безмерное удовольствие.

В Баннене был понтонный мост, но Марафис знал, что там не предложат горожанам радушного приема. Баннен соперничал за Ганмиддиш с Черным Градом, и Марафис не чувствовал ничего, кроме беспокойства, в течение тех двух дней, которые они провели, пересекая земли Баннена. Банненские разведчики наблюдали за ними, когда они направились на запад вдоль побережья реки. Были сделаны выстрелы наугад, и прошла короткая перестрелка. На следующий день на речном утесе над колонной Марафиса появилось около двух сотен мечников. Банненцы сидели верхом, серые плащи раздувал ветер, могучие длинные мечи в ножнах приторочены за спинами, и слали Марафису весть громко и ясно: Проходите.

Это была еще одна удача, считал Марафис. Этот круглый дом Ганмиддиша был как мед для пчел. Они ухватились за призыв Бладда, без сомнения, мобилизовав мощь Баннена, и силы, которые остались позади, были простой самозащитой, численно недостаточными для атаки на три тысячи горожан.

- Бог благ, - утверждал следующей ночью Пэриш, когда они встали легким и нервным лагерем на берегу Волчьей. - Он увидит нас дома.

Марафис отказался говорить Эндрю Пэришу конкретно, что он думал об этом. Дом для Бога -- небо, чтобы попасть туда, ты должен быть мертвым. Вместо этого он сказал Пэришу о своем зарождающемся плане добраться до Скарпа.

Когда речь шла не об Единственно Истинном Боге, Эндрю Пэриш был острым, как железный гвоздь. Седовласый бывший мастер по оружию наклонился к огню так, что треск от горящих сосновых игл остановил его слова в путешествии, в которое он не хотел их отпускать.

- У Исса были друзья в Скарпе. Он заплатил им доброй монетой, чтобы обеспечить эту переправу. Они, должно быть, притащили эти баржи со всего пути к востоку от Ганмиддиша -- с верховий реки, как минимум -- а этот вид услуг не из дешевых.

Марафис кивнул. Для себя он кое в чем из этого уже разобрался.

- Скарп присягнул Черному Граду -- один из его бывших сыновей стал новым градским вождем. Насколько им удобно помочь войску, которое атаковало Черный Град в Ганмиддише?

Пэриш сжал свои губы и глубоко втянул воздух через нос. Медленно и серьезно он начал качать головой.

- Не так уж плохо, как это должно быть. Не забывай, они позволили нам переправиться в первом месте. Что они думали, чем мы будем заниматься? Пришли с визитом в приемную? Кто-то в Скарпе знал, для чего мы собирались, и либо их это не слишком заботило, или, даже хуже, их это устраивало. - Затрудненный катарактой взгляд Пэриша надолго задержался на Марафисе Глазе. - Если ты меня спрашиваешь, стоит ли попытаться в Скарпе, мой ответ будет: да. Если ты спрашиваешь меня, как идти туда, я скажу: с осторожностью, и будь готов выбираться быстро. Кланники не боятся нашего Бога, и все они прокляты, но у некоторых ад глубже, чем у остальных.

Марафис стоял. Тепло от огня согрело ему лицо, и чернеющие сосновые иголки вдруг запахли как жидкость бальзамировщика. В этот момент ему захотелось раздавить что-нибудь в своих кулаках, так глубоко и полно он ненавидел баронов, бросивших это войско. Как они посмели? Как они посмели оставить этих людей ранеными, без поддержки, на верную смерть?

Осознав, что он расхаживает, и кулаки его сжаты, Марафис сделал попытку успокоиться. Не ради Пэриша -- этот человек научил его беречь яйца от ударов меча, когда ему было семнадцать; между ними не было места для притворства -- но ради других, кто стоял и сидел рядом, запоминая разговор между своим командиром и его бывшим боевым наставником.

Наконец, Марафис был в состоянии говорить.

- Я услышал твое предупреждение, - сказал он Пэришу. - Мы будем там через пару дней. Мы увидим, почем скарпова брехня.

Оглядевшись вокруг, Марафис решил, что был очень неплохой шанс, что они уже находились на территории, контролируемой Скарпом, прямо сейчас. Невдалеке он смог увидеть дымок, поднимавшийся над уродливыми пурпурными соснами, которые выглядели наполовину обгоревшими. Река здесь не выглядела привлекательной. Дюжины ручьев и притоков сбегали с возвышенностей, и воды, которые они переносили, варьировались по цвету от пенистого серого до черного, как смола. Выше на берегу заброшенная и плохо заделанная шахта источала желтую жидкость в неглубокую речную заводь, на поверхности которой плавала дохлая ворона. Всем приходилось соблюдать осторожность с лошадьми, потому что почва была покрыта пластинками сланца с острыми краями, и усеяна дьявольскими шипами.

Ниже колонны возникло затруднение с вытягиванием одной из повозок из речной отмели, и Марафис верхом спустился вниз, чтобы помочь им, кивнув по пути разок Джону Бэрдену. Командование на тебе.

Тележки изначально были предназначены для перевозки тех десятков небольших излишеств, которые бароны полагали необходимыми для жизни: шелковых подушек, ароматических масел, деревянных ступок для соли, свечей из пчелиного воска, чесалок для спины, консервированных фруктов, легкой брони, боевой брони, брони для верховой езды, красного вина, белого вина, благородных ликеров и всяких видов консервированного и редкого мяса. Многое из этого имущества было оставлено позади в ущерб питанию, но в пользу товариществу. Фрукты брали с бою. Подушки были реквизированы по назначению; а для солевых ступок было найдено быстрое, но весьма удовлетворительное применение в качестве дров. Алкоголь закончился три дня назад -- это оказалось единственным, в чем сошлись вкусы солдат и баронов.

Увидев, что одно из задних колес повозки застряло в щели между двумя кусками сланца, Марафис приказал распрячь лошадей. Не было смысла тянуть вперед, было необходимо откатить повозку назад. Когда возница и другие, стоявшие рядом, приступили к работе с лошадьми, Марафис с дюжиной других спешился, чтобы подхватить сзади. У возницы была верная рука, и он смог мигом предупредить тех в воде, что упряжь выпущена. Марафис принял огромный вес повозки, и начал рявкать приказы. Плечевые мышцы периодически сводило от напряжения, когда он с другими мужчинами в потоке воды управлял ходом назад.

Это была меньшая из трех повозок, и он был за это благодарен. Они застелили ее одеялами и приличной грудой искромсанных мечами шелковых подушек, но двадцати пяти людям было нелегко в ней ехать. Когда он заглянул через заднюю дверь, то увидел, что это была повозка, в которой содержались кланники, захваченные в плен. Двое из Черного Града, и трое из Краба, все раненные и прикованные к стойкам. Это было не слишком большое количество, но Марафис был почти рад, что их не было больше. Пленники были головной болью. Они нуждались в присмотре, питании, лечении, и, в конкретном случае, в защите от ревностного стремления Пэриша и его правоверных, которые хотели бы их сжечь.

Черноградцы пристально смотрели на Марафиса гордыми настороженными лицами. Двое молотобойцев были крупными людьми с серебристыми растяжками на коже рук и плечевых мышц. Один из них был ответственен за гибель десятков стражников, Марафис знал, что это так, потому что видел, как сражался этот человек, своими собственными глазами. Он был молод, с лицом без шрамов и ясными карими глазами, однако у Марафиса было чувство, что он был тем, кто командовал на воротах. Он был неутомимым бойцом и хорошо сплотил людей. Марафис сомневался, что они смогли бы захватить его, если бы один из арбалетчиков Стефана Граймса не успокоил его болтом в ребра.

Все пять кланников, протестуя, превратились в холодный камень, когда Тат Макелрой попытался забрать их коробочки с расточенным священным камнем. Марафис сам отдал распоряжение о том, чтобы отобрать у пленных все оружие и личные вещи, но, увидев нечто сродни отчаянию в глазах кланников, когда Тат срезал кисет с порошком у первого человека, Марафис изменил приказ. Он знал людей борющихся, и он знал людей отчаявшихся. Пусть эти пятеро хранят свои клановые знаки: по-любому так им будет легче.

Позже Марафису пришлось сражаться с точкой зрения Пэриша, который посчитал преступлением против Бога, которое нанесли мужчины из этой колонны, как он выразился. Пепел самозваных богов. Этот разговор был неприятен Марафису, так как в какой-то момент он понял, что будет стоять на своем. Было тяжело сказать человеку, который первым научил тебя правильно держать баланс меча, что ты выбираешь сторону противника в этом споре. Но нечто в глубине Марафиса не стало меняться. Как ни странно, Пэриш позволил этому быть и больше не поднимал этого вопроса.

Именно Джон Бэрден был тем, кто поднял тему допроса пленных. Начальник Компании Рубак совершенно справедливо отметил, что им нужно было узнать имена и звания пятерых мужчин. Марафис разрешил задать им вопросы без применения силы, но это ничего не дало. Бэрден теперь хотел получить свободу, чтобы грубо надавить и запугать их. Марафис признал, что такие меры необходимы, но сказал ему воздержаться, пока их самые тяжелые раны не заживут. Кто в кланах заботится о званиях? У них есть вожди, не более того.

- Возчик! Запрягай лошадей! - Марафис хотел уйти. Он с другими мужчинами проделали самое необходимое, чтобы переставить повозку на другой путь вверх на берег, и теперь прочно держали ее, пока возница восстанавливал упряжь и закреплял подпруги и нагрудные ремни (ранний вариант хомута -- прим. перев.). Ржавая вода полилась на носки марафисовых черных сапог. Часть попала внутрь. Меч кланника проткнул кожу во время финальной атаки на воротах.

- Поезжай, - скомандовал Марафис. Возница вернулся на свое место и щелкнул языком, отправляя упряжку вперед.

Марафис понял, что вспотел, когда тяжесть, наконец, покинула его грудь. Молодой молотобоец пристально смотрел на него, когда повозка взбиралась на берег, и Марафис снова нахмурился. Проклятые пленники. От них проблем больше, чем они того стоят.

Когда он вернулся в седло и подъехал к колонне, Марафис вынужден был дать всем разгон. Баллистеры опрокинулись вместе со своими механизмами, раненый наемник тяжело рухнул со своего коня, и никто не потрудился помочь ему, и еще несколько свободных копейщиков выглядели пьяными. Нож был в плохом настроении, и зрелище того дыма, поднимающегося к северу от реки, никак его не улучшило. Одно дело, когда великий Пентеро Исс совершает сделки и даже двойные сделки и выгадывает по мелочам - тот наслаждался ими -- но не Марафис Глазастый. Этот боялся быть обманутым.

И даже когда он присоединился к Джону Бэрдену во главе отряда, он заметил движение между чахлыми фиолетовыми деревьями. Рекой здесь активно пользовались, отметил он. Когда они следовали излучиной реки к северу, в поле зрения попали мостки причалов и натоптанные тропинки. Длинные вмятины на почве рассказали о лодках, вытащенных на берег и спрятанных в лесу. Деревянная хижина для разделки стояла на сваях у кромки воды, и везде были следы людей: кострища, заплесневевшее полотно, драная леска, обструганные палки, огрызки яблок, хребты форели.

Марафис знал, что за ними сейчас наблюдают, и держал подбородок высоко, а спину прямо. Он не говорил никому, кроме Пэриша, о своем плане сделки со Скарпом, и был рад этому, потому что это означало, что никто в колонне не отстанет. Совет Исса холодным туманом просочился в сознание Марафиса. Пусть они придут к тебе.

Круглый дом Скарпа находился в паре лиг к северу от реки, и его можно было разглядеть сквозь деревья. Дым от дома пах масляно и слегка ядовито -- не полезно для детей или страдающих астмой. Марафис задался вопросом о скарпийской системе наблюдения. Как давно им известно, что пришли горожане? Непременно, достаточно давно, чтобы оставить берег и спрятать лодки. Было ли это достаточно давно, чтобы спланировать внезапное нападение? Нож тихо отдал Джону Бэрдену приказ для передачи по колонне. Будьте готовы.

Это было больше для самого себя, понял он, потому что колонна уже окуталась затаенной нервной настороженностью. Никто не осмеливался достать оружие без его слова, но они подумывали об этом. Он мог видеть это по их глазам. Быстрый взгляд вниз на ряды показал, что конные стражники сейчас плотно окружили с боков две повозки, в которых находились их раненые. Третья повозка, содержавшая наемников, горстку кожаных курток и пленных кланников, не заслуживала, по-видимому, такого внимания, и катилась дальше без охраны, защищаемая лишь одиноким копейщиком, приставленным к ней Стефаном Граймсом.

Когда из-за деревьев были выпущены стрелы, Марафис подскочил в седле. Даже ожидая внезапные действия, он был удивлен, и наблюдал летящие снаряды с чем-то средним между паникой и изумлением. Длинные стрелы, почти четырех футов длиной, вонзились в грязь и траву почти идеальной линией в двадцати шагах впереди колонны, создав барьер на дороге вперед. Дюжины и дюжины их продолжали поражать одну и ту же узкую полосу пляжа, пока не возникла стена из колышков. Оперенье стрел трепетало на ветру, когда древки вибрировали, посылая горожанам сообщение.

Прохода нет.

Марафис и Джон Бэрден обменялись взглядами. Глава Компании Рубак ждал, что скажет его командир. Стена была высотой четыре фута, глубиной в два, и длиной в восемь: любой дурак мог перейти ее. Марафис поднял руку, призывая отряд остановиться. Это было пустой формальностью -- большая часть людей уже стояла. Леса, окружавшие реку, были спокойны. Марафис не видел в них никакого движения. Он ждал, ждал. Краснохвостый ястреб поднялся на теплых восходящих потоках и в поисках жертвы устремился на юг. Мужчины в колонне начали ругаться и сплевывать, выражая так свое неодобрение. Марафис не обращал на них внимания.

Он услышал всадников прежде, чем увидел их, конские копыта глухо ударяли в землю, размягченную вчерашним дождем. Тридцать воинов, одетых в черные плащи и черную кожу, ехали через просвет между деревьями. Они были сухощавыми мужчинами, высокими и бледными, с тонкими косами, сколотыми сложным образом, и с блеском серебра на шее и ушах. Их оружие покоилось, но когда они подошли у остановке, все люди, охранявшие своего предводителя, достали мечи.

Рука Марафиса взметнулась вверх, призывая свое войско к спокойствию. Это был приказ, который прежде он никогда не отдавал. Люди, которые обнажали оружие в его присутствии, обычно заканчивали смертью.

- Наш вождь отказывает вам в проходе через эти клановые земли, - крикнул старший воин. Он остановился где-то в пятидесяти шагах выше по берегу, обеспечивая более высоким расположением быстрое отступление своим людям.

Марафис заставил себя вспомнить о лучниках, скрывающихся в лесу. В противном случае он с удовольствием изрубил бы этих людей.

- Я хочу пройти на юг, а не на запад. Отведите меня к вашему вождю.

Военачальник удивления не выказал. Рука в черной перчатке из прекрасно выделанной кожи потрепала лошадиную гриву.

- Выбери двух человек для сопровождения. Ваше оружие будет забрано, но оно будет находиться у вас на виду.

Кой черт заставляет меня делать это? подумал Марафис. Вслух он сказал:

- Подбери из своих трех человек, чтобы остались заложниками для нашего верного возвращения. - После, долго и многозначительно рассмотрев свою колонну, пропустив арбалетчиков, легких копейщиков, мечников, еще мечников, копьеносцев, баллистеров и пеших солдат, он зло добавил, - Они могут оставить оружие в стороне и не спеша подойти.

Щеки старшего воина зарделись двумя жаркими пятнами. Он выбрал трех человек, которые, возможно, выглядели менее взволнованными, и направил их стоять рядом со стеной из стрел. Марафису он сказал:

- Следуй за мной.

Он был отличным наездником, обращаясь с конями с изяществом и точностью, перейдя на галоп, когда направился к деревьям. Все скарпийцы быстро двинулись за ним, ставя Марафиса и выбранных им в невыгодное положение: их кони нервничали, увеличивая скорость в лесу. Марафис взял с собой для сопровождения Тата Макелроя и наемника из колонны, которого он не знал. Это было решение, принятое мгновенно, но он был вполне им доволен. Пэриш и Джон Бэрден были слишком ценными, чтобы их потерять -- они знали бы, что делать, если он не вернется. Резко ударить по оставшимся и пробиваться на запад. Тат был надежным человеком, и Марафис стал привыкать иметь его за своей спиной. Что до наемника... ну, бедолага может чему-то научиться. Или умереть.

Старший воин срезал тесную тропу через сосны. Ветви деревьев были срезаны на высоте примерно двенадцати футов, что позволило всадникам свободно проехать. Марафис, тем не менее, чувствовал стеснение в груди. Его самым большим страхом было потерять оставшийся глаз. Солнечные лучи падали через сосны под острыми углами, образуя полосы света и тени. Было трудно рассмотреть дорогу впереди. Марафис отстал. Тат и наемник оставались рядом, сбитые с толку, но преданные.

Когда Марафис отнял руку от поводьев, собираясь отвести в сторону свисающую сосновую ветку, Тат предостерег его от прикосновения к ней.

- Ядовитые сосны, - шепнул он еле слышно. - Скарпийцам про них известно.

Они были приведены не к круглому дому, а к огромной поляне в лесу, поросшей темно-зеленой травой. В ее центре был установлен полог из той же самой прекрасной черной кожи, что и перчатки старшего воина. В его тени сидела, ожидая, вождь Скарпа.

Йелма Скарп была маленькой, с острыми плечиками, тонкогубой, с волосами, выкрашенными в черный цвет. Она надела меч, как мужчина, и на каждом из ее десяти пальцев поблескивали крупные драгоценности. Как только Марафис и его сопровождающие вышли на открытое место, она описала в воздухе рукой знак, и две сотни человек вышли из тени, мечи вытащены, кончиками наружу, образуя вокруг поляны круг из лезвий.

Марафис заставил себя успокоиться. Он думал, что подвергаться опасности будет не сложно, но теперь он понял, что это не так. Проехав через сосны, загораживавшие его от центра, он не мог вспомнить, какие выгоды привели его сюда. Частично он предполагал, что как только он будет тут, он поймет, что ему делать. Исс умел сделать так, что переговоры выглядели проходящими без усилий, как дыхание, но воздух этот для легких Марафиса был слишком густым. Ему хотелось только одного -- уйти.

Кресло, занятое скарпийским вождем, было с высокой спинкой и основательным, сделанным из цельного куска дуба. Подлокотники были вырезаны в форме ласок, и Йелма Скарп опиралась своими руками в рубинах и сапфирах на их головки.

- Вы стоите на земле моего клана без моего позволения. Мне это не нравится.

Марафис не был уверен, требуется ли отвечать на это утверждение. Он вспомнил кусочек совета, данного ему Иссом, и положился на него, как на талисман. Слушай дважды, прежде чем заговорить.

Йелма Скарп забарабанила по ласочьим головам.

- Мой племянник говорил мне, что тебе нужно переправиться через реку. Я управляю последней переправой между этим местом и Буревым Пределом. Это значит, что ты должен обсудить со мной условия. Возможно, ты сможешь прорваться на дорогу к западу, но это нам обоим будет стоить людских потерь, и уведет тебя от Спир Вениса еще дальше, в поисках переправы, которой не существует. За этим местом в Волчью впадает пять рек, из них три -- с севера. Что означает для тебя и твоего войска, что даже двигаться вдоль Волчьей будет трудно, и ты можешь быть оттеснен в северные леса.

Она сделала паузу, подбодрив Марафиса чем-то настолько жестким и нерадостным, что он засомневался, можно ли было это назвать улыбкой.

- Мои разведчики сказали, что у тебя есть раненые. Три повозки.

Марафис ничего не говорил. Солнечные лучи, отражаясь от одного из мечей скарпийцев, бил ему прямо в здоровый глаз. В нем вскипело черное бешенство, и он представил, как пинает вождя Скарпа по голове и размазывает ее по креслу. Под конец напряжение стало слишком большим.

- А что, если мы просто украдем ваши гребаные лодки? Вы не сможете противостоять нам, так как половина ваших мужчин находится в Черном Граде.

- Вы утащите обгорелое дерево, если попытаетесь, - ответила она ему, успокаиваясь теперь, когда он шагнул в приготовленную для него яму. - Баржи заправлены ламповым маслом. Одно мое слово -- и они вспыхнут.

Марафис почувствовал себя дураком. Все это могло быть блефом, а он никогда бы не узнал правды. Пять рек, последняя переправа, баржи, заправленные нефтью. Исс никогда бы не отправился на встречу, не имея представления о таких моментах. Знание было силой. И отсутствие знаний означало, что тебя могли загнать в угол и заставить платить, чтобы выйти.

- Должна ли я назвать свои условия?

Он не знал, как ему удалось не задохнуться на словах:

- Продолжай.

Вождь Скарпа хмыкнула с некоторым удовлетворением.

- Я хочу боевые машины, таран. Двести лошадей с седлами, двести комплектов доспехов, включая ножные части, и кланников, которых вы держите в заложниках.

Он должен был отдать ей должное, ее разведчики были хороши. Она ожидала ответа, один раз быстро облизнув губы лиловым языком, а усыпанными драгоценностями пальцами поглаживая головы ласок. Почему ему стало так жарко на этой проклятой поляне? Марафис взглянул на солнце над головой, а затем пожалел об этом. Перед глаза побежали обжигающие круги. Этот придурок с мечом ослепил его намеренно, как следует. Ему нужно было подумать, но все, что стояло сейчас перед глазами -- это ласки и слепящий свет.

Крепко сжав зубы, Марафис заставил себя взвешивать предложения вождя. Боевые машины? Она может их взять. Они попадают в цель один раз из пяти, как он помнил. И таран оставит с удовольствием -- его колеса застревали намного чаще, чем колеса повозок. Стефан Граймс может поднять шум -- это был таран его компании -- но Марафис по своему опыту знал, что профессиональные наемники, как правило, были приучены к превратностям войны. Люди умирали, одно имущество погибало, другое приобреталось: таковы были стандарты профессиональных солдат.

Хотя лошади. Это было другое. Запросить две сотни было несколько жирновато, и она это знала. Если он с ней на этом сойдется, то это дорого обойдется его армии. Пришлось бы лишиться своих коней стражникам, потому что Марафис не видел способа забрать лошадей только у наемников. Издержки должны быть ограниченно честными, иначе возникал риск мятежа. Что касается брони -- ну, для начала она могла бы взять его ездовые доспехи. Когда он пытался в них двигаться, вещь раздражала, как сам ад. С оставшимися ста девяноста девятью комплектами также не должно быть больших проблем, хотя не все части там обязательно совпадут.

Он сказал:

- Сотня лошадей, и кланники остаются у меня.

- Сто пятьдесят, и кланников беру я.

Она была бы ничем, если бы не ее быстрота. Марафис заглянул в ее небольшие черные глаза и сказал ей:

- Кланники обсуждению не подлежат. - Он сам едва ли понимал, почему он так сделал, потому что до этого момента кланники являлись предметом сделки - они были пленными, захваченными, чтобы выкачать информацию, а затем продать. Даже создалось ощущение, что она, как вождь клана, хотела бы выкупить членов союзного клана, Черного Града. Тем не менее, он не считал, что ее цель была высокоморальной. Все, что эта женщина давала, в конечном счете обходилось дороже реальной цены.

Как только Йелма Скарп открыла рот, чтобы заговорить, Марафис ее остановил. Он кое-что вспомнил о скарпийском круглом доме и подумал, К демонам я дам этому вылететь.

- Я слышал, что круглый дом был несколько поврежден пожаром. Должно быть, защищать его трудно.

Это замкнуло ее маленькое сморщенное лицо. Она только что собиралась настаивать на кланниках, он был в этом уверен, но сейчас она остановилась на миг, чтобы обдумать заново. Вокруг поляны двести мечников переминались с ноги на ногу. Некоторые опустили свои мечи вниз острием, остальные переглядывались.

- Сто пятьдесят. По рукам. - Йелма Скарп поднялась на ноги. - Я отправлю перевозчика натянуть тросы. Через час будьте готовы со своей данью.

Дань, что за славное словцо для этого. Марафис не попрощался с ней, на самом деле ничего не сказал, глядя, как ее костлявый зад скользил между деревьями. Она на самом деле была лаской. Он не думал, что обхитрил ее, но, по крайней мере, он кое-что удержал. Пятьдесят лошадей и пять кланников, если быть точнее.

Эта мысль доставила ему некоторое удовольствие, и когда одинокое облако затуманило солнце, он даже улыбнулся человеку, который пытался ослепить его бликами от своего меча. Видимо, улыбка Глазастого показалась мечнику, который быстро отвел взгляд, малоприятным зрелищем. Ослеплю тебя в ответ уродством, с удовлетворением подумал Марафис.

- Давайте, ребята, - сказал он Тату и наемнику. - Давайте убираться из этого логова ласки и прокладывать путь домой.

Спир Венис звал его.