Меч из красного льда

Глава 13. Стеклянная молния

Райфу приснилось, что он проснулся и не может заснуть. Когда он проснулся, он лежал на постели, закрыв глаза, и отдыхал. Сегодня он покинет Глушь.

Или хотя бы попытается.

Свет, просочившийся сквозь полупрозрачную кожу стен, проходил перед его мысленным взором. Перед глазами плыли серебристые круги. Просто наблюдение за ними какое-то время было очень мирным и успокаивающим. Вскоре он обнаружил, что это один из тех редких случаев, когда он мог представить Дрея, Эффи и Аш, не ощущая боли от их потери. Ни боли, ни тоски, только воспоминания в лицах. Эффи улыбалась, показывая ему большую дыру, где были раньше передние молочные зубы. Дрей был спокоен, позволяя себя рассмотреть, его большие карие глаза внимательны и не моргают. Аш тоже была спокойна, но в отличие от его брата и сестры, он не мог увидеть ее ясно. Ветер дул сквозь ее длинные серебристые волосы, и она нежно улыбалась, когда ее образ таял.

Райф поднялся и оделся, почистил зубы пемзой, выпил полный кувшин воды, причесал и заплел волосы, побрился. Собрав в кучу свои пожитки в середине палатки, он внимательно осмотрел оружие, мех для воды, ремень перевязи, орлийский плащ и еще с полдюжины оставшихся мелочей. То, что требовало ухода, он вынес наружу.

Рассеянный солнечный свет разливался по дюнам. Над головой плыла паутина высоких облаков, а над землей ветер был мягким и затихал. Брат агнца сразу за палаточным кругом снимал шкуру с крупной туши, заворачивая одной рукой снятую кожу, подрезая розовую, жирную мякоть. Райф, шокированный, понял, что они забили мула погибшего брата.

Он подошел к костру. Три молитвенных коврика один за другим лежали с наветренной стороны от дыма. Райф сложил свои пожитки на пемзу и подошел взглянуть на них. Они были сотканы просто, и сделаны из окрашенной и блестящей шерсти. Фон ближайшего коврика был такой же темно-коричневый, что и одежда братьев агнца, и, чтобы выткать рисунок, были использованы лишь два других цвета: теплый янтарный и серебристо-желтый. Райф узнал буйволов и ягнят из рассказа Таллала. Животные выстроились в линию вдоль верхнего края, как если бы готовились отправиться вниз по всей длине ковра. Он проследил взглядом рисунок. Экзотические деревья и животные, которых он не мог назвать, выстраивались небольшими островками вдоль их пути. Солнца, выделяющиеся в янтарном потоке, были изображены поднимающимися в расщелине между двумя холмами и садящимися на плоской пустынной равнине. Оставшийся верх нижней границы был сверкающим простором серебра, вышитым так, чтобы походить на воду. Нет, на лед, поправил себя Райф, заметив что-то похожее на птиц, стоящих сверху, и клюющих поверхность. Птицы были вышиты тем же коричневым цветом, что и фон, и их перья рассмотреть было трудно. Единственным способом разглядеть их - было изучить переплетение, создаваемое нитями, проложенными поверху. Когда Райф рассмотрел форму птичьего клюва, волосы на его спине встали дыбом.

Он мельком просмотрел два других коврика. Рисунок отличался, но сюжет оставался тем же: ягнята и буйволы в путешествии ко льдам. Воронов он больше не увидел, и почувствовал облегчение.

Повернувшись к своему снаряжению, он изучил небо. Он знал, что бесполезно судить о времени по положению солнца в Глуши, но он не мог изменить привычке, выработанной за восемнадцать лет. Воздух сегодня был как горный хрусталь, выделяя отточенными линиями рельеф и четко фокусируя свет. Дюны передвинулись, пока он спал, и вещи, которые когда-то были скрыты, теперь выступили наружу. Камни, круглые, как яйца, ветви окаменевшего дерева и решетка из оленьих рогов выступили из пемзы за ночь. Райф задался вопросом, что стало с телом Фарли. Было ли что-то оставлено, что скрыли бы дюны? Хотел ли он пойти и выяснить?

Нет, не хотел. Присев на корточки у огня, он взял березовый шест и подцепил латунный чайник, который располагался с краю углей. Чашек не было, так что он не пил, только позволил рукам погреться об металл. Когда они стали достаточно гибкими, он взялся за работу. Натяжение лука было необходимо подправить, поэтому он его перетянул. Некоторые стрелы от сухого воздуха перекосило, так что он обстругал древки ножом. От чрезвычайного холода прошлой ночи потрескалась часть отделки на орлийском плаще, и Райфа интересовало, возможно ли ее отремонтировать. Когда он провел пальцами по его поверхности, небольшие кусочки перламутрового лака отвалились. Решив, что ему нужна консультация с кем-то, кто знаком с такими предметами, он отложил плащ в сторону, и начал взамен смазывать вещи из кожи. Время от времени, краем глаза, он замечал передвижение братьев агнца по лагерю. Один подошел посоветоваться с человеком, разделывающим тушу мула, остался на некоторое время, а затем ушел. Райф подумал, что это, вероятно, Таллал. Позже тот же брат подошел к загону и поухаживал за овцой. Это выглядело так, словно он помыл ей пасть и зубы. К костру никто не подошел.

Через какое-то время Райф остановился и поел. Клейкие шарики из пшеницы и сыворотки грелись в кастрюле. Сырки из овечьего творога, с кусочками кураги, помещенными внутрь, делали их вкус одновременно соленым и сладким. Чайник стал теперь холоднее, так что он поднял его над головой и вылил острый, зеленоватый чай прямо в рот. Это движение прострелило левое плечо спазмом боли.

Когда он был готов, Райф встал и направился к палатке Таллала. За одиннадцать дней, прожитых им здесь, он узнал множество мелочей о братьях агнца. Одной из них были обязательные правила для посещения чужой палатки. Нагнувшись, Райф зачерпнул с земли горсть пемзы. Легким движением он бросил песок на стену палатки.

- Входите, - раздался через миг голос Таллала. Это показывало, что на своем родном языке он не отзывается.

Райф шагнул в дымный сумрак палатки. Лампы-курильницы, свисавшие с костяного каркаса палатки на уровне пояса, испускали тусклый красный свет. Кроме своей собственной, Райф не бывал ни в какой другой палатке, и в глаза бросились отличия. На полу внахлест лежали шкуры ягнят. Дуги каркаса из разрисованных ребер совершенно соответствовали изгибам палатки и вплотную прилегали к стенам. Матраса не было, только уютное гнездо из тонких желтых подушек, набросанных вокруг центральной опоры. С потолка на длину шерстяной пряди свисали дюжины небольших кожаных мешочков. Райфу пришлось уворачиваться, чтобы не задеть их головой.

Таллал стоял на коленях на одной из ягнячьих шкур. Его голова была обнажена, верхняя накидка располагалась на маленькой костяной скамеечке у входа. Удивленный, Райф помедлил проходить в палатку дальше.

- Садись, - пригласил Таллал. - Смотри.

Подняв высоко подбородок, он наблюдал, как Райф смотрит на него. Гордый, было первой мыслью Райфа. Черные волосы Таллала были подстрижены очень коротко. Скулы его были широкими и выпуклыми, а коричневые губы полными. Три черные точки на переносице повторялись и на подбородке. Совсем как Фарли, Таллал оказался моложе, чем ожидал Райф. Не молодой точно, но и до старости далеко. Темные глубокие глаза Таллала с их странными голубоватыми белками отслеживали каждое перемещение взгляда Райфа.

- Не хотел бы ты увидеть мои зубы?

Райф подумал, что Таллал, возможно, мягко издевается над ним, но не был в этом уверен.

- Нет.

Таллал тяжело наклонил свою голову.

- Ешь, - сказал он, указывая на серебряную тарелочку не больше ладони Райфа, которая стояла, наполненная пряными орешками.

Распознав порядок давно сложившегося обычая, Райф отправил орешек в рот. Он был острый и соленый, как море. Проглотив его, он неожиданно для себя спросил:

- Почему вы забили мула?

- У моего народа десять -- несчастливое число.

Райф мысленно вернулся к своему первому разговору с Таллалом, когда брат агнца сообщил ему, что их в отряде одиннадцать. Его счет по головам включал животных. Так что сейчас их было девятеро.

- Это число детей Темного, - Таллал продолжил. - Всякий раз, когда собираются десятеро, это притягивает Его взгляд.

Но нас-то десять, подумал Райф. Включая меня.

Таллал наблюдал, как смысл его сообщения наконец дошел до Райфа.

- Вы знали, что я сегодня ухожу?

- Мы надеялись.

Райф перевел дыхание и задержал его. Дым от коптилок обжег ему горло. Конечно, они хотели, чтобы он ушел: они увидели, кто он такой.

- Я сожалею о вашем брате.

Таллал смотрел не мигая:

- Как и мы.

Райф встал. Мешочки вокруг его головы сильно раскачались.

- Ты не сможешь уйти, - сказал Таллал. - Ты не знаешь, как.

Он был прав.

Поднявшись, брат агнца сдвинул головной убор со скамеечки и предложил это сиденье Райфу.

Он не задел ни единого мешочка, усаживаясь, заметил Райф.

- Что в них? - спросил он, мотнув головой в сторону потолка.

- Души.

Райф закрыл рот, посмотрел на плоские коричневые с подпалинами мешочки, и потом отвернулся.

Таллал мягко, с пониманием, улыбнулся.

- Этот брат агнца просит прощения. Он не хотел изумлять тебя. Мешочки -- это наш способ ведения счета. Каждый из них представляет душу, которую мы вернули Богу. Когда мы вернемся к своему народу, их откроют с торжественным обрядом, и морах высвободится.

Мешочки были размером со сливу.

- Морах там внутри?

Брат агнца пожал плечами.

- Некоторые считают, что это так. Этот брат агнца думает, что, возможно, плоть Бога слишком сильна и беспокойна, чтобы содержаться в столь малых предметах.

- Когда вы вернетесь?

На этот раз пожатия плечами не было. Взгляд Таллала стал задумчивым, словно он смотрел за пределы палатки.

- Я думаю, возможно, через не слишком долгое время. - Брат агнца слегка повернул голову и взглянул прямо на Райфа. Между ними возникло понимание. - Иногда сама цель становится человеку домом.

Райф вдохнул дым. Просто удивительно, что больше он не обжигает.

- Что делать, если не уверен в своей цели?

- Спрашивать себя. Спрашивать других. - Таллал обозначил Глушь легким движением кисти. - Искать.

- До прошлой ночи я верил, что могу помочь вам. Казалось, что наши цели близки. - Райф остановился, боясь, что сказал слишком много.

Тем не менее Таллал просто кивнул.

- В Книге Испытаний рассказывается о вороне. Она говорит нам, что, когда мы видим его, то должны следовать за ним, потому что вороны кормятся на разделанных тушах. Они находят мертвых.

Райф не мог придумать никакого ответа.

- Братья агнца полагают, что тебе нужен новый меч. - Темные глаза Таллала блеснули. - Прошлой ночью обратили внимание, что нелюдь был сбит стрелой. Наш старший брат считает, что, возможно, это не правильно. Он полагает, что некоторые создания слишком могучи, чтобы быть убитыми таким образом. Он говорит, что есть существа, столь далекие от мира плоти, что никакой меч, выкованный человеком, не может их убить. - Таллал нахмурился. - Наш старший брат обеспокоен этим.

Пробегавшие сквозняки заставляли подрагивать коптящие светильники, которые вдруг то ярко вспыхивали, то погружали палатку во тьму. Дым растекался по стенкам, его запах усиливался, словно он каким-то образом взаимодействовал с ветром. Райф чувствовал, что его внимание кружится вместе с дымом. Таллал куда-то направлял его столь уверенно, будто прицепил поводок к поясу Райфа. Почти против своей воли рука Райфа отыскала оружие в ножнах на поясе. Не думал, что тебе нужен меч, чтобы стать настоящим воином? Слова Слышащего, произнесенные столько месяцев назад в его землянке на берегу моря, неожиданно показались опасными. Как проклятие.

Таллал продолжил; Райф знал, что так будет.

- Написано, что тридцать веков назад наш народ чуть не погиб. В Пески пришла засуха, и дождь не падал ни на чью спину в течении тринадцати лет. Когда дожди пришли, они не принесли облегчения, небо стало слишком темным, и дождь шел пополам с пеплом. Про черные годы, что затем настали, сказывалось, что нелюди ходили по пескам и заявляли на нас права. Мы были простыми людьми, без оружия, чтобы взять верх над ними, и мы ослабели. Когда пришли Чужеземцы и предложили нам возможность встретиться с нелюдью в бою, в качестве их союзников, десять тысяч из нашего народа двинулись на север вместе с войском Чужеземцев. Больше их никто не видел.

- Когда черные годы закончились, настали скудные годы. Мы немногое знаем об этих временах, потому что не было никого, чтобы петь сказания. Постепенно мой народ возродился. Были рождены дочери. Наполнились колодцы. Выросли финиковые пальмы и ягнята, и мы были накормлены. Наконец однажды родилась среди нас та, что была названа Мизой, Жаждущей Знать. Женщины Быка пытались заявить права на Мизу, потому что видели ее силу, и что она может спасти множество живых душ, но она отвергла их и отправилась на поиски десяти тысяч пропавших. Миза покинула Пески девочкой, а вернулась сгорбленной и седой. Некоторые говорят, что прошло сто лет, пока она ходила искать. Братья агнца выбежали ей навстречу. "Расскажи нам, что ты узнала", - умоляли они. И Миза рассказала им, и братья агнца переложили узнанное ею в сказания, и много поколений спустя эти сказания были записаны.

Таллал остановился, взял орешек из лотка и съел его. Он становился теперь самонадеянным, видел Райф, уверенный, что окончание рассказа было ожидаемым. Так и есть. Хотя Райф сознавал, что им манипулируют, ему по-прежнему нужно было услышать это.

- Миза ходила по северу все эти сто лет, и расспросила множество людей во многих землях. Кусочек за кусочком она узнавала, что случилось с мужчинами. Чужеземцы угнали их далеко на север, обещая, что завтра состоится битва, но когда пришел следующий день, не было никаких признаков вражеского войска, и Чужеземцы снова лгали. Нелюди на длинном пути схватили многих, захватив морах и отняв души у Бога. Наши люди боялись вернуться в Пески, не выполнив своего обещания прекратить чуму нелюди. Они верили, что оставшись вдалеке, они облегчат положение с едой и питьем для тех, кто остался за ними.

- Наконец они прибыли в Долину Золотого Тумана. "Здесь, - сказали Чужеземцы, - то место, где поднимутся их войска". Мой народ слышал эти слова много раз прежде, и не поверил им. Мой народ совершил ошибку. Нелюди поднялись той ночью огромными полчищами. Их армии расстилались до края неба, как море. Мой народ был застигнут врасплох во сне. Не успели они схватить свои луки и копья, как были сбиты с ног и заколоты мечами темными, как ночь. В преданиях говорится о многих тварях, которых не могли убить люди. Даже Чужеземцы со своей закаленной сталью не могли поразить предводителей нелюди. Мой народ был разбит. Когда поле битвы проезжал властелин воронов, Чужеземцы были уничтожены, до самой последней тысячи. Властелин воронов не был одним из нас, и в наших сказаниях не сохранилось его имени или имени его людей. Мы знаем, что он владел мечом, который был черным, как вода в колодце, и что он использовал его, чтобы убить предводителя нелюди.

- Когда битва закончилась, властелин воронов был мертв. Он отбросил войско нелюдей, но его тело было разбито, пораженное множеством ран. Несколько Чужеземцев, которые остались в живых, выбрались на возвышенность и заснули, а утром, когда они проснулись, они обнаружили долину, лежащую ниже, затопленной и замерзшей. На месте боя находилось теперь озеро красного льда, и каждый человек и каждая тварь, которые умерли там, лежат сейчас, замерзшие, подо льдом.

Райф вздрогнул. Когда Таллал рассказывал, порывистый ветер раскачал кожаные мешочки над головой. Они колебались теперь друг другу не в такт, раскачиваясь, как маятники, туда и сюда. Я должен подумать, мелькнула мысль, но Таллал не собирался давать ему времени на раздумья.

- Когда братья агнца услышали рассказ Мизы, они начали причитать. Тысячи наших душ потеряны, отняты нелюдью, и их невозможно вернуть. Миза объяснила им, чтобы успокоить их боль, что эти души не были востребованы Темным Лордом. Эти души заморожены вместе со своими телами, и до тех пор, пока братья агнца не найдут их, лед все сохранит, и мы могли бы забрать их и освободить.

Таллал посмотрел на Райфа, всматриваясь в нечто за его глазами.

- Прошлой ночью, Райф Севранс, ты показал нам, что мы должны делать, когда найдем эти тела: мы должны разрушить их как можно быстрее, когда освободим их ото льда. Это не тот урок, что радует нас, так как наш самый священный закон запрещает осквернение мертвых: Бог просит, чтобы, приходя к Нему, мы были целыми.

Райф опустил голову. Он не мог больше видеть печаль, открывшуюся в глазах брата агнца.

- Откуда вы знаете, что лед по-прежнему заморожен?

- Мы надеемся.

Еще более печально. Вспоминая рисунки на молитвенном коврике, клюющего на льду ворона, Райф сказал:

- Вы ищете это место, Долину Золотого Тумана. - Это не было вопросом. Пришло понимание. Цель братьев агнца не совпадала с его собственной, но существовала точка их пересечения. Красный Лед. Именно поэтому Таллал подводил к мечу. Он, казалось, пришел ниоткуда, интерес братьев агнца к его мечу. Теперь Райф понимал, откуда она взялась, эта морковка, что выведет его к другой стороне. Таллал стремится привлечь его к поискам.

Взволнованно, но осторожно Райф спросил:

- Заморожены были все, и плохие, и хорошие? - Таллал кивнул.

- Что случится, если лед растает? Будут ли Взятые... нелюди... возвращаться к жизни?

- Я не знаю.

Ответ не обнадеживал. Райф двинулся дальше.

- Вы уверены, что меч там?

- Да, заморожен на груди властелина воронов. Говорят, когда-то его держали в руках сулльские короли.

Райф облизнул пересохшие губы:

- Что затопило долину?

Таллал покачал головой.

- И где это, вы не знаете?

Брат агнца взглянул на створку палатки, на тонкий лучик света, проникший через нее.

- Мы считаем, что она находится на севере этого континента. Восток, запад, центр -- вряд ли.

- Вы надеетесь на помощь, - сказал Райф, формулируя мысль, - но вы не хотите, чтобы я был в вашем отряде.

- Десять -- число несчастливое.

- С мулом было бы одиннадцать. - Райф сам был поражен, с каким чувством прозвучал его голос. - Почему вы не хотите взять меня?

Ноздри Таллала раздулись от глубокого вдоха. Он рассеянно протянул руку и остановил один из кожаных мешочков, который все еще раскачивался.

- Ответ тебе может очень не понравиться.

Райф не представлял себе, что он будет делать.

- Скажи мне.

- Двое из нашего отряда мертвы. Ты не убил ни одного из них, но ты привлек их смерти, как мед притягивает песчаных мошек. - Таллал встал и поднял с пола палатки небольшой глазированный кувшин. Обойдя по кругу дымные светильники, он в каждый добавил каплю масла. - Если ты пойдешь дальше с нашим отрядом, мы опасаемся новых смертей. Братья агнца тебя не осуждают, нас всех учат, что у всех Божьих созданий есть цель, но тропа, по которой ты идешь, мрачна. Ворон должен питаться.

Один за другим дымные светильники шипели, испуская запах помятой полыни. Райфу было интересно, а не был ли он слегка ядовит, как и напиток? Даже хотя он и догадывался, что может сказать Таллал, ему было нелегко это услышать. Почему, когда люди узнают, кто он такой и что он мог бы сделать, они всегда отталкивают его? Как с Увечными -- будет ли какая-то разница?

- Если бы мне удалось найти то место, которое вы ищете, как вы могли бы узнать об этом? Ты и твои братья можете быть где угодно. Как мне найти вас?

Таллал поставил кувшин и пересек палатку под раскрашенными опорами. Встав на колени, он произнес:

- Позволь нам найти тебя. - Он распахнул крышку сундука и поискал что- то внутри. Райф заметил три точки еще и на его затылке. - Здесь, - сказал Таллал, бросив что-то к Райфу.

Райф перехватил предмет в воздухе. Это был кожаный мешочек, похожий на те, над головой, с чем-то плоским и зазубренным внутри.

Таллал, довольный, улыбнулся.

- Если бы моя мать была здесь, она должна была бы благодарить тебя за быстроту. - Видя замешательство Райфа, он махнул рукой на мешочек:

- Открой. Это подарок.

Кожа была старая, потемневшая от времени и замаслившаяся. Некрашеный шнурок длиной с прядь шерсти. Райф вытащил его, и обнаружил кусок стекла.

- От меня.

Стекло было размером и длиной с сустав пальца. Один конец был тупым, а другой сужался в изящно закрученное острие. Райф перекатывал его кончиками пальцев, наблюдая переливы света внутри него. Он не был уверен, но ему показалось, как будто свет и отражения перемещались чуть медленнее, чем само стекло.

- Стеклянная молния, - сказал Таллал, его улыбка стала мягче. - Совсем небольшой обломок нашел мой пра-пра-дедушка, со стороны моей матери.

Райф сомкнул пальцы вокруг стеклышка в кулак.

- Благодарю тебя.

- Когда я и мои братья были молоды, мы чуть не заставили свою мать поседеть, перебрасывая его друг другу через финиковый сад. Мы были дурными сыновьями. После порок мы стали лучше. - Память остановила Таллала на миг, его карие глаза смотрели внутрь. Встряхнувшись, он продолжил. - Даже этот небольшой кусочек является удачей. Короли и богатые люди жаждут несломанных палочек и целых ветвей, но до тех пор, пока у тебя есть кусочек, у тебя есть нэйджай. Суть. Когда стеклянная молния создается, она отображает молнию, которая ее создала. Иногда она ветвится, когда ударяет в песок. Когда это происходит, может быть несколько отростков -- точек, где сила молнии сохраняется. Это - одна из таких частей.

Райф не знал, что сказать. Удовольствие Таллала от дарения ему этого кусочка казалась настоящим, но подарок такой ценности обычно имел и свою цену.

- Говорят, что если носишь кусочек стеклянной молнии, то никогда не будешь одинок в бурю. - Таллал произносил слова беспечно, но Райф знал, что они не были легковесными. Вот она, цена. - Держите его прямо на коже, когда бьют молнии, и братья агнца найдут тебя.

Таллал выдержал взгляд Райфа. Гордость и нечто почти противоположное гордости сосуществовали в мышечном напряжении лица Таллала. Он ожидал ответа, понял Райф.

Струйка полынного дыма окутывала пальцы Райфа, когда он взглянул на свою кисть. Похоже, дым был не так ядовит, как вызывал онемение. Возможно, он мешал ясно мыслить. Он разжал кулак и засунул стеклянную молнию обратно в мешочек.

- Я не даю никаких обещаний, - предупредил он, привязывая мешочек к поясному ремню. Но он это делал, он понимал, что делал.

Брат агнца полностью владел своим лицом. Вернувшись обратно к подушкам, он сказал:

- Позволь мне рассказать тебе, что ты должен делать, чтобы покинуть Глушь.