Меч из красного льда

Глава 19. Охотничья добыча

Райф добрался до города на краю бездны как раз когда пошел мокрый снег. Дым от костров в пещерах летел ему в лицо. Он не мог бы сказать, что знакомый запах горящей осоки и ивовых прутьев заставил его обрадоваться возвращению. У него было сильное желание снять свою экипировку, отдохнуть, и не заходить, но было уже слишком поздно.

- Двенадцать Зверей на уступе! - донесся крик наблюдателя с высокого обточенного ветром утеса над головой. Райф узнал человека с распростертыми объятиями, даже не глядя вверх. Он уже мог слышать клич, который пронесся над уступом, повторяясь от пещеры к пещере и от уступа к уступу, поднимаясь по тростниковым лестницам и вырубленным в скале ступеням, вдоль туннелей и каменных галерей, прежде чем окончательно кануть во Рве.

- Зверей. Зверей. Зверей. - услышал Райф. Его имя сократилось до одного слова.

Ребятишки вышли первыми. Тощие, одетые в тонкий шелк и парчу, изодранные в клочья, они стояли в сторонке и уставились на него круглыми глазами, словно он давал им повод бояться. Один парнишка, постарше, подкидывал и ловил рукой камень, его маленький крепко сжатый рот дергался. Райф посмотрел ему в глаза, долго смотрел, и парень поймал камень, сжал кулак и опустил руку вдоль бока.

Увечные со своими женщинами вышли следом, и имели неприглядный вид. Одетые в рубашки и туники из выкрашенной кожи, звериные шкуры с головами, по-прежнему прикрепленными к ним, плащи с пластинками брони, остроконечные шлемы, капюшоны из крысиного меха, нагрудники из кольчужных колец, стальные рукавицы, прожженные одежды, костяные латы, воротники и килты из козлиных шкур, и всевозможные виды перевязей, ремней, ремешков и цепей, они гордо несли свое имя. Изъяны были у каждого: отсутствующий глаз или рука, косолапость, деформированный позвоночник, волчья пасть, рука-клешня, лицо цвета вина, отсутствие плоти или ее избыток. То, что отсутствовало с рождения, и остальное, потерянное позже. Райф начал понимать, что его собственная недостающая плоть -- всего лишь кончик мизинца, отрубленный по сустав, и задался вопросом, потеряет ли он когда-нибудь достаточно для того, чтобы чувствовать себя здесь как дома? Он испытал мгновенное, но крайне сильное желание убежать, повернуться и унестись обратно в страну ущелий и Пустые земли - единственное место, оставшееся незаселенным. На ум пришли слова горца Адди Гана: "Среди нас целых нет". Говорил тот не о плоти.

Райф спокойно шел сквозь растущую толпу, встречая взгляды, брошенные с возможностью встретить вызов или уступить, только когда был вынужден сделать это. Под уступом зеленого камня надо Рвом дрожал воздух. Огромная расселина в земле была темной и сырой, как свежая рана, и от нее шел тот же запах металла. Последний раз, когда он был здесь, он, помнится, наблюдал за птицами, летящими ниже него, парящими ястребами, ласточками и стервятниками. Сегодня Ров был наполнен пустотой. Он был глубочайшей впадиной в земле, и ни один живой человек никогда оттуда не возвращался. Ее дно невозможно было увидеть или изучить. В самый ясный день, когда солнце стоит прямо над головой, была черта, за которой глаз не видел ничего. Райф Севранс смотрел вниз как раз в такой день. Его взгляд прослеживал растрескавшиеся неровные скальные стены, отложившиеся слои железняка, песчаника, известняка, сланцеватой глины, гранита, зеленого мрамора, серного колчедана и аспидного сланца, мимо темных закоулков разрушенных пещер, выходов пара. Взгляд скользил глубже и глубже, прежде чем наконец остановиться на черте, где темнота перекатывается и кружит, как горячая смола, которая ищет свой уровень. Райф понял, что смотреть на это трудно, и вскоре отвел взгляд. Ему пришло в голову, что это ров, защищающий твердыню: предел, за который нельзя проникнуть без разрешения.

Его плечи дернулись единичной глубокой дрожью. Одежда была влажной, и он был вымотан путешествием. Последние два дня он ничем, кроме ходьбы, не занимался. Под жесткой скорлупой кожаных сапог его ноги были замотаны в тряпье и высохшую траву. Левая лодыжка все еще оставалась заметно опухшей, а волдырь на пятке сочился в импровизированную повязку сукровицей. Он хорошо знал, что лучше это здесь, в городе Увечных, не показывать, и шел не хромая и не обнаруживая скованность, держа спину прямо, а руку на рукоятке своего погнутого меча.

Свет начинал меркнуть, когда он добрался до середины Обода. Дрова для костра были уложены штабелем и подготовлены к растопке, и толпа начала собираться вокруг них. Райф заметил темное и недружелюбное лицо Линдена Мади, Брата Рва, который возглавлял поход к Черной Яме. Шрам от гарроты, опоясывающий его шею, был частично закрыт черной с серебром шерстяной накидкой. Райф наткнулся на взгляд Мади, подтверждая себе, что он не ошибся. Линден Мади намеренно надел его добычу от налета на черноградский серебряный рудник. Я бросаю тебе вызов, - его карие глаза смотрели испытующе, высматривая реакцию на цвета его прежнего оставленного клана.

Райф не представлял, какое выражение появилось на его лице, только оно не изменилось, когда он столкнулся с Мади. Он глубоко задышал и позволил быть в голове только поверхностным мыслям. Он не ждал многого от прихода сюда. Но не таких неожиданностей.

- Райф! Сюда!

Проследив, откуда прозвучало его имя, Райф заметил крупную, мощную фигуру Мертворожденного, прокладывавшего себе дорогу через кучку женщин-Увечных. Брат Рва был одет в тунику-безрукавку из оленьей кожи, отделанной кроличьим мехом. Его голые предплечья были закрыты соответствующих размеров бычьими рогами. Выбравшись из толпы, он вынудил Райфа остановиться, встав перед ним и заключив его в великанские, удушающие медвежьи объятия.

- Я рассказал Кроту, что ты убил черноградца по дороге к выходу, потому что тот вызвал тебя на бой за золото. - Мертворожденный настойчиво шептал Райфу в ухо, пока держал его. - И что ты сказал мне, что отбываешь, чтобы позаботиться на месте о личных делах, и что в течение месяца ты вернешься.

Два человека разделились, но Мертворожденный поймал Райфа за предплечья и держал его на расстоянии вытянутой руки, пока тот его рассматривал. Ореховые глаза Увечного были понимающими. Бугристая плоть, которая заполняла его лицо и сбегала на шею, от сильных чувств подрагивала.

- Знай две вещи, прежде чем начнется этот танец, - сказал он низким хрипловатым голосом. - Первая: я рад, что ты вернулся. И вторая: я за тебя.

Райф дышал и не думал. Позже, сказал он себе. Поняв, что Мертворожденный ждет ответа, он заставил себя кивнуть.

- Хорошо, что я увидел тебя, -- сказал он, понимая, что это стало правдой, только когда он это произнес.

Это было немного, но Мертворожденный, удовлетворенный, кивнул. Он был человеком, довольствующимся малым. Поняв, что все еще удерживает Райфа за руки, он сказал:

- Я вижу, ты погнул мой меч.

Райф рассмеялся. Разумеется, обладание мечом Клятвопреступника всегда было между ними изменчивым понятием. Когда Райф впервые встретил Увечного в месте ущелий, Мертворожденный просто отобрал меч как свой собственный. Несколькими неделями позже, в тот мрачный день в Черной Яме, Райф получил его обратно.

- Я буду благодарен, если ты сможешь одолжить мне другой, пока я не выправлю этот.

Даже раньше, чем он закончил предложение, Мертворожденный ответил:

- Сделаю.

- Аззия риин Райф! Хватит нежить мои вороньи яйца и поливать их уксусом. Кто бы подумал, что мы увидим твое тонкое, красивое лицо снова по эту сторону проклятия.

Юстафа. Толстяк с мечеломом легко пританцовывал вокруг сложенных дров, валики на груди и животе подскакивали под причудливым нарядом из желтого шелка, усеянного кисточками конских волос, и подпоясанный, подобно священнику, золотой веревкой. Он что-то нес в своем пухлом кулаке, который он аккуратно придерживал на одном уровне.

Райф с ним не поздоровался, но это только доставило Юстафе добавочное удовольствие.

- Слегка похудел, я вижу, - сказал он, подходя ближе. Театрально прищурив глаза, он поправил себя.

- Нет, я ошибся. Ты еще немного нагрузил свои плечи. - На миг его глаза стали проницательными, и затем маска недовольства вернулась.

- Как, без поцелуя? А я-то думал, что ты по мне скучал.

В толпе кое-кто захихикал. Одна карга с отвисшей грудью крикнула:

- Спроси у него, где он был.

Юстафа выбросил свободную руку вверх, и сильно, напоказ поднял плечи.

- Люди сказали, и кто я такой, чтобы это не замечать? - а затем, только для ушей Райфа, - Такая жалкая маленькая кучка, ты не находишь?

Райф потянулся себе за спину и отпустил свой груз. Качнув его вперед, он дал ему устроиться перед ногами. Он не знал, что сказать Юстафе, и испытывал что-то близкое к головокружению, пытаясь следить за словами толстяка.

Мокрый снег, падая на желтую тунику Юстафы, создавал на ткани ямочки. Тот ждал, подняв брови, мимикой выражая ожидание, прежде чем неожиданно повернуться вокруг себя и запустить предмет, который он держал в кулаке, в основание костровой кучи. Прозвучал хлопок небольшого взрыва, и жаркие языки белого пламени прокатились по древесине. Толпа с признательностью ахнула.

Юстафа выполнил элегантный поклон, а затем посмотрел Райфу прямо в глаза.

- Сейчас, когда мы все устроились вокруг огня, ты в самом деле должен рассказать нам, где ты был.

Райф пристально вгляделся в лица Увечных. Вокруг огня собралось около четырех сотен, и они были снабжены пестрым оружием: заржавленными железными гарпунами, треснувшими топорами мясников, кривыми копьями, ятаганами, деревянными посохами, молотами кланников, палашами, боевыми шестами для ристалищ, кастетами, ножами. Большая часть женщин и все достаточно подросшие, чтобы ходить, мальчишки имели кинжалы или другое ручное оружие на поясе. Они жили в страхе, понял Райф, и он не мог винить их в этом. На краю бездны жизнь была суровой. Ничего, кроме жесткой травы и корявых деревьев, здесь расти не могло. Родителям приходилось уродовать своих детей, иначе те, оставшись целыми, рисковали стать иноземцами. Все, что было необходимо, воровалось в клановых землях, ... или друг у друга. Горец Адди Ган однажды попробовал держать овец на верхнем уступе, но они были утащены одна за другой на мясо. Мертворожденный назвал однажды Увечных отчаявшимися, и предостерег Райфа, что отчаявшиеся люди не становятся добрыми друзьями.

Райф разглядел в них сейчас это отчаяние. Они были худыми, облезлыми, со впалыми щеками, и он знал, что совершил ошибку, не остановившись поохотиться среди ущелий, чтобы принести мясо. Он пришел с пустыми руками. Надо кормить еще один рот.

- Ты пришел. - Райф раскрыл ладонь и принял от Мертворожденного меч в войлочных ножнах. Тот должен был сбегать вниз в свою пещеру, чтобы достать его.

- Не очень хороший, но какое-то время он послужит. - С быстрым приветствием тот ускользнул.

Когда он прикрепил меч к своей перевязи, Райф просмотрел лица Увечных в поисках Траггиса Крота. Предводитель Увечных нигде не был виден, но позади толпы, почти скрытый поднимающимися языками пламени и черным дымом, стоял чужеземец, Томас Аргола. Он и глазом не моргнул, когда Райф приветствовал его, только удержал свое небольшое, оливкового цвета лицо на уровне взгляда. Аргола был тем, кто подтолкнул Райфа в Глушь после налета на Черную Яму. Почему? - задался Райф вопросом. Почему он подготовил лошадь и припасы? О чем он знал или догадывался?

- Подойди сюда, Двенадцатикратник. Твоя мать никогда не говорила тебе, что заставлять людей ждать невежливо?

Пронзительный голос Юстафы прервал мысли Райфа. Когда толстяк закончил речь, в поясницу Райфа ударил камень. Разом ощерившись, Райф обрушился на толпу. Люди в испуге бросились прочь от него. Одна женщина, выглядящая усталой мамашей с младенцем у груди, вскрикнула от испуга. Райф почувствовал, как мышцы его челюсти сжались, когда он боролся с зудом опробовать свой новый меч.

Юстафа пощелкал языком с притворным неодобрением, глубоко удовлетворенный реакцией Райфа.

- Как вам не стыдно, мои дорогие собратья по Рву. Вы знаете порядок. Сначала рассказ. Камни потом. - Он обаятельно улыбнулся Райфу. - Не беспокойся. Я говорю это только для того, чтобы они успокоились.

Языки пламени теперь рассвирепели, прыгая, треща, разбрасывая искры.

Наступала темнота, и было нетрудно представить, что она зарождалась во Рве. На краю уступа Райф заметил один из воротов, которые использовались для спуска тел в бездну. Он сглотнул, вспомнив еще раз, что не додумался принести мясо.

Взглянув еще раз на Томаса Арголу, он сказал:

- Я отправился в Великую Глушь, и потратил на это много дней. Я чуть не умер, но группа людей, называемых братьями агнца, нашла меня, исцелила мои раны, и указала мне путь.

Несколько вещей произошли за то время, когда он говорил. Когда он назвал братьев агнца, лица обоих, Томаса Арголы и Юстафы, выразили небывалое удивление. Чужеземец скрыл свое удивление лучше, но Райф заметил, что его челюсть на миг отвисла. Большая часть толпы слушала молча, затаив дыхание, когда Райф назвал Великую Глушь, но еще до того, как он закончил, удивление уступило место подозрению.

- Из Глуши никто не выходит, - пронзительно закричала та же ведьма с отвисшей грудью, которая говорила раньше.

- Так, - согласились в толпе многие.

Еще кто-то выкрикнул:

- В любом случае, чем ты там занимался? Только сумасшедшие уходят в Глушь.

- Никогда не слышал ни о каких братьях агнца, - бросил тоном заядлого пессимиста мужчина из первых рядов.

Юстафа втянул щеки от наслаждения.

- Такой нюанс. Заставляет задаться вопросом, как они спят ночью.

- Я слышал о братьях агнца.

Все повернулись посмотреть на миниатюрного горца Адди Гана, который прокладывал путь через Обод. Адди когда-то жил в клане Колодезь, и можно было по-прежнему увидеть в нем кланника. Он прикреплял к поясу кисет, только тот содержал соль, а не размолотый священный камень. Привычка носить порошок из камня оказалась слишком сильной, чтобы от нее отказаться.

- Братья агнца живут в песчаной пустыне на Дальнем Юге, и они выживают на овечьем молоке и мясе ягнят, и одеваются в шерстяные ткани и войлок.

Адди был беспощаден в вопросах, имевших отношение к овцам, и никто в толпе не засомневался в его словах. Как житель гор Колодезя, он держал собственное стадо. Быстро подняв руку в приветствии Райфу, он обратился напрямую к Юстафе.

- Ты пришел из стеклянной пустыни к северу от песков. Скажи мне, что ты тоже о них не слышал.

Когда он смотрел на Адди Гана, стоящего в свете костра со скрещенными на груди руками, подзадоривая Юстафу солгать перед толпой, сердце Райфа сжалось. Он забыл здесь о доброте.

На этот раз Юстафа лишился дара речи. Наматывая на свой толстый средний палец конец завязанной на поясе веревки, он хмыкал, ахал, и неодобрительно цокал языком. Наконец он отпустил веревку.

- Ну, что ты об этом, - сказал он недовольно, - я помню о них. Конечно, это не доказывает, что они были в Глуши или что Двенадцать Зверей на самом деле встречался с ними.

Люди начали улюлюкать. Он потерял толпу, и он это понял.

Адди медленно покачал головой, хмуро глядя на Юстафу и Увечных.

- Братья агнца живут среди дюн. Ничего, кроме песка, на лиги и лиги. Любой холм выглядит точно так же, как следующий, и к тому времени, когда поднимаешься на вершину одного, отпечатки твоих ног начисто унесены ветром, и даже невозможно быть уверенным, какой путь был уже пройден. Я спрашиваю вас: насколько Глушь может быть труднее, чем это? - взгляд горца кидался от человека к человеку, бросая вызов каждому, кто с ним не согласен. Таких не было. Адди Гана здесь сильно уважали. Его умения приносили коз и овец.

- Хорошо, - заметил он с отеческим кивком. - Тогда давайте разберемся. Теперь о том, чем парень там занимался, первым делом я скажу так: Временами то, чем человек занимается -- это его собственное дело. Он не причинил ущерба никому из Братьев Рва, а прежде, чем он ушел, я собственными глазами видел, как он долго и упорно сражался в походе. Вам не придется верить мне на слово. Там были Линден Мади, Мертворожденный и другие, кто скажет вам то же самое. Теперь, признаться, парень совершил ошибку, явившись без добычи на ужин, так за этим мы с ним отправимся завтра. И с его отличным сулльским луком и моими собственными овечьими глазами, я подозреваю, кое-что мы сюда принесем. Он полезен, не забывайте об этом. Двенадцать Зверей -- это не просто имя.

Толпа закивала. Большинство притихло. Группа ребят постарше отошла от костра погонять кожаный мяч. Мертворожденный выбрал этот момент,чтобы вернуться на площадку перед костром. Он нес на спине небольшой куль из мешковины, и перекатил его по плечу вперед, давая упасть на камень.

- Вяленое мясо, - сообщил он с какой-то тоской, все еще глядя на мешок. - Сам приготовил прошлой осенью. Приправлено специями тоже очень хорошо. Если есть вокруг дети с молочными зубами, сшибет их только так. - Не способный пробиться сквозь всех набежавших после слов Вяленое мясо, он отошел от мешка.

Женщины Увечных протолкались вперед первыми. Одна из них, светловолосая девица с начисто отрезанным левым ухом, толкнула Юстафу в зад, чтобы получить свою долю мяса. Толстяк развернулся и дал ей пощечину, а она ударила его по щеке в ответ. Райф, Мертворожденный и Адди Ган двинулись в сторону. оглянувшись через плечо, Райф посмотрел на место, где в последний раз видел Томаса Арголу. Чужеземца не было.

- Адди, - сказал Райф. - Спасибо. Ты спас мою голову.

Горец чмокнул губами.

- Да лана теперь-то, парень. Это ерунда.

Райф торжественно кивнул.

- Ерунда.

Адди, казалось, был этим доволен.

- Ты бы лучше немного поспал. Нам надо встать и выйти до рассвета. Мы должны будем пройти много мест. Плохое время года для поиска добычи.

- Худшее время, чтобы вернуться ни с чем. - Мертворожденный также казался довольным. - Думаю, смогу пойти с вами. Кто-то должен толкать тележку обратно.

Адди посмотрел на Мертворожденного так, словно тот был именно тем человеком, которого не хотелось брать на тайную охоту. Что, вероятно, было правдой.

- Если тебя не будет на восточном уступе за час до рассвета, я ждать не стану, - это было все, что горец сказал в ответ.

- Где Траггис Крот? - спросил Райф, мгновенно уничтожив легкий дух товарищества между ними.

Большое уродливое лицо Мертворожденного, с его бугрящейся плотью и черной щетиной, сбегающей с висков на шею, отрезвело.

- С ним все в порядке, хотя в последнее время я видел его реже. Ему должны сказать, что ты здесь, но ты знаешь Крота. Выбирает свое собственное время.

Райф кивнул. Может быть, было ошибкой чувствовать облегчение при этом известии, но он ничего не мог с собой поделать. Прямо сейчас он хотел вытащить свои больные ноги из сапог и спать.

Возможно, видя это, Мертворожденный сказал:

- Давай, парень. Устраивайся на ночь. Тебе лучше остаться со мной. Адди! Ты там наполовину исправил трудное дело. Я никогда не знал, что у тебя дар убалтывать.

- Или не я, - спокойно ответил Адди перед тем, как уйти.

Мертворожденный подхватил вещи Райфа, словно те почти ничего не весили. Он молча вел Райфа вниз по каскадам веревочных лестниц и ступеней, которые вели к его пещере в скалах. Райф был благодарен, что ему не пришлось ничего искать или думать. Он смертельно устал, и так долго стоял под мокрым снегом, что его руки и лицо покалывало.

Когда они прибыли на нижнюю террасу, зазвучала Музыка Рва. Тростниковые светильники были зажжены, и поселок засветился оранжевыми огнями. Песня Рва заставляла пламя мерцать. Шепот басов, тихие свисты и поскрипывания дверных петель поднимались из отверстия в земле, прерываемые долгим молчанием и внезапной дрожью скал. Райф мог больше не видеть Рва, и был этому рад.

Подход к пещере Мертворожденного шел по узкой полке, которую отделял от Обода спуск на три фута. Увечный спрыгнул вниз, не беспокоясь об аде, который лежал ниже. Райф не мог быть таким безрассудным. Он двигался аккуратно, предпочитая правую ногу, опасаясь падения и не доверяя собственной способности совершить простой маневр. Мертворожденный пошел вперед зажечь лампу.

- Райф, - сказал он несколькими минутами позже, когда Райф стоял у входа в пещеру. - Спи. Там одеяла и миска с водой для твоих ног. Я буду снаружи на уступе, наскребу на небольшой костерок. Утром увидимся. - Быстро двигаясь, Увечный прошел мимо Райфа и оставил его в сумрачной тишине каменной пещеры.

Райф уселся на груду одеял и стянул сапоги. Глядя не слишком внимательно, он погрузил свои ноги в неглубокий тазик с прохладной водой. Обрывки тряпок, которые прилипли к волдырям, отмокали и медленно отходили.

Это был подарок, и Райф принял его. Соорудив из одеял подобие постели, он закрыл глаза и заснул.

Когда он проснулся на следующее утро, было еще темно. Туман, струившийся через вход в пещеру, окутал все поверхности пленкой влаги. Единственная тростниковая лампа горела на каменном полу рядом с постелью Райфа, ее влажный фитиль давал больше дыма, чем света. Райф чувствовал себя окоченевшим, но здоровым. Отдохнувшим и голодным. Он учуял запах жирного мяса, жженых углей, и встал, чтобы разобраться. Его левая щиколотка выдержала вес тела только с легким спазмом протеста, хотя по-всякому выглядела хуже, чем в предыдущие три дня. Синяк стал черно-багровым, а большой палец по какой-то причине начал опухать. Он проигнорировал это. В этом умении он совершенствовался все больше и больше.

Мертворожденный находился на уступе снаружи, скорчившийся над малюсеньким костерком, с красным одеялом, плотно обтянувшим плечи, поджариваясь на расстоянии, на котором коптят колбасу на палочке. Он дрожал и разговаривал сам с собой, повторяя слова: "Погань, погань, погань. В ад, в ад, в ад" усталым голосом, возможно, чтобы не дать себе заснуть. Он не знал, что у входа в пещеру стоял Райф.

Небо прояснилось, и над землями кланов на небо высыпали звезды, и Райф осознал, что первый раз за месяц он видит звезды, на которые можно положиться. Ночи, которые он провел в стране ущелий, были пасмурными. Звездный свет освещал купола Медных Холмов и море тумана, окружившее их. Там находились Потерянный Клан и Дхун. Райф тихо повернулся и шагнул обратно в пещеру.

На этот раз он произвел шума больше, ударившись о бронзовую чашу, в которой находилась вода, и роясь в своем мешке в поисках предметов, которые собирался отдать Мертворожденному.

- Ты встал, ленивец? - раздался ворчливый голос Мертворожденного. - Выходи сюда и присмотри за огнем, пока я вздремну перед выходом.

Райф понимал здешний язык. Посторожить огонь означало просто посторожить. Он пересек уступ и поприветствовал Мертворожденного.

- Что это? - требовательно спросил Увечный, подозрительно уставившись на небольшие пакеты и мешочки, прижатые Райфом к груди.

Райф сел, позволив пакетам свалиться вперед на камни.

- Сыр, мед, финики, миндаль, сливочное масло, курага, чечевица. Хотя это без овечьего творога и трав для чая. Те для Адди.

- Отдай ему и чечевицу, - великодушно посоветовал Мертворожденный, протягивая руку к самому крупному пакету. - Маленькие оранжевые шельмецы заставляют меня пердеть.

Они хорошо позавтракали колбасой, обмакнутой в мед, и орехами, обмакнутыми в растопленное овечье масло. В тот миг, когда Мертворожденный перестал есть, он заснул. Его подбородок упал на грудь, огромные плечи ссутулились, рот приоткрылся, и он захрапел сильно и, как ни странно, мелодично.

Райф пил воду и наблюдал за огнем. Туман отступал, и пламя вспыхивало, когда он пропускал воздух между веточками. Теперь Ров молчал. Легкие проблески темноты на уровне глаз сказали ему, что это выходило тепло. Время шло, и в какой-то момент Райф сунул руку под тунику и вытащил мешочек с молниевым стеклом.

На него было приятно смотреть при свете звезд. Свет, отраженный и преломленный, мерцал в своем существовании. Двигался. Его закругленные грани удобно лежали в руке, как талисман, и когда он держал его, стекло потеплело.

Я ничего не обещаю. Райф одними губами прошептал слова, сказанные им Таллалу. Смущенный их пустотой, он повторил их вслух.

- Я ничего не обещаю.

- Что? Где? - Мертворожденный спросоня взметнулся, его голова с груди подскочила. Струйка слюны стекала по подбородку, когда он осуждающе взглянул на Райфа. - В этом месте человек не может поспать никак и нигде. - Резко встав, он добавил: - Проклятье. Нам лучше пойти.

Они забрали снаряжение и потушили костер и лампу. Когда они карабкались вверх через поселок, поднимающийся из Рва воздух холодил Райфу открытую кожу на шее и лице. Увечные шли и поднимались сквозь тающий туман, закрывая головы от сырости капюшонами, перед ними на длинных шестах покачивались факелы. Мертворожденный приветствовал кое-кого отрывистыми кивками. Остальных он игнорировал. Он был одет в тунику, сшитую из кусков росомашьей шкуры, окаймленную черной кожей, и килт из прямоугольных кусков медвежьей шкуры. Его руки и голени были голыми, хотя они выглядели так, словно их для тепла натерли салом. Он не нес охотничьего лука, но держал одно закаленное метательное копье, пяти футов в длину, заостренное с обоих концов. Он использовал копье как трость, постукивая по краю уступа, когда шел.

Райф надел орлийский плащ, и он заметил, что некоторые люди не видели его, пока он не появится прямо перед ними, настолько удачно плащ сливался с туманом. Натянутый сулльский лук наискось висел за спиной, и футляр для стрел, в котором оставались скудные полдюжины стрел, высоко поднялся на правом плече. Позаимствованный меч покачивался на поясе. Райф еще не рассмотрел его, так что не мог претендовать на знание меча из первых рук, но, судя по кольцу навершия и железной крестовине с гардой, он был, вероятно, в основном рубяще-колющим.

Когда они шли на восток, небо начало светлеть, и запах дыма от горящей травы и ив усилился. Появились дети, помятые и заспанные, из-под навесов, построенных у входа в пещеры. Некоторые входы были завешены камышовыми циновками или шкурами животных. Другие были открыты ночи. Обычай требовал, чтобы, проходя мимо них, вовнутрь не заглядывали. Увечные в своих пещерах рассчитывали на личное пространство.

Адди Ган ждал в самом восточном конце поселения, на зазубренном гранитном мысе, который на пятьдесят футов нависал надо Рвом. Он был один, в плаще с капюшоном из простой коричневой шерсти, и опирался на дубовую палку. Когда он их увидел, его губы сжались в тонкую линию, и он заявил, не приветствуя:

- Вы опоздали.

Мертворожденный сказал:

- И тебе доброе утро, Адди Ган.

Адди проигнорировал это и сказал Райфу:

- Ты выглядишь лучше, парень.

- Выглядел как ад прошлым вечером, - сказал Мертворожденный, крепко хлопнув Райфа по спине. - Ночной сон его довольно заметно подкрепил.

Горец задумчиво кивнул.

- Нам лучше перестать.

Мертворожденный поклонился, несколько со скрипом, в пояс:

- Веди.

Когда они направились к северу от края, солнце плыло за горизонтом, окрашивая небо красным, а затем розовым. Ветерки поддували на уровне земли, но это не был настоящий ветер. Райф никогда не путешествовал на восток или север от Рва, и его интересовали тропы, которые выбирал Адди. Горец повел их через скалистый мыс, усыпанный валунами и заросший колючими пожелтевшими травами, можжевельником и падубом. Небольшие серовато-окрашенные птицы вылетали из-под кустов, когда они проходили мимо. Рай заметил линяющих зайцев, земляных белок, крыс, мышей и полевок. Как всегда, ему было трудно сказать, на самом ли деле он видел животных, или просто почувствовал их бьющиеся сердца. Он миновал свободно лежащую кучу камней и знал, что полевки, дрожа, прятались в тени.

- Кто-нибудь ставит силки? - спросил он Адди, когда они пробирались вдоль глухих зарослей невысокого кустарника.

Адди покачал головой. Теперь, когда солнце поднялось, он откинул с головы капюшон, обнажив чисто выбритый череп и большие уши.

- Кое-кто ставит. Чаще всего считается, что не стоит. Земля как высохшая кость.

Райф хотел возразить, но не стал. Нежелание раскрыть, насколько сильно он отличается от остальных людей, остановило его. Вместо этого он сделал мысленную отметку о ловушках. Голодные мужчины и женщины будут рады и белке, и полевке, и зайцу.

Утро тянулось. В голубом безоблачном небе прохладным блеском светило солнце. После того, как Адди вел их на север в течение часа или около того, он повернул на восток, и теперь они спускались в похожую на корыто долину, высеченную каким-то давно отступившим ледником. Огромные беспорядочные валуны и кучи гравия выглядывали сквозь густой ковер из ивняка, кипрея и черной осоки. Ряд небольших зеленых прудов, как нанизанные на нитку бусины, бежали вдоль середины долины.

- Козы приходят в высокую траву ягниться, - сказал Адди, шуруя в кустах своей палкой, словно он искал отпечатки и помет. - Можно увидеть оленей, если повезет. Олени должны пойти на запад. Еноты и сосны: они будут здесь, все в порядке. Сложность в том, чтобы их обнаружить. Медведи, сейчас ... - он покачал головой. - Больше вероятны кошки.

Райф слушал перечисления горца, заинтересованный и настороженный. Они находились в начале долины на крутом склоне, откуда он мог просматривать ее на восток на целые лиги. Маслянистый запах осоки заполнил его ноздри, а ледяной ветерок приподнял волосы на голове. Там, под ивами, двигались живые существа, и он, Райф Севранс, будет на них охотиться. Жизнь была простой и ясной, и, как только Адди Ган закончил говорить, Райф скрепил свой лук и один отправился на дно долины.

Посмотрев вниз, на орлийский плащ, он увидел, что залакированная кожа теперь отражает серо-зеленые тона осоки. В голове мелькнуло, не маскирует ли плащ также запах человека, потому что он замечал, что, пока он двигается спокойно, его почти невозможно обнаружить. Его первой добычей была трехфутовая подвязочная змея, только что вышедшая из зимней спячки. Она скользила между двумя стелющимися можжевельниками, когда он пронзил ее своим новым мечом. Решив оставить ее целой с невыпотрошенным внутренностями, он сунул ее между навощенными складками импровизированной сумки для добычи. Когда он насухо вытирал лезвие горстью листьев кипрея, он уже присматривал следующую жертву.

Енотиха, чей живот раздулся от вскоре-должных-родиться детенышей, была обнаружена в неглубокой впадине под рыхлой грудой камней. Райф отправил стрелу прямо ей в сердце. Он ударил и затем остановился. Неродившиеся детеныши некоторое время продолжали жить, а затем, один за другим, их крошечные, совершенно сформированные сердца перестали сокращаться. Райф выпиливал стрелу по древку, не желая выдергивать ее с риском потерять наконечник. Оставленный внутри, он сохранит тушку неповрежденной. После этого он решил устроить склад добычи, и выбрал открытое место на вершине одного из валунов. Таким образом, если стервятники или другие противники искали дохлятину, либо Адди, либо Мертворожденный могли прикрыть ее. Может даже разживутся жирной птичкой для горшка.

Райф отошел снова, ища добычу. Это было неподходящее время дня для оленей, но у него было ощущение, что вода и густая растительность, окружающая ее, могут вывести их наружу, так что он пошел вглубь долины. Прошел час, потом другой. Солнце находилось над головой, и мухи зажужжали вокруг мешка с добычей. Когда Райф ощутил большое сердце неподалеку, осторожное и бьющееся сильными неторопливыми толчками, он сначала подумал, что это бурый медведь. Затем к нему пришло понимание, и он удивился, как он мог представить себе что-либо иное, кроме кошки. Райф передвигался в то же самое время, что и кот, неся лук вертикально, когда натягивал тетиву. Кот отскочил в сторону, прыгнув в глубокое убежище ивняка и скал. Это был матерый самец, тяжелый, как двое взрослых мужчин, с бледной серебристой окраской без каких-либо отметин. Райф выпустил свою первую стрелу и наблюдал, как она летит мимо цели. Он чувствовал сердце существа, но за то время, которое требовалось стреле, чтобы покинуть ложе и пересечь расстояние между Райфом и котом, кот уже ушел. Его вторая стрела задела круп болотного кота. А потом, когда Райф поднес третью стрелу к пластине, что-то пронеслось мимо его лица. Он услышал свист с последующим стуком удара и мгновенно понял, что болотный кот споткнулся. Твердо держа в руках лук с тетивой, он прицелился и выпустил стрелу.

Большой кот остановился. Мертвый. Сердце Райфа забилось, и знакомая жидкая боль, которую он ощутил в первый раз за несколько дней, прокатилась по его левому плечу.

- Он упал? - раздался крик Мертворожденного. Увечный стоял высоко над Райфом на валу из расслоившихся скал. До того мига, когда он бросил копье, Райф не догадывался о его присутствии. Райф был поражен собственной неудачей. Без Мертворожденного кот бы просто сбежал. Да и он сам должен был знать, что Мертворожденный был там.

Мертворожденный спрыгнул на дно долины и направился к коту. Расстояние, на которое он бросил копье, было впечатляющим, дистанция не меньше, чем две сотни футов.

- Видел, как ты выпустил пару стрел, - сказал он. - Показалось, что тебе нужно немного помочь.

Райф кивнул, пытаясь скрыть замешательство и раздражение, которое он чувствовал.

Мертворожденный заметил это в любом случае.

- Лучше иди поищи свои стрелы, парень.

Он так и сделал, оставив Мертворожденного с добычей. Две стрелы ушли мимо цели, и после поисков в кустах в продолжении четверти часа Райф понял, что и не собирался находить их. Это никогда не было целью.

Похолодев, он вернулся к Мертворожденному с котом. Увечный разделывал тушу, рассек ребра, и находился в процессе удаления внутренностей. От поблескивающей окровавленной плоти поднимался парок.

- Достал твою стрелу из сердца, - сказал он в знак приветствия, когда рассекал зеленоватый жир на спине. - Она там, на скале.

Райф кивнул, хотя Мертворожденный не смотрел на него. - Печень твоя.

Замедлив движение ножа, Мертворожденный ответил:

- Я рад услышать это. Иди сюда и помоги мне с кишками.

Вместе они очистили тушу и выпустили из нее кровь. Печень, как приз, присужденный охотнику, который сбил добычу, темнела на ложе из сорванного кипрея, сочась кровью. Солнце, начиная свой медленный спуск на западе, испускало то, что ощущалось как тепло. Адди Ган добрался до них как раз тогда, когда они решили снимать с болотного кота шкуру. Горец тащил за заднюю ногу годовалого козленка. Он казался достаточно счастливым, чтобы отодвинуть свои обязанности по разделке в сторону, посоветовав лучше отрубить для сохранности от порчи хвост и ноги.

Это была тяжелая работа, и Адди поставил небольшой костерок, чтобы они смогли освежиться чаем. Маленький горец пришел в восхищение, когда Райф вручил ему муслиновый мешочек с травами братьев агнца.

- Сокровище, - сказал он, держа мешочек у носа и глубоко вдыхая. - Пахнет как все места, где человек мог захотеть когда-либо побывать.

Райф почувствовал себя тупо довольным. С носа капал пот, а засохшая кровь покрывала руки до локтей.

- Тем был еще овечий творог, но я его оставил позади, там, у Рва.

- Теперь это станет интереснее, - сказал Адди, разламывая несколько драгоценных трав в горшок. - Мне пришлось проделать свое собственное возвращение... назад в другую жизнь.

Райф и Мертворожденный рассудительно кивнули. Все трое когда-то жили жизнью кланников. Адди был оброчным в Колодезе, как житель скал, Мертворожденный родился мертвым в Скарпе, прежде чем был возвращен к жизни повивальной бабкой, а Райф приносил клятву Черному Граду, и нарушил ее. Они помолчали после этого какое-то время, прислонившись спинами к скалам, пока пили полынный чай.

Наконец Райф поставил свою чашку и задал вопрос, который он должен был задать:

- Что произошло во Рву после того, как я уехал?

Адди и Мертворожденный обменялись взглядами. Мертворожденный едва заметно кивнул горцу. Берись ты.

- Негодные времена, Райф, - сказал Адди, беря палку и разбивая огонь. - Крот нервничал, и стал скор на расправу своими ножами. Если ты не верен ему, ты поплатишься вызовом ночью. Десять дней назад полдюжины мужчин были убиты в своих постелях. Горла перерезаны от уха до уха, языки вырезаны до корня. Они называют это поцелуем Ворского короля. Их убили, а затем вырезали языки, так что даже их трупы не смогут пожаловаться. Вроде слышно было, все шестеро человек жаловались на Крота. Ты знаешь такое: "Где еда? Почему последний поход потерпел неудачу? Что Крот делает для нас?" Невинные вещи в безобидные времена. Но времена-то больше не безобидные, и людям следовало бы хорошенько заткнуться и поголодать.

- Почему Траггис Крот боится? - спросил Райф.

Опять прошел тот же обмен взглядами между Адди и Мертворожденным.

Горец глубоко вздохнул, отложив свою шуровавшую в костре палку.

- Произошел худший ночной кошмар Крота, и он не в силах его остановить. В ночь после нашего возвращения из Черной Ямы из Рва вырвалась какая-то нечисть.

При этих словах Адди правые руки Райфа и Мертворожденного дернулись. Клановая привычка, по которой хотелось дотянуться и потрогать свою частичку размолотого священного камня всякий раз, когда чувствуешь приступ страха. Адди должен был видеть и узнавать этот импульс, но он продолжал говорить своим грубым говором сельской глуши, низким настолько, словно он боялся, что его подслушают.

- Нечто неправильное ходило по уступу. Те, кто видел это, говорили, что оно было как ночь, превратившаяся в человека, темного и лохматого, да к тому же не весившего совсем ничего. Но я сам видел трещины, оставленные им в камне. Братья Рва пытались остановить его -- Линден Мади отрубил ему руку -- но не смогли его остановить. Тринадцать забрал, пока не ушел. Женщин, детей, мужчин. - Адди вздрогнул. - Тела почернели, будто их сожгли, а потом исчезли.

Райф вспомнил брата агнца Фарли и рыцаря-Клятвопреступника в форте.

- В следующий раз тела должны быть уничтожены.

Адди Ган изучал лицо Райфа, поняв многое из того малого, что было сказано.

- Да, - сказал он мягко, превратив это слово в подтверждение своих худших опасений.

В следующий раз.

- Что сделал Траггис Крот?

- Что он мог сделать? Принял сильный удар от существа на длинный нож, получил удар по ребрам. Приказал всем вернуться в свои постели. Решили позаботиться о телах... да тела позаботились о себе сами. - На этом, похоже, силы Адди закончились.

Мертворожденный, заметив опустившиеся плечи горца, продолжил рассказ.

- Крот говорил всем, что назад оно не вернется. Братья Рва напуганы до безумия. Те мужчины, которых убил Крот? На следующее утро их отправили в Ров, словно это хоть как-то могло помочь. Бросьте туда достаточно тел, и остановите выходящее зло. - Мертворожденный выпустил воздух сквозь губы. - Люди начинают говорить, что Крот не способен им помочь. Крот утверждает противоположное. "Шаг в сторону -- и ты мертв". Он наделал ошибок, и это на него не похоже. Двое из тех шести, кого он убил, были хорошими охотниками. Значит, будет меньше мяса, больше недовольства. Кто знает, как долго я и Адди будем в безопасности? Раньше я считал, что быть хорошим охотником -- это что-то значит. Теперь я думаю, что если человек-существо из Рва не достанет меня, достанет Траггис Крот.

Райф медленно кивнул. Это было хуже, чем он думал. Что бы он ни сделал, в Крепости Серого Льда не было ничего более, кроме заделки трещины. Создавалось давление. Первое теневое существо в лагере братьев агнца. Теперь это. Они ищут слабые места, понял он. Они обнаружили одно в крепости, но теперь, когда оно запечатано, они находят другие пути наружу.

Он потерялся в своих раздумьях на какое-то время, вспоминая обрывки разговоров из своего прошлого. Адди Ган говорил ему, что Ров был величайшей брешью на земле. Если он лопнет, то с перспективой жизни для Увечных и на всех клановых землях будет покончено. Сотни тысяч теневых тварей выскочат наружу.

И Последние.

Одно только их имя послало в сердце Райфа нож страха.

Почему я? Почему он был тем, кто должен с ними бороться? Он хотел от жизни всего две вещи: быть достойным членом клана и хорошим братом Эффи и Дрею. Теперь не будет ни того, ни другого. Теперь он был Мор Дракка, Свидетель Смерти. Как же это произошло? Когда? Он не думал, что ответ имел большое значение, в конце концов. Какой выбор у него был? Какой мужчина или женщина, зная, что он может делать, смог бы уйти?

Райф Севранс уйти не мог. И, возможно, как раз возможно поэтому, проблеск надежды был. Может быть, издалека, самым страшным и ужасным способом, таким образом, какой он никогда не мог себе представить, что он может еще быть хорошим кланником и братом. Это была надежда. И это была его единственная надежда.

Вернуться обратно в настоящее -- было как вынырнуть из ледяной воды. Ему было холодно и он был сбит с толку, и потребовалось много времени, чтобы понять, почему Адди Ган и Мертворожденный пристально наблюдали за ним, выжидая.

Райф взглянул на окровавленную тушу болотного кота, а потом сказа то, что он должен был сказать.

- Я стану Хозяином Рва.

И так это началось.