Меч

Рим, год 941 от Рождества Христова, апрель

— К черту! Мне надоели эти никому не нужные куртуазности! — крепкий, коротко стриженный мужчина, шурша длинными полами парадных одеяний, раздраженно прошел через комнату. Сбросил с плеч груз одежды. Оставшись в одном камзоле, плюхнулся в удобное кресло. — Вот скажи, Генрих, на кой черт нам сдалось это четырехчасовое выстаивание и приветственные речи ни о чем? Нам, друзьям детства!

— Спокойней, Альберих, спокойней, — усмехнулся тот, к кому обращался герцог Сполетский. — Черни необходимы зрелища. Она без них тоскует и начинает задумываться о неподобающем. А черни с дворянскими титулами — особые зрелища! Кому, как не тебе знать об этом! Вся мудрость родилась на этих землях!

Генрих устроился в кресле напротив герцога и взял со столика бокал с бургундским.

— За встречу!

Альберих отсалютовал бокалом. Собеседники пригубили вино.

— А теперь объясни мне, — произнес герцог, — что происходит.

— Тебя что-то удивляет?

— А ты как думаешь? Два месяца назад ты просишь меня помочь в свержении брата. Что было вполне ожидаемо, с учетом ваших несколько натянутых отношений в последние годы. Насколько понимаю, сейчас всё должно быть готово. Осталось только дождаться подхода моей армии. И вдруг ты прибываешь полномочным послом Оттона! В этот самый момент! Вы воюете или решили пока дружить? И если верно второе, то против кого ваша дружба?

— Всё меняется, мой друг, всё меняется. Задуманное таковым и останется. И тому есть причины! Веские причины!

— Интересно узнать какие, принц.

— Разные, — Генрих усмехнулся. — Первая — с Отто мне не справиться. А эшафот — не лучшее завершение карьеры. Да и, честно говоря, король из него вышел намного лучше, чем получится из меня. Считай это откровением, снизошедшим с небес.

— Ну, допустим, с подобным можно согласиться, — протянул Альберих. — Только сомневаюсь, что эта причина единственная!

— Нет, конечно! — усмехнулся принц. — В конце концов, покаяться никогда не поздно. И вряд ли брат отправил бы меня на эшафот. Отослал бы герцогом в Баварию. Воевать с мадьярами. Или еще кем. Существует еще одна причина, куда более важная. Собственно, из-за нее я и приехал. А не ради той болтовни, которой мы сегодня занимались четыре часа.

— И какая же? — поднял левую бровь Альберих. — Ты меня, право, заинтриговал.

— Русы, — коротко ответил Генрих.

— Кто такие «русы»?

— Славяне. Родичи вендам. Живут за Данапром. Даны называют их страну Гардарикой.

— Знакомые имена, — герцог задумчиво повертел в руках пустой бокал. — И что необычного в очередных варварах, сидящих в своих лесах и степях?

— Последние два года варвары копили силы и набирали войска. А сейчас вылезли из лесов и степей и затеяли большой поход на Константинополь. Они становятся угрозой. Серьезной угрозой.

Альберих рассмеялся, не восприняв всерьез озабоченный тон друга:

— Право, мон шер, стоят ли северные варвары беспокойства? Не в первый раз Восточной империи переживать нашествие! Отобьются или откупятся. Опыт у них есть. Помнишь, лет тридцать назад какой-то славянский князек вообще приколотил щит к их воротам. Где он теперь? А Константинополь как стоял, так и стоит! С воротами вместе.

— Этот князек — всего лишь воевода отца нынешнего князя русов, — покачал головой принц. — Был воеводой, — уточнил он. — У русов и их князя не первый поход. Но если верить королевской разведке, у него есть все шансы стать последним!

— У кого «у него»? — посерьезнел герцог. — И что значит «последним»?

— У похода. А последним потому, что Империя греков может его не пережить. Причем мои люди подтверждают то, что говорят лазутчики Оттона! Язычники собрали огромные силы. Ходят слухи об участии в мероприятии степных дикарей. Вплоть до мадьяр. Слухи непроверенные, но настойчивые, — Генрих сделал паузу. — Если они сметут Романа и уйдут — наплевать. Чем слабее ромеи, тем лучше нам. Но Отто считает, что они собираются остаться. Догадываешься о возможных последствиях? Вместо рыхлой империи, где продажны все сверху до низу — власть дикарей!

Альберих задумался.

— Пожалуй, это неприятно, — произнес он. — Хотя не так страшно. Через пару десятков лет крестятся и станут такими же, как греки. Мой алхимик любит повторять слово «ассимиляция».

— Это ты зря! Мы несем на славянские земли свет истинной веры уже не одно столетие. Увы, когда он туда приходит, славян там уже нет. Есть только трупы. С русами получалось еще хуже. А последние два года они просто вышвыривают проповедников. Или казнят. Как лазутчиков.

— Это несправедливо, — иронически протянул герцог. — Какие же они лазутчики? Чьи?

— Как правило, ромейские, — усмехнулся принц. — Или наши. Но чтобы за это казнить… Думаю, дело именно в вере. Кто-то убедил князя в опасности христианства. И нам грозит не смена династии в Восточной Империи. Нам грозят новые гунны. Но, в отличие от воинов Божьего Бича, эти вооружены лучше нас и фанатичны в своей вере.

— А вот это уже звучит тревожнее, — Альберих озаботился всерьез. — Но что ты хочешь от меня? Полки, которые я выделял тебе для дела, несерьезная подмога в большой войне. А больше у меня нет. Я правлю Римом, а не Италией!

Генрих расхохотался:

— Полки? Ради всего святого! С Италией мы разберемся, к Гуго уже отправились верные люди. Так же, как в Бургундию и Лан. Ты же правишь не столько Римом, сколько Римскими Папами! Оттон хочет, чтобы Святая Церковь объявила «крестовый поход».

— Что объявила? — удивился герцог, не разобрав.

— «Крестовый поход», — охотно разъяснил гость. — Отто хорошо придумал, по-моему. Если не пускаться в долгие объяснения, то война во имя Господа Нашего Иисуса Христа и во славу Его. С полным уничтожением грязных язычников. Чтобы все истинно верующие… Ну и так далее, надеюсь, епископы не зря бургундское пьют — сочинят подобающие аргументы, — Генрих прервался, отхлебнул вина. — Лишний аргумент королям будет. Выждем, чем закончится схватка Игоря с Романом, и…

Теперь пришел черед смеяться Альбериху:

— Прихлопнем победителя! Тоже верно. Всегда можно объявить Феофилакта еретиком. Или направить войско на мавров, а Константинополь просто попадется по дороге. Твой брат действительно великий король! Что ж, думаю, это реально, — он отсалютовал собеседнику бокалом. — Давай перейдем к деталям…