Меч

Кордно, лето 6450 от Сотворения мира, листопад

Сегодня занятие давалось легче. Или Шарль, бегущий первым, медленнее перебирал ногами… Впрочем, как бы то ни было, но Донч удерживался за ведущим без обычного напряжения. Парень сумел уже на втором кругу решить все пять задач, заданных на разминку. Еще круг ушел на проверку: лучше подстраховаться и пересчитать. Ведь за каждую ошибку придется бежать дополнительный круг. А кому это надо, наматывать лишнюю версту вместо боя на мечах?!

Но все решения верны. Или такими кажутся. А значит, Донч мог бежать, размышляя о чем угодно. Например, о том, как ему сильно повезло, что троица «наемников» приняла в компанию. Могло ведь и не сложиться! С самого попадания в Приют Донч сторонился окружающих. Боялся нарваться на презрительное: «Раб!» Слишком многих привезли из Итиля, так что ничье прошлое не было секретом. И хотя никто не напоминал, но какой свободный будет считать равным раба? Пусть даже и бывшего!

Поэтому, когда воротный[34] поручил показать вновь прибывшим парням Приют, мальчик в друзья и соратники не навязывался. Отвел новичков в спальню, где они побросали вещи возле ничейных кроватей, показал столовую, умывальник. И нужник, конечно, это первым делом с дороги требуется. Сводил на полигон. Там как раз тренировалась первая группа, те, кто обучался уже не первый год. Тройка смотрела на занятия с пониманием.

— Они не хуже нас, — произнес высокий белобрысый парень лет десяти. Новички говорили по-хазарски, лишь перемежая речь русскими словами, так что Донч их понимал отлично — тоже ведь в каганате жил…

— Лучше! — ответил самый маленький, годами чуть старше Донча. — Но побьем легко. Вон тот, здоровый, на приколку Мбумбы сам наскочит. А того… Четвертый нужен, чтобы две пары было…

Его взгляд остановился на Донче.

— Слушай, а чего ты не занимаешься? — новичок кивнул головой на площадку.

— Я в другом отряде, — ответил Донч. — У нас сейчас свободное время. Не совсем свободное, самоподготовка у нас. А меня с вами направили. Проводником.

— Тебя зовут как?

— Дончем кличут. А зовут редко. Я чаще сам прихожу. Особенно в столовую.

— А я Шарль, — представился мелкий, фыркнув от смеха. — А это, — он представил товарищей, — Свен и Мирза. Мы из наемников, что в Шаркиле служили. Ты тоже так умеешь? — теперь Шарль кивнул в сторону площадки.

— Что ты! — Донч еле сдержался, чтобы не замахать руками. — Я ж только три месяца здесь. Учусь, конечно, но до этих мне далеко!

Шарль переглянулся с друзьями. Те молча кивнули.

— Неважно. Далеко, близко, — сказал обладатель франкского имени. — Пойдешь к нам четвертым. Будем вместе биться. Ты не думай, мы многое умеем.

— Зато я мало умею, — ответил Донч. — Меня начали учить только здесь.

— Не умеешь — научим, — возразил Шарль. — Не хочешь — заставим![35]

Последняя фраза сопровождалась такой дружелюбной улыбкой, что Донч сразу понял: это не угроза, а шутка! Предложение казалось лестным, но мальчик хорошо знал, чем всё кончится. И потому предупредил сразу:

— Вы меня не возьмете. Я бывший раб.

— И что? — искренне удивился Свен. — При чем здесь это?

— Ну…

— Нам всё равно, кем ты был до вступления в отряд, — Торжественно произнес Шарль. В троице он явно верховодил. — Лишь бы ты стал надежным товарищем. Мой отец — шевалье, а Мбумбу сбежал с галер. Но они двадцать лет дрались плечо к плечу, и погибли, прикрывая друг другу спины!

Донч восхитился, как новый знакомый умеет красиво говорить. Прямо, как взрослый! А Шарль продолжил:

— Так что? Вступаешь в нашу команду?

— Да! — ответил Донч.

— Тогда рассказывай, какие здесь порядки. И подробно!

С тех пор четверка не расставалась. Заниматься с «наймитами», как сразу за глаза поименовали новичков, трудно. Они здорово сильнее Донча, и оружием владеют самым разным. Но Донч не сдавался, и каждое занятие давалось чуточку легче предыдущего. А вечерами приходилось часами сидеть и объяснять новым друзьям, как решать задачки по счислению. Сам Донч расчеты осваивал с лету. Хотя мальчик сильно бы удивился, если б узнал, что за несколько месяцев прошел программу математики за шесть классов и считается у учителей почти гением. Но он этого не знал. И не удивлялся. Просто терпеливо втолковывал приятелям, как считать площадь треугольника и что такое дроби.

А те, в свою очередь, не жалели времени на отработку приемов мечевого боя и стрельбу из самострела. Шарль поставил отряду задачу: во всем стать лучшими.

— Наши отцы, — сказал тогда «командир», — были лучше всех. И сумели остановить целое войско. Но погибли. Мы должны стать еще лучше. Чтобы остановить и выжить!

Донч своего отца не помнил. Он вообще не помнил, что происходило до Итиля. Но был уверен, что и его отец погиб, защищая родной город. И остановив целое войско. А потому Шарль прав: надо стать еще лучше!

И всё же обычно Донч догонял любого из парней с большим трудом, еле удерживая колотящее по ребрам сердце. При этом ведь надо еще решать задачи. И не самые простые! Попробуй-ка думать об уравнениях и многоугольниках, когда воздух со свистом выходит из легких, ноги отказываются шевелиться, а в голове одна мысль: не отстать! Догнать ведь можно и выплевывая легкие сквозь стиснутые зубы, а бежать наравне — намного, в разы тяжелее…

Сегодня всё шло по-другому. И дышалось легко, и ноги не болели, бег доставлял удовольствие, и не мешал думать. Всегда бы так получалось…

— Ты как? — на ходу спросил Шарль. — Всё решил?

— Ага! — ответил Донч.

Отвечать подробно не решился. Дыхалку надо беречь.

— Я тоже, — похвастался командир. И поинтересовался. — А бежится как? Может, прибавим?

— Давай! — согласился Донч.

И мальчишки помчались вперед по натоптанной сотнями ног тропе…