Мама - это Ты

Глава 29

– Бу-бу-бу, бу-бу-бу, бу-бу-бу.

Это назойливое бубнение вырвало из царства сновидений. Ну вот, чего разорались? Такой сон испортили. Блин! Там, во сне, всё было так замечательно. Была я, был он и мы были вместе. Он снова смотрел на меня своими колдовскими глазищами, а я млела от желания и была готова ради него на всё. Сажусь. Тело ноет от боли. Но боль эта не идёт ни в какое сравнение с той, которую испытать пришлось, когда очнулась в новом теле. И, вроде, так недавно всё было. Года, ведь, ещё не прошло, а по ощущениям, целая жизнь пролетела.

Оглядываюсь. Где это я? Смутно помню, как меня выгружали из ментовского «бобика». Очень вежливо, между прочим. Никаких грубостей парни с автоматами себе не позволили. Понятное дело, упаковали в «обезьянник». Я в таком состоянии была, что пофиг на всё. Если бы заколотили в гроб и закопали живьём, даже б не заметила. Там, кстати, было не сильно просторно. Это я про «обезьянник». И не потому, что помещение маленькое, а в силу густоты специфического контингента. Как в Библии, прямо. Каждой твари по паре. Несколько опустившихся бомжей, воняющих так, что все мухи в округе, наверное, передохли. Парочка забулдыг, которые от бомжей отличались, разве что, более приличной одеждой. Малая стайка девиц без комплексов, вульгарно размалёваных, на которых одежды, почти что, не было. Юбки, которые больше на широкие ремни похожи, не в счёт. Да несколько лиц уголовной внешности.

Тело болит, но, как уже говорила, боль эта хорошая. Просто, последние несколько дней, пришлось напрячься очень. Но оно, ведь, того стоило. Валька будет жить и это главное. Смотрю на свои руки. Они в ужасном состоянии были, но теперь заботливо кем-то перевязаны. Да и я не в «обезьяннике», где заснула, едва села на пол возле стены, потому что, на лавках мест не было. Удивлённо осматриваю помещение. Точно, не «обезьянник». Совсем не похоже. А вот, на рабочий кабинет, очень даже. На вешалке возле входной двери висит форменная фуражка и китель с майорскими погонами. Форма, естественно, милицейская. Перепутать сложно. Значит, я всё ещё в отделении. Тогда, каким образом я оказалась в этом кабинете? Кто бинтовал руки? Сколько времени тут нахожусь? Только проснулась, а уже столько вопросов.

Лежала я на стареньком продавленном диванчике, укрытая синим армейским одеялом. Под головой армейская же подушка. В той жизни во время срочной службы, мы такие штуки кирпичами называли. Если взять грубую ткань и сшить из неё наперник, только, вместо пера, набить его спрессованной ватой-сырцом, по сути неочищенным хлопком плохого качества, получится вот такая подушка. С ней можно делать, что хочешь. Хоть под танк подкладывай, вместо горного тормоза. Она никогда не изменит своей формы. Вот и тут, под головой, было то же самое безобразие. Наволочка, правда, чистая. Была… Наверное… Потому что, после того, как побывала под головой чумазой грязнули, то есть, под моей, перестала таковой являться по определению. Меня ж привезли сразу с места ЧП. Умываться некогда было. Завели в общую клетку, я села на пол и выключилась. Но, прежде, чем вырубилась окончательно, успела запомнить, как негромко переговаривались между собой три колоритные проститутки, строя предположения на мой счёт. Что-то типа:

– Наверно, байкерша после аварии, судя по кожаному прикиду… – кудахтала одна.

– Ну, да. Вон, вся побитая. Точно, влупилась в кого-то, – соглашается вторая.

– Лучше бы не она в кого-то, а ей кто-то влупил, – ехидничает третья. – Пользы б больше было. Станок-то у неё для этого в самый раз. Так что, поделом ей. Бабы для другого дела Богом созданы. Нечего в мужские игры играться.

– То-то ты, Лариска, так рьяно следуешь божественному замыслу! – хохотнул визгливо голос путаны, которая первой начала обсуждение. – Я-то думала ты обыкновенная блядь вокзальная, а оно, вон как, оказывается! Ну, прям, святая мать, покровительница продажных шлюх. Как увижу церковь, сразу свечку в твою честь зажгу. Ей, Богу!

О чём судачили распутные девы дальше, я уже не слышала. Просто, ушла в «энергосберегающий» режим, вроде, кто-то свет выключил. А очнулась уже здесь от бубнения за дверями. Теперь вот, сижу, прислушиваюсь к голосам.

– А я тебе ещё раз повторяю, что нет вины на ней! – слышится чей-то голос.

– А кто бригаду медиков из строя вывел? Я что ли? – возражает второй. – Ты ж сам насколько я знаю, на арматурине висел.

– Мало ли, где я и когда висел. Ты мне, Сергеич, одно скажи. Совесть у тебя есть? Хоть, одно заявление на неё поступило от пострадавших? Знамо, нет. Так, чего девку в своих казематах гноишь? Она ж за мужика своего боролась. Вытянула, можно сказать, с того света. Да, если б моя жена, за меня так билась, я б ради неё в огонь, в воду… Хоть куда! Ты, вот, знаешь, сколько людей спасли в том доме? Знаешь? Двадцать пять человек живыми! Представляешь? Двадцать пять! Да там, вообще, никто не должен был выжить!

– Ну и зачем ты мне это говоришь?

– А за тем, чтобы ты понял. Большая половина выживших – её заслуга. Девчонку не в «кутузку» запирать надо, а медаль вручать! Если б не она… А то, что покалечила ребят… Так, сами виноваты. Не поверили ей. Вот и билась за мужа, как львица. Эх! Повезло парню. Такая красотка за него убивалась. Вот и не верь, после этого, в настоящую любовь. Бывает же такое. Майор! Ну, не будь гнидой. Отпусти девчонку. Всей бригадой за неё просим. И медики не в обиде.

– А ты меня не совести. Мы тут тоже не звери-людоеды. И красивых девочек не едим. Пацаны из наряда, что её привёз, рассказали, как дело было. Они, ведь, всё своими глазами видели.

– Так, чего ж мурыжите тогда человека?

– Ну, что ты заладил, как попугай? Давай начнём с того, что вызов был. Мы обязаны были реагировать на него. А раз наряд приехал на место, значит, тоже не мог иначе поступить. Ну, законы у нас такие. Нравится это или нет. Сам же понимать должен, что люди мы подневольные. Нельзя было по-другому.

– Но теперь-то… Разобрались уже?

– Конечно, разобрались. Ещё тем же вечером.

– Так, отпусти девку!

– Да кто тебе сказал, Виталич, что её, вообще, держат? Спит она.

– Как спит? Где спит?

– Так, тут. В этом самом кабинете. А ты горлопанишь… Уже больше суток дрыхнет. Привезли-то её позавчера вечером, уж ночь почти была, а сейчас утро уже. Ты, вот, меня в отсутствии совести упрекаешь, а сами ухайдокали девчулю, чуть ли не до смерти. Сколько суток на развалинах уродовалась? Мои говорят, вы сменами работали, а она?

– Дык… – мямлит первый. Я, кстати, узнала голос. Это тот самый МЧС-ник, которого арматурой подколола маленько. – Ты, майор, не видел её там. Это ж не девка! Чистая демоница! Воет и роет! Воет и роет! Только глазищи светятся! Она куски бетона одна ворочала, которые мы потом по двое, да по трое оттаскивали.

– Мне-то лапшу на уши не складывай… Я её сюда из «обезьянника» на руках нёс. В ней веса… В баране больше! Хорошо, если до пятидесяти дотягивает.

– Какая лапша, Сергеич? Своих «опричников» расспроси. Она санитара одним ударом слева в нокаут отправила. А тот более сотни кило весит! Я про такое слышал. Правда, сам столкнулся впервые. Это ж бабы! Они и не на такое способны, когда за родного человека воюют.

Вон оно как! А я и не чувствовала ничего такого в себе. Нет, помню, что удивилась, когда мужика одним ударом свалила. В руках-то любимых свинцовых браслетиков в тот момент не было. Интересно, а про бетонные куски… он тоже правду сказал? И если это так, тогда… М-даааа! Дела, однако… Да и поспала не кисло так. То-то в желудке сосёт, аж подташнивает.

Тем не менее, судя по разговору, наказывать за нападение на ответственное лицо при исполнении, вроде бы, не собираются. Это самое лицо, в смысле пострадалец, наоборот, даже теперь меня выгораживает. Остальные, с его же слов, тоже без претензий. И чего в таком разе делать? С одной стороны, говорят, что не держат, а с другой и не отпускали, ведь, официально. Могли бы уж и заглянуть в кабинет, в конце концов. Мне что, самой им семафорить? Как-то не очень удобно в разговор встревать. Типа, здравствуйте, дяденьки, не сплю я уже. Сразу поймут, что ушки «грела». И тут вдруг, прямо как по заказу, в носу засвербело:

– Ааапчхииии! – оглушительно чихаю. Аж с писком. И сразу же ещё два раза подряд.

Вот это я дала! Даже слёзы вышибло. Однако, с голосом «псих» сверху, напортачил чего-то. Ну, ей Богу, как детский! Одно хорошо, что не трубный бас… Уж лучше такой, чем как у той свинюки в коммуналке. Дверь в кабинет открывается. На пороге два мужика. Один тот самый, квадратный МЧС-ник, только на этот раз одетый в парадную форму и второй, приблизительно такой же по возрасту, но гораздо выше ростом, только в форме своего ведомства:

– Ну, вот она. Жива и, почти что, здорова. Видишь? – говорит дядька-майор. – Никто её не съел.

И уже мне:

– Как спалось, барышня?

– Ссспасибо, хорошо… – блин, до чего же неудобно перед МЧС-ником.

Нормальный мужик. С понятием. Защищает после всего, а я ему арматурину в глотку чуть не запихала. Провалиться на месте, до того стыдно. Чувствую, как уши начинают пылать. Да и майор, вроде, не злобный. Морду тяпкой сделал, а глаза смеются.

– Ну и хорошо, что хорошо! – каламбурит он, подмигивая. – Сейчас бумаги оформим и можешь быть свободна. Ты, кстати, голодная поди?

Желудок, предатель, от одного упоминания про еду выдал громкую трель. Сдал меня с потрохами. Ну, что за напасть? Румянец уже, наверное, на всю рожу расплылся. Эти двое ржут как кони. Мужики! Что с них взять?! Милицейский майор выглянул за дверь:

– Иванооооов!!! – орёт во всю мощь лужёной глотки. – Бегом ко мне!

Буквально через пару секунд на пороге возник молодой, слегка полноватый, круглолицый и румянощёкий старлей. Ну, как слегка. Прилично, так, лишнего поднаел. Китель едва на животе сошёлся. Но появился, действительно, быстро. Прямо, телепортация какая-то.

– Вячеслав Сергеич! Звали? – чересчур упитанный подчинённый, как положено, поедал глазами начальство.

– Ты мне вот, что скажи, Иванов. Тебе мамка «тормозок», как обычно, с собой собрала?

– Аммм… – завис старлей. Видимо, не понимая, к чему был задан вопрос.

– Только не ври мне! – голос майора строг и, по-начальственному, грозен.

– Ну…, да… – отвечает пухлый милиционер, немного краснея при этом.

– У тебя секунда, Иванов, чтобы его сюда принести. Время пошло!

Слышится дробный топот. Это Иванов со всем рвением, пытается уложиться в установленные сроки. В секунду конечно не попал, но вернулся меньше, чем через минуту. В руках держал достаточно объёмный газетный свёрток. Сквозь бумагу кое где жирные пятна проступили.

– Давай сюда. – Майор конфисковал провизию. – Свободен, старлей.

– Так это… Вячеслав Сергеевич…

– Иванов! Вот, что тебе не понятно в слове «свободен», а?

– Ээээ… – не нашёлся с ответом розовощёкий «опричник».

– Не «эээ», – шевелит бровями начальник. – А свободен, говорю! Продукты изымаются в пользу нуждающихся. Считай, что у тебя сегодня постный день.

– А… – упорствует бедолага.

– Ааа, будешь возмущаться, – руководитель продолжает измываться, – отправлю на пересдачу нормативов. Дуй на рабочее место и чтобы к вечеру все отчёты были у меня на столе. Понял? Вопросы?

– НикакнеттащьмайорЕстьневозмущатьсяЕстьотчёты! – как из пулемёта, на одном дыхании, без пауз, сыплются доклады об уяснении вводных.

Старлей буквально испаряется из дверного проёма. Прямо магия какая-то. Был и вдруг исчез. Вот, что нормативы животворящие с людьми делают.

– Видал, Виталич, каких орлов воспитываю?! Ещё б жрали некоторые поменьше, да работали побольше. А ты давай, дочка, не стесняйся. Налетай смело. Да, не красней ты так! С него не убудет, не переживай. Не помрёт он с голоду. Ему ж только на пользу.

Мне, действительно, неудобно до чёртиков. Ещё и парня ради меня голодным оставили. Деваться некуда. Откажусь если, это ж получится, что зря пацана на харч развели. А кушать, действительно, хочется сил нет.

Сижу. Жую бутерброды с сыром и ветчиной, да заедаю холодными котлетами и сваренными вкрутую яйцами. Вкусные, к слову, котлеты-то. А тут, как раз, и чай подоспел. Мне его в гранёном стакане с подстаканником подали. Ещё бы лимон к нему… Но это уже совсем с моей стороны наглость будет, если начну привередничать. И так накормили от пуза, хотя не обязаны были.

– Ты прости нас, Саша. Ладно? – вдруг ни с того, ни с сего извиняется МЧС-ник.

Я аж поперхнулась от этого заявления. Это, ведь, не ему, а мне каяться надо. Смотрю на мужика круглыми глазами и с набитым ртом. На испуганного хомяка, наверное, в тот момент похожа была. Щёки-то оттопырились, ибо трескала от души.

– За что? – проглотив и прокашлявшись отвечаю.

– За то, что не поверили тебе. За то, что чуть мужика твоего не угробили. За вот это всё… – дядька обводит руками.

– Да, я не… – начинаю в растерянности мямлить.

Прямо, как тот старлей, пару минут назад. Только, по другой причине. Я, ведь, сама собиралась прощения попросить. А тут такое. Мало того, он ещё и обнял по-отечески.

– Хорошая ты, – говорит. – А мои три шалопайки только о тряпках и гулянках думают.

– Так! – прерывает пожилого спасателя Вячеслав Сергеевич. – Александра Владимировна. Подпишите здесь и здесь.

Тычет пальцем где поставить автограф.

– Это чего она должна подписывать? – беспокоится МЧС-ник.

– Да, ничего крамольного, Виталич. Чего ты вскинулся? Что претензий к нам не имеет, что обратно получила имущество своё в полном объёме.

С этими словами, майор начинает выкладывать на стол, мои документы, что изъяли при задержании, ключи от мотоцикла, карманные деньги, телефон.

– Зверя твоего мои ребята перегнали сюда. А то бросила, понимаешь, посреди дороги. Вовремя успели. Его «гайары» уже на арестплощадку собирались упереть. Еле отбили.

– Спасибо вам… – вот, честно, от кого-кого, а от ментов такой заботы точно не ожидала.

– Да, чего уж там… – машет рукой милиционер. – Тебе спасибо. Столько жизней спасла. Ты молодец, девонька. Беги уж. Батя твой с позапрошлой ночи пороги обивает. Чуть штурмом отделение не взял. Пока не показали, что спишь, не успокоился.

– Где он?

– Так, знамо где. В больнице, поди, дежурит. Мужа твоего стережёт.

– Как он? – вопрос вырвался непроизвольно.

И только после я поняла, что не очень понятно вышло, кого имею в виду. Но мужики поняли.

– А это тебе уже Павел Витальевич расскажет, – кивает на МЧС-ника майор. – Он в курсе.

– Нормально, Саша. Я сегодня с утра заходил. Хотел спасибо папке твоему за такую дочь сказать, да руку пожать. Всё нормально с мужем. Его же Валентином звать?

Киваю.

– Ну, вот, значит. Поломался, конечно, сильно, да несколько серьёзных внутренних разрывов было. Но это ничего. Ты молодец, девочка. Вовремя успела. Прооперировали в тот же вечер. Уж и в сознание после наркоза пришёл. Через пару-тройку месяцев, как новенький будет. Лучше прежнего станет. А любить так и вовсе без памяти должен. Ты ж ему теперь не только супружница, а ещё и ангел-хранитель. Можно сказать, вторую жизнь подарила.

– В общем так, Саша, – снова взял слово майор. – Не держи на нас зла. Работа такая. Ну, и можешь идти. Не смею более задерживать. Кстати, а почему штампа в паспорте о регистрации брака нет?

Сижу, молчу, краснею. Взгляд в пол. Ну, а что мне ему ответить?

– Гражданским живёте? Это нехорошо. Не по-людски, – журит дядька укоризненно. – Впрочем, вас молодых нынче сложно понять. Ваше дело, в общем.

Когда я уходила уже, перед тем как закрылась дверь в кабинет, услышала, как откупорилась пробка:

– Ну что, Виталич? По стопе?

– А наливай, майор. Повод есть. Пока такие девчонки рождаются в стране, значит, постоит ещё Россия-Матушка!

– Хорошо сказал! – рюмки звякнули, дверь закрылась.

Ну, и куда мне? Да куда ж ещё-то. Точно, не в больницу. Не хочу, чтобы ОН из благодарности… Да и родители там, скорее всего. Стаська опять же. Я ж не смогу тогда уехать. Не отпустят. Как им объяснить, что мой путь и Валькин, не параллельны в этой жизни? Павел Витальевич сказал, что всё хорошо с ним и скоро встанет. Значит, теперь уж точно ничего не случится больше. Узнать бы ещё, что, вообще, произошло? Вот, чувствую, что покушение это было. Типа, втихую не получилось бизнес отжать, значит, хозяина можно грохнуть. Но тут уж, от меня ничего не зависит. Даже если это, действительно, покушение было, вряд ли злоумышленники ещё одну попытку устроят. И так нашумели сильно и столько жертв напрасных при том, а цель продолжает здравствовать. Неееет! Будут сидеть, как мыши под веником.

Да и дело в прокуратуре по любому заведут и будут рыть носом землю. Чай, не хухры-мухры. Телевиденье было. Резонанс серьёзный пойдёт. Опять же, кто бы в прокуратуре не работал, но совсем уж дураков там точно нет. Сложно не заметить такое совпадение, когда после возбуждения уголовного дела по хищениям, буквально сразу же взрыв в доме потерпевшего. Точно, срастят два плюс два. И даже если главные виновники как-то отмажутся или откупятся, «стрелочника» всё равно посадят. А значит, от Вальки отстанут.

Ну, а он уже, надеюсь, более так не подставится и впредь осторожен будет. Так что, можно со спокойной душой двинуться подальше отсюда. В гараж только заеду. Там второй комплект экипировки есть. Этот изгвазданый, а перчатки, так и вовсе, при раскопках в хлам изодрала. Переоденусь и двину. Помыться бы ещё. Но домой не пойду. Мало ли, кто там в засаде сидит. Могли и маму посадить, чтобы меня отловить. Нет уж. Так поеду. В гостинице какой-нибудь помоюсь.

Моя «Ребел» довольно урчит, наматывая километры на колёса, унося меня всё дальше и дальше в будущее. Моё будущее… Женское… На душе, правда, тоскливо. Когда уезжала из N-ска, не так было. Туда я могу вернуться всегда и мне рады будут, а домой нельзя. Так-то вот. Лишняя я тут. Потому и сердце ноет. Назад просится. Но нет. Я твёрдо решила. Пусть живут своей жизнью. Деньги все на столе в кухне оставила, вкупе с ключами и документами на «Самурая». Мне чужого не надо.

Кроме того, в городе, есть фирма интересная. Одно из первых детективных агентств частных. Я про неё вспомнила за день до отъезда. В той жизни не пригодилось такое знание, слава Богу, а тут в самый раз пришлось. Съездила, договорилась, чтобы присматривали. Ну, и мне на почту информацию сбрасывали. Так что, ежели чего случится, я узнаю, вернусь и морду Вальке начищу. Но, думаю, мужик не дурак. Во всяком случае, двойник его в моём мире, была девочкой умненькой. Намного даже поумнее меня. Значит, и этот должен быть под стать. Уверена, всё у них хорошо будет. Но, если что, я всегда им помогу. Потому что люблю.

Потихоньку, по мере продвижения, тоска отходит на задний план. Удовольствие от езды перевешивает грусть. Да и чего грустить? Дело сделано, а впереди столько нового и интересного. Первоочередная цель – Калининград. Туда надо добраться, пока ещё тепло. Поживу маленько, осмотрюсь и двину в Питер. Там, как раз, перезимую. Город большой, работу точно найду. А посмотреть там есть на что. Пока все исторические места, да музеи обойду, как раз весна настанет. Вот оттуда, уже начну двигаться по стране на восток. Планомерно и вдумчиво. Хочу побывать везде. Всё посмотреть. В той жизни мечта о путешествии на мотоцикле так и осталась мечтой. Правда, мы с женой мечтали, почему-то, по Европе покататься. Ну её, эту Европу! Таких просторов, как у нас, там не найдёшь.

Остановилась для перекуса на стоянке дальнобойщиков. Хотела в придорожной кафешке перехватить чего-нибудь, но мужики, в смысле водилы, сказали, что не стоит так рисковать. Дескать, особые смельчаки часто травятся и потом все кусты по пути метят. Ну и, раз такое дело, усадили за свой стол. Накормили макаронами с тушёнкой из своих запасов. Хотела дать денег, так ещё и втык получила. Пришлось извиняться, мол, не хотела обидеть. Сменила повязки на руках, да полетела дальше.

Спешить некуда. Если попадалось по пути что-то интересное, в смысле, населённых пунктов, заезжала и останавливалась на пару дней. Я просто упивалась свободой. Вот, как птица. Куда хочу – туда лечу!

Балтика встретила хмарью. Ну и ладно. Слякоть мне не помеха. Паромом добралась до точки назначения. Неделю тусовалась в городе. Хотелось по клубам походить. Молодое тело рвалось танцевать. Впрочем, чего на тело пенять? Оно, ведь, уже давно неотъемлемая часть моей личности. Так что, какой смысл лукавить? Сама и хотела оторваться на танцполе. Вот только, там ведь парни клеиться начнут. Можно сказать, только это и останавливало. Правда, уже в Питере, когда устроилась на работу в «Color-Line», таки, отвела душу. Коллектив подобрался хороший, да и не одна я там работала. Девочек хватало. Было несколько коллег по ремеслу и ещё девчонки из бухгалтерии. В общем, работалось легко. А после Нового Года, который отметили весёлым корпоративом, неожиданно для себя, узнала, что начальство, в тайне от меня, несколько моих работ выставило на конкурс. Таким вот образом, ещё и в телевизоре мелькнула. Там, вообще, всё спонтанно получилось. Я ж до последнего ничего не знала.

Кстати, конкурс проводился аж в самой Первопрестольной. Пришлось ехать, хотя особого желания не было. Но начальство настояло. Мол, автор работ обязательно должен быть. Девчонки тоже удивлялись моему нежеланию.

– Сашка, ты чего? – хором убеждали они. – Такой шанс раз в жизни бывает! Езжай и даже не думай! На всю страну прогремишь! Да, о такой рекламе таланта, только мечтать!

Ну, вот и поехала. А там началось. Камеры, софиты, гримёры, журналисты. Это я б ещё пережила. Но вот, когда работодатели начали сманивать, вот тут уже «туши свет». Они, натурально, косяком на меня пошли. Денег предлагали, любые условия на выбор, вплоть до оплаты съёмного жилья или приобретения оного специально для меня, а двое даже сразу замуж позвали. Заманчиво было, если честно. Не в смысле, замуж, а по работе. Там перспективы маячили потрясающие. Столько соблазнов вокруг и внимания именно ко мне. Но мечта, есть мечта. Да и любовь я не искала. Она у меня давно есть. Позвал бы Валька, так всё бы бросила. На крыльях к нему полетела. Но он не позвал, а сейчас и вовсе не знает, где я и как живу. Впрочем, после того самого конкурса… По центральным же каналам крутили. Так что, может, уже и знает. Это, кстати, тоже не есть хорошо. Он, ведь, может сюда рвануть на поиски. Не сам, конечно, но вот родители могли надавить и дочь тоже. А я так не хочу. Мне не надо из чувства благодарности. Мне надо, чтобы просто любил. За то, что я – это Я.

Из детективного агентства новости успокаивающие приходят. Валентин уже вышел из больницы. У дочери тоже всё хорошо. Недавно олимпиаду выиграла по физике. Она у меня, вообще, молодец. Горжусь ею. В общем, весной двинулась дальше. Снова уговаривали остаться. Прямо, как тогда, в N-ске. И снова я не осталась. Дорога звала в путь, а «Ребел» рвалась в бой. Не могу ей в этом отказать. Впереди ещё так много интересного.