Мама - это Ты

Глава 21

Вообще, страйкбол это игра без рангов. В него может играть любой желающий, достигший восемнадцати лет. В этой реальности, всё ещё только начинается. Вернее, на территории России игра распространена не сильно. От того и со снаряжением в регионах тоже достаточно сложно. Лет, эдак, через пять, уже можно будет без проблем приобретать любую «снарягу» и тут. Но пока, в основном, из первопрестольной приходится возить. Однако, не об этом сейчас, а о самом страйкболе. Повседневная жизнь, когда ты на игре, остаётся дома. Не важно, кем ты являешься в жизни. Ты можешь быть хоть владельцем целого банка, а командовать в бою тобой может твой старый должник. С которого никак не удаётся стрясти долг. И при этом, ты не имеешь права, что-то ему предъявлять. Вошёл в игру – всё! Забыл про реал. Думаешь только об игре. Утрирую, конечно, но, в общем-то, так и есть. Сам же страйкбол весьма разнообразен.

Это могут быть кратковременные схватки без какого-либо сценария на ограниченной территории. Они, если честно, мало отличаются собственно от пейнтбола. Разве, лишь тем, что в одном случае, шарики с краской, в другом без. Есть ещё реконструкции всякие. Но то не про нас. Мы рубимся в «войнушку» в лесу. Просто, в «войнушку». Прямо, как в детстве. Поделились на команды, обговорили кто есть кто и погнали. Ещё стоить отметить, что вся игра строится на доверии. То есть, если в тебя попали, подтвердить можешь это только ты сам. Ибо никаких внешних отметин от попадания не остаётся. В основном, народ это понимает и не жульничает. Но встречаются, конечно же, и «хитрецы». Таких не любят и стараются дел не иметь. Причём, ни в игре, ни в реале. Игра тоже ведь характеризует человека.

Но вернёмся к игре. Так вот, есть и другие виды. Но, говорить об этом долго, а потому скажу, что в моём сервисе, в основном собрались любители так называемого «ARW» или, если в расшифрованном виде, «Airsoft real war». Мы не отыгрываем ролей, не стараемся подражать каким-то реально существующим или существовавшим когда-то подразделениям, вплоть до копирования формы, оружия и способов ведения боевых действий. Но мы чётко соблюдаем сценарий и придерживаемся правил.

Однообразие у нас, разве что, в форме. Ну, в смысле, вся наша банда, что заявляется от организации (в данном случае, мой автосервис), одета единообразно. Оружие уже каждый сам себе подбирает. По вкусу и характеристикам. По началу, помнится, «дрищами» бегали. В среде любителей игры так называют тех, кто по каким-то причинам, играет практически без экипировки. Таких очень много среди начинающих. Оно, ведь, как… Ты, может, интересуешься этим, но пока на игру в живую не сходишь, не узнаешь, зайдёт ли она тебе вообще или нет. Обидно будет, если вложишься в недешёвую покупку снаряжения и оружия, а потом выяснится, что это всё не твоё. Я не про покупки, а про игру. Деньги, выходит, потратил зря. Но также, дрищами бегают и те, у кого просто этих самых денег не хватает или жадный от рождения… Да, мало ли, кто и по каким причинам.

Среди них (я всё ещё про дрищей), очень часто травмы случаются, ибо многие пренебрегают обязательной защитой. Так и у нас, на заре увлечения, было. Один мой работник чуть без глаза не остался. С того момента, я волевым решением ввёл жёсткое правило. Хочешь быть в команде, будь добр, защиту приобрети. Можешь, хоть в трениках, бегать, но рожу прикрой. Это, ведь, только кажется, что шарики смешные и не страшные. Лупят они будь здоров и на некоторых жадин после игры, в бане, смотреть больно. Всё тело в мелких кровоподтёках. В бою, когда азарт захлёстывает, а адреналин кипит, никто не сдерживается. Так «горохом» осыплют, мама не горюй! И обижаться потом, разве что, на самого себя придётся. Так что, защита обязательна. Под камуфляж, «поддёвочка», дабы смягчить удары, бронники лёгкие, очки, маски для защиты лица, каски. Всё, как по-настоящему. А как же? Игра игрой, а настоящие раненые нам без надобности. Мы ж отдыхать приезжаем, а не на реальную войну с потерями.

Но мы и не фанатичные, так сказать, люди. Реально, просто отдыхаем и каких-то там высот особых в выучке и профессионализма в действиях не показываем. Относимся к категории игроков, где-то между «покемонам» и «единообразниками». Но ни к тем, ни к другим не принадлежим. От «покемонов» отличаемся более качественной «снарягой», да защитой. А от «единообразников» тем, что единообразие у нас, как уже говорилось чуть ранее, только в форме. А вот «приводы» у всех, кто во что горазд. Кстати, «приводом» в страйкболе называют оружие. Оно тоже бывает разным. И не только потому, что копирует реально существующие образцы разных стран, а еще за счёт собственно привода. Ну, в смысле, за счёт чего выплёвывается шарик-пулька. В общем-то, в любом из них это происходит за счёт сжатого воздуха. Но, если в одних образцах, имеется встроенный баллон с сжатым газом, то в других, воздух сжимается прямо на месте, за счёт электропривода насоса. Есть и такие, которые работают исключительно от мышечного усилия.

Если обобщить, получается три вида. Первый вид – пружинно-поршневые. Это вот как раз те, что за счёт силы. Как правило, дробовики, снайперские винтовки и пистолеты. Второй – электропневматические. Которые газ-воздух сжимают на месте за счёт электрического насоса. Стоит только нажать спусковой крючок, начинает работать электродвигатель, который в свою очередь толкает поршень, а за одно подаёт пульку в ствол. Практически всё, что копирует автоматическое оружие, оснащено именно электроприводом. У нас, как раз, такие у всех. Ну и, на закуску, третий вид, так называемые, «газовые». Эти, как и первые, тоже больше про винтовки, пистолеты да дробовики. Последний вариант, к слову, наверное, самый дорогой в плане приобретения и обслуживания. Там, ведь, очень часто имеется имитация подвижных частей, типа, затворных рам. Тем не менее, несмотря на разнообразие марок и внутреннего устройства, любое оружие называется «приводом». Моя Валька любила АР-ку. Это копия американской AR-15. А теперь вот, я с ней стою. Не плохая, кстати, машинка. Сам же в той жизни, бегал со старым добрым «калашом». Это, ведь, всё же игрушки, а не настоящее оружие. И, в общем-то, стрелковые характеристики у всех усреднённые. Так что, тут больше не от оружия что-то зависит, а от самого игрока. Как он умеет передвигаться по лесу, маскироваться, быть бесшумным.

Когда тебя сзади хлопнет по спине, тихо подкравшийся «враг», ни один, даже самый дорогой и наворочанный обвесами, привод не поможет. Вся стрельба ведётся на дистанции до тридцати метров. Редко дальше. За исключением, разве что, снайперов. Да и те ненамного превосходят в дальности. В общем, понятно. Мы ездим на «пострелушки», чаще, в лесной местности. Там и расстояния побольше и манёвра, соответственно. Организаторы предоставляют место и сценарий. Распределяют по жребию, кому что делать и вперёд. Наблюдатели, по большей части, от них же, но и от команд представители имеются. Выглядит, примерно, так. Выезжаем на место. Разбиваем лагерь. Чаще присоединяемся. Нас всего двадцать семь человек, а в игре участвуют сотни. Так что, мы, обычно, вливаемся в более конкретный коллектив. Они с другого города, но мы с ними уже давно тусуемся в данном деле. Знаем возможности друг друга и доверяем. Их больше и оснащены они круче. Есть спецтехника, транспорт военный и даже «бардак» свой. Ну в смысле, БРДМ-2 где-то списанный «оттопырили» и на ход поставили. Всё легально. Вот, с ними и тусуемся. Но, как единое подразделение. Нас не распихивают, кого куда. Мы чаще работаем как разведка и диверсанты. Ну, там засаду где устроить или подсмотреть что.

Опять же, говоря о «пострелушках», это я так. Не без этого, конечно, но бывает, иной раз, и стрельнуть за матч ни разу не получается. Это когда где-то на заброшенном заводе, в ограниченном пространстве народ рубится, там да. Палят, не прекращая. А у нас подразделения работают по своим задачам. Кто-то, может, штурмует, кто-то прикрывает или, наоборот, обороняется. Вот там, тоже, в волю настреляться можно. А в разведке, к примеру, если случилась стрельба, значит, хреновый из тебя разведчик. Даже если засада, то стреляет, как правило, один, двое или трое. Остальные… Кто тылы держит, кто фланги. Тут не важно, чей «фраг». Работаем на общий результат. Вот и получается, ноги до задницы сотрёшь, а так ни разу и не стрельнешь. У тех организаторов, с которыми мы постоянно работаем, правила достаточно жёсткие, но справедливые.

К примеру, бесконечных патронов нет. То есть, если положено настоящему автомату Калашникова иметь тридцать патронов в магазине. Будь добр, соблюдай. Количество этих самых магазинов не ограничено. Сколько на себе унести сможешь. И в бою опустевший магазин дозаряжать тоже можно. Но, как водится, в реальной жизни, обычно, просто некогда. Если уж дошло дело до стрельбы, то противник сделает всё, чтобы не дать такой возможности. Так что, приходится беречь пульки-то и стрелять наверняка. Это я всё про свою реальность рассказываю. Но тут, примерно, так же устроено. Разве что, сам «страйкбол» такого распространения не получил ещё. Нет размаха. Да и в плане «снаряги», по большей части, сплошная кустарщина. Я имею в виду, палатки и прочие такие дела.

Выехали мы на своих машинах. Ну, во всяком случае, те, у кого они имелись. «Пешеходов» вез старенький ПАЗ-ик. В нём же и вооружение ехало, те самые палатки и прочее оборудование, плюс продукты питания и вода. Всё это дело должно было занять три дня. Это вместе с днём приезда, если считать. Первый день – организационный. Приезжаем, обустраиваемся на месте, то есть, разбиваем лагерь. Получаем инструкции и роли от организаторов, обговариваются правила. Так он и проходит. Следующий день, собственно, сама война. Команды с раннего утра выдвигаются на свои, заранее оговоренные и отмеченные, позиции. По прибытию, оповещают готовность ракетой. А потом уже, по ракете от наблюдающих, начинают действовать по сценарию. Ну а третий день, это день сбора, уборка территории за собой и выезд к дому. Наша группа, как уже говорил выше… Вернее, я про свою реальность говорил, однако и в этой ничего не поменялось. Даже ребят знакомых, которые и ТАМ со мной практически с самого начала были, увидел. Не всех, правда. Похоже-то похоже, но похожесть эта больше на нас самих распространяется. А вот на окружение только частично.

Так вот, местом сбора группы, понятное дело, был сервис. Меня народ принял настороженно. Перешёптывались, конечно, заметив, видимо, сходство с оригиналом, но лишних вопросов не задавали. А чтобы их ещё меньше стало, я ехал сам. Люди, вообще, в непонятках были по поводу меня. Все, вроде, знают, что босс с бухгалтершей «снюхался». И она даже в этот раз на игру едет. Что, само по себе, удивительно. А тут ещё я и тоже протеже босса. Понятное дело, тут же закономерный вопрос возник у людей. А в каком, собственно, статусе девчуля? Можно руками трогать или начальство их оторвёт за поползновения? А если это так, то тогда, как себя с ней вести? Непонятно, в общем. Тут, ведь, ещё и сходство. Мало ли, может, «стрекоза» эта – родственница покойной жены? Скорее всего, так и подумали в итоге. Просто, это единственный логичный вариант, который подходит под объяснение всех нестыковок. Но это я вперёд чего-то забежал. Вернусь немного назад.

С дочерью всё оговорено заранее. Она знает, что делать. Валентин предлагал и ей поехать. Развеяться на свежем воздухе. Сейчас каникулы и многие достаточно взрослых детей возьмут, чтобы вкусили походной жизни. А некоторые, которые почти взрослые, иной раз, даже в играх участвуют. Так-то ограничение с восемнадцати лет никто не отменял, конечно, но под личную ответственность отца, например, который приобщает сына, бывает и разрешается. А так, обычно, дети в лагере тусят. Там им тоже дело находится. Да, при той же кухне или других хозяйственных работах. Но Стася, понятное дело, отказалась. Дескать, не хочется чего-то. Лучше она у дедушки с бабушкой побудет. А вы, мол, поезжайте. А то, Саша, вон, постоянно торчит со мной. Хоть, отдохнёт маленько. Ну и обещала болеть за нас. Попросила «врезать там всем!».

В общем, из дома вышли с Валентином вместе. Я, кстати, налегке шёл. Ну, а что? Одна из женских привилегий. Не то, чтобы я в этом нуждаюсь, но почему бы и нет? Я не просил это делать, но, раз человек настаивает, кто я такой, чтобы отказать ему в помощи…? Эээ, вернее, отказать ему в возможности оказать мне помощь. В общем, взялся нести, вот и нёс. Я не отговаривал. Но, вот на место общего сбора приехали порознь. Я-то сначала Стасю к бабушке с дедушкой завёз, а он за персональной змеёй поехал. Однако, на счёт родителей стоить уточнить. В этой реальности, всё снова перевёрнуто наоборот. Живы мои, а предки Валентина уже оставили сию юдоль. Такой вот выверт реальности. Мама, как увидела Сашку в камуфляже, сразу причитать принялась:

– И ты туда же, девонька?!! Ну, что ж вы, современные, такие непутёвые?!! Да, разве ж гоже девке в мужские забавы играться?!! Тебе любить надо, детишек рожать, а ты грязь месить собралась!!! Наша-то, тоже вон…

Она не договорила, поперхнувшись слезами.

– Ну, что ты, старая, опять тут устроила? – это батя явился, услышав, как жена учит уму-разуму молодое поколение.

– Дочка, не обращай внимание. Просто, ты так похожа на нашу Саньку. Вот она и… – у него тоже перехватило голос.

Они знали, что сегодня приведут внучку. Ну и готовились, соответственно. Из квартиры так одуряюще вкусно пахло мамиными блинами…

– Да нет, – отвечаю. – Всё хорошо. Правда, Владимир Петрович.

– Ну и молодец! – батя улыбнулся мне. А я еле удержался снова, чтобы не обнять его. – Проходи. Мать блинов напекла. Вас со Стасей ждала.

– Меня?

Отец смутился, но на помощь ему пришла мама.

– А и правда! Нечего в дверях стоять. Проходите. Сейчас завтракать будем.

– Да мне…

– Успеешь ещё на свою «войну»! – она схватила меня за руку и потащила на кухню.

Стаська, зараза, довольно лыбится, глядя на мою растерянную рожу. Пришлось идти. А куда деваться? Неудобно отказываться… Да и не хочется, если честно. Рядом с этими людьми мне, как-то, хорошо на душе и спокойно. Как в детство вернулся. Сижу, трескаю мамины блины. Это самые-самые вкусные блины, которые только могут быть на свете. Мама так проникновенно смотрит. Иногда даже порывается погладить меня по голове, но постоянно сдерживает себя.

– А этот где? – хмуро спрашивает отец.

– Кто? – не сразу сообразил я, потому что мысли витали где-то далеко.

– Да, Валька, естественно.

– Папа за гадиной своей поехал, – подливает Анастасия масла в огонь.

– Стася! – пытаюсь увещевать её…

– Внучка права, Сашенька… – грустно говорит мама. – Не пара она ему.

– Вот и я о том! – батя аж по столу кулаком от досады слегка стукнул.

– Ты чего, старый?! – накинулась тут же на него мама.

– Да того! Рожу свою к нам даже не кажет. Жаль, Мишка не дожил. Вот бы всыпал ему!

Я с блином у рта застыл. Видимо, для родителей эта тема тоже болезненна и часто обсуждаема.

– Переживает он за него сильно, – поясняет мне мама. – Они ж с Мишаней, друзьями не-разлей-вода всегда были.

Ох, мама! Я ж всё это знаю. И что служили они вместе, и что мать Валькина твоей подружкой была, и что, именно, ты свела тех двоих вместе. Вернее, вы оба целый заговор устроили. Батя другу сказал, что девка, мол, без ума от него, а мама подруге в уши надула, что парень кипятком сс… В общем, тоже влюблён. А когда афера вскрылась, так уже и в обиде никто не остался. Посмеялись, да две свадьбы подряд сыграли. Нас одновременно на свет произвели, семьями дружили, а потом и породнились, когда мы с Валентиной… Блин застрял в горле, потому что очередной приступ тоски накатил. Гадать не надо, как отреагировала Моя Саня. Вернее, попыталась.

В плане слёз, я её дрессирую помаленьку. Не то, чтобы великих успехов добился, но уже не брызжет по всякому пустяковому поводу. Ещё (это я так думаю) слезливость та, от предыдущего хозяина…, вернее хозяйки досталась. Сдаётся мне, Саша, поскольку была сильно обижена жизнью и окружающими людьми, лила слёзы постоянно, на регулярной основе, оплакивая свою судьбину. Может и не сутками напролёт, но большую часть времени, оставаясь наедине с собой. А то и в промежутках тоже прихватывала. В итоге, у оболочки выработался некий условный рефлекс.

Я ж не знаю, почему девки часто слезу роняют. Может, это такая защитная реакция психики. Ну, а мне, как наследнику, всё это вместе с телом перешло. Теперь вот, приходится бороться с чужим рефлексом. Не всегда, правда, но в общем, теперь гораздо лучше получается контролировать процесс выделения жидкости из глаз. Ничего, ничего! Выдрессирую девку. Или тело? Или уже себя? Хрен его знает! Но, скажу честно, надоела эта бесконтрольная слезливость, хуже горькой редьки. Так что, с некоторых пор приходится свои эмоции контролировать. Ибо, два этих фактора (мои эмоции и неадекватная реакция тела на них), взаимосвязаны тесно. И другого варианта, как это прекратить, я не нахожу.

– Потому и не ходит к нам, что ты вечно на него ворчишь! – мама пытается защитить Валентина. – Ты же знаешь, что он себя винит в смерти Сашеньки.

При упоминании дочери, её глаза снова увлажняются и, она трясущимися руками промокает их передником.

– Ну… Снова ты, старуха, сырость тут разводишь! – отец хоть и ругается, но незлобно совсем. Видно же, что и сам еле сдерживается. – Я ж разве за дочку на него ворчу? Хоть раз его обвинил в чём-то? Я ж знаю, Сашке ежели что в голову втемяшивалось, никто уже не удержит. Она ж как таран у нас… – грустно вздохнул.

– Я даже знаю, в кого она такая упрямая удалась, – шепчет мать, тоже грустно усмехнувшись.

Батя при этих словах как-то на глазах сдувается. Плечи опустились, голова поникла.

– Я ведь, за него переживаю. Обещал другу, что пригляжу за сыном. Он мне, как родной. Ну, зачем он с этой… спутался?

Да едрит-мадрид! Что ж тяжело-то так? Ну, почему я не могу обнять этих, таких дорогих, людей?!! Обнять и защитить!!! Унять их боль. Да, пусть бы все беды на мою голову обрушились, лишь бы им легче стало.

– Ба! Деда! Да не переживайте вы так! – встряла вдруг Стася. – Мы с ма… С Сашей спасём папу. У нас целый план…

– Стась… – шепчу я, делая предостерегающий взгляд.

Но было уже поздно. Старики мои подобрались, в глазах засветилась надежда.

– Таааак! С этого места давайте поподробней! – потребовал отец.

Три пары глаз, уставились на меня.

– Ну, Саааш! Это же бабуля с дедом. Им можно рассказать. Правда… – взгляд умоляющий.

– Да, чего уж теперь-то… – глажу её по голове. – Шпион ты мой, шпион. Рассказывай.

Ну и рассказали. А когда карты выложены были на стол, мама сказала задумчиво:

– А ведь Сашенька о чём-то таком упоминала перед…

– Хватит, старая, сырость разводить! Говори толком.

– Она тоже собиралась проверить. Не доверяла она этой… Да не успела.

– Так, что ж ты молчала, дура-баба?!!

– Сам дурак старый! – огрызается мать. – Что мы могли?

– Ну, да… – отец чешет в затылке. – Значит так, девчонки. Я в деле. Вальку спасать надо.

В общем, группа заговорщиков увеличилась ещё на два заинтересованных человека. Дед подстрахует внучку на деле. Пока она будет в кабинете бухгалтера хозяйничать, отвлечёт оставшихся на работе людей. Не все ж на игру поехали. Сегодня суббота. В бухгалтерии никого не будет, а вот дежурная смена работяг и один мастер, точно работают. Игра игрой, а работа стоять не должна. Он там всех знает. Так что, пока Стася станет изображать хакера, он заговорит зубы. И это, как по мне, очень даже удачно сложилось. Уж, батя-то, точно, всё внимание на себя отвлечёт. Он если начнёт байки травить, аншлаг гарантирован. Петросян нервно курит в сторонке. Всегда был душой любой компании. Так что, оставляю дочь в надёжных руках, пока по лесу бегать придётся. А когда уже пора было уходить, он отвёл меня в большую комнату и прикрыл за собой дверь:

– Знаешь что, девонька, – сказал он, усадив меня на диван. – А перебирайся-ка ты к нам.

– Зачем, Владимир Петрович? – удивление моё было искренним.

– Так, жить. Ну, зачем тебе по съёмным квартирам мыкаться? Катька вон, мечтает об этом. Она ж в тебе дочь нашу увидела. Вы ж похожи, как две капельки.

– Но я…

– Погоди, дочка, не перебивай. Я и сам собьюсь. Просто… У тебя ж нет родителей?

Мотаю головой.

– Ну и вот. А тут два родителя бесхозных, без дочки, пропадают. Понимаешь? Я так подумал…, почему бы тебе, не стать нашей?

Только благодаря огромному усилию воли, удалось сдержать очередной поток из хлябей глазных. Словами не передать, что я в тот момент пережил. Если скажу, что обрёл счастье, наверное, не совру даже. Попробуйте влезть в мою шкуру. При этом даже не обязательно именно в женскую. Просто представьте, что потеряли родителей и спустя много лет, вдруг вновь обрели их и теперь имеете возможность сказать всё, что когда-то не успели или по какой-то причине постеснялись обнажить чувства перед родными людьми. Второй и последний шанс. Другого точно не будет.

– О чём шепчетесь? – мама зашла в комнату и увидев моё обескураженное лицо перепугалась. – Ты что, старый дурак, наделал?!! Чего ты тут такого наговорил?! До слёз бедного ребёнка довёл!!!

Она прижала мою голову к груди и гладила то по спине, то по этой самой голове.

– Дык, я это… – он снова чешет в растерянности затылок. – К нам приглашаю. Чего ей по чужим людям скитаться? Ведь, есть, где жить. Места ж полно.

– А и правда, доченька, – мама берёт мою голову в ладони, такие родные и ласковые. – Переезжай к нам, а? Ну, что ты там будешь одна?

– Вот! – батя тычет пальцем в потолок. – Хоть и дура-баба, а и она, иной раз, умные вещи выдаёт.

– Да, заткнись ты уже! – машет беззлобно на него рукой жена.

Эти двое любят друг друга всю жизнь, а потому не обижаются на такие подначки. Но, если кто-то другой дурой маму обзовёт, батя ему сразу «секир-башка» устроит с «курдюк-ханой». Это только им между собой позволительно. Они, ведь, на самом деле, так не считают. Просто, игра такая, затянувшаяся на целую жизнь.

– Но старый пень дело говорит. Ты подумай, Саша.

– Что тут думать? – заметался по комнате отец. – Вечно вы, бабы, думать да гадать на кофейной гуще горазды. Вы ещё спиритический сеанс проведите.

– Да, чего ты разошёлся?! Старый дуралей!

– А того и разошёлся! – не унимается тот. – Делом надо заниматься, а не гадать. Я ж вижу, как она на Стаську нашу смотрит. Любит же её, как родную. Вон, даже внучка, иногда, заговаривается. Всё мамой назвать норовит. Так! Короче! Стася! Берём дело в свои руки. Ты знаешь, где она живёт?

– Конечно, знаю, деда. На коммунаров она квартиру снимает. В шестом доме. Пять тыщ платит в месяц!

Вот, болтушка. И ведь, специально это делает. По глазам вижу, что, всё происходящее, ей по душе. Зря я сюда припёрся. Ох, зря! Предчувствие какое-то непонятное. Как бы чего непредвиденного не произошло. Хотя… Этого непредвиденного, меньше, чем за час, уже столько произошло…

– С ума сошла, доченька? – ужасается мама. – Это ж так дорого!

– Давай ключ, Саша. Пока будешь с этим дурнем грязь в лесу месить, мы все вещи твои сюда перевезём.

– Может, не надо? – делаю я попытку остановить отца.

– Не спорь со старшими! Ты знаешь, какой была наша дочь? Знаешь?

– …?

– Пошли, покажу! – он берёт меня за руку и подводит к старенькой стенке.

На одной из дверок шкафа висит зеркало. Он ставит меня перед ним.

– Смотри на неё, девочка. Внимательно смотри. Вот, какой она у нас была. Тебя ж нам Бог послал! Знаешь, сколько мы с матерью слёз пролили, умоляя его вернуть нам дочь? И вот, ты стоишь перед нами. Что прикажешь думать? Может, он и, правда, услышал наши молитвы. Потому что, не бывает таких совпадений! Сама же говорила про аварию. Может ТАМ, НАВЕРХУ, кто-то решил помочь нам? Так, кто мы такие, чтобы отказываться от подарка судьбы? Может, ты, просто, не помнишь? Просто, забыла нас? Кто знает, каково ТАМ?

– Да, помнит она всё! – не выдерживает дочь. – Она, просто, боится, что ей никто не поверит. Ну, скажи им, МАМА! Ну, что ты молчишь?

Вот. Именно этого я и боялся. Боялся, что они почувствуют, а мне снова придётся врать. Врать людям, которым совершенно не хочется этого делать. Ну, зачем ты, родная, это сказала? Зачем? Отец сел на стул, что стоял рядом со швейной машинкой у окна. Он потерял дар речи.

– Это… – мама прикрыла рот двумя руками, глаза широко распахнуты. – Это правда?

Она встаёт и семенит ко мне, протягивая руки. Снова берёт ими моё лицо.

– Доченька… Кровиночка моя, скажи мне! Не молчи, пожалуйста!

Не знаю. Можете считать меня слабаком, но я снова не смог ответить отрицательно. Язык не повернулся, сказать матери: «НЕТ». Вместо этого:

– Да, мама. Это я.

Не знаю, не понимаю, как такое происходит. Почему они, вдруг, поверили? И куда делся папин природный скептицизм? Он, ведь, всегда ярым атеистом был. Да и маму доверчивой женщиной я бы не назвал. Тоже почувствовали во мне что-то родное? Может, потому же, почему и я принял свою дочь, рождённую в другой реальности? Потому что, сразу, как увидел, понял – МОЯ. Не знаю. Я уже ни в чём не уверен. Но факт остаётся фактом. Меня приняли. Сразу и без обиняков. Наверное, легко поверить, если на самом деле, всей душой, всем сердцем, только этого и желаешь. Молишься каждую ночь всем святым, умоляя вернуть своего ребёнка. Разве я мог поступить иначе? Разве я мог разрушить надежду этих людей? Ведь, это и мои родители тоже. Ведь и мне их вернули, дабы я мог сделать то, что не успел в прошлой жизни. Когда мама смотрит прямо тебе в душу, поступить иначе невозможно. В её глазах было столько любви, столько восторга и счастья… Стоим с мамой обнявшись. Слышу, как со скрипом, открывается дверца секретера. А потом такое узнаваемое «буль-буль-буль».

– Вовка! Ты чего это удумал?

– Цыц, Катя! Сегодня можно. Не каждый день дети с того света возвращаются!