Мама - это Ты

Глава 17

Где-то через полчаса вернулся Валентин. Зашёл на кухню, где Анастасия уже за обе щёки уплетала наваристый борщ со сметаной, и сел за стол. Наливаю и ему тарелку.

– Рассказывайте, заговорщицы, что тут произошло на самом деле, – ухмыльнувшись нашим с дочерью невинным лицам, спросил он. – Теперь я хочу услышать вашу версию.

– Пааа! Тут такое было! Такоооое! Саша такая крутая! Эта гадина…

– Её зовут Ольга.

– Угу. Хорошо, пап. Эта гадина Ольга, – Валентин устало прикрыл ладонью лицо, – хотела мне уши надрать. А Саша ей сказала, что пусть только попробует. А та как испугается и давай верещать…!

Вот, примерно так и закончился вечер. Валентин даже извинился за поведение Ольги и за «домработницу». Однако, утруждался он зря. Мне глубоко плевать, что думает обо мне какая-то там стерва. Главной задачей для меня является безопасность дочери. А где-то ещё недели через полторы, буквально через три дня после празднования дня рождения Стаси, случился небольшой казус. Кстати, о празднике… Меня на него не пригласили. Да, собственно, я как-то и не удивился даже. Змея всё сделала, чтобы меня там не было. Представляю тот праздник. Он, скорее всего, больше походил на похороны, если говорить о создавшейся там атмосфере. Понятно, что у мужика сложилась патовая ситуация. Стася требует, чтобы я была (вот оно, снова вылезло, блин!), конечно же она требовала, чтоб меня пригласили, а Ольга, естественно, требует обратного. Я б на его месте выбрал что-то более нейтральное. Например, не приглашал бы ни ту, ни другую. А провёл бы праздник вдвоём с дочерью. Ну, да ладно, мужик, он и есть мужик.

Не о его поступках речь. Утром, как обычно, собираюсь к Стасе. Можно б было сказать на работу, но это неправда. Не из-за денег я там. Хотя, за первый месяц работодатель расплатился более, чем щедро, в полтора раза, примерно, увеличив изначально заявленную сумму. В общем, собираюсь и вдруг звонок на сотовый. Там высвечивается номер Валентина. Естественно беру трубку:

– Да, Валентин Михайлович. Что-то случилось?

– Александра Владимировна, вы не могли бы приехать сегодня пораньше и, если можно, побыстрее?

– Что-то с девочкой?

– Не знаю. Она закрылась в комнате. Голос испуганный. Плачет и просит Вас.

– Сейчас буду! – бросив все дела, едва успев расчесать густющую Сашкину шевелюру, несусь к дочери.

Испугался, слов нет. Заскакиваю в подъезд, а там лифт занят. Плюнув на него, перескакивая через две ступеньки, взлетел на этаж. От возбуждения и страха, даже про звонок забыл. Долблю кулаком в дверь. Та открывается мгновенно. Даже не поздоровавшись и не разувшись, несусь через квартиру к двери детской:

– Стаааась. Это я, Саша. Впустишь? – рядом топчется обеспокоенный отец. Показываю ему, мол, свали куда-нибудь, не до тебя.

Валентин отходит и, будто только этого Стася ждала, щёлкает, открываясь, замок. Протискиваюсь в щель, тут же захлопывая дверь перед носом отца. Из-за двери слышится недовольное бурчание:

– Женщины!

– Что случилось? – спрашиваю, глядя в испуганные глаза.

А потом вижу красные пятна на простыне и пижамных штанишках. Напряжение резко отпускает. Без сил плюхаюсь на краешек кровати и меня начинает разбирать истерический смех. Приходится делать усилие над собой, чтобы сдержаться. Это же надо! Теперь мне придётся выполнять обязанности моего двойника, объясняя дочери, что это совсем не страшно.

– Ох и напугала ты нас с папой, горе моё.

– Это… Это…

– Это нормально, солнышко. Все женщины через это проходят примерно в твоём возрасте. Кто-то раньше, кто-то позже.

Объясняю подробно, что к чему. А ведь, совсем недавно сам рефлексировал по этому поводу. И смех, и грех! Ребёнок успокаивается. Перестаёт всхлипывать.

– Ну, что ты разнюнилась? Сейчас всё поправим. У меня, слава богу, всё с собой. А потом ты полежишь дома, пока я схожу в магазин и куплю всё необходимое. Хорошо?

– А как же школа?

– Думаю, ничего страшного не случится, если ты сегодня туда не пойдёшь.

– Ладно… – испуг у девочки прошёл, но нервозность осталась.

Собираю испачканное постельное бельё.

– Подожди здесь. Сейчас я папу с дороги уберу. А то он там сейчас от беспокойства дыру в полу протопчет.

Выхожу в гостиную. Этот товарищ кидается ко мне:

– Что там?!!

– Валентин Михайлович, со Стасей всё в порядке. Ничего страшного не произошло, – дальше уже на ухо ему: – Просто, она взрослеет. Вот и случилось то, что ежемесячно происходит со всеми взрослыми девочками. Вы б не метались тут, а пошли бы в кухню. Не стоит смущать ребёнка. Хорошо? Она и так растеряна.

Немного позже, когда проблема уже решилась, а я вернулся из магазина, где купил всё, что надо, сидим с Валентином на кухне. Он, как обычно, пьёт кофе, я же потягиваю чай. Молчим.

– Знаете, – вдруг прерывает он своё молчание. – Я даже не знаю, как вас благодарить.

– Не преувеличивайте мои заслуги, – отмахиваюсь. – Просто, у девочки нет мамы, которая бы всё заранее объяснила. А вы… Вы мужчина. Потому, простительно.

– И ещё, – не может успокоиться он. – Я понимаю, что днём у вас свободное время, но не могли бы вы побыть сегодня с ней весь день. Вы так на неё благотворно влияете. Я компенсирую ваше время, не беспокойтесь.

– Дело не в деньгах. Просто, у меня в это время тренировка. А хорошую форму не компенсируешь деньгами.

– Так, если дело в этом, я могу достать беговой тренажёр, – он вдруг как-то в раз сник. – Жена раньше бегала…

– А это удобно?

– Всё равно стоит без дела. А выкинуть…

Понимаю, что это своеобразная такая память о той счастливой жизни. Кто-то избавляется от таких предметов, чтобы не рвало душу, а кто-то вот так, наоборот, бережно хранит.

– Зачем же выбрасывать полезную вещь? Хорошо. Уговорили. Доставайте, а я пока за спортивной одеждой домой схожу.

Однако, этот, такой беспокойный, день ещё не был закончен. Он ещё не все свои сюрпризы выдал. Но откуда ж мне было знать? Дочь, видимо, сильно переволновалась и, наверное, поэтому проспала почти до обеда. А когда проснулась, я быстренько заварил ей манку на молоке. Так, как любила МОЯ Стася. Впрочем, я уже не видел различий давно. Они обе для меня стали одним человеком. Моим ребёнком. Поев и, как-то снова оценивающе посмотрев, она вдруг предложила достать семейные альбомы с фотографиями. Я прекрасно знал, где они лежали в моей реальности и точно так же было тут. Да и сами альбомы те же самые. Сидим, смотрим. Дочь показывает мне то одну, то другую фотографию. Все я их видел уже давно, только в ином исполнении. А запечатлённые там ситуации, были точной копией.

Держу фото, на котором местная Александра держит в руках удочку и подсачек. Рыбы, естественно, нет, а сама девушка, мокрая по пояс, весело смеётся. На берегу, у кромки воды, сидит малявка Стася и, показывая на маму пальчиком, тоже весело хохочет. В ТОЙ жизни на месте этой Александры был я, а снимала меня Валька. Комок вдруг подкатил к горлу. Моя Сашка тут же, как полагается, увлажнила глаза, готовая по требованию выдать любую желаемую порцию солёной влаги. Кладу фотографию на место и отворачиваюсь к раковине, делая вид, что мою посуду. Не стоит девочке видеть, как трясутся мои руки. Однако то, что произошло дальше, я никак ожидать не мог. Она вдруг подошла и обняла сзади. Слышится её шёпот, такой осторожный, вроде опасается спугнуть нужный ответ:

– Мама! Это ТЫ?!!

От неожиданности происходящего скользкая посуда выпала из рук, громко звякнув в железной раковине. Я замер столбом. Что ей ответить? В горле ком, в голове сумбур. Она догадалась. Почувствовала. Во многом я и сам был виноват или, скорее, мой двойник даже. Мы оказались с матерью этой девочки слишком похожи. Но в одном она права. Да, это я. Не мама, конечно, но папа и люблю её не меньше. А ещё моя Саня добавила неразберихи своим поразительным сходством. Медленно поворачиваюсь. На меня смотрят умоляющие глаза. Которые буквально кричат: «Скажи, что это так! Ну, пожалуйста!». Ноги подкашиваются и я сползаю ниже, опираясь спиной о кухонный стол. Наши глаза теперь на одном уровне.

– Ведь, правда?!! – горячо шепчет Стася. – Это, ведь, ты?!!

Ну, не смог я ответить отрицательно. Сил не нашлось. Во взгляде дочери столько надежды было, что сказать нет, мол, ты ошиблась, значит, снова погрузить ребёнка в отчаяние. Может, зря я сунулся сюда? Может, стоило лучше наблюдать со стороны? Не знаю! Запутался окончательно. Не понимаю. Сердце разрывается. Дочери нужна мать. Ей без неё плохо. А Валентин… Он тоже дел наворотил, только усугубив ситуацию, пойдя на поводу у расчётливой змеи.

– Да, моё Солнышко… – губы сами шепчут эти слова. – Да, моя хорошая. Это я.

Крепко прижимаю содрогающееся от рыданий тельце. Глажу по голове, целую лоб, глаза, щёки и нос. Это у нас, с МОЕЙ Стасей, был такой ритуал. Именно в этой последовательности.

– Мама! Мамочка! Мне так было плохо без тебя! Я так мечтала! Так звала… каждую ночь! – всхлипывает ребёнок.

– Всё хорошо, Заинька. Разве ж я могла поступить иначе, если ты в беде?

– И папа! – поправляет меня.

– И папа… – соглашаюсь. – Конечно же и папа.

Чуть позже сидим обнявшись в её комнате. Внутри меня умиротворение. Так легко, хорошо и тепло. Детская душа дочери ещё не успела очерстветь, покрывшись твёрдой, порой, непробиваемой коркой взрослой жизни. Ей проще поверить в чудо, чем принять неизбежное. И, наверное, это здорово. Было бы грустно, если б дела обстояли иначе. Наши дети, изначально лучше нас, чище, добрее, честнее. Они ещё не успели растерять свою доверчивость и умение радоваться жизни. По себе помню, что в детстве, вроде бы, и солнышко светило ярче, небо голубело сильнее, а трава была зеленее. На самом деле, скорее всего, мало что изменилось. Просто, это мы сами окуклились в скорлупе скептицизма, намеренно ограничив восприятие действительности и утвердившись во мнении, что чудес не бывает. Даже праздники отмечаем, скорее, по привычке, не испытывая на самом деле настоящих эмоций радости и предвкушения волшебства, которые были такими естественными в детстве. Рутина загоняет нас в жёсткие рамки. Нам некогда заняться собственными детьми, а иногда, даже, самими собой. Проще отговориться словом «некогда», нежели плюнуть на дела, которые, всё равно, все не переделать, и отыскать, всё же, свободное время для близких. Читать своему ребёнку сказки из тех самых книг, которые читали тебе ещё собственные родители. Вместо этого, тратим деньги на электронные гаджеты, дабы ребёнок мог смотреть мультики без конца и не канючил над душой, требуя внимания, ведь, мы «так устали на работе». А потом удивляемся, почему наши дети выросли бездушными придатками компьютера, для которых живое общение кажется анахронизмом. Удивляемся и обижаемся на них за то, что не испытывают к нам тех же чувств, которые, всё это время, мы сами усиленно скрывали от них, прячась за своей работой, как за стеной.

– Как ты догадалась? – спрашиваю.

Она серьёзно смотрит мне в глаза. Они, в смысле, глаза Сашкины, сейчас, наверное, красные. Поревели с дочерью вволю. И тут я ничего не смог с этим поделать. Санька брызнула, отозвавшись на мои чувства, как из Ниагарского Водопада. Да, плевать, собственно. Сейчас простительно. Будь я мужиком и то б, наверное, увлажнил глаза. Чтобы меня понять, видеть надо, с каким счастьем на лице смотрит ребёнок. Твой ребёнок!

– Ты шутишь, ма? Я тебя давно узнала. Только, поверить никак не могла! Боялась! Тебя зовут так же, выглядишь так же, ходишь, смотришь, говоришь, готовишь так же! Даже пахнешь! Ну, почему ты так долго? Папка чуть не спился от горя!

– Прости. Раньше не могла.

– А ты, больше не уйдёшь от нас?

– От тебя, нет. Я всегда буду рядом.

– А папа? Он же любит тебя! Ему сказать надо и он выгонит эту козу!

– Не надо ему ничего говорить. Хорошо? Это только наш с тобой секрет.

– Но почему?

– Потому что, взрослые не верят в чудеса. И он не поверит.

– Но ты же…

– Я другое. Видела немножечко больше. То, чего никто и никогда не видел.

– А как там?

– Здесь лучше, Солнышко. Тут, с тобой!

– А Бог есть на самом деле? – ребёнок, это ребёнок. Любопытство его снедает.

– Не знаю, Заинька. Не встречала.

– А рай?

– Рай, моя хорошая, ты уже видела не раз. Мы в нём сейчас живём. Жизнь, это и есть рай. Нужно, только, правильно ею распорядиться. Рай каждый для себя создаёт сам. Никто другой за нас этого не сделает. И если в жизни нет счастья, значит, в этом не кто-то виноват, а мы сами. Понимаешь? Вот, я сижу сейчас с тобой, обнимаю… Это и есть настоящее счастье для меня, а значит, и он… Рай. Никогда не думай, что будет после смерти. Наслаждайся каждой минуткой жизни. Твоя жизнь и есть твоя награда.

– Я запомню, мама… Но как же быть с папой? Он что, так и не узнает?

– Посмотрим. Пока пусть всё идёт, как идёт. У нас другая задача. Нужно избавить его от этой Ольги.

– Как это сделать? Она присосалась к нему, как пиявка.

– Я подумаю, Стася. Никуда она от нас с тобой не денется. Мы же команда?

– Дааааа! – мы, на автомате, с ней стукаемся легонько лбами и я понимаю, что вот это вот, тоже, из той, моей жизни.

Но главное, оно и тут было заведено точно так же. Разница только в нас. В двух Александрах. Таких разных и таких идентичных. А вечером, когда вернулся с работы Валентин, было приятно смотреть на его ошарашенное лицо при виде улыбающейся девочки. Как она тащит его ужинать, а заодно, хвастаться, что мы с ней приготовили. Пора было и мне откланиваться. Как говорится, пост сдал, пост принял. Стася, едва увидев, как я начал обуваться, подскочила, скорчив несчастную мордашку:

– М… Саша, а ты разве не останешься?

– Поздно уже, Анастасия. Мне ещё дома что-то надо приготовить. Завтра с утра я снова буду здесь и весь день будем общаться. Хорошо?

– Ну, останься ещё хоть немного. Ну, пожааалуйста!

– Правда, Александра Владимировна, задержитесь ненадолго, – поддержал свою дочь Валентин и глазами показал на неё, мол, ну просит же. – А поужинать можно, ведь, и с нами. Правда, Стась?

– Да! Саша, пожалуйста, поужинай с нами!

Ну, что с ней поделать? Я в том мире никогда не мог ей отказать, так и тут не могу.

– Хорошо, но только недолго.

Ага, недолго. Задержался часов до одиннадцати. Сначала ужинали, потом перемыл посуду. Тут уж из образа не выйдешь. Потом играли с дочерью в приставку, которую сам же ей и подарил на день рождения и за что получил «втык» от Валентина. Ну и, естественно, она не смогла меня отпустить, даже когда надо было ложиться спать. Прошептав мне на ухо:

– Маа, спой, пожалуйста, мне нашу…

Не знаю, как здесь, а ТАМ Стася любила колыбельную от группы «Территория» – «Колотушка тук-тук-тук». Правда, ей эту песню всегда пела Валя, но теперь, видимо, настал мой черёд. Как говорится, назвался мамой, пой колыбельную. Вот же, поворот судьба заложила. Но делать нечего:

Ребёнок спит и во сне счастливо улыбается. Не могу удержаться, целую дочь в лоб, поправляю сползшее с одной стороны одеяло. А когда оборачиваюсь, вижу, что в приоткрытую дверь на меня пристально смотрит Валентин. Блин, ощущение, что вор и пойман на месте преступления. Выхожу в зал.

– Стася спит, Валентин Михайлович. Уже поздно. Можно я пойду домой?

– Да-да, конечно, Александра Владимировна. Я вас провожу.

– Не стоит. Если девочка вдруг проснётся?

– Думаю, что нет. Похоже, сегодня её день был богат на впечатления. Тем более, до вашего дома идти минут пять. Я успею вернуться.

– Ну, как знаете.

Идём по улице. Молчим. О чём думает он, мне не ведомо. А я, если честно, костерю себя на чём свет стоит. Что наделал? Какая из меня мама? Тем более, для Стаси мамы без папы не существует. А я, ведь, не смогу. Да, согласен, этот человек имеет на меня некое влияние за счёт таких удивительных и похожих глаз. Но умом-то я понимаю, что я не мужик больше, в плане физическом, а он не моя Валька. Что будет с дочерью, когда она узнает, что её папа и фальшивая мама не смогут быть вместе? Не заложил ли я своим дурацким признанием бомбу с часовым механизмом под психику девочки. Второй раз она, ведь, может и не пережить потерю близкого человека. Ох, как же тяжело! Эйфория от обретения ребёнка схлынула. Пришла пора раскаянья. Нужно было переступить через себя и не сознаваться. Блин! Блин! Блин!

– Спасибо Вам, Александра Владимировна, – нарушил вдруг Валентин напряжённую тишину.

– Пока не за что, Валентин Михайлович.

– Саша… Простите, Александра Владимировна. Вы не понимаете. Это чудо какое-то. Я Стасю такой счастливой видел последний раз, когда ещё была жива жена. У меня просто нет слов. И ещё хотел спросить. А что это вы там такое пели?

– Это колыбельная такая. «Колотушка тук-тук-тук» называется.

– А почему вы выбрали именно её?

– Наверное, потому, что она первая на ум пришла, – вру на голубом глазу. Ну, не говорить же ему, что дочь попросила спеть НАШУ.

– Удивительно. Это любимая песня Стаси. Её ей пела мама.

Он вдруг, берёт руки Саши в свои и смотрит в глаза. Я снова борюсь с собой и этими омутами. Потом он так же неожиданно отступает:

– Спасибо Вам. Ждём вас завтра… Стася будет очень ждать.

Разворачивается и идёт в сторону своего дома. Плечи понуро опущены, руки в карманах. Мне почему-то жалко этого человека, но я бессилен ему чем-то помочь. Спасти от змеи, пригревшейся на груди? Да. Но потом… Наши дороги разойдутся.