Магнат

Глава 6. Теневой кооператор

Глава 6. Теневой кооператор

Утром Алексей посетил кабинет министра внутренних дел. Лукас Гутиэрос был весьма доволен проведённой казаками операцией по ликвидации банды кокаинового барона, однако его сильно смущали некоторые тёмные пятна в этой истории.

— Угощайтесь кофе, синьор Ронин, — предложил гостю чашечку горячего напитка хозяин кабинета.

— Ходить по утрам в гости, оказывается, очень полезно для экономии личного бюджета, — усаживаясь за стол напротив министра, улыбнулся Алексей. — Может, и сладкую булочку предложите?

— Булочку купите на отжатые у Эскобара миллионы, — недовольно поморщившись, затронул болезненную проблему министр. — Ведь говорят, помимо ряда объектов недвижимости, казаки, в ходе обыска, ещё и кассу главаря из сейфа умыкнули.

— Революционеры предпочитают формулировку: экспроприировали, — отхлёбывая из чашечки, придержал ладонью наперсный золотой крест на массивной цепи батюшка анархист.

— И к чему весь этот маскарад? — брезгливо окинув взглядом короткую чёрную рясу русского инока, возмутился кощунству революционера Гутиэрос.

— Золотых генеральских погон мне государство не выдало, — ответил насмешливым взглядом казак. — Вот и хожу, в том, что бог послал. Да и, к тому же, дел благотворительных сегодня полно — потребно соответствовать образу православного батюшки. По окончании утреннего молебна в католическом храме, у меня назначена встреча с местным пастырем. И коли сладим с падре по–доброму, то вечером совместно с ним отпустим грехи главарям всех столичных бандитских притонов. Помнится давеча, вы уважаемый, обещали составить списочек уголовных авторитетов Асунсьона.

— Список с фамилиями и адресами готов, — министр подвинул по столешнице пухлую канцелярскую папку. — Здесь перечислено больше сотни злодеев, однако официально выдвинуть обвинения в уголовных преступлениях им нельзя — нет доказательной базы для суда.

— Для божьего суда бумаги не нужны, — рассмеялся русский батюшка.

— Неужели вы собрались карать грешников прямо в католическом храме? — впрочем, не особо переживая за несчастных, лишь из любопытства спросил клерк в мундире. Ведь вся вина ложилась на пришлых казачков, а министр оставался в белых перчатках. Муками совести Лукас Гутиэрос никогда не страдал.

Алексей недовольно поморщился.

— Наоборот — церковный купол и авторитет католического пастыря будут гарантией их безопасности, — отверг ужасный навет возмущённый русский батюшка. — Я лишь попытаюсь вразумить грешников, наставив на путь праведный.

— Уголовные элементы даже католического священника не слушают, — саркастически усмехнувшись, отмахнулся от абсурдной идеи Гутиэрос. — Куда уж тут православному попу преуспеть в проповеди. Золотой телец — вот лишь какому идолу поклоняются грешники.

— Я умею убеждать, — невозмутимо отхлебнул кофе из чашечки нахальный русский проповедник.

— Ну, это вы, синьор Ронин, уже показали в портовой таверне, — даже слегка поёжился министр при мысли о дьявольских проделках русского беса. — По городу ползут слухи, что на святого пастыря вы вчерашним вечером совсем не походили. Очень уж страшные деяния творили.

— Вы льстите простому факиру, — смущённо потупился герой. — Когда я заявился, в таверне вся братия уже была накачена вином и одурманена листьями коки. Любой гипнотизёр, даже средней руки, сумел бы внушить пьяным дурням что угодно.

— Хотел бы я со стороны понаблюдать за вчерашним представлением, — Гутиэрос жалел, что так мало успел выведать информации о русском прохиндее. Никаких документальных подтверждений, одни нелепые слухи. Хотя, похоже, не всё оказывается враньём, ведь офицеры открыто восхищались фокусами и иллюзиями, творимыми пастырем в ходе морского перехода. А вот самым тёмным пятном для всех оставалась деятельность Сына Ведьмы в Японии и Китае. Лишь языкастый Андрюха трепался о фокусах в азиатских краях — врал безбожно. Однако и казаки не отставали от сказителя былин, только они уже прославляли период похода по донской степи. Вообще, в русском стане все охотно болтали о могучем чародее и великом святом пастыре. Кое–кто знал о его солдатских подвигах ещё на полях сражений с германцами, другие плели небылицы уже о проделках чудотворца в рядах анархистов. Такое впечатление, будто в казацком штабе мифотворчеством для доверчивого народа занималось специальное подразделение пропаганды. Лукас Гутиэрос себя простаком не считал, и без подтверждения фактами ничего на веру не брал. — Может, синьор Ронин, покажите и мне какой–нибудь фокус из своего арсенала.

— Ну разве что самый простенький гипнотический этюд, — не стал ломаться мастер. — Посмотрите мне прямо в глаза… Вы видите бездонную пустоту в чёрных зрачках… Сон и явь смешиваются в вашем сознании… Опустите взор и проследите за чашечкой кофе…

Лукас Гутиэрос, не почувствовав никакого гипнотического влияния, хотел даже улыбнуться в ответ на жалкие потуги факира, но… с внезапно отпавшей челюстью такое действо уже не получалось.

На глазах у изумлённого министра фарфоровая чашечка сама по себе плавно оторвалась от скатерти и воспарила в воздух. Зависнув у самого носа Гутиэроса, кофе пахнуло ароматом горячего напитка. Затем, медленно вращаясь, чашка опустилась на столешницу и замерла в прежнем положении.

— Можете очнуться и отвести взор от фарфоровой посуды, — грубым смешком вывел зрителя из оцепенения ловкий факир.

Гутиэрос щёлкнул челюстью и протёр ладонью глаза.

— Но ведь я отчётливо почуял сильный запах горячего кофе? — не понимая, как объяснить яркое видение левитирующей чашки, хрипло прошептал впечатлённый иллюзией зритель.

— Были бы пьяным, ещё и пляшущих чёртиков в кофейной гуще узрели бы, — издевательски рассмеялся факир.

— С вашими способностями, синьор Ронин, можно полные залы поклонников собирать, — утвердительно покачав головой, с уважением признал очевидный талант артиста Гутиэрос.

— Вот я и собираю… огромные массы народа, — разведя руками, совсем развеселился казацкий пастырь. Как не обратить в свою веру доверчивого аборигена. — Тысячи адептов уже бредут за мной в райские кущи, а дайте мне развернуться по–настоящему, так и миллионы последуют в благословенный Парагвай.

— А когда очухаются от иллюзий, самого факира не побьют? — вернулся в обычное флегматичное состояние сознания прожжённый политик.

— Придётся к тому моменту создать из Парагвая благодатный край, — казацкий владыка неожиданно стал серьёзным. — И времени терять нельзя. Вы готовы, синьор Гутиэрос, принять участие в великих делах.

— Ещё недавно я не понимал, как скучно мы жили в Асунсьоне, — грустно вздохнув, покачал головой старый скептик. — Но с прибытием казаков в Парагвай осознал, что начинается настоящее веселье. Вы, синьор Ронин, точно никому здесь скучать не дадите. Неужели, все ваши грандиозные замыслы — это не миф?

— Все мои замыслы я ещё не озвучивал, — скромно потупился буйный анархист. — Чтобы народ заранее не пугать. Давайте двигаться помаленьку.

— Ну если вы так называете этот дикий шабаш? — министр покачал головой. — То какая помощь ещё нужна великому тёмному магистру?

— Помогите разослать пригласительные билеты по известным вам адресам, — указал взглядом на толстую канцелярскую папку Алексей и, достав из кармана штанов две увесистые пачки денежных банкнот, бросил на столешницу перед министром.

Гутиэрос сорвал упаковочную ленту с пачки и внимательно изучил одну ассигнацию.

— Даже водяные знаки есть, — поднеся бумагу к свету, поцокал языком министр. — Только почему двуглавый орёл?

— Бумага досталась от императорского монетного двора, — виновато пожал плечами атаман. — Некогда нам новую изготавливать. Зато красочно казака на коне изобразили, и название рубля на разных языках написали.

— И каков курс у этого казацкого рубля? — пренебрежительно бросил банкноты веером на скатерть министр.

— Один рубль — из расчёта стоимости грамма золота, — важно выпятив грудь, похвалился казак.

— Допустим, эту пару сотен рублей вы обеспечить золотым содержанием сможете, — скривившись, нехотя признал министр. — Но как вы намерены ввести новые купюры в оборот?

— Так это уже ваша задача, — подмигнул махинатор. — Разошлите банкноты в качестве пригласительных билетов. На каждой напишите имя уголовного авторитета Асунсьона, и поведайте им, что обмен билетов на валюту состоится в центральном католическом храме.

— Здесь больше, чем количество крупных главарей банд, — накрыл ладонью купюры Гутиэрос.

— Не скупитесь, приглашайте и мелких атаманов, — щедро махнул рукой меценат.

— Не понимаю суть денежной аферы, — пожал плечами генерал полиции.

— Надо познакомить народные массы с новинкой, — подмигнул казак. — И запустить денежки в кругооборот. А для этого следует привлечь к рекламе авторитетных людей.

— Авторитеты уголовного мира не самый лучший вариант, — замотал головой министр.

— Грешники пожертвуют средства католической церкви, — изложил хитрый ход батюшка. — А пастырь убедит паству в ценности новых денежек.

— Оригинальный способ популяризации, — усмехнулся Гутиэрос. — Однако для раскрутки бренда этого будет мало.

— Так вы же мне ещё обещали списочек крупных налогоплательщиков предоставить, — напомнил Алексей. — Вот им приглашения тоже разошлите, только на следующий вечер, и уже во дворец государственного парламента. Билетов я вам достаточно подкину, но чуть позже — к обеду свежая краска высохнет.

— Бизнесменов уже наберётся до тысячи персон, — призадумался министр. — Неужели и их вы тоже ликвидировать собрались?

Алексей обиженно поморщился и поспешил оправдать свои честные намерения:

— Боже упаси. Я лишь попытаюсь всех авторитетных деятелей уговорить вступить в казацкий кооператив, причём исключительно на добровольных началах.

— И уговаривать вы, синьор Ронин, большой мастер, — рассмеявшись, вспомнил слова лихого атамана Гутиэрос.

— Я стараюсь с каждым общаться на понятном ему языке, — глядя прямо в глаза генералу, поведал главный секрет успеха в деловых переговорах казацкий пастырь.

— И какие сладкие плюшки можете пообещать мне? — прищурил глаз глава полицейского ведомства. — А то вот искорените всю преступность в Парагвае, и оставите безработным.

— Вы же реалист, синьор Гутиэрос, и понимаете, что полностью преступность не выкорчевать, — не повёлся на провокацию Алексей. — Профессионалам всегда работа найдётся, если не в тихой парагвайской заводи, то в бушующем мировом океане. Обещаю создать в Асунсьоне полицейскую академию мирового уровня. Мы будем готовить криминалистов высшего качества и организовывать частные сыскные агентства по всему свету.

— Хм-м, денежное дельце, — почесал затылок министр. — Только где достать солидный капитал на запуск процесса обучения, и откуда взять достойного уровня преподавателей?

— Если решитесь вступить в казацкий кооператив, то ваши средства и профессиональный уровень может хорошо послужить благому делу, — искушал махинатор. — Остальное наполнение обеспечат русские эмигранты, ибо с большевиками оказалось не по пути многим. Ну, в самом деле, не коноплю же выращивать в степях Гран Чако бывшим сыщикам и полицейским операм. Да и в Европе они вряд ли работу найдут по специальности. С финансированием, конечно, придётся подсобить, однако средств в казацкой общине предостаточно. Проблема лишь в монетизации нажитых ценностей.

— Поговаривают, будто русский броненосец перевёз в Южную Америку часть золотого запаса распавшейся империи, — проявил осведомлённость глава полицейского департамента.

— К сожалению, в чистом золоте только часть казацкой казны, — тяжело вздохнул русский магнат. — Много богатств в драгоценной бижутерии и бриллиантах.

— Да, за настоящую цену такой товар быстро не реализовать, — покрутил пальцами кончик уса министр.

— Вот вы, синьор Гутиэрос, и помогите ускорить процесс, — наклонился в сторону компаньона Алексей и в полголоса закончил фразу: — с выгодой для себя.

— Новые ювелирные магазины открыть можно, — пожал плечами делец. — Однако это не увеличит спроса на дорогие украшения.

— Спрос будет, — жестом ладони успокоил Алексей. — В Асунсьоне скоро появится очень большая каста богачей.

— Когда это ещё эмигранты из Европы подтянутся, — скептически отмахнулся Гутиэрос. — Да и у самих беженцев драгоценностей больше, чем наличной валюты.

— Мои евреи будут скупать брюлики за полцены ещё в Европе, а в Америке уже реализовывать по полной стоимости, — подмигнул Алексей. — Покупателями же станут жёны парагвайских бизнесменов.

— Для этого их мужья должны сказочно разбогатеть, — усмехнулся министр.

— Вот со следующего вечера и начнём повышать состояние местных капиталистов, — не унимался молодой оптимист. — Приглашайте всех дельцов вместе с супругами, устроим в фойе парламентского дворца выставку–распродажу ювелирных изделий русских мастеров.

Гутиэрос удивлённо поднял брови, испытующе глянул на шутника, но, чуть поразмыслив, с тяжёлым вздохом согласился:

— Печатайте пригласительные билеты — распространим, — помахал в воздухе веером денежных купюр компаньон в полицейском мундире. — Гарантию безопасности и охрану моё ведомство обеспечит, даже если вам не удастся сходу усмирить уголовный интернационал.

— За всю Южную Америку пока не скажу, а в Парагвае порядок наведу уже с завтрашнего дня, — совершенно серьёзно пообещал лихой атаман, и в чёрных зрачках сверкнули, то ли блики света от оконного стекла, то ли вспыхнули искры костра полыхающего в тёмной глубине дьявольской души.

Лукас Гутиэрос спорить с гостем не стал, уж слишком странная и страшная личность, непредсказуемая. Министр вызвал полицмейстера Асунсьона и распорядился доставить пригласительные билеты по адресам из уголовной картотеки. На денежных купюрах написали клички главарей бандитских шаек. Список приглашённых дополнили держателями публичных домов, питейных бандитских притонов и торговых лавок, балующихся скупкой краденного — всех персон набрали ровно две сотни.

Вечерний молебен в главном храме Асунсьона выдался необычайно многолюдным, католиков–завсегдатаев сильно потеснили новые прихожане, которые очень редко наведывались каяться в грехах. Потому ли, что грехов у них было слишком уж много за душой, или, может, считали себя вправе нарушать законы божьи, но до сей поры жулики и воры в очередь за покаянием к пастырю не выстраивались.

Священник, с опаской кося глаз на хмурые бандитские рожи новообращённых верующих, торопливо отбубнил дежурные молитвы и отошёл от алтаря, уступив место брату во Христе, хоть и другой конфессии. Дело русский пастырь задумал благое, да и деньжат на поддержание католической веры обещал подбросить немало.

Батюшка Алексей долго стоял молча, обжигая взглядом притихшую, напряжённую толпу грешников. Только дождавшись, когда простые верующие спешно покинут место собрания актива грешников, казацкий пастырь начал вразумлять оставшихся прихожан. И миндальничать с преступниками русский батюшка не собирался.

— Слушайте приговор, граждане воры, разбойники, убийцы, сутенёры, скупщики краденного и прочие уголовные элементы: отныне всякая противоправная деятельность в Асунсьоне сурово карается казацкой общиной. Суда и тюрьмы для ослушников больше не будет — только исправительные работы на народной стройке, а при сопротивлении — смерть.

— Сука, — это незаконно! — из общего невнятного ропота толпы донеслась лишь одна членораздельная реплика.

— Охальник, ты смеешь сквернословить в святом доме! — суровый русский батюшка точно указал пальцем на озвучившего крамольные слова субъекта с задней скамейки. — Встань, выйди в проход и покайся!

Неведомая сила ухватила интеллигентного вида жулика за галстук и вздёрнула за шею, словно на висельной петле. Натужно хрипя и суча ножками по полу, висельник вцепился ручонками в поднятый дыбом галстук. Казалось, будто рука невидимого великана насильно вытащила шаркающего по полу подошвами грешника и поволокла вдоль скамейки с притихшими прихожанами. Жертва грубо топталась по начищенным носкам туфель уголовной братвы, но никто не посмел возмутиться, лишь морщились и щёлкали отпавшими от изумления челюстями.

Дьявольская сила, невзирая на отчаянные потуги ручонок грешника, закрутила галстук вокруг шеи жертвы и, потянув вниз, прижала побледневшей мордой к гранитной плите в центральном проходе. Затем удушающий шарфик слегка приподнял голову страдальца, чтобы через секунду стукнуть лбом о пол — и так троекратно.

— Благодари господа бога, что так легко отделался, — перекрестил кающегося грешника православный батюшка. — Не по христианским традициям в святом храме казнь учинять. Но впредь понимай — против кого смеешь богохульствовать.

После глухих стуков лба грешника о плиты и суровой отповеди русского батюшки, в храме воцарилась напряжённая тишина, лишь из угла слышалось шуршание — католический падре непрестанно осенял себя крестными знамениями и беззвучно шевелил губами, строча оберегающие молитвы. Хотелось верить, что под куполом католической обители невозможны проявления демонических сил. Но на образ святого чудотворца лик грозного православного батюшки походил не очень–то — больше смахивал на попа–расстригу, промышлявшего разбойным кистенём на торговом тракте. И дальнейшая речь Алексея опасения падре только подтвердила.

— Ладно, богу дань молитвой отдали, пора и материальную помощь оказать, — усмехнулся Алексей. — Я так гляжу, что все собравшиеся готовы к пожертвованиям?

Толпа дружно закивала, и многие с облегчением вздохнули — разговор начинал приобретать понятный ход.

— Казацкие рубли, что вам розданы, будьте любезны внести в церковную кассу. Да от себя ещё не забудьте деньжат отсыпать.

Народ охотно зашуршал пригласительными билетами и полез в карманы за кошельками.

— Однако это чуть погодя, — жестом ладони остановил толпу доброхотов казацкий пастырь. — Главное, зачем мы сегодня здесь собрались — это решение вопроса по организации парагвайской мафии.

Народ опять притих, пытаясь осмыслить бредовую идею. В том, кто станет главарём организации, никто из бандитов не сомневался. Немедленно отказываться от вступления — подписать себе смертный приговор. Если отступников, сразу по выходу из храма, казаки не пристрелят, то потом будут упорно гонять с полицией по всем закоулкам Асунсьона. Город небольшой, достанут быстро — придётся только бежать из столицы. Бросать налаженные связи и накопленное имущество было очень жалко. На новом месте всё придётся начинать с нуля, да и конкуренты не ждут с распростёртыми объятиями. С немедленным отъездом можно повременить, в конце концов, вольному человеку никогда не поздно удрать. А вдруг лихой атаман выгодное дело задумал? На пустозвона русский батюшка не похож. Рой схожих мыслей пронёсся в головах притихшей братвы.

— Люди здесь собрались все непростые, бывалые, — Алексей обвёл взглядом угрюмые бандитские рожи. — За каждым главарём своя шайка стоит. Значит, в каждом какой–то криминальный талант сокрыт, и организаторские способности есть. И если бы кто–то дал вам денег для развития своего дела и оказал покровительство, то вы могли бы широко развернуться.

Семена мудрого батюшки упали на благодатную почву и сразу проросли. Тщеславные главари банд непроизвольно закивали, приосанились.

— Парагвай — задворки мира. Ни больших денег, ни великой славы в Асунсьоне не приобрести. Вы все достойны лучшей доли!

Проповедник дал время утихнуть эху от звука дифирамбов, позволив звенящей тишине наполнить замершее пространство под высокими сводами храма. Не слишком–то одухотворённые лица паствы приобрели мечтательно выражение, в глазах появился алчный блеск.

— У донских казаков есть хорошая поговорка: «Один в поле — не воин», — Алексей обвёл взглядом притихшую публику. — А каждый из вас, по сути, одиночка. Лишь вступив в ряды могучей рати можно добиться победы над сильным и многочисленным противником. Ваши враги: богатые буржуи, продажные полицейские, коррумпированная государственная власть. Вся эта огромная чужая армия стремится отнять у вас деньги, лишить свободы, а то и вовсе уничтожить. Одиночки обречены на вечное скитание по миру, ибо нет у них силы, противостоять врагам, и нет надёжного укрытия. Задумайтесь, братья и сёстры, над своей горькой судьбой. Неволя или смерть ждёт вас в случае неудачи, а вечный страх, если кому–то повезёт незаконно обогатиться.

Необычная паства сильно погрустнела. Философскими вопросами бытия лихая братва никогда голову не забивала, жила одним днём.

— Падре, вразуми грешников, как лучше жить, — из прохода подал хриплый голос кающийся балабол с разбитым в кровь лбом. Очевидно, желая подлизаться к грозному батюшки, ведь стягивающий удавкой галстук всё ещё не давал свободно дышать.

— Займи своё место, чадо божье, — милостиво взмахнул ладонью Алексей, и удавка ослабла на шее придушенного интеллигента. — Ваше спасение — в объединении. Создав мощную организацию, вы сумеете обеспечить себе достойное настоящее и счастливое будущее. Я предлагаю всем вступить в парагвайский криминальный кооператив. Каждое подразделение будет, по мере возможности, помогать нуждающимся ячейкам кооператива. Часть добытых средств придётся отчислять в общую кассу, из которой будет финансироваться подкуп властных структур и ссуда денег попавшим в беду кооператорам.

— А чем наш кооператив отличается от итальянской мафии? — осмелев, подал голос какой–то местный умник.

— Особенность нашего кооператива в том, что его члены будут работать исключительно за пределами Парагвая, а вот отдыхать в Асунсьоне и его окрестностях, — подмигнул умнику казацкий затейник. — На этот счёт у казаков есть ещё одна подходящая поговорка: «С Дона выдачи нет»!

— А зачем парагвайским властям за братву вписываться? — осмелел очередной уголовный авторитет.

— Во–первых: кооператив будет выполнять щекотливые поручения парагвайской разведки и делиться с её агентами добытыми в чужой стране сведениями, — стал загибать пальцы организатор. — Во–вторых: отчислять до половины своей выручки на специальный счёт в казацком банке, с которого и будет идти финансирование деятельности кооператива.

— Половина! — охнули в один голос сразу несколько возмущённых голосов.

— Зато другую часть можете тратить свободно или копить в том же банке. А когда понадобятся деньги, то получить их в любой части света. В случае опасности, вам обеспечат безопасный транспортный канал в Парагвай, с земли которого никакой выдачи своих граждан судам чужих стран не будет.

— Из паршивого Парагвая? — не верили в мощь нищей державы граждане.

— Из казацкого Гран Чако, — уточнил пастырь и продолжил агитацию: — Кооператив также обеспечит материальную поддержку филиалов по всему миру: оборотным капиталом, оружием, радиосвязью, специалистами… — Алексей пару секунд подбирал обтекаемую формулировку для бойцов невидимого фронта, — скажем мягко — редких профессий, а также будет осуществлять координацию работы с соседними боевыми подразделениями.

— Падре, тут не все столь отчаянные, — робко заметил субъект вороватого вида.

— Вот для того по вашим просьбам и прибудет подмога, чтобы специфические проблемы с конкурентами разрешать, — рассмеялся Алексей и пообещал: — Хотя желающие смогут за три месяца подготовки получить минимальные навыки рукопашного боя и владения оружием. Перед заброской групп кооператоров в столичные города стран Южной Америке, каждый пройдёт обучение в спецшколе. Там вам преподадут азы конспирации и подпольной деятельности.

— А если мои люди не захотят идти в шпионы? — попытался прикрыться несознательными подельничками вёрткий тип.

— Пусть работают по уголовной профессии, — по–доброму улыбнулся пастырь. — Только потом грешников в парагвайский рай не пустят. Вы тоже вольны в выборе жизненного пути. Захотите — завтра сдохните в местной сточной канаве, а задумаетесь об обеспеченном будущем — создадите доходное дело в столице дальнего зарубежья, и заложите основы безбедной жизни в уютном родном мирке. Парагвай и казацкий Гран Чако скоро станет богатейшим краем.

Бандиты поняли проникновенную речь доброго пастыря так: в Асунсьоне отступникам жизни не будет. Наглядный пример строптивого кокаинового барона у всех был перед глазами — обобрали, растоптали и вышвырнули из страны. Не помогли ни связи в органах коррумпированной власти, ни солидный капитал, ни вооружённая сотня отпетых головорезов.

— Босякам–то легко с места сняться, а деловых людей имущество держит, — заныл расфуфыренный владелец публичного дома. — В чужих столицах цены на недвижимость кусаются.

— Своё добро казакам продадите, а в придачу на эту же сумму получите ссуду, — раздобрился глава кооператива. — Вернёте по частям из будущих доходов.

— Под какой процент денежки дадите? — потирая ладони, сразу оживился пройдоха с другого края скамьи.

— Под божеский, — усмехнулся Алексей, не слишком разбираясь в финансах. — В убытке никто не будет. Только, если задумаете сбежать, по вашему следу не только бойцы кооператива пойдут, но и все властные структуры государства, выбранного вами для уголовной и шпионской деятельности. Подробной информацией о преступниках мы уж озаботимся обеспечить всех и на вознаграждение специалистам не поскупимся. Кстати, многие имеют возможность прекратить уголовную практику, и, после специальных курсов, устроиться в официальные структуры иностранного отдела контрразведки. В жестоком мире часто требуется действовать без оглядки на общепринятую мораль. Война — дело грязное. Ведущие державы не стесняются убивать миллионы человек и грабить целые народы. И Парагвай будет защищаться всеми возможными способами. Вы теперь не простые уголовники, а бойцы невидимого фронта.

Главари притихли, обдумывая предложение, от которого нельзя было отказаться.

— У оробевших от грандиозных перспектив жуликов есть время до утра, чтобы убраться из Асунсьона, — обвёл сборище преступников суровым взглядом грозный пастырь. — С завтрашнего дня начнутся занятия команды охотников на предателей, оплату обещаем достойную. Остальных разобьём на группы по специализации и начнём обучение во временных центрах подготовки. Для составления списков членов кооператива всем в течение дня прибыть к головному офису, который расположится в бывшем доме кокаинового барона. Бесплатное питание семей кооператоров будет проводиться в бывшей портовой таверне. Начальные занятия — в загородной фазенде, по специализациям — в домах состоятельных кооператоров. Денежные компенсации и командировочные выдаст начфин казачьего войска Семён Вездельгустер. Для трат в Асунсьоне получите казацкие рубли, а при отправке на место новой службы суммы в иностранной валюте. Назначение произведём согласно вашим пожеланиям, но с учётом владения иностранными языками. Испаноязычные смогут рассчитывать на отправку только в столицы американских государств и Испанию. Обучение специфическим навыкам будет бесплатным. Дисциплина в ходе подготовки военной. Кто попытается бузить, отправится исправляться на стройки народного хозяйства или…

Договаривать Алексей не стал, всем уже было очевидным окончание фразы. Особо буйные и трусливые уже готовились к паническому бегству из столицы — целая ночь впереди. Однако большинство главарей мелких городских шаек оказалось под сильным впечатлением от зажигательной речи батюшки–анархиста. Перспективы роста завораживали. Яркие огни роскошных улиц далёких столичных городов манили воров, словно солнечные блики от граней бриллиантовых украшений. Каждая пешка желала пройти в ферзи, и при поддержке войска чёрного короля шанс был чрезвычайно велик. За тёмной фигурой русского владыки чувствовалась не только мощь государства, но и какая–то страшная колдовская сила.

Слегка успокаивало, что сила вовсе небогопротивная, раз уж действует даже в стенах освящённого храма. Хотя быть может, настолько могучая, что никакая католическая молитва ей нипочём. Куда уж тут тщедушным грешникам тягаться с проявлением высших сил, будь то светлых или тёмных. Следовало подчиниться или бежать без оглядки, но разве можно сбежать от себя? Ведь потом всю никчёмную жизнь будет душить жаба в груди. Такой счастливый шанс мелкому вору может выпасть только раз в жизни. А люди в храме собрались сплошь рисковые, поэтому сомневались недолго.

Следующее утро в столице выдалось неспокойным. По городу расползались слухи один страшнее другого, напряжение в обществе нарастало. Над Асунсьоном словно грозовые тучи собирались, наэлектризовывая воздух столицы. На финансовой бирже царила паника: какие–то подставные лица спешно скупали участки земли, дома, целые предприятия. Цена акций то подскакивала, то падала — никто не мог сориентироваться: срочно всё распродавать или же спешно покупать. Пессимисты пророчили боевые действия, оптимисты невиданный рассвет экономики Парагвая. Деловые люди надеялись получить некоторую ясность в ходе вечернего собрания во дворце парламентариев. Странные приглашения получили все командиры столичного бизнеса, даже владельцам маленьких мастерских разослали именованные казацкие рубли.

Алексей вновь встретился с министром внутренних дел, что бы согласовать порядок охраны полицией выставки бриллиантовых украшений в фойе дворца.

— С интересом прочёл отчёты агентов о собрании криминальных кооператоров, — кивнул на кипу бумаг на столе Гутиэрос. — Неужели вы всерьёз рассчитывали сохранить тайну. Весь город гудит о вашей афере.

— Об итальянской мафии пресса за рубежом тоже не умолкает, — пожал плечами Алексей. — Однако что–то полиции это не особо помогает.

— Местные бандитские кланы не дадут развернуться на своей территории кооператорам, — саркастически усмехнулся генерал.

— Повоюем, — беспечно улыбнулся в ответ глава криминального кооператива.

— Полиция тоже будет на стороне местных, — предостерегающе поднял указательный палец Гутиэрос.

— Выходит, вы на нашей стороне, — подловил генерала на слове Алексей.

— Ещё бы, — фыркнул министр. — Вы ведь одним махом очистили мой город. Только вот, что будете делать с новой порослью? Свято место пусто не бывает.

— Вместе с вами пропалывать сорняки, — не унывал казак. — Надеюсь, вы уже присмотрели здание для размещения полицейской академии. Практические же занятия «садоводов» планируется проводить на улицах Асунсьона. Выискивать сорняки, выдёргивать и пересаживать на грядки в огородах недобрых соседей.

— Ох, батюшка Алексей, и рачительный же вы хозяин, — рассмеялся Гутиэрос. — У вас даже навоз идёт в дело.

— Истинный воин умеет использовать в бою любой подручный материал, — скромно склонил голову ученик восточных мастеров.

Согласовав с министром детали по организации собрания бизнесменов и выставки–продажи ювелирных изделий, Алексей провёл краткое совещание с казацкими финансистами.

— Семён, как идут дела с покупкой зданий бандитских притонов?

— Пытаются завысить стоимость, но я рассчитываюсь строго по кадастровым ведомостям. Ссуды кооператорам выдаю банковскими расписками, а наличные деньги только казацкими рублями, с гарантией обмена их на золото.

— Так держать, Сёма, не давай спуску падлюкам, — одобрительно кивнул атаман. — А у тебя, Андрюха, как прошла операция на бирже по скупке акций предприятий?

— Ухватил подешёвке всё, на что хватило средств, — тяжело вздохнул казначей и напоказ вывернул пустые карманы. — Денег у нас, атаман, в казне больше нет. Завтра всей казацкой ватагой по миру пойдём.

— А золотые монеты? — удивился столь быстрой убыли капиталов казацкий банкир.

— Остаток ушёл на закупку земли за городской чертой, — развёл руками Андрюха. — Хорошо ещё, что неугодья почти даром взяли. Площадь надела такая, что второй Асунсьон можно построить.

— Ага, землю, дома и бумажные акции теперь будем жрать, — скривил недовольную физиономию пухленький Сёма. — Казацкие рубли можно только перепуганным бандюкам втюхать, под честное слово. Так и то, лишь до поры, пока они в банк за обменом на чистое золото не припрутся. После выходных дней жди шумную толпу у дверей, ибо в казацкие деньги веры у обывателей пока нет. Завтра нас объявят банкротами.

— К завтрашнему дню многое изменится, — загадочно улыбнулся авантюрист. — Сёма, ты переговорил с министром финансов о денежном займе?

— Он готов казакам отсыпать миллион парагвайских песо, но требует имущественный залог. Только что я могу предложить: броненосец уже обещан аргентинцам, а бриллианты по истинной стоимости не оценят, да и маловато у нас подлинных ювелирных изделий. Кредитору же мешок стекляруса не подсунешь.

— Зато на столах под стеклом безделушки смотрятся шикарно, — был доволен оформлением выставки в фойе дворца парламента Алексей.

— Обывателям пыль в глаза пустить сможем, — дёрнул плечом Сёма. — Но что толку? Нам бы побыстрее настоящие украшения распродать, чтобы было хоть на что–то жить.

— Сегодня вечером я евреям покажу, как настоящий бизнес вести, — похлопал дружка по плечу лихой атаман. — Готовь ростовских ювелиров к грандиозной распродаже.

— Товар за бесценок любой пацан разбазарит, — обиженно стряхнул руку с плеча Семён.

— Сбывать ювелирку будем по настоящей цене, — успокаивая, обнял товарища Алексей. — Не боись, Сёма, не прогадаем.

— Да где же в нищем Парагвае столько богачей набрать? — тяжело вздохнул начфин.

— Ну, значит, придётся всех нищебродов превратить в состоятельных бизнесменов, — не унывал великий факир.

— Не уж–то тебе, чародей, и такой фокус по силам? — с затаённой надеждой в глазах, подлез под руку атамана Андрюха, который уже всяких чудачеств успел повидать от Алексея. — Ты же в финансах не понимаешь ни черта.

— А главному чёрту самому деньги считать не с руки, — рассмеялся Сын Ведьмы и крепко обнял верных соратников. — Для этого у меня два хитрых чертяки есть. Вы смотрите там, сильно уж цены не задирайте. Всё равно оплата мимо ваших бездонных карманов пойдёт — под финансовые обязательства кооператива.

— В долг, под запись, раздавать добро?! — возмутился хозяйственный Андрюха.

— Ну, это ещё, как поглядеть — кто кому должен останется, — потеребил пальцами волосы на макушке казначея атаман. — Сразу после собрания коммерсантов, вы оба на министра финансов наваливайтесь. Пусть с первым денежным траншем кредита не затягивает, нам надо держать высокую марку. А пока будем за товары и работу расплачиваться казацкими рублями.

— Да со своими–то казаками проблем с расчётами нет, — засопел Семён. — А вот, как чужаков убедить?

— Вечерком я нашему рублю сделаю рекламу дюже добрую, — приосанился великий владыка, и друзьям очень хотелось верить всемогущему иллюзионисту.

Во дворце, где обычно заседали парламентарии, собрался цвет высшего общества столицы, а также все значимые коммерсанты Асунсьона. Народу — не протолкнуться. Хорошо ещё, что толпа разделилась на две примерно равные части: женская половина общества задержалась в фойе у застеклённых столов с ювелирными украшениями, а мужская устремилась в зал заседаний. Сидячих мест в зале не хватило для всех, люди плотно встали в проходах и на галёрке.

После краткого вступительного слова президента республики, место на трибуне занял главный виновник торжества.

— Приветствую достопочтимую публику, — сняв широкополую фетровую шляпу, поклонился полному залу Алексей. При лёгком наклоне вперёд, из–за расстёгнутых бортов чёрного пиджака выглянул золотой крест на массивной цепи. Должное впечатление на зрителей он произвёл. — Меня зовут Алексей Ронин. Я русский магнат, прибыл в Парагвай для организации казацких поселений в Гран Чако. Однако и славный Асунсьон не оставлю без внимания и попечения: облагодетельствую, как смогу.

— Да мы тут и без русских казаков как–то жили! — раздалась реплика из первых рядов собравшихся.

— Вы можете и дальше жить… как–то, — передразнил горлопана Алексей. — А можете начать жить очень богато, ибо в Парагвай теперь потекут реки золота.

— Не этими ли бесценными бумажками желаете страну наводнить? — высоко подняв в руке пригласительный билет, помахал в воздухе казацкой банкнотой другой недоброжелатель.

— Купюры розданы деловым людям для образца, чтобы знали, как настоящие деньги выглядят, — спокойно разъяснил Алексей. — Хождение казацкие рубли пока будут иметь только в расчётах внутри предприятий кооператива и между его филиалами. Мы вынуждены начать выпуск большого объёма денежных купюр из–за нежелания госказначейства увеличить выпуск парагвайских песо. Иначе, при многократном возрастании товарных объёмов, на финансовом рынке возникнет огромный дефицит наличности.

— А с чего это объёмам продаж вырасти? — вкрадчивым голосом задал резонный вопрос седовласый дедок.

— В Парагвай придёт Русский мир! — воздев руку, провозгласил новую эру владыка. И гулкое эхо, вторя пророческим словам, заметалось под сводами высокого купола. — И тот, кто не уберётся из–под ног прогресса, окажется растоптанным!

— Как Родриго Эскобар?! — выкрикнули из задних рядов.

— Все, кто против закона! — окинул суровым взглядом разношёрстную публику русский атаман. — Отныне порядок в государстве и на его рубежах будут помогать наводить казаки. Полиция и армия увеличится численно, а также оснастится современным вооружением. Граница с Боливией заперта на замок. Больше никакого наркотрафика. А все уголовные элементы выселены из столицы.

— В другие столицы? — язвительно уточнил кто–то из публики.

— Мир велик, — улыбнувшись, развёл руками Алексей. — Мы с вами должны заботиться только о благословенном Парагвае. И по сему, я предлагаю всем вступить в казацкий кооператив.

По рядам прошёл недовольный ропот. Самый смелый решился на реплику:

— И, как главари банд, отчислять казакам половину прибыли?

— А вторую часть получать в оплату за проданное имущество, — удивил глава казацкой мафии.

— Это как? — охнул зал.

— Ах да, я же не озвучил условия выкупа активов, — хлопнул ладонью себя по лбу русский магнат. — Тогда слушайте, а потом задавайте вопросы.

В зале воцарилась мёртвая тишина, все обратились в слух.

— Казачья община предлагает за ваш бизнес двойную цену. Оценка производится исходя из кадастровой стоимости земель и имущества, а также с учётом налоговых отчётов. Казаки покупают всё: крупные заводы и маленькие мастерские, склады и пароходы, пекарни и мельницы, а также гостиницы и прочие доходные здания. Ведь никто из вас не скажет, что выплата двойной стоимости его не устраивает?

— Оплата достойная, — поднявшись с кресла, обвёл призадумавшихся владельцев взглядом авторитетный седой дедок. — А в чём подвох?

— У меня прямо сейчас нет столь огромной суммы, — развёл руками русский магнат. — Даже, когда я получу деньги от Аргентины за продажу броненосца и смогу распродать все ювелирные украшения — не хватит. И когда реализую золотой запас Врангеля — тоже не хватит. Возможно, положение несколько поправят капиталы эмигрантов, но они прибудут в достаточном объёме ещё не скоро. Поэтому выплаты казаки произведут равными долями в течение пяти лет.

— А каковы гарантии? — не унимался дотошный дедок. Зал одобрительным гулом поддержал насущный вопрос.

— Если казаки не смогут за пять лет выплатить двойную стоимость активов, то все права владения вернутся прежним хозяевам, — удивил своей верой в успех аферы пастырь и совсем уж добил электорат неожиданным подарком: — И все выплаченные ранее средства возврату не подлежат.

— Молодой человек, меня воодушевляет ваш оптимизм, — рассмеялся дедок. — Но за время казачьего владения от моего предприятия может уже ничего не остаться: пять лет — это достаточный срок, чтобы распродать его по частям или угробить некомпетентным управлением.

Дружный гул голосов охотно поддержал разумное опасение. Алексею пришлось жестом рук успокаивать слушателей.

— Резонный довод, — кивнул магнат. — Поэтому до полной выплаты всей стоимости, владельцы имеют право оставаться управляющими на своих объектах и следить за ростом прибыли. Ведь вы самые заинтересованные лица в доходности бизнеса. Однако у вас отныне не будет прав единоличного решения и возможности вывода части активов. Зато, в купчие бумаги пропишем обязательство: вторую долю прибыли распределять исключительно на расширение бизнеса.

— Всё равно неувязочка выходит, — сомневался дотошный дедок. — Как можно за пять лет двукратно окупить вложения? Это же не кокаином торговать.

— Так любой из вас сейчас в полсилы работает, — укорил казак.

— В Парагвае большего спроса на товары и услуги нет, — тяжко вздохнул деловой дедок.

— А вот теперь появится дикий спрос на всё, — рубанул воздух ребром ладони атаман. — Численность населения возрастёт, минимум, троекратно. Появится выход на дальние рынки с огромным потенциалом. Производство загрузится заказами, и на существующих мощностях выдаст сразу вдвое больше продукции, а когда наберём и обучим дополнительный персонал, то и вчетверо.

— Это что: сутки напролёт работать? — удивился старик.

— Сутки — это, когда три смены сделаем, — размечтался магнат. — А пока для большей производительности установим две восьмичасовые смены. Для организации ночной работы потребуется электрическое освещение.

— Так, где же его взять?

— Электростанции и парогенераторы будем строить, — размахивал руками анархист. — Моторы всюду ставить, новые станки и механизацию производства внедрять. Парагвай ждёт настоящая технологическая революция.

— А почему бы кому–то не подождать в сторонке прихода лучших времён? Ведь хитрецы могут и сами воспользоваться выгодной конъюнктурой на рынке.

— Конкурентов кооператоры будут нещадно душить, — вытянув руку, сжал пальцы в кулак грозный душегуб и зловеще усмехнулся: — Разумеется, экономически.

— На большие дела и деньги немалые потребуются, — прищурил глаз авторитетный дедок.

— В состав кооператоров войдут богатые русские эмигранты, да и я солидный вклад внесу от своих щедрот, — подбоченился казацкий магнат. — Кстати, и вам не возбраняется поучаствовать, когда уже видимые результаты реформ пойдут. У бывших владельцев останется право выкупить долю акций в размере половины стоимости отданного кооперативу пая. Эдак, всем миром, мы прибыль раз в десять, от прежней, увеличить сможем.

— Заманчиво, — почесал затылок дедок и, оглянувшись на притихших коллег, решил учинить аферисту проверочку на вшивость: — Только, когда это ещё обещанная революция свершится? А можно ли прямо сейчас хоть маленький задаточек получить.

— Ну, раз казацким рублям вы пока не доверяете, то возьмите авансовую выплату ювелирными изделиями, — пожав плечами, нашёл Алексей выход, как будто бы спонтанный. — Будем считать это первым месячным платежом. Правда, самые дорогие бриллианты пока не продаются, но простую бижутерию можно разобрать. Там ваши супруги, наверняка, что–то присмотрели из выставленной в витринах бижутерии. Берите товар под запись в долговой книге. Позже можете отнести для оценки в ювелирную лавку, если цена окажется сильно завышенной, вернёте назад. А коли передумаете отписывать казацкому кооперативу своё имущество, то расплатитесь деньгами. Оформление договоров займёт срок немалый — будет время ещё поразмыслить.

— Пытаться у женщины отобрать драгоценности — что у ребёнка конфету, — тяжело вздохнул седовласый дедок, и зал дружно рассмеялся.

Алексей понял, что ювелирные изделия он сегодня распродаст все без остатка, надо новый запас из Европы переправлять. И с внедрением казацких рублей в оборот — дело тоже пошло на лад. Все взаиморасчёты в кооперативе будут идти в новой валюте. А кооператив–то теперь разросся до размера Парагвая, ибо столичным богатеям принадлежали и железные рудники, и речное пароходство, да и прочий крупный бизнес в провинции.

Выходит, не зря Алексей потратил уйму времени в морском походе на изучение хитростей капиталистической экономики. Хорошими учителями оказались Семён с Андреем. Хотя этим вечером русский магнат, похоже, сумел бы удивить даже прожжённых коммивояжёров — цыгане, и те сегодня бы, смотрелись на фоне казака весьма бледно. Во всяком случае, ростовские евреи батюшку Алексея зауважали ещё больше. Даже если бы не прошла организация кооператива, то уж всю ювелирку казак распродал столичным барышням очень лихо.

Президент Парагвая тоже высоко оценил деловые качества русского магната. Подойдя к Лукасу Гутиэросу, он кивнул в сторону казака:

— Ну как вам показался господин Ронин?

— Очень толковый организатор, — поцокал языком полицейский генерал. — Умеет работать с любым материалом.

— Я прочитал, что донские казаки строят в степи дома из палок, глины и соломы, — не сразу понял иносказательный смысл фразы министра Перейра. — А печки зимой топят сушёным навозом.

— Про навоз я уже догадался, — рассмеялся Гутиэрос, вспомнив беседу с казаком об уголовниках. — Господин Ронин строит империю из подручных средств. А вот, к какому материалу отнести нас с вами, Мануэль, к соломе или глине?

— А-а, вы в философском смысле? — наконец догадался интеллигент. — Я полагаю, что мы с вами крепкие жерди в стене нового казацкого дома, а вокруг нас глина и солома, — Перейра показал взглядом на, суетящихся у стеклянных витрин, бизнесменов и их супруг.

— Да-а, Мануэль, интересно поглядеть, какую казацкую хибару сваляет из парагвайского хлама молодой зодчий, — хохотнув, скосил глаз на Алексея министр–циник.

— Я думаю, Лукас, что у пастыря выйдет чудесный храм, — дружески похлопал по плечу, теперь уже однозначно своего соратника, президент и мечтательно вздохнул: — Храм с золотыми куполами.

— Только где зодчий найдёт золото? — рассмеялся министр.

— Русский батюшка уж сумеет отыскать, — не сомневался в талантах архитектора нового мира президент ветхого Парагвая.