Магнат

Глава 3. Затерянная страна

Глава 3. Затерянная страна

Утром Алексею удалось поспать только несколько часов, а затем весь остаток дня он потратил на разбор бумаг, похищенных из британского посольства. Многие документы написаны на португальском языке, а белогвардейские контрразведчики владели лишь английским, французским и немецким. С испанским помог генерал–майор Беляев и ещё пара морских офицеров. Однако в Бразилии государственный язык португальский, вот и нагребли соратнички всю кипу местных документов на стол полиглота из Макао. Правда, в помощь казаку–переводчику придали главного специалиста, полковника Кондрашова, но зато на плечи начальников взвалили половину бумажной ноши.

Лишь к ночи удалось ознакомиться со всеми документами, оценить и рассортировать драгоценную добычу казака. Часть награбленного решили реализовать в Рио–де–Жанейро, продав заинтересованным лицам, а остальными секретами воспользоваться в оперативной работе. Отдельно отсортировали сведения, касающиеся государственных интересов Аргентины, чтобы сделать утречком подарок послу этой республики. Однако фотокопии и с этих документов тоже сделали и приобщили к архиву Кондрашова по Южной Америке.

— Не думаю, что скромное подношение аргентинскому послу сильно упростит нашу коммерческую задачу, — оставшись в каюте наедине с Алексеем, тяжело вздохнул пожилой генерал–майор. — Ни одно государство Южной Америки не в состоянии себе позволить приобрести современный броненосец… Никто даже за полцены не сможет купить.

— Зато в обмен на секретные документы мы получим солидные рекомендательные письма к президенту и парламенту Аргентины, — поднял указательный палец казак–коммерсант. — Нам не придётся топтаться в приёмной, как простым коммивояжёрам–попрошайкам.

— Ох, батюшка Алексей, простаками нас уж точно никто не посчитает, — не одобрял бандитские методы ярого анархиста генерал. — Как бы бразильские власти, сгоряча, не объявили казаков отпетыми грабителями.

— Выкупать ценные документы у местных мафиози никому не воспрещено, — невинно улыбнувшись, развёл руками святой инок. — Небось, завтра сами бразильцы в длинную очередь к Альваресу выстроятся. Товар–то уж больно ходовой, горячий.

— Да уж, умеют английские джентльмены на всех компромат собирать, — криво усмехнулся Беляев. — Добытые из сейфов бумаги дороже золота.

— Так уж и быть, бразильской охранке сдадим английских шпионов задаром, — расщедрился хитрый казак. — Пусть привыкают работать в тандеме с бандой Альвареса. Наша разведка ещё не раз местным коллегам посодействует. Мафии обязательно надо водить дружбу со спецслужбами, иначе придушат.

— Господин Ронин, увольте меня от досужих рассуждений, — недовольно поморщился благородный генерал. — Щекотливые темы обсуждайте лучше с полковником Кондрашовым, а я хотел бы поговорить о месте размещения казацкой колонии. И думаю, что Аргентина не совсем удовлетворяет вашим требованиям.

— Это крайняя страна континента, — пожал плечами атаман и рассмеялся. — Прохладнее только в Антарктиде.

— Да, в Аргентине климат для северного народа более приемлемый, — кивнул знаток географии. — Но вот политическая обстановка — абсолютно не подходит для создания независимой республики. Аргентина большая и экономически относительно развитая страна, с многомиллионным населением.

— Однако с недостаточно заселёнными территориями, — развернув на столе географическую карту, отметил полезную деталь атаман и хлопнул ладонью по изображению Аргентины. — Есть, где обосноваться большой колонии.

— Господин Ронин, я даже допускаю, что вам, каким–то чудом, удастся продать аргентинцам дорогущий броненосец, однако выкупить часть территории, уж точно, будет не по силам.

— Иван Тимофеевич, вы просто недооцениваете мои возможности, — загадочно улыбнувшись, подмигнул генералу казацкий шаман.

— Не тратте усилия понапрасну, господин Ронин, — подойдя ближе к столу, по–отечески положил руку Алексею на плечо пожилой генерал. — Действительно, подходящих для заселения земель в Аргентине предостаточно, но и власти у государства хватит, чтобы держать колонистов под надёжным контролем. Малочисленную, компактно расположенную русскую диаспору аргентинцы ещё могут дозволить разместить в центральных районах страны, но ведь вы, владыка, замахнулись оттяпать обширные земли.

— Конфликта с американскими буржуями казаки не боятся, — заносчиво вздёрнул подбородок революционер–анархист. — В скором времени прибудут сотни тысяч русских эмигрантов. Да и местные индейские племена поднимем на восстание — отобьём благодатную землицу у колонизаторов!

— А может, не будем влезать в кровопролитную авантюру? — успокаивающе похлопал по плечу буйного вождя революции опытный генерал. — Молодой человек, расклад сил в этой компании, явно, не в нашу пользу. У казацкого десанта нет ни сил, ни средств для ведения масштабных боевых действий. А для долговременной партизанской войны нет времени… Да, в общем–то, и желания воевать в уставшем от гражданской войны обществе не наблюдается.

— Иван Тимофеевич, догадываюсь, что у вас созрел хитрый план, как взять территорию без боя? — с прищуром глянул в лицо опытного стратега казацкий атаман.

— Господин главнокомандующий Южноамериканской казацкой республики, позвольте доложить сугубо личное видение ситуации, — генерал–майор посуровел лицом, отступил на шаг и вытянулся по стойке смирно.

Алексей смутился такого официоза и попытался вернуть беседу к дружеской неформальности.

— Иван Тимофеевич, я всегда уважал мнение настоящих профессионалов и прошу высказываться не чинясь.

— Хорошо, буду говорить предельно откровенно и… — Беляев глубоко вздохнул и, прямо глянув в глаза главы экспедиции, выдохнул: — нелицеприятно.

— Выслушаю без обид, — дружелюбно улыбнувшись, предложил широким жестом ладони присесть за стол с картой Алексей.

— Господин Ронин, вы — явный диктатор, — усевшись на стул и закинув ногу на ногу, с прищуром посмотрел на молодого революционера генерал. — И подчиняться никакой власти не желаете, ведь так?

— Я же анархист, — разведя руками, признал правоту суждения лихой атаман.

— Вот и я о том же, товарищ махновец, — наклонив корпус ближе к наглому казаку, нервно побарабанил пальцами по столешнице Беляев. — Любой вариант с организацией зависимой колонии эмигрантов вас не устроит — абсолютную свободу подавай.

— Э-э, тут батька Махно был не прав, — отрицательно покачал головой Алексей, заняв место за столом напротив Беляева. — Роль государства в построении свободного общества анархистами недооценена. Южноамериканские казаки пойдут по проторённой дороге, как наши предки в старину чужие земли осваивали.

— То есть, поддержка государства переселенцам необходима, — обвиняюще ткнул пальцем генерал в сторону собеседника. — Однако в своей вотчине казаки желают жить вольно.

— Точно так, — кивнул атаман.

— Русская держава слишком далека и сильно разорена, — указал рукой на безбрежную синь за открытым иллюминатором каюты Беляев. — Помощи от родины нам не дождаться.

— Можем черпать оттуда людские ресурсы, — откинувшись на спинку кресла, скрестил руки на груди Алексей. — И торговый потенциал огромный.

— Верю, батюшка, что толпы голодных эмигрантов вы уж сумеете в Новый Свет переманить, — признал очевидный талант агитатора Беляев. — А вот особо торговать–то казакам, пока не обустроятся на земле, нечем. Значит, финансовой подпитки с родины не будет, как и военной тоже. Придётся рассчитывать только на свои силы.

— А силы этой у нас — немерено, — рассмеялся самонадеянный владыка и, озорно подмигнув, обнадёжил: — И золото с океанского дна добудем, ежели вы, Иван Тимофеевич, как обещали, координаты затопления испанского галиона в архивах добудете.

— Мы ещё от англичан не откупились, а вы уже хотите с Испанией в конфликт за морские сокровища впутаться, — недовольно поморщился штатный архивариус.

— А мы наследничкам ничего об экспроприируемом кладе не расскажем, — потёр ладони революционный казак. Соблюдать буржуазные законы анархист вовсе не собирался.

— Всё же, появление груза золота в руках казаков придётся как–то объяснять, — нахмурился Беляев.

— Иван Тимофеевич, трюм броненосца забит слитками золота из царской казны, — плутовато улыбнувшись, напомнил генералу о ложной легенде Ронин.

— Ах, как же я мог забыть о казне Врангеля? — всплеснув руками, подыграл прохиндею Беляев.

— Скоро и «Морского казака» аргентинцам сторгуем за десятки миллионов песо, — потёр ладоши предприимчивый казак. — Андрюха с Сёмой Вездельгустером вчера очень хитромудрую схему продажи броненосца замутили. Теперь завтра передадим, вместе с добытыми документами, своё предложение аргентинскому послу, пусть просит одобрения в столице.

— И вы, батюшка, уверены, что посол будет в восторге от вашей щедрости? — скептически поморщил нос Беляев. — Позвольте узнать суть аферы?

— Всё будет чинно и благородно, — сложил ладони в молитвенном жесте благообразный, честнейший православный инок, однако перекреститься не рискнул. — Все стороны останутся довольны. Барон Врангель получит продовольствие на сумму, равную половине стоимости корабля. Аргентинцы — мощнейший в этом регионе броненосец, и почти задаром.

— Даром? — прищурив глаз, заподозрил явный подвох генерал. — А где в сделке, батюшка Алексей, выгода вашей жуликоватой компашки?

— Мы впендюрим аргентинцам броненосец за две трети от оценочной стоимости, — мило улыбнувшись, разведя ладонями, признался махинатор. — Разница в цене пойдёт в казацкую казну.

— Шутите? — удивлённо поднял брови Беляев.

— Так ведь не за настоящие деньги продадим — за аргентинские песо, — брезгливо скорчил недовольную рожицу казак. — Да и то, уплата в рассрочку на три года.

— Всё равно, сумма для бюджета неподъёмная, — категорично замотал головой генерал.

— Справятся за месяц, запустят в казначействе печатный станок на полную мощность, — беспечно отмахнулся аферист.

— Вал необеспеченных товаром денег всколыхнёт инфляцию, — озвучил азы финансового дела Беляев. — Ведь плавающая железяка с пушками новых материальных ценностей не произведёт.

— Зато кучу продовольствия вырастят аргентинские крестьяне, — поднял указательный палец казачий экономист. — Мы в этом году скупим все излишки у фермерских хозяйств и кредитуем увеличение производства ещё на два года вперёд. Сейчас крестьяне не могут доставить свою продукцию на далёкий континент. Как говорится: за морем и телушка — полушка, да рубль перевоз. У аргентинских крестьян нет мощного торгового флота, нет гарантированного рынка сбыта продукции, нет щедрого кредитора — всё это обеспечит лишь казацкая республика.

— Да, рынок в голодающей Руси огромный, — тяжело вздохнув, покачал головой эмигрант. — Только вот флота у казаков–то нет, и высокую плату за доставленный товар с голодранцев не собрать. Вон, даже англичане отказались от поставок в Крым. И что–то остальные европейцы не торопятся скупать излишки продовольствия в Южной Америке и переправлять через океан.

— Вот казаки и займут пустующую экономическую нишу, — важно надув щёки, изрёк великую премудрость владыка. — Аргентинцы будут счастливы кредиту на развитие сельского хозяйства. Мы заключим многолетний контракт с фермерами на закупку продовольствия по твёрдым ценам. А если казаки не выкупят произведённый товар, то кредит будет считаться безвозмездным.

— Господин Ронин, вы так уверены в рентабельности планируемой сделки? — засомневался в выказанном слабоумии доброго батюшки генерал.

— Беспроигрышный вариант, — рассмеялся довольный хитрой идеей коммерсант. — Казаки сгребут аргентинский товар на склады и… — Алексей выдержал драматическую паузу, — и никуда не повезут.

— А по договору с Врангелем… — набрав в грудь воздуха, начал возмущаться честный генерал.

Алексей жестом ладони попросил остановиться.

— Мы отправим весь свой торговый флот с перегрузом, — прервал возражения генерала атаман и грустно усмехнулся. — Все два парохода разом, ибо барон Врангель сам не позволил взять больше транспорта из Крыма. Прошу вспомнить, что я обещал белогвардейцам организовать колонию эмигрантов и обеспечить питание из полученных от продажи броненосца денег. Я намерен сдержать данное слово, и даже дать больше обещанного, но только эмигрантам и только на берегу Южной Америки.

— Больше? — саркастически хмыкнул генерал и уличил казака в лукавстве: — Да у сладкой парочки завхозов, Андрюхи и Сёмы, матросы лишнего куска хлеба не выпросят.

— Зато те продадут им добавку недорого, — рассмеялся атаман и, подмигнув, спросил Беляева. — Сколько будет стоить ломоть кукурузной лепёшки в портовой таверне, когда на пирс с кораблей высадится стотысячный десант голодных русских?

— Я помню о ваших грандиозных планах русской эмиграции, — задумчиво произнёс Беляев, уже кое о чём начиная догадываться.

— Это к концу года на аргентинский берег планируется высадить сто тысяч, а потом будут ещё сотни тысяч и, надеюсь, даже миллионы эмигрантов, — наклонив корпус и облокотившись о столешницу, приблизился к лицу генерала великий пастырь. — Цены на рынке взлетят до небес, а казаки–завхозы, Андрюха и Семён, будут продавать эмигрантам муку по прошлогодним, низким ценам. Три года смогут благодетельствовать, ибо крестьяне обяжутся оплачивать денежный кредит исключительно своей товарной продукцией, по зафиксированным в контракте ценам. Аргентинские песо назад казацкая казна принимать не будет. Пусть хоть домашний скот под нож пускают, хоть фермы продают, и зерно у соседей покупают.

— Ох, и добрый вы, батюшка Алексей, — криво усмехнувшись, покачал головой Беляев.

— Для своей братии заботливый пастырь, для врагов — безжалостный душегуб, — откинувшись на спинку стула и размашисто осенив себя крестным знамением, покаялся самозваный инок. — Однако, Иван Тимофеевич, вы хотели обсудить не наше коммерческое предложение аргентинцам, а перенос места дислокации колонии в другую страну. Я готов внимательно выслушать ваши доводы.

— Я так понимаю, господин анархист, что казакам нужна малонаселённая страна с выходом к океану. Очень желательно со слабым правительством и крошечной армией. А ещё с обширными степными угодьями для сельского хозяйства и наличием полезных ископаемых в горах, особенно железа.

— Да всего побольше, — широко развёл руки жадный до богатой землицы казак.

— Что ещё сокрыто в недрах затерянной страны, то геологам пока не ведомо, — загадочно улыбнулся мудрый искуситель. — Но золотишко в предгорьях Анд, думаю, найдётся, если поискать хорошенько.

— И как же это такое золотое Эльдорадо осталось бесхозным? — недоверчиво прищурил глаз Алексей. — Притом со слабым правителем и маленькой армией.

Беляев грустно вздохнул и склонился над расстеленной на столе картой, всматриваясь в очертания, видимой пока только ему одному, загадочной страны.

— В середине девятнадцатого века всё было у могучей державы: бескрайние земли, сильная армия, развитая промышленность — даже первая на континенте железная дорога была.

— И как же правителю столь великолепной державы удалось профукать великое наследство? — сразу догадался о главной беде государства казацкий атаман. — Видать, деятель оказался мелковат?

— Скорее, через–чур велик для малонаселённой страны, — как–то откровенно оценивающе глянул на Алексея мудрый генерал. — Возомнил себя новым Наполеоном и затеял войну сразу с тремя многолюдными государствами: Бразилией, Аргентиной и Уругваем.

— Самонадеянный идиот, — выискивая побеждённую державу на карте, осудил задаваку Алексей и обрадовался находке, ткнув пальцем в изображение страны в глубине континента. — Парагвай?

— Он самый, — кивнул Беляев, не сводя глаз с казацкого атамана. — В Парагвае до сих пор чтят погибшего в бою президента Франсиско Солано Лопеса как национального героя.

— И каковы результаты его героической деятельности? — небрежно фыркнул молодой атаман. Пристальный взгляд генерала шустрому казаку не нравился. Неужели сравнивает великого русского комбинатора с заносчивым вождём парагвайских туземцев?

— Плачевные, — грустно вздохнул историк. — Парагвайская республика потеряла половину территории, самую лучшую часть земель. В результате пятилетней кровопролитной войны погибли почти все взрослые мужчины, а последующий голод и болезни сократили оставшееся население ещё на восемьдесят процентов. Территория обезлюдела, промышленность развалилась. У соседей нет ни желания, ни возможностей возрождать былое величие покорённой страны.

— Не знаю, каковы были прежние границы республики, но теперь Парагвай похож на брошенный старый ботинок, перевёрнутый подошвой к верху, — своеобразно оценил очертания страны на географической карте Алексей.

— Этот ботинок размером в четыреста тысяч квадратных километров, — усмехнулся сравнению Беляев.

— Но где же необходимый казакам выход к океану? Страна расположена в глубине континента, — внимательно изучая карту, возмутился атаман. — С севера нависает Боливия, правый фланг подпирает Бразилия, с запада и юга окружают земли Аргентины. Нижерасположенный Уругвай больше подходит для нашей колонии. Его границу хотя бы омывают воды Атлантики.

— Вы же, владыка, не хотите загнать казаков во влажные тропические леса? — издевательски усмехнулся картограф, защищая свой проект. — Река Парагвай, которая делит страну напополам, как бы отделяя стопу ботинка от каблука и голени, впадает в очень полноводную Парану. Морские суда без проблем поднимаются до порта Асунсьона, столицы Парагвая, а речные легко курсируют до Консепсьона. Асунсьон расположен у границы с Аргентиной, Консепсьон в середине страны.

— Асунсьон в месте начала шнуровки ботинка, — пояснив по–своему, пальцем указал найденный на карте пограничный город Алексей.

— В девятнадцатом веке это был центр страны, — объяснил странное расположение столицы географ. — Аргентина и Бразилия отторгли большие куски территории, оставив Парагваю никчёмные земли. И если левобережную часть страны занимают ещё более–менее сносные земли, с тропическим лесом у границы с Бразилией, то правобережную — огромная жаркая равнина со степным ландшафтом у границ с Боливией и низкорослой кустарниковой растительностью ближе к реке Парагвай, а в её верховье, на севере, сплошные болота.

— Интуиция мне подсказывает, что именно эти неугодья вы и предлагаете казакам отнять у Парагвая? — не испытал особого восторга от гиблой идеи атаман.

— Даром отдадут, — отмахнулся ладонью Беляев и продолжил искушать: — Северо–западная половина страны лишь на карте обозначена как Парагвай, а вот соседняя Боливия считает Гран Чако своими землями.

— Гран Чако?

— Так американские индейцы называют обширную равнину к западу от реки Парагвай и к востоку от горной цепи Анд, — наклонившись, показал на карте пальцем географ. — Сухой Чако, Альто Чако, — степь с низкорослой растительностью; Нижний Чако, Бахо Чако, пронизан многочисленными мелкими притоками реки Парагвай и густо зарос кустарниками и квебрахо — очень ценными деревьями.

— И чем же интересны эти квебрахо? — впервые услышал об американском эндемике Алексей.

— Пожалуй, это главный экспортный товар Парагвая. Квебрахо на индейском языке: «ломать топор». Древесина тёмно–красного цвета, очень твёрдая, тяжелее воды, богатый источник танинов — дубильных веществ, используемых в медицине и промышленности.

— И много в Гран Чако столь ценного товара? — загорелись алчные огоньки в глазах атамана.

— Бесчисленные рощи, — усмехнулся довольный искуситель, поняв, что задел нужную струну в душе хозяйственного казака. — По–настоящему, к промышленной добыче ещё и не приступали. Дорог в дикой местности нет — сплошные заросли кустарников; самотёком по мелководным речушкам тяжёлые стволы не сплавишь — тонут; топором много железного дерева за сутки не добудешь. Да особо и добытчиков–то, почитай что, нет. Крестьяне в гиблые места не суются — полно хищников и ядовитых гадов, а бесстрашных индейцев в Гран Чако даже одного десятка тысяч не наберётся. К тому же, племена гуарани, в основном, занимаются охотой и красное дерево квебрахо используют лишь для обмена на промышленные товары и зерно.

— Индейцы — это хорошо, — потёр ладони Алексей, настроение у вождя поднялось. — И степи, говорите, обширные есть.

— Плодородные участки земли вдоль бесчисленных речушек тоже, — расхваливал бросовый товар купец–географ.

— Тогда почему же земли ничейные? — заподозрил подвох хитрый атаман.

— Гуарани там испокон века живут, — пожав плечами, развёл руками Беляев.

— А жадные испанцы чего же индейцев не согнали?

— Колонизаторов в прошлый век на весь Парагвай не хватило, — заливисто рассмеялся генерал. — Обжились чуток в благодатных местах, а затем их потомки войнушку разорительную учинили — совсем обезлюдел край.

— Дикие земли Гран Чако, значит, неблагодатные, — прищурив глаз, допытывался до сути атаман.

— В степях летом несусветная жара и сушь, а в междуречье зимой сплошное болото, — скривившись, вынужденно признался географ. — Но ведь в межсезонье–то жить можно. А если не залезать вглубь степных просторов и не соваться в край северных болот в верховьях Парагвая, то недалеко от Асунсьона, вдоль мелких речушек, можно неплохо обосноваться. Землицы там будет вдосталь на сотни тысяч колонистов.

— Сколько жителей в столице? — уже начал строить планы захвата атаман.

— Всё население Парагвая, где–то, около шестисот тысяч, — уклончиво признал неполноту добытых сведений генерал. — В столице, думаю, сосредоточено не больше двухсот тысяч человек. Остальные разбросаны по маленьким городкам и поселениям в междуречье Парагвая и Параны. По просторам Гран Чако, на левом, западном, берегу Парагвая бродяжничает около десятка тысяч индейцев из племён гуарани.

— Каков состав и численность войск? — задумчиво хмурясь, прикидывал шансы на успех операции вторжения Алексей.

— Всего–то три тысячи бойцов, — отмахнулся ветеран Великой войны. — Крепостная артиллерия прошлого века, пулемётов нет, конница малочисленная.

— Тогда чего же, всё–таки, Парагвай не захватили соседи? — докапывался до сути Алексей.

— Никто не хочет вкладываться в войну, — пожал плечами генерал. — Собственных проблем и пустынных территорий хватает. Да и вояки парагвайцы злые: в прошлую войну дрались до последнего солдата, даже после разгрома армии ещё долго партизанили. — Беляев искоса глянул на лихого атамана и намекнул: — И надо сказать, в девятнадцатом веке у них сильный лидер нации был, а теперь президенты–неудачники каждый год меняются. Вчера в испаноязычной газете прочитал: на днях очередного президента избрали.

— И как новичка характеризует бульварная пресса? — игнорировал косые взгляды генерала идейный анархист.

— Мануэля Гондру Перейра уже во второй раз избирают, — пожал плечами Беляев. — Несколько лет назад он уже занимал пост президента — долго не продержался. Человек академически образованный, прогрессивных взглядов, пролетариат активно голосует за него. Буржуи не любят, издеваются над простаком, который с работягами раскланивается и пешком на службу ходит. Такой интеллигент долго в чиновничьем гадюшнике не выживет — затравят. Предшественника тоже досрочно сожрали. Так что можно готовиться к скорым перевыборам. Гражданство эмигранты получают без проблем, а паства у вас, батюшка Алексей, будет прирастать стремительно.

— Нет уж, не дадим порядочного человека в обиду, — заочно проникся симпатией к новому президенту Парагвая Алексей. Намёки генерала на захват политической власти анархист понял, но впрягаться в чиновничий хомут не желал. — Поможем навести порядок в стране, а основные усилия сосредоточим на развитии казацкой колонии.

— Разумный подход, — усмехнулся генерал, очень довольный рассудительностью вождя анархистов. — Не время казакам в боевой поход на всех сразу врагов идти, будем прирастать землицей по чуть–чуть. Думаю, надо сперва попросить сдать русским эмигрантам в аренду угодья вдоль правых притоков Парагвая, сроком… эдак лет на двадцать пять. Территория пустая, дорого с казаков не запросят.

— Вы же говорили, что всё Гран Чако даром можно взять, — обиженно надув губы, уличил искусителя в обмане Алексей.

— Даром и Боливия бы загробастала, — рассмеялся наивности казака Беляев. — Надо выгодную сделку правительству Парагвая предложить. Деньгами казаки платить за землю не станут, а вот пограничной службой на спорной территории рассчитаться смогут. Оружие и бойцы у казаков справные, да и белогвардейские офицеры воевать умеют, не чета диким туземцам.

— Индейцев мы тоже определим в казаки, — потерев ладони, размечтался атаман. — А с пограничными поселениями идея верная — самая служба для казаков. Через свои земли они никакого супостата не пропустят, за северо–западный фланг Парагвай может не переживать.

— И торговать колонисты смогут только через порт Асунсьона, — подняв указательный палец, привёл очередной довод мудрый генерал. — Значит, у государства появится дополнительный доход от перевалки грузов и торговли. Пограничная служба и развитие бросовых территорий — будут платой за аренду земель. Требовать немедленную уплату налогов с эмигрантов глупо — сбегут на более благодатные земли соседей.

— Мелочиться не станем, всё Гран Чако казацкой землёй будет, — решительно хлопнул ладонью по карте Алексей.

— Двести тысяч квадратных километров территории горстка колонистов не освоит, — отрицательно покачал головой генерал. — Сразу столько земли нам чинуши не нарежут.

— Коли безумно много благ пообещаем, то дадут, — хитро подмигнул атаман. — Тут главное — правильно к делу подойти, с выдумкой.

— Ну, батюшка Алексей, в коварных интригах я вам не советчик, — поджав губы, решил завершить аудиенцию генерал. — Обсуждайте детали операции с полковником Кондрашовым.

— Эх, хороший он специалист, но испанского языка не знает, — посетовал на недостатки контрразведчика Алексей. — Парочка морских офицеров, да пехотный капитан Ширков кое–как читать умеют, а уж хорошим разговорным испанским, вообще, никто не владеет. Ну как с такой командой переговоры проводить?

— Переводчиком я уж послужу, — проворчав под нос, смягчился генерал, — а шпионские козни стройте уж без старика.

Поутру разведчики и коммерсанты развернулись вовсю ширь: в подмогу Альваресу направили толковых офицеров, оставили радиста с аппаратурой, сгрузили в порту стрелковое оружие и взрывчатку, а ювелирам дали на реализацию в Рио–де–Жанейро часть бриллиантов.

За уголь русские моряки нагло расплатились золотой английской монетой «Принца», и теперь ожидали новых пакостей от ограбленных британцев. Переход к берегам Аргентины прошёл без происшествий, но в столице расслабляться не стоило. Однако в порту Буэнос–Айреса, вопреки ожиданиям, русские эмигранты надолго не задержались. Лишь на время передачи президенту и правительству заманчивого предложения о продаже броненосца, с оплатой его в рассрочку и обязательством казаков по кредитованию местных крестьянских хозяйств.

Ещё Алексей договорился с портовой администрацией об очистке прибрежной акватории от затонувших судов. Русские водолазы обещали провести все работы за счёт доходов от последующей утилизации металлических корпусов кораблей. Деревянными судами эмигранты не заинтересовались, а поднимать затопленные железяки других охотников не нашлось. Мало того, что специалистов таких здесь не было, так и мороки с распиливанием ржавых корпусов потом не оберёшься. В порту откровенно смеялись над затеей глупых русских водолазов — убыточный бизнес затеяли.

Аргентинцы даже не могли представить, что Сын Ведьмы успеет за одно погружение, лично, обшарить с помощью колдовской силы остовы затонувших деревянных кораблей и вытянуть из судовых касс все ценности — драгметаллы не ржавеют. Так что средств, для организации подъёма уже утопленников железных, морскому шаману вырывать из лап прижимистого казначея, Андрюхи, не пришлось. Правда, добытые деньжата еле окупали затраты. И вложения совсем не сулили прибыли, но у Алексея имелся очень оригинальный план использования цельных металлических корпусов. Только для осуществления гениальной идеи требовался захват в собственность обширной территории, но это дельце казак уже решил провернуть в нищем Парагвае.

Утром третьего дня аргентинские власти с удивлением не обнаружили русского каравана в порту Буэнос–Айреса. Лишь маленький тральщик, с водолазной командой на борту, одиноко стоял у покинутого русскими пирса. Рыбаки сказывали, что видели, как два парохода в сопровождении огромного броненосца ушли в сторону Уругвая. Чуть позже дошла информация: грозный военный корабль заметили уже в реке Парана.

Правительство Аргентины забеспокоилось: как бы выгодный контракт не уплыл в соседнюю страну. В Парагвае тоже имелся печатный станок, и собственные песо соседи могли печатать бесконтрольно. Однако английский посол уверял, что казаки блефуют и не смогут продать броненосец Парагваю, у которого и выход–то к океану только по рекам. Но чутьё опытным клеркам подсказывало, что странный падре Алексей задумал какую–то хитрую комбинацию. Всё же с принятием заманчивого предложения русских пока решили повременить, хотя руки у министра финансов прямо-таки чесались поставить подпись под заготовленным документом.

Капитан русского тральщика объяснил уход конвоя на север очень своеобразно: «Жарко и душно тут на юге, казаки прохлады возжелали. Да и дорого стоять в порту Буэнос–Айреса, один разор команде и судам».

Заявление было столь дерзко, сколь и абсурдно. Выше, ближе к тропическим широтам, климат куда как жарче. А намёк на душную атмосферу относился к проискам английского лобби в правительстве, которое всячески препятствовало и покупке броненосца, и выдаче земли под русскую колонию в Аргентине. Кстати, в столице Уругвая, Монтевидео, британские послы тоже заранее активно гадили русским эмигрантам. Однако допустить мысль, что сумасшедшие казаки попрутся на кораблях прямо вглубь континента, — до такого дебилизма у британских дипломатов фантазии не хватило. Кому придурки собрались там продавать броненосец?! И где, скажите на милость, вознамерились разбить лагерь эмигрантов? В те гиблые места ни один чужестранец не суётся. Даже толковых карт местности нет.

Гран Чако, вообще, сплошное белое пятно, которое географы лишь для приличия в зелёный цвет на бумаге окрасили. Ни дорог, ни изученных водных путей нет. Индейцы племён гуарани считают себя независимым народом и только делают вид, будто парагвайцы. Лишь торговля с Асунсьоном и связывает диких аборигенов с метрополией. Попытки заслать промысловиков красного дерева вглубь индейских территорий заканчивались всегда печально: суровая природа и жестокие дикари быстро выгоняли чужаков прочь.

Караван судов гуськом пробирался вверх по полноводной Паране, вот уже и в правый приток вошли. Река Парагвай была значительно уже и мельче, но лоцман заверил, что до самого Асунсьона глубина приличная — морские суда поднимаются без проблем. В зимний паводок даже океанскому броненосцу нечего опасаться мелей.

С капитанского мостика наслаждались проплывающим пейзажем речных берегов Алексей и полковник Кондрашов.

— Странно, вроде опять к экватору повернули, а в верховье реки холоднее, чем было в Буэнос–Айресе, — зябко поёжившись, накинул китель на плечи контрразведчик.

— Август, тут конец зимы, однако, — рассмеялся бывалый казак–путешественник. — В глубине континента климат всегда резче, чем у морских берегов. Вон, у нас в центре Сибири тоже так–то.

— Бог и царь миловал, в суровых краях не бывал, — затянувшись папиросным дымом, бросил косой взгляд на беглого каторжанина полковник.

— А я вот вас, Эдуард Петрович, в самоё пекло теперь тащу. Беляев мне так чудно расхвалил ужасное Гран Чако, что аж захотелось преобразовать адские земли в райские кущи.

— Что–то не больно жарко в вашем аду, батюшка? — передёрнул плечами полковник. — Сыро только и небо хмурое, вот–вот опять мерзкий дождик заморосит.

— Ничего, в нашем Гран Чако сейчас посуше будет, — вглядываясь в сокрытую серой пеленой даль, мечтательно вздохнул покоритель новых земель и, обернувшись, ободряюще подмигнул русскому эмигранту. — Иван Тимофеевич говорит, что зимы на севере равнины суровые. В некоторые, редкие, годы температура опускается даже до минус… ноль.

— Сурово! — заливисто рассмеялся уроженец южной русской губернии. — Эдакий «морозяка» у нас и в конце весны иногда случается.

— А здесь всю зиму дождь льёт, равнина в болото превращается — ни пройти, ни проехать, — продолжал «расхваливать» землю обетованную казацкий пастырь. — А летом другая напасть — сушь и жара под сорок градусов.

— Да–а уж, полгода не сезон, — отбросив погасший окурок, поморщился Кондрашов. — Есть хоть что–то хорошее в бросовых землях?

— Они обширны, и это не пустыня, — рассмеялся Алексей. — А ещё, земля та нехоженая.

— Думаешь, золотишко можно найти? — прищурил глаз Кондрашов.

— Не найдём, так сами подбросим, — отвечал загадками казак. — Ты лучше, Эдуард Петрович, скажи: готова наша фотолаборатория переснять секретные документы из вражеского архива.

— Много? — потёр ладони контрразведчик, почуяв поживу.

— Наверное, наберётся объёмом в мешок, — пожал плечами добытчик.

— А почему просто не выкрасть оригиналы?

— Не хочу лишних проблем с местной полицией, да и в оперативном плане лучше будет работать, когда враг не догадывается о краже секретов.

— Агент, вы делаете определённые успехи в шпионском ремесле, — похлопал талантливого ученика по плечу мастер тайных дел. — Когда раздобудете материал?

— Сегодня возьму почитать на всю ночь.

— На каком языке текст? — тяжко вздохнул полковник, жалея о слабой подготовке офицеров–фронтовиков.

— Думаю, половина на английском, другая на испанском, — подтвердил опасения главы контрразведки Алексей.

— Значит, опять британское посольство трясти будем? — усмехнувшись, не возражал контрразведчик.

— Казакам некогда самим в местную политику вникать, — вздохнув, развёл руками атаман. — Воспользуемся наработками противника.

— Алексей, сколько даёшь времени на разбор и обработку материалов?

— Политический расклад по персонам мне нужен уже к обеду, — торопил спецов атаман.

— Краткий анализ сделаем, господин Ронин, — щёлкнув каблуками, козырнул ладонью полковник.

— Вольно, ваше благородие, выполнять приказ! — козырнув в ответ, поддержал шутку казачий предводитель.

Алексею было отрадно, что старшие офицеры не оспаривают его командование, хотя ведь каждый из них и по возрасту старше. Соратники чувствовали в молодом казаке сильного лидера, да и колдовскими деяниями Сын Ведьмы уже не раз подтверждал право верховной власти. Экспедиция в Южную Америку его затея. Народ верил в божий промысел, а чудотворец явно баловень судьбы. В эпоху лихолетья людям хотелось встать за надёжную спину прозорливого вождя.

Кондрашов ушёл готовить фотолабораторию, даже не спросив у казацкого шамана, как вражеский архив окажется ночью на борту корабля. Гидроплана под рукой у Алексея не было, аэростат надёжно запакован в трюме.

— Да ладно, контрик надёжный мужик — не выдаст, — горестно вздохнув и махнув рукой, рискнул чуток засветиться левитирующий шаман. — А вообще, надо бы испанского авиаинженера поторопить с изготовлением опытного образца автожира. Перспективная разработка. Особенно в плане прикрытия воздушных рейдов казака.

К ночи свинцовые тучи нависли над рекой, опять заморосил дождь. Вахтенному матросу померещилось, будто огромная птица бесшумно скрылась в серой пелене. Странная птица, словно чёрная фигура приведения с развивающимися на ветру полами плаща.

— Почудится же такая страсть? — проведя ладонью по лицу, смахнул капли воды, видать чуток уснувший, вахтенный.

Безлунная ночь грозила быть тёмной.