Магнат

Глава 1. К неведомому берегу

Часть 1

Парагвай

Глава 1. К неведомому берегу

Алая полоска рассвета лишь слегка окрасила горизонт за кормой броненосца «Морской казак», а на безлюдной палубе уже час волчком крутился атлет с голым мускулистым торсом.

Бывалый усатый моряк, попыхивая трубкой, с любопытством наблюдал за вычурными движениями то ли гимнаста, то ли танцора. Из кубрика поднялись матросы со швабрами в руках, драить палубу.

— Опять его благородие встало ни свет, ни заря, — кивнув на размахивающего руками и ногами Алексея, подошёл к боцману вахтенный матрос. — И охота господину Ронину зря по палубе прыгать?

— А ты ему швабру дай, — вынув трубку изо рта, рассмеялся боцман. — Всё ж польза будет.

— Дядька, а чего он так извивается?

— Вчерась мне объяснил: будто бы бой с тенью ведёт, — указал мундштуком трубки на мечущуюся тень боцман. — Уворачивается от ударов, а в ответ наносит свои — руками и ногами.

— А прыгает, как горный козёл, пошто?

— Так давно уж вертится — трупы врагов всю палубу усеяли, — продолжал издеваться над молодым матросом весельчак.

— Да шутите вы, дядька, голыми руками убить никак не можно, — усмехнулся вахтенный.

— Спорим на кисет махорки, — протянул широкую ладонь хитрый боцман.

— А докажешь как? — заподозрил подвох матросик.

— Коли батюшка Алексей всю вашу дюжую братву разом переколошматит — поверишь? — обвёл взглядом собравшихся вокруг матросов боцман.

— Так не до смерти же? — прищурил глаз азартный вахтенный. — Как силу удара проверишь?

— Ну, пожалуй, пару швабр сломать я батюшке позволю, — с сожалением попрощался с деревянным инвентарём боцман. — Только тогда, каждый из вас, по кисету махорки должен будет.

— Мы же толпой затопчем одиночку, — переглянувшись с братвой, подбоченился задира.

— Разрешаю даже складные ножи достать, — подбодрил глупышей бывалый морской волк, многократный участник кабацких драк. — Бейте батюшку, чем хотите. Если сумеете нанести ему хоть царапину, то я за всю вахтенную команду палубу отдраю.

— Ну, дядька, закатывай рукава? — не сомневался в превосходящей силе дюжины молодцов затейник.

— Дерзайте, удальцы, — похохатывая, указал мундштуком трубки направление атаки боцман. — Надысь, господин Ронин сам спрашивал доброхотов, рукопашному бою учиться. Вперёд, охламоны!

— За мной, братва! — взяв швабру наперевес, первым ринулся в безрассудную атаку вахтенный.

Матросы засучили рукава тельняшек и дружною гурьбой поддержали задиру. Те из них, кто не очень–то надеялся на кулаки, достали из карманов складные ножи. Резать «гимнаста» по–серьёзному никто, конечно, не собирался, цель — лишь поцарапать кожу. В победе морячки не сомневались. Ведь добрая дюжина — на одного!

Однако Алексей, как будто и не заметил внезапной атаки, казак даже темпа движения по палубе не изменил. Боец лишь сократил амплитуду ударов, не доводя их до завершения.

Матросы разлетелись во все стороны, словно сдуру наскочили на вращающиеся лопасти мощного ветряка. И четверти минуты не прошло, как вся братва уже корчилась на палубе. Подниматься в повторную атаку никто из поверженных не спешил. Лежачих не бьют.

— Силён батюшка, — вставая на четвереньки, шумно всосал ртом воздух главный задира. И, повернув голову к боцману, злорадно ухмыльнулся: — Однако же древко швабры не сломал.

— Салага, важнее оружие у врага отобрать, чем испортить, — раскуривая трубку, поучил мастерству рукопашного боя боцман.

— Уговор был: швабры кулаком перебить, — не желал расставаться с табачком вахтенный.

— Ваше благородие, уважьте братву — разбейте парочку деревяшек о тупые бошки, а то не до всех дурней сразу доходит.

— Завсегда, пожалуйста, — улыбнулся казак и стопой подбросил в воздух выроненную агрессором швабру. Ладонью поймав на лету реквизит, покрутил древком, словно лопастью пропеллера. — Лови, браток, и держи крепко обеими руками.

Матрос, встав на колени, еле успел поймать летящий в голову предмет.

В следующий момент казак прыжком очутился перед жертвой и картинно занёс руку для рубящего удара.

Матрос инстинктивно поднял древко над головой, стремясь защититься от атаки.

Хрясь! Алексей молниеносно перебил деревяшку ребром ладони.

Вахтенный с недоумением уставился на два обломка, зажатые в ладонях.

— Вставай, дружище, в полный рост и поднимай второй дрынок на уровень груди, — разошёлся казак.

Матрос не посмел оспорить команду, поднял с палубы другую швабру.

Второй предмет Алексей разломил голой стопой, ударом в высоком прыжке.

— Краси–и–во, — отбрасывая в стороны обломки, выдохнул морячок. — Братва, скидывайте кисеты в бескозырку. Нехай боцман обкурится — его правда верх взяла.

— А хотите, товарищи, рукопашному бою подучиться? — дружелюбно улыбнулся Алексей.

— Да это, ваше благородие, казакам–пластунам сподручней в рукопашку драться, — пожал плечами задиристый, матрос. — А нам на море привычнее из пушек палить. Разве что… — морячок задрал голову, разглядывая полу–пиратский чёрный флаг, поигрывающий на ветру черепом и костями, — только, когда на абордаж пойдём.

— На войне навык уж точно пригодится, — Алексей положил руку матросику на плечо. — Однако и на гражданке лишним не будет. Скоро демобилизация, желающие поступят в торговый флот, а по всему свету, в портовых кабаках, русских не жалуют. Нужно, братцы, суметь постоять за свою честь. Враги всегда нападают, когда их больше или они считают себя сильнее. От злыдней честной драки не ждите. В заморских краях принято лежачих добивать.

— Дядька уж сказывал, — скосив глаз на довольно скалящегося боцмана, почесал затылок матрос. — Только разве ж так кулаками махать быстро научишься.

— Путь у нас длинный, — обнадёжил казак. — Да и в заморских портах придётся подолгу стоять, пока важные дела утрясём.

— А вы, батюшка Алексей, в каком монастыре так лихо драться наловчились? Неужто, есть такой?

— В Китае такой есть, — удивил обступивших учеников мастер. — Шаолинь называется. Только не довелось мне в нём побывать. Приёмы бойцов кунг-фу я изучал в Макао, каратэ и дзю–дзюцу — на Японских островах. Однако основные навыки рукопашного боя мне ещё в детстве преподал старый казак Матвей.

— Ох, батюшка, и бросала вас судьба по всему свету, — с завистью вздохнул паренёк.

— В Южной Америке ещё не был, — улыбнулся бродяга–казак и потрепал морячка по плечу. — Да вы, братки, не горюйте. Скоро тоже вольными казаками станете, весь белый свет обойдёте.

— Вот только русской земли нам больше не видать, — прижимая к животу бескозырку, наполненную кисетами с табаком, проворчал проходящий мимо боцман.

— Русская земля там, где казак землю вспахал, — рубанув ладонью воздух, вспомнил слова старого казака Алексей. — Когда–то и на Дону, и на Кубани, и в Сибири–матушке — русский народ не селился. Бедовые казаки расширили русскую державу. Вот, видно, и наш черёд пришёл новые земли заселять. Неужто не сдюжим, братцы, опозорим славных предков?

— Так свободной землицы–то в мире совсем не осталось, — прищурил глаз боцман, дискуссией задетый за живое.

— Коли генерал–майор Беляев ничейной земли не сыщет, придётся силой у ворогов отбивать, — посуровел лицом грозный атаман. — Казакам сражаться с басурманами не впервой.

— Сразимся, батюшка Алексей, — переглянувшись с товарищами, горячо заверил матрос. — Вот только, как бы и нам в казаки записаться.

Алексей обнял ближних матросов за плечи и поведал нехитрую историю казачества:

— В старину казаками становились беглые крепостные и бесшабашные воины. Собирались обездоленные мужики в отряды и шли новые земли занимать.

— А жёнок себе, откуда брали? — подал голос юнга, высунув голову из–за плеча обступивших атамана моряков постарше.

— В набеги на басурман ходили, — проявил знание темы боцман и скосил глаз на чернявого казака, с явно выраженными восточными чертами.

— А коли мне русские девки милее? — не унимался юноша.

— Раз уж так невтерпёж, то в порту к горячей вдовушке подкатывай, — отвесил подзатыльник балаболу сосед. — Вон, целый пароход баб за нами идёт.

— Мне бы молодуху сосватать, — раскатал губы жених.

— Из Руси привезёшь, — хохотнув, надвинул молодцу бескозырку на глаза старослужащий и, нахмурив брови, добавил: — После семи лет войны много невест осталось без суженных.

— Эт, правда, — тяжело вздохнув, вернул бескозырку на затылок матросик, но унывать торопыга не собирался. — А когда, батюшка Алексей, нас в казаки покрестишь!

— Экватор будем пересекать — тогда и запишу в казачество всех желающих, — чуть поразмыслив, отвёл время для агитации экипажей кораблей Алексей. Задрав голову, с прищуром взглянул на пиратский флаг с костями. Лозунги анархистов казаку нравились, а вот чёрный колер и кости надо бы сменить.

Краем глаза Алексей заметил группу офицеров на капитанском мостике. Среди них стоял и начальник контрразведки, полковник Эдуард Петрович Кондрашов.

— Лихо наш атаман в рукопашную бьётся, — встретившись взглядом с казаком, признал полковник.

— Всем офицерам надо бы взять уроки у казака, — кивнул генерал–майор Беляев. — А вашим агентам, Эдуард Петрович, следует особенно тщательно подойти к обучению.

— Вы правы, Иван Тимофеевич, займусь составлением наставлений по рукопашному бою, — щёлкнув каблуками, принял приказ контрразведчик.

— Слышал, вы для господина Ронина и другую полезную книжицу пишите.

— Так точно, ваше превосходительство, батюшка Алексей очень заинтересовался вопросами организации тайной службы. Систематизация знаний окажется полезной для подготовки личного состава разведки и контрразведки казачьей республики.

— Глобально батюшка мыслит, государственно, — подняв указательный палец, привёл мудрого атамана в пример всем офицерам генерал–майор.

— Чудит наш батюшка, — отрицательно покачал головой капитан броненосца, Алексей Ильич Лебединский, недовольный новшествами анархиста. — Вы бы, Иван Тимофеевич, отговорили господина Ронина от идеи превратить боевой корабль в ветряную мельницу. Это же посмешище!

— Ваше превосходительство, на пассажирском пароходе, вроде бы, получилось неплохо, — пожав плечами, доложил Беляеву полковник. — Вито Лосано собрал ветрогенератор и установил вышку на корме. У испанца имеется в наличии ещё несколько агрегатов и набор металлоконструкций. Теперь на пароходе всё электроснабжение организовано от аккумуляторных батарей. Анархисты даже поставили на камбузе электроплитки. Экономия топлива.

— В масштабе потребления парохода — не существенная, — скривившись, отмахнулся капитан.

— Зато, какая грандиозная перспектива вырисовывается, — не согласился с моряком контрразведчик. — Господин Ронин с испанским изобретателем предлагают устанавливать на всех торговых судах республики большие ветрогенераторы. Электромоторы дополнят мощность паровой машины корабля.

— Полезная затея, — прищурив глаз, прикинул генерал. — Алексей Ильич, не стоит противиться инновациям.

— «Морской казак» — боевой корабль! — нахмурил брови капитан.

— Ладно, Алексей Ильич, я поговорю с господином Рониным, чтобы не уродовал ваш броненосец, — улыбнувшись, поднял ладонь генерал, но как человек с высшим инженерным образованием занял сторону молодых изобретателей. — Однако согласитесь, что для торгового флота идея с ветрогенераторами неплоха. В прошлом веке корабли ходили под парусами, а теперь сила ветра будет преобразовываться в электричество и вращать уже лопасти ходовых винтов. Притом, корабль сможет двигаться строго по прямой, независимо от направления ветра. Никаких крутых галсов закладывать не потребуется. Отпадает необходимость в сложном такелаже и парусной команде.

— Электрогенераторы не смогут, при слабом ветре, обеспечить высокую скорость хода, — упорствовал бывалый мореход.

— Ронин не заставляет совсем убирать паровой двигатель, — тоже горячо отстаивал позицию казака контрразведчик. — Электромоторы обеспечат дополнительную тягу. Кроме того, ветряки позволят накапливать электроэнергию в аккумуляторах и использовать запасённую мощность при необходимости. Заряжать аккумуляторы можно даже на рейде порта. Скорость торговых судов республики в походе будет выше, а в акватории гавани корабль сможет маневрировать мгновенно, даже не разводя пары в котлах.

— При строго встречном ветре, лопасти ветряка несут отрицательную парусность, — сопротивлялся напору сухопутных профанов капитан. — Ибо преобразование силы ветра в электроэнергию идёт с потерей мощности.

— Можно в этом случае лопасти ветряка развернуть вдоль потока, устранив сопротивление, — сразу же нашёл удобный вариант генерал–инженер.

— Господа адепты святого батюшки, позвольте совершить экскурс в историю, — еле сдерживая ярость, зашипел на сухопутных офицеров бывалый моряк. И, получив одобрительные кивки, поведал: — В эпоху Пунических войн, когда римляне сокрушили флот Карфагена, на галеры вертикально устанавливали высокие помосты с острым шипом на конце — так называемые вороны. При сближении с противником, широкий и длинный помост падал на борт вражеского корабля, вгрызаясь острым клювом в чужую палубу. Римляне шли на абордаж и вырезали моряков. Никто не мог противостоять римской пехоте. В решающем сражении, в свалке кораблей, флот Карфагена был уничтожен простыми пехотинцами.

— Ну, изучали мы Пунические войны ещё в училище, — пожав плечами, вспомнил историю древнего мира Кондрашов, не понимая, к чему клонит капитан.

— А почему римляне отказались в дальнейшем от столь эффективных штурмовых конструкций? — с усмешкой спросил моряк.

— Достойных врагов в Средиземном море не осталось, — предположил полковник.

— Врагов у римской империи всегда было предостаточно, — отрицательно покачал головой капитан и, зло оскалившись, выдавил сквозь зубы: — Сильный шторм утопил весь римский флот. Одним махом — всех! Не выжил никто.

— Очевидно, установленные помосты нарушили остойчивость узких галер, — задумчиво глядя на дымящие пароходные трубы, догадался генерал.

— Громоздкие конструкции стояли вертикально и не могли быть убраны с палубы в момент шторма, — победно улыбнулся профессионал. — В бурю паруса всегда убирают, но как сложить лопасти ваших огромных ветряных вышек? Ведь для мощных энергоустановок потребуется большой размах лопастей.

— Значит, лопасти должны быть парусиновыми и складными, — подмигнул капитану Беляев и отдал приказ: — Алексей Ильич, подключайтесь в качестве эксперта к работам Вито Лосано по созданию пароэлектрического флота.

— Высокие ветровые мачты всё равно нарушат остойчивость судна, — нахмурившись, попытался возразить сухопутному генералу капитан.

— Вот, Алексей Ильич, и поработайте над возникшей проблемой, как опытный моряк, — положил ладонь на плечо капитана Беляев. — Разработайте конструкцию телескопических или складных мачт, а испанец с батюшкой займутся электрикой и моторами. Не то, утопят ваш новый корабль сухопутные профаны.

— Мой новый корабль?

— Ну, милейший, вы же не пойдёте в услужение к аборигенам, — озорно подмигнув, рассмеялся Беляев. — Наш «Морской казак» уйдёт на американских торгах «с молотка». И господин Ронин вас с радостью возьмёт капитаном на новейшую… плавучую мельницу.

Лебединский задумался, грустно вздохнул и признался:

— Да уж, лучше быть капитаном ходячего ветряка, зато русского.

— Вот и озаботьтесь, Алексей Ильич, о внешнем дизайне и мореходности новейшего скоростного транспорта. Вам на нём самому по океану ходить.

— А ведь, пожалуй, идея батюшки–анархиста неплоха, — загорелись глаза у, почти уже в отставке, капитана первого ранга. — Ибо на чёртовом «ветряке» можно даже в кругосветку махнуть. Запас угля нужен только при мёртвом штиле. Да и то, заряженные в порту аккумуляторы, какое–то время, приличный ход поддержат. А уж если одновременно запустить паровой двигатель и электрический, то за «морской мельницей» и боевому фрегату не угнаться. Очень скоростной торговый клипер получится!

— Это метко подмечено. С контрабандным грузом на борту часто потребуется от фрегатов удирать, — пророчески предрёк контрразведчик. — Казаки по буржуазным законам жить не будут.

— А знаете, господа офицеры, мне служить под командованием отпетого авантюриста даже нравится, — честно признался капитан. — Не всегда понятна логика поступков казака, зато дерзость замыслов потрясает. И удивительно — Сыну Ведьмы всегда благоволит фортуна.

— Бог или дьявол тоже на его стороне, а то и оба разом, — задумчиво покачал головой Кондрашов. — Главное, что казак–шаман теперь за всех обездоленных русских бьётся.

— Да-а, не простой у нас атаман, — расправил кончиками пальцев усы генерал. — Прям чародей какой–то. Одни его чары с управлением ветра чего стоят. Вон, как сумел лихо дымовую завесу перед морским конвоем поставить.

— Ваша правда, Иван Тимофеевич, — склонил голову полковник контрразведки. — Если обнаружение английской эскадры и уничтожение береговой батареи ещё можно как–то списать на действия разведчиков–диверсантов в рядах врага, то фокусы с ветром никакой логики не поддаются.

— Вы заметили, господа офицеры, как чёртов казак ходит по палубе, когда с кем–либо ведёт увлечённую беседу? — решил поделиться наблюдением капитан.

— Всегда крадётся бесшумно, как дикий кот на мягких лапках, — кивнул Беляев. — Видно, научился у японских ночных убийц к врагу подкрадываться. Вот и вошло в привычку.

— Нет, господа, обычно казак старательно топает каблуками, — отрицательно покачал пальцем внимательный капитан. — И лишь только, когда теряет контроль над обычной походкой, отвлёкшись на беседу, начинает, будто, парить над палубой. Однажды я проследил с капитанского мостика за тем, как шаман вместе с Вито Лосано пересекли полосу мокрой палубы. Цепочка следов от подошв испанца была видна, а сапоги святого батюшки отпечатков не оставили.

— И стул в кают–компании под шаманом не скрипит, — подтвердил давно примеченную странность контрразведчик. — Я, господа, куда мельче телом, чем наш рослый атлет, а без скрипа взгромоздить зад на расшатанную мебель не могу.

— Ну, значит казачий пастырь действительно святой, — улыбнувшись, развёл руками генерал. — И нечего к чудотворцу придираться. Пользуйтесь благами, которые он дарит народу. Будем считать Алексея, как думает и вся его казачья паства, бескрылым архангелом, посланным господом богом на грешную землю. Ведь даже евреи признают его святым мессией.

— Хотя наш батюшка больше смахивает на восточного факира, — Кондрашов усмехнулся, покачал головой и поведал друзьям–офицерам ещё один занимательный случай на поднятую тему странностей Сына Ведьмы: — Вчера вечером захожу в каюту господина Ронина. Он сидит на полу, скрестив ноги, и медитирует с закрытыми глазами. А перед ним лежит ворох тонкого каната, перепутанный в замысловатый клубок. Спрашиваю: «Чем, батюшка, занимаетесь». Отвечает: «Да вот, учусь морские узлы завязывать». Встал, отшвырнул ногой ворох каната в угол каюты и занялся со мной изучением азов шпионского ремесла. А когда я уже уходил, то случайно обратил внимание на отброшенный клубок канатов. И знаете, что заметил?

— Верёвки исчезли? — покрутил в воздухе пальцами капитан.

— Хуже, — скрестив руки на груди, выдержал долгую паузу интриган. — Канатик лежал свёрнутым в аккуратную бухточку.

— Видывал я похожие фокусы с верёвками, — пожал плечами генерал. — В московском цирке факир–индус публику развлекал. Тоже узелки на верёвке завязывал, а потом в воздухе тряс, и она — вновь без узлов.

— Нашему–то батюшке, зачем ерундой баловаться? — наморщив лоб, задал логичный вопрос Кондрашов. — Он ведь комок откинул ногой походя. Меня удивлять факир не старался. Я ведь мог и не заметить сей фокус.

— К будущему грандиозному выступлению на публике готовится, — поднял указательный палец капитан. — И скорее всего, представление состоится, когда будем пересекать экватор. Господин Ронин настойчиво интересовался о существующих традициях у моряков разных флотов по такому случаю.

— И на каком из вариантов остановился?

— Приказал выдраить до блеска большой медный чан для воды.

— Никак, наш пастырь собрался весь экипаж окропить освящённой водой?

— Нет. Каждого напоить чаркой солёной морской воды.

— Господа, так обдрыщимся же все потом? — не сдерживаясь в выражениях, недовольно поморщился от вздорной затеи сухопутный генерал. Хлебать горькую забортную воду пожилому офицеру совсем не хотелось.

— Шаман вылечит, — успокаивающе тронул Беляева за рукав полковник. — Может, в том и есть вся соль фокуса? Помнится, на фронте казак проявил себя отличным санитаром.

— И полевым хирургом, — инстинктивно приложил руку к старой ране генерал.

— Ну, на этот раз, к столь радикальным мерам казацкий шаман прибегать точно не станет, — рассмеялся контрразведчик. — Отделаемся простыми слабительными средствами.

— Не простыми — это уж точно, — глубоко вздохнув, поднял указательный палец капитан.

Никто из моряков и гражданского персонала экспедиции ещё не пересекал экватор — горькая процедура инициации ждала всех поголовно.

Однако никто из массовки не ведал, какое грандиозное шоу задумал факир. Алексей хотел превратить тривиальный праздник в эпохальное событие. Казак вознамерился абсолютно весь персонал экспедиции сагитировать на переход под знамя казачьей республики. Технических средств для организации впечатляющего представления остро не хватало. Красочный салют не устроишь, ракет для фейерверка тоже нет. Приходилось надеяться только на свою колдовскую силу и казацкую смекалку. Да и то, надо ещё хорошенько голову поломать, как в народе не колдуном прослыть, а выставить себя в глазах общества эдаким благообразным святым пастырем.

С чёрным анархистским стягом на флагштоке тоже было негоже в Новом Свете появляться, и так уже встречные корабли шарахаются, завидев пиратский флаг. А материи заменить его на что–то более пристойное в океане не найдёшь. Хорошо ещё, что на пассажирском пароходе Андрюха раздобыл трёхцветный флаг — символ торгового флота распавшейся империи, у капитана не поднялась рука разодрать его на лоскуты. Алексей попросил казачьих жёнок простирнуть бело–сине–красное полотнище и украсить золотой вышивкой. В качестве нитей использовали моток тончайшей медной проволоки, которую мастеровитый испанец сумел позолотить с помощью электролиза.

И вот, наконец, знаменательный день настал. Морской караван достиг широты экватора.

Алексей вновь обрядился в привычный полумонашеский наряд: длинную чёрную рубаху, с медным крестом поверх. Вместе с настоящим попом, отцом Онуфрием, вынес на палубу броненосца медный, начищенный матросами до блеска, объёмный чан. И по радиосвязи велел капитанам парохода и сухогруза: пришвартоваться по обоим бортам броненосца. Минному тральщику приказал причалить к корме.

— Господин Ронин, сей странный манёвр пароходам будет весьма проблематично провести на открытой воде, — стиснув зубы, выдавил Лебединский. Капитана бесила некомпетентность сухопутного, мягко выражаясь, деятеля. Моряк попытался в цензурных выражениях доступно объяснить проблему штатскому франту: — На воде мелкое волнение. Да и борта у судов различной высоты, объединить палубы в единую площадку не выйдет.

— Уважаемый, вы только обеспечьте прочную сцепку канатами и переброску между бортами трапов, — не моргнув глазом, повелел начальник экспедиции. — Капитаны подведут суда на самом малом ходу, и даже краску с бортов «Морского казака» не сдерут. Поверьте, мне тоже важен товарный вид броненосца.

— Охотно верю, — прошипел, не сомневаясь в скаредности батюшки капитан, хотя вот в филигранном маневрировании судов были у профессионала очень большие сомнения. Однако катастрофического урона случиться не должно бы, а проучить заносчивого шпака следовало.

Броненосец застопорил ход, и суда, следующие в кильватерной колонне, начали его медленно нагонять. На палубы высыпали разом все пассажиры. Люди соскучились по празднику.

Лебединский забеспокоился, как бы при жёстком столкновении, кто–нибудь из толпы зевак не свалился за борт. Пароходы крались на самом малом ходу, но волны ощутимо покачивали палубы. Капитан броненосца уже хотел отдать команду вахтенным готовить спасательные круги, но тут произошло очередное чудо.

На корме броненосца появился батюшка Алексей и, обратив благообразный лик в сторону пароходов, широко распростёр руки навстречу.

В следующий миг волнение вокруг бортов броненосца стихло, вода, словно, замёрзла. Вот только белого льда не было — голубая гладь застыла сияющим на солнце стеклом. Пароходы выходили из зыбких океанских вод и медленно вползали в тихую, словно озёрную, заводь. И лишь за их кормой возникал бурлящий канал, который быстро застывал, парадоксально замерзая в лучах солнца. Пароходы будто скользили по волшебному голубому льду.

В полном штиле суда поочерёдно плавно пристали к бортам броненосца, словно к недвижимой громаде бетонного пирса. Удивительно, но даже слабого толчка не последовало, как–будто невидимая сила предохранила от жёсткого столкновения.

— Сегодня батюшка чудит не по–детски, — сдвинув фуражку на затылок, утёр платочком лоб капитан броненосца.

На капитанском мостике собрались все высшие офицеры экспедиции.

— Да уж, господа, денёк выдастся жарким, — нервно хихикнув, взглянул на поднимающийся из–за безоблачного горизонта алый диск солнца Кондрашов. — Запасайтесь прохладительными и алкогольными напитками, а слабонервных прошу приготовить валидол — факир решил дать грандиозное представление.

— Похоже, господа, событие назревает действительно историческое, — задумчиво разглядывая сосредоточенное выражение лица полкового попа, Онуфрия, деловито суетящегося с церковной утварью, заметил Беляев.

— Эпохальное! — кое–что уже разведав, важно поднял указательный палец полковник Кондрашов. — Господин Ронин приказал матросам подготовить к поднятию новый флаг казачьей республики.

— Давно пора сменить шутовской стяг, — зло оскалился на пиратскую чёрную тряпку капитан. Он уже один раз порывался водрузить старый Андреевский флаг на законное место. И лишь вмешательство генерала остановило от опрометчивого шага. Не следовало связывать авантюрные действия сумасбродного казака с авторитетом Черноморского флота. По факту, броненосец уже не являлся боевой единицей. У предназначенного для продажи корабля даже снарядов не было, а экипаж составляли потенциальные эмигранты. Но идти под ненавистным анархистским флагом капитану претило.

— Господин Лебединский, вам не нравится озорная улыбка пиратского Роджера или лозунги свободного братства? — подшучивал над моряком контрразведчик.

— Чёрный цвет и набор костей, — сдерживая ярость, прошипел сквозь зубы капитан.

— Это хорошо, что к словам не придираетесь, — веселился полковник. — Вам ещё полокеана предстоит идти под новой вывеской анархистов.

— Эдуард Петрович, не томите — поведайте, о чём разузнали, — приструнил весельчака генерал.

— Золотошвейки нанесли на полотнище флага лозунг вольного народа, — выдержав театральную паузу, трижды горизонтально взмахнул ладонью в воздухе контрразведчик и изволил произнести заветные слова: — Свобода, равенство, братство.

— Милейший, а каков фон стяга? — прищурив глаз, уже и сам догадался Беляев.

— Да уж, какое полотно казаки нашли на корабле, на том и вышили словеса, — разведя руками, рассмеялся полковник и разрушил интригу: — Бело–сине–красное.

— Кощунственно, — поджав губы, осудил надругательство над имперским стягом капитан.

— А ведь это не случайно, господа, — покачал головой генерал–майор. — По–моему, батюшка Алексей принял весьма мудрое решение: смешать воедино символы старого и нового мира. Казак всерьёз вознамерился объединить изгоев: монархистов с анархистами.

— Из столь дикой затеи получится страшная химера, — брезгливо скривил рот Лебединский. — Да и зачем Ронину брать старый торговый флаг империи? Малевал бы анархистские каракули сразу уж на боевом стяге.

— Ох, милейший, утомился народ от войны, — устало вздохнул генерал. — Мирная торговля, свобода, равенство, братство — вот постулаты казачьей республики. И новый флаг вполне отражает чаяния обездоленного народа.

— Без боя казакам новую землю в Америке не отбить, — покачал головой прагматичный полковник. — Для воюющего государства боевые символы обязательны.

— Может, Алексей Ронин ещё и герб воинственный придумал? — с прищуром посмотрел на контрразведчика генерал.

— Про герб не знаю, а государственный гимн сегодня прозвучит, — хмыкнув, пообещал Кондрашов.

— Эдуард Петрович, текст вам уже известен? — придвинувшись ближе, шёпотом спросил Беляев.

— Нет. Партитуры будут розданы хору из матросов и военному оркестру только перед самым поднятием нового флага казачьей республики.

— Неужто, у казаков ещё и поэт с композитором появились? — пренебрежительно фыркнул капитан. — Уж поверьте, господа, настоящие моряки подпевать казакам не станут.

— Готов с вами, милейший, поспорить на бутылку шампанского, что батюшка–анархист сумеет договориться с матросами, — рассмеялся над наивностью офицера Беляев.

— Посмотрим, — улыбнувшись, протянул руку для заключения пари Лебединский и, уже после пожатия ладони, объяснил свою уверенность в выигрыше. — Малограмотные матросы не смогут, без разучивания текста, исполнить казачий гимн.

— А вдруг, господин Ронин подсунет морячкам «Боже царя храни»? — рассмеялся абсурдной версии Беляев. — Ведь тогда, Алексей Ильич, и вам придётся подпевать.

— С таким гимном я бы согласился, — обескуражено пожал плечами капитан.

— Ну, если завзятого монархиста уже не коробит трёхцветный колер торгового флага империи с начертанными свободолюбивыми лозунгами анархизма, то и с казачьим гимном как–нибудь уж смиритесь, — усмехнувшись, похлопал морского офицера по плечу пожилой генерал и кивнул в сторону главной сцены: — Что это, господа, мы с вами на галёрке задерживаемся — по чину нам в первом ряду места занимать.

Офицеры спустились на палубу и прошли к орудийным башням на носу корабля.

Там Сын Ведьмы уже вскарабкался на башню броненосца и, как подобает великому вождю пролетариата, начал толкать зажигательную речь в народные массы. Громогласный глас пророка загремел над головами запрудившей палубу, замершей в благоговейном молчании паствы.

— Граждане и гражданки, казаки и солдаты, матросы и офицеры! — широко распростёр руки батюшка Алексей. — Сегодня знаменательное событие: все мы впервые пересекаем экватор. На карте рубеж между полушариями планеты обозначен лишь условной тонкой чертой географической широты, а в действительности на экваторе мир балансирует на грани света. В полдень солнце ещё стоит в зените над самой головой, но с завтрашнего дня светило начнёт скатываться на север. И чем дальше мы будем уходить вглубь чужих неведомых вод, тем круче солнце начнёт клониться к линии северного горизонта.

После откровения мудрого батюшки простой народ принялся озираться и креститься. Образованные офицеры в ответ на озвученную банальную истину лишь пренебрежительно усмехались.

— Привычные для северного народа путеводные созвездия медленно, но неумолимо, скроются за краем небосвода! — воздев ввысь руки, пугая обывателей, вещал самозваный пророк. — Мир перевернётся, зима и лето поменяются местами. Однако не стоит отчаиваться — в ночном небе загорятся новые путеводные звёзды. Солнечный диск будет всё также вставать на востоке и закатываться на западе. Мы изучим звёздное небо, научимся ориентироваться в перевёрнутом мире. Новый Свет станет нашим новым домом. Однако преодолевать трудности и невзгоды лучше всем людским миром. Станем братьями и сёстрами! Объединимся в единый казачий народ!

— В казачий народ! — хором поддержал воззвание вождя простой люд.

Офицеры, переглядываясь, не спешили вплетать голоса в общий гомон энтузиастов.

— С давних времён в морском народе повелось, при переходе впервые через рубеж мироздания, отмечать знаковое событие, — простёр руки поверх голов замершей толпы возвышающийся над наивными ротозеями пастырь. — Иначе Посейдон, бог океана, разгневается на ослушников и покарает за непочтение к морским традициям.

— А как грозного бога умасливать надобно? — высунувшись из–за плеч морячков, нарушил повисшую тишину яркий представитель еврейского народа. Расстаться с малой копеечкой деляга не возражал, но желал бы заранее оговорить сумму пожертвований.

— У каждого всяко разно принято, — развёл руками батюшка Алексей. — Но я предлагаю самую приемлемую традицию: испить чарку забортной воды.

— Дёшево и сердито! — весело хохотнув, дружески хлопнул еврея по плечу сосед–мореход.

— Ну, если так принято, — удовлетворённо пожал плечами вопрошающий еврей, а про себя подумал: «Главное — денежек Посейдону жертвовать не требуется, а задаром можно и солёную водичку испить».

— Однако, товарищи и господа эмигранты, мы с вами не только переходим из северного полушария Земли в южное, — указал распростёртыми руками на стороны света глава экспедиции. — Мы уходим из старого мира в Новый Свет. За нашей спиной — пыльные руины империи. Впереди — берег обетованной земли. Но никто в чужих краях нас не встретит хлебом–солью. Впереди у нас — битва за жизнь. Хлеб нам предстоит добывать своим трудом, и солить его — выжатым из рабочих рубах потом… — после драматической паузы Алексей резко опустил руки. — Старая империя рухнула, разбившись на миллионы осколков, и часть из них рассыпалась далеко за её пределами. Все мы — осколки былой великой империи. По–одиночки мы — пыль. Скреплённые воедино — фундамент новой державы. Мощным монолитом мы выдержим напор любых тягот и невзгод. Отдельные камешки скрепляет прочный цемент. Людей объединяет — великая идея!

Батюшка Алексей прервал зажигательную речь и долгим взглядом обвёл затаившую дыхание паству.

— Все мы: анархисты и монархисты, солдаты и офицеры, матросы и казаки — единый русский народ. И нам вместе биться заодно — за нашу свободу. И жизнь каждого из нас одинаково равна. И каждый будет сражаться друг за друга, как за брата. Поэтому на флаге новой русской республики золотыми нитями вышиты постулаты казачьей державы: свобода, равенство, братство. Мы не отвергаем и вековых традиций славных предков, потому основой для государственного стяга выбран старый имперский флаг: бело–сине–красный. Помним и подвиги храбрых воинов, не склонявших голову перед врагом. Гимном республики станет звучать песнь о славном «Варяге». Мы с ней уже шли на врага в Гибралтарском проливе. И победили! Пусть трепещут недруги казачьей республики! — Алексей воздел руку к небу и громогласно повелел: — Флаг поднять!

Казначей анархистов, Андрей Волков, запустил пластинку на граммофоне. Из широкого раструба зазвучала музыка и славная песня. Военный оркестр грянул медными трубами и гулкими барабанами. Хор матросов охотно подхватил знакомые слова. Мужчины сняли головные уборы и вплели голоса в общий дружный хор. Женщины и дети тоже в стороне не остались. Героический гимн загремел над океанским простором.

К вершине пустого флагштока величаво поднялось разноцветное полотнище. Вознесясь над головой народа, ещё не развернувшийся в полной мере флаг казачьей республики на мгновение завис.

Ронин властно махнул рукой в сторону восходящего солнца.

Внезапно налетевший порыв ветра чудесным образом расправил ткань флага. Стяг затрепетал в воздухе, переливаясь красками и золотым шитьём. Слова: свобода, равенство, братство — засияли в лучах солнца ярким светом.

А над океанскими волнами гремел гимн:

«Наверх вы, товарищи, все по местам.

Последний парад наступает.

Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»,

Пощады никто не желает!»…

В этот торжественный миг все люди, собравшиеся на палубах кораблей, сцепленных в единую площадь, почувствовали необычный душевный подъём, словно под огромным куполом небосвода творили святую молитву. И всем показалось, будто музыка и слова гимна не только облегчали душу, но и сбрасывали тяжесть с плеч изгоев. Казалось, оттолкнись посильнее ногами от палубы, раскинь руки, и тело воспарит над океанскими волнами крылатым альбатросом.

Алексей горланил славную песнь вместе со всем народом, и никто не заподозрил Сына Ведьмы в использовании колдовской силы, корректировки вектора гравитации.

После дружного исполнения гимна начался процесс записи в ряды Южноамериканского казачества. Матросы заполнили до краёв медный чан морской водой. Отец Онуфрий, помахивая дымящим кадилом, затянул монотонную молитву. Алексей спустился с орудийной башни и подошёл к чану.

— Братья и сёстры, на экваторе судьбы каждый волен выбирать новый путь жизни, — провозгласил казачий атаман. — Кто желает вступить в ряды казачества — сможет испить морскую водицу из серебряного кубка. И тогда он обязуется делить свои горести и радости со всеми наравне. Кто выбирает иной путь — полностью свободен. Мир огромен, за бортом «Морского казака» хватит океанской воды для всех. Черпай кружкой и вкушай вволю горькой водицы. Но тогда и бороться с невзгодами придётся в одиночестве. Выбор должен сделать каждый осознанно, ибо вся дальнейшая жизнь зависит от него. Я же лично встаю на сторону южноамериканского казачества и данною мне богом силою превращаю солёную морскую воду — в чистую родниковую.

«Святой» Алексей сотворил крестное знамение над медным чаном и, взяв серебряный кубок, зачерпнул морскую воду. Народ внимательно следил, как чудотворец медленно выпил крещёную воду и даже не поморщился. Затем подошёл к Андрею Волкову, расположившемуся за письменным столом рядом, и громко повелел:

— Андрей, пиши меня в скрижалях казаком номер один.

— Я уже записал тебя атаманом южноамериканского казачьего войска, — виновато улыбнулся казначей и подсунул раскрытый толстый журнал. — Будь ласков, поставь подпись.

Алексей сперва опешил от такой наглой выходки дружка, но, окинув взглядом лица окружающих, осуждения самоуправства не заметил.

— Пусть пока будет так, — смущённо пожал плечами самозваный воевода. — Общий сход казаков потом решит, кому дальше атаманом быть.

— А первым рядовым казаком я себя запишу, — получив подпись у атамана, заторопился увековечить себя любимого Андрюха, а затем и первейшего дружка не забыл: — Вторым Сёма Вездельгустер пойдёт.

— Так он же еврей! — чадящим кадилом замахнулся на пройдоху отец Онуфрий, который тоже желал записаться в первых рядах.

— Спокойно, батюшка, у нас, в вольном братстве, свобода вероисповедания, — инстинктивно втянув голову, напомнил основы республики анархист.

— Да ты сам ещё святой воды из кубка не испил, — уличил Андрюху в жульничестве отец Онуфрий.

— Неувязочка вышла, — признал грешок анархист и, отложив перьевую ручку, торопливо поспешил исправить промашку.

Выхватив серебряную посуду из рук атамана, первый в списке рядовой казак решительно зачерпнул морскую воду из чана и залпом выпил.

— Эх, хороша водица! — утерев губы рукавом, перевернул пустой кубок улыбающийся Андрюха.

— Меня третьим казаком пиши, — отложил кадило отец Онуфрий и потянулся к чудесному кубку.

— Сёму вперёд пропусти, я его уже вторым вписал, — передал кубок выскочившему из толпы шустрому дружку наглый писарь.

Семён испил из серебряного кубка и удивлённо уставился на пустую посуду.

— А вода–то была совсем несолёная.

— Верно, как из родника испил, — следом зачерпнув из чана воду и осушив кубок, подтвердил отец Онуфрий, а затем истово перекрестился.

За чудесной водой выстроилась очередь из страждущих. Никто не пожелал хлебать горькую забортную воду. Однако когда медный чан осушили до половины, батюшка Алексей повелел вылить остаток в океан и наполнить волшебный сосуд свежей водой.

— Ну, что скажете, господа офицеры, о чудесах казацкого мессии? — усмехаясь, обратился к соседям Беляев.

Первым высказался контрразведчик:

— Ну, фокус с развернувшимся флагом легко устроили с ниточкой, за которую по сигналу потянул ассистент. — Кондрашов наморщил лоб и попытался также просто объяснить чудесное опреснение воды в медном чане. — Ещё, похоже, факир незаметно подсыпал из рукава химический абсорбент, который дал выпасть морской соли в осадок. Пресная вода легче, поэтому заняла верхний слой.

— Конечно, я не большой знаток химии, но что–то не слышал о подобной инновации, — саркастически покачал головой генерал. — На таком изобретении опреснения воды можно озолотиться.

— Может, абсорбент слишком дорогой и годится лишь для фокусов с малыми объёмами? — защищал свою версию Кондрашов.

— Ладно, господин полковник, считайте казака великим химиком, — дружески похлопал контрразведчика по плечу генерал и задал новую загадку: — А как нашему батюшке удалось море заморозить?

— Временно сковать волны, — подключился к дискуссии мореход.

— Что вы имеете в виду, господин Лебединский?

— Были случаи в мореходной практике, когда для сковывания прибрежных волн выливали из бочек масло или китовый жир, — пояснил мысль капитан. — На короткое время бушующие воды стихали и позволяли паруснику проскочить опасные рифы.

— У вас на броненосце была цистерна с рыбьим жиром? — усмехнулся Беляев и кинул взгляд на играющие за бортом волны. — Что–то я не почувствовал резкого запаха.

— Может, тоже какой–нибудь химический реагент? — обескураженно пожал плечами капитан.

— Ладно, не желаете признавать казака–факира святым чудотворцем, считайте великим химиком, — рассмеялся генерал. — В любом случае, предлагаю держаться к батюшке Алексею поближе, с таким атаманом не пропадём.

— Любопытно самому попробовать на вкус святую водицу, — облизнул пересохшие губы Кондрашов.

— Кстати, милейший, — вспомнил о заключённом пари генерал и повернул голову к Лебединскому, — вы мне проспорили бутылку шампанского.

— Такому гимну казацкой республики я и сам с удовольствием подпевал, — улыбнувшись, признался капитан. — Толковый у нас руководитель экспедиции. Всех эмигрантов сумел объединить. Даже меня, старого скептика, проповедь батюшки проняла.

— Довольно сомневаться, — решительно шагнул вперёд генерал. — Айда, господа офицеры, в казаки записываться.

В этот день на кораблях не осталось сторонних наблюдателей — все поголовно испили из серебряного кубка, который стал святой реликвией южноамериканских казаков. Даже попутчики–евреи дружно решили записаться в казаки. Чудеса, фокусы или химия Сына Ведьмы всех потрясали. Главное — люди верили, что это не последние деяния великого чудотворца.

Экватор пройден. Земля перевернулась. Но с хитроумным атаманом и в тёмном, вывернутом наизнанку мире не страшно — выведет к истинному свету.

Корабли выстроились в кильватерную колонну и, вслед за закатным солнцем, устремились к неведомому берегу, скрытому за призрачной чертой горизонта.