Любкино заселение(ю)

Глава 6

Я замерла, словно статуя. Может, они идут не за мной? Но когда мужчины приблизились, почти схватив меня, я рванула в дверь, с трудом захлопнув её за собой. Гулкий, мощный стук разнёсся по подъезду. Дверь дёргали, ломились, но напрасно.

Я нервно выдохнула и двинулась вверх по ступеням. Пусть ломают, пусть догоняют — мне уже не страшно. Значит, так тому и быть. Эта отчаянная Селена, казалось, и правда забыла, что такое страх, даже находя в ситуации странное удовольствие. Адреналин приятно щекотал нервы, будто играя с огнём, который я сама разожгла.

Я продолжала подниматься по ступеням, стараясь не шуметь, несмотря на быстрый ритм своего сердца. Каждый звук, исходивший из-за тяжёлой двери, казался мне оглушающим: переходящий шум, жалобный стук входной двери, глухие голоса мужчин, полные угроз. Я остановилась, прижавшись спиной к холодной стене, пытаясь унять гулкое эхо дыхания. Словно в замедленной съемке, глаза с трудом привыкали к полумраку, рассекаемому полосами света от тусклых ламп.

В моем сознании часто мелькала мысль: «Почему именно я?» Но сейчас это уже не имело значения. Это был мой момент, моя глупая, но такая сладкая свобода. Я улыбалась, пряча свои чувства под маской безразличия. Каждый шаг вверх нёс меня дальше от пугающего мира, всё глубже обнажая ту жажду экстрима, тот безумный азарт, который, казалось, поглощал меня с головой. Я была готова к всему, к любой развязке, что ей предопределено.

Я добрела практически до пятого этажа, как увидела до боли знакомые цифры. Да! Это то, что нужно.

Я открыла дверь ключом и вошла внутрь. Какая благодать.

Евроремонт, прихожая, обставленная с изысканной простотой: коричневый паркет, кремовый натяжной потолок. Передо мной — три двери. Одна прямо, другая направо, третья — по левой стене.

Медленно сняла сапоги, поставила их у трюмо с большим зеркалом, шубку повесила на вешалку, мягко закрыла дверцу деревянного шкафа.

После вынужденного, но приятного всплеска адреналина мне было всё равно, куда идти. Я направилась к первой двери, медленно открыв ее.

Огляделась. Много тумбочек. Какие-то приспособления разные, черного цвета. Всякие штуки непонятные. Я подошла к тумбочке белого цвета, на которой стояла квадратная штуковина. Провела ладонью сверху, какая гладкая и приятная на ощупь. Ух ты, сколько кнопочек, да и не простых, на них светятся разные буковки.

Я положила палец на цифру пять. Она зажужжала как жук кладунец у нас, в нашем мире. Ни хуа хуа. Тут и пить ничего не захочешь, а уж феячить тем более.

Так. Я ничего не понимаю. Этот поднебесный муда… Нет, не буду материться. Мудрый Бог, засунул меня в самую жо. вописную местность, после того как стер мне информацию о том, как пользоваться всей этой утварью.

— Эй ты, Глецио, — кричала я в комнате смотря на потолок. — Это не смешно, понял? Засунул меня не пойми куда, да еще и не проинструктировал. Верни меня обратно, на мою родину.

Скоро завою, чесслово.

Вдруг услышала странный звук в прихожей…

Хырт-хырт.

Кто это? Ключи ведь только у меня… Или нет?

Дверь открылась и я присела за стол, закрывая ладонями глаза.

Стук каблуков стих и на кухню кто-то зашёл.

— Селена, ты?

Какой знакомый голос. Пока убирала ладони меня бросило в холод. Я не верила своим глазам! Это же… Станька! Моя родная девочка.

— Станька! Стань. Приве-е-ет! Глаза мои обманывают, это точно ты?

Я набросилась на нее, обнимая и расцеловывая щёки и всё лицо.

— Нет, откуда ты знаешь мою маму?

— Маму? Ты сказала…

— Селена, я тебя не узнаю. Я Виолетта Георгиевна, а Станька… Станислава Павловна — это моя мама.

— С ума сойти, как вы похожи! Обалдеть, — я ходила кругами и трогала ее каштановые волосы. Затем остановившись напротив зеленых глаз, заметила в них слезы и горесть: — Аккуратный носик, такой же зелёный оттенок глаз. Не отличить же. Ты точно дочь?

— Издеваешься? Моей мамы… Ай, да что я перед тобой оправдываюсь, — махнула рукой собеседница и присела за стол. Она положила руки на стол и прилегла на них. Слезы капали на лакированную столешницу, а в глазах была пустота.

Я понимала тут что-то не то и просто вышла с кухни. Открывая вторую дверь, я обнаружила просторную спальную комнату.

Приятные фиолетовые тона стен и обстановки встретили меня, мягко успокаивая нервы. Большое окно, распахнутое широко, открывало вид на вечерний город, где огни зажигались один за другим, создавая великолепное зрелище.

Я подошла к двуспальной кровати, чье изящное изголовье было украшено нежными подушками. Но то, что моментально привлекло мое внимание, был прекрасный ковер в нежных фиолетовых тонах, тянущийся передо мной. Мягкий ворс ковра нежно прикасался к моим стопам, словно нежность наследия прошлых поколений. Мои стопы утопали в этой пушистой словно травке, я уносилась в безмятежный итальянский сад. Этот ковер придавал комнате особую атмосферу уюта и комфорта, создавая ощущение, будто весь мир заботится о моем благополучии.

Одновременно с приятными ощущениями, окно привлекало мое внимание своими прекрасными видами. Я почти могла почувствовать легкий ветерок, который шептал мне на ухо о своих приключениях вдали отсюда. Я выглядывала в окно и видела город, чарующий своей красотой и магией.

Город окутывался настолько прекрасными фиолетовыми оттенками, что казалось, будто сама природа дарит его обитателям нечто особенное. Эти цвета мягко успокаивали, нежно укутывая все, что они касались. Взгляд мой останавливался на домах, где жили множество людей, и они, словно крохи, покоились на фоне столь великой красоты.

Улочки, вытянутые вдаль, казались точно нарисованными рукой великого художника. Их расположение было столь гармоничным, будто каждый поворот, каждая деталь были тщательно просчитаны. Этот город, полный многоэтажных домов с отчетливыми контурами и чистыми линиями, был как сказочный зимний мир, который разыгрывался прямо перед моими глазами.

Я так и не могла налюбоваться этой красотой. Она проникла в мою душу, заставила меня полностью погрузиться в этот чудесный мир. И тогда я подошла к двуспальной кровати, еще раз ощутила ее удивительную мягкость, и легла на нее. Я ощущала, как она нежно обнимает моё тело. Под моими спиной и руками был тонкий слой нежных ворсинок, которые казались пронизывать каждую клеточку моего существа. Каждое движение воспринималось кроватью с огромным удовольствием, словно она отдавала мне всю свою нежность и заботу.

Но навязчивые мысли отвлекали меня от комфорта, не предоставляя возможность отдохнуть:

"Где же Станька? Что произошло? И сколько лет прошло? Когда я спасала их семейку, ее дочери было чуть больше годика, а теперь, вон какая тетя большая. Словно клон Станьки".

Я не заметила, как провалилась в сон.

Вечерело и небо создавало необычные игры бордовым цветами, постоянно меняя темно-красные оттенки на фиолетовые. Облака с красными окаймлениями менялись местами очень быстро, заменяя друг друга в бесконечном круге.

Ветер скользил по озёрной глади, создавая тем самым волны, разбивающиеся о прибрежные массивные камни цвета розмарина, лежавшие на песчаном берегу. Брызги летели в разные стороны, падая в воду, оставляя после себя изящные круги, которые словно растворялись в красных водах освещенных закатным солнышком.

Небесное светило постепенно окуналось в озеро, создавая впечатление, что его медленно поедают небольшие волны. Солнце словно потухало как уголек затухшего камина, медленно и необычно. Затем оно полностью утонуло в водах озера, оставляя после себя лишь яркие красные разводы на небе, которые постепенно заволакивает темными облаками.

Я сидела на берегу озера и наблюдала рядом с собою Станю. Синее вязаное платье, обтягивало стройный стан, добавляя Стане изящность и кокетливость. Станислава была по-настоящему красива именно в этот момент, так как она естественная, без малейшей косметики и красных пафосных помад. Ведь, настоящая красота именно та, которая дарована нам матушкой природой.

Я оторвалась от своих мыслей и спросила, еле слышно: — А где мы, Стань?

— Это то место, на котором я не была ни разу, а так хотелось бы, здесь очутиться. Жаль я не успела, — вздохнула Станя.

— Как? Получается, если ты ко мне пришла здесь, в нашем заоблачной мире, значит тебя уже нет в живых? — отчаянно спросила я, боясь услышать в ответ очевидное.

Не хочу верить в это. Пускай это будет неправда или страшный сон. Хотя в такой обстановке и не назовешь его страшным.

Озёрный запах свежести и влажного чистого песка, приятно обволакивает и заставляет закрывать глаза, наслаждаясь каждым прикосновением теплого ветра.

— Именно так, но я все равно с тобой.

— Как это произошло?

— К сожалению, мои воспоминания о том злополучном дне размыты. Я только помню что от чьей-то руки я пала наземь, а вот кто это был…

— Я могу тебе как-то помочь?

— Скорее, тебе нужна помощь. Я права?

— Да. Меня отправили на вашу планету, но я не проинструктирована о законах той жизни, понимаешь? Я не умею писать, читать, а мне это, ой, как необходимо.

— И ты хочешь, чтобы я тебя научила?

— Именно.

— Давай знаешь, как поступим? Я приду во сне к дочери и попрошу ее о помощи.

— Но как? А если она сочтет это всё неправдоподобно? Если забудет?

— Нет, я позабочусь о том, чтобы она тебе помогла. А пока спроси все, что тебя интересует, я отвечу. У меня ещё есть немного времени.

Я смотрела в ее лицо и не верила своим глазам. Моя лучшая подруга, моя зеленоглазая. Как же ее не хватало.

— Люба? Ты меня слышишь?

— Да, да. Скажи, пожалуйста, а ты знаешь Селену?

— Дочь президента?

— Да.

— А зачем она тебе?

— Меня переселили в ее тело.

— Да ты что? Ой, не завидую тебе. Та ещё дама.

— Она с многими встречается?

— В смысле, с мужчинами?

— Да.

— Я не замечала за ней такого, а с моим-то Герой, уж поверь, все будешь знать обо всех людях нашей планеты. Да и с моей няшечкой они близкие подруги.

— Что? Ты серьезно?

— Более чем.

— А ты знала, что ей принесли картинки где она обнажённая с разными мужчинами.

— Фото, что ли?

— Да.

Станя раскрыла глаза от удивления: — Да ладно? Она ещё и с моей дочерью дружит. Ох, ох, — вздыхала Станислава, краснея от досады. — Не была бы ты сейчас в ее теле, я бы запретила Няшечке с ней общаться. Хотя… Как? Я же уже нечто духовное, чем материальное. А ты уверена что её не могли подставить?

— Я тоже думала об этом. Смотря на то, какая она медийная личность… но как же фото? Она же там запечатлена с ними со всеми. И характер, вот этот вот свинский, он проскальзывает сам по себе и я не могу его контролировать, понимаешь? Я надеялась, найду тебя в том мире и мы с тобой разберемся во всем. А теперь, как мне быть? Да меня же, съедят там, эти гиены того мира.

— Характер? В смысле?

— Когда я в теле Селены, ее характер сам по себе просачивается наружу и я не могу его остановить. Все эти фразочки, словечки из моих уст, когда я в ее теле, так и выходят наружу. Вот как мне быть?

— Так получилось. Ничего не исправишь. Ты уже разобралась с покупками, оплатами и работой? Телефон есть?

— Вот, хотела, как раз, спросить. Что такое телефон? Ещё мне отец дал карту и сказал про деньги на первое время, что с ними делать-то?

— Для начала я подскажу тебе мудрость в общении с людьми. Работая психологом не один год, я поняла, что пока ты нужен человеку, он делает всё, чтобы тебе было комфортно. А когда нужда в тебе иссякает, то человек сначала пытается как-то испортить тебе настроение, затем цепляется до тебя по любому поводу. Потом под видом помощи тебе, начинает портить твое настроение, тем самым не помогая, а делая только хуже, самоутверждаясь за твой счет. Запомни, Люба, помогают не просто так, а для своей личной выгоды. Не верь никому. Многие люди, такие индивиды, которые живут по животному инстинкту и держат тебя на коротком поводке из-за личной выгоды.

Я призадумалась. Вот оно как. Хочу обратно в заоблачный мир. Там хотя бы нет лжи, высокомерия и злости:

— Станя, судя из твоей мудрости, я так понимаю, ещё есть много потайных моментов у людей, которые я не знаю и много чего нужно опасаться. Как же я пойму?

— У меня в квартире есть книга по психологии. Спроси у Няшечки, она тебе ее отдаст. Я попрошу ее об этом. Теперь о деньгах. На них можешь покупать всё, что тебе захочется: одежду, телефоны, еду, платить за услуги и за многое другое. В твоем случае деньги у тебя на карте.

— Одежду нужно покупать? Ну, ничего себе. В нашем мире ее раздают бесплатно.

— Такие вот требования. Берешь карточку, прислоняешь ее к аппарату и всё, покупка завершена. Только цифры выучи и пойми экономику нашей планеты. По-другому не получится.

— А как эту самую экономику понять?

— Посмотри в интернете работы, зарплаты, в месяц сколько платят и от этого отталкиваться нужно. Посмотри на цены. А самое главное, перед этим всем научись читать, выучи цифры и буквы. Математику и русский язык. Это облегчит тебе задачу.

— А как я посмотрю, если у меня нет зеркала правды?

— Телефон, Люба. Я же говорила тебе о нем.

— Как хоть он выглядит этот твой телефон?

— Ты говорила тебе отец отдал телефон. Вот и вспоминай как он выглядит. Такой прямоугольник. Когда его поднимаешь и нажимаешь на кнопочку сбоку, он загорается…

— Горит пламенем? Я же все руки сожгу. А если на волосы перейдёт?

Станислава засмеялась.

— Что ты ржешь?

— Ой, юмористка, Любка! Я до сих пор помню наше первое знакомство, — переводя дыхание от смеха, продолжала Станя. — Загорится, это в смысле, появится изображение на экране телефона.

Я решила больше ничего не спрашивать. Не люблю когда надо мной смеются.

Тут я вспомнила, Ангела перемещения на черном автомобиле и поняла, я должна была ему заплатить. Бледнея от неожиданности, я сидела и смотрела в одну точку.

— Люба, ты чего? Тебе плохо?

— Я ему не заплатила.

— Кому?

— Ангелу перемещения.

— Таксисту что ли?

— Да.

— Фразы странные у тебя. Неужели ты совсем ничего не помнишь? Поспрашивай, пожалуйста, у Виолы обо всем, ладно? А то не только я буду над тобой смеяться. Возьмут ещё и в книгу рекордов Гиннеса внесут. Желательно, вообще, чтобы она с тобой везде ходила и без нее не ногой из дома. Можешь пожить у меня какое-то время.

— Это что ещё за чувак? Генезис?

Станька опять засмеялась.

Я не стала больше говорить ни слова, ожидая пока она перестанет лыбу давить.

Чуть успокоившись от бесперебойного смеха, продолжала: — Да ладно тебе, Любка. Чуть погодя разберёшься в нашем мире и будешь, как орешки щёлкать всё обо всём. А там уж и тому таксисту заплатишь, если встретишь его ещё раз. Только, скажи, пожалуйста, ты уже жила в моём мире и была Любкой. Объявление у тебя в Яндексе было размещено, через которое я как раз тебя, тогда и нашла. Неужели ты ничего не помнишь?

— Глецио стёр мне память. Я теперь даже, этими квадратными штуками с кнопочками, пользоваться не могу. А ты говоришь.

— Издевательство какое-то. Чем ты ему так насолила?

— Сама в догадках, за что так жестоко издеваться надо мной. Еще знаешь что мне интересно? У вас есть какая-нибудь банда на планете Земля? Ну, та, которая может застрелить человеческих индивидов или украсть?

— А ты что, — еле слышно спросила Станя. Её губы дрожали, а глаза забегали, выдавая страх в слиянии с тревогой. — Видела их?

— Нет. Но Селена увидела, каким-то образом, плоскую планету Земля и теперь ей угрожает опасность.

— Что? Планета плоская? Ну, ничего себе. Почему все самое интересное я узнала только после смерти?

— Потому что эта информация секретная и знает ее только президент и вышестоящее правительство, ну и теперь ещё Селена. А я-то, в ее теле, понимаешь?

— Это банда Черная пантера. Они очень опасные. Помнишь ту фифу, с которой мой муж время проводил? Которая, тогда ещё поддельное завещание принесла. Вот, она дочь главаря этой банды. Правда, они раньше назывались как-то по-другому. Прости, не могу вспомнить, — Станя чуть ли не плакала.

Она прижала меня к себе и прошептала еле слышно: — Тебе грозит большая опасность. Будь аккуратнее.

Станя неожиданно пропала, оставляя за собой лишь пустоту. Затем и озеро и вся эта красота испарилась и я проснулась.

Как же так? Стани больше нет!

От горечи осознания меня отвлек звук, доносившийся из-за двери. Тень, там в коридоре преломляясь, словно заползая под дверную щель, падала прямо на кровать. Слышен мужской кашель и неразборчивый шёпот. Я не растерялась и подошла на цыпочках к шифоньеру, открывая аккуратно дверь, спряталась в одеждах.

Услышав скрип двери, мое сердце затрепетало. Словно нож, пронзивший мою душу, в мою спальню ворвался мужской голос: — Где она?

От неожиданности я застонала, пытаясь сдержать дрожь в голосе, зажимая ладонью раскрытый рот.

— Борис Юрьевич, откуда я могу знать? — чертовски опасный и хриплый тон его голоса вызвал у меня ощущение отчаяния и беспомощности. Я, невольно, попала в ловушку.

Я слышала, как один из них приближался к шифоньеру. Мое сердце замерло, а по коже пробежали мурашки. Холодный пот облил мое тело. Я была парализована, не в силах сдвинуться с места. Закрытое пространство комнаты давило на меня, словно удав, от которого не убежишь. Я ощущала все тяготы страха, который нависал надо мной. Опасность была так близка, что не давала мне возможности сосредоточиться и принять важное решение.

К двери шифоньера прикоснулись и я слышу глубокое дыхание.