Лидия

93

Я сидел прямо посреди своей гулкой камеры, уже не чувствуя даже истошный холод, исходящий из пола. Свет вокруг стал таким нестерпимо ярким, что я думал только об одном…

Темнота.

Я пытался вспомнить беззвёздные ночи вдали от города, когда чёрные грозовые облака затягивали всё небо, свой первый полёт с инструктором, бесконечную темноту в иллюминаторе, бездну нейросети, но всё, что я видел — это свет, белый, безжизненный, проникающий повсюду.

Губы мои покрылись плотной коркой, мне было больно глотать, однако даже жажда мучала меня не так сильно, как слепящий свет, исходящий из стен.

Я пробормотал — слабым, дрожащим голосом, — неподвижно глядя в оглушающую белизну перед собой:

— Выключите свет. Пожалуйста… Я больше ни о чём не прошу. Просто дайте мне отдохнуть.

Под потолком раздался щелчок — как разряд статического электричества, — и я испуганно вздрогнул. Однако ничего не изменилось. Лошадиный череп всё так же висел над полом на вытянутом кронштейне, свет был всё таким же ярким.

— Выключите! Выключите! — Я кричал, срывая свои голосовые связки. — Хватит! Не нужно! Я…

Послышался ещё один раздражающий щелчок — где-то у потолка или даже в сверкающих голых стенах. Я встал и, покачиваясь, подошёл к двери.

— Хватит… — шёпотом повторил я и ударил по двери кулаком.

Я почувствовал тупую приглушённую боль, и кисть на несколько секунд онемела. Я ударил снова, сильнее, с размаха, изо всех оставшихся сил. На толстом листе металла остались едва заметные красные пятна. Пальцы с разодранной в кровь кожей тряслись.

— Пожалуйста, прекратите…

Мне едва хватило воздуха даже на эти слова, хотя из вентиляционной решётки била мощная струя, искусственный ветер, который я чувствовал спиной, стоя в другом конце комнаты. Я попытался вздохнуть — пустым, пропитанным хлором воздухом — и выкрикнул в потолок:

— Вы слышите меня?! Прекратите это! Выключите свет!

Где-то высоко вновь послышался ритмичный треск, который через секунду сменился громким металлическим лязгом. Я стоял, сощурив от яркого света глаза, и смотрел, как над моей головой образуется чёрная прямоугольная дыра. Непонятное отверстие в потолке медленно расширялось по краям, пока не стало квадратным. Потом лязг прекратился, и по камере разлилась невозмутимая тишина. Я смотрел в потолок, не зная, что мне делать, пока из отверстия не послышалось ровное электрическое жужжание.

В комнату начал плавно, как при замедленной съёмке, спускаться угловатый чёрный контейнер, покачиваясь и вздрагивая, как на волнах. Вскоре контейнер показался целиком — он висел на тонкой изогнутой трубе, напоминающей сломанную конечность.

Справа от меня раздалось знакомое шипение сервоприводов. Я обернулся, уже зная, что увижу. Ожившая металлическая башка глумливо смотрела на меня, поблёскивая красным глазом.

Контейнер продолжал трястись, и кривая труба, торчавшая из потолка, вздрагивала и покачивалась из стороны в сторону. Казалось, что вся эта конструкция может в любой момент обрушиться на металлический пол, однако контейнер чудом удерживал равновесие, медленно и неотвратимо приближаясь ко мне.

— Что это? — спросил я.

Но лошадиный череп молчал.

Наконец, контейнер, остановился, повиснув на своей вывернутой руке где-то в метре от пола. Надрывное электрическое жужжание замолкло, и контейнер шатко вздрогнул, спустившись опасным рывком ещё на несколько сантиметров и едва не слетев со своего хлипкого крепления.

Череп с любопытством спустился вниз.

На контейнере лежал оранжевый пластиковый куб. А также шар, закатившийся в квадратную лунку, и упавшая плашмя ярко-зелёная пирамида.

— Пройдите тест, — раздался знакомый резонирующий голос. — Вставьте фигуры в отверстия.

Лошадиный череп указал резким кивком на три прорези с верхней стороны контейнера — в форме круга, треугольника и квадрата.

— Что это? — спросил я, уставившись на контейнер. — Зачем всё это нужно?

— Пройдите тест, — невозмутимо повторил лошадиный череп. — Вставьте фигуры в отверстия.

Я обошёл контейнер, рассматривая пластиковые фигурки. Разбитая о бронированную дверь кисть неприятно ныла, по указательному пальцу стекала кровь.

— Фигуры в отверстия? — сказал я.

— Пройдите тест, — одноглазый череп точно заклинило. — Вставьте фигуры в отверстия.

Капелька крови упала на белый металлический пол.

— Вы что, издеваетесь? — крикнул я. — Зачем это нужно? Я вам что, подопытная обезьяна?

— Пройдите тест! — Безумный робот принялся угрожающе раскачиваться на кронштейне. — Пройдите тест! Пройдите тест!

— Я не собираюсь… — начал я и закашлялся — в горле снова першило. — Это просто бессмысленно!

Металлическая башка сначала приподнялась над комнатой, а потом угрожающе нырнула вниз, ко мне, яростно сверкая красным глазом. Голос её вновь срывался на звон, от которого закладывало в ушах.

— Пройдите! Пройдите! Пройдите! — визжала башка. — Пройдите тест! Иначе вам будет…

— Хорошо! — крикнул я.

Разбитая кисть горела. Я вытер кровь о штанину и взял с контейнера оранжевый куб. Лошадиный череп тут же замолк и с интересом уставился на игрушку в моей руке. Я засунул куб в правый карман брюк и почему-то сразу же почувствовал себя спокойнее. Тугая синтетическая ткань плотно прижимала куб к моему бедру.

— Вставьте фигуры в отверстия, — осторожно напомнила мне лошадиная голова.

Я взял пирамиду и толкнул её в другой карман. Оставался только шар, который закатился в квадратную лунку. Достать его оказалось не так просто — шар застрял, и мне пришлось ударить по контейнеру снизу, чтобы шар вылетел из узких металлических пазов. Лошадиный череп в ответ на мои действия странно вздрогнул и немного отодвинулся к двери, точно испугавшись.

— Вставьте фигуры, — повторил робот. — Вставьте фигуры в отверстия.

Я стоял, сжимая в правой руке тёмно-красный шар. Ссадины на пальцах кровоточили.

— Вставить фигуры… — сказал я. — А что потом? Что вы хотите проверить?

Лошадиный череп дёрнулся и ещё немного сдвинулся к двери.

— У всего этого вообще… есть какой-то смысла? — спросил я, подбрасывая в руке шар.

Лошадиный череп безмолвно следил за фигуркой в моей руке.

— Да пошли вы! — крикнул я и бросил шар в нависающую над комнатой башку.

На сей раз шар не попал в электрический глаз, а ударился об изогнутое крепление робота и отскочил обратно, к моим ногам.

Лошадиный череп медленно придвинулся ко мне на шипящем кронштейне.

— Вставьте фигуры в отверстия! — прозвучал сдавленный голос. — Призываем вас к сотрудничеству. Любые агрессивные действия будут пресекаться.

Затем череп резко взлетел над комнатой и застыл над дверью, как какой-то страшный сюрреалистический трофей. Я поднял с пола шар.

— Хорошо, — сказал я. — Фигуры в отверстия, — и с силой загнал шар обратно в квадратную лунку, а потом ещё и ударил по нему сверху кулаком.

Череп недовольно дёрнулся, но промолчал. Я вытащил из кармана пирамиду.

— Фигуры в отверстия… — процедил я сквозь зубы и воткнул пирамиду острым концом в круглое отверстие.

Череп качнулся на кронштейне.

— Агрессия… — раздался приглушённый голос, который тут же потонул в электрическом треске.

— Да, да, уже сейчас, — сказал я. — Почти готово, — и взял в руки оранжевый куб.

На контейнере оставалось только треугольное отверстие — слишком узкое для куба. Я попытался просунуть куб углом, поворачивая его по часовой стрелке как винт, однако ничего не получалось. Лошадиный череп затрясся на кронштейне в приступе беззвучного смеха.

— Вставьте фигуры в отверстия, — издевательски напомнил он.

Я прошёлся вокруг контейнера, ухватился рукой за торчащую из него трубу и с силой встряхнул всю эту конструкцию. Тонкая труба со скрипом зашаталась, внутри контейнера что-то звякнуло.

— Агрессия… — взвизгнул череп.

Я вытер об одежду пальцы на правой руке, на которых всё ещё выступала кровь, и посмотрел на качающийся, как маятник, лошадиный череп над дверью.

— И зачем всё это? — спросил я.

Робот промолчал.

— Что будет после того, как я вставлю все фигуры?

Шатающийся кронштейн застыл, словно его свело электрической судорогой, лошадиный череп замер над комнатой и бесстрастно уставился на меня.

— Что будет… — повторил я.

Череп едва заметно кивнул.

— Вставьте фигуры в отверстия, — сказал он.

Я вернулся к контейнеру.

Сначала я попробовал вытащить из квадратной прорези кровавый шар, однако на сей раз у меня никак не получалось подцепить его пальцем — шар плотно засел в отверстии и не хотел поддаваться. Тогда я выдрал из круглой лунки пирамиду, содрав по краям её раздражающую ярко-зелёную краску, и аккуратно, чувствуя на себе пристальный электрический взгляд, просунул пирамиду в треугольную прорезь. Пирамида с глухим стуком упала внутрь контейнера.

— Удачный выбор! — прокомментировал череп.

Осталось вытащить шар, который я так удачно вбил в квадратное отверстие. Я несколько раз ударил по контейнеру снизу, но шар и не думал выскакивать из прорези. Тогда я обхватил шар пальцами и, упёршись другой рукой в поверхность контейнера, изо всех сил потянул его вверх — однако пальцы мои соскользнули, и я чуть не упал.

Лошадиный череп издевательски затрясся.

— Так, значит? — сказал я.

Шар уже наполовину просел в квадратную лунку. Я несколько раз подбросил куб в руке, а затем неожиданно, с размаху, ударил им по шару.

Череп испуганно отпрянул к стене.

— Такое поведение недопустимо! — раздался скрипящий механический голос. — Агрессивное поведение будет…

Голос потонул в истошном звоне, от которого у меня заболели уши, но я не сдавался и снова ударил кубом по шару. Шар осел ещё глубже — и почти провалился внутрь контейнера.

— …недопустимо… — проскрипел искажённый голос и замолк.

Лошадиный череп теперь молча наблюдал за моими действиями, повиснув над дверью.

Я продолжал молотить кубом по шару, забивая его в квадратную прорезь всё глубже и глубже. Вскоре лишь верхняя часть шара — оббитая кровавая макушка — торчала из отверстия. Я набрал в грудь воздуха, размахнулся и — шар вдруг сам провалился в контейнер.

За моей спиной послышалось осторожное шипение. Лошадиный череп, поблёскивая глазом, медленно потянулся вперёд, к контейнеру.

— Спасибо, — послышался неожиданно чёткий и ровный голос. — А теперь вставьте последнюю фигуру в отверстие.

Я попробовал опустить оранжевый куб в ту же самую прорезь, куда только что провалился шар, однако куб неожиданно застрял — края отверстия погнулись и не давали ему провалиться. Я повернулся к лошадиному черепу.

— Ну, всё, хватит! — сказал я. — Мне это уже надело. Я… — Воздух с привкусом хлора обжигал мои лёгкие. — Дайте мне, наконец, воды!

Череп долго молчал, оценивающе просверливая меня своим электрическим взглядом, а потом с резким шипением взмыл вверх, к самому потолку.

Контейнер на кривой трубчатой конечности шатко задрожал и стал медленно подниматься в квадратную дыру со знакомым натужным гулом. На середине пути подъёмный кронштейн замер, сервоприводы надрывно взвыли, и вся эта странная конструкция принялась припадочно трястись, словно в любую секунду готова была разлететься на части. Однако уже спустя мгновение подъём возобновился.

К моим ногам упал пластиковый куб.

— Спасибо за сотрудничество, — безразлично сказал металлический голос, и лошадиный череп снова заснул — глаз его потух, и он утомлённо поник над дверью.

Я уставился на лежащий передо мной куб.

— Дайте мне воды, — сказал я, ни к кому не обращаясь. — И выключите этот чёртов свет!

Мне не ответили.

Я сел на четвереньки и осторожно коснулся пальцем куба — так, как будто это была противопехотная мина. Череп никак не отреагировал. Тогда я поднял куб и стал уже засовывать его в карман брюк, когда над моей головой задребезжал металлический голос:

— Проявление агрессии…

Робот мгновенно ожил и встрепенулся на кронштейне. Я повернулся к лошадиному черепу, сжимая оранжевый куб в разбитой о дверь правой руке.

— Что? — спросил я. — Мне нельзя оставить себе куб?

Череп качнулся из стороны в сторону и злобно уставился на меня. Из бронированной двери выдвинулась тонкая металлическая пластина, похожая на маленький лоток.

— Проявите благоразумие, — раздался угрожающий голос. — Положите куб на по-по-по… — голос свела икота, и тот на секунду прервался, а череп судорожно затрясся на своём подвижном кронштейне, — двери… Проявите благоразумие…

Череп больше не раскачивался над комнатой. Я сделал шаг вперёд и подумал, что смог бы без труда снова попасть в его горящий красный глаз. Я уже начал замахиваться, когда неживой механический голос загремел с такой невыносимой громкостью, что у меня едва не лопнули барабанные перепонки:

— Такое поведение недопустимо! Верните куб! Или вам будет отказано в приёме пищи!

Я несколько секунд колебался, но потом всё же подошёл к двери и положил пластиковый куб на выдвинутый лоток. В двери на мгновение открылся маленький люк, лоток сдвинулся, и куб вывалился наружу, за пределы моей камеры.

— Ну что? — спросил я. — Довольны? Я отдал куб! Теперь дайте мне воды!

— Спасибо за сотрудничество, — послышался безразличный голос, и череп скривился над дверью, а его глаз медленно потух, уставившись в пятнышко моей крови на полу.

— И что? — хрипло закричал я. — Это всё?! Но как же…

Ссадины на руке всё ещё кровоточили, и я вытер руку об одежду.

— Дайте мне воды! Выключите свет!

Под потолком что-то щёлкнуло, комнату на секунду затопила темнота, а потом снова разгорелся яркий испепеляющий свет. От таких внезапных перепадов в освещении у меня закружилась голова. Покачиваясь, я добрёл до кровати и обессиленно упал на неё, закрыл руками лицо.

— Пожалуйста! — простонал я. — Дайте мне воды, выключите свет…

Раздался ещё один щелчок, а затем странный хлюпающий звук — словно что-то мягкое, едва удерживающее форму с силой упало на пол. Я приподнялся на кровати и увидел, что посреди комнаты лежит большой белый пакет с энергетической суспензией.

Я встал на ноги — меня и пакет суспензии разделяло лишь несколько шагов, — и в этот момент отключился свет.