Лжец великолепный

Глава 9. Дрожь

Времени адекватно проанализировать ситуацию не было. Составить маломальский план действий, продумать защиту — тоже. Поэтому приходится довольствоваться полумерами — такими, как махинации с видеозаписями.

Мы засветились внутри «Корвета», также существовало несколько кадров, на которых запечатлён наш выход из катера. В тот момент Алекс, по всей видимости, ещё не пришёл в диспетчерский пункт, либо не наблюдал за трансляцией с камеры, но в архиве запись сохранилась, как раз её и хотели бы просмотреть полицейские.

К счастью, камеры наблюдения — целиком и полностью в моём ведении. Весь фокус сводится к демонстрации того, что не вызовет подозрений в мой адрес, и утаивании моментов, содержащих компромат.

Не представляю себе, как, но кажется, получается. Даже после третьего просмотра докопаться практически не до чего. Хватает хладнокровия и самообладания, хоть и мурашки по телу. Жуть. Трясёт. Вдруг что-то не учла и не предусмотрела…

— Вот тут, — заметил майор — видимо, старший из экипажа полицейского катера, — остановите, пожалуйста.

Щёлкнула по клавише.

Напряжённо вглядываюсь в экран. Картинка: я протискиваюсь внутрь «Корвета», в полутьму. Удачный ракурс — выжившего беглеца не видно, его заслоняет люк. Едва можно разобрать лишь ногу, да и то не явно, сойдёт за деталь интерьера.

Неужели заметили? Почему майор попросил остановить? Сердце заколотилось в бешеном ритме, руки задрожали.

— Обратите внимание на хронометраж, — пояснил майор, после чего распорядился: — Дальше.

Кажется, пронесло. И всё же непонятно, что его так заинтересовало?

Вновь запустила ролик. Мы просмотрели отрезок, в котором я совершаю ряд нелепых телодвижений, а потом и вовсе исчезаю из кадра. Вроде бы, всё ровно, ничего подозрительного.

— Стоп! — скомандовал майор и обернулся в мою сторону. Белёсо-голубые, ничего не выражающие, прозрачные глаза смерили меня с головы до ног. Лысое темя покрылось морщинами. — Простите, не могу запомнить, как вас зовут, — сказал майор, ища взглядом нашивку с именем и фамилией на моей блузке.

Не вынесла, опустила глаза, сделала вид, что разглядываю блузу. Действительно, нашивки нет: это новая блузка, ещё не успела пришить.

— Дейдра, — с трудом ответила я.

— Да, Дейдра, — вспомнил майор. — Замечательное имя, постараюсь не забыть. Так вот, Дейдра, вы находились внутри катера больше пяти минут, и на видео не разобрать, чем вы там занимались. — Майор неприятно осклабился. — Хотелось бы узнать — что вы там делали?

«Бриллианты искала», — чуть не ляпнула я. Надо же — ещё и шутить способна. Или это от отчаяния? Похоже на истерику.

— Пыталась открыть аварийный люк, — ответила я более спокойным голосом. Помогла заранее придуманная отговорка. — Непростое занятие. Тяжёлый, к тому же заклинило.

— А почему вы решили выйти через аварийный люк? Ведь основной был открыт. — Майор точно мнил себя великим сыщиком, который припёр к стене изворотливого негодяя. Не хватает только направить яркий свет мне в лицо. А мог бы — возле него подходящая для этой цели настольная лампа.

— Мне стало дурно, — я поморщилась, — даже вспоминать не хочется. Вы же осматривали катер, видели, что там. Возле основного люка находится тело, которое… Словом, там всё в крови и в… — Я прикрыла рот рукой, борясь с неприятными позывами.

Опять охватила дрожь. Руки трясутся, зубы выбивают дробь. Ладно хоть сейчас есть оправдание, из-за чего меня колотит.

А сама только и делаю, что гляжу на майора, просительно, с надеждой. Поверит?

— Ну что вы, Дейдра, — вступился Белов. Приблизился, встал рядом и осторожно погладил по плечу, совсем как вчера, во время беседы. — Мы вас понимаем, всё вполне понятно. Надеюсь, господину майору тоже всё понятно? — Белов с упрёком посмотрел на полицейских.

— Да, пожалуй, — нехотя согласился майор, но всё же заставил прокрутить момент ещё раз.

Стали смотреть дальше. Ничего примечательного: лишь неясные тени по ту сторону «Корвета». Через несколько минут помещение шлюза озаряется ярким светом из коридора — это открылась входная дверь-перегородка, обозначая момент, когда я ушла.

— Судя по всему, вам удалось выбраться через аварийный люк, — продолжил майор изыскания. — Поэтому и не видно, как вы проходите к выходу: катер загораживает обзор. Но мне опять непонятно: почему вы так долго находились в шлюзе после того, как покинули «Корвет»?

Наповал. Хороший вопрос, не учла это обстоятельство. Майор поставил меня в тупик. Глаза заметались, дыхание спёрло. Не суетиться! У тебя есть несколько секунд, он видит моё шоковое состояние, думает, что это — результат неприятных переживаний…

Один из полицейских, кажется, сержант, подошёл ко мне. Встал с противоположной от Белова стороны. Что ему нужно? Зачем он пришёл?

Уф, слава богу, всего лишь протянул стакан воды. Значит, убедительно играю. Или наоборот — это сострадание к оступившемуся человеку? К тому, которому уже ничем не помочь, которого ждёт неминуемая расплата. Вроде последнего желания перед казнью. Или преувеличиваю?

С нескрываемой дрожью приняла стакан, сделала два глотка.

Ещё чуть-чуть, пару мгновений. Решение пришло само собой.

— Я же говорила: мне стало плохо, — неприязненно ответила я и холодно посмотрела в глаза майора. Волнение сменилось апатией. Делайте со мной, что хотите. Набралась наглости и добавила: — Меня вырвало там, прямо в шлюзе. Если желаете, могу показать, где именно. Собственно, поэтому я пошла не в диспетчерскую, а к себе в каюту. Нужно было привести себя в порядок.

Алекс кивнул головой.

— Да, так и было, — уверенно заговорил он. — По видеофону Дейдра сказала, что должна отлучиться. Поэтому и отсутствовала в первые минуты.

— Не понимаю, что вы привязались к бедной девушке, — вновь заступился Белов. — К чему такие допросы? Вы её в чём-то подозреваете? Что-то пропало из катера?

— Нет, просто… — Майор сделал неопределённый жест рукой, наморщил лоб, подыскивая слова. — Просто, мы прорабатываем различные варианты… Давайте ещё раз посмотрим ролик! — заключил он, вероятно, не придумав ничего более вразумительного.

Белов, милый добрый Белов — как здорово ощущать его поддержку. Ни за что не даст в обиду. Как за каменной стеной.

Его поведение так не вяжется с тем, что было до этого…

Когда я вернулась из каюты в диспетчерский пункт, застала там совершенно потерянного Алекса и восьмерых полицейских, оповещение Белова стало объективной необходимостью. Не звонить было уже просто невозможно. Алекс, естественно, слился, предоставив эту обязанность мне.

— К нам прибыли полицейские, — сказала я.

— Какие полицейские? Зачем? — Белов хлопал заспанными глазами.

— Они ищут беглых преступников.

— А мы-то тут при чём? У нас на станции нет никаких преступников. — Шеф не мог взять в толк. Не удивительно: середина ночи, самый сон, а тут…

— Есть. — Я совсем поникла. — Полчаса назад я разрешила им пристыковаться к станции…

Несколько секунд шеф молчал, а потом зашёлся:

— Дейдра! Дейдра! Вы… Вы… Что же это?.. — в негодовании запинался, не мог связать слова между собой. — Почему не доложили? Почему не согласовали со мной?

— Всё произошло так быстро… Ситуация развивалась…

— За это вы у меня получите выговор! Строгий! Я вас на Землю спишу! — Замолчал, потом угрюмо буркнул: — Приду через пять минут.

Я была готова ко всему: к ещё одному нагоняю, к немедленному увольнению, к скандалу, но не к такому. Всё время, пока нас допрашивали представители власти, Белов проявлял всяческую заботу, ограждал от нападок нетактичных, а где-то даже и грубых копов.

Во многом благодаря ему, его стараниям, визит полицейских в итоге оказался не таким продолжительным, каким мог быть. Они свернули поиски улик и нестыковок и даже отказались от просмотра архивов записей с других видеокамер. И это, весьма вероятно, спасло меня от катастрофы: вполне возможно, какая-нибудь из них запечатлела нас, бегущих в мою каюту взявшись за руки. Боже, гадость-то какая!

— «Корвет» мы забираем, — сказал майор в заключение, — отбуксируем его на Землю. Ввиду особой важности дела и крайней опасности сообщников нейтрализованных преступников, обстоятельства произошедшего не подлежат огласке. Потрудитесь составить расписки о неразглашении… Уверены, что вам нечего добавить к сказанному? — Майор оглядел нас своими белёсыми глазами, но теперь это совсем другой взгляд, безразличный, холодный.

Мы с Алексом отрицательно замотали головами.

— Ну хорошо. Если вдруг что-то вспомните, сообщите нам, — завершил стандартной фразой.

Ближе к утру они улетели. Глядя на удаляющуюся от станции точку, я вдруг ощутила, насколько же устала. Напряжение ушло. Но руки всё ещё тряслись — теперь уже от утомления. Дико хотелось спать.

В диспетчерскую вошёл Белов. Тоже измотан, перенервничал старик. Присел, задумчиво уставился в сводный экран на стене.

— Налейте-ка мне кофе… — Посмотрел на часы. — Хотя нет, лучше чаю.

Я подошла к кухонному столику и принялась выполнять указание.

— Алекс, а тебе?

— Кофе, — не отрываясь от своего монитора, ответил Алекс.

Себе тоже налила кофе. Через минуту три горячих кружки были готовы, поднесла шефу и Алексу.

— Ну вы, ребята, заварили кашу, — произнёс Белов. — Чувствую, ещё долго расхлёбывать. Столько народу пришлось поднять, когда пристыковывали «Корвет» к полицейскому катеру…

— Простите, шеф, — сказала я. — Хотели как лучше. Была вероятность того, что на борту есть выжившие.

— Всё правильно сделали, Дейдра, — ответил он. — С точки зрения человечности. Но не по инструкции! Выговор вы у меня всё же схватите!

Шеф хотел отчитать, тон строгий, грозный. Однако выговором меня не напугаешь. Это — малая мера воздействия, самое безобидное, что заслуживала за свои прегрешения. За выговор на Землю не спишут. Через полгода выговор снимается, а забывается ещё раньше.

Желая нагнать большей жути, шеф продолжил:

— И без премиальных останетесь! Никаких надбавок в этом месяце!

Я изобразила на лице сожаление и смиренно произнесла:

— Понятно.

— Да, и ещё: с вас рапорт, подробнейший отчёт о произошедшем. Тебя, Алекс, это тоже касается. Кстати, такой к тебе вопрос: где ты был, когда «Корвет» запросил пристыковку?