Летающая смерть

Глава V. Крик в сумерках

Монток Пойнт усеян мощными холмами, покрытыми тишиной и пышнейшими травами с великолепным разнообразием полевых цветов. Можно долго гулять между нескончаемыми возвышенностями и глубокими низинами, непроходимыми зарослями и вдруг внезапно оказаться на конце крутого обрыва, выходящего на безграничный океан и далекий, почти заоблачный южный горизонт. На пляж можно добраться по узким канавкам, из которых вырастают пологие холмы. За пределами миниатюрных лесов, в низинах, почти не растут деревья. На сорока с лишним милях земли не встретишь вообще ни одного зеленого листочка, кроме, конечно, густого Хизер Вуд, что на дальнем северо-западе. Но туда почти никто не заходит, разве что случайный охотник, погнавшись за зверем, забредет в этот тенистый уголок.

Кроме семьи у маяка на восточном берегу, трех спасательных станций да нескольких покосившихся рыбацких домиков в сентябре 1902 года в Монтоке не было ни души. Стадо овец могло спокойно само пастись весь день без надзора, потому что убегать им некуда, да и красть их тоже было некому. Да, пожалуй, сложно было бы найти в целом мире более одинокий клочок земли.

Для Дика Колтона, вставшего поздним утром с благодарным сердцем за спокойный сон, не тревожимый мириадами лекарственных пузырьков, это одиночество было бальзамом на душу, и он хотел разделить его еще кое с кем. С трепетным рвением, совершенно не свойственным его спокойной и чуждой излишней чувствительности натуре, он жаждал вновь увидеть девушку, чьи глаза встретили его из тьмы, когда он с боем вырвался из когтей смерти. И эта тоска была причудливо смешана с диким любопытством: что же мог значить этот маленький сувенир? Внутри себя он твердо решил разгадать эту тайну при первой же возможности… но прямо сейчас возможность отдалялась.

Далеко за окном на контрасте с ярким небом были видны две поднимающиеся фигуры — мисс Равенден с отцом ехали в Амагансетт, как позже узнал к своему неудовольствию Колтон, на весь день. Хельга Джонстон ушла до утра на маяк, а Хейнс работал над расследованием загадочной смерти Петерсена.

Одинокому гостю ничего больше не оставалось, как наслаждаться в тишине собственным обществом.

Все утро Дик Колтон провел в размышлениях — редкое удовольствие дать своему уму вдоволь понаслаждаться праздными раздумьями. Равендены собирались остаться в «Третьем доме» примерно на месяц. При благоприятных обстоятельствах за месяц можно очень хорошо познакомиться с человеком. Правда, настоящие обстоятельства были далеко не благоприятными. Но Дик не отчаивался. Он достал свой блокнот, в который вложил подарочек от мисс Равенден.

— Думаю, это должно растопить часть льда, — сказал он про себя.

За ужином Колтон с такой тоской созерцал пустое место, обычно занимаемое его новой мечтой, что старому Джонстону даже стало его немного жаль.

— Кажется, уже сегодня в то озеро на нерест приплывет белый окунь, — сказал он.

Это было лучшим лекарством для любой раны, так что Дик немедля взял свою удочку и вышел на рыбалку. Рыбы действительно было вдоволь, как и сказал Джонстон. Дик только что поймал одну красавицу и вдруг поднял взгляд на озеро: вдоль берега тянулась сеть.

«Должно быть, ловят жуков», — предположил он.

— О, профессор Равенден! — сказал Колтон, и оборвался на полуслове: какого черта он сейчас ему скажет?

Наполовину раскрытая сеть собралась, и подняв глаза выше, Дик забыл как дышать: перед ним стоял не профессор Равенден, а его дочь.

— Вы искали моего отца? — спросила она.

— О… эх… а… добрый вечер, мисс Равенден, — запинаясь, вымолвил доктор. — Я. я… как раз хотел встретиться с вами.

— Это какая-то ошибка, — холодно ответила она. — Я не знаю, кто вы.

— Мое имя Колтон, — сказал он. — Я сейчас живу в «Третьем доме»….

— Неужели тот факт, что вы живете с кем-то в одной гостинице, дает вам право выбивать из него знакомство? — резко спросила девушка.

Но потом (ведь с женской точки зрения Дик Колтон был очень приятным молодым человеком и одновременно не чрезмерно смазливым и годным только для вульгарного флирта) добавила:

— Не хочу показаться сварливой, но правда, вам не кажется, что вы немного переоцениваете реальную жизнь и себя в ней?

— Но вы первая со мной заговорили, — ляпнул Дик. — Мне очень жаль, если я показался вам грубым, но я всего лишь хотел узнать, что это.

Сильное, обыкновенно присущее не очень властным людям любопытство завладело Дороти Равенден.

Парень немного с приветом, но это же всего лишь безобидный диалог, да и предлог интересный. И девушка наклонилась вперед посмотреть на то, что протягивал ей Колтон.

— Что, да это же двадцать долларов!

— Значит, зрение меня все-таки не обманывает, — довольно заметил он. — Вопрос номер два: зачем вы мне их дали?

— Вам?

Для Дика Колтона эти только что гордые, вспыхнувшие смущением щечки, и разомкнувшиеся губы были олицетворением самого очарования. Рука, протягивавшая купюру, покачалась вверх-вниз в знак подтверждения.

— Вам? — повторила Дороти. — Я этого не делала.

— Все было как на сцене, — медленно начал свой рассказ Дик. — Сзади — скалы, посередине — огненный свет, а впереди — безграничный океан. Из магического круга огня ступает Королева Фей и вручает бедному, но достойному труженику то, что в обиходе принято называть двадцатью баксами. О, Ваше Величество, за что? И нужна ли вам расписка?

— Ох! — сказала она, очаровательно растерявшись. — Ох! Должно быть, я приняла вас за одного из спасателей.

— Спасателей? — повторил Дик.

— Да. А что, это так странно? Вы были таким большим и таким лохматым и… — она резко остановилась, чуть не сказав «великолепным». — Как я могла различить? Вы выглядели очень солидно и матеро.

Ее веселый журчащий смех, полный какого-то теплого необычного чувства, однозначно был гарантом дружелюбия и готовности продолжать общение и наверняка бы очень сильно удивил всех бесконечных обожателей мисс Равенден, среди которых она считалась высокомерной и совершенно неприступной.

— Я знаю очень мало мужчин, которые бы так поступили… или смогли бы так поступить, — добавила она, одарив Колтона своим глубоким, теплым взглядом.

Дик покраснел.

— Любой на моем месте так бы поступил, — сказал он.

Дороти медленно и довольно кивнула, будто услышала именно то, что ожидала услышать.

— В таком случае, — продолжил Дик, глядя на девушку поверх банкноты, стараясь говорить осмысленно и спокойно, пока сердце рвется из груди, и борясь со страшным желанием сказать ей, как она прекрасна, — если это вознаграждение за реальные заслуги, я, пожалуй, передам его мисс Джонстон.

— О, она была великолепна, не правда ли? — громко сказала девушка. — Я когда-нибудь убью эту Хельгу! — добавила она, резко сменив тон. — Чудовище! Она знала о… о банкноте, но ничего мне не сказала.

— Это будет стоить ей всего лишь двадцать долларов, — объявил Колтон, подражая судье на заседании, — потому что теперь я ей их не отдам.

— Верните их, пожалуйста, мне, — сказала девушка, протягивая тонкую загорелую руку.

— Вернуть? — закричал Колтон, изображая огорчение. — Зачем вы так, я уже придумал, на что их потрачу.

— На что? — немного раздраженно спросила мисс Равенден.

— О, это длинный список, — хитро ответил Колтон. — Вам лучше присесть, а то я долго буду перечислять.

Он снял плащ и постелил его на ближайший выступающий булыжник, а она изящно на него присела.

— Во-первых, сотня упаковок жевательного табака. Думаю, все спасатели жуют табак. Далее пять долларов на несколько ярких гравюр известных актеров и актрис. Остальное — на мексиканские лотерейные билеты, — неубедительно закончил покинутый идеями Колтон.

— Да, ради этого не стоило садиться, — пренебрежительно сказала девушка. — Вот если бы вы собиралась купить что-то действительно полезное, я бы, наверное, их вам оставила. Прошу! — и маленькая ручка снова потянулась вперед.

Колтон наскоро вытащил одну десятидолларовую купюру и две по пять.

— Ничего, если верну разменянные? — взволнованно сказал он. — Понимаете, просто это первые деньги, которые я заработал не по своей профессии, и я собираюсь повесить их в рамку.

— Если двадцать долларов для вас настолько незначительные деньги, что вы можете себе позволить развешивать их на стене…

— Конкретно эти двадцать долларов значат для меня очень много, — перебил Дик.

Дороти встала.

— Пойду попробую сделать пару бросков, — сказала она.

— Сетью? — спросил Дик. — Хотел бы я на это посмотреть.

— Сеть держится на ручке от удочки, — объяснила она, игнорируя шпильку. — Я помогаю отцу собирать экспонаты в его коллекцию. Он энтомолог, а здесь водится несколько редких видов мотыльков, которые он очень надеется заполучить.

— Теперь мы с вами достаточно знакомы для того, чтобы я смог пригласить вас на прогулку?

— Прошу прощения, я была такой… такой грубой, — нежно ответила девушка. — Чтобы загладить свою вину, я приму ваше приглашение.

— Вы приехали сюда специально, чтобы собирать мотыльков? — спросил Колтон, делая шаг вперед.

— Да, тут водятся несколько видов, которые мы с отцом как раз сейчас изучаем. Я играю с бабочками зимой, а летом охочусь на них. У каждого здесь есть какая-то цель. Мы с отцом обогащаем копилку человеческих знаний о чешуекрылых бабочках. Мистер Хейнс проводит отпуск с Хельгой. Хельга отдыхает перед новым музыкальным учебным годом. У вас тоже должна быть цель. Что вас сюда привело?

Дик Колтон, как и большинство больших людей, был очень неуклюжим и, соответственно, жутко стеснительным в отношении девушек, и сейчас его смущение перешло все границы. Он как завороженный смотрел прямо в бездонные глаза Дороти Равенден и быстро ответил:

— Судьба.

— И правда судьба, честное слово! — вздохнула эта выдержанная девушка, удивляясь собственной минутной слабости. И чтобы восстановиться в своих глазах, добавила:

— Подарок судьбы для Хельги, разумеется. Если бы не вы, они с мистером Хейнсом наверняка бы утонули.

— Вы уже знали ее раньше, да?

— Да. Мы посещаем один и тот же дом в Филадельфии, а еще мы с отцом приезжаем сюда уже несколько лет. Я хорошо ее знаю. Если б я была мужчиной, я бы весь мир положила к ногам Хельги Джонстон.

— Они с Хейнсом помолвлены, м?

— Нет, не помолвлены, — сказала девушка. — Она — весь мир для мистера Хейнса, но сама его не любит. А он и никогда не пытался ее к этому склонить. У него какие-то свои причины… Иногда мне кажется, что ему и самому она не нужна в этом смысле. Может он просто этого не осознает.

— Но он определенно ей интересен.

— Она очень привязана к нему. А почему бы и нет? Он делал и делает для нее все, что может.

— Как такое возможно?

— О, это одна из историй, заставляющих верить, что не перевелись еще на свете настоящие мужчины, — мечтательно сказала девушка. — Мистер Хейнс впервые приехал сюда еще начинающим репортером с маленьким доходом, а Хельга была двенадцатилетним дитем с жадным умом и задатками хорошего голоса. Он давал ей книги и уговорил Джонстонов отдать дочь в хорошую школу. Потом она подросла, а он стал «звездой» (так, кажется, их называют) в своей газете и снова приехал к Джонстонам и попросил у них разрешения отправить Хельгу в подготовительную школу, а затем в колледж. Они договорились, что Хельга ничего не узнает о том, что мистер Хейнс берет все расходы на себя. Она бы так и не узнала, если бы не один случай, произошедший на первом курсе. Она не захотела сдавать одногруппника, и ее за это хотели исключить. Но мистер Хейнс узнал об этом и сразу же приехал во всем разбираться. Пошел прямо к ректору. «Вот факты, — сказал он. — Оставлю их в ваше распоряжение или же опубликую в своей газете. Решайте сами».

Дело замяли. Ну и пока шла вся эта суматоха, Хельга узнала, какой вклад мистер Хейнс сделал в ее образование. Теперь он собирается обучить ее музыке. У него нет семьи, и ответственности он тоже ни за кого не несет, так что все его внимание сосредоточено на Хельге. Ну а самое замечательное в этом всем то, что она действительно того стоит.

— Должно быть, мужчине очень сложно воспитать столь сильное доверие женщины к себе, как это сделал он, — немного помолчав, сказал Колтон. — «Я знаю, что он пошел бы за мной», — сказала мне Хельга, когда я спросил, как она решилась на такой отчаянный шаг.

Мисс Равенден согласно кивнула.

— Да. Вы и сами это видите, — сказала она. — Вы совершили героический поступок, когда спасли этих двоих. А вот что насчет португальца? Думаете, он как-то причастен к смерти несчастного моряка? Хельга рассказала мне об этом. Что за странное происшествие!

— То, что вводит в ступор Хейнса с его натренированными мозгами, мне уж точно не под силу, — сказал Колтон. — Мне кажется, что мужчина… боже мой! Что это было?

Со стороны пляжа донесся пронзительный, душераздирающий, нечеловеческий крик. Агония… а может в нем было и что-то человеческое. Молодые люди у озера буквально поседели от ужаса.

— Я должен идти туда сейчас же, — сказал Колтон. — Кто-то в беде. Мисс Равенден, дойдете до дома одна?

Девушка гордо выдвинула вперед свой маленький круглый подбородок и сказала:

— Я пойду с вами.

— Нельзя, неизвестно, что там. Прошу!

Ловким движением рук девушка разъединила тяжелую рукоятку своего огромного сачка, вызволила оттуда искусно собранный револьвер и положила его в руки Колтона.

— Я иду с вами, — настойчиво повторила она.

— Ну идете так идете, — сказал Колтон, и мисс Равенден засуетилась. Но доктор не растерялся, взял ее за руку, и они со всех ног помчались на вершину холма и добрались туда совершенно выдохшиеся.

На песке в четверти мили от того места у Грейвъярд Пойнт, где недавно разбилась шхуна, лежало едва различимое черное тело. Они быстро сбежали в овраг, Колтон впереди. Вдруг он издал нервный смешок облегчения.

— Всего лишь мертвая овца, — сказал он. — Я думал, что это человек.

Но тут доктор наклонился вперед с отвисшей челюстью.

— Посмотрите на это! — закричал он.

Поперек шеи животного зияла огромная, еще кровоточащая рана, наполовину отделившая голову от тела. Дик и Долли начали всматриваться в окружающий сумрак, но увидеть ничего не смогли.