Летающая смерть

Глава III. Морские пленники

Монток был усеян множеством маленьких плащей, и все они направлялись к скелету, оставшемуся от храброго корабля. Большие куски обшивки все еще свисали со скалы, об которую разбилась шхуна. И только благодаря стараниям проворных спасателей удалось сохранить хоть груду каких-то жалких осколков такелажа.

Спасатели двух станций выкладывались по полной. И вот внезапно ветер стих, и им удалось натянуть спасательный трос. Человек из спасательной бригады подошел к группе из «Третьего дома» и обратился к Хельге Джонстон, подойдя так близко, что она даже немного отпрянула.

— Не продержится… час, — донеслись до Колтона сквозь вновь разыгравшийся ветер обрывки фразы. — Старые деревянные обломки. Подобрали большинство… спасательные круги… все нормально.

Вместо мисс Джонстон заговорил Хейнс. Точнее, закричал прямо в самое ухо Колтона:

— Спускаемся на пляж. Когда шхуна окончательно разобьется, кого-то может прибить к берегу.

— Конечно не живых? — прокричал Колтон, не отрывая взгляда от поверхности воды.

— Да, — абсолютно уверенно ответил чистый женский голос. — Но мы должны проверить.

Обратно в низину они спускались по крутому склону, выраставшему из песчаного пляжа. Возглавлявший это шествие ветеран Джонстон по пути собирал деревянные обломки для огня (человек старой закалки, в любой ситуации ищущий максимально полезное применение подручным средствам).

— Помогай, Хельга! — прокричал он. — И вы, мистер Хейнс!

Едва осознав это, Колтон тоже был вовлечен в работу, таща тяжелые куски дерева к центру, отмеченному огнями. Вдруг Джонстон схватил его за руку и начал показывать в направлении моря. В свете молний доктор отчетливо увидел какую-то массу, швыряемую волнами из стороны в сторону, но определенно и уверенно направлявшуюся в сторону берега. Наконец это нечто выбросило на берег. Им оказался спасательный круг со своей первой ношей.

— Трос отлично справляется, — крикнул старый офицер береговой охраны. — Должны всех вытащить.

За предыдущим путником по тоненькой «ниточке надежды» сразу же последовал еще один, а за ним третий и четвертый, и так до седьмого — все были успешно переправлены на холм. Спасательный круг снова отправился назад — надо было спасти еще троих, — но тут ударила невообразимая молния, осветив гигантскую волну, внезапно полностью накрывшую шхуну. Казалось, каждая дощечка, оставшаяся на корабле, с грохотом треснула, и спасательный трос с диким скрежетом оторвался от холма. Старый Джонстон рухнул на колени, потеряв шапку, но лишь на мгновение; через несколько секунд он снова был на ногах с ловко скрученной сигаретой в зубах.

Пламя взметнулось вверх. Ослепительное сияние, колеблясь, все разрасталось. Отупевший от ужаса Колтон стоял словно в трансе, пока Джонстон вместе с Хельгой и Хейнсом со всех ног неслись к пляжным патрульным вдоль морского берега. Вдруг доктор пришел в себя с унылым и довольно непривычным чувством человека, смотрящего на ситуацию со стороны. Никто не попросил его помочь. Он был всего лишь гостем, незначительной величиной, которую хозяева не хотят грузить своими проблемами.

«Какая же, должно быть, бесполезная и бездарная вещь эти летние постояльцы!» — подумал Колтон, догоняя девушку и одновременно созерцая кипящий котел океана.

Долго ждать ему не пришлось. На пенящемся гребне появилось что-то темное, но тут же исчезло в волне, разбившейся о прибрежный песок. Еще мгновение, и это что-то уже катилось прямо в сторону молодого доктора, обнаруживая холодное, застывшее лицо человека. Бездвижное тело остановилось у самого берега, но тащить его через вязкий песок и безудержные волны даже сильному Колтону было, к его удивлению, крайне тяжело. Выбравшись, наконец, на сушу, доктор перекинул несчастного через плечо и что было мочи помчался к огню; тут же ему на встречу со стороны холма побежали мужская и женская фигуры. Положив ношу на землю, Колтон опустился рядом с ней на колени. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что все кончено: череп мужчины был расколот как яичная скорлупа. Доктор машинально проверил пульс, и тут до его ушей донесся знакомый голос, на этот раз позволивший себе быть менее педантичным ради того, чтобы суметь докричаться сквозь бешеный ветер:

— Может быть я могу чем-нибудь помочь? Я не совсем безграмотен в медицинских вопросах.

Колтон лишь покачал головой.

— Ему уже ничего не поможет, — ответил он.

— Ох! — закричал голос из тьмы за спиной профессора и перерос в вопль. — Смотрите! Хельга! Помогите ей!

В эту секунду и сама Хельга изо всех сил прокричала о помощи, но ее голос резко оборвался. Колтон вскочил на ноги и обернулся: в головокружительных волнах, которые только что чуть не утопили его самого, по колено в воде стояла девушка, крепко обхватив руками тело. Морской вихрь с бешеной скоростью несся на нее и поднимался, пока не накрыл обе фигуры с головой. Колтон с воплем ужаса со всех ног помчался в их сторону и в этот момент заметил Хейнса, с поразительной быстротой бегущего с другой стороны. В считанные секунды он добежал до места, где стояла Хельга и нырнул прямо в водоворот.

«Господи! Чудеса! — думал Колтон, пока бежал. — И говори после этого, что футбол никогда не пригодится тебе в жизни».

Но доктору не пришлось дожидаться своего хода. Хейнс поймал Хельгу за колени, но зацепиться ему было не за что, так что сильнейшее подводное течение начало уносить всех троих в открытое море.

Колтон был, к счастью, наделен еще и способностью атлетов быстро соображать и принимать взвешенные решения прямо по ходу действия даже в самой невообразимой ситуации. До этих трех морских пленников просто так было не дотянуться. Но доктор рассчитал, что приближающаяся волна должна отнести их снова к берегу, что даст ему шанс — единственный шанс, — но секундное промедление может стать роковым. Он должен ждать их в футе от воды, как профессиональный спортсмен выжидает, а затем нападает на несущийся в его сторону футбольный мяч; аналогично может поступить и он сам, и зарывшись пятками поглубже в песок, подхватить товарищей, сражаясь с течением. Если он этого не сделает, то… да, тут уж ни одно на свете лекарство не поможет, и океан раз и навсегда избавит страдальцев от бессонницы.

К счастью приближающаяся волна оказалась длинной, так что пока она уходила, несчастных можно было спокойно разглядеть, и Колтон увидел, с тем трепетом гордости за ближнего своего, который отвага пробуждает в храбрых, что руки девушки до сих пор не отпустили тело, и она изо всех сил держалась за спасательный жилет, застегнутый на мужчине. Прикинув примерный интервал до следующей волны, Колтон двинулся вперед. Трое несчастных были все ближе и ближе, и вдруг, к своему крайнему изумлению, доктор отчетливо услышал крик из воды:

— Забирайте Хельгу! Забудьте обо мне! Спасите Хельгу!

— Я и тебя спасу, такой шанс, — пробормотал молодой человек, запрыгивая во влажный песок навстречу морским пленникам.

Колтону удалось схватить Хейнса за бедра. Пятки тонули в песке. Волна расширилась, задержалась и начала сходить. «Прямо как перетягивание каната, ей-богу», — подумал он, напрягая все свои мускулы, которые столько раз помогали ему одерживать победу над однокурсниками. На мгновение ему показалось, что эти самые мускулы вот-вот лопнут — было полное ощущение, что океан не хочет просто так отдавать столь ценный приз в несколько человеческих жизней. Но доктор твердо и непоколебимо стоял, сердито пронзая взглядом необузданные волны. Грудь разрывалась, каждый удар сердца сопровождался дикой болью. У человеческих сил есть предел. Сердце уже было готово выпрыгнуть из груди, но он не ослабил своей «бульдожьей» хватки. Еще один рывок! И точно последний… и вот наконец-то схватка закончена.

Задыхаясь, Колтон повалился на землю. О как сладко вновь задышать полной грудью! Чувствовать, как воздух наполняет легкие и мышцы — этот ни с чем не сравнимый момент последнего рывка и открытия второго дыхания! С новыми силами он перебросил всех троих через себя на сухой песок, а затем просто расслабился, утомленный тяжелым трудом, и начал засыпать, совершенно не беспокоясь о том, что с ним будет. Он выиграл… у океана. Почему бы… хоть кто-то… не убрал… их… от него?

— Есть! — прощебетал чей-то голос в ухо Колтона, голос смутный и смешной, но тем не менее очень похожий на голос Джонстона. — Ты спас ребят, благослови тебя Господь!

— Дайте мне помочь ему встать, — послышались спокойные и четкие, но все такие же странно отдаленные нотки тона профессора Равендена.

О, внезапно озарило Дика, они же разговаривают по телефону. Конечно. Вот почему голоса так плохо слышно, все из-за неисправных проводов. Но только зачем им звонить? И как они, на том конце провода, могут поднимать его, Дика Колтона, на ноги?

Когда сознание полностью вернулось к нему, Колтон уже ковылял с чьей-то помощью в направлении огня. Из мерцающего круга света к нему навстречу вышел ангел. Она казалась дитем света и тени. Белизна ее лица на контрасте с ярким румянцем юных щек еще больше подчеркивалась густой копной темных волос. Ее губы были чуть приоткрыты, а круглая грудь поднималась и опускалась синхронно с частым дыханием. Глаза, глубокие и бархатистые, с мягким женским чарующим обаянием смотрели прямо в его глаза. Это было его Видение в конце коридора.

— О, это было великолепно! — сказала она слегка дрожащим голосом, идущим прямо из сердца.

Девушка подходила все ближе, огонь освещал ее прекрасные черты все лучше, и Колтон, жадно впиваясь взглядом в свою мечту, все время думал о луне, выходящей из-за пелены облаков.

— Как вы сумели? — продолжила она. — Вы спасли их всех! Я хочу… хочу, чтобы вы приняли это.

С этими словами она взяла его руку и положила в нее что-то легкое и мягкое.

— Пустяки, — изумленно сказал Колтон. — Спасибо. Я… так странно, голова кружится… Думаю… мне… лучше… пойти спать… сейчас же.

И он уютно улегся на песок, который, казалось, прямо поднялся ему навстречу. Молодой доктор провалился в полуобморочный сон, сладко вытянувшись во весь рост, а мучившие его склянки с лекарствами еще немного покружились перед глазами и вскоре растворились в глубинах сознания.

Долли Равенден стояла и смотрела на сильную красивую фигуру, единственной не расслабившейся частью которой были пальцы, все еще крепко сжимавшие подарок.

— Не ошиблась ли я? — сказала она с несвойственной ее веселой и самоуверенной натуре тревогой. — Пфф, а впрочем нет, все нормально.