Летающая смерть

Глава II. Голос в ночи

Не успел Колтон толком заснуть, как хлопанье дверей по всему дому заставило его вновь очнуться. Он сел на кровати и посмотрел в окно: небо озарила яркая вспышка сигнальной ракеты. Молнии змеями носились по всему небосводу, разрезая его на части и освещая все вокруг таинственным блеском, а затем снова погружая мир в непроглядную тьму.

— Боюсь, это кораблекрушение, — донесся из холла голос профессора Равендена. — Пойду на берег, посмотрю, не смогу ли чем-нибудь помочь.

— Конечно же нет! — последовал быстрый ответ из комнаты в конце коридора. — Ни шагу не ступишь, пока я не соберусь.

Колтон узнал в говорящей голос Видения, который, несмотря на всю мягкость, время от времени принимал оттенок решительности и непоколебимости.

— Не хочешь пойти с мистером Хейнсом? — мягко предложил профессор. — Вижу, в его комнате горит свет.

— Он и так занят Хельгой. Ну подожди, папочка, мне надо не больше десяти минут.

Внизу снова хлопнула дверь, послышался топот, а за ним хриплый голос Джонстона — хозяина гостиницы — вперемешку с мягкими возражениями его жены, периодически пробивающимися сквозь всеобщий гул. За стеной у Колтона что-то свистело и стучало, будто кто-то искал что-то, что должно было быть на виду.

— Дьявол, да где же этот свитер? — послышался звучный рык.

— Мистер Хейнс, не ругайтесь, — прозвучал веселый голосок из комнаты в конце коридора, на что человек без свитера ответил:

— Не вам было сказано. Кстати, не найдется ли у вас свитерка для бедного мужчины со слабой грудью, мисс Равенден?

— Я как раз сейчас надеваю свою единственную похожую на него вещь, — приглушенно сказала девушка, видимо просовывая голову через горловину.

Тут послышался еще один низкий, но удивительно глубокий и нежный женский голос:

— Моя мечта сбылась. Корабль приплывает на Грейвъярд Пойнт. Как скоро, petit père[1]?

— Одно мгновение, принцесса. Дай мне только влезть в ботинки, — ответил знакомый, но слишком уж ласковый голос, так что Колтон чуть было не подумал, что в доме появился еще кто-то новый.

— Ты уже одета, Хельга? — спросила мисс Равенден. — Как ты это делаешь?

— Я просто не раздевалась, Долли, — серьезно ответила другая девушка. — Я знала… Я чувствовала, что что-то…

Она остановилась.

— Мечты Хельги всегда сбываются, — насмешливо сказал мужчина без свитера. — Да что ж это за проклятый узел образовался на моих шнурках?

— Господи, только бы эта мечта не сбылась, — полушепотом сказала девушка из комнаты в конце коридора, проходя мимо двери Колтона.

Еще две сигнальные ракеты взмыли в воздух, и с пляжа начал доноситься яркий свет.

— Спасатели уже на месте, — заметил профессор. — Дочь, поторопись. Если мы…

Конец фразы заглушил раскат грома.

— О, — сказал Колтон, надевая свою тяжелую куртку и снимая шляпу с крючка, — прекрасное место для страдающего бессонницей! Посмотрим, что там у них.

Выбежав из-за двери, он столкнулся с маленьким, жилистым темным человечком, так же спешно выбежавшим из противоположной комнаты.

— Не извиняйтесь, и я не буду, — сказал Колтон, оправившись. — Мое имя Колтон. Ваше — Хейнс. Можно пойти на берег с вами? Я не знаю дорогу.

— Видимо вы не знаете дорогу до лестницы, — едко ответил мужчина.

Рассмотрев своего нового случайного знакомого профессиональным взглядом, молодой доктор сразу же определил его как достаточно раздражительного товарища предположительно с расстройством желудка.

— Все сейчас идут на пляж, — добавил Хейнс. — Если вы пойдете за кем-то, то вполне вероятно туда пропадете.

— Спасибо, — спокойно ответил Дик. В жизни он всегда руководствовался принципом, что плохое настроение других людей не должно быть весомой и логичной причиной для порчи его собственного настроения. И на этот раз такой принцип не подвел молодого человека, потому как Хейнс умерил пыл и достаточно вежливо спросил:

— Только сегодня приехали?

— Да. И кажется, наткнулся на настоящий парк развлечений.

К этому моменту мужчины уже спустились вниз и зашли в большую гостиную, застав там миссис Джонстон, безуспешно пытавшуюся заставить одуматься своего седобородого мужа оставить тщетные попытки влезть в ботинки, которые ему малы.

— Двадцать пять лет службы спасателем, и не могу выйти из дома без этих хитрых штуковин! — кипел от злости старик.

Еще в комнате стояла чудная рыжая девушка в плаще и смотрела в окно со все нарастающей волнительной радостью. Как только Хейнс зашел, красавица обернулась:

— Вы готовы, petit père? Мне так душно в этой одежде!

С этими словами девушка выразительно провела руками по своему плащу, не скрывавшему прелести ее юной фигуры.

Колтон смотрел на нее с нескрываемым восхищением. Он думал, что именно такие женщины когда-то вдохновляли викингов на походы и самые крупные завоевания.

— Если бы ты знала, как прекрасно выглядишь в этом наряде, — сказал Хейнс (Колтон удивился, как выражение лица в один миг может так преобразиться из добродушно-наивного в негодующе-несогласное), — твое тщеславие быстренько заставило бы тебя чувствовать себя очень удобно.

— Что за глупости, — с улыбкой ответила девушка, протягивая руку к Хейнсу и приглашая его пройти к двери. — Отец наконец-то совладал со своими ботинками.

— Кажется, мы идем не одни, — сказал Хейнс. — Мистер Колтон — кажется, вы сказали, что вас зовут Колтон, — хочет присоединиться.

— О, простите, мы должно быть вас разбудили, — сказала девушка, оборачиваясь к доктору. — Ничего не имеете против суровой погоды?

— По крайней мере я уверен, что меня не сдует с места, — весело ответил Колтон, смотря на вниз на девушку с высоты своих 186 сантиметров, а про себя прошептал: «Ни за что не поверю, что ты дочь этого побитого жизнью старика и той утонченной старой курицы».

Хейнс достал фонарь и направился к двери, сказав при этом Колтону:

— Вам лучше идти между мной и мистером Джонстоном. Чего вы ждете?

— А другие не идут? Мне показалось, я слышал, что наверху кто-то еще собирался, — сказал доктор и в смущении запнулся, удивляясь своему жгучему желанию еще раз увидеть то смуглое красивое лицо.

— А, Долли Равенден. Она придет с отцом, — сказала мисс Джонстон. — Мы встретимся с ними на пляже.

Наклонив головы, все четверо вышли в шторм. Ветер дул неистово, хотя дождя почти не было. Над морем нависало огромное черное облако, из которого буквально градом сыпались гигантские молнии. Колтон, не задумываясь, шел за своими проводниками, и только сейчас обнаружил, что они спускаются по небольшой канавке, в которой резко ощущался контраст спокойного воздуха с бешеным ветром над головой. У подножия холма Хейнс остановился.

— Ты это слышала? — тихо сказал он стоявшей рядом девушке.

Колтон заметил, как она в дрожи прижалась к своему компаньону, и подняв голову, начала жадно всматриваться в пустоту наверху.

— Ох, сколько раз я слышала его во снах! — прошептала девушка.

— Там! — закричал Хейнс.

— Да, — сказала Хельга, — вроде бы со стороны моря.

Колтон начал изо всех сил вслушиваться, и сквозь дикий шум ветра наконец-то смог различить тот же странный слабый вой, похожий на скрежет металла, но сейчас он был больше похож на голос живого существа, бесконечно тоскливого, безмерно одинокого.

— Кровь стынет в жилах, — сказала Хельга.

— Не бери в голову, принцесса, — попытался подбодрить ее Хейнс волнующимся голосом. — Глупо было с моей стороны акцентировать на этом внимание, теперь ты еще больше разнервничалась.

— Разнервничалась! Да я вообще не знала, что у меня есть нервы… до сих пор.

Она обернулась к Колтону:

— Вы тоже это слышали?

— Да. Что это было?

Новый шквал ветра оборвал девушку, и она просто покачала головой. Джонстон тем временем уже начал взбираться на травянистый холмик, так что пришлось отложить разговоры.

Добравшись до вершины холма, они увидели множество суетящихся фигур, четко очерчиваемых ярким светом гигантских молний, разрезающих все черное небо. Четверо жителей «Третьего дома» стояли на краю обрыва прямо над сокрушающейся землей и наблюдали как команды спасателей с восточной станции Боу-Хилл и западной — Сэнд-Спит, ведут отчаянную схватку с опасностью, борясь за жизни других людей. Изо всех сил вглядываясь в ужасающую тьму, они видели в белизне бушующего моря одинокую и непонятную глыбу, по очертаниям напоминавшую повалившуюся набок шхуну, постоянно накрываемую гигантскими волнами широкой Атлантики. Так она и лежала, отдавшись морю, проткнутая насквозь острым скальным рифом Грейвъярд Пойнт.