Лекарь моего сердца (СИ)

Глава 16. Саммер

Я переживала, а еще я кляла себя за безрассудство.

Куда подевалась разумная, сосредоточенная Серафима Матвеева? Она словно совсем потеряла нить с реальностью. Кажется, что я настолько сроднилась с телом Саммер, что забрала себе ее черты характера. Или я была влюблена... Я ведь никогда не была влюблена...

Явившись к родителям, справившись с их первоначальным шоком и отрицанием, к тому же мое новое лицо никак не помогало признать папе и маме дочь, я облегченно вздохнула. Хотя бы за них не буду переживать.

Отец и мать не сразу признали в попаданке собственное дитя, но я принялась перечислять мгновения, их слова, о которых могли знать только мы втроем. Конечно, они растаяли и обрадовались. В глазах мамы читалось, что она меня похоронила. Женщина выглядела поникшей.

Мы принесли добрые вести, воодушевили пожилых людей, правда, добавили новых седин в их шевелюры. Отец принял Александра не сразу, ему, воспитанному в Советском союзе, ученому, работнику, товарищу, претило это обращение с аристократией. Но он, вроде, смирился.

Маме было плевать, только матери так относятся к детям. Не удивлюсь, если узнаю, что перенесись я страшной злодейкой, обрекшей чужой мир на погибель, она бы и меня в том случае оправдала. Сказала бы, что поступила бы так же. Для нее я сокровище.

Уходить с нами они отказались, объяснили, что у папы и мамы работа. Я не спорила, я знала, что их труд им приносит удовольствие, тем более прощались мы не навсегда.

А в Терралии нас ждали новые заботы.

Весь Лавенхейм повергся в шок из-за новости о скорой свадьбе между мной и их обожаемым герцогом. Но забавно было наблюдать, как меняются лица людей, которые до последнего дня меня не признавали. Получив презент от господина Брауна, его неловкие извинения и затравленный взгляд, я и вовсе не удержалась от хохота. Не в присутствии наглеца, конечно.

— Я вас прощаю, — произнесла надменно, принимая глупые извинения.

— Простите за еще одну оплошность, но я молю, поговорите обо мне со своим избранником, — умолял мужчина. — Я не хочу оставаться с вами и с ним врагом.

Когда Александр услышал эту просьбу, то пришел в ярость. В отличие от меня, позорный инцидент в лесу господину Брауну он не простил. Заявил, что на свадьбе его ноги не будет, церемония планировалась скромной.

К сожалению, в суматохе с расследованием, с подготовкой, в которой я не принимала участия, полностью доверившись Эви, я не успевала проводить много времени с женихом. А тот будто бы и не настаивал.

Меня это немного расстраивало и разочаровывало. Вот, я здесь, я твоя. Все условности улажены, тайны раскрыты, но он отдалился. Мы продолжали разговаривать, поцелуи сводили с ума, мы ночевали вместе. Я засыпала и просыпалась в его объятиях, но некую черту он не переходил. Я металась в сомнениях, не понимая, с чем связана эта холодность. В какой момент я перестала волновать Бриленда? Что произошло? Отчего с рассветом он словно убегает от меня?

Удивительно, но ответ на вопрос мне дал Роберт Уоррен.

Пожилой лекарь вновь извинился передо мной, а еще буквально совершил невозможный для себя шаг. Мы разделили практику, он торжественно вручил мне карточки своих пациентов. Он был одним из первых, кто поздравил меня с помолвкой.

— Саммер, я очень рад.

Мы задержались в госпитале после приема больных. Он предложил выпить чаю, а я не посмела отказаться.

— Правда? Рады? — не удержалась от наглого и не очень корректного вопроса.

Всем же известно, что он мечтал о свадьбе Александра с его дочерью.

— Да, рад, — кивнул он. — Я не серчаю. В дела молодых старикам нельзя вмешиваться. Я безумно счастлив за друга. Ты очень порывистая, шебутная, безудержная, а он спокойный и рассудительный. Вы дополняете друг друга.

— Приятно слышать, — задумчиво покрутила чашку.

А господин Уоррен продолжал нахваливать Бриленда.

— Он достоин тебя, а ты его. И он достаточно благороден, чтобы вести себя правильно. Чего греха таить, — прищурился мужчина, — тебе полезно, чтобы твои порывы сглаживались.

Неужели все настолько очевидно?

Нет, вряд ли. Целитель бы не задумался о подобной проблеме, это неприлично. А Роберт, пусть и осознал, что я не глупая кокетка, и он был во многом не прав, но все же оставался таким же чопорным, древним дубом.

Хотя слова коллеги подействовали на меня положительно. Между мной и Александром глубокие чувства, а еще огромная пропасть, разница в воспитании. То, что кажется мне нормальным, для герцога — оскорбление его невесты. Он ждал свадьбы, а я... я тоже подожду.

— Саммер, — отвлек меня от мыслей господин Уоррен, — у меня есть к тебе одна просьба. Я пойму, если ты не захочешь ее выполнять.

— Зачем вы так? — осклабилась я. — Конечно, я все сделаю.

Он меня вылечил, а ведь терпеть не мог. За это не попросил ни денег, ни признания. Просто не вспоминал, что занимался моим выздоровлением. Без его перевязок моя рука могла сильно искривиться, и я бы не продолжила заниматься лекарским делом.

— Ты не могла бы переговорить с Дейзи, — чуть ли не шепотом проговорил Роберт. — Она погрузилась в уныние и ни на что не реагирует. А я не могу смотреть на страдания своей дочери.

Все любящие родители одинаковы. И иногда в их мозгу рождаются очень отчаянные идеи.

— Я? — ошалело заморгала глазами. Да, не следовало молниеносно соглашаться. — Господин Уоррен, я, в целом, не против. Но это Дейзи, — у меня дрогнули губы, но я удержала усмешку, — а это я. Я последняя, кого она станет слушать.

— Очень важно, чтобы с ней поговорила именно ты, — опустил он голову. — Раньше я рассуждал, что главная задача моих дочек, это удачно выйти замуж за щедрого и доброго мужчину. Но время и нравы меняются. Нет ничего важнее семьи, но Дейзи не должна убиваться по потерянной любви, — вздохнул он грустно. — Она тоже может получить образование, найти хорошую работу. Заиметь какую-то цель.

— Вы не шутите?

Все-таки попаданка Серафима здорово повлияла на целителя. Аж оторопь берет.

— Разве похоже, что я шучу?

Учитывая мрачное настроение Роберта, благодарность за помощь, я не могла дать отрицательный ответ. На следующий день мне пришлось заняться выполнением собственного обещания.

Александр меня не отговаривал. Он и сам намеревался провести беседу с дочкой друга, но мы оба сочли, что прежде ей стоит поговорить со мной.

Встав перед домом Уорренов, я невольно стала свидетелем грязной и грубой сцены. Все подруги Дейзи, в их число входила и леди Портер, ругались с девушкой.

— Я знаю, это ты. Это ты виновата, что мы не могли зачать, — громко вопила Маргарита.

Доносились и чужие голоса, тех девиц, с кем я не успела познакомиться.

— Да, ты так злословила на леди Мэтисон, а в итоге она оказалась права. Да ты нас травила!

— Я ничего не делала, — защищалась бедная шатенка. — Это вам Саммер рассказала?

Складывалось впечатление, что там она дрожит, боится.

— Нет, не она. Я подслушала, — фыркнула леди Портер. — Я раньше молчала, боясь, что ты и про меня пустишь обидные сплетни, ты же, — интонация изменилась, превратилась в ядовитую, издевательскую, — невеста Его Светлости. А ты не невеста. Ты пустышка, вот ты кто.

Мне не хватило терпения ждать, когда за мной придет дворецкий, да и интуиция подсказывала, что ссорящиеся женщины собрались у входа. При виде меня Дейзи хлопнет дверью и отправит восвояси.

Мартышки двуличные. Дружили, пользовались этой дружбой. Точно так же, как и другие, распускали слухи про меня. А выяснив, что мое положение меняется, решили, что надо искать нового покровителя. Противно.

— Кто вам сказал, что виновата Дейзи? — ворвалась без стука, как ураган.

При виде меня все обомлели и остановились, походили на рыб, выброшенных на берег: то открывали рот, то закрывали.

— Ты? — задохнулась от гнева хозяйка особняка. — Ты? Тебе мало того горя, что ты принесла? Хочешь насладиться?

Выпалив этот спич, она моментально расплакалась, подхватила юбки и побежала наверх.

— Леди Мэтисон, вам лучше уйти, — залепетала ее сестричка-Магнолия. Уже не такая храбрая без поддержки старшей.

— Я никуда не уйду, — взметнула волосами. — Меня пригласил ваш отец. Разрешил ходить и делать все, что мне заблагорассудится. Не веришь, отправляйся к нему!

— Папа?

— Да, так что иди, успокаивай сестру, а я, — оглядела стайку куриц, напавших на свою же товарку, — разомну связки здесь.

Девушки словно почувствовали, что запахло подпаленными перьями. Сбились в одну кучу, одна Маргарита более менее выказывала какую-то смелость.

— Леди Мэтисон, рада встрече. Поздравляю с помолвкой. Вы, что, явились защищать Дейзи? И это после того, что она сотворила?

— А что она сотворила? — уперла руки в бока. Ненавижу выглядеть базарной бабой, но эти кумушки по-другому не понимают. — Принимала вас в своем доме, поила и кормила за свой счет. Да, ошиблась в травах, но вы-то сами пили. Вас никто не заставлял.

— Мы не знали, — завопили они на разные лады.

— И она не знала. А когда узнала, то прекратила. Неужели вам продолжили подавать лимонад?

Наметанный глаз уловил, что у леди Портер свободное платье. А еще у нескольких распущены швы. Три девушки были беременны, и их бушующие гормоны, кажется, нашли себе подходящую жертву.

— Нет, — резко заробела Маргарита. — Не подавали, но это...

— Это не причина, чтобы добивать человека, — более спокойно продолжила я. — Дейзи плохо. Я знаю, я здесь была, когда рассказывала ей обо всем. Она страдала, оттого что натворила. Она исправилась, корила себя, а теперь, когда она почти убита, вы над ней издеваетесь?

— Но она-то над вами издевалась, — заметила одна из «курочек».

— Ну, это, конечно, повод, чтобы вредничать, — высказалась с сарказмом. — Вы отвратительные подруги, я бы вас и на порог не пускала.

Лица девушек побледнели, они переглянулись между собой. Возможно, я переусердствовала со своей пламенной речью, но я же порывистая. В конце я все-таки добавила:

— Но на прием вас жду... всех. Будем вместе разбирать, какие травы при беременности можно пить, а какие нельзя. А то вы еще что-то вычитаете...

Судя по их физиономиям, урок они усвоили. Порывались побежать наверх, чтобы извиниться, но я попросила прийти завтра, когда меня не будет. У них дни, если не недели на примирение, а у меня свадьба перед носом, и я подозреваю, что с Дейзи беседа выйдет нелегкой.

Я быстро отыскала комнату, оттуда доносились звуки рыданий. В объятиях Магнолии Дейзи упивалась жалостью к себе.

Подняв взгляд, обнаружив меня, она скривила губы:

— Чего тебе здесь надо? Мало моих унижений? Давай, скажи, что я чудовище.

— Я пришла не за этим, — я уселась на кровать, где она плакала. — Твоих подельниц я разогнала, но уверена, что завтра они явятся молить о прощении.

— Какое прощение? Я испортила им жизнь.

— Но это правда, сестренка, — потрепала ее по плечу Магнолия. — Я слышала, как леди Мэтисон всех приструнила.

— Это ложь. Ей незачем мне помогать. Она чем-то опоила господина Бриленда и пришла, чтобы торжествовать.

Небеса, дайте мне терпения. Силясь не вспылить, я попросила Магнолию выйти, нам с Дейзи надо было остаться наедине.

Слава местным богам, что Магнолия меня послушалась, а то бы пришлось прибегать к более решительным методам. Как говорится, «достаточно нежных уговоров, пока переходить к насилию».

Створка за нами затворилась, и предусмотрительная Дейзи отодвинулась от меня подальше. Рыдать она, естественно, не перестала.

— Ты знаешь, — произнесла я задумчиво, — в первые дни в Лавенхейме я бы очень хотела забраться в уголочек и плакать. Меня все возненавидели, включая герцога. И твой отец не воспылал радушием.

— Ты сравниваешь меня с собой? — ощерилась девушка.

— А почему нет? — я пожала плечами. — Мы не сильно отличаемся. Мы почти одного возраста, одного положения. Тогда тебя любили все, а сейчас презирают. Все презирали меня, но неожиданно полюбили...

— Именно, ты их любовь завоевала, — всхлипнула леди Уоррен, — а я испортила собственную репутацию. Всему городу известно, что я натворила.

— И что? Тебе не плевать на глупые сплетни? Какая разница, кто и что думает? Разве нет людей, чье мнение тебе по-настоящему важно?

Вопрос я задала несложный, и в ее глазах легко считала ответ. Отец, сестры и... Александр Бриленд занимали весь ее мир.

— Ты забрала у меня герцога, — выдавила она сквозь зубы. — Он не посмотрел на твое поведение, на твой неженственный характер, на твои дешевые уловки...

— Продолжишь меня оскорблять, я тебя тресну, — пригрозила ей, и, по-моему, это возымело эффект, она присмирела. Ни для кого не секрет после инцидента с Граемами, что треснуть я могла. — Скажи честно, а у тебя вот свет клином сошелся на Его Светлости? Ты действительно в него влюблена? Не мечтала кем-то работать, пока тебе не сообщили, что в будущем ты станешь женой Бриленда?

Вопросы попали в точку. Дейзи обмякла, но успокоилась. Утерла слезы, а на лице были написаны мысленные потуги.

— В детстве я мечтала быть как отец, — протянула она, — но когда мама ушла, я заменила ее. Хотела, чтобы папа меньше страдал из-за ее ухода. И знала, что буду лучшей женой и матерью, чем она сама...

— Мамой ты стала отличной, — я признала, — и на роль супруги ты очень подходишь. Все эти общества, праздники... Меня такие мероприятия вводят в тоску. Но еще подумай, ты этим хочешь заниматься всю жизнь?

Ее брови сдвинулись. Шестеренки заработали. Мне показалось, что она впервые рассуждает о собственных желаниях.

— Я не понимаю...

— Ты не торопись, подумай, — настаивала я.

Эх, понятно, детская травма. Впрочем, многое у Дейзи получилось. Она настолько хорошо вошла в свою роль главы семьи, вела весь быт, следила за обучением младших сестер, их воспитанием, что позабыла о собственных мечтах. И сама поверила в то, что этого она хотела.

Госпожа Уоррен, где бы она ни была, поступила отвратительно, бросив дочь и заставив через это пройти. Пусть брак был неудачен, но бросать детей нельзя никогда. Господин Роберт тоже допустил ошибки, легко повесив бремя главы семьи на старшенькую.

Черт, теперь и мне перед Дейзи стыдно.

— Нет, не этим, — мотнула она головой и опять фыркнула, превращаясь в надменную барышню. — Но тебе легко рассуждать. У тебя есть профессия, ты получила образование, а я...

— Никто не мешает выучиться на целителя, — подсказала ей. — В лекарскую академию в Брекенридже поступали и более старшие маги.

— Стать целителем вроде тебя?

И опять эти недоверчивые нотки. Какая она вредина.

— Это плохо? Будешь помогать отцу или в столице останешься. Ты столько лет провела, разбираясь с семейными проблемами, почему бы не пожить для себя?

Я буквально чувствовала, что она в смешении, что она хочет согласиться, но будущее ее пугает. Оно ведь неизвестное, неизведанное. Насколько сложно девушке, чья жизнь была почти предопределена?

Мы разговаривали очень долго, бесконечно. Магнолия приходила и приносила напитки. Младшая сестра не могла поверить, что я сижу и спокойно беседую с Дейзи. В итоге старшая Уоррен согласилась, что она хочет стать настоящим лекарем, мечтает о своей практике и ничего в этом мире не видела. Она, бедненькая, даже по собственной стране не путешествовала.

Заручившись моей поддержкой, вытянув с меня обещание, что я помогу ей подготовиться к экзаменам, она милостиво согласилась поднатаскать меня во всяких организационных вопросах. Наше общение не назвать крепкой дружбой, но шипеть друг на друга мы перестали. Я сама диву давалась, как ловко она меня уговорила.

Покинув их дом, я устало вытерла лоб. Перед лужайкой находилась карета, чей герб я сразу же узнала. Меня поджидал Александр.

— Прости, — обнял меня крепко, когда я погрузилась в темный экипаж, — я не утерпел. Ты просила не приезжать, но я успел соскучиться.

— Я тоже, — положила голову ему на плечо. — Это было... Трудно.

Мой герцог поиграл бровями.

— Удалось успокоить Дейзи? Серьезно? Я полагал, что затея бессмысленная. Что она продолжит на тебя обижаться.

— Не, — отмахнулась, — обиду со мной мы проработали. Подозреваю, что в Лавенхейме образуется новая династия целителей. Отец, потом дочери, их там пять, смогут целую клинику открыть.

Я не поняла как, но очень неожиданно и внезапно оказалась на коленях у Александра.

— Это хорошо, — прошептал он мне на ухо. — Не хочу тебя делить с кем-то. Ты пропадаешь в госпитале, а я со своими делами. Мне мало.

— Да? — отстранилась на секундочку. — Страдаешь без меня?

— Да, — подтвердил он, — скорее бы эта клятая свадьба, — ощутила его ладонь на моей талии, как пальцы сжимаются, задерживаясь на материи платья, как он томно дышит. — Жду не дождусь.

— А что я тогда буду делать? — рассмеялась я. — Дейзи обучаться пять лет, а она даже не начинала поступать, но когда она вернется... Имей в виду, организация праздников — это не про меня.

— Эх, Саммер, — с талии его рука потянулась к локонам. Он задумчиво закрутил один. — До встречи с тобой я об этом никогда не думал, не позволял себе об этом думать, не надеялся, но...

— Что? — спросила с придыханием, не выдержав его эффектную паузу.

— Теперь я хочу все. И тебя, и наследников. И поверь, тебе будет чем заняться. Говорят, дети часто болеют...

Через несколько дней мы стояли возле алтаря, признаваясь друг другу в любви. Очень радостные и счастливые. Нас окружали только близкие. Сил и терпения не хватило на устроение пышного праздника.

От меня пришли Эви со своей семьей и Уэйд. Да, господин Блэк признал, что он хоть и друг Александра, но идет на свадьбу, потому что его позвала я.

От Александра были Майкл с сыном, да господин Роберт, но без дочурок.

Правда, нас ждал сюрприз. Выйдя из храма, нас встречал весь город, со всеми его жителями. Втайне Дейзи, осознав, сколько ошибок совершила, захотела исправиться передо мной. Сговорилась с Эви, и они вместе устроили грандиозный прием в нашу честь. Лавенхейм был готов гудеть несколько дней, разрушая и гуляя в усадьбе.

Я, конечно, была благодарна. За столько короткое время девушки совершили неимоверную работу, а Его Светлость в Лавенхейме боготворили. Какая преступная оплошность, если он женится в тишине. Но физиономия моя чуть-чуть скисла. Я-то мечтала остаться с новоявленным мужем наедине.

К счастью, подобное участие Александр предупредил. Сев в экипаж, чтобы традиционно объехать город, он вывез меня в более уединенное место. Черт, вечно я забываю, насколько он богат.

Приехав в другой дом, по-моему, он звался «охотничьим», я обнаружила, что там совсем никого нет. Ни прислуги, ни встречающих.

Но там было очень уютно, убрано, а вещи, что сложили аккуратно в спальне, свидетельствовали о том, что этот маневр планировался заранее.

Неожиданно для себя я заробела. Ждала, а безумно смущаюсь, словно я невинная девица.

Стояла посреди роскошной комнаты, чувствуя, как мои ноги предательски дрожат, будто я только что пересекла ледяную реку. Воздух вокруг казался тяжелым, насыщенным ароматом роз и магических свечей, которые горели мягким золотистым светом. Их пламя, как живое, тихо покачивалось, отражаясь в зеркалах и хрустальных подвесках на люстре.

Александр находился напротив. Замер, любуясь мной. Его глаза, глубокие, как ночное небо, усыпанное звездами, смотрели так пристально, что я ощутила, как кровь приливает к щекам.

— Ты прекрасна, — голос его был низким, утробным, и в нем звучала такая уверенность, что я невольно опустила взгляд.

Мое подвенечное платье, скоро сшитое из тончайшего шелка, украшенное кружевами, вдруг стало казаться очень тесным. Я не знала, куда деть руки, нервно сжимала в пальцах часть юбки.

Александр подошел ближе, и я почувствовала тепло его тела даже сквозь слои ткани.

— Ты боишься, Саммер? — прошептал он. — Всегда такая храбрая, а сейчас я тебя будто напугал. — Тон его вибрировал, обволакивал. — Перестань, сегодня только ты и я.

Его пальцы коснулись моей щеки, и я вздрогнула от этого прикосновения. Оно было таким нежным, но в то же время в нем чувствовалась сила, которая всегда была частью Александра. Он был моим оплотом, моей скалой, но сейчас, в этот момент, я видела в нем не только силу — в его глазах была мягкость, которую он показывал только мне.

Подняв глаза, увидела, как уголки его губ дрогнули в легкой усмешке. Он протянул руку и медленно снял с меня фату. Она упала на пол, как легкий туман, а после он принялся осторожно убирать выбившиеся пряди волос с моего лица.

— Ты даже не представляешь, как долго я ждал этого момента, — сказал он.

И все внутренние барьеры потеряли силу. Не сама ли этого ждала?

— Я тоже...

Застежки растворялись под чужими ладонями, распускались одна за другой, и с каждым щелчком мое сердце начинало биться все быстрее.

Ткань медленно ослабевала, и прохладный воздух коснулся моей кожи. Я прикрыла веки, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами.

Когда платье наконец упало на пол, я осталась в одном нижнем белье, и мне казалось, что я горю.

— Ты такая красивая, Саммер, — повторил он, и в его голосе звучала такая искренность, что я почувствовала, как навернулись слезы.

Руки дотронулись до плеч, а затем медленно скользнули вниз, оставляя за собой ощущение тепла. Александр медленно, с удовольствием изучал каждую линию моего тела, как будто он хотел запомнить меня навсегда.

Тогда я решила, что преступно медлю.

Сорвала с него рубашку, снимала одежду слой за слоем. Его кожа была теплой, и я почувствовала, видела, как он напрягся под моими прикосновениями.

Мы были одни, нам никто не помешает. Мир завертелся, упал в пропасть. Не было ни магии, ни свечей, ни удобной постели. Как он там сказал? Есть только он и я? Ведь так и было.

Руки обвивали меня, притягивая ближе, и я ощущала, как его губы коснулись моего лба, затем щек, а потом и губ. Это было как вспышка света, как взрыв звезд, меня повело в этом хмельном тумане.

Я так хотела, и это желание было сильнее всего, что я когда-либо чувствовала.

— Я твоя, — прошептала я, и он улыбнулся, по-собственнически, ревниво, жадно.

— И всегда будешь, — ответил он, прежде чем снова меня поцеловать.