Легенды Гарсариона: Искра (СИ)

III

Делан

Делан плохо спал ночью, а утром был сам не свой. Он умылся как следует, надел чистую одежду, причесал, как смог, волосы, ниспадавшие до плечь.

Парень безумно волновался.

Делан рассказал матушке о Илиене. Лиера завалила его советами, как лучше себя вести, отчего ему стало не по себе. Он ведь понятия не имел, как общаться с девушками. Пытался, когда-то, но вышло так, что его просто засмеяли и больше он не пробовал. Он не мог понять, что было не так. Почему у него не выходит элементарное общение. Даже Войцек, и тот уже бывал с девушкой (хотя Делан и Герин ему не верили, он клялся и божился в этом). А когда матушка рассказала Делану о том, как нужно себя вести, он боялся теперь все испортить. Хотя, думал он, лучше уж знать, чем импровизировать.

Парень вышел из дома в первой половине дня, когда солнце уже поднялось. Его распирало от нетерпения и волнения. Что, если он сделает что-то не так?

Они договорились увидеться с Илиеной в полдень у ярмарочного дерева, Делан был там гораздо раньше, но не спешил подходить к месту встречи, он стоял поодаль и наблюдал, постоянно поправляя волосы. Он представлял свои первые слова, думал, как сказать их уверенней, так, чтобы девушке понравилось.

Наконец она появилась. Одета она была в простое белое платье, пепельные волосы были собраны в хвост и подвязаны голубой лентой. У Делана перехватило дыхание, ему захотелось бежать. Пришлось сделать над собой усилие, все-таки ничего страшного ведь случится не может. Он направился в ее сторону.

— Здравствуй, — поздоровался он, улыбнувшись. — Ра… рад тебя видеть.

— И тебе привет, — улыбнулась в ответ девушка. — Представляешь, я спала сегодня почти до самого полдня, так устала вчера. Покажешь вашу деревню? Я слышала от местных разные истории, но вчера мало кто мог рассказать их внятно.

Илиена рассмеялась. Делан почувствовал, как земля уходит из-под ног.

— Конечно… я могу… точно! Давай расскажу про основание Алекорна? Интересная история, и, пожалуй, единственная стоящая. — Делан указал на ярмарочное дерево. — По легенде, когда люди покоряли Гарсарион, один из вельмож, Аленон Корн, из имени которого с веками и появилось название деревни, стоял лагерем прямо тут, где стоим мы. Сотни лет назад, здесь стояли первые поселенцы, которые отвоевали эту землю у шупан…

Илиена рассмеялась.

— Шуан! — поправила она.

— Да, — засмущался Делан. — Извини, я не знал, как их называют на самом деле. Так вот… по легенде, эти шуан наслали на людей проклятие, проклятие Кесанвальда, вроде так звали князя шуан. Земля разверзлась и поглотила людей, в том числе Аленона Корна, а потом на тех местах выросли деревья. Этот дуб, говорят, стоит на месте гробницы Аленона. А лес назвали Кесанвальдским.

— Интересно, — задумчиво сказала Илиена.

— Не мастер я рассказывать истории, — усмехнулся Делан.

— И все равно, очень интересно. Давай прогуляемся по деревне?

Делан повёл Илиену смотреть Алекорн, рассказывая разные истории из детства, показывая где кто живет. Вскоре от стеснения Делана не осталось и следа. Он позабыл сам о себе и полностью погрузился в диалог с девушкой. Он чувствовал себя счастливым, особенно, когда видел интерес в глазах Илиены.

— Правда, что сказал мой отец? — спросила она, когда они остановились у лавки Старой Гезы купить яблок. Илиена сказала, что обожает их. — Что ты от крови ардонцев?

— Моя мать из норадов, как и все в Алсогоне, а ардонцев я никогда не видел. Не думаю, что мой отец был им.

— Ты не знал его?

— Нет, никогда не видел.

— Тогда тебе и скучать не по кому, — рассматривая яблоко говорила Илиена. — Я потеряла мать, а я ее хорошо помнила. Это было давно, когда Талл завоевывал Росогон. Ведь мы с отцом оттуда.

Росогон, бывшее независимое королевство, а ныне часть Талла, находился южнее Алсогона, их разделяла река Горный гон, которая брала начало далеко в горах Эльдихор.

— Талл… — вздохнул Делан. — Теперь мы все его подданные. Моя воля, я бы вогнал меч в… извини, что-то я…

Илиена рассмеялась.

— У меня такие же мысли, не переживай. Ой! Скоро ведь снова откроется ярмарка! Идём к поляне!

Делан обрадовался, что Илиена не потеряла настрой. Они вместе пошли к поляне Аленона Корна, где народ уже начинал собираться. Все ожидали Дастона, когда тот откроет второй день, где народ снова воспоёт хвалебные песни Диадану, после чего будут вечерние гуляния. Сегодня уже не жгут праздничный костёр, но разожгут костёр поменьше, а на столы поставят зажаренных кабанов, фазанов, и других животных, которых мужчины сегодня добыли на охоте. Это тоже было частью традиции — охотники Алекорна кормят гостей дичью.

— Ты бывал в Форпосте? — спросила Илиена Делана, когда они пришли к поляне. — В Дароне?

Дарон — город, расположенный возле крепости Форпост, к востоку от Алекорна. До него было немногим меньше двух дней пути. Он считался центром провинции, в которую входил Алекорн, все подати и налоги шли туда.

— Нет, — пожал плечами Делан. — Я вообще дальше Ваасеса не ходил. Да и зачем мне это? Мне и тут хорошо.

— А нам пришлось много путешествовать. Мы редко стояли на месте, а в Дарон приехали пару месяцев назад, а там узнали, что в Алекорне проходит эта ярмарка и поехали сюда. Я очень люблю такие праздники. Раньше нигде такого не видела.

Илиена все лепетала, а Делан слушал. Он слушал бы не всю свою жизнь. Ее голос был будто мелодия, без лишних звуков, чистая и красивая. Делан, не отдавая себе отчета, потянул свою руку к ее.

— Делан! — услышал он и отдернул руку.

Войцек, так его и эдак!

— Дел! Ты уже тут? — парень подошёл к Делану, не заметив сначала Илиену. Но когда увидел и все понял, его пухлое лицо расплылось в улыбке.

— Войцек, это Илиена, — представил Далан. — Илиена, это мой друг Войцек.

— Рад наконец познакомиться с вами. — Войцек отвесил поклон. — Делан рассказывал о вас не затыкаясь.

Делан скривился, а Илиена хихикнула.

— Ладно! Не буду вам мешать, уважаемые, меня ждёт пинта пива, и ее прекрасные подруги!

— Мы с Войцеком дружим лет с шести, — сказал Делан. — Нет никого, кому бы я доверял так, как ему.

— Дружба это прекрасно, наверно, — неуверенно улыбнулась Илиена. — Я вот их постоянно теряла. Ну, когда мы с отцом пережали.

— А почему… — замялся Делан. — Почему вы не останетесь на одном месте? К примеру, в том же Дароне, я не знаю… здесь не так уж и плохо.

Илиена улыбнулась и смущенно отвела взгляд.

— Может и останемся, — вкрадчиво сказала она. — А переезжаем мы, потому что отец занимается торговлей. Покупает там, продаёт здесь. Где-то бывает выгодней, понимаешь?

— Думаю да, — улыбнулся Делан.

Вскоре появился Дастон и его встретили бурными аплодисментами, а те, кто уже успел выпить — свистами и криками.

Элукар открыл второй день ярмарки. Сначала спели хором хвалебную песнь Диадану, а после разожгли костёр, музыканты начали играть. Илиена тут же потянула Делана танцевать. Он чувствовал себя неуверенно, двигался неуклюже, но спустя некоторое время и благодаря поддержке девушки он втянулся. И ему это нравилось. Нравилось видеть ее перед собой, нравилось держать ее за руку, ловить движения ее тела. Он не хотел, чтобы этот вечер кончался. Ему даже в голову не приходило, что на ярмарке он повстречает Илиену, девушку, красивее которой он не видел, и которая не посчитает его смешным, неуклюжим, некрасивым, как обычно это и бывало.

— Илиена, — позвал Делан, стараясь говорит так, чтобы не слышали окружающие. — Я… слушай, я хотел сказать тебе… ты очень красивая!

Девушка улыбнулась, на ее покрасневших от танцев щеках проявились ямочки, глаза заблестели.

— Спасибо.

— Я просто не могу поверить, что ты здесь… в смысле… как ты можешь танцевать со мной, не уходишь…

— Ты сильный, симпатичный, высокий, но глупый! — рассмеялась она. — С чего бы мне нужно уходить?

Делан чуть было не улетел на небо от счастья. Он улыбался, и явно выглядел как безумец, но он не мог не улыбаться. Он благодарил всех богов, что он здесь, что она здесь, что они встретились.

Танцы закончились, музыкантов проводили бурными аплодисментами, девушки даже кидали им цветы.

На сцене появился Дастон, раскрасневшийся, покачивающийся от выпивки, вскинул руки и прокричал:

— Да будет славно имя Диадана!

— Во веки! — отозвалась толпа.

— Да хранит он короля!

— Во веки! — Делан и Илиена воздержались, как и, примерно, половина толпы.

— Да хранит он всех вас, друзья! С праздником!

Толпа взревела, засвистела, захлопала. А после слов элукара начала расходиться. Кто-то запел песни, кто-то оживленно что-то обсуждал.

Делан взглянул на Илиену.

— Это был прекрасный вечер, — улыбнулся он.

— Превосходный! — подпрыгнула она. — Завтра ведь тоже будут танцы? Я просто не могу дождаться!

— Жаль, но уже не будет, — пожал плечами Делан. На третий день торговцы устраивают здесь свои лавки и шатры, они начнут уже утром. Здесь будет много разных товаров. Для них это золотая жила. Твой отец наверняка тоже что-то привёз?

— Пряности и фрукты из Росогона. Он выкупил их недавно у одного торговца, надеясь продать здесь дороже.

— Я бы хотел завтра посетить его.

— Приходи обязательно.

— Могу я… проводить тебя?

— Разумеется, — улыбнулась девушка.

Они пошли к шатру, где жили Илиена и ее отец. Как и прочие гости, они расположились у границ деревни на незанятом культурами поле. Они много говорили, о том, где бывала Илиена, о прошлом Делана (как они с Войцеком обокрали сад в Ваасесе и долго прятались в Кривом лесу). Когда они наконец дошли до палаточного городка, Илиена вдруг схватила Делана за руку.

— Я попрошу отца не уезжать, — выпалила она. — Я не знаю, что это… я просто влюбилась в это место, поверить не могу, нигде мне ещё не было так хорошо, так уютно и… безопасно. Здесь добрые люди, здесь спокойно, здесь нет таллийских солдат… Делан, ты здесь.

— Если ты уедешь, я поеду с тобой, — выпалил бездумно Далан. — Куда угодно, хоть на юг, хоть на север, хоть…

Вдруг она кинулась к нему на шею и поцеловала. У Делана подкосились ноги, он тоже обнял ее. Перед глазами взрывались звезды, в ушах звенело, в голове была туманная пустота, весь мир исчез, остался только этот поцелуй и только она.

Когда они оторвались друг от друга, Делан не знал, что сказать. Да он и не мог. Просто не мог.

Илиена улыбнулась.

— Наверно, так выглядит судьба.

Делан не отдавал отчёт своим действиям. Он был уверен, если бы в тот момент кто-то спросил его имя, он бы не ответил. Нет, он не владел собой, кто-то другой владел им и делал все за него. Он даже не знал, как это правильно делать, лишь слышал когда-то разговоры. Парень сложил руки домиком и прислонил к груди. Символ Нересс, богини семьи. Такой показывали неженатые только в одном случае. Он стал на колено, а потом поднёс руки, все ещё сложённые домиком Илиене, которая чуть было не задыхалась от волнения.

Молчание. Делан постепенно начинал понимать происходящее. Он сглупил. Нет, конечно нет. Боги, что он творит, она же не знает его, а он завет ее под венец. Он точно сумасшедший. Это все испортит.

Делан уже хотел было убрать руки (которые потом намеривался себе отрубить), и сердечно извинится перед Илиеной, но та внезапно положила свои руки поверх его, таким же домиком. Делан неуверенно встал, увидел, что по щекам Илиены потекли слёзы, но она все ещё улыбалась, тяжело дыша.

— Я… — Делан пытался что-то сказать. — Ты… боги, я…

Илиена задышала ещё чаще, ее глаза закатились, ноги подкосились. Она чуть было не упала, но Делан вовремя ее поймал. Она потеряла сознание.

Кайден

Отряд выдвинулся к Волчьим горам незамедлительно. Гильган утверждал, ударяя себя в грудь, что знает перевалы через горы, которые позволят им попасть в Дождливые земли быстрее. Обойти горы можно было и более безопасным путём, но крюк этот занял бы больше месяца.

Кайден знал, о том, что у них мало времени, потому как, со слов Гильгана, товар, который они должны забрать у самого безумного ордена в мире, могут перевезти. След потеряется, а с ним и их деньги. Но переход через горы ещё более опасное мероприятие. Не только из-за опасности разбиться, не только из-за обитающих там Свирепых и горсток горных племён, которые сожрут тебя с потрохами. Кайден слышал о древних горных городах шуан’аной. Само собой, никого из самих шуан там не осталось, — люди постарались. Дело в том, что, по некоторым слухам (в которые подавляющее большинство не верило), в тех городах поселилась Тень.

Кайден сам не мог в это поверить.

Да, Волчьи горы находились сравнительно недалеко от гор Эльдихор, за которыми начинались владения Тени. Но пересечь их ей так и не удалось, по непонятным доселе причинам. А значит и в Волчьих горах никакой Тени быть не может. Но ведь слухи не рождаются на пустом месте.

В любом случае, Кайден решил, что в случае опасности он сбежит. Он давно решил для себя, что ему нет дела до происходящего в мире. Больше нет. Он сложил руки, слишком долго он пытался найти решение, лишь он один во всем мире. Все закрыли глаза на Тень и смирились, что у них на пороге сидит зверь, готовый растерзать их. Хотя, растерзать это слишком легко сказано. Мир погиб. Так хочет Нуррэ, и Кайдена это устраивает. Жители этого мира сами себя до этого довели и заслужили это. А раз корабль все равно тонет, то последние его деньки Кайден проведёт в своё удовольствие. Он будет пользоваться тем, что у него есть, тем, что он может и будет наслаждаться.

Они шли пешком, стараясь избегать дорог, по которым часто ходили патрули Нордрима (ведь всё-таки шла война). Поля, леса, холмы — все это немного тормозило их, но значительно обезопасило путь. Не так далеко, паре дней пути, вырисовывался хребет Волчьих гор. Кайдену было не по себе. У него было странное предчувствие, какое бывает перед каким-то важным делом. Нет, он не боялся опасностей, и они его не волновали, он был к ним готов (и был готов бежать от них), здесь было что-то другое, само его естество шептало внутри, что впереди будет что-то важное.

— И все-таки я рада тебя видеть, — сказала Рейта, поравнявшись с Кайденом. Она успокоилась, что не могло не обрадовать Кайдена. Эта женщина все ещё нравилась ему, несмотря на то, что она постарела, что лицо ее обзавелось морщинами. Выглядела она хорошо, все такая же крепкая и бойкая.

— Я тоже, — Кайден прикоснулся к своей широкополой шляпе в знаке почтения. — Прошло столько лет…

— А ты не изменился, — сказал усмехнулась Рейта. — Волшебство какое-то. Где ты был?

— Решил снова посетить Нкоран. Нравится мне он. Там тепло, умеют делать вино и женщины там что надо.

— Проводил время хорошо, — скрывая недовольство сказала Рейта. — А знаешь, я ведь думала, что ты меня любишь.

Кайден улыбнулся.

— Я знаю. И не держи зла, мы с тобой не те люди, которые заведут семью и построят дом где-нибудь на юге, где тепло и ты можешь развести свой сад. Мы с тобой люди одного момента. Сегодня мы есть, и мы любим, а завтра нас нет — нас прирезали наши враги. Подумай об этом и тогда жизнь будет казаться проще. Не цепляйся за прошлое, его больше нет.

— Момента, говоришь? Звучит неплохо. Знаешь ли, в духе авантюристов. Только я, мой конь и дорога впереди. Я убиваю пока не буду убит. — Рейта сказала это с наигранной важностью.

— Именно так, — усмехнулся Кайден. — Такими нас сделала жизнь. Меня уж точно. Я много повидал и через многое прошёл.

— Не сомневаюсь. Но, в таком случае, раз уж мы здесь, и мы вместе…

— Что ты хочешь сказать? Убьешь меня, пока я буду спать или того хуже, испражнятся?

— Я думаю, момент дан нам снова.

С этими словами она устремилась вперёд.

— Вижу, что вы помирились, — сказал Гильган, догнав Кайдена через некоторое время. — Хорошо. Нам нужно держаться вместе и доверять друг другу, вмеру возможностей…

— Кстати хотел тебя спросить, — сказал Кайден. — Ты не подумал о том, что мы будем есть? Еды с собой у меня мало, денег и того меньше.

— Ты меня обижаешь, — нахмурился Гильган. Его дыра вместо глаза зловеще почернела. — Не подумал… Я профессионал, и я думаю всегда наперёд. На пути у нас деревня, насколько я помню, они разводят животину. Нападем и заберём, что нам нужно. Заодно и развеемся немного. Давно я не занимался разбоем.

— Что с вами стало за эти годы? — спросил Кайден. — Где остальные? Из двенадцати человек отряда остались только четверо.

— Ты хорошо считаешь, спасибо, — пробурчал Гильган. — Были плохие времена. Но все ушли по одной причине — их убили. В отличие от тебя, к слову.

— Мне нужно было уладить кое-какие дела.

— Можешь не объяснять. Мне все равно. Сейчас ты не в нашем отряде, и я тебя не приму обратно ни за что. Но ты нам нужен, нужно твоё умение сражаться и стрелять из своего арбалета. Закончим работу, выживем, ты пойдёшь на все четыре стороны.

Кайден улыбнулся.

— Другого я и не ждал.

Привал устроили только к ночи. Кайден заметил, что стало холодать. Обычно, в это время года всегда было тепло, но они приближались к Дождливым землям, так что погода могла вытворять все что угодно.

Отряд развёл костёр, разложил меховые спальники, начали готовить еду, привезённую с собой. Они себе не отказывали, потому как завтра им предстояло поживиться.

Особо не говорили, все пребывали в странном молчании, будто бы незнакомые люди. Кайден наблюдал за Рейтой, которая старательно делала вид, что он ей не интересен. Он пытался понять, почему она здесь, почему она не ушла из отряда, почему она так к нему привязалась.

Когда отряд был на пике своей силы, в нем было две девушки: Рейта и Сира. Обе были сиротами, обе стали на скользкий путь и попали сначала в шайку, потом в банду, потом в отряд. Их швыряло из компании в компанию, они убивали, грабили, сами были на волоске от смерти. Но так они выживали. Кайден все никак не мог понять, что удерживало таких как Рейта в отряде до сих пор.

Он думал заговорить с ней, он желал ее. Но она ушла спать. Может, Кайден слишком долго обдумывал свои действия. Сразу после ужина ушел и Гильган, за ним Хоргут и Вецемар.

Он и сам собирался уйти спать, как только закончит обдумывать происходящее. Он поймал себя на мысли, что стал слишком много размышлять.

— Кайден, — позвала его полукровка Ираэль. — Сколько тебе лет?

— Неожиданный вопрос, — усмехнулся он. — Сто сорок, если я не ошибаюсь. Около того.

— Значит ты застал гибель Авирана.

— Угадала.

— Сколько людей из авиров выжило? — спросил Цельдас, впившись в него жадным взглядом чёрных глаз.

— Мало. А тех, кто выжил — перебили. Люди из норадов. Сейчас это племя заполонило весь Гарсарион. Первое время, помню, мы скрывались, потом подались к вашим, к шуан. Несмотря на то, что некогда люди их истребляли, шуан помогли нам, не оставили в беде, за что я им благодарен.

— Фармарадор рассказывал о тебе, — улыбнулась Ираэль. Кайден отметил для себя, что у неё красивая улыбка.

— Фармарадор… да, мой старый друг. Может, тогда вы знаете Эшура?

— Нет, — одновременно ответили полукровки.

— Жаль. Через пару лет после падения Скараграса и Авирана я собрал авиров и шуан на борьбу с демонами, которые иногда пересекали горы Эльдихор. Мы назвали себя тенегнеты. Никому не было дела до этих тварей, короли дрались за власть, простые люди не понимали, что делать. А мы противостояли демонам. Через несколько лет нас почти не осталось, кто погиб, кто исчез, как… мой брат. И тогда я побрел по миру.

— Так вот как появились тенегнеты, — с восторгом сказал Цельдас. — Но почему ты ушёл?

— Я пошёл искать брата. А потом искать способ победить Тень. Я всю жизнь что-то искал. Но не нашёл. И не найду. Я сделал все, что мог. Ладно, стоит поспать. Завтра у нас работа.

Кадйен поднялся.

— Мы не будем учавствовать в убийстве, — заявила Ираэль. — И грабить тоже не будем. И, я думаю, ты тоже не будешь. Нуррэ смотрит за нами.

— Нуррэ, — прошептал Кайден. — Если бы он смотрел, он давно покарал бы меня.

— Отчаяние — это не выход, — покачала головой Ираэль.

— Нет. Это не отчаяние. Это смирение.

И Кайден ушёл спать.

Утром он проснулся раньше всех, когда солнце ещё не взошло. Было холодно, но он сделал над собой усилие и вылез из мехового спальника.

Предстояла работа. Забрать у крестьян еду, чтобы отряд смог перейти через горы. И ему было все равно, придётся ли убивать. Для него это стало таким же привычным делом, как сон или обед. И если на то пошло, то это была месть. Месть людям-норадам, чьи предки уничтожили Авиранскую империю и убивали людей-авиров, его родню.

До деревни добрались ближе к обеду. Люди в ней жили своей жизнью, кто-то пас стада овец и коров, кто-то работал на поле. Небольшая деревушка со своими заботами, которую не волновала война, которую ведёт ее королевство. Да и вряд ли им до этого будет дело хоть когда-нибудь. Место, оторванное от мира.

— Попросим вежливо, а если не захотят, забьем парочку, — сказал Гильган, достав из-за пояса свою секиру.

Хоргут засмеялся, будто это была отменная шутка, из его шлема это звучало как лай.

— Я бы всех прибрал, — оскалился Вецемар.

Кайден глянул на него.

— Что? — усмехнулся тот. — Только не говори, что тебе это не нравится. Это как с «пурпуром», попробуешь один раз — захочешь повторить сотню.

— Да как скажешь, — пожал плечами Кайден.

Полукровки, как и обещали, не принимали участия в налёте.

Пятеро человек вошли в деревню, встретив испуганные взгляды местных. Многие тут же поспешили спрятаться, но паники не было.

— Есть тут у вас старейшина? — рявкнул Гильган.

Поначалу никто не ответил. Гильган повторил вопрос ещё громче.

— У нас нет ни старейшины, ни элукара, у нас совет, — сказал крепкий мужчина с густой каштановой бородой, который вышел из-за ближайшей хибары. — И я один из них. Чего вам нужно?

— Еда. Мы возьмём у вас провиант.

— Если вам нужна еда, мы дадим вам ее, за плату, как и все цивилизованные люди.

Мужчина говорил вежливо, но твёрдо. Судя по его рубахе и шерстяной куртке был он теперь обычным трудягой, но по телосложению и стойке казалось, что раньше он был воином.

Гильган улыбнулся.

— Ты, видимо, не так понял меня. Мы не намерены платить.

Кайден заметил, что из-за хибар появляются новые люди, которые были вооружены. Когда он присмотрелся, понял, что оружием их было все, что под руку попалось — топоры, вилы. Их было больше, по меньшей мере в три раза.

— Ну а мы думаем, что так не пойдёт, — все ещё спокойно говорил мужчина. Какой-то малец поднёс ему что-то и убежал. Как выяснилось, это был меч в ножнах. — Я не хочу беды, но и не хочу, чтобы этих добрых людей грабили. Давайте поступим честно, если вам нужна еда, заплатите за неё.

— Кадйен, — немного обернувшись сказал Гильган. — Окажи услугу.

— Знаешь сколько у меня времени уходит на изготовление одного болта? — недовольно ответил Кадйен и вытащил свой маленький арбалет из кобуры на поясе. Потом он достал из другой сумки небольшой барабан и присоединил его к арбалету.

Мужчина немедля обнажил оружие. Остальные крестьяне изготовились к бою.

— Уберите оружие! — крикнул мужчина. — Я не хочу пролить кровь!

— Тогда отдай нам то, что нужно! — рявкнул Гильган. — Или мы перебьем вас всех!

— Я сражался половину своей жизни и знаю, что численный перевес…

— Чего⁈ Численный перевес? Этого сброда? Кадйен, убей этого недоноска.

Кайден выстрелил не колеблясь. Щелчок, свист, болт вошел мужчине в голову и тот свалился как мешок.

Остальные крестьяне, увидев это, отпрянули, где-то закричала женщина.

— Все ещё хотите с нами поспорить⁈ — выпалил Вецемар. — Кто из вас ещё хочет подохнуть⁈

Он выглядел ужасающе. Его перекошенное безумием лицо, накрытое капюшоном, внушило страх многим, и те поменялись в лице. Но они не побежали, страх их сковал, они только что видели смерть своего товарища, с которым делили хлеб.

— Вы подонки! — выпалил какой-то мужчина с кучей морщин на лице. — Парни! Они убили Ренойра! Вы это только что видели! Чего стоите на месте⁈

— А, к демонам всех! — рявкнул Гильган. — Всегда так!

И он, крутанув секиру, ринулся вперёд, несколько крестьян дрогнуло, шагнули назад, но добрая их часть кинулась в бой. За Гильганом ломанулся Вецемар, за ним Хоргут и Рейта. Кайден решил не тратить болты зря, так как даже один выстрел мог привести болт в негодность, и последовал за остальными, обнажив меч.

Завязалась быстрая, но кровавая драка. Кайден проткнул одного старика насквозь, парировав удар какого-то парнишки, вырубил его ударом кулака, а затем проткнул глотку. Сопротивление было быстро подавлено, выжившие сложили оружие. Ни на ком из отряда не было ни царапины.

— Прошу вас! — со слезами умолял какой-то старик, его руки тряслись. — Мы сдаёмся! Возьмите, что вам нужно, и уходите!

Рейта без слов подошла к старику и перелезала горло. Теперь началась бойня. Отряд вырезал всех сдавшихся. Потом началась любимая часть Хоргута. Он схватил факел и стал поджигать дома. В основном они были из глины и соломы, реже встречались срубы, так что огонь занялся быстро. Люди в панике пытались бежать, нескольких женщин и мужчин отряд достал, но большая часть деревни сбежала.

Рейта схватила одну девушку, на вид лет пятнадцати.

— Где у вас склад? — спросила она рыдающую черноволосую девчонку. — Склад с едой?

Всхлипывая, не в силах выдавить и слова, она просто указала на невзрачную постройку, которая, видимо, была подземным погребом. Рейта резанула девчонке горло и двинулась в сторону погреба.

Кайден решил не идти за отрядом, он подошёл к трупу одного из крестьян, молодому парню, который уставился в небо пустым взглядом. Его привлёк этот взгляд. Взгляд в вечность. Лицо парня было невозмутимым, будто бы он просто прилёг отдохнуть от работы, и Кайден усмехнулся. «Отдых на краю вечности, — подумал он». Сколько раз он видел этот взгляд, даже не мог вспомнить.

— Кайден! — крикнул Гильган. — Тут полно добра! Давай сюда, поможешь! И где эти сраные полукровки? Нужно наполнить мешки!

Кайден поправил шляпу и двинулся к отряду. Деревня полыхала.

Саннэфея

Когда Саннэфея закончила завтрак, она стала переживать ещё больше.

Пищу она принимала, как правило, у себя в покоях, ей ее приносили. Семейные трапезы уже давно стали скорее исключением, чем правилом. Ее муж, принц Андри теперь вообще не появлялся на глазах. Постоянно работал, исполняя обязанности за отца. От короля тоже не было новостей. Он уехал немногим меньше месяца назад. По идее, даже учитывая, что с ним большой эскорт, он должен быть в Росогоне.

Но не с этим были связаны ее переживания. Мартон, ее друг, не появлялся уже несколько дней. Саннэфея боялась, что с ним могло что-то случится. Она не находила его в замке.

К тому же, сегодня она должна была снова навещать своего сына. Нет, она не боялась, скорее ей этого было противно. Она знала, что ребёнок от какой-то другой женщины, которую ее муж использовал по назначению. Если бы кто-то знал правду… это могло бы уничтожить королевскую семью.

Послышался стук в дверь.

— Войдите! — крикнула Саннэфея. Она знала, что это служанка.

Так и было. Вошла молодая девушка, привлекательная, в красном старом платье и белом чепчике. Она сделала реверанс.

— Принцесса, — поприветствовала она. — К вам…

— Санни! — с криком в комнату влетела другая девушка, по виду которой можно было точно сказать, что она была из знати.

Миловидная, но со слишком большим для ее лица носом. Кудрявые каштановые волосы словно волны переливаются при каждом шаге. Одета она в пурпурное платье с золотой вышивкой, на руках золотые кольца. Платье подчеркивает привлекательную фигуру и крупные размеры. Девушка была на два года младше Саннэфеи, ей было девятнадцать. Из-за постоянных войн она пока ещё не нашла себе мужа. А те, кого находила — погибли.

— Марита! — воскликнула Саннэфея и вскочила, кинувшись обниматься. Марита Фарамонд, ее двоюродная сестра, с которой Саннэфея провела почти все своё детство. — Боги Истины! Когда ты приехала?

— Только что! Даже вещи с повозки не вытащили, я сразу побежала искать тебя! Сколько мы уже не виделись?

— Год… нет, постой… два! Последний раз ты была на именинах короля. Как быстро бежит время!

— И не говори, мне столько хочется тебе рассказать. Я ездила к отцу в Нордрим, и твоего тоже видела, с ним все хорошо, он просил передать тебе привет, как только я тебя увижу. Боги, в Нордриме такой балаган! Эта война…

— Не хочу ничего слышать об этой войне! — резко выпалила Саннэфея. Марита поменялась в лице. — Извини, просто наслышалась уже от мужа.

— Ты права. Прости. А кто этот… красавчик у тебя под дверью? — Марита улыбнулась.

— Мой новый гвардеец. Сэр Вэлиан… э… не помню его фамильное имя. Недавно появился. Молчаливый, только смотрит на меня, будто убить хочет, — усмехнулась Саннэфея. По правде говоря, эта мысль посещала ее не раз.

— Да он же влюбился, — вкрадчиво сказала Марита. — А он красавчик. Может, я смогу его переманить?

— Тоже скажешь, — скривилась Саннэфея. — Рыцаря? Не по чину тебе. Да и к тому же он в гвардии…

— Ты ревнуешь? — засмеялась Марита. — Ты знаешь, что из гвардии освобождают. Это не пожизненная служба, как, например, на границе… с этой дрянью.

— Ревную, — хмыкнула Саннэфея. — Ревную, ага, у меня вообще-то муж.

Марита только загадочно улыбнулась.

— Давай приведём тебя в порядок. Хочу выйти на улицу, сегодня замечательная погода!

Служанка Ритея, молодая девушка, немного смуглая, любимица Саннэфеи, принялась приводить принцессу в порядок. Расчесала волосы, немного освежила лицо пудрой, помогла одеться в платье.

— Ну вот, теперь выглядишь не как бездомный, — серьезно сказала Марита и девушки рассмеялись.

Когда они выходили, она волновалась. Теперь так было каждый раз, когда сэр Вэлиан стоял около ее дверей. Как обычно он стоял по стойке смирно, а его глаза стреляли в сторону девушек. Было видно, что он не хотел этого, но не мог удержаться. И все же, думала Саннэфея, он очень красив.

— Сэр Вэлиан, — кивнула Марита, с широкой улыбкой на лице.

— Госпожа, — ответил поклоном гвардеец, но его серьёзное лицо не изменилось.

Саннэфея ограничилась простым поклоном, увидев, что он впился в неё взглядом.

— Принцесса, — чуть тише поздоровался Вэлиан с поклоном.

Марита хихикая повела Саннэфею под руку, гвардеец последовал за ними.

— Нет, сэр Вэлиан, прошу останьтесь, — учтиво сказала Саннэфея, а Марита хихикнула.

В первую очередь они решили зайти к Экенберту, сыну Саннэфеи, названному в честь короля. В роду он был уже третьим, кто носит это имя. Мальчику было всего четыре, но он уже был довольно крепким и умным для своего возраста. Само собой, он ничуть не был похож на Саннэфею, но лихо смахивал на отца. Жил он отдельно от родителей, в своих собственных покоях, в башне его отца — в паре метров от его комнаты. Замок уже кипел. Прислуга готовилась к большой трапезе, ведь сегодня столицу посетили родственники жены принца. Саннэфея и Марита обменивались слухами, рассказывали последние новости. И только одно Саннэфея решила точно не рассказывать — про Мартона, ее друга. Сестре об этом знать точно не нужно было. Как только она вспомнила про Мартона, ее волнение снова выползло наружу. Она остановила первую попавшуюся кухарку, которая тащила на подносе солонину.

— Ты не видела случаем Мартона? — спросила Саннэфея.

— Госпожа, — служанка сделала кривой реверанс. — Простите, кого?

— Мар… шута, Дакки.

— А-а, нет, миледи, не видела. Давно уже не видела.

Саннэфею это насторожило ещё больше. Даже прислуга замка его не видела.

— Кто такой этот… Дакки? — спросила Марита. — Что за глупое имя?

— Шут, — немедля отреагировала принцесса. — Э… для сегодняшнего вечера, я подумала, его можно будет позвать. Твоим братьям он бы понравился. Кстати, они приехали?

Наконец они дошли до башни принца, поднялись по винтовой лестнице. Судя по лишь одному гвардейцу у двери Андри, принц уже ушёл. Саннэфея этому обрадовалась. Девушки зашли к Экенберту. Мальчик, одетый в красный дублет, с длинными чёрными волосами и спокойным лицом, сидел и слушал тетрана — ученого из города Орумвайн, специально приглашённого для его обучения. Тетран прервался, но не встал, как полагается. Ему было на вид около пятидесяти, голова блестела лысиной, только небрежные клочки волос окаймляли ее. Лицо его не привлекало — испещрённое морщинами, желтоватого цвета, надменный взгляд. Одет он был в чёрный камзол, кожаный пояс и высокие сапоги, на шее его висел кулон, обозначающий его ранг среди тетранов.

— Учёный муж должен знать о приличиях, вам не кажется? — спросила Марита.

— Успокойся, все в порядке, — осадила сестру Саннэфея.

— Вы знаете кто я, — улыбнулся тетран. — И знаете, что Орумвайн, как и другие свободные города Союза не признают монархию и ваши обычаи доминирования одного над другими.

— Как… вы… — возмутилась Марита, но Саннэфея стукнула ее по руке.

— Мама, — улыбнулся маленький Экенберт. Встал и подошёл к Саннэфее, обнял ее. — Мама, Валендий мне читал про Нракан…

— Нкоран, принц, — поправил его тетран.

— Да… Н… коран. Мама, скажи отцу, чтобы он меня туда отвёз, я хочу посмотреть на дворец царя, он очень красивый.

— Я поговорю с ним. — Саннэфея присела на корточки и улыбнулась. Как бы она хотела, чтобы этот мальчик был ее сыном. Чтобы не нужно было притворятся. Чтобы можно было просто обнять его, без этих смутных мыслей.

— Мама, а можно мне пожить с тобой? Сегодня мне приснился страшный сон, там была такая страшная туча… темная и чёрная, она звала меня…

— Мне очень жаль, сынок, но пока нельзя…

— Я пришёл к отцу, — возмутительно сказал Экенберт. — А он отправил меня обратно, чтобы я был один. Сказал, что я должен научится быть мужчиной, ничего не бояться. А мне все равно было страшно. Очень страшно! Я плакал и зажег все свечи. Эта чёрная штука…

— Экенберт, — позвал тетран. — Мы обсуждали с тобой эту тему. Эта штука называется Тень. И очень странно, что она ему приснилась.

Тетран встал и подошёл к Саннэфее.

— Не думаю, что мальчик когда-либо мог ее видеть, или даже слышать о ней. Но каким-то образом он ее увидел во сне. Это странное и редкое явление.

— Он болен? — спросила Саннэфея.

— Что? Вовсе нет, не глупите.

— Как вы… — начала Марита, но тетран не обратил на неё внимание.

— Тень — самый страшный из катаклизмов, который когда-либо поражал Гарсарион. Сто лет назад она уничтожила империю Авиран, поглотив земли авиров — Скараграс.

— Это всем известно, — кивнула Саннэфея.

— Я к тому, что это необычное явление с вашим сыном… не может ли оно быть вызвано вашими рассказами? Может Андри Эстерли говорил ему о ней?

— Нет, — ответили одновременно Саннэфея и Экенберт. Тетран нахмурился.

— Это очень странно. Я думаю, что мне необходимо покинуть Талл и вернуться в Орумвайн. Чтобы прояснить кое-что. Сообщите об этом вашему мужу, я уже несколько дней не могу его поймать. Я отъеду сегодня к вечеру.

— Я сообщу ему, если увижу, — кивнула Саннэфея.

— Спасибо.

Тетран взлохматил волосы Экенберту и направился в сторону выхода.

— Ну надо же, какой наглец, — возмутилась Марита.

— Тетран, — пожала плечами Саннэфея.

Весь дальнейший день девушки провели в саду. Погода действительно была прекрасной. Экенберт играл с младшим братом Мариты и ещё парой детей из других семей.

Вечером была трапеза, королевская семья и гости собрались в троном зале, где поставили большой стол. Андри сел во главе, где по обычаю сидит король, Саннэфея села справа от него, Экенберт — по левую руку. Остальными гостями была мать Мариты — Арцеса, двое ее сыновей — младших братьев Мариты, сестра Арцесы — Верна с двумя своими сыновьями. Верна просила Андри оставить старшего из них оруженосцем при дворе, а младшего — виночерпием.

— Мы решили остановится на две недели в столице, — говорила Арцеса принцу. Она была дамой полной, предпочитала из волос делать настоящее произведение искусства, что на деле для Саннэфеи выглядело как простое гнездо. — После чего уже двинуться дальше — в наш родовой замок.

— Мой дом — ваш дом, — любезно говорил Андри. — По какому случаю вы решили ехать?

— О, это все наш дед, решил на старости лет женится. Желающих было хоть отбавляй. Само собой, прибрать к рукам поместье Кейсари. Не думаю, что дедуля продержится долго, готова поспорить, он и первую брачную ночь не переживет.

За столом все засмеялись.

— Как идут дела в Нордриме? — спросила Арцеса. — Я слышала, король решил лично возглавить армию. Настоящий мужчина, история запомнит его как великого человека, завоевателя!

— Дела идут скверно, — без улыбки сообщил Андри. — Именно по-этому мой отец и отправился туда.

— А ваш брат?

— Мой брат поехал в Алсогон, чтобы проверить слухи о мятеже.

— Безумцы! — воскликнула Арцеса. — Что ж им так не имеется попасть в могилу? Уж будьте уверены, мой принц, ваш брат справится, уложит всех этих оборванцев в землю.

— Я надеюсь, что до восстания не дойдёт, — снова без улыбки сказал Андри и выпил вина.

— Муж, — начала наконец Саннэфея. Она долго не могла начать разговор. Не хотела, но это нужно было сказать. Андри посмотрел на неё как обычно — без интереса. — Тетран Валендий, он просил тебе передать, что уезжает сегодня… вернее, он уже уехал. Ему необходимо было…

— Что? — Андри тут же поменялся в лице. Глаза стали шире — обычный признак того, что он злится и это делало его приятное лицо жутким. — Что ты сказала?

— Тетран Валендий, — повторила немного медленней Саннэфея. — Он уехал…

— И почему же он уехал?

— У него были дела, сказал, что ему необходимо в Орум…

— Почему он уехал без моего дозволения? — Андри повысил голос. Все остальные за столом замолчали и уставились в свои тарелки.

— Он… не мог тебя найти… попросил, чтобы я передала тебе…

— Ты! — Андри стукнул по столу. — Сколько можно⁈ Боги! Ты можешь не портить хотя бы такое невзрачное мероприятие, как ужин с твоими родственниками? Ты позоришь меня перед двором, ты не выполняешь мои распоряжения, а теперь ты допустила, чтобы тетран, которому я плачу, который обучает Экенберта, просто уехал, без моего дозволения! Ты позволила ему это, не спросив меня!

Андри снова стукнул по столу. Столовые приборы звякнули, кубки с вином упали. Принц со скрипом отодвинул своё кресло, поднялся. Он нависал над своей женой, которая уже залилась краской и не мигая смотрела в свою тарелку.

— Ведь я прошу всего лишь, — начал принц очень тихо и медленно, — делать то, что я скажу. Делать так, как это надо. Сколько раз я тебя просил?

— М-муж мой, — дрожащим голосом начала Саннэфея, не сводя глаз с тарелки, — д-давай мы… уединимся…

— Сегодня ты снова втоптала в грязь имя короля, моего отца, и, вскоре, мое имя. Ты позволила человеку, который служит мне, ослушаться меня, делать то, что он хочет. Ты позволила…

— Тетраны не п-принимают наши об-бычаи, ты же з-знаешь.

Саннэфея уже плакала, хотя и сдерживала себя всеми силами.

— Закрой свой поганый рот! — рявкнул Андри. — Шагай в свою башню. Ты наказана, жена, месяц ты не выйдешь из неё. Месяц! Слышишь⁈

Саннэфея окончательно разрыдалась. Такой случай был уже далеко не в первый раз. Но теперь он был в присутствии ее родни, Мариты, никто из них не мог возразить принцу, само собой.

Принцесса вскочила с места и, закрывая раскрасневшееся лицо, побежала вон из тронного зала. Она бежала, растирая лицо, всхлипывая, думая только о том, чтобы запереться от всех в своих покоях. Чтобы никто не увидел, а потом она бросится в окно. Она уже не могла этого терпеть, не могла! Сколько унижения! Она была уверена, что муж ее будет только рад, ведь он сможет женится снова, чего он желает всем сердцем.

Когда она поднялась к своим покоям, к ней кто-то подошёл. Она не сразу поняла кто, чуть было не налетела на этого человека.

— Принцесса! — услышала она знакомый бархатный голос, ныне взволнованный. — Что с вами?

Это был Вэлиан, он с ужасом смотрел на ее заплаканное лицо, рука его лежала на эфесе меча.

— Кто вас обидел? Что случилось? Скажите, кто?

Саннэфея только покачала головой. Сейчас она бы все отдала, чтобы не быть принцессой, чтобы не быть девушкой из рода Фарамондов, чтобы быть дочкой рыцаря или элукара, чтобы можно было выйти за этого замечательного…

— С вами все в порядке? Боги, только скажите, если вас кто-то обидел, — продолжал Вэлиан, он положил руку ей на плечо.

Саннэфея, в голове которой бурлили тысячи мыслей и эмоций, просто обошла гвардейца, открыла дверь и скрылась за ней.

О чем она думает? Гвардеец? Рыцарь?

— Глупая! — выпалила Саннэфея и подбежала к окну, которое было распахнуто. Насколько она помнила, она его закрывала. Выглянула. Высота была огромной. Внизу деревья, сад, где она сегодня гуляла с сестрой, они могут смягчить падение, но все равно…

Она немного наклонилась вперёд, но тут ее схватили сзади, закрыли рот рукой. Девушка начала брыкаться, и бить по рукам.

— Тише! Тише! — говорил в ухо шепчущий голос. — Санни, богов ради, тише!

Она в миг успокоилась. Это был Мартон. Он отпустил ее.

— Где ты был? — с укором и злостью спросила она, но говорила она все же шепотом.

— Прости, были дела. Мне очень жаль, но нужно было уехать из города. Но все уже позади.

— Ты… ты прятался? — Саннэфея уже понемногу успокаивалась. — Зачем?

— Хотел сделать тебе сюрприз, — виновато улыбнулся Мартон. — Что это ты устроила? Хотела в окно выпрыгнуть? С ума сошла?

Саннэфея подошла к столу и налила себе вина, дрожащими руками взяла кубок и осушила до дна.

— Я уже много раз думала об этом, но сил не хватало. Сегодня, может быть, наконец-таки хватило, а ты меня остановил!

— Я не мог тебе этого позволить, — серьезно сказал Мартон. — Снова твой муж?

Саннэфея налила ещё вина и коротко кивнула. Мартон вздохнул.

— Не переживай. Все это не навсегда. Поверь мне.

— За что мне эта несправедливость? За что? Что я такого сделала?

Саннэфея снова зарыдала и села на свою кровать. Мартон сел рядом и обнял ее.

— Несправедливость? — усмехнулся он. — Хочешь, я расскажу тебе одну историю, сказку, о несправедливости?

— Мартон, я ценю твою поддержку, но сказки…

— В провинции Алос-Элед, — не обращая на нее внимание начал Мартон, — есть селение — Дуброн. А близ него — небольшое, но богатое поместье, с плодородной землей.

— Мартон…

— Там жил один рыцарь, у которого было все: жена, двое детей, богатство, скот. Все, что угодно. По своему богатству он обходил некоторых элукаров, будь уверена. Как-то раз в Алос-Элед приехал король. Было это давно, ещё до начала войны. А повод был важный. Эрл Алос-Эледа устраивал грандиозный турнир в честь свадьбы своего единственного сына, были приглашены многие рыцари, в том числе и наш рыцарь. Турнир шёл два дня, прошло много заездов и сражений, и до финала дошёл наш рыцарь. Он был горд, он играл с публикой, он красовался и наслаждался собой. До финала так же дошел некий рыцарь, который назвал себя Честь Короля. Громкое имя, тебе не кажется?

Последние слова Мартон процедил сквозь зубы.

— И в последнем заезде, Честь Короля спешил нашего рыцаря, тот упал и сломал себе руку, а его шлем слетел. Все его лицо было в грязи и конском навозе. Толпа рукоплескала, вопила, свистела. Король встал, все замерли. Он поздравил победителя, это была высокая похвала для него. А наш рыцарь, весь в грязи и конском дерьме, отправился в свой шатёр, но его остановили. Король сказал: «победителю высокие похвалы, а проигравшему, ничтожнейшее унижение». И засмеялся. Он был пьян, ему было весело, он смеялся как безумец. Само собой, этот человек подмял под себя половину Гарсариона. Они сидели там, на высокой трибуне, он и эрл Алос-Эледа, шептались, как старые подружки. А потом король сказал, что наш рыцарь больше не рыцарь, и что он хотел бы, чтобы рыцарь стал его слугой во дворце. Рыцарю это не понравилось, он возразил королю. И тогда король изменил решение. Король захотел, чтобы рыцарь был не слугой, слишком много чести, он захотел, чтобы он стал шутом. У рыцаря отобрали все, отослали в столицу и одели в шутовской костюм. Его жена ушла, забрав детей, потому как быть женой шута было ей не по чину. И наш рыцарь остался шутом, изъедаемый чувством несправедливости и жаждой мести. Вот, что такое несправедливость, Санни.

— Мартон, — выдохнула Саннэфея. Она уже позабыла о своей печали. — Неужели… о боги, неужели это… правда? Это ведь ты?

— Тот самый рыцарь, который стал шутом, — грустно улыбнулся Мартон. — Смешным шутом Дакки из Дуброна, который развлекает публику на торжествах своего хозяина.

— Мартон, я не знаю, что сказать, это просто немыслимо. Ты был рыцарем, у тебя было своё владение, а король…

— Король и его гнусная семейка сделала нам обоим много гадостей. — Мартон приблизился к принцессе. — Много всего. Но будь уверена, они за это поплатятся. Придёт и их черёд.

Саннэфея обратила внимание на то, что лицо Мартона было слишком близко, только сейчас. Она смотрела в его глаза.

— Они поплатятся, и нам с тобой больше никто не будет угрожать.

Мартон поцеловал Саннэфею. Она не стала сопротивляться, сама не знала почему. Она не видела в Мартоне любовника, для неё он был другом и этот его шаг совершенно ее сбил с толку. К тому же, сейчас ей было очень его жаль, да и недавнее эмоциональное потрясение не давало ей маслить трезво.

Мартон, не отрываясь от ее губ, повалил ее на кровать, нежно схватил за грудь. Саннэфея уже точно не могла больше не сопротивляться.

— Мартон… — прошептала она, когда он стал целовать ей шею. Все тело сводило, внизу все вспыхнуло. До сих пор к ней не проявляли такой нежности. — Мартон, постой.

Но он не останавливался. Его рука скользнула вниз и задрала платье.

— Мартон! — настойчивей сказала Саннэфея и попыталась выбраться. — Мартон, стой!

Теперь он остановился. В недоумении взглянул на неё. Саннэфея поднялась и села, тяжело дыша. Такого она точно не ожидала. Теперь она не знала, что говорить.

— Я… — начал Мартон, — я… что-то сделал не так? Я сделал тебе больно?

— Нет, просто… боги, что происходит? Мартон, так ведь нельзя, зачем ты…

— Потому что люблю тебя, — уверенно ответил шут.

— Я… я не могу, прости. Не могу. Ты мне очень дорог, правда, ты единственный мой друг здесь, в этом гадюшнике. Но так я не могу, прости меня.

Мартон ещё несколько секунд смотрел на неё, его лицо перекосило. Смесь разочарования и боли.

— Я думал, что у нас все иначе.

Он встал, Саннэфея встала тоже.

— Мартон, ты мне нравишься, ты очень хороший, лучший.

— Да? — больше в его голосе не было той теплоты. — Я ведь тебе доверил самую страшную свою боль. Я посвятил тебе столько времени, а для тебя этого было мало. — Он усмехнулся. — Ну само собой, я не сравнюсь с сэром Вэлианом, в его гвардейских доспехах и его прекрасным личиком.

— Мартон, что ты говоришь?

Шут двинулся к окну и залез на подоконник.

— Мартон! — снова позвала Саннэфея. — Куда ты?

— Я должен закончить одно дело, — ответил он. — И мне очень жаль, что ты не будешь со мной в этот момент.

С этими словами он скрылся.